Почему нельзя написать историю тайцзицюань? 8 страница
Более того, виртуальная матрица мира должна обладать внутренней глубиной, вторым дном, в котором исчерпывают себя даже метафорические именования истины. Сфера может сжиматься до точки, которая в конечном счете переходит (читай: достигает завершенности) в самоотсутствие. Опять мы сталкиваемся со странной китайской истиной: все есть то, чем оно не является. Впрочем, отмеченное только что представление о трех уровнях мира (внешнем, внутреннем и внутреннейшем) имеется во многих духовных традициях и, возможно, отражает малоизвестные современной науке законы мироздания.
И теория, и практика тайцзицюань очень последовательно прилагают этот образ мира к человеческому бытию. В тайцзицюань человек рассматривается как единое целое и подлинный микрокосм. Рассматривать физические аспекты этой практики в отрыве от духовного состояния практикующего – прием чрезвычайно искусственный и способный породить множество заблуждений. Правда, в учебных целях он в известной степени полезен и в этом качестве не противоречит требованиям традиции. Ибо занятия тайцзицюань требуют неукоснительного соблюдения множества очень подробных правил телесного движения и состояния, хотя эти правила, повторим еще раз, имеют значение не сами по себе, но лишь как выражение определенного духовного опыта.
Истинным мастером тайцзицюань становится тот, кто достиг состояния, когда «в правилах уже нет правил». Но как раз по той же причине правила физического движения неотделимы от духовного состояния, только в его свете имеют смысл и могут принести свои плоды. Как гласит старинная поговорка мастеров ушу, «большой мастер не может обойтись без правил». Вот почему старые школы тайцзицюань настаивают на тщательном, безукоризненно точном соблюдении этих, казалось бы, очень мелочных, а нередко, на взгляд новичка, попросту бессмысленных требований к движениям рук и ног, поворотам корпуса, положению головы и проч. И опять‑таки: хотя занятие тайцзицюань начинается с разучивания правильных движений и стоек, последние имеют в своем роде непреходящее значение для практики тайцзицюань. Ими необходимо поверять духовный опыт и на более высоких ступенях совершенствования. Даже перейдя к применению духовной силы, нужно вновь и вновь сверять свое внутреннее состояние с положением тела и его частей.
|
|
|
Итак, тело в китайском понимании – это пространство взаимопроникновения и динамического единства физических, соматических, психических и духовных аспектов существования. В тайцзицюань четко различаются внешнее, материальное тело (шэнь) и тело как внутреннее ощущение органического и даже сверхорганического единства (ти). Самое понятие сознания в Китае обозначается словом «сердце», сводящим в нераздельное единство разум и чувство, отчего китайская традиция признает только эмоциональный разум и разумное чувство. Человеческое своеволие, всякие психические комплексы попросту не принимаются ею в расчет и в случае их проявления устраняются без всякой жалости. Самое же «сердечное сознание» ассоциировалось китайцами с кровью, так что вместе с токами крови сознание, по китайским представлениям, наполняет все тело. Как следствие, «телесное сознание» является для китайцев фундаментальной, самоочевидной реальностью нашего опыта. Сильный аффект не помрачает, а, напротив, обостряет такое сознание.
|
|
|
Однако же кровообращение в организме является лишь материальным коррелятом циркуляции более утонченной, невещественной, пребывающей «выше форм» субстанции – так называемой ци, которая обычно обозначается в западных языках словосочетаниями «жизненная энергия», «жизненная сила», «энергетическая конфигурация», даже «дух» (в русской литературе приняты также термины «пневма», реже «эфир»). Система циркуляции ци напрямую соединяет человеческое тело с космосом и даже с тем, что ему предшествует – «пустотным небытием» (стой у) как источником всего сущего.
|
|
|
Китайское понятие личности во многих отношениях игнорирует привычные нам физические, интеллектуальные и психические рамки человеческой индивидуальности. Как беспредельное поле Единого ци (отождествлявшегося, кстати, с Великим Пределом), оно утверждает преемственность между телом индивида, родовой общностью и метафизической реальностью, именовавшейся в Китае «телом Дао», «телом Будды», одним словом – неким «единым телом» мироздания, которое представляет как раз предел бестелесности, изначальную пустотность бытия.
Отсюда некоторые странные для европейца особенности практики тайцзицюань: китайский мастер не проводит четкой границы между своим телом и окружающим миром, ибо действует в живом пространстве «единотелесности», так что его «сердце» способно проницать и охватывать весь мир и даже сообщаться с тем, что находится вне пределов видимости; он проецирует свою «жизненную силу» вовне, даже в произвольно заданную точку пространства и, соответственно, умеет наносить «духовный», или «энергетический», удар (как бы) на расстоянии. Умение превозмочь («забыть») границы своей психо‑физической индивидуальности является необходимым условием владения жизненной силой.
|
|
|
Тайцзицюань развивает совершенно особый, во многом противоположный обыденному сознанию способ восприятия и осознания мира, в котором исчезает противостояние субъекта и объекта, себя и других. В усвоении этого «перевернутого» сознания, собственно, и заключается главная трудность занятий тайцзицюань. Но усвоить его нужно прочно и бесповоротно вплоть до автоматического отключения рефлексов агрессии в случае враждебного поведения окружающих.
В свете сказанного можно оценить и некоторые важные особенности лексикона тайцзицюань. Подобно тому, как в практике тайцзицюань физическое и духовное чудесным образом проницают друг друга именно в своих крайних проявлениях чистой вещественности и чистой духовности, наличия и отсутствия, основные понятия тайцзицюань как бы продолжаются, отражаются друг в друге, подобно граням одного вселенского кристалла бытия или, если воспользоваться известной буддийской метафорой, бусинкам одного ожерелья. Какое бы понятие мы ни взяли‑ «расслабленность», «покой», «одухотворенность», «пустота», «живость», «прямота», «сферичность» и т.п., – каждое из них охватывает решительно все аспекты и философии, и практики тайцзицюань и способно доставить полное знание об этом искусстве.
Это обстоятельство создает особые отношения между опытом и чтением, вообще свойственные китайской традиции: чтение должно слиться с реальным переживанием, с глубинным ритмом самой жизни, преобразиться в дыхание, но в то же время практический опыт должен поверяться чтением классических текстов тайцзицюань. Нельзя думать, конечно, что одно без остатка укладывается в другое. Между словом и событием всегда есть зазор, который толкает нашу мысль вперед и понуждает нас к свободе. Смысл даже одной фигуры, говорили старые учителя тайцзицюань, невозможно исчерпать и многими тысячами слов. А высшие стадии совершенствования, как принято считать, «познаются в молчании»: цельность бытия невыразима в слове. Не будем забывать, однако, что интуиция бывает плодотворной, лишь когда она базируется на богатом и продуманном опыте, а равным образом на методически выверенных размышлениях. «Молчаливое познание» – это награда за многолетние самоотверженные усилия. Но к ней ведет прямая, каждому доступная дорога. Дело за малым – пройти ее самому.
Голова
Голова рассматривается в тайцзицюань как истинная глава тела, «предок всех энергетических каналов» организма, и поэтому ее правильному положению, а также связанным с ней жизненным функциям – зрению, слуху, дыханию, питанию – придается особенно большое значение.
Главное требование, касающееся положения головы, состоит в том, что голова должна всегда стоять безукоризненно прямо и притом совершенно без усилия, без напряжения шейных мышц, словно она «подвешена» в воздухе. Данное правило, хотя оно и зафиксировано в классических текстах, может породить некоторые недоразумения. Его не следует понимать буквально. Речь идет о норме самосознава‑ния, внутреннего ощущения, не имеющей точных внешних признаков. Не нужно стремиться к состоянию, когда голова как бы держится или, еще того хуже, болтается на свисающей сверху веревке. Она стоит «прямо, как по отвесу» благодаря внутренней силе‑цзинь, поднимающейся снизу и достигающей верха головы, или «Небесных врат», где, согласно даосской традиции, находится верхнее Киноварное поле, вместилище чистейшей духовности. Должно быть ощущение, будто «голова пронзает небо». Чэнь Синь остроумно перетолковывает образ веревки, на которой «подвешена» голова: эта веревка, заявляет он, как бы тянет ее вверх. Но важно также не перестараться в этом восходящем движении: ощущение вытянутости ни в коем случае не должно сопровождаться физическим или умственным усилием. Здесь, как и в прочих аспектах практики тайцзицюань, нужно придерживаться правила: «как будто есть и как будто нет».
Речь идет о важнейшей норме внутреннего состояния, проистекающей из полного мышечного и психического расслабления. Правильное состояние в тайцзицюань обязательно предполагает постоянное ощущение (совершенно ненасильственное) присутствия внутренней силы в верхней части головы, что, например, Чэнь Синь считал важнейшим условием достижения мастерства. Считается, что в макушке пребывает «одухотворенный импульс» (лин цзи) человеческой жизни. Действие «одухотворенного импульса» предполагает, помимо прочего, полное расслабление мышц шеи и лица. Важно ощущать линию, связывающую точку аньмэнъ (на задней стороне шеи у основания черепа) и точку чанцян в области копчика. Не следует, впрочем, добиваться того, чтобы ци создавало давление в области темени: любая натуга только повредит внутреннему состоянию. Речь идет именно об ощущении «пустотности» внутри и о восходящем движении внутренней силы.
Выражение лица должно быть естественным, умиротворенно‑радостным. На первом этапе занятий нужно учиться расслаблению мышц лица и избегать столь привычных в нашем общении с окружающими разного рода гримас и нарочитых выражений чувств. Тем более нельзя хмуриться или морщить лоб – это явные признаки внутренней напряженности. Улыбка в даосизме – это знак не столько хорошо усвоенной социальности (в конце концов всегда репрессивной), сколько внутреннего расслабления и радостного самочувствия жизни. Заниматься тайцзицюань нужно именно с улыбкой. У мастера тайцзицюань выражение лица может довольно разительно меняться, но происходит это совершенно естественно, вследствие спонтанных перемен во внутреннем состоянии, и специально тренировать такие перемены во внешнем облике не нужно и даже вредно.
Важнейшей частью лица являются глаза – подлинные «врата духа», как принято называть их в Китае. Во взгляде выражается цельность и сосредоточенность человеческого сознания, через него действует «одухотворенная воля» – главное оружие мастера тайцзицюань. «Дух собирается в глазах», «дух исходит из сердца, а глаза – побеги сердца», – гласят китайские поговорки. А посему куда устремляется взгляд, там и пребывает сознание.
Вообще говоря, взгляд должен быть постоянно устремлен прямо перед собой, но без нарочитого вглядывания. Правило тайцзицюань гласит: «Если глаза смотрят ровно, воля будет пряма». Взгляд должен быть как бы всеобъятным: «глаза созерцают все шесть путей», гласит старинная поговорка. Разумеется, глаза должны смотреть на мир совершенно естественно, без усилия. Этот взгляд, как и все аспекты внутреннего состояния в тайцзицюань, тоже имеет свои особенности, требующие известной тренировки. В частности, он ни в коем случае не должен быть фиксирован на каком‑либо отдельном предмете, но в то же время должен согласовываться с общим движением тела и особенностями его положения в данный момент времени. Старинные наставления гласят: «с движением глаз движется все тело», «взгляд соответствует движениям рук, взгляд охватывает четыре стороны». Обычно он обращен на указательный или большой палец выставленной вперед руки. Не следует, однако, придавать этим рекомендациям статус обязательного правила. Взгляд может быть одновременно рассеянным, даже невидящим.
В целом взгляд согласуется с внутренней динамикой тела, выражает сосредоточенность и бодрость духа, без чего не может быть и действия внутренней силы, но в то же время несколько расфокусирован и устремлен вдаль, не «цепляется» за окружающие предметы, а как бы проходит сквозь них. Внутренняя свобода – первое и, в сущности, единственное правило.
Обычно движение глаз согласуется с положением выставленной вперед руки, но фиксировать на ней взгляд не нужно. Опять‑таки в момент испускания внутренней силы взгляд может быть устремлен на конкретный палец руки (обычно указательный или средний) или даже определенную точку тела, но без фиксации на ней. Подобная манера смотреть позволяет развить и хорошо сознавать боковое зрение. Упомянутая расфокусированность взора касается также и своего внутреннего самообраза: взгляд должен как бы охватывать все сочленения тела и вмещать в себя все тело как единое целое. В таком случае наше зрение предстает образом внутреннего расслабления – на самом деле мобилизующего, – которое только и позволяет владеть волей и внутренней силой. Интересная, но труднообъяснимая закономерность медитативного состояния в даосской традиции заключается в том, что именно полная поглощенность внутренним (т. е. обращенным вовнутрь) взором является условием свободного и притом проницающего вгляда, обращенного на внешний мир.
Настоящие мастера тайцзицюань умеют применять внутреннюю силу непосредственно взглядом, ибо взглядом устанавливается прямая духовная коммуникация. В литературе о тайцзицюань можно встретить немало рассказов о том, как учителя тайцзицюань одним взглядом не позволяют окружающим приблизиться к себе или, наоборот, неотразимо притягивают их к себе (в этом случае нужно уметь чувствовать связь между точкой инътан в переносице и Киноварным полем) или заставляют кружиться и сгибаться всем корпусом.
Что касается слуха, то он тоже должен чутко улавливать все звуки вокруг, особенно за спиной, и достигается эта способность тоже расслаблением слухового аппарата, отсутствием нарочитого вслушивания. Тренировать слух можно двумя способами: полностью расслабляясь для того, чтобы улавливать звуки, доносящиеся со всех сторон, или вслушиваясь в один звук для того, чтобы развивать свое внимание.
Губы должны почти касаться друг друга, что соответствует их естественному положению, и во всяком случае их нельзя плотно сжимать, ибо это требует усилия. Кончик языка поднят, смотрит вверх и почти касается верхнего неба: согласно даосской традиции, такое положение языка обеспечивает циркуляцию ци по переднему центральному меридиану и обилие во рту слюны – одной из важнейших питательных субстанций в даосской духовной практике. Недаром китайский иероглиф «жизнь», «жизненность» состоит из знаков «вода» и «язык». Частое глотание слюны, согласно древним заветам даосов, укрепляет жизненные силы организма.
Свое правило существует и для подбородка. Последний должен быть как бы слегка втянут назад и ни в коем случае не выставлен вперед. Такое положение подбородка обеспечивает концентрацию внутренней силы.
Наконец, шея считается одной из самых уязвимых частей тела, и ее следует особенно внимательно защищать. Разумеется, шея должна стоять совершенно прямо, чтобы «верх и низ были прошиты одной нитью». Для расслабления шеи большое значение имеет чувство двух соматических точек: аньмэнь в основании тыльной стороны шеи и чанцян в области копчика. Обе они связаны с продольными мышцами спины.
Руки
Руки – наиболее подвижная и чувствительная часть тела, в которой, согласно китайской медицинской теории, присутствуют все энергетические каналы организма. Вполне естественно, что они служат главной средой и средством нанесения «энергетического» удара.
Движения рук в практике тайцзицюань оцениваются прежде всего с точки зрения наличия в них трех суставов, или этапов движения внутренней силы. Имеются в виду плечо, локоть и запястье. Та же концепция трех уровней или стадий действия «энергетических конфигураций» относится к ладони и отдельным пальцам. Естественно, каждый сустав имеет свой особый маневр в применении силы, но относящиеся к ним правила выражают одно общее требование расслабления, т.е. достижения максимально естественного состояния, что обеспечивает большую подвижность каждого сустава.
Правильные движения рук и способность применять внутреннюю силу зависит прежде всего от правильного положения плеч и умения их расслабить. Расслабление плеч – одно из самых трудных заданий в практике тайцзицюань, но, не постигнув этого искусства, невозможно расслабить и локтевой сустав, и запястье, и пальцы. Плечо, будучи расслабленным, должно «побуждать» (цуй) жизненную силу устремляться в руку. Напряженность в плечах или так называемые «вздернутые плечи» – один из самых больших и притом трудноустранимых пороков в практике боевых искусств. Он делает невозможным сосредоточение ци в Киноварном поле и, как следствие, применение одухотворенной силы. Только расслабленность в плечах делает возможным расслабленность в локте и запястье. Добиться ее можно лишь упорной и длительной тренировкой, дающей понимание взаимодействия пустоты и наполненности, жесткости и мягкости. Особенно полезно концентрировать внимание на ямочках в плечах. Поднимая руку, нужно следить за тем, чтобы не вздернулось плечо. Желанный результат внешне выражается в не слишком броских признаках, а именно в «опущенных» и «ровных» плечах, что является одним из главных требований к стойке в тайцзицюань. «Если плечи ровные, корпус будет прям», – гласит афоризм мастеров тайцзицюань.
Расслабленность плеча дает ощущение открытости, проходимости ци в энергетических каналах руки. Сила как бы передается от «корневого» сустава вовне: плечо «ведет» локоть, локоть «ведет» запястье, а запястье «ведет» ладонь и пальцы. Это правило касается и отклика (не будем говорить «реакция») на атаку противника. При этом именно предельная мягкость в плечах способна в любой момент обернуться необыкновенной твердостью, ибо, согласно труднообъяснимой жизненной логике, «твердость выходит из мягкости» и расслабление является лучшим средством духовного сосредоточения. И напротив: постоянно прилагаемое усилие как раз и делает невозможным отмобилизоваться в нужный момент. Плечо может служить местом применения силы‑цзинъ при непосредственном контакте с противником (так называемый удар као). Разумеется, при исполнении комплексов движений или в рукопашной схватке плечи всегда находятся на одном уровне и движутся согласованно.
Аналогичным образом локти должны быть всегда обращены вниз или даже, как принято говорить в традиционных школах тайцзицюань, «свисать», «тянуть вниз» (чуй). При любых обстоятельствах локоть не должен быть выше запястья, ибо в таком случае ци и внутренняя сила не достигнут ладони. В то же время нельзя прижимать локоть к корпусу, ибо это тоже означает усилие и потерю расслабленности. «Локти не пристают к бокам» – гласит старинное правило. В равной мере локти нельзя растопыривать, отводя их слишком далеко от корпуса: это делает стойку чрезвычайно уязвимой, а удар в область подмышки очень опасен.
Считается, что оптимальное расстояние между локтем и корпусом должно соответствовать «ширине кулака». На ближней дистанции локоть тоже может служить местом применения силы (так называемый «удар локтем» – чжоу).
Главное требование к запястью состоит в том, что в момент испускания внутренней силы оно должно «просесть» (цзо), т. е. без усилия опуститься вниз до устойчивого положения. Тренировать «проседание» запястья следует, слегка растягивая и сокращая мышцы руки в ходе ее вращательного движения вокруг своей оси. При этом главную роль играют пальцы рук: запястье расслабляется наилучшим образом тогда, или, еще точнее, сразу же после того, как мы распрямим пальцы рук. Легко почувствовать, что в момент «проседания» запястья ци наполняет ладонь и достигает кончиков пальцев. В тайцзицюань стиля Чэнь таково основное упражнение сообразно принципу «скручивания нити по спирали», при этом внимание должно быть сосредоточено в точке лаогун в центре ладони (эту точку иногда называют «матерью» ладони). В расслабленном же состоянии ладонь выступает как бы продолжением руки. Расслабленное и легко скручивающееся запястье, вообще говоря, обеспечивает должное чередование мягкости и жесткости в движениях всего тела. Таково же главное условие занятий с мечом.
Дата добавления: 2018-09-23; просмотров: 192; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!