ЛУЧШЕЕ МЕСТО ДЛЯ ОТШЕЛЬНИЧЕСТВА
Чукча может часами говорить о красоте снега и его тысячах оттенков. Для того чтобы его понять – необходимо оказаться в тундре. О прелестях пустынного пейзажа лучше команды EQUITES могут рассказать только местные жители. В разное время ребятам из EQUITES посчастливилось побывать с экспедициями в Аравийской пустыне, Каракумах, пустыне Намиб и Калахари. Вашему вниманию отрывок из интервью проекту Otrok.ua
Рассказывает Голтис
...Это было фантастическое ощущение, не поддающееся осмыслению с человеческой точки зрения. Нас захватывало чувство величия первозданной красоты, и чем дальше мы углублялись в пустыню, тем больше оно переполняло наши сердца.
В пустыне нас поразила красота великого в малом. Там нет привычных нашему глазу красот – растений, гор, водопадов. Но есть какая-то молчаливая, завораживающая красота бесконечности.
Красота гор, моря – красота отвлекающая. Цветы, птицы и даже небеса, украшенные облаками, притягивают взгляд, поражают воображение, концентрируют его на себе. А в пустыне не за что зацепиться глазу, дать пищу для размышлений. В таком месте сам по себе прекращается внутренний диалог – ты открываешься для истин извне. Пустыня – это место понимания первозданности. Здесь мириады песчинок объединяются в единый механизм и напоминают о том, что все мы – люди, растения, животный мир, мир минералов – как эти песчинки, входим в единый организм.
|
|
|
В первые дни перехода я понял, почему отшельники, святые удалялись именно в эту стихию для того, чтобы общаться с Богом. Понял, что это единственное место на планете, где может наиболее полно открыться нам Божественный замысел.
Чем глубже входишь в сердце пустыни, тем глубже и отчетливей чувствуешь пульсацию этого живого существа. Мы ощущали себя его частицей. Мы были как дома, нас переполняло постоянное чувство радости и ликования. Порой даже хотелось остаться там навсегда, но сердце ненавязчиво выводило в мир людей с тем, чтобы поделиться этим открытием.
Я убежден, что Пустыня – это живое существо, которое живет по своим законам, которое может любить и убивать, у которого есть сердце – не материальное, а духовное. Ведь каждая видимая материя – небо, солнце, земля, все, что есть на Земле – имеет свой дух и свой характер. Подойдя к границе пустыни, мы почувствовали, что это – живая пульсирующая оболочка, которая чувствует и решает, кого впустить, а перед кем закрыться.
Мы понимали, что ни в коем случае нельзя войти в пустыню с целью ее покорить. В горы, в море, в лес или в пустыню человек должен приходить, как в гости, познав законы этой сущности, приняв их в сердце и очистившись от негативных помыслов. Только тогда стихия откроет себя для него, впустит к себе и поведает свои сокровенные тайны.
|
|
|
Что это за законы? Это простые каноны взаимоотношений, такие же, как среди людей. Есть разница – приходишь ты, чтобы бросить вызов, покорить, достичь материального блага, или делаешь это во имя благой цели, чтобы познать эту стихию, слиться с ней воедино.
Мы знали, что нам предстоит выдержать серьезное испытание. Пустыня – жесткая стихия, и в этой стихии человеческая воля находится в постоянном напряжении, – стоит на миг потерять контроль над собой, и страх может убить тебя. Поэтому мы готовили к этому путешествию не только тело, но и сердце, очищая его от чувства собственной значимости. Мы убивали в себе страх верой в то, что все мы находимся под Господом, и если на это воля свыше, мы непременно выполним поставленную задачу и поделимся сокровенной радостью первооткрывателей с теми, кто неравнодушен ко всему живому.
Войдя, мы почувствовали, что пустыня может любить. Как? Это – на уровне ощущений – ты всегда чувствуешь, когда тебя любят, где тебе хорошо. Вот и когда входишь в пустыню, хочется петь, прыгать, тебе открываются какие-то вечные, добрые истины.
|
|
|
Рассказывает Константин
Пустыня – один из самых удивительных видов рельефов. На первый взгляд, в пустыне меньше визуальной информации, чем у города, где есть дома, люди и машины, у гор с заснеженными пиками или у леса, где можно часами любоваться игрой света между листьями.
«Пустыня» и «пустой» – однокоренные слова, но это кажущаяся пустота. Через несколько дней пребывания в песках начинаешь замечать много деталей, которые, возможно, не заметил бы в лесу, в горах, среди буйства природы.
Пустыня оживает ночью, когда вся живность, которая днем пряталась от палящего солнца, под покровом тьмы выходит на поверхность. К утру на песке остается множество следов – насекомых, змей, грызунов.
В некоторой части Каракумов есть «такыр» – высохшая, потрескавшаяся земля. Это удивительная живопись, созданная природой. Было очень интересно наблюдать, как меняется ритм орнамента.
Детали, которые замечаешь в пустыне – это не только следы на песке. В пустыне гораздо больше красок. Там нет облаков – слишком жарко, нет испарений – чистейшее небо. Ночью видно гораздо больше звезд, чем на нашем небе, и оно гораздо прозрачнее. В полнолуние бывало настолько светло от месяца и звезд, что можно было читать.
|
|
|
В пустыне очень красивые закаты. Если в определенное время лечь на землю, можно несколько минут наблюдать небо со спектром от почти черного на востоке до огненного или золотого на западе, а цветов и оттенков, кажется, гораздо больше, и они гораздо выразительнее виденного мною на небе за всю мою жизнь.
В пустыне обилие запахов. На третий-четвертый день, когда меняется ветер, начинаешь это отчетливо ощущать. В поселках, конечно, пахнет животными, навозом, дымом. А запахи пустыни можно только условно сравнивать с известными тебе запахами.
Миражей я не видел, но в пустыне обостряется нюх и слух, и начинают сниться необычные сны – спишь и чувствуешь что-то из мира пустыни, что нельзя почувствовать ни в городе, ни в лесу, ни в горах. Через несколько – даже не дней, а часов – ты забываешь обо всех привычных ассоциациях, начинаешь чувствовать и думать по-другому.
Пустыня – лучшее место для отшельничества. Нет ничего – только небо и песок. Теряются ориентиры – нет точек отсчета, особенно если быть одному, без привычных привязок, ты даже не осознаешь размера, если только не смотришь в масштабе на человека или джип. Такие походы в пустыню – лучшее упражнение по измерению рамок сознания.
Жители пустыни – совершенно особый народ. Может потому, что они лишены городской суеты, не знакомы с понятием толпы, и их не коснулась городская «обезличка», тут всякий новый человек – это целый мир. Люди пустыни очень гостеприимны. Когда в поселке вдруг появляются незнакомые люди, совершенно на них не похожие, не говорящие даже на их языке, их, тем не менее, принимают, приводят в дом, поят водой, которая на вес золота, кормят. У людей пустыни естественные представления о том, что люди должны друг другу. Если ты странник, тебя накормят. Если ты что-нибудь принес – подношения примут с радостью.
Рассказывает Голтис
В пустыне Калахари мы встретили двух бушменов. Эти охотники всю жизнь прожили в буше. Мы были первыми белыми людьми, которых они видели в своей жизни. Но тем не менее, оказалось, они знают, что есть мир, где в изобилии есть вода, богатейшая растительность и много животных, где живут белые люди. Они знают многое – например, что Земля – это всего лишь маленькая планета в огромной Вселенной.
Мы с детства получаем свои знания из книг и телевизора. Им знания дает сама пустыня. Я спросил их, не хотели бы они жить в мире, где все необходимое есть в изобилии, где нет нужды каждый день с трудом добывать пропитание. Они сказали: нет. Пустыня говорит с нами; все, что нужно, мы берем от нее.
Пустыня Калахари, 1998 год.
Путешествие - это прежде всего состояние души, особое, внутреннее познание мира. Если хотите, это особая философия и религия...
То, что мы с Игорем Портным совершили в Африке, а мы прошли 8 тысяч километров, было попыткой синтезирования определенных мировоззренческих категорий с опытом нетрадиционной народной медицины. Мы выявили скрытые возможности человеческого организма. Ведь с точки зрения современной медицины то, что мы сделали - просто невозможно. Мы с Игорем хотели доказать, что человек гибнет в пустыне не от нехватки воды или пищи, а прежде всего от страха и неверия в себя.
Хотя, пешком Калахари в самом деле наверно не пройти. Поэтому мы двинули через нее на горных велосипедах, широкие шины которых не вязнут в песке. И все равно нам то и дело приходилось спешиваться...
Считается, что в условиях пустыни человеку ежедневно необходимо для выживания 8-12 литров воды и 1,5-2 кг высококалорийной пищи. Мы вошли в Калахари - одну из самых страшных пустынь планеты, имея при себе 14 литров воды и 5 кг пищи на двоих. На этом запасе мы спокойно продержались три недели. За первые дни прохождения через пустыню я похудел на 6 кг, но потом стал поправляться и даже набрал 2 кг. Питание у нас было очень разнообразным: мы ели мед, цветочную пыльцу (1 ст. ложку), сухие овсяные хлопья (2 ст. ложки), курагу (7-8 штук в день). Из трав готовили чай. Воды вечером выпивали примерно пол-литра, днем не пили вообще, утром - граммов 50. За три дня до финиша вода закончилась… Температура днем +54 градуса (ночью +7). Так три дня и шли - без единой капли и крошки во рту.
Правда, перед тем как войти в пустыню, мы два месяца вегетарианствовали, занимались дыхательной гимнастикой, приучали наши тела к палящему солнцу. Последние девять дней - строгое сухое голодание и… молитвы. Чтобы иметь шанс выжить в пустыне, организм должен быть очищен, а душа - спокойна.
Очень важный факт прохождения пустыни, это осознание того, что пустыня - живое существо, живущее по своим законам. И прежде, чем туда войти, нужно преклониться перед ним с любовью и смирением принять в сердце законы, по которым живет эта сущность. И только тогда, отказавшись от желания покорять, можно прийти в гости.
Многие гималайские экспедиции потерпели поражение при восхождении на Эверест, вследствие того, что они не считались с законами, по которым живет вершина. Они пришли покорять. А нужно всегда помнить, что мы всего лишь маленькие люди со своими амбициями, чувством собственной важности и тщеславием. Слабые, беспомощные живые существа перед огромной и могучей стихией.
Философия безмолвия открывает свои тайны на телепатическом уровне. Это единственное место на Земле, где в полной мере можно ощутить Божественный замысел. Намного сильнее, чем в горах, где отвлекают красоты и изобилие.
Пустыня - это место, где замолкает внутренний диалог, подавляется ЭГО и на тебя снисходит энергия абсолютного Знания. Заметьте, Христос удалился на 40 дней для общения с Отцом именно в пустыню.
В пустыню мы шли с ощущением радости и полным отсутствием страха. Когда человек попадает в экстремальные ситуации, то его убивает прежде всего энергия страха, разрушающая важные жизненные субстанции, парализующие мысли и движения. Очень важный момент прохождения пустыни - уничтожить страх. Мы достигали этого молитвами, целеустремленностью и отсутствием желания покорять. Мы не бросали пустыне вызов, мы пришли в гости. Нашей целью было соединиться с этой сущностью.
Но пустыня - это не только пески. Мы были органичной частью природы в этом раскаленном мире и все эти тушканчики, ящерицы, пауки, змеи воспринимали нас как своих. Хотя был один случай - меня укусила змея, одна из самых ядовитых в мире. После ее укуса человек не живет и получаса. Но в происшедшем виноват только я сам. Когда я увидел змею, из глубин подсознания вырвалось чувство страха. И в этот момент змея совершила бросок...
Почему я выжил? За несколько дней до этого инцидента, во сне мне было знамение - меня укусит змея. После укуса моя нога превратилась в настоящую колоду! Все лимфатические узлы напухли. Но я знал, что не умру, поскольку был готов и успел сделать необходимые процедуры. Я испытывал настоящую радость от того, что все произошло так, как было указано свыше. Утром мы продолжили путь. И такие знамения сопровождали нас на протяжении всего пути. Нам покровительствовал Бог.
В последние два дня перехода через пустыню вдруг поднялся ветер, а на небе появилось одно-единственное облако. И как бы мы ни меняли направление движения, ветер постоянно дул нам в спину, а облако создавало тень. Должен сказать вам, что облаков в этих местах не бывает десятилетиями.
На краю пустыни мы совершенно случайно встретили двух аборигенов - бушменов. То были дивной душевной красоты люди: простые, доверчивые, как дети. В глазах у них светилась мудрость - казалось, что о мире они знают ничуть не меньше современных ученых. А общались мы без слов, угадывая мысли друг друга. Поразительно: в безмолвии пустыни открываются тайны телепатического общения!
Что же касается хищников, то мы встречались в Африке со львами, гепардами, не менее опасными бегемотами. Однажды на берегу реки Лимпопо хотели погладить плескавшихся детенышей гиппопотама, но вдруг из-под воды вынырнула громадная мамаша и на огромной скорости погналась за нами. Спасло толстое одинокое дерево, что росло неподалеку.
Наиболее опасными в тех местах считаются "кошки". Звери и змеи нападают, когда чувствуют человеческий страх, поэтому главное - совладать с энергией страха. На крайний случай мог пригодиться и утробный "крик дикого слона": на несколько секунд он парализует противника, будь то человек или животное. А несколько секунд в таких ситуациях - это очень много. Это - спасение.
Правда, на "крик слона" не реагируют крокодилы. Когда мы, изнывая от жары, хотели окунуться в реке, то киснувших в воде крокодилов приходилось не пугать, а увлекать за собой метров на двести вверх по течению, а потом что есть духу мчаться назад, пока не вернулись хозяева. Мы сидели в воде до последнего - бывало так, что выскакиваешь на берег, а за пятками щелкают челюсти крокодила.
Но с реальной угрозой мы столкнулись не в джунглях, и не в пустыне, а в "цивилизации". Об этом в другой раз...
ОДНАЖДЫ В САВАННЕ…
Интервью Людмилы Щербань с «всадниками», фрагменты которого я Вам предлагаю, вышло в апреле 2001 года в еженедельнике "ЗЕРКАЛО НЕДЕЛИ", когда команда «Equites» готовилась к своему путешествию по Африке.
Я думаю, даже если бы ребята не собирались пересекать Африку, даже если бы они не были пропитаны подвигами, путешествиями и романтикой, о них все равно следовало бы написать. Это понимаешь, когда проникаешься их мыслями и взглядами на мир. У команды есть одна отличительная особенность, которая в последнее время стала дефицитом среди людей: они очень любят мир. Этот мир, с его нестабильностью, черствостью, грязью и разрухами, они обожают. И только для и ради этого они идут туда, где не ступала нога человека, и делают то, на что, казалось бы, нормальный человеческий организм не способен.
Собираясь к ним на интервью, я, как обычно, продумывала вопросы, схему разговора и примерный макет материала. Однако я и предположить не могла, чем на этот раз обернется обычная журналистская работа...
На интервью ребята пригласили меня в дайвинг-центр «Алекс», где они тренируются. Отвезти меня туда вызвалась их менеджер Алина. Пока водитель лавировал по улицам, мостам и закоулкам, Алина посвящала меня в различные полезные подробности и нюансы.
Оказалось, что идеологию команды можно разгадать даже по названию: equites в переводе с латинского означает «всадник», а это символ единения с природой без насилия над ней.
Команда «Equites» является основателем Equites Forum – международного общества журналистов, документалистов и людей, занимающихся экологией и проблемами окружающей среды. Все ребята профессионально занимаются парапланеризмом, бодибилдингом, подводным ориентированием, восточными единоборствами, умеют дышать подо льдом, ходить на руках по воздуху, жить месяцами без воды и питья, владеют методикой выживания в сверхсложных условиях, и у каждого за плечами огромная практика путешествий. К этому добавить огромный интеллект и природную скромность, и у меня к концу пути уже четко сформировался эдакий образ сверхчеловека и девизом засела фраза Ницше: «Человек – это то, что надо преодолеть».
Нам навстречу, как из сказки, вышли три богатыря: Голтис, которого я узнала по бандане на голове; Саша Комаров, состоящий, казалось, из одних мускулов; и весельчак Костя Могильник. Узнав, что ребята еще не начинали тренировку, я решила подождать их в местном баре, но у них были другие планы: они предложили поплавать с ними в бассейне, а заодно и поговорить.
Я направилась следом, все еще думая, что это шутка. Не тут-то было. Меня завели в раздевалку, облачили в специальные тапочки и мокрый гидрокостюм. Честно говоря, мои ощущения в этом обмундировании можно сравнить с ощущениями средневековых дам, зашнурованных в корсеты. Не обращая внимания на мои слабые возражения, что диктофон в воде не работает, меня плюхнули в теплую прозрачную гладь. Так, в воде, в перерывах между заплывами, и происходило наше интервью.
– Ребята, как вы нашли друг друга?
Костя: Мы с Сашей вместе учились в школе, он был на класс старше меня. В 9-м крепко сдружились, потом поступили в институт иностранных языков. Голтис там работал тренером, и Саша начал у него заниматься по системе тренировки иммунитета. Через Сашу и я с ним познакомился.
– То есть тяга к экстремальному образу жизни появилась у вас в институте?
Костя: Нет, гораздо раньше. Первый поход состоялся, когда мне было полтора года. Родители взяли меня в путешествие на байдарках по реке на Полтавщине. Но настоящий крупный поход я помню, когда мне было пять лет. Мы тоже плыли на байдарках по реке Пра. Теперь, когда мама недоумевает, чем занимаюсь, я показываю ей фотографию, где я полуторагодовалый сижу в лодке: мол, сами посмотрите, что вы из мальчика сделали.
Голтис: Когда мне было восемь лет, мы с другом заблудились в карпатском лесу. Долго бродили, провели там ночь, но я почему-то не испугался, а наоборот, чувствовал себя очень счастливым. Во мне проснулось какое-то чувство единения с природой, и когда на рассвете с первыми птицами мы стали искать дорогу домой, я решил, что я и природа – единое целое, я хочу быть всегда с ней и чувствую, что она будет открывать мне свои тайны. Красота того рассвета настолько поразила мое детское сердце, что я захотел как-то передать ее людям, чтобы все видели и разделяли со мной радость восприятия мира.
А первое путешествие мне запомнилось в четвертом классе. Соорудив самодельный плот с шалашом, мы с другом решили спуститься по речке Стрий в Черное море. Так и плыли три недели, пока в Молдавии нас не хлопнула милиция.
Саша: У меня эта тяга, наверное, была всегда. Начиная с года, родители ежегодно на протяжении десяти лет брали меня в путешествия на море, благодаря чему я безумно его полюбил. Тогда я еще не нырял с аквалангом, но мне очень нравилось плавать. Кроме того, я любил читать. Зачитывался Джеком Лондоном, Жюлем Верном, приключенческой литературой, которая вся была замешана исключительно на путешествиях. Так что на формирование моего теперешнего образа жизни повлияли, наверное, два фактора: детские путешествия и книги.
– А что вы хотите доказать своим путешествием в Африку?
Костя: С одной стороны, это путешествие информационного характера – мы хотим показать красоту этого мира. Кроме того, мы хотим, чтобы люди знали: можно жить в гармонии с природой, и есть выход из данной экологической ситуации на планете.
Голтис: Мы, конечно, не отрицаем цивилизацию. Цель Equites, прежде всего, – доносить красоту природы до людей, показать, что она создана для них, и только человек может в полной мере оценить гармонию и совершенство этого мира. Главное, чтобы были чистыми душа и сердце. Никаких корыстных мыслей о завоевании или покорении стихии. Ты идешь к ней в гости. И, конечно, должен знать законы, по которым она живет.
– И все-таки, почему Африка?
Костя: В Африке очень много белых пятен. Этот континент подвержен экологическим катаклизмам, вызванным деятельностью человека, причем отнюдь не африканцев. Они фактически платят за европейско-американскую цивилизацию. Наша задача на примере своего отношения к природе и людям показать, что можно жить иначе.
– Это у вас первое путешествие такого масштаба?
Голтис: Такого масштаба – да. Но до этого было очень много всего. С Сашей мы прошли Тибетское нагорье, командой путешествовали на джипе по Саудовской Аравии, Ирану, потом были Карпаты, Памир, Кавказ, Альпы, Крым. В этих путешествиях мы чувствуем, что мы – единая команда, единомышленники. И это самое главное.
– А каким образом вы собираетесь привлекать к этому людей?
Костя: Мы будем снимать видео и фото, а по возвращении собираемся опубликовать серию фотоальбомов различной тематики, одной из которых будет экологическая тема. Пытаемся охватить сразу несколько сфер: и развлекательную, и образовательную. Через интерактивное шоу хотим показать какие-то идеальные вещи, которые для нас имеют значение.
– Это шоу будет принципиально новым на украинском телевидении. Расскажи о нем поподробнее.
Костя: Само шоу будет представлять собой смесь интеллектуальной игры и ток-шоу. Будет зал со зрителями, жюри из зрителей и ведущий (скорее всего, Игорь Моляр, автор программы «Автопарк» 
. Принцип интерактивности в том, что зритель сможет непосредственно пообщаться с нами в прямом эфире, он будет участником этой игры. Кстати, мы хотим сделать это не только для Украины, наша следующая целевая группа – Германия.
– Что нужно, чтобы попасть на шоу?
Костя: Сначала будет телевикторина, победители которой приглашаются непосредственно в студию. Там их ждет следующее испытание с выигрышами, один из которых – поездка в Африку вместе с нами. Не на весь маршрут, конечно, но на какой-то безопасный этап.
– Как интересно… А какого рода будут вопросы?
Костя: Человек должен показать умение ориентироваться на местности, быстро принимать решения и просто знать природу с ее законами.
Тут мы снова вспомнили, что в бассейн мы прыгнули поплавать, и Костя показал мне, как правильно дышать с аквалангом. Я старалась изо всех сил, но респиратор не слушался непрофессионала и все время норовил выскользнуть.
– Я вот смотрю на акваланг и думаю: а где же вы в Африке нырять будете? Ведь подводной флорой и фауной Мирового океана уже никого не удивишь.
Голтис: Мы уже пять лет изучаем Африканский континент и знаем, что там есть высокогорные озера из бывших вулканов, реки, где подводная природа просто уникальная, а в экваториальных джунглях существуют озера, где подводный мир никем никогда не был заснят.
– Голтис, я уже поняла, что вряд ли найдется область, в которой Equites не компетентна. Но ведь один человек не может знать абсолютно все. Наверняка, каждый из вас специализируется в какой-то области.
Голтис: Да, конечно. Например, Костик в совершенстве знает шесть языков. Я больше специализируюсь по медицине. С девяти лет сознательно изучал анатомию, химию и тибетскую медицину. Очень помогают также знания трав, которые передала мне бабушка, иногда занимаюсь целительством. Саша великолепно разбирается в технике, видеоаппаратуре, машинах. Но во всем остальном мы равны, поскольку Equites – своего рода универсалы. Мы должны уметь летать на парапланерах, отлично водить автомобиль (как обычный, так и спортивный), прыгать с парашютом, снимать на фото и видеокамеру, быть операторами, режиссерами и даже поэтами, чтобы делиться с людьми впечатлениями с помощью слова.
– А вас не пытались завербовать спецслужбы, вы же для них просто находка?
Голтис: Ребят нет, а лично меня очень часто. Но это не мое, я не для них это все делаю.
Мы с Голтисом оставили Костю с Сашей нырять в свое удовольствие, а сами вылезли из воды и удобно устроились на скамеечке.
– Методику выживания в суперсложных условиях вы сами разработали? В чем ее принцип?
Голтис: Да, это наша методика. Многое дают психологический настрой и специальные знания. Например, если человек знает, что без воды можно прожить не два-три дня, как говорит официальная медицина, а как минимум девять дней, он соответственно настроится и выдержит это. Главное – знать, что это возможно, тогда энергия страха пропадает. А без еды и вообще можно месяцами жить. Я, например, 54 дня провел только на дистиллированной воде. И когда человек знает, что у кого-то это получилось, он, попадая в экстремальную ситуацию, психологически настроится. Вообще, для желающих сознательно подготовиться я рекомендую упражнения, активизирующие гормональные центры, которые отвечают за жизнедеятельность органов и энергетических систем. Если регулярно делать эти упражнения, физиологический уровень и иммунитет повышаются в десять раз. Мы недавно ездили в Зимбабве проверять свою подготовку. Пили сырую воду, от которой человек может умереть уже через полчаса. Остались целы, значит, все в порядке.
– Я слышала, вы придерживаетесь постов...
Голтис: Посты – это своего рода дисциплина духа. Даже не в религиозном смысле. Если мы хотим достичь какого-то совершенства, мы должны воздерживаться от еды, и, несмотря на то, что мы все страшные гурманы, сидеть на определенной диете. Едим то, что нужно есть для построения тела, потому что наши тела – это наши инструменты.
– О вредных привычках, конечно, и речи не может быть.
Голтис: Нет, почему. Иногда употребляем красное вино, это допустимо.
– Но ведь кроме грязной воды и тяжелых условий в Африке еще множество всяких опасностей: гориллы, крокодилы да и просто дикие племена, которые могут принять вас за экзотический завтрак...
Голтис: Ну, съесть нас еще не пытались, но прецеденты с дикарями были, попадали в такие ситуации, когда, казалось очень маловероятным остаться в живых. Но я верю, что все пройдет благополучно.
– Я тоже. А симпатичные туземки не пытались вас соблазнить?
Голтис: Пытались. Однажды в саванне нам встретилось высокогорное племя, состоящее из одних девушек, амазонок, причем довольно красивых. На них были набедренные повязки, украшения и даже своеобразный макияж. Они начали звать нас с собой. Мы сначала отказывались, но они не желали оставлять нас ночевать под открытым небом, где полно хищников. В конце концов, они завели нас в свои хижины и поставили два таза с водой для омовения перед ужином. Сам ужин, кстати, был на редкость невкусным. Мы спросили, где их мужчины, оказалось, что одних съели хищники, другие ушли в «большой мир» и не вернулись… Нам стало их жалко и мы отдали все, что у нас было: продукты, пыльцу...
ПУТЕШЕСТВИЯ ОТКРЫВАЮТ СОВСЕМ ИНЫЕ ЦЕННОСТИ…
Продолжая публиковать диалоги с Голтисом, Вашему вниманию интервью Линды Папитченко - "Украинская Туристическая Газета" (ноябрь, 2005), раздел "ПЕРСОНА".
Мастер по выживанию в экстремальных условиях верит в вещую силу снов.
— Голтис, расскажи о своем первом путешествии.
— Вкус к путешествиям я почувствовал в 6 лет. Мой друг и я на рассвете пошли в карпатский лес по грибы и через пару часов обнаружили, что заблудились. Радости было у нас! Если же говорить о спланированной экспедиции — это в 9 лет. Мы с другом услышали о существовании Черного моря, посмотрели по карте, оказалось Днестр впадает в Черное море. Решили доплыть до него самостоятельно: из резиновых камер соорудили плот с парусом, а также построили шалаш и оборудовали специальное место для костра. Называлось наше творение «Шатего».
— От родителей, получается, сбежали?
— Мы понимали: если сказать прямо — не отпустят, если просто убежать — сразу начнут поиски, потому попросились в пионерский лагерь. Родители очень удивились, ведь я всегда был большим противником таких лагерей — считал, что они ограничивают личную свободу.
До отъезда мы заранее узнали расписание товарных поездов. Заготовили все инструменты и необходимые принадлежности, чтобы собрать плот. По приезде в лагерь написали родителям письма, что ушли в плаванье и вернемся через два месяца. Не теряя времени, в ту же ночь бежали на товарном поезде. К сожалению, доплыть до Черного моря тогда не удалось — в Молдавии нас задержал патруль. Конечно, влетело от родителей, но впечатления у нас были потрясающие.
— Ты очень много путешествуешь, какие веселые ситуации с тобой приключались?
— В 1992 году мне приснился сон, что в Китае меня ждет мастер для обучения. Сны у меня часто сбываются, вот я и поехал в Китай. Эта страна славится своеобразной и пикантной кухней, и я на себе прочувствовал все прелести местных блюд. Пошел на базарчик, а у них там все горками лежит, ты ходишь, пробуешь. Вот я орешки попробовал, зелень, фрукты. Тут смотрю, такая горка белого чего-то лежит, похоже на орешки. Я тогда еще не умел по-китайски нормально спросить, ну, думаю, попробую. Беру и только хочу положить в рот, а китаец машет мне руками, мол, нет, нельзя. Думаю: странно, неужели он жадный такой? Здесь все собрались, смотрят на меня с интересом и удивлением. Это я потом узнал, что в этой местности белых людей почти не бывает. Кто-то подбежал ко мне и поцеловал в плечо. И они абсолютно все повторяли за мной, если я улыбаюсь — они хохочут, если я молчу — они молчат. Я опять взял это нечто, похожее на орех, и подношу ко рту, они все: «А-а-а-а!», и показывают — нельзя.
— Что же это такое необычное было?
— Потом подбежал один китаец. Бросил это на огонь, смотрю, оно зашевелилось – оказалось, это личинка шелкопряда. Меня отвели в место, где личинки поджарили, и это была такая вкуснятина! Вкуснее я ничего в жизни своей не ел. Также у меня было своеобразное знакомство с «шоколадом». Смотрю — что-то такое коричневое, небольшое. Похожее на шоколад. Уже настроился на сладкое, предвкушаю наслаждение, кусаю — и понимаю, что это тухлое яйцо. А китайцам нравится такое, их даже особенно готовят.
— А какое у тебя общее впечатление о Китае, кроме особенностей национальной кухни?
— Я считаю, что каждый континент, каждая страна имеют свою сущность. У Китая очень тонкая, восприимчивая сущность. Там безумно красивые пейзажи, горы, водопады, туманы. Красота людей, которых я там встречал, просто потрясла меня. Они утонченные, легкоранимые, но в то же время мощные и сильные. Я нигде не встречал такого величия духа людей.
— Голтис, известно, что ты перед путешествиями голодаешь. Как это влияет на твой организм?
— Голодание способствует очищению межклеточного пространства в организме. За счет этого повышается иммунитет. И таким образом ты можешь обезопасить себя от всевозможного рода заболеваний. Акклиматизация и адаптация к местности происходит моментально, при этом ты можешь пить любую воду и даже не кипятить ее. В этом году я участвовал в проекте, посвященном голоданию, примерно через полгода выйдет фильм об этом от компании BBC.
— Расскажи об этом мероприятии подробнее.
— Съемки проходили в двухэтажной вилле, расположенной в горах Андалусии. Мой друг Роберт знал о моем 54-дневном голодании в 1993 году и о том, что я хочу повторить его через 12 лет, то есть в 2005 году. Так как Роберт является владельцем испанского телеканала Majestic TV, он предложил мне сделать фильм о голодании. Ведь несмотря на все изобилие информации о голодании в Европе еще очень мало людей знают, что без воды можно прожить больше, чем три дня. В жизни бывают разные ситуации, и если человек будет знать, сколько способен прожить без воды и еды, его это может спасти в экстремальных условиях.
— Ты так много путешествуешь, попадаешь в разнообразные ситуации, чему ты учишься в поездках?
— Любить людей и природу. Для путешественника это очень важно. Вырабатывается умение жертвовать собой ради ближнего, ведь если путешествуешь с друзьями, просто необходимо быть готовым оказать в любой момент максимальную помощь. Я очень ценю поддержку ребят, которые были со мной в Иране, ведь они были готовы бросить две машины, потом зарабатывать это огромное количество денег, дабы вернуть долг и убегать со мной, хотя шанс был один из тысячи. Думаю, что искреннее желание помочь — это достойное качество каждого человека. Путешествия открывают совсем другие ценности в этой жизни…
НЕТ МЕСТА ДЛЯ ГРУСТИ
«День» (Всеукраинская ежедневная газета) уже неоднократно писал о команде украинских путешественников «Equites», члены которой летом этого года планируют отправиться в долгое путешествие по Африке на джипе. И хотя время великих географических открытий давно уже миновало, путешествие это, надо думать, привлечет к себе внимание многих — хотя бы в силу того, что проделать его взялись неординарные люди. Недавно один из них — капитан команды «Equites» ГОЛТИС — побывал в гостях у нашей газеты. Многое из того, что он рассказал, может показаться чем-то скорее из области фантастики, нежели принадлежащим к сфере реального опыта (как, впрочем, и вся биография этого человека). Кое-что (в частности, слова о красоте этого мира, о том, что украинский народ достоин жить счастливо и т.п.), возможно, могло бы показаться неискренним, пафосным, неуместным — будь это сказано кем-то другим. Но разговаривая с Голтисом, понимаешь: то, что для многих из нас давно уже является общими словами, для него — живые истины. Беседовал Михаил МАЗУРИН. Выпуск №68(апрель, 2001).
— Бодибилдинг, восточные единоборства, разработка методик самоисцеления, очищения организма, телостроения и голодания, дайвинг, парапланеризм, многочисленные путешествия и т.д. И это все — характеристика одного человека! Как вы «дошли до жизни такой»?
— Вообще-то, все началось еще в раннем детстве. Сам я из Ужгорода (Закарпатье). Но назвать себя городским не могу, потому что жил я в районе Доманынци (это село, которое впоследствии было присоединено к Ужгороду). Так что вырос я на окраине города, в изумительно красивом месте: в десяти минутах ходьбы, через поле, — живописная горная речка (Уж), а за речкой — необозримые просторы Карпат. Богатейшая флора и фауна: естественно, я безумно влюбился во все это многообразие. С этими местами связан и первый экстрим: как-то раз я с моим другом детства заблудился, и когда мы осознали этот факт, то дико обрадовались — начали петь, кричать: «Ура! Мы заблудились!». Было мне тогда восемь лет.
А с девяти лет началось мое изучение медицины. Началось благодаря одной девочке, которая сказала: «Голтис! Ты такой худой, как скелет!». У меня подкатил к горлу комок обиды, и я захотел стать «толстым» (у нас в школе было «три толстяка», и я смотрел на них с завистью, думая: «Какие счастливые люди! Я тоже хочу быть таким!» . И вот с тех пор, понимая, что для того, чтобы изменить себя, нужно хорошо знать физиологию, анатомию, биохимию, я начал сознательно изучать эти дисциплины — вплоть до того, что на всех уроках (за исключением уроков географии, истории, которые я любил) я читал только книжки по анатомии.
Тогда же были сделаны и первые шаги в телостроении, то есть уже тогда я понимал, что тело — это инструмент, который нам дан небом для того, чтобы познавать этот мир, и оно должно быть в гармонии с этим миром. Я начал подтягиваться, бегать, благо, в нашем лесу условия для всего этого были просто замечательные. У нас в Карпатах даже есть место, которое я называл «страной лиан». Вот в этой стране я, можно сказать, и вырос — прыгал, как Маугли, с лианы на лиану, делал с друзьями «тарзанки» (кстати, в этом месте еще росли высокие — метра по три — кусты, оплетенные плющом, которые часто спасали нам жизнь, когда мы с лиан срывались).
А восточными единоборствами я также начал заниматься с девяти лет. Тогда, в советское время, все это было подпольно. Поэтому начинал я заниматься по чешским книгам — читал со словарем, переводил. Изучал школы Сан-Фоногриндо, Киокушинкай, Шотокан, Тайцзи-цюань и др. Собственно говоря, телостроение было как бы второстепенным занятием. Первым, которому я, можно сказать, фанатично отдавал себя, было именно изучение восточных единоборств. Мотив был единственный — мне просто нравилась красота движений, и я понимал, что, поскольку тело — это, прежде всего, движение, движения должны быть красивыми. Я любил подражать птицам, животным, движениям ветра, воды, сам придумывал танцы и танцевал, имитируя явления природы или, например, полеты птиц.
К 18 годам я ошибочно считал себя человеком, уже что-то знающим в восточных единоборствах, но когда — во время службы в армии — повстречал настоящего мастера (школы Мисю-дзю рю — уникальной школы) — понял, что вообще ничего не знаю. Этот человек, который тоже с детства фанатично занимался восточными единоборствами, изучал различные школы, услышав о школе Мисю-дзю рю (а в мире есть всего мастеров 50 этой школы), специально поступил в Институт международных отношений и закончил его, чтобы попасть на Восток, и попав туда, разузнал, где есть эти мастера, отправился на один из островов Индонезии и там обучался у мастера на протяжении восьми лет (на то время, когда я его узнал, у него был уже четвертый дан). Этот человек перевернул все мое осознание действительности в восточных единоборствах, за что я ему безгранично благодарен. И именно благодаря тем знаниям и умениям, которые он мне преподнес, я смог достичь неплохих результатов. Естественно, во времена Советского Союза на все чемпионаты приходилось выезжать неофициально (соревнования на титул чемпиона Азии проходили в Малайзии).
— Каким образом все-таки советский человек мог попасть на эти чемпионаты (как, впрочем, и на конкурс «Mister Apollo Europe», победителем которого вы стали в 16-летнем возрасте)?
— В Малайзию — через Казахстан. А на «Мистер Аполлон Европа» (это соревнования для юниоров — своего рода конкурс красоты, где учитывалась и хореография, а не только достижения в бодибилдинге) — через Чехословакию. Именно там, в Карловых Варах, я познакомился с человеком, который предложил мне участвовать в этих соревнованиях (в 1976 году они проходили в Барселоне). Дело в том, что рядом с Ужгородом в лесу проходила граница с Чехословакией (и мы даже часто грибы собирали на чехословацкой стороне).
— А путешественником вы также мечтали стать с детства?
— Да. Как я уже сказал, я безумно люблю природу, и именно поэтому мне всегда хотелось путешествовать, находить какие-то неизвестные мне виды цветов, попадать в пещеры и т.п.
Первое — можно сказать, самое экстремальное — путешествие мы с другом детства совершили в девятилетнем возрасте: соорудили плот (шесть резиновых камер от «Камаза», сверху — настил, на нем — шалаш) и отправились по речке Днестр вниз по течению. Родителям сказали, что очень хотим поехать в пионерский лагерь, а в пионерском лагере я оставил письмо: «Мама! Извини, пришлось обмануть, зная, что иначе ты не отпустила бы. Ты не беспокойся, мы плывем по речке». Мы хотели спуститься по Днестру в Черное море, но в Молдавии нас «прихватила» милиция.
— От родителей досталось?
— Да. Но тяги к путешествиям это не отбило. И после этого я часто организовывал трех-четырехдневные походы в горы. У меня было очень много друзей-единомышленников, которые в любой момент (даже ночью) готовы были сорваться с места, сесть на последнюю электричку или товарный поезд и отправиться в путешествие. Причем отправиться налегке, буквально без ничего — чтобы жечь костры, строить шалаши, забираться в глухие лесные заросли, в пещеры. Мы находили места, где, как нам казалось, не ступала нога человека (в Карпатах, к счастью, и сейчас еще есть такие места).
Ну а после армии, как только появилась первая материальная возможность, захотелось отправиться в более «серьезные» горы. Естественно, мы читали и знали о Кавказе, Памире, Тянь-Шане, Гималаях, и эти горы манили с детства, хотелось углубиться в этот мир, который не всем доступен — если нет определенной физической подготовки, определенных знаний.
— Стремление покорять — откуда это?
— Как такового стремления покорять у меня никогда не было. Более того, я четко осознаю: чтобы достичь какой-то цели (пройти пустыню или взобраться на вершину), это желание должно отсутствовать. Даже если ты достиг какого-то определенного уровня в самосовершенствовании, очень важно ни в коем случае не демонстрировать личную силу (как внутреннюю, так и физическую). «Покорять» — предполагает вызов природе, а мы всего лишь люди, природа сильнее нас однозначно. У меня всегда присутствовало лишь желание соприкоснуться с тем или иным творением природы, постичь законы, по которым живет, например, горная вершина или пустыня. Единственный мотив попасть в подобные места — это просто интерес и любовь к этому миру. А кроме того, неизвестность всегда влечет. Команду «Equites» в большей степени воспринимают как экстремалов, но, на самом деле, те физические данные, которыми мы обладаем, и наши умения — это только метод для того, чтобы доходить до тех мест, где не ступала нога человека. И основная наша цель — поделиться увиденным. То есть, мы хотим создавать фильмы, которые проповедовали бы красоту и гармонию этого мира (ведь он настолько прекрасен, что не может оставить равнодушным ни одно сердце).
— Вас называют специалистом по выживанию в экстремальных ситуациях. А как бы вы сформулировали само понятие «экстремальная ситуация» (ведь, в каком-то смысле, и наших пенсионеров, умудряющихся выживать на две-три гривни в день, можно назвать экстремалами)?
— Я считаю, что те ситуации, в которые люди попадают сознательно, не являются экстремальными. Пенсионеры, действительно, очень часто находятся в более экстремальных условиях, чем мы. Экстрим для меня — это непредвиденная опасность (то есть должен отсутствовать элемент сознательного выбора). А когда ты, допустим, знаешь, что можешь пронырнуть подо льдом из лунки в лунку 100 метров (что находится на грани физических возможностей человека), то подобный заплыв на 35—40 метров [это было проделано в ходе одной из акций команды «Equites». — М.М.] уже не является экстремальным. Но наши акции — это даже не шоу, это — возможность поделиться знанием о человеческих возможностях. Хотя, с другой стороны, так как мы всего лишь люди, и на 100 % никогда не сможем дать гарантии, что все случится так, а не иначе, в какой-то степени это все-таки экстрим.
— А какие экстремальные ситуации из тех, что вам довелось пережить, запомнились больше всего? Я имею в виду ситуации, когда возникает ощущение, что находишься на грани смерти.
— У меня часто возникало такое ощущение. Например, в иранской тюрьме, куда я попал за шпионаж и был приговорен к смертной казни.
Дело было так: мы снимали на территории Ирана фильм о природе. Поскольку в то время как раз имел место конфликт между Ираном и Афганистаном, мы стремились к тому, чтобы в объектив не попадала военная техника (тем более, что это нарушило бы гармонию фильма). Но случайно при панорамной съемке были засняты три военных объекта: участок моста, высоковольтных проводов и железная дорога (в Иране — как в СССР в 30-е годы — все рукотворные объекты считаются военными). И даже только за то, что я скрыл, что у меня есть камера, полагалось отсидеть десять лет. Тогда я действительно почувствовал свою беспомощность и бессилие, потому что из этой ситуации выхода не видел. Даже если бы речь шла не о смертном приговоре, а о десяти годах заключения, то для меня с моим свободолюбием это было бы смерти подобно. Представители некоторых латиноамериканских племен, которые в свое время хотели покорить испанские конкистадоры, умирали в неволе через несколько недель. Так вот, я чувствовал себя братом этих индейцев и понимал, что через месяц-два в заключении…
— На одной из пресс-конференций, рассказывая об этом случае, вы упомянули, что освободиться удалось только благодаря собственной открытости. А как все-таки это произошло?
— Когда я уже потерял всякую надежду и смирился с судьбой, мне приснился сон, точнее, во сне пришли слова, которые я должен был говорить, — целая беседа. И когда я проснулся, я понял, что, действительно, это те единственно возможные слова, которые идут из самого сердца — слова, способные воспламенить в каждом человеке (независимо от его вероисповедания, цвета кожи, национальных особенностей) те частицы света, которые есть в каждом из нас и нас всех объединяют. Мною занимался местный «КГБ». И на допросе (во время которого мне пришлось стоять на коленях лицом к стене, с завязанными глазами — там такие обычаи) моя речь их просто растрогала: после того, как я закончил говорить, последовала долгая пауза, а затем они сказали: ты не поверишь, но ты свободен. Мне даже отдали все вещи, за исключением фильма.
Еще в одной действительно экстремальной ситуации мне довелось побывать в Афганистане. Произошло это в последние месяцы моей службы в армии. Служил я в Липецке, а в Афганистан наш взвод «забросили» на три недели для выполнения нескольких заданий.
И вот однажды, когда мы, совершенно расслабленные, шли по горной дороге, из-за скалы появился взвод «духов». Взвели курки. И если бы у кого-то дрогнул нерв, то… Я, как командир отделения, стоял первым и просто встретился взглядом с главарем их группировки. И почувствовал, что они такие же люди, как мы (там были не только мужчины, но и пятнадцатилетние ребята). И я понял, что просто не смогу выстрелить. Все замерли, и, я не знаю, просто какое-то чудо произошло в атмосфере, на небесах — никто не выстрелил. Это что-то неимоверное, я часто вспоминаю этот момент: когда я всмотрелся им всем в глаза, то просто почувствовал любовь к этим людям. И у меня первого на лице появилась улыбка, которая разрядила ситуацию. Разошлись мирно. Более того, чуть ли не обнимались…
— Но ведь вы еще пережили серьезную травму — перелом шейного позвонка. Как это случилось?
— Произошло это совершенно банально. Однажды весной, на рассвете, я шел со своей собачкой на прогулку в лес, в Карпаты. Мы проходили через подвесной мост над горной речкой, вышедшей из берегов. И неожиданно, когда мы были на середине моста (очень узкого и раскачивавшегося от движения), собачка упала в воду. Я прыгнул за ней, чтобы спасти ее. Прыгнул на ноги, но не заметил бревно, которое несла вода, ударился и поломал позвоночник. Но благодаря знаниям по работе с внутренней силой, знаниям о свойствах трав, восстановил себя очень быстро. В подобных случаях (потом был созван консилиум врачей, профессоров), когда речь идет о переломе четвертого шейного позвонка, выживают немногие, и этим немногим для полной реабилитации необходим как минимум год. Я восстановился полностью за три недели. В последствии, в 1988—1989 г.г., эта методика была мною использована для реабилитации детишек здесь, в Киеве, в школе-интернате для детей с нарушениями опорно-двигательного аппарата. Результаты были фантастическими — дети очень быстро восстанавливались. То есть этот перелом был очередным этапом в моей жизни, благодаря которому я понял, что своими знаниями по реабилитации должен поделиться с людьми.
— Понятно, что каждая экстремальная ситуация по-своему уникальна. Но все-таки, существует ли некий универсальный рецепт выживания в подобных ситуациях, быть может, формула Голтиса?
— Да, нечто общее существует. Прежде всего, куда бы ты ни попал, что бы с тобой ни случилось, должна быть вера в то, что ты не один. Действительно, есть какая-то сила, которая хочет, чтобы ты выжил. Понятно, что у каждого есть свой ангел-хранитель, но даже те же инстинкты самосохранения — это та сила, которая оберегает нас всегда. Самое главное — не растеряться в той или иной ситуации. А кроме того, должны быть, естественно, определенные знания. Например, о том, что без воды человек может выжить, по крайней мере девять- десять дней (для того, чтобы подтвердить это, я сам голодал без воды на протяжении четырнадцати дней). Конечно, если медики утверждают, что на второй-третий день без воды человек умирает, то в экстремальных условиях само осознание этого факта убьет человека (хотя он не использует для выживания и сотой доли своих резервов). Другое дело — если он будет знать о настоящих потенциальных возможностях человеческого организма. А если нет этих знаний, то, естественно, в той или иной экстремальной ситуации энергия страха убьет тебя. Но, например, если человек, попавший в ситуацию казалось бы безвыходную, будет знать, что когда-то кто-то прошел пустыню Калахари, где самые ужасные условия для выживания, то сопоставив…
— То есть главное — вера в свои возможности?
— Да, вера в свои возможности — духовные и физиологические. C этой верой можно выбраться из любой ситуации.
— Но преимущество вы все-таки отдаете физическому самосовершенствованию?
— Нет, на первое место я все-таки ставлю внутреннюю силу, дух. Например, есть очень много фактов, когда профессиональные пловцы, попав в кораблекрушение, из-за страха погибали в течение пяти-десяти минут, а те люди, которые практически не умели плавать, но обладали сильным духом и желанием выжить, держались на воде день- два, и их спасали.
— Вы являетесь автором методик правильного питания, голодания и т.д. А зачем все это современному городскому жителю, который, скажем откровенно, не особенно склонен заниматься самосовершенствованием?
— Мне, прежде всего, хочется поделиться со всеми людьми знаниями о том, как не болеть, как вылечить любое заболевание, как направить годы вспять, как чувствовать себя в восемьдесят лет двадцатилетним. И это возможно. У меня, например, было даже две ученицы-бабушки (78 и 82 лет), которые, начав заниматься в столь преклонном возрасте, смогли направить годы вспять и через два-три года занятий они выглядели на тридцать лет моложе. Это возможно — благодаря определенным физиологическим знаниям о том, как можно «воспламенить» ферментативно-гормональные центры, жизненно важные точки, энергетические клубки, которые «потухли» и заблокированы от восприятия силы саморегуляции. Я убежден в том, что старость как таковая — это понятие неправильное. Нет старости. Старость — где-то в подсознании. Мы просто каждый день кодируем себя: вот, мол, мне уже столько лет… [Глядя на Голтиса, которому по паспорту — но только по паспорту — уже сорок, невольно убеждаешься в том, что его методики «работают». — М.М. ].
— А когда и как возникла мысль о путешествии в Африку?
— Еще в детстве. Тогда же у меня возникло желание создать свою команду наподобие команды Кусто, чтобы поделиться с окружающими красотой этого мира — через фильмы, через книги, через фотоальбомы, через поэзию, через песни.
И вот, в 1986 году, я познакомился с Сашей Комаровым. Я тогда работал в Институте иностранных языков, в научно-исследовательском секторе, где разрабатывали тренажеры и одновременно проводили занятия — по телостроению, по реабилитации. Как-то раз ко мне в зал пришел Саша (у него, кстати, изначально были хорошие данные), и мы поняли, что одинаково чувствуем и видим этот мир, что мы — единомышленники. Начали путешествовать вместе. Благодаря Саше я познакомился с его другом — Костей Могильником, и тогда радость от созерцания этого мира мы начали делить уже на троих. Со временем осознали, что мы — единая команда, и такой командой, в принципе, можно свершать небывалые задачи. Для меня ощущение единой команды — очень важный фактор. Во время моих путешествий в одиночку, когда приходилось видеть какое-либо потрясающее своей красотой явление природы и рядом не было кого- либо, с кем я мог бы этой красотой поделиться, я чувствовал, что как бы сгораю внутри…
— На вопрос «Почему Африка?» вам уже неоднократно приходилось отвечать во время пресс-конференций команды «Equites»? А чего вы ждете от путешествия на Черный континент?
— Прежде всего, мы ждем от Африки новых впечатлений. Мы надеемся, что сможем преподнести нашим соотечественникам много интересных фильмов — и поэтических, которые будут воспевать красоту этого мира, и информационных, и этнографических. Мы знаем места на африканском континенте, где есть следы древних цивилизаций, и непременно туда попадем.
С самого детства я всегда любил приключенческие фильмы (а у некоторых из моих друзей даже клички были как у героев фильма «Чингачгук, Большой Змей» , и если я знал, что по телевизору идет какой-то приключенческий фильм, то, где бы ни находился, я срывался и бежал домой, чтобы этот фильм посмотреть. Поставив себя на место тех ребят или взрослых, которые любят фильмы о приключениях, вынужден признать, что сейчас, к сожалению, очень мало таких фильмов (на экранах — одни боевики, сплошное насилие). Хотелось бы этот пробел восполнить.
— Вообще-то в детстве многие любят фильмы о приключениях, мечтают стать известными путешественниками и т.п., но, вырастая, эти свои детские мечты забывают. А на основании ваших рассказов создается впечатление, что вы до сих пор сохранили детское, непосредственное восприятие мира. Это так?
— Да, я действительно считаю себя большим ребенком, и этого у меня не отнять, потому что как я воспринимал этот мир в 15— 16 лет, так воспринимаю его и сейчас: так же радуюсь, бегаю, прыгаю, кувыркаюсь, кричу, пою вместе с птицами. Наверно, только человек, который безумно любит этот мир и потерян в пространстве и времени, может понять меня по-настоящему. Мне очень часто задают один вопрос: Голтис, как же так, когда тебя ни спросишь, у тебя все хорошо? Как так может быть? На самом деле это настолько просто! Как можно грустить, если вокруг, куда ни посмотришь, — такой прекрасный мир, такие люди (ведь каждый человек — это находка, это просто сокровище). Общение с людьми, звезды на небе… Для депрессии или грусти просто нет места.
Дата добавления: 2018-09-20; просмотров: 148; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!