Рассудочное и разумное познание
Природа не понимает шутки, она всегда истинна, всегда серьезна, всегда строга, всегда права, ошибки же и заблуждения принадлежат всегда человеку. Она пренебрегает недоросшими до nee (Unzulangliche) и отдается только доросшему, правдивому и чистому, и раскрывает ему свои тайны.
Рассудок ее не достигает, человек должен быть способен подняться до высшего разума, чтобы прикоснуться к божеству, раскрывающемуся в первичных Феноменах, Физических и мораль‑ вых, за которыми оно пребывает и которые от него исходят.
Но божество действенно в живом, а не в мертвом; оно в становящемся и превращающемся, а не в ставшем и застывшем. Вот почему разум в своей тендендии к божественному имеет дело только со становящимся, живым, рассудок же – со ставшим, застывшим, которое оп может использовать. (Р. 1829)
* **
Разум имеет дело со становящимся, рассудок – со ставшим; первый не беспокоится о вопросе: к чему? второй не спрашивает: откуда? – Разум радуется развитию; рассудок желает все закрепить, чтобы использовать.
* **
Разум имеет власть только над живым; мир возникший, которым занимается геогнозия, мертв. Поэтому не может существовать геологии: разуму здесь нечего делать.
* **
Когда я вижу разрозненный костяк, я могу собрать и восстановить его, ибо здесь со мной говорит вечный разум через посредство какого – либо аналога, хотя бы это был гигантский ленивец.
* *
*Что уже не возникает больше, то мы и не можем представить себе как возникающее; возникшего мы не понимаем.
|
|
|
Общепризнанный новейший вулканизм – собственно смелая попытка связать настоящий непонятный мир с прошедшим пезнакомым.
* **
Понятие возникновения для нас совершенно закрыто; поэтому, видя, как что – либо возникает, мы представляем себе, что оно уже существовало; вот почему система вложенных друг в друга зародышей кажется нам понятной *).
* **
Мы видим не мало значительных предметов, складываемых из частей; рассматривая произведения архитектуры, мы видим, как части нагромождаются в правильных или неправильных соотношениях; поэтому атомистическое понятие для нас естественно и сподручно; потому то мы пе колеблемся применять его также в органических случаях.
* **
Материал каждый видит перед собою; содержание (Gehalt) находит только тот, кто имеет что приложить к нему, Форма же остается тайной для большинства.
* **
Люди обладают вообще только понятием рядоположпости и совместности, но не чувством внедрения н взаимопроникания; ибо понимаешь только то, что сам в состоянии сделать, и охваты – ваешь только то, что сам можешь произвести. Так как в опыте все является раздроблеоным, то люди думают, что и высочайшее можно сложить из кусков [51]). (д. 1804)
|
|
|
* * *
Динамический способ представления: становящееся, действенное, возбуждающее, поступательно – движущееся, производящее. – Атомистический способ представления: ставшее, пассивное, возбудимое, покоящееся, произведенное. (Соч. 1805)
* *
*
Убеждение, что все должно быть в готовом виде и налицо, если посвятить ему должное внимание, совершенно окутало туманом это столетие (XVII); даже цвета нужно было принимать как совершенно готовые в свете, раз им желали приписать какую‑ нибудь реальность; так этот образ мышления, как самый естественный и удобный, перешел из семнадцатого в восемнадцатый, из восемнадцатого в девятнадцатый век; оп будет и дальше на свой лад оказывать полезное действие и ясно и отчетливо изображать нам существующее, между тем как идеальный образ мышлепия дает пам узреть вечное в преходящем и, мало по малу, возвышает нас до той надлежащей позиции, где соединятся человеческий рассудок и философия. (Статья о Юпгиусе).
* *
Высшая эмпирия относится к природе, как человеческий рассудок – к практической жизни.
* **
Перед первичными Феноменами, если они являются нашим чувствам обнаженными, мы испытываем особого рода жуткое чувство, доходящее до страха. Чувственные люди ищут спасения в изумлении; но быстро появляется деятельный сводник – рассудок, желая на свой лад связать самое благородное с самым‑ обыденным.
|
|
|
* **
Истинным посредником является искусство. Говорить об искусстве значит желать опосредствовать посредника; и, тем не менее, с этой стороны пришло к нам очень много денного.
* **
Кто пе умеет схватить разницу между Фантастическим и идеальным, между закономерным и гипотстичпым, тот, как естествоиспытатель, находится в скверном положении.
* **
Есть гипотезы, где рассудок и воображение становятся на место идеи.
* **
Не хорошо слишком долго задерживаться в сфере абстрактного. Эзотерическое вредит лишь по стольку, по скольку она пытается стать эзотерическим. Жизнь лучше всего поучается живым.
* **
Великое зло в пауках, да и повсюду, проистекает из того, что люди, не обладающие способностью образовать идеи, осмеливаются теоретизировать, пе понимая, что па это не дает права какое бы то ни было количество знаний. Они приступают» правда, к делу с похвальным человеческим рассудком, но последний имеет свои грапнды и, переступая их, подпадает опасности придти к абсурду. Область и наследие, подвластные человеческому рассудку, это – СФера деятельности. Действуя, он редко ошибется; высшее же мышление, умозаключение и суждение – не его дело.
|
|
|
* **
Понятие – итог, идея – результат опыта; чтобы подвести Этот пгог, нужен рассудок; чтобы охватить этот результат» – нужеп разу»*.
* *
Кто остерегается идей, теряет в конце концов и понятие.
* **
Всякая идея вступает в явление как чуждый гость и, начиная реализоваться, с трудом может быть отличена от Фантазии и Фантазерства.
* **
«Le sens commun est le genie de ПштапНё».
Обыденный рассудок, которому приписывается роль гения человечества, должен быть сначала рассмотрен в своих проявлениях. Исследуя, для чего пользуется им человечество, мы найдем следующее:
Человечество ограничено потребностями. Если последние пе удовлетворены, оно вызывает нетерпение; если опи удовлетворены, оно представляется равнодушным. Настоящий человек движется, стало быть, между обоими состояниями, и свой рассудок, так называемый человеческий рассудок, он будет применять для удовлетворения своих потребностей; когда это сделало, его задача – заполнять собою сферу безразличия. Если он пе выходит из ближайших и необходимейших границ, это ему и удается. Но если потребности повышаются, выступают из круга обыденного, то обыденного рассудка не достаточно, он уже больше пе гепий, человечеству открывается область заблуждения.
В течение долгого времепи занимались критикой разума; я желал бы критики человеческого рассудка. Было бы истинным благодеянием для человеческого рода, если бы обыдеппому рассудку могли убедительно показать, как далеко он может простираться, – а это п будет как раз столько, сколько ему совершеппо достаточно для земной жизни.
* **
В сущности говоря, вся философия есть лишь человеческий рассудок на тумапном (amphigurisch) языке.
Человеческий рассудок, областью которого является собственно практика, заблуждается, лишь отваживаясь пускаться на разрешение более высоких проблем; с другой стороаы, и более высокая теория редко умеет освоиться с кругом, где действует п орудует рассудок.
* **
И как раз тогда, когда отстранепы проблемы, допускающие только динамическое об’яснение, снова появляются в порядке дня механические способы об’яснения.
* **
Все эмпирики стремятся к идее, и не могут открыть ее в многообразии; все теоретики ищут ее в многообразном, и не могут найти ее в нем.
* *
Однако обе сторопы сходятся в жизни, в деле, в искусстве. Это так часто говорилось; но мало кто умеет использовать это.
Анаксагор учит, что все животные обладают активным разумом, но лишены пассивного, который является как бы толмачем рассудка.
* * *
Обыденное созерцапне, правильный взгляд на земные вещи, является наследием общего человеческого рассудка; чистое созерцание внешних и внутренних вещей очень редко.
Первое проявляется в практическом смысле, в непосредственной деятельности; второе – символически, преимущественно посредством Математики, в числах и Формулах, посредством речи, изначально тропической, как поэзия гения, как поговорочная мудрость человеческого рассудка.
* **
Аллегория превращает явление в понятие, понятие в образ, но так, что понятие все еще содержится в образе в определенной и полной Форме, и с помощью этого образа может быть выражено.
Символика превращает явление в идею, идею в образ, н притом так, что идея всегда остается в образе бесконечно действенной и недостижимой и, даже выраженная на всех языках, «сталась бы все – таки невыразимой.
Идея и опыт никогда не встретятся на полпути; соединить их можно лишь искусством и практикой. (П. 1816)
Только в самом высоком и самом обыденном идея и явление сходятся вместе; на всех средних ступенях созерцания и опыта они разделяются. Самое высокое, это – созерцание различного как тожественного; самое обыденное – деяние, активное об’еди‑ нение разделенного в одно тожество.
Теория и опыт (феномены) противостоят друг другу в постоянном конфликте. Всякое соединение в рефлексии является иллюзией, соединить их может только деятельность.
Символизм
Одно явление, один эксперимент ничего не может доказать он – звено большой цепи, имеющее значение только в общей связи. Если бы человек, закрывая всю нить с жемчугом, показал бы только одну из жемчужнн и потребовал от нас веры в то, что таковы же и все остальные, – то едва ли кто – нибудь пошел бы на такую сделку.
* **
Когда дано какое – либо явление природы, в особенности, значительное и бросающееся в глаза, не нужно останавливаться на нем, прикрепляться, прилепляться к нему, не нужно рассматривать его изолированно, а нужно осмотреться во всей природе и поискать, где проявляется нечто сходное, родственное. Ибо только из сопоставления родственного возникает мало по малу некоторая цельность, которая сама себя толкует и не нуждается в дальнейшем об’яснении. (Цв.) [52]
*
Всякое истинное арег^и выходит из последовательного ряда и приносит с собой последовательность. Это – промежуточное звено большой продуктивно поднимающейся цепи.
* **
В чем разпица между аксиомой и эптимемой? Аксиома есть то, что мы призпаем с самого пачала, без доказательства; Энтимема *) – то, что напоминает нам о многих случаях и связывает вещи, в отдельности уже познанные нами.
* **
Частное вечно подлежит общему; общее вечпо должно сообразоваться с частным.
* **
Все происходящее есть символ и, в совершенстве раскрываясь, всякая вещь указывает на все остальное. В этой мысли заключается, по – моему, величайшее дерзание и величайшее смирение.
* **
Истинная символика там, где частное является представителем более общего, не как греза или тень, но как живое мгновенное откровение неисследнмого.
* **
Хотя безусловно желательно, даже в высшей степени пеобхо‑ димо сначала рассмотреть явление само по себе, тщательно повторить его само в себе, вновь и вновь оглядеть его со всех стороп, тем не менее мы, в конце концов, бываем принуждены обратиться вовне и оглядеться с нашей позиции по всем сторонам, не найдем ли мы сходных явлений в интересах нашей
Итак, здесь мы вполне можем рекомендовать и превозносить аналогию как орудие, как рычаг, цель которого – захватывать и двигать природу. Не нужно смущаться теми случаями, когда аналогия вводит в заблуждение, когда она, как слишком далеко идущее, произвольное остроумие, совершенно испаряется. Не будем, далее, отвергать веселую, юмористическую игру предметами, удачное и неудачное сближение, даже связывание самых далеких вещей, которое пытается повергнуть нас в изумление, путем неожиданного сопоставления обратить паше внимание на контраст. Однако, будем держаться, ради нашей цели, чистой методической аналогии, которая только и оживляет опыт, связывая раздельное и далекое с виду, открывая его тожество и давая мало по малу и в пауке ощущение настоящей совокупной жизни природы… Все во вселенной связано, имеет отношение друг к другу, соответствует одно другому. [53]
*
Нельзя порицать мышление согласно аналогиям; аналогия имеет то преимущество, что она не замыкается, и, собственно, не желает ничего последнего; напротив, индукция, которая имеет в виду заранее поставленную цель и, работая для ее достижения, увлекает за собой ложное и истинное, пагубна.
* **
Индукции *) я пе позволял себе никогда, даже по отношению к самому себе. – Я оставлял Факты изолированными. Но я отыскивал аналогичное. – И на этом пути я дошел, например, до понятия метаморфозы растений. – Индукция полезна только тому, кто хочет заговорить другого. – Соглашаешься с двумя – тремя положениями, с несколькими выводами, и вот уже погиб. – Здесь‑ то собственно гнездо суб – и обрепций (подсовывания желательного и затушевывания нежелательного), и как там зовется все это отродье, которое гораздо лучше меня сумеет обозначить и определить диалектик. – Страстный человек заблудится па таком сооружении из лестниц. – А когда дело идет о поступках, партийности, мнениях, преимуществах моего и твоего, склонностях, – такие сденления неразрешимы. – Трудно оберечься от них самому, трудно и других избавить от такнх уз и вернуть их на свободу. – Пусть только скепсис станет догматичмым, и он найдет готовых противников. – Ему ведь тоже приходится либо оставлять проблемы в покое, либо решать их таким способом, который повергает человеческий рассудок в смятение [54]
*
Если бы нам поставили в упрев, что мы слишком далеко идем в установлении родства, отношений, связей, в аналогиях, толкованиях и сравнениях, то мы ответим, что для ума никакая подвижность не будет лишней, так как он всегда должен бояться закостенеть на том или ином Феномене; однако вернемся сейчас же к ближайшей среде и покажем те случаи, где эти общие космические Феномены мы производим технически собственными руками и, стало быть, можем надеяться ближе проникнуть в их природу и свойства. Однако, в сущности, мы и тут не достигли всего, чего желали: то, что мы осуществляем механически, мы ведь должны делать согласно общим законам природы; и даже в последних технических приемах всегда есть нечто духовное, которое собственно и оживотворяет «се Физически осязаемое, поднимая его на ступепь непостижимого. (Цв.)
* **
Истинное, совпадая с божественным, никогда не допускает непосредственного познания: мы созерцаем его только в отблеске, в примере, в символе, в отдельных и родственных явлениях; мы воспринимаем его как непонятную жизнь, и не можем отказаться от желания – все – таки понять его. (Метеор. 1825)
* **
Мы должпы, правда, признать за природой ее тайную гухп' £7]5i£*), посредством которой она творит и стимулирует жизнь,
и, не будучи мистиками, тем не менее принять, в конце – концов, нечто неиследимое; по все – таки человек, серьезно относящийся к делу, не может отказаться от попытки так прижать к стенке это неисследимое, чтобы удовлетвориться этим, и уже добровольно признать себя побежденным. (П. 1832)
* *
*
Человеку вполне подобает принять неисследимое; однако своему исследованию он не должен ставить никаких границ; ибо, хотя природа и обладает преимуществом над человеком и, невидимому, многое скрывает от него, но и он обладает, в свою очередь, тем преимуществом над ней, что может своею мыслью если и не проникнуть сквозь нее, то возвыситься иад ней. Но мы уже довольно далеко проникли в нее, достигнув первичных Феноменов, которые мы созерцаем лицом к лицу в их пеисследимом великолепии, и затем обращаемся назад, в мир явлений, где пепонятное в своей простоте раскрывается в тысяче и тысяче многообразных явлений, неизменное при всей изменчивости *). (Мин.)
* **
То, что мы замечаем в опыте, большею частью – только случаи, которые при некоторой внимательности можно подвести под общие эмпирические рубрики. Последние в скою очередь соподчиняются посредством научных рубрик, которые указывают на дальнейшее восхождение, при чем мы ближе знакомимся с известными неизбежными условиями явлений. С этого момента все мало – по – малу подходит под более высокие правила и законы, которые раскрываются, одпако, не рассудку посредством слов и гипотез, а созерцанию – тоже посредством Феноменов. Мы называем их первичными Феноменами, потому что в явлении нет ничего выше их, они же вполне приспособлены к тому, чтобы постепенно опускаться от них – как мы раньше поднимались к пим – до обыденнейшего случая повседневного опыта.(Цв.)
* **
Непосредственное восприятие первичных Феноменов повергает нас в своего рода страх, мы чувствуем свою неадекватность, только оживотворенные вечной игрой эмпирии, они радуют нас.
* **
Магнит – первичный Феномен; нужно только высказать его, и он уже об’яснеп; благодаря этому он становится также символом для всего остального, для чего нам нечего искать слов или названий.
* **
Люди так задавлены бесконечными условиями явлений, что они не могут воспринимать единое первичное условие.
* **
Даже проницательные люди не замечают, что они желают об’яснять вещи, являющиеся основными элементами опыта (Grunderfahrungen), на которых нужно было бы успокоиться.
Но, пожалуй, это и выгодно: без этого слишком рано бросали бы исследование.
* **
Первичный Феномен: идеально – реально – символично – тожествен.
Идеален, как последнее познаваемое; реален, как познанный; символичен, ибо охватывает все случаи; тожествен – со всеми случаями.
Эмпирия: ее безграничное возрастание. Надежда на помощь с ее стороны. Потеря надежды па полноту.
***
Если я успокаиваюсь, в копце – копцов, па первичном Феномене, то это тоже – только резиньяция; но большая разница, прихожу ли я к ней на границах человечества, или в пределах гипотети_ ческой узости моего ограниченного индивида.
* **
Естествоиспытатель пусть оставит первичные Феномены в их вечном покое и великолепии, философ пусть захватит их в свою область; он найдет тогда, что не в единичных случаях, не в общих рубриках, миопиях и гипотезах, но в основных и первичных Феноменах дан ему достойный материал для дальнейшего развития и разработки.
5. Субъект‑Объект
Основное свойство живого единства – разделяться, соединяться, расплываться в общем, задерживаться на частном, превращаться, снециФироваться, проявляться, как свойственно всему живому, под тысячью условий, выступать и исчезать, затвердевать и растворяться, застывать и растекаться, расширяться и сокращаться. Так как все эти действия происходят в один и тот же момент, то все они могут проявиться в одно время. Возникновение и гибель, созидание и уничтожение, рождение и смерть, радость и страдание, все это протекает во взаимодействии, все действует в одинаковом смысле и одинаковой мере; вот почему даже самое частное явление выступает всегда как образ и подобие самого общего.
* **
Если все бытие есть вечное раз'единение и соединение, та отсюда вытекает, что люди в рассмотрении этих грандиозных соотношений станут тоже то раз’единять, то соединять.
* **
Во всем чувственном мире все заключается вообще во взаимоотношениях предметов, преимущественно же в отношении самого значительного земного предмета, человека, к остальным. Этим мир раскалывается на две части, и человек противостоит об’екту в качестве субъекта. Здесь – то практик бьется на опыте, мыслитель – в умозрении, принужденные выдерживать борьбу, которая не может быть завершена никаким миром и никаким решением.
Но и здесь всегда самое главное – правдиво вникнуть в отношения. А так так наши чувства, по скольку они здоровы, правдивее всего выражают внешние отношения, то мы можем убедиться, что везде, где они с виду противоречат действительному, они тем вернее обозначают истинное соотношение. Так, далекое представляется нам меньше, и именно благодаря этому мы замечаем расстояние. (Цв.)
* *
Наука, вместо того, чтобы становиться между природой и субъектом, пытается стать на место природы, и мало по малу делается столь же непонятной, как последняя. Когда же здесь хочет высказаться наивный (unbewusste) человек, получается печальный мистицизм, запутывающий этот лабиринт.
* **
Быть ипохондриком значит не что иное, как погружаться в субъект. Упраздняя об’скты, я не могу верить, чтобы опи признавали меня об’ектом; и я упраздняю их потому, что думаю, будто они пе принимают меня за об’ект.
Человек достигает уверенности в собственном существе тем, что за существом, вне его находящимся, он признает равноправие, законосообразность. (Метеоры)
* ** субъект – тщательно критикующий свои воспринимающие и познающие органы; об’ект, как нечто вообще познаваемое, ему противостоящее; явление, повторенное и разноображенное экспериментами, – посредине. (Анналы)
* **
Есть какая – то неизвестная законосообразность в об’екте, которая соответствует неизвестной законосообразности в субъекте.
* *
*
Все что есть в субъекте, есть и в об’екте, и еще кое что.
Все что есть в об’екте, есть и в субъекте, и еще кое что.
У нас два пути к гибели или спасению: признавать за об’ектом «еще кое что» и пренебречь нашим субъективным остатком, или же возвысить субъект, признавая за ним «еще кое что», и отвергнуть об’ективный остаток
Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 244; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!