Техника интерпретации и латентное содержание сновидения

Явное и скрытое содержание сновидения представляют собой концепции, взаимно определяющие друг друга. В процессе сновидения скрытое содержание манифестирует­ся благодаря работе сновидения, а интерпретация есть не­что «прямо противоположное этой работе сна» (Фрейд, 1940: 169). Круг замкнулся, и потому вопрос: как мы в действи­тельности интерпретируем? — одновременно связан с тео­рией сновидения. Когда мы задумываемся о сущности про­цедуры интерпретации, немедленно встают всевозможные вопросы.

В самую первую очередь: что конкретно представляет собой латентное содержание сновидения!Тут много недора­зумений, отчасти обусловленных неточными формулиров­ками самого Фрейда.

[236]

Впервые мы читаем об этом в главе II «Толкования сно­видений». Подробно резюмировав свои ассоциации к сно­видению об инъекции Ирме, Фрейд говорит: «Теперь я за­вершил интерпретацию этого сновидения» (1900: 118). Бла­годаря другим заявлениям подобного рода (1900: 279; 1915-17: 226) возникает впечатление, что сущность латентного содержания, также называемая «мыслью сновидения», — это вся сумма ассоциаций к манифестному сновидению. К та­кому выводу можно прийти, основываясь на словах из «Но­вых лекций по введению в психоанализ» (1933: 12): «Одна­ко пусть здесь не будет недоразумений. Ассоциации к сно­видению — это еще не латентные мысли сновидения». Но тогда — что же такое латентное содержание? Этот вопрос не так прост, как обычно предполагалось. Можно встре­тить убеждение, что скрытые мысли сновидения следует приравнивать к содержанию ид (см., например, A.Freud, 1936: 16; Stewart, 1967). Почти наверняка сам Фрейд хотел сказать не совсем так. Почти во всех публикациях, касаю­щихся сновидений, мы встречаемся с формулировкой, впер­вые появившейся в «Толковании сновидений» (1900: 506): «Мысли сновидения абсолютно рациональны и выстроены с использованием всей имеющейся психической энергии. Они занимают свое место среди не ставших сознательными мыслительных процессов — процессов, которые, после не­которой модификации, порождают и наши сознательные мысли». И в другом месте (1905b: 28): «латентные, но абсо­лютно логичные мысли сновидения, дающие начало сно­видению». Позднее (1933: 18) он более определенно заявля­ет, что сновидец «отказывается принимать» часть латент­ных мыслей сновидения: «они чужды ему, возможно, даже отталкивающи». А далее Фрейд начинает говорить, что ла­тентная мысль сновидения представляет отчасти предсознательные мысли и отчасти — бессознательные. Только по поводу последних можно сказать, что здесь представлено содержание ид.

Конечный результат интерпретации сновидения тожде­ственен его скрытой мысли (1933: 10) — но как конкретно можно прийти к интерпретации? Удивительно, но ни в од­ной из работ Фрейда я не смог найти точного описания этой процедуры!

<!--[if !supportEmptyParas]--> <!--[endif]-->

[237]

Александер (Alexander, 1949: 62) придерживается мнения, что «здесь нельзя предложить общих правил», так же, как и «для разгадывания кроссворда». Естественно, косвенным образом эта процедура просматривается во многих работах, написанных Фрейдом на тему интерпретации сновидений, но впервые он говорит об этом более определенно в «Но­вых лекциях по введению в психоанализ», где относительно мыслей сновидения пишет следующее (1933: 12):

«Последние содержатся в ассоциациях, как щелочь в ма­точном растворе, однако они входят в них не полностью. С одной стороны, ассоциации дают намного больше, чем нужно для формулировки латентных мыслей сновидения, а именно: все объяснения, переходы и связи, которые разум должен сформировать по мере приближения к мыслям сновидения. С другой стороны, ассоциация час­то останавливается как раз перед истинным смыслом сна: она лишь подходит и намекает на него. В этот момент вмешиваемся мы сами*: определяем значение намеков, делаем заключения и точно выражаем то, чего пациент лишь коснулся в своих ассоциациях. Это выглядит как свободная, изобретательная игра с материалом. ... Труд­но показать правомочность этой методики в абстракт­ном описании, но обоснованность интерпретаций видна сразу, когда мы читаем отчет о хорошем анализе или проводим его сами».

В «Основных принципах» (1940: 168) мы читаем: «ассоци­ации сновидца выявляют промежуточные звенья, которые мы можем вставить между ними двумя [между манифестным и латентным содержанием] и, тем самым, восстановить скры­тое содержание сновидения и «интерпретировать» его».

Сам Фрейд признает, что не может сформулировать точ­ные правила и вынужден использовать такие неточные тер­мины, как «маточный раствор» и «промежуточные звенья».

* Т.е. аналитики — Прим. ред.

[238]

Другая причина сложностей заключается в том, что мы обычно рассматриваем скрытый смысл сновидения как же­лание, стремящееся к удовлетворению в явном содержании. Действительно ли Фрейд был в этом уверен? В «Толкова­нии сновидений» между желанием и смыслом сновидения неоднократно проводятся различия, несмотря на то, что они существуют неразрывно. В «Двух статьях для энциклопе­дии» (1923: 241) пишется:

«Если пренебречь вкладом бессознательного в формиро­вание сна и ограничить сновидение его латентными мыс­лями, то оно может представлять все, что угодно, из за­бот бодрствующей жизни — размышление, предупреж­дение, открытие, подготовку к ближайшему будущему или, опять же, исполнение желания».

Знаменательно, как отличаются между собой интерпрета­ции аналитиков от толкований не-аналитиков именно в отношении определяемого желанием скрытого смысла сно­видения. Нас не удовлетворяет интерпретация сновидения как простой копии повседневной жизни, типа: «Ваше сно­видение показывает, каким несчастным Вы себя чувствуе­те», — и так далее; вместо этого мы всегда пытаемся сфор­мулировать и желание, и противостоящую ему силу; то есть сформулировать конфликт (Arlow и Brenner, 1964: 141), со­средоточенный вокруг «попытки удовлетворить желание» (Фрейд, 1933: 29), обнаруживаемую в сновидении. Гипоте­за удовлетворения желания — в методологическом отноше­нии это, наверное, лучше назвать моделью интерпретации, основанной на стремлении к удовлетворению (De Groot, 1961) — является краеугольным камнем психоанализа сно­видений, равно как и методики интерпретации. Фрейд нео­днократно утверждает, что этот принцип применим только к бессознательному инфантильному желанию, иногда со­впадающему с отпечатками дня, а порой составляющему наименее доступную часть латентной мысли сновидения. Он формулирует это еще в своих письмах к Флиссу (Fliess, 1892-9: 274), а в «Толковании сновидений» проводит различие между «капиталистом» и «предпринимателем»

<!--[if !supportEmptyParas]--> <!--[endif]-->

[239]

(1900: 561). Относится ли удовлетворяющий желание ха­рактер сновидения только к капиталисту, то есть к бессоз­нательному инфантильному желанию, или и к другим тре­вожащим раздражителям, таким, как отпечатки дня, о ко­торых Фрейд говорит (1900: 564): «Нет никакого сомнения в том, что именно они являются истинными нарушителями сна»? Фрейд постоянно сомневается в этом (1900: 606): «Я уже зашел дальше того, что можно продемонстрировать, предположив, что желания сновидения неизменно исходят от бессознательного».

Впервые формулировку, согласующуюся с обычной ме­тодикой интерпретации, мы находим в «Основных прин­ципах» (1940: 169):

«С помощью бессознательного каждое сновидение, на­ходящееся в процессе формирования, предъявляет тре­бование эго — в удовлетворении инстинкта, если снови­дение берет свое начало от ид; в разрешении конфликта, устранении сомнения или формировании намерения, если сновидение берет свое начало от отпечатка предсознательной активности в состоянии бодрствования. Однако спящее эго сосредоточено на желании поддержать сон; оно воспринимает это требование как беспокойство, от которого стремится избавиться. Эго достигает с помо­щью акта повиновения: оно удовлетворяет требование тем, что в данных обстоятельствах является безопасным исполнением желания [курсив Фрейда] и таким образом избавляется от него. Это замещение требования удовлет­ворением желания остается существенно важной функ­цией работы сновидения».

Конечно же, сказанное согласуется с примерами из «Тол­кования сновидений», такими, как сон «Об инъекции Ирме», хорошо известные сновидения комфорта и сновидения, побуждаемые физическими потребностями, где инфантиль­ное желание уже не так легко распознается.

Насколько вопрос удовлетворения желания остается про­блематичной областью, можно видеть, например, из раз­мышлений в «По ту сторону принципа удовольствия» (1920),

[240]

из работы Джонса (Jones, 1965), отмечающего, как редко в действительности интерпретируется инфантильное желание; а также из работ Вейса (Weiss, 1949), Эриксона (Erikson, 1964: 195, 198), Стейна (Stein, 1965), Эйслера (Eissler, 1966) и Стюарта (Stewart, 1967).

Даже если принимать попытку удовлетворения желания за отправную точку, невозможно избежать трудностей в определении того, что следует интерпретировать как испол­нение желания, а что — как защиту. Однако именно эта проблема фактически пронизывает психоанализ в целом (см. Waelder, 1936). Первоначально концепция «цензуры» была предложена в качестве одного из основных источников ис­кажения сновидения, порождающего различия между ла­тентным и явным содержанием сновидения, и поэтому ка­залось, что вопрос решен просто и ясно. Однако сам Фрейд указывает на присущие этому положению неувязки в своем обсуждении сновидения о дяде (1900: 141), где он заявляет: «Привязанность в этом сновидении не относится к латентно­му содержанию ... ; она расходится [с латентной мыслью сновидения] и скрывает истинную интерпретацию сна». Позднее Фрейд возвращается к этим дружеским чувствам и в конечном итоге относит их — я думаю, справедливо — преимущественно к латентным мыслям сновидения и гово­рит, что они «вероятно, берут начало от инфантильного источника» (с.472). Таким образом, здесь также мы видим намек на удовлетворение инфантильного желания. Еще бо­лее прекрасный пример можно найти в «Анализе случая истерии (Дора)», где Фрейд представляет следующий за анализом синтез манифестного сновидения. Он описывает здесь (1905: 88), как пациентка «использует свою инфан­тильную любовь к отцу в качестве защиты от теперешнего искушения». Таким образом, мы видим здесь использова­ние Эдипового желания в защитных целях, хотя следует отметить, что в явном содержании сновидения это прояв­ляется весьма неясно!

По моему мнению, отказ от различия между желанием и защитой в скрытом содержании сновидения полностью со­ответствует общему характеру психоаналитического процесса интерпретации. Кроме того, я очень сомневаюсь, может ли

[241]

кто-нибудь, реально практикующий, успешно придержи­ваться такой дихотомии. С появлением структурной гипо­тезы и развитием эго-психологии мы вполне осознали, что именно защиты имеют латентный и бессознательный ха­рактер. Поэтому мы стали интерпретировать сновидения — их скрытый смысл — не только как выражение желаний, но и конфликтов (см. Arlow и Brenner, 1964).

При таком положении дел интерпретация сновидения приводит к динамическому полю движущих сил, так хо­рошо известных из аналитической работы. Защиты пред­ставляются «обусловленной желанием активностью, обес­печивающей либидное и агрессивное удовлетворение, либо ведущей к нему, или и то и другое, и одновременно слу­жащей контр-динамическим целям» (Schafer, 1968). Мно­жественное функционирование и иерархическое (послой­ное) строение психического аппарата уже общепризнан­но. Мы имеем дело с конфликтом между аспектами целостной личности, с расщеплением эго — также и в неврозах (Le Coultre, 1967).

Просто поразительно, какое множество аналитиков ин­терпретируют сновидения непосредственно по явному, манифестному содержанию и без ассоциаций, особенно, если они хорошо знают пациента. Лоран (Rangell, 1956) и Клигерман (Babcock, 1965) отмечают, что при определен­ных обстоятельствах это может стать необходимым, или по­казывают, каким полезным может быть сновидение даже без ассоциаций. Саул (Rangell, 1956), в частности, пытается продемонстрировать, как можно сделать прогностические выводы на основании явного содержания, даже просто из того, каким образом «эго проявляет себя в сновидении». Он советует уделять серьезное внимание манифестному со­держанию в том, что касается характера коммуникации, «уровня», «заголовков», «течения»; «отличать динамику от содержания», оценивать с точки зрения «борьбы или бег­ства» и так далее.

И наконец мы можем сказать, что значение манифест­ного содержания косвенным образом признается в гипоте­зе удовлетворения желания (или, если хотите, в травматолитическом аспекте). Не следует упускать из виду, что, го-

[242]

воря о сновидении как о попытке удовлетворения желания, мы всегда подразумеваем под этим явное содержание сна. Несмотря на то, что сновидец спит, и его сон зачастую аб­сурден и запутан, наше аналитическое мышление опреде­лило сновидению эту функцию и тем самым придало ему особый статус!

Примеры и обсуждения

Незамужней женщине, примерно сорока лет, живущей со своей матерью, с которой у нее противоречивые взаимоотно­шения, снится, что она провожает мать на поезд. Стоя на перроне, женщины разговаривают. Пациентка уговаривает мать подняться в вагон, потому что поезд вот-вот отпра­вится, и, кроме того, та не слишком уверенно держится на ногах. Однако мать считает, что времени еще достаточно, и продолжает разговаривать. Пациентка неоднократно просит мать поторопиться, и в тот самый момент, когда пожилая женщина собирается подняться в вагон, поезд начинает дви­гаться, и она падает между поездом и платформой!

Я не буду пытаться представить полную интерпретацию сновидения — здесь различные слои накладываются друг на друга — но, как и следовало ожидать, амбивалентность тут поразительна. Я указываю пациентке на то, как она ус­троила, чтобы ее мать упала под поезд, на что она возража­ет — и именно этот момент я хочу здесь отметить: «Что вы говорите! Она сама во всем виновата. Она бесцельно тянула время, а я изо всех сил старалась, чтобы она зашла в вагон вовремя!» С подобного рода любопытными примерами каж­дый аналитик встречается снова и снова. В «Толковании сновидения» Фрейд излагает ситуацию следующим обра­зом (1900: 534): «Здесь мы имеем наиболее общую и наибо­лее замечательную психологическую характеристику про­цесса сновидения: мысль и, как правило, мысль о чем-то желательном, объектифицируется в сновидении, представ­ляется как сцена или, как нам кажется, переживается». И

[243]

«сновидения используют настоящее время ... в котором же­лания представлены удовлетворенными» (1900: 535).

Здесь, несомненно, наблюдается ослабление принципа реальности, как его объяснял Фрейд в своих «Метапсихологических приложениях и теории сновидений» (см. также Arlow и Brenner, 1964). Но Фрейд пишет (1917: 229): «Жела­ние сновидения, как мы говорим, галлюцинирует, и в каче­стве галлюцинации встречается с убеждением в реальности его удовлетворения»; и (1917: 230): «Таким образом галлю­цинация приносит с собой убеждение в реальности». Так сохраняются остатки восприятия реальности вместе с ощу­щением непрерывности «я» — каким бы отличным и рег­рессивным оно ни было по сравнению с «я» бодрствующего состояния (см. Federn, 1932; Grotjahn, 1942). Фрейд заявля­ет, что видеть сон — фактически означает быть отчасти бод­рствующим (1900: 575): «Следовательно, необходимо при­знать, что всякому сновидению присуще пробуждающее дей­ствие»; и в «Основных принципах психоанализа» (1940: 167) он говорит:

«Организация эго еще не парализована, и его влияние можно видеть в искажении, которому подвергается бес­сознательный материал, и в том, что часто оказывается весьма неумелыми попытками придать общему резуль­тату форму не слишком неприемлемую для эго (вторич­ная переработка)».

Связанная с этим проблема четко представлена в «Мета-психологических приложениях к теории сновидений» (1917: 234, пр.2).

Сновидение следует рассматривать (1917: 223) «кроме всего прочего, [как] проекцию [курсив Фрейда], экстернализацию внутреннего процесса». Еще в 1894 г. Фрейд (1892-9: 209), обсуждая паранойю, говорит о злоупотреблении механизмом проекции в целях защиты». Но в этом же тек­сте мы находим и упоминание о проекции как о психичес­ком механизме, очень часто использующемся в нормаль­ной жизни. «Всегда, когда происходит внутреннее измене­ние, у нас есть выбор — предположить либо внутреннюю,

[244]

либо внешнюю причину». По-видимому, во время сна нич­то не мешает нам, прибегнув к механизму проекции, со­здать собственный внешний мир по своим законам. Отсю­да понятно, почему упомянутая выше пациентка чувство­вала себя абсолютно невиновной.

Я считаю, что подобные аспекты почти всегда можно отыскать в сновидениях невротиков или, скорее, в конфликт­ных сновидениях,которые фактически любой человек видит каждую ночь. Их не будет в немаскированных, простых сновидениях, рисующих прямое удовлетворение желания. Но при выражении импульсов, ощущений или мотивов, от которых нужно отгородиться, ибо они не могут появиться даже в самых безумных сновидениях, наилучший способ — позволить таким вещам произойти вне (пассивного) «я». Как писал Фрейд еще в 1894 г., это можно сделать очень легко и, скорее всего, с самого раннего детства нас учат, что наша роль в каком-либо конкретном событии определяет, в ка­кой мере мы можем быть ответственны за него. Таким об­разом, позиция, действие и реакция сновидца во время сно­видения — а это, подчеркиваю, продукт, в котором именно сновидец определяет, что происходит — ясно очерчивают его собственную связь с ним. Эту ситуацию можно срав­нить со структурой греческой трагедии, обсуждавшейся Ван дер Стерреном (Van der Sterren, 1952: 344): «Существует представление, что побуждение совершить все эти ужасные деяния приходит извне: так повелели боги и предсказал оракул»; и «греческое слово chrao означает 'желать', 'жаж­дать' и 'советоваться с оракулом'». Другими словами, здесь также явно присутствует тенденция проецировать свое же­лание.

Теперь мне хотелось бы представить более подробный пример анализа с ассоциациями.

У мужчины, примерно пятидесятилетнего возраста, на­блюдались трудности с пассивными желаниями и выражен­ная склонность к промискуитету, в чем просматривалась его эксгибиционистская защитная позиция. Однако внебрач­ные взаимоотношения, завязываемые им с этой целью, обыч­но были кратковременными. Во время одной такой связи, когда он находился со своей любовницей, ему приснилось:

[245]

Затем я начал демонстративно летать, скорее рисуясь. Я хотел показать, что умею это делать, но не мог набрать достаточной высоты и оказался летящим мимо корабельных мачт... самолет был ДС-4.

Его ассоциации выявили, что ДС-4, кроме обозначения типа самолета, являлось также маркой насоса, известного пациенту по его работе. Этот насос представлял собой уди­вительное приспособление, выкачивающее твердые взвеси посредством движения по спирали. Данный способ разра­ботчики скопировали у одного вида змей, способных подоб­ным образом добывать воду в пустыне. Мачты кораблей: недавно он отремонтировал свою яхту, чтобы в ближайший отпуск провести там время с любовницей. Он считал это рискованным делом по отношению к жене. Что касается любовницы, он сказал: «Я чудесно с ней сожительствовал, три раза за одну встречу. Последние два были особенно пре­красными. Она просто околдовывала мой пенис». Затем он рассказал об эпизоде из своей юности, путешествии на ка­ноэ, фактически бывшем проявлением бесстрашия: он пере­вернулся и был спасен после того, как чуть не утонул. А те­перь давайте посмотрим, что происходит в манифестном сновидении с точки зрения сновидца. Он хочет продемонст­рировать пример бесстрашия, стремительно подняться ввысь на самолете, но натыкается на трудности и чуть не врезается в мачты кораблей. Перед лицом надвигающегося крушения он ясно ощущает, что все происходит вопреки его желани­ям. Ассоциация с кораблями в сновидении приводит к рис­кованному плану провести отпуск на яхте вместе с любовни­цей и к рискованному предприятию в прошлом, когда он едва не погиб. Самолет ДС-4 мы без колебаний должны ин­терпретировать как символ пениса, но в то же самое время ДС4 — это марка насоса, способного чудесным образом до­бывать воду в пустыне, то есть, его любовница. Сквозь его показуху ясно просматривается пассивность.

Сознательно выражается идея: «Я хочу быть способным» (см. Federn, 1914, 1932; Saul и Fleming, 1959). Однако «боги» предостерегают: «Будь осторожен, ты не можешь добиться

[246]

успеха!» — другими словами, бессознательно он больше не желает довести до конца начатое, ибо оно его слишком силь­но тревожит. Вскоре после пересказа данного сновидения в его жизненную ситуацию вовлекаются друзья, и в итоге он, как обычно, позволяет «вернуть себя» обратно к жене. В реальной жизни он проигрывает ту же ситуацию, что в сво­ем сновидении: представляет ее как объективное событие, происходящее без его активного участия (см. Roth, 1958). Точная интерпретация этого сновидения должна звучать примерно так: «Вам бы очень хотелось быть настоящим мужчиной и убежать со своей любовницей. Однако ваша тревога оказывается сильнее желания, и ваше стремление к безопасности и защите преобладает». Я хочу отметить, что здесь снова одно желание используется для того, чтобы от­вергнуть другое!

Другой пример:

Пациент, уже немолодой холостяк, идет с девушкой по семинарии св.Павла. Их сопровождает гид, но пациент теря­ет его из виду. Он очень нервничает по этому поводу и в конце концов отстает и оказывается в маленькой комнатке.

Ассоциации пациента показали, что рядом с местом рож­дения пациента действительно находилась семинария с та­ким названием; но и его самого звали Павлом. С малень­кой комнаткой у него тут же возникла ассоциация: она на­помнила ему маленькую спальню, где он обычно лежал на кровати со своей сестрой. Если мы изучим сновидение в свете обретающего здесь форму инсайта, то должны сделать вывод, что он хочет остаться без гида, но не сознательно. Мы можем предположить, что этот праведный Павел, вос­питанный в очень набожном окружении, хотел бы скрыть некоторые вещи, связанные с его контактом с сестрой. Когда я высказал ему это предположение, оказалось, что он хотел утаить связанные с мастурбацией фантазии. Его беспокой­ство в манифестном сновидении должно выражать его кон­фликт с положительным переносом из-за необходимости рассказать об этом запрещенном материале: он хочет удов­летворить отягощенную чувством вины сексуальную фан-

[247]

тазию, но в то же самое время избегает секретности vis - a - vis с аналитиком-отцом — что является для него необходимым предварительным условием для удовлетворения сексуаль­ного желания — представляя это в форме нежелательного исчезновения гида.

Я могу дополнить эти примеры множеством других. По­стоянно поражает, как сновидец, тем или иным образом, отделяет себя в своем рассказе от происходящего. Доста­точно будет нескольких коротких примеров: брат пациента обращает его внимание на тот факт, что он, пациент, инте­ресуется сексуально возбуждающими вещами, что несвой­ственно их семье. Это замечание явно усиливает тревогу пациента, и ему снится, что он очень неуклюже и по-детс­ки выполняет разного рода дела и воспринимает это с боль­шой досадой. Другими словами, он против своей воли усту­пает брату. Эта тревога кастрации у пациента особенно выражена.

Пациентке, бывшей ребенком родителей среднего воз­раста, братья и сестры которой были намного старше ее, и очень тяжело взрослевшей, приснилось, что я ставлю ее в один ряд со своими детьми и она сильно сердится из-за этого. Интерпретация: она не хочет видеть, что на самом деле желала бы остаться ребенком.

Из сновидений, описанных Фрейдом для иллюстрации роли этого аспекта явного сновидения, можно просто от­метить типичные эксгибиционистсткие сновидения и сно­видения желания смерти: первое сновидение Доры (1905а) и сновидение о званом ужине.

Механизм замены на противоположное, рассматривае­мый Фрейдом как обычная часть первичного процесса ра­боты сновидения и предлагаемый им как технический при­ем в тех случаях, когда четкая интерпретация не вырисовы­вается (1900: 327), является не просто случайной процедурой искажения сновидения, а, скорее, способом защиты, по­тенциально всегда многозначным; к примеру, присутствие в сновидении большого числа людей в комнате для анали­тических сеансов указывает на желание что-то утаить, и, как правило, особенно часто наблюдается в случаях, когда направленные на аналитика сексуальные желания вызыва-

[248]

ют сильную тревогу. Кроме того, просто поразительно, как часто в ходе анализа в сновидениях в замаскированной или открытой форме рисуются разного рода нежелательные сложные взаимоотношения с аналитиком (см. также Harris, 1962). Все это, несомненно, продукты невроза переноса.

---

Дата добавления: 2018-09-23; просмотров: 327; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!