Материя и ее атрибуты: пространство, время, движение, системность

Материя, как объективная реальность, характеризуется бесконечным количеством свойств: материальные вещи и про­цессы конечны и бесконечны, поскольку их локализованность относительна, а их взаимная связь —абсолютна; непрерывна (внутри самих себя однородна) и прерывна (характеризуют­ся внутренней структурой); всем материальным объектам присуще масса (будь то масса покоя для любого вещества или масса движения для поля) и энергия (потенциальная или актуализированная) и т. д.

Но важнейшими ее свойствами, ее атрибутами, являются пространство, время и движение.

Пространство характеризует протяженность и структур­ность материальных объектов, а также взаимное расположе­ние одновременно существующих вещей.

Время характеризует длительность и последовательность существования материальных образований в их соотношении с другими материальными образованиями.

Принципиально важным является ответ на вопрос об от­ношении пространства и времени к материи. По этому вопро­су в философии существуют две противоположные точки зрения.

Первую из них обычно называют субстанциональной кон­цепцией пространства и времени. В соответствии с этой кон­цепцией пространство и время - самостоятельные сущности, существующие наряду с материей и независимо от нее. Та-понимание пространства и времени вело к выводу о независимости их свойств от характера протекающих в них материальных процессов. Субстанциональная концепция ведет на­чало от Демокрита, наиболее яркое воплощение она нашла в классической физике И. Ньютона. Идея абсолютного про­странства и времени И. Ньютона соответствовала определен­ной физической картине мира, а именно его взглядам на ма­терию как на совокупность отграниченных друг от друга ато­мов, обладающих неизменным объемом и инертностью (мас­сой) и действующих друг на друга мгновенно, либо на рас­стоянии, либо при соприкосновении. Пространство, по Нью­тону, неизменно, неподвижно, его свойства не зависят ни от чего, в том числе и от времени, они не зависят ни от матери­альных тел, ни от их движения. Можно убрать из простран­ства все тела, но пространство останется и свойства его со­хранятся. Получается, что пространство — это как бы гран­диозное вместилище, напоминающее перевернутый вверх дном огромный ящик, в который помещена материя. Такие же взгляды у Ньютона и на время. Он считал, что время те­чет одинаково во Вселенной и это течение не зависит ни от чего, а поэтому время абсолютно, т. к. оно определяет поря­док следования и длительность существования материальных систем.

Как видим, в данном случае и пространство, и время вы­ступают как реальности, которые в определенном смысле яв­ляются высшими сущностями по отношению к материально­му миру.

Вторую концепцию пространства и времени называют ре­лятивистской. Согласно этой концепции пространство и вре­мя не самостоятельные сущности, а системы отношений, образуемые взаимодействующими материальными объектами. Соответственно свойства пространства и времени зависят от характера взаимодействия материальных систем. Реляти­вистская концепция ведет свое начало от Аристотеля. Наибо­лее последовательно она проведена в неэвклидовой геомет­рии Лобачевского и Римана и в теории относительности А. Эйнштейна. Именно их теоретические положения исклю­чили из науки понятия абсолютного пространства и абсолют­ного времени, обнаружив тем самым несостоятельность суб­станциальной трактовки пространства и времени, как само­стоятельных, независимых от материи форм бытия. Именно эти учения, особенно общая и специальная теория относи­тельности, обосновали зависимость пространства и времени их свойств от характера движения материальных систем.

Пространство и время, как неразрывно связанные с материей всеобщие формы ее бытия, обладают целым рядом как общих, так и специфических для каждой из этих форм свойств.

Общие свойства и пространства и времени: объективность и всеобщность. Признание данных свойств практически сра­зу же противопоставляет материалистическую трактовку про­странства и времени их идеалистическим трактовкам. Ведь согласно идеалистическим учениям пространство и время - это порождение сознания человека, а потому они объективно не существуют.

Основными свойствами пространства являются: протя­женность, однородность, изотропность (равноправность всех возможных направлений), трехмерность, а специфическими свойствами времени: длительность, однородность (Равнопра­вие всех моментов), одномерность, необратимость.

Свойства пространства и времени проявляются всякий раз особым образом в микромире, макромире и мега мире, в жи­вой природе и 'в социальной действительности.

Объективная непрерывность пространства и времени и их прерывность обусловливают движение материи, которое яв­ляется основным способом ее существования. Движение ма­терии абсолютно, ее покой относителен.

При этом следует иметь в виду, что в философии движе­ние понимается как всякое изменение вещей и процессов.

Обозначив изменение во времени пространственных ха­рактеристик вещей и процессов (их местоположение и объ­ем) понятием «перемещение», а изменчивость их качественной определенности как результат их существования во времени условным термином «изменение», приходим к следующему выводу.

Движение в самом широком его понимании представляет собой единство моментов перемещения вещей и процессов и их изменения. Едущая машина перемещается в пространстве, «старая» книга на полке «стареет», изредка «перемещаясь».

Именно такой смысл вкладывают в термин «движение», когда говорят, что материя не может существовать без дви­жения.

Существенным дополнением к этому принципу является утверждение о том, что, в свою очередь, движение не может существовать без материального носителя (вещества или поля). Утверждение, будто движение существует без материи, с точки зрения философов-материалистов столь же абсурдно, что и умозаключение о существовании материи без движения.

В неразрывном единстве материи и движения материя исходна, а движение — производно. Оно как бы подчинено материи.

Противоположную материализму позицию занимает энер­гетизм, выдвинутый немецким ученым В. Оствальдом. В своей теории В. Оствальд пытался свести материю и дви­жение к энергии (отсюда и произошло название теории «энергетизм»). Как известно, энергия - это физическая мера движения. В. Оствальд же объявляет энергией все, что су­ществует в мире. Следовательно, и материя, и сознание, и познание — все это энергия, а следовательно материя и со­знание являются производными от энергии и движения. Сов­ременная форма энергетизма (неоэнергетизм) связана с по­пытками доказательства процесса превращения материи в энергию на основе известного закона соотношения массы и энергии А. Эйнштейна Е=тС² (здесь Е — энергия, т — мас­са, С — скорость света в вакууме). Однако эти попытки ока­зались несостоятельными, как в физическом, так и в фило­софском отношении.

С физической точки зрения эта формула отражает про­порциональность взаимосвязи массы вещества и энергии ее межатомных связей (коэффициентом этой пропорционально­сти является квадрат скорости света в вакууме).

С философской же точки зрения она лишь подтверждает, что вещи, имеющие массу покоя, объективно существуют. Более того, они находятся в связи со столь же объективно существующими полями, не имеющими массы покоя (элек­трическими, магнитными, лептонными, микролептонными и т. п.). И наконец эта формула подтверждает принципиаль­ное положение материалистической философии о возможно­сти превращения всего во все, в том числе и вещества в поле.

Движение обладает целым рядом важнейших свойств. Во-первых, движению свойственна объективность, т. е. независи­мость его существования от сознания человека. Иными сло­вами, материя сама по себе имеет причину своих изменений. Отсюда следует положение и о бесконечности взаимопревра­щающейся материи.

Во-вторых, движению свойственна всеобщность. Это озна­чает, что любые явления в мире подвержены движению как способу существования материи (т. е. нет объектов, лишенных движения). Это означает также и то, что само содержа­ние материальных объектов во всех своих моментах и отношениях определяется движением, выражает его конкретные формы (и проявления).

В-третьих, движению свойственны несотворимость и неуничтожимость. Последовательный философский материа­лизм отвергает какое-либо рассуждение о начале или конце движения. Известно, например, что И. Ньютон допускал воз­можность божественного первотолчка, а немецкий философ Е Дюринг считал, что движение возникает из покоя через так называемый мост постепенности. В явной или не явной форме в данном случае проводится мысль о некоем начале движения. Такая позиция критикуется материалистами, от­вергающими идею начала и конца движения. Наиболее по­следовательным при этом является диалектический материа­лизм. Утверждая принцип самодвижения материи, диалекти­ки-материалисты одновременно раскрывают и его меха­низм. По их мнению (а оно подтверждается опытом челове­чества и данными естественных наук) движение есть резуль­тат борьбы объективно существующих противоположностей. Это, например, действие и противодействие в механическом движении, более высокая и более низкая температура (энер­гия)— в тепловом движении, положительный и отрицатель­ный заряд — в электричестве, полярные интересы отдельных людей и их различных объединений — в общественном раз­витии и т. п.

В-четвертых, движению свойственна абсолютность. При­знавая всеобщий характер движения, философский материа­лизм не отвергает существование в мире состояний устойчи­вости, покоя. Однако последовательный философский мате­риализм подчеркивает относительный характер таких состоя­ний материальных объектов. Это означает, что абсолютная природа движения реализуется всегда только в определен­ных, локально и исторически ограниченных, зависимых от конкретных условий, переходящих и в этом смысле относи­тельных его видах. Именно поэтому можно сказать, что вся­кий покой (или устойчивость)—это момент движения, по­скольку он преходящ, временен, относителен. Покой — это как бы движение в равновесии, поскольку покой включен в совокупное движение, и он снимается этим абсолютным дви­жением. Следовательно, о покое как некотором равновесии, моменте движения можно говорить лишь по отношению к определенной точке отсчета. Так, например, можно видеть, что любой возраст человека, (допустим 18 лет) —это фиксированный момент вего постоянном изменении, движении,- связан сопределенной устойчивостью, покоем временного состояния некоторых свойств его натуры по сравнению, ска­жем, с 17-летием и 19-летнем.

Многообразные конкретные проявления движения могут быть соотнесены с определенными материальными носителя­ми. Это дает возможность построения разных классификаций форм движения материи. Форма движения материи связана с определенным материальным носителем, имеет определен­ную область распространения и свои определенные законы.

Ф. Энгельс отмечал наличие 5-ти основных форм движе­ния материи.

1. Механическое движение, связанное с перемещением тел в пространстве.

2. Физическое (по существу тепловое) движение, как дви­жение молекул.

3. Химическое движение — движение атомов внутри мо­лекул.

4. Органическое или биологическое движение, связанное с развитием белковой формы жизни.

5. Социальное движение (все изменения в обществе). Эта классификация к настоящему времени устарела.

В частности, сейчас неправомерно физическое движение сво­дить только к тепловому. Поэтому современный вариант раз­личения форм движения материи включает в себя:

— пространственное перемещение;

— электромагнитную форму движения, определяемую взаимодействием заряженных частиц;

— гравитационную форму движения;

— сильное (ядерное) взаимодействие;

— слабое взаимодействие (поглощение и излучение ней­трона);

— химическую форму движения (процесс и результат взаимодействия молекул и атомов);

— геологическую форму движения материи (связанная с изменением в геосистемах — материках, слоях земной коры и т. д.);

— биологическую форму движения (обмен веществ, про­цессы, происходящие на клеточном уровне, наследственность и т. д.);

— социальную форму движения (процессы, происходящие в обществе).                                                                   

Очевидно, что развитие науки и дальше будет постоянно вносить свои коррективы и в эту классификацию форм движения материи. Однако, представляется, что в обозримом будущем она будет осуществляться, исходя из принципов, сформулированных Ф. Энгельсом.

Прежде всего не утратит своего значения принцип развития применительно к анализу форм движения материи. Он позволяет систематизировать их в соответствии с реальным процессом эволюции материальных систем в направлении от простого к сложному, от низшего к высшему, от простейших процессов механического перемещения до процессов, проис­ходящих в человеческом обществе.

По-прежнему важную Роль играет принцип связи каждой формы движения с определенным материальным носителем или, точнее, с набором определенных материальных носи­телей.

Остается актуальным принцип генетической и структур­ной обусловленности высших форм движения материи низ­шими. Ведь всякая высшая форма движения возникает на основе низшей, включает ее в себя в снятом виде. Это по су­ществу означает, что структуры, специфичные для высшей формы движения, могут быть познаны только на основе ана­лиза структур низших форм.

И наоборот, сущность формы движения низшего порядка может быть познана только на основе знания содержания высшей по отношению к ней формы движения материи.

С принципом генетической обусловленности тесно связан принцип несводимости высших форм движения к низшим и неправомерности переноса (экстраполяции) свойств высших форм движения материи на низшие. Это принцип качествен­ной специфики всякой формы движения. В высшей форме движения низшие его формы представлены не в «чистом», а в синтезированном («снятом») виде. «Механическое» дви­жение руки человека — это результат синтеза сложных про­цессов: собственно механического, биологического, химиче­ского и т. д. Поэтому всякая попытка создать чисто механи­ческий аналог руки человека абсурдна.

Абсурден и перенос законов животного мира на общество, даже если на первый взгляд кажется, что в нем господствует «закон джунглей». Конечно же, жестокость человеческая мо­жет быть несравненно выше жесткости хищников. И все же хищникам неизвестны такие человеческие чувства, как любовь, участие и сострадание.

С другой стороны, абсолютно безосновательными являются попытки отыскания в низших формах движения материи элементы ее высших форм. Мыслящий булыжник - это, нонсенс. Однако, это - крайний, так сказать случай, гипербола. Менее смешной выглядела попытка одного из крупных советских ученых-биологов, который пытался    создать обезьянам «человеческие» условия, рассчитывая через сот­ню - другую лет обнаружить в их потомстве антропоида (первобытного человека).

Наконец, следует учесть и еще один очень важный прин­цип, лежащий в основании классификации форм движения материи —принцип связи каждой из них с определенной нау­кой. Этот принцип позволяет связать проблему классифика­ции форм движения с проблемой классификации наук.

Принципы классификаций форм движения материи позво­ляют критически отнестись и к витализму (от лат. жизнь) - философскому течению, абсолютизирующему специфику биологической формы движения и объясняющему специфич­ность всего живого наличием некоей особой «жизненной силы».

Важнейшим свойством материи и материальных образо­ваний является их системная организация. Система (от гре­ческого - целое, составленное из частей) - это комплекс взаимодействующих элементов или, что одно и тоже, отгра­ниченное множество взаимодействующих элементов.

Практически любой материальный и идеальный объект можно представить как систему, для этого необходимо выде­лить в нем его элементы (элемент есть далее неразложимый компонент системы при данном способе ее рассмотрения), выявить структуру объекта (совокупность устойчивых отно­шений и связей между элементами) и зафиксировать его ха­рактеристику единого в своей основе образования. При таком подходе обнаруживается, что все системы делятся на целост­ные и суммарные. Целостная система — это такая, в которой все ее элементы не могут существовать изолированно друг от друга. Утрата или изъятие хотя бы одного ее элемента приводит к разрушению системы в целом. Целостными си­стемами являются, например, солнечная система, молекулы воды (Н₂О), поваренной соли (NaCl), симбиозы в органиче­ской природе, производственная кооперация в экономиче­ской сфере общественной жизни и т. п.

Отличительной особенностью целостной системы является, несводимость ее качества к простой сумме качеств составляющих ее элементов.

Суммативные системы - это системы, качество которых равно сумме свойств, составляющих ее элементов, взятых изолированно друг от друга. Во всех суммативных системах, составляющие ее части могут существовать сами по себе ав­тономно. Примером таких систем могут быть: куча камней, скопление машин на улице, толпа людей. Понятно, что об этих совокупностях нельзя сказать, что они бессистемны, хотя их системность выражена слабо и близка к нулю, по­скольку ее элементы обладают значительной независимо­стью по отношению друг к другу и к самой системе, да и связь этих элементов зачастую носит случайный характер.

Системный подход или системное исследование матери­альных объектов предполагает не только установление спо­собов описания отношений и связей (структуры) этого мно­жества элементов, но - что особенно важно - выделение тех из них, которые являются системообразующими, т. е. обеспечивают обособленное функционирование и развитие системы. Системный подход к материальным образованиям предполагает возможность понимания рассматриваемой си­стемы как элемента системы более высокого уровня. Это означает, что любое отдельное системное представление вся­кого объекта является относительным. Например, человек может относиться и к семье, и к производственному коллек­тиву, и к иным системам. Для системы обычно характерна иерархичность строения — последовательное включение си­стемы более низкого уровня в систему более высокого уров­ня. Значит, отношения и связи в системе при определенном ее представлении сами могут рассматриваться как ее элемен­ты, подчиняющиеся соответствующей иерархии. Это позво­ляет строить различные, не совпадающие между собой, по­следовательности включения систем друг в друга, описываю­щие исследуемый материальный объект с разных сторон.

В современной науке широко используется метод струк­турного анализа, при котором учитывается системность ис­следуемых объектов. Ведь структурность — это внутренняя расчлененность материального бытия, способ существования материи. Структурные уровни материи образованы из опре­деленного множества объектов какого-либо вида и характе­ризуются особым способом взаимодействия между составляющими их элементами. Применительно к трем основным Сферам объективной действительности эти уровни выглядят 1едующим образом:

Структурные уровни материи

Неорганическая природа	Живая природа	Общество
1. Субмикроэлементарный	1. Биологический макромолекулярный	1. Индивид
		2 Семья
2. Микроэлементарный		3. Коллективы
3. Ядерный	2 Клеточный	4. Большие социальные группы (классы, нации)
4. Атомарный	3 Микроорганический
5. Молекулярный
6. Макроуровень	4 Органы и ткани	5 Государство (гражданское общество)
7. Мегауровень планеты звездно-планетные системы, галактики).	5 Организм в целом
	6 Популяция
	7 Биоценоз	6. Система государства
8 Метауровень (метагалактики)	8 Биосфера
		7 Человечество в целом
		8. Неосфера

Каждая из сфер объективной действительности включает в себя ряд взаимосвязанных структурных уровней. Внутри этих уровней доминирующими являются координационные отношения, а между уровнями — субординационные

Изучение проблем, связанных с философским анализом материи и ее свойств, является необходимым условием фор­мирования мировоззрения личности, независимо от того, ока­жется ли оно в конечном счете материалистическим или идеалистическим.

 

Лекция 5. ФИЛОСОФСКИЕ ИДЕИ РАЗВИТИЯ

План:

1 Концепции развития в философии.

2. Основные законы и категории диалектики.

 

Вопрос о том, что есть развитие и имеет ли место разви­тие природы - один из важнейших философских вопросов. Уже древние философы ставили эти вопросы. Так, древнегре­ческий философ Анаксимандр (V в. до н. э) считал источни­ком всего сущего вечное и беспредельное начало - апмейрон, которое управляет всем. Он полагал, что мир возник в ре­зультате борьбы противоположностей, в первую очередь, теп­ла и холода. В недрах беспредельного начала возникает за­родыш будущего мира, в котором влажное ядро окружено огненной оболочкой. Под воздействием жара этой оболочки влажное ядро высыхает, причем выделяющиеся из него пары раздувают оболочку, которая в конце концов лопается. В ре­зультате происходит образование плотной земли. Обосновы­вая свою теорию происхождения мира, Анаксимандр, пожа­луй, впервые в философии выдвигает идею эволюции приро­ды. По его мнению живые существа зародились во влажном иле, некогда покрывавшем землю. Когда земля стала высы­хать, влага скопилась в углублениях (образовались моря) и некоторые животные вышли на сушу. Среди них были рыбо­образные существа, в чреве которых развились люди. Когда люди выросли, покрывавшая их чешуйчатая оболочка разва­лилась.

Древнегреческий философ Гераклит отрицал существование чего-либо вечного, неизменно существующего, постоянно Ему все представлялось безостановочно движущимся и текущим: все течет, меняется, нельзя войти дважды в одну и ту же реку и т. п. Но, по Гераклиту, это движение не посту­пательное, а круговое, т. к. в нем одно занимает последовательно место другого. День сменяется ночью и наоборот. Видимое переходит в невидимое. Все переходит в свою противоположность (все существует и в то же время не существует). Ток возникновения и прохождения непрерывен, - считал Гераклит, - на этом и основана жизнь.

Ряд идей, связанных с развитием, поставил и древнегреческий философ Зенон из Элей (V в. до н. э.). Зенон сформулировал около 40 задач-парадоксов (апорий). С помощью безупречно построенных формально-логических доказа­тельств он приходил к выводу, например, что Ахилл никогда не догонит черепаху, а запущенная стрела покоится. Иными словами, он утверждал, что никакое движение от одной точ­ки к другой не может осуществиться. Следует заметить, что в этих парадоксах вопрос ставился не о том, существует ли движение и возможно ли его восприятие чувствами. В этом у Зенона никакого сомнения не было. Вопрос им ставился о том, возможно ли выразить (отразить) движение в понят­ной форме. Однако, обнаружив противоречивость движения, Зенон приходит к выводу о невозможности постижения его сущности, поскольку он считал, что там, где есть противоре­чие, нет и не может быть истины.

Концепция движения разрабатывалась и Платоном. Раз­вивая идею тождества противоположных понятий, он считал, что истину можно обнаружить на основе последовательного (по сути диалектического) анализа какого-либо утверждения (единое существует) и его отрицания (единое не существует). Тот же прием следует применять к движению и покою, бы­тию и небытию. Движение несовместимо с покоем и покой с движением. Но так как движение существует и покой так­же существует, то бытие должно быть совместно и с движе­нием, и с покоем.

В требовании одновременного рассмотрения отрицания и утверждения, в обнаружении гибкости понятий заключаются элементы учения Платона о развитии, его диалектика Кста­ти, это понятие уже в то время получило широкое распро­странение. Сократ рассматривал диалектику как искусство обнаружения истины через сопоставление противоположных мнений. Платон же диалектикой называл метод анализа и синтеза понятий, а также само движение мысли от низших понятий к высшим.

Элементы учения о диалектике как о теории развития держатся и в философии Аристотеля. По Аристотелю каждая единичная вещь есть единство «материи» и «формы». Форма нематериальна, но она некая потусторонняя сущность, привходящая в материю извне. Медный шар - это единство вещества (меди) и формы (шаровидности, которая придана меди мастером, но в реальном мире форма составляет единое целое с веществом). В чувственном мире возможен последовательный переход от «материи» к соотносительной ей «фор­ме», от «формы» - к соотносительной ей «материи». Подъем по «лестнице» форм приводит в конечном счете к высшей, предельной форме, которая и есть «перводвигатель», Бог, пребывающий вне мира. Иными словами, развитие у Ари­стотеля - это ряд статических уровней совершенствования, в котором нет еще синтеза восходящего движения (как это станет потом у Г. Гегеля), но нет уже и движения по кругу (как у Гераклита).

Огромный вклад в учение о развитии внесли И. Кант и Г. Гегель. Важное значение в философии Канта имеют эле­менты диалектики, содержащиеся в его учении о так назы­ваемых антиномиях (противоречиях), в которые якобы неиз­бежно впадает разум человека, как только он пытается ре­шать вопросы, выходящие за пределы мира явлений. Анти­номии состоят из двух взаимоисключающих, одинаково не­опровержимых (по его убеждению) положений, в которых неизбежно запутывается разум человека, когда пытается ре­шить вопрос о мире как безусловно целом:

1. Мир конечен во времени и пространстве; мир бесконе­чен во времени и пространстве.

2. Все в мире просто и неделимо; все в мире сложно и делимо.

3. В мире существует свобода, в мире нет свободы и все совершается с необходимостью.

4. Существует Бог, как первопричина мира; нет никакой первопричины мира. С точки зрения И. Канта такие противо­речия в разуме возникают постоянно. Следовательно, чело­веческий разум противоречив. Однако И. Кант все же считал эти противоречия мнимыми, т. к. мир для человека есть не­познаваемая «вещь в себе» (непознаваемая сущность).

Всего полнее и глубже диалектическая концепция разви­тия была разработана Гегелем. С его точки зрения, диалектика, рассматривающая предмет в единстве его противопо­ложных определений, является учением о самодвижении по­нятий. Следовательно, развитие, по Гегелю, есть саморазви­тие понятия, его самодвижение, а развитие в природе и обществе является снимком с поступательного движения понятия, существующего независимо от природы и человеческого сознания. Иными словами, у Гегеля развитие идет от идеи природе. Природу он не считает развивающейся (она ли разнообразится в пространстве).

Диалектическое учение Гегеля было материалистически переработано К. Марксом. У Гегеля мышление и его разви­тие выступает творцом действительности (и тем самым как бы «стоит на голове»). Диалектика К. Маркса исходит из реального самодвижения в природе и обществе. Объективная диалектика (самодвижение природы и общества) определяет субъективную диалектику (движение понятий). Иначе гово­ря, у Гегеля диалектика идей порождает диалектику вещей, а у Маркса (и Энгельса) диалектика вещей предопределяет диалектику идей.

Принцип развития является одним из основных не только в рамках диалектико-материалистической философии, но и для современной науки. На его основе становится возмож­ным понимание и прогнозирование процессов, происходящих в природе, в обществе и мышлении. В итоговом изложении современное представление о развитии выглядит следующим образом.

Развитие всегда связано с материальным или нематери­альным носителем. Вне конкретных систем развития не суще­ствует.

Развитие и механическое движение (перемещение) явля­ются противоположностями, составляющими содержание дви­жения, как всякого изменения. Поэтому, во-первых, нет и не может быть развития без перемещения, точно также, как нет и не может быть перемещения без развития. А, во-вто­рых, нет и не может быть развития вне или без движения и движения, которое не содержало бы в себе развития.

Развитие - это всегда качественное изменение вещей и процессов. Поэтому неслучайно, что оно связано с комплек­сом изменений в составе их элементов, структуры, т. е. в са­мом их качестве. Важнейшим признаком развития является необратимость процессов изменения. Необратимость, если даже имеет место повторение (круговорот) — это всегда воз­никновение качественно новых возможностей, не существовавших раньше. Другим важным признаком развития является его направленность, т. е. изменение качества систем в определенном направлении и по определенным законам. При этом развитие может, естественно, быть как прогрессивным (направленным вперед), так и регрессивным (направленным спять). Следовательно, развитие - это процесс направлен­ного, необратимого, качественного изменения систем.

Развитие может быть однолинейным и многолинейным; прямолинейным и зигзагообразным; общим и локальным, ускоренным и замедленным, гармоничным и дисгармоничным и т. д. Это все разные типы, виды, формы развития, которые могут осуществляться в природе и обществе. Естественно, в реальных конкретных ситуациях они переплетаются друг с другом, создавая тем самым сложную картину многообра­зия и богатства природных связей, действительности. Эта сложная картина многообразия и богатства связей действи­тельности находит свое отражение в трех основных законах диалектики.

Ядром диалектики обычно называют закон взаимодейст­вия (единства и борьбы) противоположностей. И это не слу­чайно. Дело в том, что именно этот закон показывает источ­ник саморазвития, самодвижения материального мира. («Раз­витие есть «борьба» противоположностей»). Кроме того, за­кон взаимодействия противоположностей — это особая фор­ма всеобщности развития, поскольку его действие пронизы­вает все другие законы диалектики.

Рассматривая сущность развития, нельзя не обратить вни­мание на то, что всем вещам и процессам присущи как тож­дество, так и различие. Тождество — этой такой вид отноше­ния вещи к себе самой и к другим вещам, который характе­ризуется совпадением друг с другом всех их сторон (сил, свойств, тенденций). Тождество как бы указывает на неиз­меняемость вещи (процесса) в течение определенного време­ни и на неразличимость данной конкретной вещи (процесса) среди других вещей и процессов. Так, например, солнечная система — система тел, в центре которых находится солнце. При всех изменениях, которые в ней непрестанно происходят, она остается тождественной самой себе, т. е. солнечной, а не какой-нибудь другой, системой. В то же время, в масштабах вселенной наша солнечная система неотличима от множества других («не наших») «солнечных» систем. И в этом заклю­чается их взаимное тождество.

Очевидно, что полного, абсолютного тождества в природе не существует, ибо нельзя найти даже двух листьев на дере­ве, совпадающих друг с другом хотя бы по форме. Нет, не было, не могло быть не только двух гениальных поэтов А. С. Пушкиных, двух гениальных композиторов П. И. Чай­ковских или двух выдающихся художников И. А. Репиных, но и двух бесталанных людей в тождественных «экземплярax». Любая стандартная деталь нетождественна другой такой же детали, копия чего-либо не сможет воспроизвести абсолютно одинаково оригинал. Именно поэтому можно ска­зать, что всякая вещь тождественна самой себе, находится в отношении тождества с другими, и одновременно она не тож­дественна самой себе и не тождественна другим вещам. Так мы приходим к пониманию различия.

Различие - это такой вид отношения вещи к себе самой и к другим вещам, который характеризуется несовпадением друг с другом сторон (сил, свойств, тенденций) этого отно­шения. Везде, во всем, всегда можно обнаружить различия — несовпадения в чем-либо. Они могут быть существенными и несущественными, главными и неглавными. Любое тожде­ство вещи к себе самой (некоторая временная устойчивость ее состояния, позволяющая быть этой вещи тем, что она есть) уже предполагает различие: постоянное накопление таких свойств, которые изменяют ее качественное состояние, наме­чают переход в что-либо другое. Соответственно, поэтому можно говорить об одновременном существовании тождества и различия, их противоречивом единстве.

Усиление различия между существенными сторонами объ­екта (или разными объектами) приводит к появлению про­тивоположностей.

Противоположность - существенная форма различия, при которой какие-либо признаки, свойства, тенденции, присущие объекту как системе, в одно и то же время и предполагают, и исключают существование друг друга. Можно назвать множество самых различных противоположностей: северный и южный полюса магнита, центробежная и центростреми­тельная силы, ассоциация и диссоциация, ассимиляция и дис­симиляция, наследственность и изменчивость, нервные про­цессы возбуждения и торможения, добро и зло, прекрасное и безобразное и т. п.

Все противоположности находятся в единстве, ибо без единства каких-то определенных для каждого объекта про­тивоположностей не может существовать ни один предмет, ни одно явление. Единство противоположностей, их взаимо­связь выражается в противоречии.

Противоречие - это существование и взаимодействие про­тивоположностей, взятых в одно и то же время, в одном и том же отношении. В этой связи подчеркнем, что не всякие противоположности, находящиеся в единстве (например, верх - низ), составляют противоречие. Для того, чтобы про­тивоположности образовали противоречие, они должны взаи­модействовать (проникать и отрицать друг друга). Вот поче­му в противоречиях следует видеть не только единство, но и борьбу. Единство является основанием борьбы, поэтому без него не может быть борьбы. А без борьбы противоположно­стей нет развития. Именно поэтому противоречие выступает источником (импульсом) всякого развития.

Важно отличать диалектическое противоречие от абсур­да - смысловой несовместимости понятий в рамках сужде­ний и умозаключений. Единство диалектических противопо­ложностей и абсурд — две вещи несовместные.

В развитии противоречий можно выделить следующие фазы или состояния: гармонию, дисгармонию, конфликт.

Состояние гармонии отнюдь не означает, что в данном случае имеет место полное отсутствие каких-либо различий, противоположностей. Уже Гераклит учил, что гармония со­стоит из противоположностей: дугообразные концы лука стре­мятся разогнуться, но тетива стягивает их, и эта взаимная сопряженность образует высшее единство. Понятно, что в со­стоянии гармонии каждая из разнонаправленных противопо­ложностей содействует наиболее полному раскрытию воз­можностей другой стороны и системы в целом. При гармони­ческом развитии единство системы непрерывно укрепляется, ибо возрастают устойчивость, динамизм, надежность ее взаи­моотношений с другими системами.

Дисгармония связана с нарушением равновесия существо­вания и взаимодействия противоположностей, что приводит к тому, что какая-либо сторона начинает развиваться за счет другой. Дисгармония — это такая фаза в развитии, которая характеризуется усилением разнонаправленности и взаимо­отрицания противоположностей.

Конфликт — это уже такая фаза развития противоречия, когда разнонаправленность и взаимоотрицание противопо­ложностей достигает предела, т. е. такого состояния, когда ставится вопрос о самом существовании и дальнейшем раз­витии системы.

Следовательно, противоречие есть процесс, поскольку со­стояние составляющих его противоположностей, да и самого противоречия, не остается неизменным, а непрерывно меня­ется. Сами по себе противоречия еще не ведут к переходу к новому качеству, развитию. Развитие есть там, где есть про­тиворечия и их преодоление (разрешение). Противоречия и их разрешения выступают источником развития, но на раз­ных этапах по-разному. Так, скажем, на начальных этапах противоречие и его преодоление играет роль стимула к раз­витию. На определенной ступени зрелости роль противоре­чия состоит в том, что они настоятельно требуют своего раз­решения, и их разрешение выступает как импульс развития системы.

Разрешение противоречий подготавливается всей преды­дущей историей их становления и нарастания. И не всегда, конечно, противоречия реальной жизни преодолеваются. Од­нако сказать, что есть какие-то противоречия, которые явля­ются принципиально неразрешимыми, было бы неправильно. Принципиально неразрешимых противоречий нет и быть не может.

Существуют разные способы разрешения противоречий. Так, например, может иметь место разрешение противоречия, когда одна из противоположностей уничтожает другую, одер­живает победу над другой противоположностью. Например, здоровье побеждает болезнь, старая норма поведения пре­одолевается новой и т. д. Может иметь место частичное раз­решение противоречия, когда на основе борьбы противопо­ложностей воспроизводится то же самое противоречие (т. е. сохраняются те же противоположности), но уже на другой базе своего развития, противоречие, которое связано с иной интенсивностью противоборствующих сторон. Примером тому может служить противоречие между производством и потреб­лением. То же и с процессами ассимиляции и диссимиляции, происходящими в живом организме. Но может иметь место и полное разрешение противоречия, если конкретные проти­воположности, образующие данное противоречие, уже не вос­производятся после его разрешения, а уничтожаются и появ­ляется новое единство новых противоположностей. Любое разрушение старой системы, замена ее новой — пример та­кого рода разрешения противоречий. И, наконец, есть еще один способ разрешения противоречий. Это способ соедине­ния противоположностей, т. е. иными словами, это способ, когда осуществляется переход противоположностей друг в друга, в более высокие формы. В этом случае речь не идет о том, что на основе взаимопроникновения сторон, например, согласия, примирения, исчезают противоположности, а следо­вательно, и противоречие. Как в свое время сказал Гете: «Согласье противоречий для головы моей овечьей, ну прямо муть!» Нет, не об этом идет речь. Взаимопроникновение сторон, переход противоположностей имеет тот смысл, что мо­жет измениться положение каждой из них в системе взаимо­действия друг с другом, появляется возможность временного объединения «союза» в чем-либо в условиях разнонаправлен­ное™ (в состоянии полярности). Взаимопроникновение про­тивоположностей может еще иметь смысл установления рав­новесия, равнодействия противоположных систем (опять же при объективном сохранении их полярности).

Существует множество самых различных противоречий. Соответственно есть разные основания и для их классифика­ции. Выделяются противоречия внешние и внутренние, основ­ные и неосновные, общие и частные и многие, многие другие их виды.

Так, внутренние — это противоречия между взаимно про­тивоположными элементами, образующими данную конкрет­ную систему. Например, молекула существует благодаря про­тиворечивому характеру связей между атомами. Внешние же противоречия — это противоречия данной системы с окру­жающими ее системами. Например, те же атомы, вступающие во взаимодействие с другими атомами или атомами дру­гого вещества.

Деление противоположностей на внутренние и внешние относительно. Противоречие, которое в данной системе явля­ется внутренним, может стать внешним по отношению к дру­гой системе и, наоборот. В диалектическом отношении внут­реннего и внешнего противоречий ведущую роль, как прави­ло, играют внутренние противоречия. Внешние противоречия обычно выполняют Роль условия развития внутреннего про­тиворечия. Другими словами, внешние противоречия само­стоятельного значения без внутренних противоречий не имеют.

Диалектические противоречия принято также делить на основные и неосновные.

Основные противоречия — это противоречия, предопреде­ляющие существование, развитие и разрешение других про­тиворечий данной системы. Неосновные (производные или второстепенные) диалектические противоречия обычно выра­жают содержание какой-либо из второстепенных сторон дан­ного объекта как единого целого.

В частности, основным противоречием, которое может складываться в системе «человек — техника», является про­тиворечие, которое затрагивает ее сущность — общественный характер использования человеком техники, а, скажем, не психофизиологический, энергетический или какой-нибудь иной момент. Основные и неосновные противоречия также от­носительны, поскольку могут меняться местами.

Вычленяют также общие и частные, или специфические виды противоречий.

Общее противоречие — это, как правило, такое противоре­чие, которое присуще многим предметам. Оно может быть относительно одинаковым, но не связанным с другими ему по­добными противоречиями, либо таким, которое будет связы­вать предметы, объекты в некоторое целое. Частным противо­речием является противоречие, которое присуще и характе­ризует какой-либо один из предметов или одну какую-то си­стему при их сравнении с другими. Общие и специфические противоречия также относительны.

Закон взаимного перехода количества в качество — дру­гой общий закон диалектики, который выражает взаимозави­симость качественной и количественной определенности лю­бой материальной системы и их меры.

Для того, чтобы определить качество объекта, необходимо прежде всего уяснить его свойства. Свойство — это проявле­ние данного объекта в его отношениях с другими объектами. Поскольку материя обладает бесконечно разнообразными структурными формами, постольку каждая вещь характери­зуется бесконечным множеством свойств. Есть свойства, су­щественные для данной вещи, а есть и несущественные. Ско­рость движения электрона является несущественным его свойством, так как она не влияет на его заряд как основное свойство. При температуре минус 273 градуса по Цельсию свинец теряет свойство оказывать сопротивление электриче­скому току, но свинец остается свинцом, не теряет своего ка­чества.

Свойства любого объекта относительны, поскольку он мо­жет находиться в различных отношениях с другими объекта­ми. Так, на вопрос о том, является ли дерево твердым или мягким, мы можем ответить лишь когда соотнесем данное свойство с идентичным свойством другого объекта: по отно­шению к воску дерево твердое, а к железу — мягкое.

Если свойство определяет какую-то частную сторону объ­екта, то качество характеризует объект как целое, охваты­вает его полностью и неотделимо от него. Качество — это функциональное единство важнейших свойств материальных объектов, характеризующих их отличие от других предметов, их структурную внутреннюю определенность.

Характеризуя качество, Ф. Энгельс удачно заметил, что существуют не качества, а только вещи, обладающие каче­ством и притом бесконечно многими качествами. Действительное соотношение объектов друг с другом показывает, что они обладают не только множеством свойств, но и многооб­разием качеств. Так, например, стакан может быть сосудом для питья, карандашницей, подставкой и еще многим кое-чем. Однако в строго определенном отношении, в какой-либо конкретной, отдельно взятой связи, всякий предмет будет иметь одно единственное качество, которое делает его имен­но этим, а не другим предметом.

Качество непосредственно связано с количеством.

Количество выражает объективную степень различия предметов по однородным свойствам, характеризующим про­странственные размеры, длительность, темпы и т. д. Следует отличать от количественной характеристики объекта число. Так, скажем длину чего-либо можно измерить в разных еди­ницах и получить разные числовые выражения, но количе­ство (т. е. в данном случае сама длина) будет одно и то же. Поэтому ошибочно считать, что количество — это результат произвола человека, который привносит число. По количест­венным данным мы судим о степени различия и сходства между однородными качественными состояниями.

Качество и количество существуют в непрерывном един­стве. У всякого объекта есть и качество, и количество одно­временно. Качество и количество объективны по своей при­роде. Они не зависят от человека. Однако количественная и качественная определенности не являются абсолютными. Всем предметам присущи изменчивость и устойчивость, т. е. свойственна некоторая неопределенность, которая также яв­ляется объективной. В течение даже одних суток может ме­няться рост и вес человека, на работе человек может быть скромным, в семье отъявленным хамом. Все это подтверж­дает, что количественные и качественные характеристики не только обусловливают друг друга, но и постоянно изменя­ются.

Единство количественной и качественной сторон объекта отражается в понятии «мера». Мера — это некоторый объек­тивный интервал количественных характеристик, в рамках которого может существовать данное качество, не превра­щаясь в другое. Мера имеет нижнюю и верхнюю границы. Температуры кипения, плавления и т. п. могут рассматри­ваться как такого рода границы меры.

Качество и количество в рамках определенной меры со­ставляют некоторое определенное целое. Количественные из­менения объекта на определенном этапе приводят к качест­венным изменениям. Переход одного качества в другое свя­зан с нарушением меры, т. е. того объективного интервала количественных характеристик, в рамках которого существо­вало данное качество. Новое качество порождает новый ин­тервал количественных изменений. Так, всем хорошо знаком О₂ — кислород — газ без цвета и запаха, но прибавление лишь одного атома — даст нам уже другое качество — О₃ — озон, газ синеватого цвета со своеобразным резким запахом, в большей концентрации вызывающий раздражение дыха­тельных путей человека. Качественные отличия химических элементов объясняются тем, что их свойства непосредственно зависят от количества электронов на их электронной оболоч­ке. Количество же электронов в атоме определяется величи­ной атомного заряда. Вот почему качественные отличия эле­ментов в конечном счете зависят от изменений величин заря­дов ядер атомов, т. е. от количественных изменений.  Переход количества в качество происходит всегда в фор­ме скачка. Скачок — это стадия перехода от одного качест­венного состояния к другому, это перерыв предыдущей коли­чественной постепенности, непрерывности. Иными словами, это значит, что сначала осуществляется постепенное количе­ственное накопление до границы меры, затем происходит ска­чок и возникает новое качество. Любое научное открытие, любое изменение прямолинейного движения на криволиней­ное или любой переход от равномерного к ускоренному — это все примеры скачков в природе.

По форме скачки могут быть двух видов. Это, во-первых, может быть скачок—взрыв, когда изменяется вся система и, во-вторых, может быть постепенный скачок, когда поочеред­но изменяются отдельные части системы.

Третий основной закон диалектики — закон отрицания от­рицания или, что то же самое, закон двойного диалектиче­ского отрицания. Развитие невозможно без отрицания. Суще­ствует два типа отрицания: деструктивное и конструктивное. Деструктивное отрицание — полное отрицание преемственно­сти с предыдущим этапом развития, абсолютизация момента деструкции, разрушения. При деструктивном отрицании имеет место прекращение всякого развития, конец существо­вания системы, ее уничтожение (разбилась чашка, ушел из жизни человек и т. п.).

Конструктивное отрицание — это самоотрицание, т. е. та­кое отрицание, когда система содержит в себе свое собствен­ное отрицание. Это отрицание, которое обеспечивает преем­ственность с предыдущим этапом развития. По направленно­сти развития конструктивные отрицания подразделяются на прогрессивные, регрессивные и нейтральные.

Прогрессивные отрицания, в свою очередь, делятся на 3 вида: 1) отрицание — трансформация; 2) отрицание — сня­тие и 3) отрицание — синтез. Регрессивные же отрицания включают в себя лишь отрицание — трансформацию и отри­цание— снятие. Нейтральные отрицания базируются в основ­ном лишь на отрицании — трансформации.

Для отрицания — трансформации характерно такое изме­нение системы, такое отрицание ее свойств, при котором ка­чественные основания системы сохраняются. Например, пере­ход от барщины к натуральному, а затем денежному оброку при всех изменениях положения крепостного крестьянина по существу не менял его статуса в отношении к помещику, со­храняя в своей основе внеэкономическое принуждение к труду

Для отрицания — снятия свойственно преобразование ка­чественных оснований системы. Отрицание — снятие — это и есть переход от одного качества к другому. Термин «снятие» в данном случае означает окончание чего-либо (преодоле­ние), но одновременно и его сохранение (преодоление по форме и сохранение по своему содержанию). Соответственно структура отрицание — снятие будет включать в себя сле­дующие процессы: 1) устранение старого; 2) его преобразо­вание; 3) частичное его сохранение; 4) создание нового. При­мером здесь может служить переход от первобытнообщинной общественной к частной собственности, где посредством от­рицания снятия общественной собственности произошел пе­реход к новому качеству — частной собственности. Поменя­лась форма, но сохранилось содержание собственности — от­ношения владения, использования, распоряжения.

Для отрицания — синтеза характерно соединение отрица­ния — трансформации и отрицания — снятия. Отрицание — синтез аккумулирует все положительное, что было в преды­дущем развитии и придает развитию материальной системы организованность и ритмичность. Так, например, если мы обозначим исходную ступень цифрой 1, последующую — циф­рой 2 и конечную — цифрой 3, то обнаружим, что на ступе­ни 2 создается новая структура (благодаря отрицанию —снятию), а на ступени 3 уже происходит опять же отрица­ние— снятие, как бы возврат к ступени 1, к ее структуре. Этот возврат определяется общим уровнем содержательного развития, поскольку на этапе 3 он выше, чем он был на сту­пени 1. На ступени 3 происходит повторение свойств первой ступени, якобы возврат к старому, но уже на более высокой базе развития.

Таким образом, все виды отрицания определенным обра­зом связаны друг с другом. Однако закон отрицания отрица­ния действует тогда, когда предмет дважды претерпевает превращение по типу отрицания — снятия. Иными словами, только два отрицания — снятия выступают составными ча­стями закона отрицания отрицания. Критерий действия за­кона отрицания отрицания — повтор на более высокой ступе­ни развития характерных черт структуры исходной ступени (возврат якобы к старому).

Повтор на высшей ступени структуры исходной ступени обусловливает спиралевидную форму развития. В спирали есть поступательность, включающая в себя возврат к исход­ному, движение вперед и одновременно назад, прогресс и регресс, но все это при преобладании прогресса. Спираль де­монстрирует противоречивость развития материальных си­стем.

Итак, закон отрицания отрицания характеризует только прогрессивное, восходящее направление развития материаль­ных систем. Его действию отвечают лишь такие системы, в которых в результате двойного отрицания — снятия имеет ме­сто отрицание — синтез, в котором воспроизводится на более высокой основе структура исходной ступени развития, а само развитие при этом имеет спиралевидную форму.

Рассмотренные основные законы диалектики с различных сторон характеризуют развитие: закон единства противопо­ложностей — его источник; взаимного перехода количества и качества — механизм возникновения нового качества; закон отрицания отрицания — форму прогрессивно направленных изменений. Каждый из этих законов специфичен и несводим к другому, но вместе с тем все они взаимосвязаны и взаимо­обусловлены.

Важное место в характеристике развития различных си­стем занимают и предельно общие понятия — философские категории, отражающие наиболее существенные, законо­мерные связи реальной действительности. Это прежде всего такие категории, как «причина» и «следствие»; «необходимость» и «случайность»; «возможность» и «действитель­ность».

Анализ связи причины и следствия в данном случае яв­ляется наиболее показательным. В качестве причины можно рассматривать взаимодействие между различными матери­альными образованиями, вызывающими определенные изме­нения, а в качестве следствия — те изменения, которые воз­никают в материальных образованиях как результат их взаимодействия.

Последовательная материалистическая философия всегда подчеркивает объективность существования причинно-след­ственной связи, тогда как представители идеализма очень часто рассматривают их как фактор сознания. Так, например, Д. Юм (1711—1776 гг.) считал, что причинно-следственная связь представляет собой привычку людей воспринимать те или иные явления в определенной временной последователь­ности. Согласно точке зрения И. Канта, причинность пред­ставляет собой свойство человеческого сознания, одну из форм его рассудочной деятельности. К такого рода представ­лениям примыкает и телеологическая концепция на причин­ность, которая во всем видит некоторый высший порядок свершения событий, общую их цель существования. Следуя телеологическому взгляду, можно прийти к выводу, что «кошки были созданы, чтобы пожирать мышей, а мыши — чтобы быть пожираемыми кошками», т. е. везде и всюду ви­деть целесообразность.

В философии существуют разные подходы и к решению вопроса о всеобщности причинно-следственных отношений. Ученые, которые разделяют взгляд на всеобщую взаимообус­ловленность объективных явлений, относятся к детермини­стам, а научное направление, его развивающее, называется детерминизм. Ему противоположен индетерминизм, отрицаю­щий причинную обусловленность явлений. Следует иметь в виду, что признание причинной обусловленности всех явле­ний есть лишь основание детерминизма. Причинность — су­щественная часть содержания принципа детерминизма, но она не исчерпывает его. Последовательный детерминизм вклю­чает в себя и объективность причинно-следственных связей, и признает закономерность существования и изменения явле­ний действительности, т. е. соглашается, что мир, все пред­меты в мире подчиняются законам — внутренне присущим отношениям между явлениями. Конечно, настоящая наука не может не быть детерминистской, так как все в основе своей детерминировано. Для того, чтобы понятие детерминизма получило физический смысл, необходимо определить началь­ные условия того или иного процесса. В ряде случаев это не­возможно сделать с требующейся точностью, однако это от­нюдь не отрицает детерминизм. Скажем, собственно падение брошенного копья и собственно падение игральной кости — процессы вполне детерминированные. Другое дело, что мы не можем учесть и зафиксировать все факторы, определяю­щие траекторию их падения, а следовательно, предсказать точно результат. В этом случае наука использует различные вероятностные схемы для описания явлений.

Незнание причины не есть отсутствие объективной причи­ны. В этом смысле имеет большое значение знание призна­ков причинного отношения. Во-первых, необходимо иметь в виду, что причина порождает следствие, обусловливает его существование. В таком понимании причинная связь являет­ся субстанциальной: вирус гриппа и сама болезнь, им вызван­ная. Во-вторых, причина предшествует возникновению след­ствия. Однако понятно, что не любое явление, предшествую­щее по времени другому явлению, может быть причиной этого другого явления. Только если явления связаны отноше­нием генетического порождения, они находятся в причинной связи. Например, день предшествует ночи, осень зиме. Каза­лось бы день — это причина ночи, а осень — зимы. Однако здесь нет генетического порождения одного другим, ибо сме­на суток и времен года порождается явлениями взаимодей­ствия тел солнечной системы. В-третьих, если причина воз­никает в строго определенных внешних и внутренних усло­виях, то она с необходимостью порождает определенное след­ствие. Рассматривая признак необходимости причинного от­ношения, следует как раз обращать внимание на сопутствую­щие причинно-следственным отношениям условия — явления, образующие среду, в которой осуществляется данная при­чинная связь, но которые сами по себе не порождают след­ствие. В-четвертых, следует обращать внимание на простран­ственную или временную непрерывность, как на признак при­чинного отношения. Пространственная непрерывность озна­чает, что когда два явления — причина и следствие — разде­лены пространственным интервалом, то этот интервал запол­няется непрерывной цепью необходимо связанных причинных событий. Так, взрыв на Чернобыльской атомной станции вы­звал целую цепь заражений среды и людей в местностях, ко­торые удалены от нее на значительное расстояние. Временная непрерывность причины и следствия имеет место тогда, когда они хотя и происходят в одной точке пространства, но значительно отстоят друг от друга по времени. Ведь груз не­которых наследственных признаков может сказаться на че­ловеке, например, лишь через несколько поколений.

Таким образом, принцип причинности играет важную роль в понимании и объяснении действительности, обосновании детерминизма.

Причинно-следственные отношения связаны с категория­ми необходимости и случайности.

Необходимость — следствие регулярных, постоянных при­чин, выражающее устойчивое в структуре действительности, всегда происходящее только так, а не как-нибудь по-другому. Движение планет по орбитам, наследование организмами их видовых свойств — примеры необходимости. Случайность-— следствие нерегулярных, непостоянных причин, под влия­нием которых оно проявляется или так, или как-то по-друго­му. Неправилен взгляд, что случайность — это то, что может быть, но может и не быть. Выпадение той или иной стороны монеты при бросании; столкновение двух молекул газа и т. п. в определенном отношении могут рассматриваться как при­меры случайных событий.

Необходимость и случайность — диалектические противо­положности, поскольку они и предлагают, и взаимно отри­цают друг друга. Ни случайности, ни необходимости в чистом виде не бывает. Так, рассмотренный пример с выпадением той или иной стороны монеты при ее бросании означает, что выпадение определенной стороны: «орел или решка» — слу­чайно, но одновременно необходимо само выпадение какой-либо стороны монеты. В этом смысле правильно было бы рассматривать случайность как форму проявления и допол­нения необходимости, поскольку необходимость всегда про­кладывает себе дорогу через массу случайностей.

Людей всегда привлекает парадоксальность, неожидан­ность, элемент интриги. Поэтому часто подчеркивается роль случая в научных открытиях. Хрестоматийной стала случай­ность в историях с засвеченными в полной темноте фотопла­стинками Анри Беккереля, благодаря чему была открыта ра­диоактивность, и с заплесневевшей лабораторной чашкой педантичного Флеминга, приведшей к открытию пеницилли­на и падающего яблока И. Ньютона, вдохновившего его на формулировку закона об обратной пропорциональности силы притяжения квадрату расстояния и др. Сам автор закона всемирного тяготения говорил о том, что он постоянно дер­жит в уме предмет своего исследования и терпеливо ждет, пока первый проблеск мало-помалу не превратится в полный и блестящий свет. Вот, оказывается, в чем секрет: думать надо, размышлять постоянно. Однако прежде всего надо быть знакомым с фактами, концепциями, которые необходи­мо сопоставить. Можно сколько угодно плескаться в ванне, но так и не найти, чему равен вес тела, погруженного в жид­кость. А ведь есть красивая легенда, которая гласит, что Ар­химед пришел к выводу этого закона во время ежедневных купаний.

Хотелось бы сказать еще об одной черте, характеризую­щей диалектику случайности и необходимости,— их превра­щении друг в друга в процессе эволюции материальных си­стем. Весь эволюционный процесс жизни под определенным углом изучения может быть представлен как последовательность, при которой некоторые ее черты превращаются в не­обходимые, другие, наоборот, в случайные. Так, известно, что в ходе естественного отбора полезные для жизнедеятельно­сти организма изменения (прямохождение человека, напри­мер) закрепляются и со временем становятся необходимы­ми, а другие, наоборот, оказываются случайными и в конеч­ном счете ненужными (скажем, жаберные щели, хвост).

Взаимосвязь между необходимостью и случайностью ко­ренится в процессе развития материальных систем и связана с диалектикой превращения возможности в действительность. Действительность — это вся совокупность существующих яв­лений: и объективных и субъективных. В соотнесении с воз­можностью действительность — это конкретное бытие отдель­ного объекта в определенных условиях места и времени. Дей­ствительность — это как бы актуальное (наличное) бытие. Возможность — это потенциальное бытие, это то, что еще не стало наличным бытием, но тенденции его возникновения имеются в действительности. От возможности следует отли­чать невозможность — то, возникновение чего исключается закономерностями, присущими действительности. Невозмож­но, например, повернуть время вспять, т. к. время имеет свой­ство необратимости; невозможно создать вечный двигатель, т. к. это противоречит закону сохранения энергии и т. п.

Возможность и действительность предполагают и взаимоисключают друг друга. Иначе говоря, в действительности со­держатся возможности ее развития, и всякая конкретная дей­ствительность возникла в результате реализации ранее существовавших возможностей. В то же время, возможность — это еще не действительность, а действительность нельзя рас­сматривать как возможность.

Обычно выделяют 3 вида возможностей: формальная — это все то, что может мыслиться непротиворечиво; абстракт­ная — это возможность, не противоречащая законам, но ко­торая не может быть реализована, поскольку в данное время нет для этого необходимых условий; реальная — такая, кото­рая подготовлена самим ходом развития и вполне может превратиться в действительность при данных конкретных ус­ловиях. Не все реальные возможности переходят в действи­тельность.

Для превращения реальной возможности в действитель­ность необходимо наличие следующих факторов: учет всех возможностей, как положительных, так и отрицательных; приложение интеллектуальных, физических, духовных и во­левых усилий для реализации данной возможности.

Знание возможностей и условий их реализации позволяет людям предсказывать, прогнозировать и реализовать постав­ленные перед собой цели. При этом эффективность их дея­тельности зависит от знания и правильной оценки всех осо­бенностей развития материальных систем.

 

Лекция 6. ОБЩЕСТВО И ЕГО ФИЛОСОФСКИЙ АНАЛИЗ

 

План:

1. Сущность общественной жизни людей.

2.Основные компоненты общественной жизни людей и их особенности.

 

В жизни мы встречаемся со многими формами существо­вания людей в обществе: семья, учебная группа, трудовой коллектив, спортивное общество, политическая партия, рели­гиозная община, нация, государство и т. д. Мы отличаем эти формы общественной жизни людей друг от друга по многим основаниям, в том числе по условиям и способам функциони­рования и развития определенного типа их бытия в обще­стве: капиталистического или социалистического, демократи­ческого или тоталитарного, индустриального или постинду­стриального (технотронного). Правда, порой бывает нелегко разобраться в различных общественных учреждениях и ин­ститутах разных стран и народов. Еще сложнее бывает опре­делить наиболее оптимальные пути и способы развития об­щества, в котором мы живем сами.

Поэтому совсем не случайно перед каждым, кто размыш­ляет о судьбах человечества, о реальных условиях своей соб­ственной и других людей жизнедеятельности, встают далеко не простые вопросы: что такое общество, в чем сущность его бытия, как развивается общественная жизнь?

Эти вопросы постоянно ставит перед собой и философия, пытаясь выяснить закономерности бытия общества и его раз­личных конкретных образований. Философию интересуют вопросы о том, имеются ли какие-либо пределы в их разви­тии, каковы источники и движущие силы общественных из­менений, в чем заключается смысл истории, какие типы общественного устройства более всего отвечают времени, потребностям и интересам человека и многое, многое другое. Отвечая на все эти предельно общие вопросы, мы тем самым осмысливаем, исследуем общество философски. А это значит, что мы стремимся взглянуть на общество как бы со стороны, пытаясь понять, что же такое реальный процесс обществен­ной жизни людей.

Дать какое-либо одно определение общества, в котором бы нашли свое полное отражение все аспекты его существо­вания и развития, вряд ли возможно. Однако нельзя обой­тись и без определения, так как сначала надо знать, что та­кое общество, чтобы можно было понять те изменения, кото­рые в нем происходят. Вот почему важно прежде всего обра­тить внимание на то, что какое бы общество мы не рассмат­ривали, оно не может быть механической суммой, простой совокупностью составляющих его людей. Всякое общество конкретно. В нем представлены конкретные люди со своими потребностями и интересами, так или иначе организованные определенной совместной деятельностью и сложившимися на ее основе отношениями друг к другу. Именно поэтому лю­бое общество — это продукт взаимодействия людей, оно су­ществует там и тогда, когда есть взаимопереплетение отно­шений людей. Иными словами, сущность общества выража­ют конкретные процессы взаимодействий и взаимоотношений людей.

Бытие людей в обществе характеризуется различными конкретными формами жизнедеятельности и общения. Все, что есть в обществе — производство, культура, политика, уп­равление, мораль и т. д.— результат совокупной совместной деятельности многих поколений людей. Ведь каждое новое поколение людей ставит и решает твои задачи, исходя в своей деятельности из ранее уже достигнутого. Благодаря этому создается связь, преемственность в деятельности раз­ных поколений людей, имеет место история их общественной жизни.

Осмысливая исторический процесс общественной жизни, философы постоянно задаются вопросом: что же лежит в ее основе, что предопределяет все видоизменения и преобразо­вания общества? В философии существуют разные ответы на этот вопрос. Соответственно этому можно выделить по край­ней мере четыре разных подхода к определению основы бы­тия общества, его истории.

Одним из таких подходов является натурализм (от лат. природный, естественный). Эту теорию еще часто называют в философии географическим и биологическим направлением анализа общественного развития. Согласно ему развитие об­щества определяется природными условиями (климатом, ландшафтом, плодородием почвы, состоянием флоры и фау­ны, богатством минеральных ресурсов, биологическими и ра­совыми особенностями людей, их численностью и т. н.). С точки зрения сторонников этой теории (Ш. Монтескье, И. И. Мечников и др.) природная среда диктует установле­ние того или иного политического строя (монархия или рес­публика), объясняет характер людей и их притязания, опре­деляет различия в уровне развития хозяйственной и иной об­щественной деятельности разных стран и континентов. К на­туралистическому направлению в философии относятся и различного рода геополитические взгляды, в соответствии с которыми политика государства всецело ставится в зависи­мость от его «жизненного пространства» — территории, ме­стоположения. В русле такой политики официально заявля­ются претензии на необходимость перекройки государствен­ных границ, осуществляется захват чужих территорий.

Ни в коей мере не умаляя роль природных условий в раз­витии общественной жизни, все же думается, нельзя и абсо­лютизировать их. Несомненно, что природа и общество — ото единое и неразрывно целое. Общество существует не где-ни­будь, а в природе, да и природа приспосабливается к запро­сам людей и используется ими в общественной жизни. Одна­ко многое определяется не тем, какие ресурсы есть в стране и насколько богата она ими, а как люди осуществляют свою деятельность с тем, чтобы использовать их во благо своего дальнейшего развития.

Другой подход в определении основы общественной жиз­ни и истории выдвигает идеалистическое учение, которое строится на признании абсолютного приоритета сознания по отношению к другим сторонам человеческой деятельности. Считается, что в основе любых действий людей лежат иде­альные побудительные цели, мотивы, установки, которые по­стоянно предшествуют их реальным действиям. Так, напри­мер, Гегель полагал, что источник развития общества лежит в некоем абсолютном духе, который творит историю и пред­определяет все действия людей. Люди в своих действиях, как куклы в театре марионеток, связаны многочисленными нитя­ми с творцом — духом, направляющим и определяющим их деяния.

В поисках первоосновы общественной жизни идеализм ис­ходит, как правило, из чрезмерного преувеличения роли вы­дающихся личностей в истории. В этом случае причина исто­рического процесса, всех его зигзагов всецело объясняется волей и желанием отдельных политических и военных деяте­лей, коронованных особ, ученых.

Размышляя по поводу идеалистического понимания исто­рии, нельзя не обратить внимание на то, что оно связано с предельной абсолютизацией роли в жизни людей: их мыслей, чувств, мнений, идей, сознания в целом. Оправдано ли это? На первый взгляд, действительно, люди вступают в созна­тельную жизнь уже на основе определенных сложившихся знаний, идей и мыслей о ней. И совсем не случайно может казаться, что знания, идеи, доставшиеся нам от предшест­вующих поколений, направляют наши действия, определяют наши цели и поступки. Вопрос о том, чье это сознание — Бога, абсолюта, отдельного человека, группы людей или всего об­щества — в данном случае не имеет принципиального значе­ния, ибо при таком понимании и объяснении развития обще­ственной жизни мы ищем основания в сознании и только в нем. полагая, что стоит только изменить сознание (дать не­кое новое знание, поставить другую цель, поменять установ­ку), и все в жизни изменится так, как мы того хотим.

Противоположной идеалистической является материали­стическая теория общественной жизни. Основным в ней яв­ляется то, что источник развития общества ее сторонники усматривают в самом обществе, в развитии его материаль­ного производства. Объясняется это довольно просто: прежде чем заниматься политикой, искусством, наукой — людям надо есть, пить, одеваться, а следовательно, производить матери­альные блага. В соответствии с этим доказывается, что об­щественное развитие определяется либо экономикой (отно­шениями собственности, распределения, обмена, потребле­ния)— такую позицию защищают марксисты; либо измене­ниями техники хозяйственной деятельности людей — такую позицию отстаивают Р. Арон, Д. Белл, У. Ростоу и др., выд­винувшие теории индустриального и постиндустриального обществ.

Таким образом, материалистическая теория общественной жизни в объяснении исторического процесса как бы выносит за скобки сознание людей, рассматривает его вторичным, производным от экономической или технологической сферы общественной жизни.

Абсолютизация, чрезмерное преувеличение роли экономи­ки, техники или технологии в развитии общественной жизни ведет к экономическому, техническому или технологическому детерминизму — преувеличению роли в жизни людей матери­ального фактора. Конечно же, развитие техники и техноло­гии объясняет многое, однако только из их анализа сложно вывести развитие творчества людей, научной и художествен­ной их деятельности. Точно также нельзя, исходя только из идеальных побудительских мотивов сознания людей, (ска­жем, их злонамеренности), объяснить различные конфликты, социальные реформы, политические преобразования. Все это побуждает отойти от какой-либо одной жесткой линии (мате­риалистической или идеалистической) в определении перво­основы общественной жизни.

В настоящее время вновь становится популярной теория, на основе которой история рассматривается как переплете­ние самых различных взаимодействующих факторов, одни из которых в конкретных ситуациях оказываются сильнее других и выступают в качестве решающей стороны общественного развития. По мнению философов, придерживающихся этой точки зрения, в каждой конкретной ситуации действует свой решающий фактор. Этим фактором может быть и экономика, и мораль, и право, и религия, и вообще любой вид деятель­ности людей. Этот фактор не является неизменным, он не ограничен рамками отдельного события и тем более всего исторического процесса. Это учение расходится с представ­лениями о существовании некоторого единого основания или «двигателя» истории. Однако данное учение в конкретных исследованиях определенной ситуации может склоняться либо к материализму, либо к идеализму, поскольку все фак­торы не могут быть одновременно равноценными в опреде­лении развития исторического процесса или конкретной си­туации общественной жизни.

Сравнение различных теоретических подходов в опреде­лении основы развития бытия общества показывает, что не следует переоценивать значение той или иной стороны обще­ственной жизни людей, необходимо видеть их взаимозависи­мость и взаимообусловленность. В философском изучении общественной жизни все представляется важным: и эконо­мика, и политика, и быт, и наука, и искусство, и Познание, ибо все это стороны реального процесса жизнедеятельности людей, их бытия в обществе. Поэтому нельзя игнорировать или умалять роль чего-либо в реальном процессе жизнедеятельности людей, если оно имеет место в обществе, в его развитии.

Общество не является застывшим, неизменным, раз и на­всегда данным. Многообразное и многоликое, оно постоянно находится в изменении и развитии. Способом существования людей в обществе, формой их самоутверждения и развития является их общественно-историческая практика, основу ко­торой составляет деятельность людей. В ходе общественно-исторической практики осуществляется не только активное преобразование природных и социальных условий жизни лю­дей, но и их самих. Общественно-историческая практика лю­дей развивается на основе опыта всего человечества. Именно поэтому современная практика — это результат всемирной истории, выражающей бесконечно разнообразные взаимоот­ношения людей с природой и друг с другом в процессе раз­личных видов их деятельности.

Всякая деятельность людей, как специфическая человече­ская форма их активного отношения к окружающему миру, направляется определенной целью. Выращиваем ли мы цве­ты, делаем ли станки, учимся, играем, общаемся друг с дру­гом — везде и всюду есть цель. И пускай не всегда эта цель может быть отчетливо выражена, она тем не менее имеет место. Деятельности, ни на что не направленной и никакой целью не обусловленной, не может быть.

Цель — это как бы идеальный проект деятельности, мыс­ленное предвосхищение ее результата. Она вытекает из объ­ективных условий и предполагает наличие этих условий. Именно поэту люди, как правило, стараются ставить перед собой лишь те цели, которые они могут достичь, и с учетом наличия тех средств осуществления деятельности, которыми они располагают.

Что же побуждает людей к целесообразной деятельности?

Любая цель отражает объективную потребность людей. Потребность — это, как писал Гегель, полагание отсутствующего необходимым. Другими словами, потребность — это ре­альная нужда человека в чем-либо, это то, что ему необхо­димо. Именно поэтому потребность и выступает внутренним побудителем деятельности людей, источником их поведения и мышления. Конечно, не всегда человек может осознавать свои потребности. Порой он действует по принципу: хочу то, не знаю что, но тем не менее какая-то потребность все равно заставляет его вести поиск того, что он хочет.

Человеческие потребности динамичны. Как только удов­летворяется какая-либо потребность, так ее место занимает другая (зачастую уже более высокого уровня потребность). Ведь человек, как правило, не удовлетворяется чем-либо од­нажды найденным. Он стремится не просто закрепить, но и совершенствовать достигнутое. Потребности людей, так же как и цели деятельности, исходят из условий жизни, из ре­альных отношений общества, отражая его уровень развития, и, соответственно, его возможности.

Человеческие потребности многообразны, как многообраз­ны условия и обстоятельства, в которых осуществляется жиз­недеятельность людей. Американский ученый А. Маслоу счи­тает, что всем людям свойственна некоторая система базовых (основных) потребностей. К их числу он относит все физио­логические потребности (еда, сон и т. п.); потребность в без­опасности (спокойствие, защита от зла, гарантии удовлетво­рения физиологических потребностей); потребность в обще­нии и принадлежности к социальной группе; потребность в уважении (положительной оценке окружающих людей); по­требность в реализации заложенного в человеке стремления к справедливости, к добру, истине, красоте, совершенству и т. п.

Люди всегда живут и взаимодействуют с другими людьми. Поэтому человек может и должен приспосабливаться к скла­дывающимся условиям жизни, к общественным и межлич­ностным отношениям. Характер этих отношений во многом зависит от структуры потребностей человека и от выбора средств и способов их удовлетворения.

Действия людей вытекают не только из их потребностей, но и интересов. Интерес занимает важное место в деятель­ности людей, он объединяет их, заставляя действовать устремлено, максимально используя при этом все наличные воз­можности. Интерес — это такая особенная потребность, кото­рая характеризует отношение людей к предметам и явлениям действительности, имеющим важное для них общественное значение, притягательность. В силу этого интерес и стано­вится значимым смыслом всех действий людей. Как прави­ло, на предмете интереса сосредоточено, сконцентрировано внимание людей, а поэтому он выступает как определенная направленность внимания или действий людей. По образно­му выражению К. Маркса, интерес «предприимчив», он «под­слушивает», «высматривает», «выслушивает» — именно поэтому он и является побудительной силой деятельности лю­дей.

Интересы бывают индивидуальными и групповыми, госу­дарственными и партийными, экономическими и политиче­скими, духовными и материальными. Кроме того, интересы могут различаться в зависимости от возможностей их осуще­ствления: реальные и нереальные, мнимые и действительные, а также в зависимости от отношения к общественному раз­витию; прогрессивные, консервативные, реакционные. Стре­мясь удовлетворить свои интересы, люди изменяют условия своей жизнедеятельности, а вместе с этим развивают и свое общественное бытие.

Как любое сооружение имеет свою несущую конструкцию, так и бытие общества немыслимо без непосредственного про­изводства людьми материальных и духовных средств суще­ствования.

Не было и нет общества без создания необходимых для жизни людей средств жизни (пищи, одежды, жилья и т. п.). Производство средств жизни — это процесс преобразования людьми природной среды с помощью орудий труда.

Любой труд, как целесообразная деятельность людей по созданию необходимых предметов потребления, постоянно воспроизводится. Для того, чтобы осуществлять   воспроиз­водство, труд должен быть определенным образом организо­ван, ему должны соответствовать определенные производст­венные или экономические отношения, которые как бы зас­тавляют людей постоянно заниматься трудом. Экономиче­ские отношения производства складываются между людьми на основе их отношений друг к другу: по поводу собственно­сти (в чьих руках находится собственность: индивида, груп­пы, государства); по поводу распределения (как и в каких пропорциях каждый из занятых в конкретной производствен­ной деятельности получает доход); по поводу обмена (каким образом осуществляется сопоставление разных видов произ­водственной деятельности и созданных в ходе ее предметов на рынке в целом); по поводу потребления (в какой мере каж­дый из участников производства имеет возможность при­своить себе созданные в процессе производства предметы и реализовать свои потребности).

Экономические отношения в каждом конкретном обще­стве, несомненно, могут быть разными, образуя различные уклады хозяйственной деятельности людей: индивидуально-частные, общественные, кооперативные, арендные, государственные, транснациональные и т. д. Как правило, наличие этих укладов хозяйства закрепляется правовыми (юридиче­скими) законами государства.

В зависимости от конкретно-исторических обстоятельств материально-производственной деятельности, люди, естест­венно, могут выполнять разные функции (разные профессии, квалификации), а соответственно приобретать и разный ста­тус, положение. Однако все они (рабочий, инженер, управ­ляющий, торговый посредник, покупатель, собственник, снаб­женец и т. п.) выступают субъектами необходимой для про­изводства деятельности, а следовательно, являются участни­ками н творцами не только производства, но и вообще всей общественной жизни. Это, пожалуй, сравнимо с тем, что ска­зал в свое время У. Шекспир:

«Весь мир театр.

В нем женщины, мужчины — все актеры.

У них свои есть выходы, уходы.

И каждый не одну играет роль».

Материальное производство неразрывно связано с духов­ной деятельностью людей. Общественная жизнь невозможна без труда учителей, музыкантов, людей, занимающихся нау­кой. Следовательно, нельзя противопоставлять производство средств существования духовной деятельности по формиро­ванию общественного сознания. Между этими видами дея­тельности существует нерасторжимое единство, ибо произ­водство средств существования невозможно без создания ус­ловий по формированию самого человека, его сознания, как и наоборот. Трудно понять общество, концентрируя свое вни­мание лишь на материальном производстве. В этом случае многое в реальном процессе жизнедеятельности людей будет огрублено, ибо все будет сведено к жесткой необходимости производства лишь материальных средств существования. Поэтому нельзя сбрасывать со счетов в общественной жизне­деятельности людей роль сознания людей, роль чувств, мыс­лей, идей, теорий, взглядов.

В народе очень часто и правильно говорят: «Не хлебом единым жив человек». Переведя это выражение на язык фи­лософских понятий, следует сказать, что не только матери­ально-производственная деятельность и соответствующие ей экономические отношения составляют бытие общества. Ог­ромное значение в жизнедеятельности людей, бытия общества имеют и такие разнообразные виды деятельности, в ко­торых человек оттачивает свой ум, формирует и накапливает знания, передает информацию другим людям, реализует многообразие эстетических, научных, философских связей с при­родой и другими людьми. Вне этих видов эмоционально-чув­ственной и интеллектуальной деятельности сознания людей практически невозможно говорить о бытии общества.

Общественное сознание или характеристика взглядов, идей, чувств, мнений людей является одним из важнейших философских понятий, отражающих духовную сторону бытия общества.

В зависимости от материалистического или идеалистиче­ского подходов сознание может рассматриваться как первичное или вторичное образование. Так, например, материали­сты считают, что общественное сознание не может быть ни­чем иным как осознанным общественным бытием. Это зна­чит, что, во-первых, общественное сознание отражает общест­венное бытие, а не наоборот; во-вторых, общественное бытие и общественное сознание не тождественны; в-третьих, отра­жение может быть приблизительно верной копией отражае­мого, в-четвертых, общественное сознание не может одномо­ментно и полностью охватить и отразить бытие общества в целом Оно отражает общественное бытие только в общих и основных чертах, .

Данные характеристики свойственны и индивидуальному сознанию. При этом индивидуальное сознание, как и общест­венное, будет не только отражением бытия мира в целом или конкретной среды жизнедеятельности людей, но и определен­ным отношением к миру и к этой конкретной среде (их оценкой).

Мир сознания человека многогранен и беспределен. Ведь здесь может быть не только то, что есть в реальной жизни, но и то, чего в ней нет. Сознание включает в себя и идеалы, и иллюзии, и грезы, и фантазии. В этом бесконечном мире человек может ощущать себя маленькой песчинкой. Однако парадоксально, но факт, что в этой маленькой песчинке — одном единственном человеке, его сознании может как бы поместиться весь мир: миллионы звезд, галактики, вся исто­рия человеческого общества, культуры. Естественно, для ка­кого-либо человека его сознание может и не простираться далее его ближайшего окружения. Для другого человека его сознание охватывает предельно широкую сферу, а значит включает знание и отношение и к человеческому миру в целом, и к Вселенной. Многое зависит от самого человека, его стремлений к расширению круга своих знаний. Современная наука доказывает, что нет предела возможностей развития сознания. Более того, можно сказать, что сознание — есть возможность большего сознания. Об этом свидетельствуют резервные возможности человека, связанные с большим чис­лом нейронов и нейронных связей, не задействованных не только в каждом конкретном акте познания, но и в течении всей человеческой жизни.

Общественное и индивидуальное сознание характеризуют и определенную оценку субъектом (личностью, группой, об­ществом) природного окружения, самого себя, другого че­ловека.

Люди по-разному оценивают действительность в зависи­мости от физического самочувствия, уровня образования, жизненного воспитания и т. д. Кстати, и сами оценки тоже могут быть очень разными: хорошее — плохое, истинное — ложное, прекрасное —безобразное, прогрессивное — реак­ционное, желательное — нежелательное, доброе — злое и т. п.

Индивидуальное сознание есть по своему существу созна­ние общественное, в котором, как правило, преломляется все богатство содержания последнего. Сознание индивида впи­тывает из общественного сознания знания, нормы, оценки и, усваивая их, делает своими, приспосабливает для своей жиз­ни. Человек, как правило, творчески подходит к обществен­ному сознанию: что-то он берет из него, а что-то отвергает. Нередко на основе воспринятого из общественного сознания и творчески переработанного знания создается нечто новое.

Общественное сознание не следует рассматривать как универсальное сознание всех людей, а также как некоторую механическую сумму индивидуальных сознаний. Обществен­ное сознание, во-первых, может соотноситься с разными его субъектами (носителями). Так, мы можем говорить о созна­нии какой-либо группы, нации, класса, трудового коллекти­ва, общества на уровне страны, региона, человечества в целом.

Общественное сознание, во-вторых, характеризует соци­альную сторону сознания индивидов, т. е. оно включает в себя лишь то, что имеет определенное значение для общест­венной жизни людей. По своей форме это сознание, как вы­разился наш соотечественник, известный философ М. К. Мамардашвили, есть «нечто, что — между нашими головами». Другими словами, общественное сознание как бы в каждом из нас. Как общество не есть сумма индивидов, так и обще­ственное сознание не представляет собой сумму индивиду­альных сознаний. Общественное сознание — это всегда нечто типичное, общее, социально (для данной конкретной группы людей, общества) значимое. Обосновывая его сущность, известный французский социолог Э. Дюркгейм, показал, что совместная социальная деятельность, без которой мы не в силах ничего достичь и даже просто существовать, представ­ляет собой кооперацию, которая формирует общее сознание. Общественное сознание и индивидуальное сознание нахо­дятся в постоянном взаимодействии (они связаны друг с дру­гом и порой крайне сложно отграничить одно от другого каждому из нас). И хотя индивидуальное сознание вместе с тем всегда выражает и свойства данного человека, и особые черты его характера, и специфику его личностного развития, оно, как уже отмечалось, формируется под воздействием об­щественного сознания.

Личность избирательно относится к общественному соз­нанию, поскольку имеет место свобода воли, духа, правда, конечно, всегда в определенных пределах. Из всего многооб­разия общественного сознания каждый человек «отфильтро­вывает», как правило, только то, что способствует удовлетво­рению его духовных и, в конечном счете, его материальных потребностей.

Общественное сознание также избирательно относится к индивидуальному сознанию. Только то из индивидуального сознания, что работает на социально значимую потребность, что вызывает интерес, может войти в сферу общественного сознания, стать значимым для других людей.

Зная закономерности взаимодействия общественного и индивидуального сознания, очень важно, на наш взгляд, каж­дому человеку избегать крайностей. Личное сознание не должно быть чрезмерно индивидуалистическим и развивать­ся по принципу: что хочу, то и ворочу. Оно не должно цели­ком замыкаться только на своих сугубо индивидуальных потребностях и интересах. Плохо, когда предельно выпячи­вается свое «Я» и во всех случаях человек настаивает только на своем особом мнении. Надо прислушиваться к опыту дру­гих, уважительно относится к чужому мнению. В то же время плохо, когда личное сознание полностью как бы растворено в групповом сознании, когда оно не способно выйти за пре­делы воззрений своей группы и целиком подчинено этому сознанию. Этим самым человек как бы сам воздвигает пре­граду на пути роста своего личного сознания.

Общественное сознание имеет определенную структуру. В зависимости от того, какой аспект сознания — знание или оценка — выступает в нем преобладающим, вычленяются различные его уровни. Общественное сознание, рассматри­ваемое только с точки зрения содержащихся в нем знаний, представляет собой единство обыденного и теоретического сознания. Обыденное и теоретическое сознание различаются по глубине и полноте представленных в них знаний. Так, обыденное или, как его еще иначе называют, повседневное сознание, формируется у людей непосредственно на основе их личного опыта и включает в себя разнородные знания, которые используются в каждодневной практике. Обыденное сознание содержит знание об окружающей действительности в основном на уровне явлений, как правило, в форме восприятий и представлений внешних сторон действительно­сти. Это разнообразные, обычно почти не систематизирован­ные знания, суждения и умозаключения, формируемые, глав­ным образом на основе так называемого «здравого смысла» и потому достаточно далекие от истинных.

Теоретическое сознание, напротив, включает в себя зва­ния об окружающей действительности на уровне сущности. Это почти всегда такие знания о предметах и процессах дей­ствительности, которые построены на понимании и объясне­нии их действия внутренними законами развития. Теоретиче­ское сознание во многом результат специализированной под­готовки людей к деятельности в той или иной области зна­ний и, конечно же, оно является свидетельством достаточно высокого уровня их интеллектуального развития.

Грани, отделяющие обыденное сознание от теоретического, как у каждого человека, так и всего общества, условны и весьма подвижны. Это значит, что обыденный и теоретиче­ский уровни сознания неразрывно связаны друг с другом и взаимопроникают. Ошибочно рассматривать обыденное соз­нание как что-то «недоразвитое», неполноценное в сравнении с теоретическим сознанием и на этом основании считать, что оно должно преодолеваться, ибо в будущем будет повсемест­но замещено теоретическим. Наверно, нет смысла доказы­вать, что как бы не развивалась наука, как бы не росло вширь образование, обыденное сознание будет оставаться, качественно меняясь, потому что всегда будет сохраняться деление групп людей на обладающих и не обладающих теоретическим знанием какого-то определенною предмета или процесса. Нельзя забывать и то, что обыденным сознанием предваряется формирование теоретического сознания и, в конце концов, на его основе происходит и само усвоение научных знаний. Любое серьезное занятие наукой, профес­сиональный выбор, овладение специальностью происходит на основе обыденных их представлений. Если бы этого не было, наверное, трудно было бы вообще говорить о науке и о тео­ретическом сознании в обществе.

Общественное сознание, если его рассматривать главным образом в аспекте выраженного в нем отношения (оценки) к действительности, образует в своей структуре уровни обще­ственной психологии и идеологии.

Что касается общественной психологии, то можно было бы, наверное, сказать, что анализировать это явление созна­ния людей очень трудно, ибо оно как бы напоминает атмо­сферное давление; не видно невооруженным глазом, но весь­ма чувствительно. И действительно, эмоции, чувства, настрое­ния, мнения, обычаи, традиции, привычки, побуждения, слухи, мода и т. п — все эти явления составляют сферу обществен­ной психологии — существенно влияют на жизнедеятельность людей и на развитие общества. Достаточно сказать, что пло­хое настроение людей может не только снизить производи-1ельность труда, но и вообще привести к прекращению ка­кой-либо деятельности. И, наоборот, мы знаем, как многого могут добиться люди, когда им сопутствует приподнятое на­строение, чувство уверенности и доверия друг другу. Кстати, все общественно-психологические явления: и чувства, и на­строения, и привычки — заразительны. Они могут как бы со­вершенно неосознанно передаваться от одних людей к другим, постоянно захватывая, пленяя ум, чувства, поведение. Очень часто люди сами себе не могут объяснить, почему, на­пример, порой их охватывает чувство безысходности, апатии, равнодушия, или, наоборот, безудержной радости, энтузиаз­ма, какого-то внутреннего подъема. Конечно, дело здесь не только в заразительности чувств и настроений. Совпадающие условия жизни, совместная деятельность в данных условиях формируют у людей общие цели, потребности, интересы, а на их основе — сходные эмоционально-чувствительные реакции.

В общественной психологии отражаются все явления жиз­ни: единичные, общие, существенные, несущественные, ситуа­тивные, каждодневные, глобальные. Для нее подчас все важно, на все «мелочи жизни» она реагирует, причем особым образом. Вот почему, говоря об общественной психологии, необходимо прежде всего иметь в виду, что она по существу является значимой, т. е. общей, типичной для данных кон­кретных условий жизнедеятельности людей, эмоционально-чувственной реакцией, выраженной в виде определенного пе­реживания и поведения.

Психология общества многолика и разнообразна. Разные группы, общности, объединения людей имеют свою, во мно­гом отличную от других психологию. Именно поэтому можно говорить о специфических привычках, обычаях, традициях, вкусах, чаяниях, которые свойственны тому или иному клас­су, нации, профессиональной группе, учебному или производ­ственному коллективу. Каждый человек является носителем индивидуальной психики и одновременно психологи тех групп, к которым он принадлежит: семейной, производствен­ной, национальной, территориальной, профессиональной и т. п. Поэтому и психология каждого из нас как бы «сотка­на» из личной психологии и психологических установок, ориентаций, влечений, навыков тех групп, членами которых мы являемся.

Общественная психология вплетена в реальный процесс повседневности различных ситуаций жизнедеятельности лю­дей. В ней нет какой-либо упорядоченности, поскольку слу­хи, иллюзии соседствуют с высоко нравственными чувствами и настроениями. Общественная психология сопровождает лю­дей на всем пути их жизни, присутствует во всех их деяниях, являясь формой духовной связи, сплачивающей людей в определенную группу на основе чувства «мы». Мы — россия­не, мы — демократы, мы — сельские жители и т. п.

Это чувство «мы» нередко противопоставляется чувству «они». В этом случае, как правило, происходит приписыва­ние всем, кто не «мы», а «они», различных негативных ка­честв, которые вызывают предубеждение (вплоть до нена­висти), формируя в конце концов образ врага. Не трудно себе представить, во что это может вылиться при отсутствии общественных и индивидуальных «регуляторов», сдерживаю­щих проявление такого рода чувств. Кроме того, следует учесть, что чувства, как впрочем, и многие другие явления психологии, весьма консервативны, могут в течение длитель­ного времени сохраняться, время от времени возрождаться и усиливаться даже тогда, когда, казалось бы, отсутствуют непосредственные условия, вызывающие их.

Большое влияние на общественную психологию может оказывать идеология. Идеология — это система теоретических знаний, основное содержание которых составляют осознание я оценка отношения людей к действительности. Основными структурными элементами идеологии являются политические, правовые, нравственные, религиозные, философские, эстети­ческие взгляды и идеи.

В идеологии общество осознает себя, уясняет свои потреб­ности и интересы, формулирует задачи и цели дальнейшего движения. Действительность в идеологии, как и в общест­венной психологии, рассматривается через определенное от­ношение, оценку к ней со стороны конкретной социальной группы (класса, общественного слоя, нации или партии, го­сударства). Правда, в отличие от общественной психологии в идеологии осознание и оценка отношений людей к действи­тельности представлены в теоретической форме знания и самосознания коренных главных интересов групп. Идеологи не только четко и последовательно заявляют о своих гипоте­зах и теориях, но и доказывают их. При этом все обществен­ные явления отражаются и оцениваются в идеологии, как правило, с точки зрения их важности, значимости и соответ­ствия интересам какой-то определенной социальной группы.

Выработанная оценка воплощается в программы, уставы, заявления и другие документы и становится нормой теорети­ческого и практического отношения этой группы к действи­тельности. Все это вполне резонно вызывает вопрос об объек­тивной истинности той или иной идеологии. По-видимому, если уж и говорить об истинности идеологии, то только в свя­зи с определенными интересами определенных групп. Да, идеология истинна, правдива, если она точно представляет реальность своего собственного положения в связи с оправ­данием интересов группы. Но она, одновременно и ложна, поскольку, будучи верной в отношении себя, относительно за­щиты своих собственных интересов, является искажением всего, что расходится с ее интересами, что не отвечает ее потребностям. Но в обществе есть и могут быть другие груп­пы, организации, объединения людей со своими собственны­ми интересами, которые также претендуют на истину. Они тоже стремятся отразить свое бытие с точки зрения своих потребностей и интересов и тоже очень часто забывают или просто игнорируют, а порой сознательно фальсифицируют интересы других. Вот почему все то, что утверждается в идеологии нельзя ни доказать, ни опровергнуть. В постулаты идеологии можно лишь только поверить и либо их принять, либо отвергнуть.

Идеология выполняет важную общественную функцию объединения людей в определенные общности путем обосно­вания их интересов, требующих такого объединения. Но од­новременно идеология и разъединяет людей на основе раз­личия коренных интересов. Конечно, различие интересов объ­ясняется различием положения, занимаемого людьми в об­ществе, что обусловлено, в свою очередь, противоречивыми общественными отношениями, в которые люди поставлены. Это, однако, не означает, что люди должны из-за различий в идеологии стремиться к физическому уничтожению идеоло­гического «противника». Надо искать общие интересы, идти на компромисс, снижая или вообще снимая остроту идеоло­гического противостояния. Перед современным человечест­вом возникает очень много серьезных проблем: охрана при­родной среды, борьба с болезнями, разоружение и т. д. Мож­но ли решить эти проблемы в условиях идеологического про­тивоборства? Можно ли путем насильственного переустрой­ства общества, оправданного той или иной идеологией, ре­шить все социальные проблемы? Думается, что нет, и исто­рия подтверждает эту точку зрения.

Отказ от идеологического противоборства в общественной жизни вовсе не означает отмену идеологии. Во-первых, нельзя отказаться от борьбы с различными человеконена­вистническими идеологиями: расизмом, фашизмом, национа­лизмом, милитаризмом и т. п. Во-вторых, любое общество всегда будет нуждаться в осмыслении путей и целей своего движения вперед, вести поиск более совершенных форм жиз­ни. Речь должна поэтому идти не о конце идеологии, а соз­дании подлинно гуманистической идеологии, отвечающей об­щим интересам развития людей, независимо от пола, возра­ста, вероисповедания, национальности, социального положе­ния. Идеология, основанная на принципах таких общечело­веческих ценностей, как взаимопонимание, благополучие, здо­ровье, дружба, отвечает интересам людей и очень важно, чтобы именно она овладела массами, стала материальной силой движения общества по пути мира и прогресса.

Общественно-историческая практика людей, выражая сущность бытия общества, содержит в себе и механизм свое­го собственного развития. Дело в том, что любая деятель­ность людей может приобретать особое значение и силу в ряду других видов деятельности и соответственно рассматриваться фактором общественного развития. Когда какие-либо условия жизни (экономические, политические, духовные или какие-нибудь еще) не удовлетворяют людей, они пытаются их изменить, преобразовать, чтобы ничто не мешало удовлет­ворять им их материальные и духовные потребности и инте­ресы. Осознавая эти условия и их роль в своей жизни, люди целенаправленно организуют свою деятельность так, чтобы изменить условия своей жизни. Однако для того, чтобы эта их деятельность была успешной, необходимо глубокое и все­стороннее знание общества и закономерностей его развития.

 

Лекция. 7. ОБЩЕСТВО В ИСТОРИЧЕСКОМ РАЗВИТИИ

План:

1. Смысл и направленность исторического процесса.

2. Движущие силы и формы исторического развития.

 

Применение принципа развития, историзма в исследова­нии общества — ключевой вопрос социальной философии. Вме­сте с тем, при всякой попытке осмыслить исторический про­цесс, неизбежно возникает вопрос: имеет ли этот процесс вообще какой-либо смысл и имеет ли он какую-нибудь на­правленность?

Многие философы и историки уделяли этому вопросу очень большое внимание. В частности, русский философ Н. А. Бер­дяев в работе, которая так и называется «Смысл истории», писал, что «история лишь в том случае имеет смысл, если будет конец истории, если будет в конце воскресение, если встанут мертвецы с кладбища мировой истории и постигнут всем существом своим, почему они истлели, почему страдали в жизни и чего заслужили для вечности; если весь хроноло­гический ряд истории вытянется в одну линию и для всего найдется окончательное место». Как видим, Н. А. Бердяев пытается рассмотреть историю через судьбу каждого челове­ка, через его чаяния, страдания, действия в хронологической цепи событий исторического процесса. Он считает, что исто­рия есть, поистине, драма, имеющая свои акты от первого до последнего, имеющая свое начало, свое внутреннее разви­тие, свой конец.

Мысль Н. А. Бердяева о конце истории нельзя признать оригинальной. Впервые о «конце истории» говорил Гегель. Сознание человечества, по его мнению, прошло ряд этапов: родоплеменный, рабовладельческий, теократический и, нако­нец, демократическо-уравнительный. В некий момент история обязательно достигает кульминации, когда побеждает окон­чательная, разумная форма общества и государства. (Такой момент, в представлении Гегеля, был связан с Прусской мо­нархией Фридриха II).

К. Маркс тоже внес свою лепту в теорию начала и конца истории. Правда, он говорил о конце не истории, а преды­стории, поскольку подлинную историю он связывал с по­строением коммунистического общества. При этом комму­низм, по его мнению,— это не цель, не идеал, не состояние, к которому должно стремиться человечество, а действитель­ное движение вперед, которое отрицает существующее со­стояние общества. По мысли К. Маркса прежде всего и именно пролетарии должны уничтожить условия своего соб­ственного существования — эксплуатируемый труд, а вместе с этим уничтожить и такие атрибуты общества, как частную собственность, гражданское общество, государство. Идеал коммунистического движения — «свободное развитие каждо­го есть условие свободного развития всех», представлялся последователям Маркса вполне осуществимым на практике в относительно недалеком будущем и связывался ими с со­стоянием исчезновения каких-либо внутренних конфликтов, порожденных развитием отдельных составляющих общества будущего. Увы, эта прекрасная идея оказалась одной из оче­редных утопий, которые так часто увлекали за собой людей. Жизнь, практика, все расставили по своим местам.

Именно поэтому французский философ Раймон Арон (1905—1983) считает, что нельзя рассматривать смысл исто­рии с точки зрения будущего человечества, независимо от того, какие будут провозглашены цели: Царство Божие или коммунизм. Никто не имеет права, да практически и не мо­жет направлять по своему произволу, преследуя какие-то свои цели, исторический процесс. Действительно, история — это результат взаимодействия множества людей, который получается как общая равнодействующая разных их устрем­лений и целей, которые каждый человек перед собой ставит и которых он добивается. Из-за того, что люди не всегда до­стигают того, что они хотят, отнюдь не следует, что всякие их индивидуальные стремления и действия ничего не значат для истории. Наоборот, каждая воля участвует в равнодейст­вующей, постольку поскольку включена в нее. Ф. Энгельс пи­сал по этому поводу, что цели и результаты действий людей не совпадают, ибо, как правило, в результате получается не­что такое, чего никто не ожидал и никогда не хотел. Развивая эту мысль, Р. Арон полагает, что нельзя искать смысл истории в некоторой конечной исторической цели. Он крити­кует тех ученых, которые строят планы будущих мировых цивилизаций. Эти философы в своих планах исходят ив стро­гой детерминированности исторических событий. Но в реаль­ности, отмечает он, в обществе отсутствует жесткая необхо­димость появления или смены определенных событий. По­этому невозможно заранее построить теорию истории. По­этому смысл истории необходимо связывать с человеком, ре­шающим в соответствии со своим разумом и конкретным» обстоятельствами те задачи, которые поставлены перед ним текущей жизнью.

Вопросы истории и ее смысла занимают важное место в философии К. Ясперса (1883—1969 гг.). Ответ на вопрос о смысле истории, по его мнению предполагает поиск ответов на вопросы: что такое история, и в чем состоит ее единство? История отличается от природного процесса, поскольку она — в людях, наделенных сознанием. Именно люди хранят и умножают веками сложившиеся традиции, без них истории не будет. Исторический процесс может прерваться, писал К. Ясперс, если люди забудут о том, чего они достигли, или" если достигнутое ими на протяжении жизни исчезнет из их жизни. Стабильность образа жизни и мышления, привычек и веры, стабильность, которая формируется всей совокупно­стью общественных условий и коренится в глубинах челове­ческого существования, начинает колебаться, как только ме­няются общественные условия. Тогда повседневность поры­вает с традицией, утрачиваются и распадаются привычные формы жизни и -воцаряется полнейшая неуверенность.

Ясперс выступает против тех, кто рассматривает мировую-историю как хаотическое нагромождение случайных собы­тий, как постоянную смену одних исторических катастроф другими. Человек стремится к объединению с другими людь­ми и именно на этой основе может складываться взаимопо­нимание людей, единство их истории. Конечно, всякого рода объединения, которые формируются людьми в истории, не исключают противоречий. Однако процесс объединения «лю­дей, несмотря ни на что, пробивает постоянно себе дорогу в истории. Единство истории, с точки зрения К- Ясперса, и есть те цель и смысл, к которым она стремится. Он подчеркивает, что «единство вырастает из смысла, к которому движется история». Цель же истории выступает с его позиции как скрытый смысл. Соответственно, К. Ясперс выделяет ряд таких целей истории: цивилизация и гуманизация человека; свобода и создание свободы; величие человека, проявление его творческих способностей; открытие бытия в человеке. Каждое поколение людей осуществляет эти цели в соответ­ствии со своими потребностями и интересами. Поэтому пол­ного единства мировой истории никогда не будет. Ведь если бы процесс завершился, то пришел бы конец и самой исто­рии. Хотя люди стремились и всегда будут стремиться к еди­нению, тем не менее всегда будут сохраняться самые разные культуры, обычаи, традиции. Таким образом, история у Ясперса имеет свою логику и смысл, которые выявляются в процессе движения человечества к единству.

Существенно важным является вопрос о направленности исторического процесса. В этом случае обычно вычленяют две основные концепции философии истории: так называе­мую теорию «общественного круговорота» или локальных цивилизаций и культур и теорию общественного прогресса. Теория общественного круговорота или локальных циви­лизаций и культур активно разрабатывалась и защищалась многими философами и историками еще с древности. Наибо­лее яркое воплощение ее идей нашли свое отражение у Н. Я. Данилевского (1822—1885 гг.), О. Шпенглера (1880— 1936 гг.), П. А. Сорокина (1889—1968 гг.), А. Тойнби (1889— 1975 гг.).

Главный тезис учения Н. Я. Данилевского состоит в том, что никакой всемирной цивилизации не существует, а есть лишь отдельные «культурно-исторические типы». Ядром каж­дого из этих типов являются «исторические нации», которые отличаются от неисторических тем, что имеют свою собст­венную идею и задачу. Поэтому те или иные политические формулы, выработанные одним народом, только для этого народа и годятся. Кроме исторических наций, по мысли Да­нилевского, есть еще народы-неудачники, по разным причи­нам лишенные собственной идеи и поэтому оказавшиеся лишь этнографическим материалом. Вывод из такой концеп­ции, думается, понятен: с этнографическим материалом мож­но поступать так, как обычно и поступают с материалом.

Освальд Шпенглер в своей книге «Закат Европы» вы­смеивает идею однолинейной истории, сплошного поступа­тельного прогресса. Он видит,— как он сам пишет,— не моно­тонную картину, а феномен множества культур, у каждой из которых собственные: форма, идея, страсти, жизнь, манера воспринимать вещи, смерть. Соответственно у него насчитывается 8 таких полностью осуществивших свои возможности культур: Египетская, Индийская, Вавилонская, Китайская, Аполлоновская (греко-римская), Магическая (Византийско-арабская), Фаустовская (западно-европейская), культура Майя. Шпенглер ожидал возникновения еще и русско-сибир­ской культуры. По его мнению, каждому культурному орга­низму заранее отмерен определенный жизненный срок в одно тысячелетие. В своем развитии культура как и любой живой организм проходит стадии детства, юности, зрелости, увяда­ния. Умирая, культура перерождается в цивилизацию, кото­рая является противоположностью культуры. С одной сторо­ны, цивилизация — это «массовое общество», а с другой — эквивалент страха, интеллекта, напряжения.

Арнольд Тойнби, также как и О. Шпенглер, рассматри­вает историю как круговорот локальных цивилизаций. У него несколько разных вариантов таких цивилизаций. Однако, как считает А. Тойнби, сейчас сохранилось лишь 5 цивилизаций: Китайская, Индийская, Исламская, Русская, Западная. Каж­дая цивилизация проходит стадии возникновения, роста, над­лома и разложения, после чего цивилизация гибнет, уступая место другой. Движущая сила. развития цивилизаций, по Тойнби,— творческое меньшинство (элита)—носитель жиз­ненного порыва. История постоянно бросает цивилизации «вызовы». Творческое меньшинство отвечает на «вызовы», увлекая за собой инертное большинство. Своеобразие «вы­зовов» и «ответов» определяет специфику каждой цивилиза­ции, иерархию ее социальных ценностей, ее смысл жизни. Как только «творческая элита» оказывается неспособной адекватно отвечать на «вызовы», она превращается в господ­ствующее меньшинство, навязывающее свою власть силой, и не авторитетом. Тогда масса большинство становится «внут­ренним пролетариатом», который вместе с «внешним проле­тариатом» разрушает данную цивилизацию, если она прежде не гибнет от военных захватов либо естественных катастроф.

Таким образом, все теории общественного круговорота рассматривают историю как замкнутые, независимые друг от друга локальные общественные образования. Подобные пред­ставления имеют широкое хождение в среде современной за­падной интеллигенции, их разделяют и многие государствен­ные деятели.

Много своих сторонников имеет также теория обществен­ного прогресса. Многие мыслители (Тюрго, Кондорсе, Гердер, Гегель), а еще ранее Лукрецкий Кар) придавали важное значение идее о том, что развитие человечества идет по восходящей линии. Правда, следует отметить, что большин­ство из них рассматривали прогресс лишь как восходящее развитие разума. Так, например, для Прудона прогресс — это лучшее понимание вещей, более высокий нравственный уровень. Народники П. Л. Лавров, Н. П. Ткачев также ви­дели в идее прогресса совершенствование знаний, развитие нравственности. Но были мыслители, которые не столь вос­торженно принимали идеи прогресса, критиковали его из­держки в обществе. Так, выдающийся французский философ Жан-Жак Руссо (1712—1778 гг.) превозносил первобытное, естественное состояние людей перед культурным, которое, по его мнению, отрицательно влияет на нравы. Поэтому он счи­тает золотым веком до общественное, естественное состояние, когда не было ни собственности, ни законов, ни властей, а все были равны и свободны.

Современная материалистическая философия рассматривает исторический прогресс конкретно, применительно к разным элементам общества как системы. При этом подчер­кивается, что прогресс — это такое развитие общества или отдельных его сторон, которое в основном характеризуется направленностью (восходящее развитие), необратимостью изменений (возникновение качественно новых возможностей, не существовавших ранее).

Оценку социального прогресса можно осуществлять, ис­ходя из самых различных критериев: с точки зрения повыше­ния экономической эффективности общества, степени свобо­ды его членов, его мобильности и уровня согласованности различных сфер общественной жизни.

Но в любом случае мы придем к одному общему выводу, суть которого состоит в следующем: прогресс — это поступа­тельное движение от низшего к высшему, независимо от того, каким будет это движение: линейным или нелинейным, спи­ралевидным или волнообразным, прерывным или непрерыв­ным.

В понимании общественного прогресса современная наука различает два основных подхода: суммативный и субстан­циональный.

Суммативный подход рассматривает прогресс как про­стую совокупность (конгломерат) несводимых друг к другу и независимых друг от друга изменений в различных сферах общества. При этом считается, что нет общей меры социаль­ного прогресса, поскольку в каждой сфере общественной жизни существует своя система ценностей и свое мерило их оценки. Соответственно здесь и разные критерии прогрессив­ности: для экономического развития общества — это уровень производительности труда и уровень развития производи­тельных сил для политического развития общества — степень его демократизации и т. п.

Субстанциональный подход, напротив, рассматривает прогресс как поступательное восходящее развитие общества в целом.

При субстанциональном подходе важное значение имеет выбор критерия прогресса. Естественно, это должен быть такой критерий, который определял бы поступательность раз­вития всего общества, всех его сфер жизни. Таким критерием может выступать только сам человек, его положение в со­циальной деятельности, с учетом тех возможностей, которые ему представляет общество для его интеллектуального, ду­ховного и физического развития. Все прогрессы — реакцион­ны, если рушится человек.

В общественном развитии имеет место не только про­гресс, но и регресс — свертывание, нисходящее движение об­щества. Регресс характеризуется тем, что, во-первых, проис­ходит понижение уровня организации системы; во-вторых, наблюдаются элементы застоя, т. е. фиксации изживших себя общественных форм и структур; в-третьих, снижается сопротивляемость общественной системы внешним и внутрен­ним дестабилизирующим факторам.

В обществе прогресс и регресс нередко сопутствуют друг другу (т. е. в каких-то моментах при общем регрессивном развитии сохраняются и прогрессивные изменения и наобо­рот). Иными словами, прогресс в экономике, например, впол­не может сопровождаться регрессом духовным, поэтому мож­но сказать, что в обществе нет единого, непрерывного, про­порционального восхождения от низшего к высшему: какие-то формы забегают вперед, что-то отстает или движется вспять. Очень хорошо выражает эту мысль У. Шекспир:

«Время идет различным шагом

с различными людьми...

с кем оно идет иноходью,

с кем — рысью, с кем — галопом,

а с кем — стоит на месте».

Однако, если рассматривать характер качественных изме­нений общественной жизни на протяжении всей истории человечества, то по-видимому, нельзя отрицать определенного ускорения ее развития. Процесс кардинальных качественных изменений (в технике, науке, политике) происходит сейчас (особенно в развитых странах) практически на глазах, при жизни одного поколения людей. И этот процесс, по-видимо­му, будет ускоряться и далее.

Интересно выражена сущность ускорения социального прогресса в следующей схеме одного остроумного инженера. Представьте себе дистанцию марафонского бега (42 км 195 м) и соотнесите ее с возрастом человечества (600 тысяч лет).

Рождение человечества и одновременный старт его непре­рывного марафона — где-то в неизвестности, а финиш в со­временном городе. Тогда оказывается, что большая часть этого трудного пути пролегает через первозданные долины, рощи и дремучие леса. После 40—41 километра мы находим первобытные орудия и пещерные рисунки. На последнем ки­лометре пути появляются признаки земледелия. За 200 мет­ров до финиша дорога идет мимо римских укреплений, за 100 метров — мимо средневековых городских строений. За 50 метров до финиша рядом с «трассой» стоял человек, ко­торый умными и понимающими глазами следил за необыч­ным кроссом. Это был Леонардо да Винчи. За 10 метров до финиша дорогу освещали факелы и масляные лампы. Оста­лось 5 метров до финиша. Свет ярко освещает ночную доро­гу, шумят автомобили, и пораженный бегун ослеплен светом прожекторов репортеров радио и телевидения.

Несмотря на то, что в истории свои «приливы» и «отли­вы», тем не менее человеческое общество постоянно разви­вается и совершенствуется, поступательно переходя от одно-то качественного состояния к другому. Непрерывно происхо­дит накопление материальных и духовных ценностей, являю­щихся основой всякой человеческой цивилизации. Вместе с совершенствованием общественной жизни меняется и сам че­ловек— субъект истории. Он становится все более и более информированным и цивилизованным, растет уровень его сознания и самосознания, свободы и ответственности. В ре­зультате происходит то, что смысл его жизни и смысл исто­рии как бы сливаются воедино. Это единство можно выра­зить следующим образом: поступательное развитие истории и постоянное совершенствование человека.

Существенно важным вопросом исторического развития общества является его типология. В этой связи наука предхозяйством, наличием демократического строя; и постинду­стриальное общество, которому присущ переход от экономики производства товаров к экономике услуг, преобладание «класса» специалистов и техников и т. п. Алвин Тоффлер в книге «Третья волна» (1980 г.) рассматривает историю как непрерывное волновое движение и вычленяет в ней три эта­па, три волны. Первая волна — аграрная. Вторая волна — промышленная. И, наконец, третья волна — это как бы воз­врат к доиндустриальной цивилизации, но на базе новой тех­нологии (электроника, ЭВМ, космос, биоиндустрия). Особен­ность философской концепции Тоффлера состоит в том, что он рассматривает общественные изменения как прямой ре­зультат технического прогресса. Он анализирует различные стороны общественной жизни, но доминантой преобразова­ний в Обществе, по его мнению, является техника. К слову, он много рассуждает о том, что техника должна соответство­вать экологическим и социальным критериям. Правильно подмечается также пагубность всеобщей стандартизации, из­держки чрезмерной концентрации и централизации экономи­ки. Однако, Тоффлер, рассматривая технику в качестве панацеи и единственного средства преобразования общества, очевидно, не прав. Спору нет, роль техники и технологии в развитии общества огромна. Однако они не могут существо­вать вне зависимости от человека. А это значит, что именно его потребностями определяется рациональность устройства общества и необходимость его переустройства.

История — это результат деятельности людей. В этой свя­зи очень многое в общественной жизни людей зависит от их сознательных целенаправленных и сплоченных усилий. "Субъ­екты, инициирующие или реализующие тот или иной способ общественного развития, называются его движущими силами. Подчеркнем, что движущие силы — это не отношения, не фак­торы, не сама по себе деятельность, а именно люди, объеди­ненные в различные коллективы и организации, реализую­щие общезначимые цели общественного развития. К движу­щим силам общественного развития обычно относят: народ­ные массы, классы, разные страты, личности. В качестве движущих сил истории могут выступать и разные другие об­щественные силы: партии, движения, союзы, организации, коллективы.

Довольно распространенным является представление о том, что народ, народные массы являются решающей движу­щей силой истории. Данное положение не лишено оснований, предлагает различные подходы к классификации периодов разви­тия истории. Среди них есть такие, которые относятся лишь к отдельным фрагментам общественной жизни, например, исторической эволюции власти (Аристотель). Есть типоло­гии, исходящие из духовного развития общества (Г. Гегель, О. Конт), локальных цивилизаций и культурных образова­ний (Н. Я. Данилевский, О. Шпенглер, А. Тойнби). Но есть всеобщие типологии, относящиеся ко всем сторонам общест­венного развития, обществу как целому.

Так, К. Маркс рассматривал развитие общества как естест­венно-исторический процесс смены общественно-экономиче­ских формаций. Общественно-экономическая формация — это общество в единстве всех его сторон и отношений на опреде­ленном этапе своего развития. Критерием, отличающим одну общественно-экономическую формацию от другой, по Марксу, выступает способ производства общественной жизни (как единство производительных сил общества и производствен­ных отношений). В соответствии с этим К. Марксом выделя­ются: первобытное, рабовладельческое, феодальное, буржу­азное, социалистическое и коммунистическое общество. В ос­нове первой и последней из указанных общественно-экономи­ческих формаций — общественная собственность на произво­дительные силы. В основе рабовладельческой, феодальной и буржуазной — частная собственность. А социализм в рамках марксизма рассматривается как переходная формация от ка­питализма к коммунизму. «При социализме,— писал Маркс,— еще сохраняется буржуазное право: от каждого по способ­ности, каждому — по труду».

Оценивая учение К. Маркса об общественно-экономиче­ской формации, нельзя не отметить, что оно играло и про­должает играть важную роль в обществознании. Однако вы­вод К. Маркса о жестокой необходимости смены формаций, равно как и игнорирование роли личностных, психологиче­ских, духовных и других аспектов этой их смены, в значи­тельной степени снижают ее методический потенциал для анализа истории.

К достаточно общим типологиям общественного развития относятся классификации, выдвинутые У. Ростоу, Д. Беллом, Р. Ароном, О. Тоффлером. У. Ростоу в своей книге «Стадии экономического роста» (1960 г.) вычленяет при стадии исто­рии: традиционное общество, которое характеризуется нату­ральным хозяйством, сословной иерархией и т. п.; индустри­альное общество, отличающееся от традиционного рыночным Действительно, в том случае, если народ не безмолвствует (да и когда безмолвствует тоже), он представляет из себя мощную силу. Чаще всего он представляет собой силу как бы в потенции, поскольку народ, народные массы — это общ­ность статистическая, или вероятностная и, конечно, же си­туативная. Народные массы — образование внутренне неод­нородное, ибо оно выражает реальные противоречия конкрет­ных ситуаций и многообразие их проявлений. Масса, как ви­дим,— это совокупность людей разных социальных слоев профессий и уровня культуры; это обезличенная совокуп­ность людей, поскольку она представлена, как правило, ано­нимными индивидами; это совокупность людей, слабо взаи­модействующих между собой; это совокупность людей, весь­ма неопределенно организованных. Именно эти характери­стики во многом характеризуют все структуры современной жизни, а следовательно, так называемое «массовое обще­ство»— эру толпы, когда доминирует масса,— множество лю­дей без собственного достоинства.

Испанский философ X. Ортега-и-Гассет (1883—1955 гг.) подметил, что все большее число людей в XX веке стало участвовать в общественной жизни. Ортега интерпретирует этот процесс как «восстание масс». Он связывает с этим «восстанием» наступление множества бед для культуры, т. к. массы, по его мнению, не могут руководить не только обще­ством, но и своей собственной жизнью, они способны только подчиняться. С точки зрения Ортеги, меньшинство и массы — это не социальные классы. Массы — это те люди, которые жи­вут и руководствуются старыми нормами культуры, а мень­шинство— это те, кто вырабатывает новые нормы культуры. Кризис культуры как раз и состоит в том, что массы живут старой культурой, не пытаясь создать что-то свое. Они чуж­ды новой культуре, инертны, а поэтому и возникает кризис­ная ситуация в обществе. Ортега считает, что элита ответ­ственна за новую культуру и именно на нее, а не на массу, должна быть возложена задача выхода из кризиса. Вот так негативно оценивает роль народных масс в истории Ортега-и-Гассет. Соглашаясь с ним в той части, что массы могут играть негативную роль в общественном развитии, тем не ме­нее отметим недопустимость их изображения лишь в черных тонах. Многое зависит от конкретных обстоятельств, тех под­линных потребностей и целей, которые реализуются массами в истории.

Общество, как известно, делится на классы. Классовая принадлежность человека определяется прежде всего его со­циально-экономическим положением в обществе (отноше­нием к собственности, ролью в общественной организации труда, способом и размером получаемого дохода). Наряду с основными (социально-экономическими) признаками, естест­венно, должны учитываться и все иные особенности класса (политические, социально-психологические, идеологические и др.), ибо необходимо учитывать всю богатейшую палитру современных реалий существования и развития класса, ви­деть его многообразные оттенки, переходы, превращения, маргинальные формы.

Известно, что К. Маркс, Ф. Энгельс, В. И. Ленин рассмат­ривали классовые интересы как ведущие в общественном развитии. Не случайно и классовую борьбу (столкновение противоположных классовых интересов) они рассматривали двигателем истории и практически любые формы конфлик­тов в обществе сводили к классовым интересам. Конечно, для XIX века, т. е. для периода классического капитализма, тео­рия классовой борьбы была пригодна, поскольку, как гово­рит известный современный философ Карл Поппер, она вер-1Ю охватывала «логику классовой ситуации» той стадии раз­вития общества. Однако в наше время в связи с усложне­нием социальной структуры общества, изменением характе­ра производственной деятельности людей, материальные (экономические) интересы отходят на второй план. Именно поэтому классы (и классовая борьба) имеют ограниченное значение как движущая сила современного общества. Тем не менее игнорировать роль классовых отношений полностью было бы преждевременно.

Большое значение в современном общественном развитии приобретают страты — социальные группы, объединяющие людей на основе одного и того же положения (статуса) в об­ществе. При этом страты могут быть самые разные: эконо­мические (например, держатели акций), политические (пар­тийные функционеры), профессиональные (шахтеры, операторы компьютеров), региональные.

Естественно, все эти люди, объединенные в страты, имеют определенные интересы, которые они пытаются реализовать. В этом случае они создают всякого рода организации, пар­тии, движения, чтобы защищать и отстаивать эти свои инте­ресы, выступают движущей силой общественного процесса.

Движущей силой исторического развития может высту­пать и отдельная личность. Однако вопрос о реальных воз­можностях людей, личности влиять на ход событий истории до сих пор остается открытым. При этом важен вопрос и о том: может ли, например, выдающаяся личность оказать решающее воздействие на историю, скажем, повернуть ее вспять, «задать» своими действиями какое-то особое направ­ление ее развитию. Как видим, вопросы не из легких.

В философских учениях можно на этот счет выделить три принципиально разных подхода.

Первый подход заключается в обосновании положения о том, что выдающимся личностям принадлежит решающая роль в истории. С таких позиций подходили к решению этого вопроса Ф. Ницше, П. Л. Лавров, Н. К. Михайловский и мно­гие другие философы и социологи. С точки зрения привер­женцев этой концепции личность всецело определяет направ­ленность истории, она как бы дает «толчок» ее ходу. Точно так же, как часовщик заводит часы, так и личность, стоящая во главе государства, общественного движения,— считают сторонники этой концепции,— обусловливает их развитие и амплитуду действия.

Второй подход сводится к обоснованию идеи о том, что выдающиеся личности не могут и не должны пытаться играть какой-либо решающей роли в истории, ибо не они, а народ­ные массы являются творцами общественного процесса. Наи­более последовательно данную позицию защищал, например, П. А. Кропоткин (1842—1921 гг.), который, считал, что власть портит даже самых лучших людей (отсюда его извест­ный лозунг: «Никаких авторитетов»). Конечно, любая абсо­лютизация роли народных масс в истории по существу неиз­бежно сводит на нет значение любой личности в историче­ском процессе, что и получилось у П. А. Кропоткина. Ибо привыкнув к обезличиванию истории, мы пренебрегаем и не­заурядными современниками, если они не отмечены чинами и высокими званиями.

Третий подход можно было бы назвать примиряющим, поскольку он нейтрализует крайности первого и второго под­ходов. Его сторонники исходят из того, что в целом решаю­щая роль в истории принадлежит народу, массам, а личность лишь влияет на ход исторического процесса. Это влияние вы­ражается в том, что действия личности придают этому про­цессу соответствующую окраску, в результате чего история приобретает личностный отпечаток. Наиболее отчетливо эту позицию отстаивал Г. В. Плеханов (1856—1918 гг.) особенно к своей известной статье «К вопросу о роли личности в исто­рии».

Говоря о выдающейся личности, условиях и возможностях ее воздействия на ход истории, Г. В. Плеханов доказывал, что необходимо целостно представлять социальную обста­новку, которая формирует деятельность такой личности в ис­тории. В этой связи он рассматривает три группы причин: общие причины — развитие способа производства, диктую­щее общие задачи в деятельности общества и личностей; осо­бенные причины — историческая обстановка, в которой про­исходит развитие производительных сил, обусловливающих состояние политических и духовных отношений в обществе, единичные причины — случайности и личные особенности об­щественной деятельности, благодаря которым события полу­чают индивидуальную окраску, в результате чего имеет ме­сто своеобразие в понимании и осознании этих задач отдель­ными личностями.

Г. В. Плеханов рассматривал эти группы причин в един­стве и взаимосвязи, полагая, что поскольку единичные при­чины не могут произвести коренных изменений в действии общих и особенных причин, то следовательно, личность опре­деляет лишь индивидуальную физиономию событий и неко­торые частные их последствия. Личность тесно связана с классом, народными массами и, поэтому, считал он, только выражая их подлинные интересы, она может занять соответ­ствующее место в истории, оказывая влияние на историче­ский процесс.

Соглашаясь с Г. В. Плехановым в том, что необходимо рассматривать деятельность личности в конкретной историче­ской обстановке и в контексте тех общественных сил, кото­рые она олицетворяет, хотелось бы сделать следующие заме­чания по данному поводу. Во-первых, о выдающейся (исто­рической) личности можно и нужно говорить не только при­менительно к политике, но и к искусству, науке, производст­венной и иной практике людей. При этом, конечно, понятно, что вклад каждой личности в общественный процесс всегда индивидуален, он обусловлен как объективными историче­скими обстоятельствами жизни, так и специфическими воз­можностями самой личности. Во-вторых, по-видимому, нель­зя сбрасывать со счета и то, что говорим мы обычно о лично­сти, как о выдающейся, почти всегда постфактум (после факта). При этом, как правило, даем оценку ей и ее деятельности с позиций настоящего. Не случайно, оценки того или иного, особенно политического деятеля, его поступков, постоянно меняются. В этой связи хотелось бы следовать мысли английского философа и историка Т. Карлейля (1795'—1881 гг.) и считать, что способ выражения уважения к личности какого-либо деятеля служит истинным масшта­бом степени развития общественных отношений между людь­ми: «Если сами мы холопы,—писал он,— то для нас не мо­гут быть герои. Мы не узнаем героя, если увидим его — мы примем шарлатана за героя».

Данное замечание Т. Карлейля имеет исключительно важное значение, ибо позволяет в этой связи сказать, что ни­какой подлинный авторитет общественного деятеля немыс­лим вне определенной совокупности как объективных усло­вий, так и субъективных оснований — способностей и талан­та самой личности заслужить, завоевать авторитет среди людей, своей деятельностью, а не благодаря должности, или, скажем, манипуляции или давлению со стороны каких-либо групп. Именно поэтому важно рассматривать и оценивать, например, политического лидера в связи и на основе объек­тивных и субъективных факторов его деятельности. Видеть и отличать моменты его «самодеятельности» и деятельности, выражающей интересы класса, нации, народа.

Личность, какой бы выдающейся она не была, не может играть всецело решающую роль в историческом процессе в целом. Вместе с тем роль политического лидера, любой лич­ности не может не быть решающей в каких-либо отдельных ограниченных временем и местом обстоятельствах. В кон­кретных ситуациях, когда организация противоречивых дви­жущих сил исторического процесса становится определяю­щей, такая личность может более активно воздействовать на определенные рычаги общества. В этой связи существенную роль имеют особые качества личности: ее профессиональное чутье, организаторский талант, способность к компромиссам, ум, умение предвидеть. Интересно, что отвечая на вопрос, ка­ким надо быть человеку, дабы ему позволительно было воз­ложить руку на спицы колеса истории, М. Вебер подчеркнул, что в основном три качества являются решающими: это — страсть, чувство ответственности и глазомер. Обладание та­кими качествами также может свидетельствовать о реаль­ных возможностях личности не только стать выдающейся (исторической) личностью, но быть и действовать в качестве решающей движущей силы общественного развития в соответствии с последовательно и четко выраженными его целя­ми и задачами.

Таким образом: деятельность выдающейся личности не может быть понята и объяснена вне конкретно-исторического контекста; любая личность, как бы гениальна она не была, всегда имеет достаточно определенные рамки возможностей и средств своего воздействия на исторический процесс; мас­штаб и значимость деятельности личности определяется тем, насколько адекватно она выражает тенденцию в развитии исторического процесса, насколько эффективно она высту­пает генератором идей данного процесса; историческая лич­ность немыслима без вполне определенных и абсолютно не­обходимых ей интеллектуальных, духовных, физических и иных качеств, которые делают возможными постановку и ре­шение предельно сложных и динамичных задач обществен­ного развития.

Философский анализ истории настоятельно требует и от­вета на вопрос о формах развития общества. Как осущест­вляется и как будет осуществляться развитие общественной жизни людей: через вооруженные и невооруженные конфлик­ты (войны, противодействие, расколы, ссоры) или через взаи­модействие (согласие, интеграцию, сплоченность)? Вопрос, как видим, очень важен, ибо от правильного ответа на него во многом зависит стратегия действий людей в истории.

Общественные конфликты как противодействие интересов людей, проявляются в различных формах: идеологической, экономической, политической и т. д. Они могут быть различ­ными по масштабам: охватывать всю социальную систему в целом или затрагивать какой-то один из ее элементов или аспектов ее бытия.

Существует две точки зрения на сущность конфликтов. В соответствии с первой из них, конфликты — это аномаль­ное состояние общества. Они не присущи ему изначально, а возникают и исчезают вместе с возникновением и исчезно­вением сил, дестабилизирующих общество.

Сторонники второй точки зрения считают, что социальные конфликты являются закономерным, а потому и неизбеж­ным фактором общественной жизни, порождаемым объектив­ной противоречивостью отношений человека к обществу, об­щества к человеку и человека к человеку.

Известный современный немецкий философ Р. Дарендорф, например, рассматривает всю социальную жизнь в це­лом как конфликт. Он считает, что именно конфликт придает смысл истории, т. к. является способом придания на­правления общественному развитию. По его мнению, кон­фликт существует для того, чтобы удовлетворять потребно­сти общества в изменениях. В этой связи конфликт объяв­ляется им вечным, ибо постоянно есть его источник: господ­ство и подчинение, власть и авторитет власти, а смысл исто­рии заключается в создании благоприятных возможностей для большего числа людей. Общество не навязывает способы реализации жизненных шансов. Более того, оно стремится к их расширению, поэтому, с точки зрения Р. Дарендорфа, конфликт в современном обществе утратил абсолютный ха­рактер. Он стал, как считает Р. Дерендорф, «прирученным», ибо общество проявляет все большую заботу о людях, об их социальной защищенности. Вместе с тем, всеобщее равенство и равномерное распределение материальных благ и духов­ных ценностей — небелое, чем утопия. А наличие неравенства является источником конфликтов. Однако современные кон­фликты и механизм их разрешения носят мирный характер и не ведут к социальным революциям. Изменение природы социального конфликта в современном обществе, по мнению Р. Дарендорфа, обусловлено тем, что, во-первых, появился так называемый «класс большинства», который выступает за перераспределение различных благ, но не за преобразование общества. Во-вторых, современный социальный конфликт ин­дивидуализировался, т. е. стал в большей мере затрагивать личные интересы людей. В-третьих, в современные социаль­ные конфликты включаются многочисленные группы, объ­единения людей, имеющие разный классовый состав, но оди­наковый (равный) гражданский статус. Гражданское равно­правие определяет границы политической борьбы. Ведь даже акты гражданского неповиновения осуществляются в право­вых рамках.

Таким образом, Р. Дарендорф рассматривает обществен­ный конфликт как источник развития истории, как мирный, нереволюционный способ разрешения противоречивых инте­ресов людей.

Можно согласиться с Р. Дарендорфом, что конфликт пе­рестал быть только классовым. Нельзя не признать также, что многие конфликты в современном обществе решаются мирным, ненасильственным путем. Тем не менее, говорить о наступлении «эры всеобщего примирения» не приходится. Продолжает сохраняться имущественное неравенство, имеют место экономическая конкуренция и политическое противостояние, национальная, духовная и идеологическая разоб­щенность людей. Возникающие на этом основании конфлик­ты далеко не всегда разрешаются мирным путем. Яркое сви­детельство этому «разнокалиберные» войны и агрессии сов­ременности. Однако общество, люди все более осознают па­губность конфликтной жизни и решения своих проблем через войны, насилие, агрессию. Перед лицом экономической ката­строфы, в решении вопросов здоровья, выживания, жизнь за­ставляет людей объединиться.

Общественная солидарность — это ассоциация сходных интересов людей. Она выражается в согласии, сплоченности, единения, интеграции людей. Понятно, что без сотрудниче­ства, взаимообмена, сплоченности общество вряд ли может эффективно функционировать и развиваться.

Социальная солидарность — основная тема учения извест­ного французского социолога Э. Дюркгейма (1858—1917 гг.). Он считает, что не конфликт, а солидарность, как универ­сальное общественное состояние только и может быть нор­мой исторического развития общества. В этом смысле вклад его в науку неоценим хотя бы потому, что признание соли­дарности нормой общественной жизни влечет за собой актив­ный поиск путей ее осуществления. В отличие от К. Маркса, доказывающего, что разделение труда ведет к конфликту интересов, Э. Дюркгейм обосновывает положение о том, что разделение труда, наоборот, обеспечивает социальную соли­дарность, выполняя тем самым нравственную функцию. Ины­ми словами, разделение труда — фактор создания и воссозда­ния единства общества, поскольку, чем дальше друг от дру­га находятся индивиды, принадлежащие к разным видам деятельности, тем в меньшей мере могут сталкиваться их интересы.

Несомненно, специализация деятельности людей в обще­стве вызывает потребность этих разных видов деятельности в друг друге, способствует солидарности. Однако эта диффе­ренциация может способствовать и противопоставлению ин­тересов людей. Ведь технологическое разделение труда со­провождается политической, нравственной, экономической дифференциацией (разделение) людей. И это не может не сказываться на их мышлении и поведении, в том числе, и ве­дущих к конфликтам. Именно поэтому всегда необходим целостный анализ конкретной системы общественной жизни во всей полноте ее содержания и особенностей исторического процесса развития.

---

Дата добавления: 2018-09-23; просмотров: 681; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!