Глава 13. ЛИЗИ И АМАНДА. (Между нами сёстраи)

⇐ ПредыдущаяСтр 12 из 14Следующая ⇒

Заполучив в помощницы Аманду, Лизи уже и не понимала, как именно воспользоваться её услугами. Раньше, по пути в «Гринлаун» и в самом «Гринлауне», она точно знала, что именно и в какой последовательности нужно делать, а вот теперь, когда они мчались к Касл-Рок и грозовым облакам, которые собирались над Нью-Хэмпширом, прежняя ясность пропала. Не сомневалась Лизи лишь в одном: она только что похитила свою вроде бы пребывающую в коме сестру из одного из лучших дурдомов (прости, Господи) центрального Мэна.

Аманде, впрочем, делать там было нечего. Лизи видела: оснований бояться, что сестра вновь впадёт в прежнее состояние, нет. Наоборот, она давно уже не видела Аманду Дебушер в такой отличной форме. Выслушав рассказ Лизи о случившемся между ней и Джимом «Заком» Дули, Анди изрекла:

– Значит, поначалу он появился у тебя из-за рукописей Скотта, но теперь его больше интересуешь ты, потому что он – безумец, которому нравится мучить женщин. Как тому психу из Уичито – Рейдеру.[107]

Лизи кивнула. Дули не изнасиловал её, но помучил, это точно. Что удивляло, так это лёгкость, с которой Аманда оценила ситуацию, в которую попала Лизи, даже сравнила Дули с Рейдером… которого Лизи и не вспомнила. Конечно, Анда воспринимала случившееся с позиции стороннего наблюдателя, но голова у неё работала как часы.

Впереди показался указатель с надписью: «КАСЛ-РОК 15 МИЛЬ». Едва они миновали его, как солнце уплыло за облака. И когда сидящая рядом с ней Аманда заговорила вновь, голос её звучал куда спокойнее:

– Ты хочешь сделать это с ним до того, как он сделает то же самое с тобой, не так ли? Убить его и избавиться от тела в другом мире? – Впереди прогремел гром.

«Всё останется между нами, сёстрами? – подумала Лизи. – Это наше дело, и ничьё больше?»

– Почему, Лизи? Почему такой вариант, а не более очевидный, которым ты могла бы воспользоваться?

– Он причинил мне боль. Он меня затрахал. – Она не узнавала себя, но раз уж всё это должно было остаться между ними, а Лизи полагала, что так оно и будет, говорила со всей искренностью. – И вот что я тебе скажу, дорогуша: следующий раз, когда он попытается меня трахнуть, станет для него последним разом. И больше уже никому не придётся иметь с ним дело.

Аманда смотрела прямо перед собой, на убегающую под капот дорогу, сложив руки под маленькой грудью. Наконец она нарушила паузу, обращаясь скорее к себе, чем к Лизи:

– Ты всегда была стальным стержнем в его позвоночнике. Лизи глянула на неё не просто удивлённая – потрясённая.

– В чьём?

– Скотта. И он это знал. – Она подняла руку, посмотрела на красный шрам. Потом на Лизи. – Убьём его. – В голосе звучало леденящее кровь безразличие. – Не вижу в этом проблемы.

Лизи сглотнула слюну и услышала, как в горле что-то щёлкнуло.

– Послушай, Анда, в действительности я не очень-то представляю себе, что делаю. Ты должна знать это с самого начала. Я, можно сказать, в слепом полёте.

– Как бы не так, прекрасно ты всё знаешь, – чуть ли не игриво ответила Аманда. – Ты оставила сообщения, что будешь ждать его в кабинете Скотта в восемь вечера, одно на автоответчике, второе – у профессора, на случай, если Дули позвонит ему. Ты собираешься его убить, и это правильно. Ты же дала копам шанс, не так ли? – И продолжила, прежде чем Лизи успела ответить: – Конечно же, дала. И этот парень проскочил мимо них. Чуть не отрезал тебе сиську твоим же консервным ножом.

Лизи обогнула поворот и едва не въехала в огромный лесовоз. За таким же ей пришлось тащиться в тот день, когда они с Дарлой возвращались домой, определив Аманду в «Гринлаун». Лизи нажала на педаль газа босой ногой, вновь почувствовав себя виноватой. Идеи, заложенные с юных лет, никак не хотят умирать.

– Скотту хватало твёрдости характера.

– Да. И он использовал весь запас твёрдости, чтобы выбраться из детства живым.

– Ты что-нибудь об этом знаешь? – спросила Лизи.

– Ничего. Он никогда не рассказывал о том, какая жизнь была у него в детстве. Думаешь, я не заметила? Может, Дарла и Канти на это внимания не обращали, а я обратила, и он знал, что обратила. Мы понимали друг друга, Лизи, как могут понимать друг друга два человека, которые на большой пьянке не берут ни капли в рот. Думаю, именно поэтому он и заботился обо мне. И я знаю кое-что ещё.

– Что?

– Поскорее обгони этот грузовик, а не то я задохнусь в его выхлопных газах.

– Я вижу только небольшой участок дороги. Не хочу столкнуться со встречной…

– Того, что ты видишь, достаточно. А кроме того, Бог ненавидит трусов. – Короткая пауза. – Такие люди, как Скотт и я, прекрасно это знают.

– Анда…

– Обгони его! Я задыхаюсь!

– Я всё-таки не думаю…

– У Лизи бойфренд! Лизи и Зек, на дереве, Ц-Е-Л-У…

– Орясина, ты меня достала. Аманда засмеялась:

– Губки-сиськи у маленькой Лизьки.

– Если будет встречная…

– Сначала идёт любовь, потом замужество и, наконец, Лизи с…

Не позволяя себе думать о том, что делает, Лизи придавила педаль газа «бумера» босой ногой и вывернула руль, выезжая на полосу встречного движения. Уже поравнялась с кабиной грузовика-лесовоза, когда другой лесовоз появился на вершине холма, накатывая на них.

– Ох, чёрт, кому-то я не нравлюсь, сейчас нас размажут по асфальту. – Аманда уже не смеялась, а ржала в полный голос. Начала смеяться и Лизи. – Дави на газ, Лизи!

Лизи надавила. «BMW» послушно рванул вперёд, и они вернулись на свою полосу движения задолго до того, как сблизились со встречным лесовозом. Дарла, отметила Лизи, в такой ситуации принялась бы орать как резаная.

– Теперь ты счастлива? – спросила она старшую сестру.

– Да. – Аманда положила левую руку на правую Лизи, погладила, заставляя чуть разжать пальцы, которые мёртвой хваткой держали рулевое колесо. – Рада тому, что я здесь, очень рада, что ты пришла за мной. Не вся я хотела вернуться, но большая моя часть… ну, не знаю, грустила из-за того, что я ушла. И боялась, что скоро я наплюю на всё это. Так что спасибо тебе, Лизи.

– Благодари Скотта. Он знал, что тебе потребуется помощь.

– Он знал, что помощь потребуется и тебе. – Голос Аманды звучал очень мягко. – И, готова спорить, он знал, что только одной из твоих сестёр достанет безумия, чтобы помочь.

Лизи оторвала взгляд от дороги, чтобы посмотреть на Аманду.

– Ты и Скотт говорили обо мне, Аманда? Вы говорили обо мне там?

– Мы говорили. Там или здесь, я не помню и не думаю, что это имеет значение. Мы говорили о том, как сильно мы тебя любим.

Ответить Лизи не смогла. Не находила слов. Да и горло перехватило. Ей хотелось плакать, но тогда она не смогла бы видеть дорогу. Да и наплакалась уже. Что, впрочем, не означало, что больше ей плакать не придётся.

Какое-то время они ехали молча. Как только миновали кемпинг «Пигуокит», шоссе полностью опустело. Над головой небо ещё синело, но солнце окончательно спряталось за надвигающиеся облака. Света оставалось предостаточно, а вот тени пропали полностью. Первой заговорила Аманда. И по голосу чувствовалось, что вопрос, вернее, ответ на него, многое для неё значит:

– Ты бы пришла ко мне, даже если бы тебе не требовался соучастник в преступлении?

Лизи задумалась.

– Я бы хотела так думать, – наконец ответила она.

Аманда взяла руку Лизи, поднесла к губам, поцеловала, легко, словно кожи коснулось крыло бабочки, вернула руку на руль.

– Мне бы тоже хотелось так думать. Забавное это место, бухта Южного ветра. Когда ты там, кажется, что оно такое же реальное, как весь этот мир, и лучше всего этого мира. Но когда ты здесь… – Она пожала плечами. Задумчиво, как показалось Лизи. – Тогда это всего лишь лунный луч.

Лизи вспомнила, как лежала в постели со Скоттом в отеле «Оленьи рога», наблюдая за попытками луны вырваться из облаков. Слушала его, а потом ушла с ним. Ушла.

– Как это место называл Скотт? – спросила Аманда.

– Мальчишечья луна. Аманда кивнула.

– С лунным лучом я почти попала, не так ли?

– Почти.

– Я думаю, у большинства детей есть место, куда они могут уйти, когда они испуганы, им одиноко или просто скучно. Они называют это место Внеземелье или Графство, Мальчишечья луна, если у них богатое воображение, и они создают его для себя. Практически все о нём забывают. Немногие талантливые вроде Скотта объезжают свои мечты и превращают их в лошадей.

– Ты и сама была талантливой. Ведь это ты придумала бухту Южного ветра, не так ли? Девочки в наших краях долгие годы играли в эту игру. И меня не удивит, если на Сабба-тус-Роуд до сих пор играют в неё, пусть и несколько видоизменённую.

Аманда рассмеялась и покачала головой.

– Такие люди, как я, не собирались по-настоящему перейти черту. Мне хватало одного воображения. Чтобы нажить себе неприятности.

– Анда, это неправда…

– Правда, – возразила Аманда. – Правда. В сумасшедших домах полным-полно таких, как я. Наши грёзы запрягают нас, хлещут мягкими кнутами, ох, эти сладкие кнуты, и мы бежим, бежим и бежим, всегда в одно место… потому что корабль… Лизи, паруса никогда не наполнятся ветром, и корабль никогда не снимется с якоря, на котором стоит…

Лизи рискнула ещё разок оторвать взгляд от дороги. По щекам Аманды катились слёзы. Может, они и не падали на те каменные скамьи, но здесь казались такими человечными.

– Я знала, что ухожу, – продолжила Аманда. – Всё время, которое мы провели в кабинете Скотта… всё время, когда я записывала эти бессмысленные номера в этот маленький блокнотик, я знала…

– Этот маленький блокнотик оказался ключом ко всему, – ответила Лизи, вспомнив написанные в нём печатными буквами «ХОЛЛИХОКС» и «mein gott»… прямо-таки послание в бутылке. Или другой бул… «Лизи, приди туда, где я есть, пожалуйста, найди меня».

– Ты серьёзно? – спросила Аманда.

– Да.

– Как это всё странно. Скотт подарил мне эти блокнотики, знаешь ли… снабдил чуть ли не на всю жизнь. На мой день рождения.

– Он?

– Да, за год до смерти. Сказал, что они могут пригодиться. – Она выдавила из себя улыбку. – Полагаю, один действительно пригодился.

– Это точно, – ответила Лизи, гадая, на всех ли остальных на задней обложке написано «mein gott» аккуратными маленькими буквами, пониже названия фирмы-изготовителя. Когда-нибудь она это проверит. Если они с Амандой переживут этот день, обязательно проверит.

Когда Лизи сбросила скорость в центре Касл-Рока с тем, чтобы свернуть к зданию управления шерифа, Аманда схватила её за руку и спросила, что она собирается делать. Выслушала ответ с растущим в глазах изумлением.

– И чем ты предлагаешь заняться мне, пока будешь писать заявление и заполнять бланки? – Голос её прямо-таки сочился сарказмом. – Сидеть на скамье рядом с отделом регистрации животных вот в этой пижаме, с торчащими сиськами и волосами на лобке, которые видно за милю? Или я должна остаться в машине и слушать радио? И как ты объяснишь свои босые ноги? А если из «Гринлауна» уже позвонили в управление шерифа и попросили поискать вдову писателя, которая навестила свою сестру в Чокнут-Майнор, после чего они обе исчезли?

Лизи, как сказал бы её не слишком большого ума папуля, словно обухом огрели по голове. Она настолько зациклилась на необходимости вытащить Анду из Внеземелья и разобраться с Джимом Дули, что совершенно забыла, что их одежда может вызвать не один недоумевающий взгляд, не говоря уже о последствиях Большого побега. Даже сейчас, когда они сидели в «BMW» на автомобильной стоянке перед кирпичным зданием управления шерифа (слева – патрульная машина полиции штата, справа – «форд»-седан с надписью «УПРАВЛЕНИЕ ШЕРИФА ОКРУГА КАСА», у Лизи вдруг начался приступ клаустрофобии. В голову впрыгнуло название кантри-песни: «О чём это я думала?»

Нелепо, конечно. Она – не преступница, «Гринлаун» – не тюрьма, и Аманда – не заключённая, но её босые ноги… как она объяснит, почему у неё долбаные босые ноги? И…

«Я совсем не думала, просто не думала, просто делала одно, другое, потом – третье. Словно что-то готовила по рецепту;

А теперь вот перевернула страницу кулинарной книги и обнаружила, что следующая – пустая».

– Опять же, – добавила Аманда, – нужно помнить о Дарле и Канти. Этим утром ты отлично поработала, Лизи, я тебя не критикую, но…

– Критикуешь, – ответила Лизи. – И правильно. Если суматоха ещё не поднялась, то скоро поднимется. Я не хочу так рано ехать к тебе домой или оставаться там слишком долго на случай, если Дули приглядывает и за ним…

– Он знает обо мне?

Как я понимаю, где-то у вас есть чокнутая сестра, не так ли?

– Я думаю… – начала Лизи и замолчала. Потому что начинать следовало иначе. – Он знает о тебе, Анда.

– Однако он ведь не Карнак Великолепный.[108] Не может быть в двух местах одновременно.

– Нет, но я не хочу, чтобы приехали копы. Они нам совершенно ни к чему.

– Отвези нас на Вью, Лизи. Ты знаешь, Претти-Вью. Так местные называли площадку для пикника, с которой открывался вид на озера Касл и Литтл-Кин. Находилась площадка у самого въезда в парк Касл-Рок, там была большая парковка и даже стояли два передвижных туалета. С приближением вечера, учитывая надвигающуюся грозу, они могли рассчитывать, что на Претти-Вью никого нет. И лучшего места для того, чтобы остановиться, подумать, оценить свои возможности и убить время, они, пожалуй, не нашли бы. Может, Аманда действительно тянула на гения?

– Поехали, нечего нам делать на Главной улице. – Аманда запахнула пижаму на шее. – Я чувствую себя стриптизёршей в церкви.

Лизи задним ходом осторожно выкатилась на проезжую часть (теперь, когда она больше не желала иметь ничего общего с управлением шерифа округа, на неё вдруг напал страх, что на выезде с автостоянки в «BMW» кто-нибудь врежется) и повернула на запад. А через десять минут уже сворачивала с шоссе под щитом-указателем с надписью:

ПАРК «КАСЛ-РОК» ШТАТА МЭН ПЛОЩАДКА ДЛЯ ПИКНИКА И ТУАЛЕТЫ РАБОТАЮТ С МАЯ ПО ОКТЯБРЬ ПАРК ЗАКРЫВАЕТСЯ С ЗАКАТОМ СОЛНЦА УПОТРЕБЛЕНИЕ СПИРТНОГО ДЛЯ ВАШЕГО ЖЕ БЛАГА ЗАПРЕЩЕНО ЗАКОНОМ

Пустовала как автостоянка, так и площадка для пикника (не было даже ни одного любителя пеших походов на природу). Аманда направилась к одному из столиков. Лизи отметила, какие розовые у неё пятки, и даже в свете скрывшегося за облаками солнца не возникало сомнений, что под тонкой зелёной пижамой никакой другой одежды на ней нет.

– Аманда, ты действительно думаешь, что это…

– Если кто-то приедет, я тут же запрыгну в кабину. – Аманда обернулась, сверкнула улыбка. – Иди сюда. Это восхитительно… босиком по траве. Не идёшь, а плывёшь.

Лизи на пятках добралась до края асфальта, на траву шагнула уже всей стопой. Всё так, не идёшь, а плывёшь, Аманда вытащила «рыбку» из пруда слов Скотта. И открывающийся на западе вид впечатлял что глаз, что сердце. Грозовые облака надвигались на них поверх и между иззубренных вершин Белых гор, и Лизи насчитала семь «пятачков» высоко на склонах, которые уже поливал дождь. Яркие молнии сверкали как над этими «пятачками», так и между двумя грозовыми облаками, связывая их, словно какой-то фантастический сказочный мост. А над горой Грэммор, где ещё оставалась дара в синее небо, изогнулась двойная радуга. На глазах Лизи дыра эта затянулась, зато образовалась другая, над горой, названия которой она не знала, и радуга появилась вновь. Под ними озеро Касл лежало грязно-серым лоскутом, а за ним гусиным глазом чернело Литтл-Кин. Поднявшийся ветер был невероятно тёплым, и когда он отбросил волосы с висков Лизи, она вскинула руки, словно собралась взлететь не на магическом ковре-самолёте, а отталкиваясь руками от предгрозового летнего воздуха.

– Анда! – вскричала она. – Я так рада, что живу!

– Я тоже, – ответила Аманда очень серьёзно и протянула руки. Ветер трепал её седеющие волосы, и теперь они торчали в разные стороны, как у ребёнка. Лизи сомкнула пальцы на кистях сестры, стараясь помнить о порезах на ладонях, осторожно, при этом ощущая, как превращается в дикарку. Гром прогремел над головой, тёплый ветер задул ещё сильнее, облака ускорили бег между древними вершинами. Аманда начала танцевать, и Лизи танцевала с ней, переступая босыми ногами по траве; сцепленные руки сестёр поднялись к небу.

– Да! – Лизи пришлось кричать, чтобы перекрыть раскат грома.

– Что «да»? – крикнула в ответ Анда. Она снова смеялась.

– Да, я собираюсь его убить!

– Именно это я и сказала! Я тебе помогу! – И тут полил дождь. Обе побежали к автомобилю, смеясь и прикрывая руками головы.

Они укрылись в кабине до того, как на землю обрушился первый из полудюжины ливней того дня, поэтому практически не промокли благодаря своей прыти. Через тридцать секунд после того, как упали первые капли дождя, Лизи и Аманда уже не могли разглядеть ближайший столик для пикника, который отделяли от «BMW» какие-то двадцать ярдов. Дождь лил холодный, в кабине было тепло, поэтому ветровое стекло сразу запотело. Лизи завела двигатель и включила обогреватель стекла. Аманда схватила мобильник Лизи.

– Пора звонить мисс Большие Буфера. – Это детское прозвище Дарлы Лизи не слышала многие годы.

Взглянула на часы. Начало четвёртого. Едва ли Канти и Дарла (когда-то известная как мисс Большие Буфера, и до чего же она ненавидела это прозвище) ещё в ресторане.

– Должно быть, они в дороге, между Портлендом и Обурном, – предположила Лизи.

– Да, скорее всего, – согласилась Аманда тоном, каким обычно говорят с детьми. – Вот почему я и собираюсь позвонить мисс Большие Буфера на сотовый.

«Это Скотт виноват в том, что я пасую перед техникой, – подумала Лизи. – С того самого момента, как он умер, я всё сильнее отстаю от технического прогресса. Чёрт, я даже не купила проигрыватель DVD, а они уже есть у всех».

Сказала другое:

– Если ты назовёшь Дарлу мисс Большие Буфера, она, вероятно, отключит телефон, даже поняв, что это ты.

– Не назову. – Аманда смотрела на продолжающийся ливень. Вода рекой лилась по ветровому стеклу «BMW». – Знаешь, почему мы с Канти начали так её называть и почему она так злилась?

– Нет.

– Когда Дарле было три или четыре года, ей подарили маленькую красную резиновую куклу. Кукла эта, в силу особенностей её строения, и была первоначальной мисс Большие Буфера. Дарла очень любила куклу. Но в одну холодную ночь оставила на радиаторе, и кукла расплавилась. Сладенький лысый Иисус, какая же стояла вонь!

Лизи попыталась сдержать смех и потерпела неудачу. Поскольку горло перехватило, а губы она сжимала, смех этот вышел через нос, вместе с изрядной порцией соплей, полетевших на руки.

– Очаровательно, – прокомментировала Аманда, – чай подан, мадам.

– Бумажные салфетки в «бардачке». – Лизи покраснела до корней волос. – Дай мне несколько, пожалуйста. – Потом подумала о мисс Большие Буфера, плавящейся на радиаторе, на мысль эту наложилось любимое ругательство Дэнди («сладенький лысый Иисус»), и она вновь захохотала, хотя и признавала наличие грусти, спрятанной в смехе, как жемчужина – в раковине, и как-то это было связано со сделай-всё-как-мне-того-хочется-дорогой взрослой Дарлой и ребёнком, укрывающимся внутри, измазанным джемом и зачастую злобным, которому всегда что-то требовалось.

– Заодно протри руль. – Аманда уже смеялась, прижимая руку с мобильником к животу. – Боюсь, я сейчас описаюсь.

– Если ты описаешься в этой пижаме, Аманда, она расплавится. Дай мне эту чёртову коробку с бумажными салфетками.

Аманда, по-прежнему смеясь, откинула крышку «бардачка» и протянула Лизи коробку.

– Ты думаешь, что сможешь связаться с ней? – спросила Лизи. – В такой дождь?

– Если телефон у неё не выключен, свяжусь. А телефон она выключает только в кино. Я говорю с ней едва ли не каждый день… иногда дважды, если Мэтт на одной из своих учительских оргий. Потому что, видишь ли, Метци изредка звонит ей, и Дарла сообщает мне новости. В эти дни Дарла – единственная из нашей семьи, с кем общается Метци.

Лизи этому удивилась. Она понятия не имела, что Аманда и Дарла говорят о сбежавшей дочери Аманды… во всяком случае, Дарла никогда об этом не упоминала. Ей, конечно, хотелось обсудить эту тему, но она понимала, что времени, увы, совсем нет.

– И что ты ей скажешь, когда дозвонишься?

– Просто слушай. Я думаю, что нашла нужные слова, но, боюсь, если расскажу сначала тебе, моя речь потеряет часть… ну не знаю. Убедительности. Достоверности. Я хочу лишь одного: чтобы они обе держались подальше. А не то придут не вовремя и…

– …и попадут в сортировочную машину Макса Силвера? – спросила Лизи. Все они не один год работали на мистера Силвера, получая по четвертаку за каждое наполненное картофелем ведро, а грязи под ногти забивалось столько, что выковыривать её приходилось до февраля.

Аманда бросила на неё короткий взгляд, потом улыбнулась.

– Что-то в этом роде. Дарла и Канти, возможно, рассердятся, но я их люблю, а нам они ни к чему. Не хочу, чтобы им досталось только потому, что они появились не в том месте и не в то время.

– Я тоже, – мягко вставила Лизи.

Порыв ветра обрушил стену воды на ветровое стекло и крышу. Тут же ветер стих, а ливень – нет. Аманда похлопала Лизи по руке.

– Я это знаю, Маленькая.

Маленькая. Не маленькая Лизи – просто Маленькая. И как давно Аманда произносила это в последний раз? Из всех сестёр так её звала только она.

Номер Аманда набрала не без труда: порезанные руки слушались плохо. Первый раз ошиблась, пришлось всё начинать заново. Вторая попытка удалась, она нажала на зелёную кнопку соединения и приложила «моторолу» к уху.

Ливень чуть ослаб. Лизи это поняла, потому что теперь могла разглядеть ближайший столик. Сколько прошло секунд с того момента, как Аманда послала вызов? Вскинув брови, Лизи перевела взгляд со столика на старшую сестру. Аманда начала качать головой. Потом вдруг выпрямилась на сиденье и подняла правую руку с вытянутым указательным пальцем, словно подзывая официанта в модном ресторане.

– Дарла?… Ты меня слышишь?… Знаешь, кто говорит?… Да!.. Да, действительно!

Аманда высунула язык и выпучила глаза, молчаливо и эффектно имитируя реакцию Дарлы: участник телевизионной шоу-викторины, только что выигравший приз.

– Да, она рядом… Дарла, не тараторь! Сначала я не могла говорить, а теперь не могу вставить слово! Я дам тебе поговорить с Лизи через…

Аманда ещё послушала, кивая и одновременно сводя и разводя кончики большого и остальных пальцев правой руки, как бы говоря: бла-бла-бла.

– Хорошо, я ей скажу, Дарл. – Не прикрывая микрофон, может, и специально, чтобы Дарла услышала, Аманда поделилась с Лизи новостями. – Она и Канти вместе, Лизи, но ещё в аэропорту. Самолёт Канти из-за грозы вылетел из Бостона с опозданием. Кошмар, правда?

На последней фразе Аманда вскинула кулак с оттопыренным большим пальцем, вновь сосредоточила внимание на телефоне.

– Я рада, что поймала вас до того, как вы выехали из аэропорта. Потому что мы уже не в «Гринлауне». Лизи и я в психиатрической клинике «Акадия» в Дерри… совершенно верно, в Дерри.

Она послушала, кивая.

– Да, полагаю, это какое-то чудо. Я вдруг услышала, как Лизи зовёт меня, и проснулась. А последнее, что я помню до того, как отключилась, так это Стивенскую мемориальную больницу в Но-Сапе, куда вы меня отвезли. А потом я… я услышала, как Лизи зовёт меня, – так слышишь, когда крепко спишь, а тебя вдруг начинают будить, обращаясь по имени… и врачи «Гринлауна» отправили меня сюда, на всё эти обследования мозга, которые наверняка стоят целое состояние… Послушала.

– Да, дорогая, я хочу поздороваться с Канти, и я уверена, Лизи тоже хочет, но нас ждут, а в той комнате, где проводят исследования, мобильники не работают. Вы туда подъедете, да? Я уверена, до Дерри вы сможете добраться часам к семи, к восьми максимум…

В этот момент небеса вновь разверзлись. Этот ливень был даже посильнее первого, салон автомобиля наполнили барабанящие звуки. И впервые Аманда растерялась. Посмотрела на Лизи, в широко раскрытых глазах стояла паника. Пальцем указала на крышу, от которыми исходил звук. Губы беззвучно произнесли: «Она хочет знать, что это за шум».

Лизи без малейшего колебания взяла инициативу на себя. Выхватила мобильник из руки Аманды и приложила к своему уху. Связь оставалась отличной, несмотря на грозу (а может, именно из-за грозы, Лизи этого не знала). Она слышала не только Дарлу и Канти, которые возбуждённо и радостно переговаривались, но и голос диктора, объявляющего по системе громкой связи о переносе рейсов, вызванном плохими погодными условиями.

– Дарла, это Лизи! Аманда вернулась! Полностью вернулась! Это прекрасно, не так ли?

– Лизи, я не могу в это поверить!

– Увидишь – поверишь, – ответила Лизи. – Так что поезжайте прямиком в Дерри. Встретимся в «Акадии».

– Лизи, что это за шум? Такое ощущение, что вы в душе!

– Зал гидротерапии, на другой стороне коридора, – солгала Лизи, подумав: «Потом мы не сможем ей всё это объяснить… никогда в жизни». – Дверь открыта, а там ужасно шумно.

Какие-то мгновения слышался только шум дождя. Затем вновь заговорила Дарла:

– Если она полностью в порядке, может, мы с Канти всё-таки заглянем в «Снежный шквал»? До Дерри ехать далеко, а мы просто умираем от голода.

На мгновение Лизи страшно на неё разозлилась, потом чуть не дала себе в глаз за такие чувства. Чем позже они приехали бы в Дерри, тем лучше… или не так? И всё-таки нотки раздражительности, которые она услышала в голосе Дарлы, радости у неё не вызвали. Вероятно потому, что и тут дело касалось только их, сестёр.

– Конечно, почему нет? – Она показала Аманде сложенные колечком большой и указательный палец. Та кивнула и улыбнулась. – Мы же никуда не уедем, Дарл.

Разве что прошвырнёмся в Мальчишечью луну, чтобы избавиться от мёртвого безумца. Если нам повезёт. Если всё пойдёт, как нам того хочется.

– Можешь ты снова передать трубку Анде? – В голосе Дарлы всё ещё звучало раздражение, словно она и не видела впавшую в кому старшую сестру, вот и подозревала, что Аманда лишь имитировала кататоническое состояние. – Канти хочет поговорить с ней.

– Конечно, – ответила Лизи, беззвучно произнесла «Кантата», передавая мобильник Аманде.

Аманда заверила Канти, что она в полном порядке и да, иначе как чудом её пробуждение не назвать. Потом одобрила их намерение следовать первоначальному плану перекусить в «Снежном шквале» и подтвердила, что им нет необходимости ехать в Касл-Вью, чтобы забрать из её дома какие-то нужные ей вещи. Потому что у неё, спасибо заботам Лизи, есть всё.

К концу разговора дождь прекратился, как-то разом, не постепенно сходя на нет, а словно Господь закрыл кран где-то на небесах, и Лизи вдруг осенило: вот так шёл дождь в.

Мальчишечьей луне; быстрыми, короткими, внезапно начинающимися и так же прекращающимися ливнями.

«Я ушла оттуда, но не так чтобы далеко», – подумала она и ощутила во рту сладкий, чистый вкус прудовой воды.

А когда Аманда сказала Канти, что любит её, и разорвала связь, столб влажного июньского солнечного света прорвался сквозь облака, и ещё одна радуга украсила небо, совсем близко от них, зависнув над озером Касл. «Как обещание, – подумала Лизи. – Из тех, которым хочется верить, да только сомнения остаются».

Голос Аманды оторвал её от лицезрения радуги. Анда уже набрала номер «Справочной службы» и спросила телефон «Гринлауна», который и записала подушечкой указательного пальца на конденсате, оставшемся в нижней части ветрового стекла «бумера».

– Цифры останутся на стекле даже после того, как конденсат полностью испарится, знаешь ли, – проворчала Лизи, как только Аманда закончила разговор. – Придётся смывать их «уиндексом». У меня есть ручка в «бардачке»… почему ты не спросила?

– Потому что я – кататоник, – ответила Аманда и протянула ей телефон.

Лизи лишь посмотрела на него.

– И кому я должна звонить?

– Как будто ты не знаешь.

– Аманда…

– Тебе лучше знать, Лизи. Я понятия не имею, с кем говорить, и не представляю, как ты меня туда устроила. – Она помолчала, пальцами свободной руки теребя штанину пижамы. Облака вновь сомкнулись, день потемнел, радуга могла им привидеться. – Только устроила не ты – Скотт. Как-то договорился. Забронировал мне местечко.

Лизи кивнула. Не доверяла собственному голосу, не решалась произнести хоть слово.

– Когда? – полюбопытствовала Аманда. – После того как я порезала себя в последний раз? После того как мы с ним увиделись в бухте Южного ветра? Которую он называл какой-то луной?

Уточнять название Лизи не стала.

– Он обворожил одного врача, Хью Олбернесса. Тот посмотрел историю твоей болезни, согласился, что прогноз неблагоприятный, и когда ты ушла на этот раз, осмотрел тебя и принял в клинику. Ты этого не помнишь? Совершенно не помнишь?

– Нет.

Лизи взяла мобильник, посмотрела на номер, записанный на испаряющемся конденсате.

– Я не знаю, что ему сказать, Анда.

– А что сказал бы ему Скотт, Маленькая? Маленькая. Опять. Третий ливень, яростный, но короткий, каких-то двадцать секунд, обрушился на автомобиль, а пока капли вышибали дробь по крыше, Лизи подумала о всех выступлениях Скотта (он называл их концертами), на которые она всегда с ним ходила. За достопамятным исключением (Нашвилл, 1988 год) она вроде всегда хорошо проводила там время, и почему нет? Он говорил собравшимся то, что они хотели услышать, от неё требовалось лишь улыбаться и хлопать в нужных местах. Да, иной раз приходилось и говорить «Благодарю», выражая признательность. Случалось, ему что-то дарили, сувениры, какие-то мелочи, он передавал подарки ей, и она их носила до конца мероприятия. Бывало, Скотта и её фотографировали, а иной раз к ним приставлялись люди вроде Тони Эддингтона (Тонеха), которым поручалось описывать всё от и до, они могли упомянуть её, а могли и не упомянуть, могли правильно написать её имя, а могли и неправильно и однажды назвали «подругой» Скотта Лэндона, и это было нормально, это было нормально, потому что шума она не поднимала, сохраняла спокойствие и сдержанность, пусть и не напоминала маленькую девочку из истории Саки, экспромтами точно не славилась и…

– Послушай, Аманда, если ты хочешь, чтобы я как-то увязала наше исчезновение из «Гринлауна» со Скоттом, ничего не получится. Я понятия не имею, как это можно сделать. Может, будет лучше, если ты просто позвонишь доктору Олбернессу и скажешь… – Произнося эти слова Лизи попыталась вернуть мобильник старшей сестре.

Аманда подняла руки на уровень груди, отказываясь от такой чести.

– Что бы я ни сказала, толку не будет. Я безумна. Ты же не только в здравом уме, но и вдова знаменитого писателя. Поэтому звони, Лизи. Убери доктора Олбернесса с нашей дороги. И немедленно.

Лизи набрала нужный номер, и то, что за этим последовало, очень уж напоминало телефонный разговор в тот долгий-долгий четверг – день, когда она начала путешествие по станциям була. Вновь на другом конце провода трубку сняла Кассандра, и Лизи узнала дремотную музыку, которая зазвучала в трубке, пока ей пришлось ждать ответа, только на этот раз в голосе Кассандры слышалось волнение и облегчение: в «Грин-лауне» ждали её звонка. Кассандра сказала, что доктор Олбернесс дома, и она тотчас же соединит её с ним.

– Только не разрывайте связь, – проинструктировала она Лизи, прежде чем в трубке раздалась старая мелодия Донны Саммер.[109] в стиле диско «Люблю любить тебя, беби», записанная до её музыкальной лоботомии[110] В «не разрывайте связь» улавливался зловещий оттенок, но отъезд доктора Олбернесса домой… вселял надежду на лучшее, не так ли?

Знаешь, он мог с той же лёгкостью позвонить копам из дома, а не с работы. Или копам мог позвонить дежурный врач «Грин-лауна». И что ты собираешься ему сказать, когда он возьмёт трубку? Что, чёрт побери, ты собираешься ему сказать?

А что сказал бы ему Скотт?

Скотт сказал бы, что реальность – это Ральф.

И да, это, безусловно, правда.

Лизи чуть улыбнулась, как этой мысли, так и вспомнив Скотта, вышагивающего по комнате отеля в… Линкольне? Линкольне, штат Небраска? Скорее в Омахе, потому что комната была просторная, возможно, часть «люкса». Он читал газету, когда под дверь подсунули факс от редактора, Карсона Форея, который хотел внести изменения в третью вёрстку нового романа Скотта. Лизи не помнила, какого именно, но роман этот входил в число последних, иногда Скотт называл их «Трепетные любовные истории Лэндона». В любом случае Карсон (который работал со Скоттом с незапамятных времён) полагал, что случайная встреча главных героев после двадцати или более лет разлуки требовала корректировки. «Сюжет здесь поскрипывает, старина», – написал он.

– Главное, чтобы здесь не поскрипывало, – пробормотал Скотт, ухватившись одной рукой за собственную промежность (и милая прядь волос упала на лоб, когда он это сделал? Разумеется, упала). А затем, прежде чем Лизи успела ввернуть что-нибудь игривое, схватил газету, развернул и показал Лизи заметку в рубрике «ЭТОТ СТРАННЫЙ МИР». Называлась заметка «СОБАКА НАХОДИТ ДОРОГУ ДОМОЙ – ЧЕРЕЗ 3 ГОДА». Речь шла о колли по кличке Ральф, который потерялся, когда семья проводила отпуск в Порт-Шарлотте, штат Флорида. Тремя годами позже Ральф появился в семейном доме в Юджине, штат Орегон. Тощий, без ошейника, с язвами на лапах, но в остальном живой и здоровый. Поднялся на крыльцо, сел у двери и гавкнул, требуя, чтобы его впустили в дом.

– И что, по-твоему, сказал бы мсье Карсон Форей, если бы я вставил этот эпизод в книгу? – спросил Скотт, отбрасывая волосы со лба (прядь, само собой, тут же вернулась на прежнее место). – Послал бы мне факс со словами: «в этом эпизоде маловато реализма, сюжет поскрипывает, старина?

Лизи, с одной стороны, удивлённая столь резкой реакцией Скотта, с другой – ощутившая безмерную симпатию к Ральфу, вернувшемуся домой после скольких лет (и бог знает каких приключений), согласилась, что скорее всего послал бы.

Скотт выхватил газету из её рук, какие-то мгновения злобно сверлил взглядом фотоснимок Ральфа, который очень неплохо смотрелся в новом ошейнике, и отбросил газету в сторону.

– Вот что я тебе скажу, Лизи. Писателям в их работе приходится преодолевать столько помех. Реальность – это Ральф, вернувшийся домой три года спустя, и никто не знает, как ему это удалось. Но писатель не может пересказать эту историю. Потому что сюжет поскрипывает, старина!

Стравив таким образом пар, Скотт, насколько помнила Лизи, сел за компьютер и переписал страницы, которые вызвали сомнение редактора.

Музыка в трубке смолкла.

– Миссис Лэндон, вы ещё здесь? – спросила Кассандра.

– Ещё здесь, – ответила Лизи, заметно успокоившись. Скотт, конечно же, прав. Реальность – это пьяница, выигрывающий по лотерейному билету семьдесят миллионов и отдающий половину своей любимой официантке в баре. Маленькая девочка, которую вытащили живой из сухого колодца в Техасе, где она провела шесть дней. Студент колледжа, свалившийся с балкона пятого этажа в Канкуне и сломавший запястье. Реальность – это Ральф.

– Переключаю вас, – добавила Кассандра.

И за двойным щелчком в трубке раздался голос Хью Олбернесса (как ей показалось, очень встревоженного Хью Олбернесса, но не впавшего в панику):

– Миссис Лэндон? Где вы?

– Едем к дому моей сестры. Будем там минут через двадцать.

– Аманда с вами?

– Да. – Лизи решила отвечать на его вопросы, но самой не проявлять инициативу. К тому же ей хотелось знать, что это будут за вопросы.

– Миссис Лэндон…

– Лизи.

– Лизи, сегодня в «Гринлауне» очень много обеспокоенных людей, в том числе доктор Стайн, дежурный врач клиники, медсестра Беррелл, заведующая крылом Экли, и Джош Филэн, глава нашей маленькой, но весьма эффективной службы безопасности.

Лизи услышала в его словах вопрос («Что это вы затеяли?») и обвинение («Сегодня вы чертовски перепугали нескольких моих сотрудников!»). Подумала, что необходимо отреагировать. Коротко. Куда проще самой вырыть себе ямку и спрыгнуть в неё.

– Да, конечно. Я сожалею об этом. Очень. Но Аманда хотела уехать, настаивала на отъезде, настаивала на том, чтобы не ставить в известность персонал «Гринлауна», прежде чем мы покинем клинику. Учитывая обстоятельства, я решила, что лучше ей не перечить. А теперь вот позвонила вам.

Аманда радостно вскинула два кулака с оттопыренными большими пальцами. Лизи, однако, не могла позволить себе отвлечься. Доктор Олбернесс, возможно, обожал книги её мужа, но Лизи не сомневалась и в том, что он умеет вытаскивать из людей сведения, которыми те не хотели делиться. В голосе Олбернесса слышалось волнение;

– Миссис Лэндон… Лизи… ваша сестра реагирует на окружающий мир? Осознаёт происходящее вокруг и реагирует?

– А вы поговорите с ней. – Лизи протянула мобильник Аманде. На лице последней отразилась тревога, но телефон она взяла.

Лизи безмолвно, одними губами, прошептала:

– Будь осторожна.

– Добрый день, доктор Олбернесс, – заговорила Аманда медленно, тщательно выговаривая слова. – Да, это я. – Послушала. – Аманда Дебушер, совершенно верно. – Послушала. – Моё второе имя Джорджетта. – Послушала. – В июле 1946 года. То есть мне около шестидесяти. – Послушала. – У меня один ребёнок, дочь по имени Интермеццо. Сокращённо Метци. – Послушала. – Джордж Буш, как это ни печально. Я уверена, что человек, возомнивший себя Богом, не менее опасен, чем те, кого он называет врагами. – Послушала, покачала головой. – Я… сейчас я не могу об этом говорить, доктор Олбернесс. Спросите у Лизи. – Она протянула мобильник Лизи, спрашивая взглядом, достойна ли она похвалы… желая получить хотя бы подтверждение, что справилась с порученным делом. Лизи энергично кивнула. Аманда откинулась на спинку сиденья, словно женщина, только что закончившая забег на длинную дистанцию.

– …меня слышите? – донеслось из мобильника, когда Лизи поднесла его к уху.

– Это Лизи, доктор Олбернесс.

– Лизи, что произошло?

– Мне придётся говорить коротко, доктор…

– Хью. Пожалуйста, Хью. Лизи, застывшая за рулём с выпрямленной спиной, теперь позволила себе чуть расслабиться и привалилась к мягкой коже спинки водительского сиденья. Он попросил называть его Хью. Они вновь стали друзьями. Нет, ей по-прежнему следовало быть начеку, чтобы не сболтнуть лишнего, но скорее всего с доктором они могли разойтись мирно.

– Я приехала к ней… мы сидели на веранде… и она внезапно пришла в себя…

Чуть прихрамывая и без ошейника, но в остальном живая и здоровая, подумала Лизи, и ей с огромным трудом удалось подавить рвавшийся из груди смех. Над дальним концом озера ярко сверкнула молния. Вспыхнуло и в голове.

– Я никогда не слышал ничего подобного. – В голосе доктора Олбернесса вопросительные нотки отсутствовали, и Лизи предпочла промолчать. – А как же вы… э-э… удалились?

– Простите?

– Как вы прошли мимо сестринского поста в крыле Экли? Кто вас выпустил?

Реальность – это Ральф, напомнила себе Лизи. Постаралась лишь добавить в голос недоумения:

– Никто не попросил нас где-либо расписаться… или о чём-то ещё… все выглядели такими занятыми. Мы просто вышли.

– А дверь?

– Она была открыта.

– Я не… – начал Олбернесс, но заставил себя замолчать. Лизи ждала продолжения. Не сомневалась, что оно последует.

– Медсёстры нашли кольцо с ключами, футляр для ключей, пару шлёпанцев. А также кроссовки с носками в них.

Кольцо с ключами! До этого момента Лизи понятия не имела о том, что лишилась всех ключей, но решила, что нет нужды делиться этим с доктором Олбернессом.

– Я держу запасной ключ от автомобиля в магнитной коробочке за задним бампером. Что же касается остальных ключей… – Лизи попыталась изобразить искренний смех. Получилось или нет, не знала, но Аманда, во всяком случае, не побледнела. – Жаль, что потеряла их. Вы попросите ваших сотрудников положить их в сейф, чтобы потом я могла их забрать?

– Разумеется, но нам нужно взглянуть на мисс Дебушер. Чтобы забрать пациента из клиники, необходимо соблюсти определённую процедуру. – По голосу доктора Олбернесса чувствовалось, что он всего этого не одобряет, но таков порядок. Лизи ждала, хотя молчание давалось ей с трудом. По другую сторону озера Касл небо вновь почернело. В любую секунду мог разразиться ливень. Лизи хотелось закончить разговор до того, как опять разверзнутся небеса, но она ждала. Не сомневалась, что она и доктор Олбернесс подошли к самому щекотливому моменту.

– Лизи, – наконец прервал он паузу, – почему вы и ваша сестра оставили обувь?

– Честно говоря, не знаю. Аманда настояла на том, чтобы мы ушли немедленно, босиком, и велела мне оставить и ключи…

– Насчёт ключей понятно, она, возможно, тревожилась из-за металлоискателя на входе, – прервал Олбернесс. – Хотя, учитывая её состояние, я удивлён, что она могла… не важно. Продолжайте.

Лизи смотрела на надвигающийся ливень, который уже заливал потоками воды холмы на другой стороне озера Касл.

– Аманда, ты помнишь, почему хотела, чтобы мы ушли босиком? – спросила она и поднесла мобильник чуть ли не ко рту старшей сестры.

– Нет, – громко ответила Аманда. Тут же добавила: – Только мне хотелось ощутить под ногами траву. Мягкую траву.

– Вы слышали? – спросила Лизи Олбернесса, – Насчёт травы?

– Да, но я уверена, чтобы были и другие причины. Очень уж она настаивала.

И вы ей подчинились?

– Она – моя старшая сестра, Хью. Если на то пошло, моя самая старшая сестра. И потом, я так разволновалась, представить себе не могла её столь скорого возвращения на планету Земля, поэтому плохо соображала.

– Но мне… нам… действительно нужно её увидеть и убедиться, что она полностью выздоровела.

– Тогда, если позволите, я привезу её на осмотр завтра утром?

Аманда так резко мотала головой, что волосы летали из стороны в сторону, в глазах стояла тревога. Лизи начала сочувственно ей кивать.

– Очень хорошо. – Она услышала облегчение в его голосе, неподдельное облегчение, и ощутила укол вины из-за того, что приходится ему лгать. Но иногда приходилось и лгать, и… – Я смогу подъехать в «Гринлаун» к двум часам дня и поговорить с вами обеими. Вас это устроит?

– Конечно, – ответила Лизи, подумав: «При условии, что в два часа дня мы ещё будем живы».

– Значит, договорились. Лизи, я бы хотел… – И в этот момент прямо над ними ослепительно яркий зигзаг молнии вырвался из облаков и ударил во что-то на дальней стороне шоссе. Лизи услышала треск, ноздри заволокло запахом озона и чего-то горящего. Никогда раньше молния не била в землю так близко от неё. Аманда закричала, но её крик практически полностью растворился в чудовищно громком раскате грома.

– Что там у вас? – прокричал Олбернесс. Лизи подумала, что качество связи нисколько не ухудшилось, но врач, которого ради Аманды её муж очаровал пятью годами раньше, неожиданно перенёсся далеко-далеко и перестал играть важную роль в текущих событиях.

– Гром и молния, – спокойно ответила она. – У нас тут сильная гроза, Хью.

– Вам бы лучше свернуть на обочину и остановиться.

– Я это уже сделала, но теперь хочу отключить телефон, пока меня не ударило током. Увидимся завтра…

– В крыле Экли…

– Да. В два часа. Приеду с Амандой. Благодарю за… – Вновь молния полыхнула над головой, Лизи инстинктивно сжалась, но на этот раз вспышка не была столь яркой, да и последующий громовой раскат не грозил разорвать барабанные перепонки. – …понимание, – закончила Лизи фразу и разорвала связь, не попрощавшись. Тут же полил дождь, словно терпеливо дожидавшийся окончания разговора. С яростью набросился на автомобиль. Какой там столик для пикника – Лизи не видела даже край капота.

Аманда схватила её за плечо, и Лизи подумала об ещё одной песне в стиле кантри, в которой указывалось, что у тебя будут костлявые пальцы, если ты сдерёшь с них всю плоть до костей.

– Я туда больше не вернусь, Лизи. Не вернусь!

– Ох, Анда, мне больно!

Аманда отпустила её плечо, но не откинулась на спинку сиденья. Её глаза сверкали.

– Я туда не вернусь!

– Вернёшься. Поговоришь с доктором Олбернессом и уедешь, – Не…

– Заткнись и послушай меня.

Аманда моргнула и подалась назад, устрашённая яростью, звучащей в голосе Лизи.

– Дарле и мне пришлось поместить тебя туда, потому что выбора у нас не было. Ты превратилась в дышащий кусок мяса, с одного конца которого сочилась слюна, а с другого текла моча, И мой муж, который знал, что такое с тобой случится, позаботился о тебе не в одном мире, а в двух. Ты у меня в долгу, большая сисса Анди-Банни. Вот почему тебе придётся помочь мне сегодня, а себе завтра, и я ничего не хочу слышать об этом, кроме двух слов: «Да, Лизи». Я их слышу?

– Да, Лизи, – пробормотала Аманда. Потом, посмотрев на порезанные руки, опять начала плакать. – А если они вернут меня в ту комнату? Запрут там, будут обтирать губкой и заставлять пить «клопомор»?

– Не вернут. И не запрут. Ты поступила туда добровольно. Только выразили твою волю Дарла и я, поскольку ты была не в своём уме, спятила.

Аманда хохотнула.

– Скотт, бывало, так говорил. А иногда, если думал, что кто-то несёт чушь, говорил, что тот или та свихнулась.

– Да. – У Лизи защемило сердце. – Я помню. В любом случае сейчас ты в норме. И это главное. – Она взяла руку Аманды, напомнив себе об осторожности: порезы-то никуда не делись. – Завтра ты поедешь туда и сделаешь всё, чтобы доктор остался тобой доволен.

– Я попытаюсь, – ответила Аманда. – Но не потому что я у тебя в долгу.

– Не поэтому?

– Потому что я тебя люблю, – с достоинством ответила Аманда. А потом смиренно добавила: – Ты поедешь со мной, не так ли?

– Будь уверена.

– Может… может, твой бойфренд разберётся с нами и мне вообще не придётся волноваться из-за «Гринлауна».

– Я же просила тебя не называть его моим бойфрендом. Аманда озорно улыбнулась.

– Думаю, мне удастся помнить об этом, если ты перестанешь называть меня Анди-Банни.

Лизи расхохоталась.

– Почему бы нам не уехать отсюда, Лизи? Ливень уже не такой сильный. И, пожалуйста, включи обогреватель. Что-то здесь стало прохладно.

Лизи включила обогреватель, развернулась, направилась к шоссе.

– Сейчас поедем к тебе. Дули, возможно, не наблюдает за твоим домом под таким дождём… я надеюсь, что не наблюдает. А если и наблюдает, что он может увидеть? Мы поедем к тебе, потом – ко мне. Две женщины средних лет. Неужто он будет тревожиться из-за двух женщин средних лет?

– Маловероятно, – ответила Аманда. – Но я рада, что ты отправила Канти и мисс Большие Буфера в долгое путешествие.

Лизи тоже это радовало, хотя она понимала, что ей, как и Люси Риккардо,[111] придётся объясняться с сёстрами. Она выехала на шоссе, совершенно пустынное. Подумала о том, что хорошо бы не наткнуться на дерево, лежащее поперёк дороги, подумала, что такое очень даже возможно, учитывая мощь грозы. И туг же загрохотало над головой, не предвещая ничего хорошего.

– Я смогу взять одежду, которая действительно мне подходит, – говорила Аманда. – Кроме того, у меня в морозильнике два фунта куриных грудок. Мясо можно приготовить в микроволновке, и мне очень хочется есть.

– В моей микроволновке. – Лизи не отрывала глаз от дороги. Дождь в этот момент совершенно прекратился, но впереди хватало чёрных облаков. «Чёрных, как шляпа сценического злодея», – сказал бы Скотт, и ей вновь захотелось, чтобы он оказался рядом, пустое место, которое осталось после него, так и не заполнилось. Оно принадлежало только ему.

– Ты слышала меня, маленькая Лизи? – спросила Аманда, и только тут до Лизи дошло, что её сестра говорила и говорила. Что-то о чём-то. Двадцать четыре часа назад она боялась, что Анда никогда больше не заговорит, а теперь вот сидит рядом и полностью игнорирует её слова. Но разве не так устроен этот мир?

– Нет, – ответила Лизи. – Не слышала. Извини.

– В этом ты вся, всегда такой была. Уходишь в себя… – Голос Аманды смолк, сама она отвернулась к окну.

– Всегда ухожу в свой маленький мир? – с улыбкой спросила Лизи.

– Извини.

– Извиняться тебе не за что. – Они вошли в поворот, и Лизи вывернула руль, чтобы объехать большую еловую ветвь, лежащую на проезжей части. Подумала о том, чтобы остановиться и оттащить ветвь на обочину, но решила переложить сей труд на водителя, который проедет следом. Потому что тому водителю скорее всего не предстояла встреча с психопатом. – Если ты думаешь о Мальчишечьей луне, то это не мой мир. Мне представляется, что каждый, кто попадает туда, видит собственную версию этого мира. Так о чём ты говорила?

– О том, что у меня есть одна штуковина, которая может тебе понадобиться. Чтоб было чем энергично поработать.

Лизи какое-то время смотрела на дорогу, потом бросила короткий взгляд на сестру.

– Что? Что ты сказала?

– Да так, к слову пришлось, – ответила Аманда. – Я хотела сказать, что у меня есть револьвер.

В щель между дверным косяком и сетчатой дверью дома Аманды всунули длинный белый конверт. Крыша над крыльцом надёжно уберегала его от дождя. Лизи встревожилась, увидев конверт, подумала: «Дули успел здесь побывать». Но на конверте, который нашла Лизи после того, как обнаружила в почтовом ящике дохлую кошку, никаких надписей не было, тогда как на этом на лицевой стороне большими буквами напечатали: «АМАНДЕ». Лизи протянула конверт сестре. Аманда посмотрела на имя, перевернула конверт, посмотрела на название фирмы-изготовителя на обратной стороне: «ХОЛЛМАРК» – и не без отвращения вымолвила:

– Чарльз.

Поначалу имя это ничего не сказало Лизи. Потом она вспомнила, что когда-то, до того, как началось всё это безумие, у Аманды был бойфренд.

Балабол, подумала она и хрюкнула, давясь смехом.

– Лизи? – Брови Аманды взлетели вверх.

– Подумала о Канти и мисс Буфера, мчащихся в Дерри – ответила Лизи. – Я знаю, им будет не до смеха, но…

– Да, элемент юмора имеет место быть, – согласилась Аманда. – Возможно, то же самое можно сказать и об этом письме. – Она вскрыла конверт, достала открытку. Прочитала текст. – Ох. Господи. Посмотри. Что он мне прислал. Собачью жопу.

– Покажешь?

Аманда передала открытку. На лицевой стороне во весь рот улыбался паренёк, у которого начали меняться зубы. Грубоватый, но милый (по замыслу дизайнеров «Холлмарка») мальчишка – свитер на два размера больше, джинсы с заплатками – протягивал получателю открытки один-единственный цветок. «Видишь, я извиняюсь». Надпись растянулась под стоптанными кроссовками. Лизи раскрыла открытку и прочитала:

Я знаю, что оскорбил твои чувства, и, полагаю, настроение у тебя сейчас скверное. Посылаю тебе эту открытку, чтобы сказать, что не только тебе грустно!

Я подумал, что должен послать тебе открытку и извиниться, потому что стоит мне подумать о тебе, как на меня наваливается тоска!

Так что выйди в сад и насладись ароматом роз! Будь счастлива! Пусть весна вернётся на твой порог! Улыбайся шире!

Сегодня, думаю, я заставил тебя опечалиться, но, надеюсь, мы вновь станем друзьями, когда завтра взойдёт солнце!

За текстом следовало: «Твой в дружбе (Навсегда! Помни наши весёлые денёчки!) Чарльз «Чарли» Корриво».

Лизи попыталась удержать на лице серьёзность, но не вышло. Она расхохоталась. И Аманда присоединилась к ней. Они стояли на крыльце и смеялись. Когда же смех утих, Аманда развернула плечи и произнесла с пафосом, глядя на вымоченный дождём двор, держа открытку перед собой, как псалтырь:

– Мой дорогой Чарльз! Не могу более прожить ни минуты, не попросив тебя приехать сюда, чтобы поцеловать мою грёбаную жопу!

Лизи, визжа от смеха, с такой силой приложилась к стене дома, что задребезжало ближайшее окно. Аманда озорно ей улыбнулась и спустилась по ступенькам. Отошла на два-три шага, наклонила фигурку садового эльфа, стоявшую на траве, достала из-под неё запасной ключ, который хранила там. А наклонившись, не упустила возможности подтереть открыткой Чарльза Корриво обтянутый зелёной материей зад.

Больше не думая о том, что Джим Дули мог наблюдать за ними из леса, вообще больше не думая о Джиме Дули, Лизи сползла по стене на пол, уже не смеясь, а только хрипя, потому что воздуха в лёгких не осталось. Возможно, раз или два она так же сильно смеялась и со Скоттом. А может, такой смех напал на неё впервые в жизни.

На автоответчике Аманды они нашли только одно сообщение, от Дарлы – не от Дули. «Лизи! – Голос Дарлы восторженно звенел. – Я не знаю, как ты это сделала, но что здорово, то здорово! Мы уже едем в Дерри. Лизи, я тебя люблю. Ты – чемпионка!»

Она услышала слова Скотта: «Лизи, ты чемпионка в этом», – и её смех начал затихать.

Револьвер «Следопыт» калибра 0,22 дюйма Аманда держала в коробке из-под обуви на верхней полке стенного шкафа в спальне. Когда передала его Лизи, он лёг в руку так, словно конструкторы разрабатывали эту модель именно для неё. Лизи очень быстро сообразила, как откинуть барабан.

– Святой Иисус, Анда, он же заряжен!

И в этот самый момент, будто Кто-То Там Наверху остался недоволен упоминанием Лизи имени Божьего всуе, небеса вновь разверзлись, и полил дождь. А ещё через несколько мгновений по стёклам застучал град.

– А что, по-твоему, делать одинокой женщине, если в дом проникнет насильник? – спросила Аманда. – Наставить на него незаряженный револьвер и крикнуть «Бах!»? – Аманда уже надела джинсы. Теперь повернулась к сестре костлявой спиной и застёжками бюстгальтера. – Всякий раз, когда пытаюсь застегнуть их, боль в руках чуть не сводит меня с ума. Тебе следовало отвести меня к тому пруду.

– Мне и без твоего крещения в пруду пришлось попотеть, чтобы вытащить тебя оттуда, – ответила Лизи, застёгивая бюстгальтер. – Надень красную блузку с жёлтыми цветами, хорошо? Мне нравится, как она на тебе сидит.

– В ней виден живот.

– Аманда, нет у тебя никакого живота.

– Есть, и… Зачем, во имя Иисуса, Марии и Иосифа-Плотника, ты вынимаешь патроны?

– Чтобы не прострелить себе коленную чашечку. – Лизи сунула патроны в карман джинсов. – Перезаряжу его позже. – Хотя могла ли она направить револьвер на Джима Дули, а потом нажать на спусковой крючок… Лизи не знала. Может, и могла. Если б вспомнила в этот момент консервный нож на своей груди.

Но ты же собираешься от него избавиться. Или нет?

Она определённо собиралась. Он причинил ей боль. Это первый страйк. Он представлял собой опасность. Это второй страйк. Она не могла переложить это дело на кого-то ещё, это третий страйк, и ты вне игры.[112] Однако она продолжала смотреть на «Следопыта» как зачарованная. Скотт уделил много внимания огнестрельным ранам, когда писал один из своих романов («Реликвии», она в этом почти не сомневалась), и однажды она допустила ошибку, заглянув в папку, набитую жуткими фотографиями. До этого момента она не понимала, как же Скотту повезло в тот день в Нашвилле. Если бы пуля Коула раздробила ребро…

– Почему бы не везти его в коробке из-под обуви? – спросила Аманда, надевая футболку с грубой надписью («ПОЦЕЛУЙ МЕНЯ ТУДА, ОТКУДА ВОНЯЕТ, – ВСТРЕТИМСЯ В МОТТОНЕ») вместо упомянутой Лизи блузки. – Там лежат и запасные патроны. Ты можешь заклеить крышку липкой лентой, пока я буду доставать мясо из морозильника.

– Где ты его взяла, Анда?

– Мне его дал Чарльз. – Аманда отвернулась, схватила с туалетного столика расчёску, уставилась в зеркало, начала яростно драть волосы. – В прошлом году.

Лизи положила револьвер, очень похожий на тот, из которого Герд Аллен Коул стрелял в её мужа, в коробку из-под обуви, посмотрела на отражение Аманды в зеркале.

– Я спала с ним два, иногда три раза в неделю в течение четырёх лет, – сказала Аманда. – То есть мы были близки. Ты согласна с этим?

– Да.

– Я также четыре года стирала его трусы и раз в неделю соскребала корки с его скальпа, чтобы перхоть не падала на плечи его тёмных костюмов, а это ещё ближе, чем траханье. Что ты на это скажешь?

– Думаю, правота на твоей стороне.

– Да, – вздохнула Аманда. – Четыре года всего этого, и я получаю открытку от «Холлмарка» в качестве отступных. Нет, не думаю, что женщине, которую он привёз с собой, сильно повезло.

Лизи приободрилась. Да, Аманде определённо не требовалось глотнуть воды из пруда.

– Давай возьмём мясо из холодильника и поедем к тебе, – добавила Аманда. – Я умираю от голода.

Солнце уже заходило, когда они подъехали к «Пательс маркет». Над дорогой высокой аркой стояла радуга.

– Знаешь, что бы я хотела съесть на ужин? – спросила Аманда.

– Нет, что?

– Большущий, во всю сковороду, гамбургер из полуфабриката. Но у тебя дома наверняка ничего такого нет, не так ли?

– Было, – Лизи виновато улыбнулась, – но я всё съела.

– Остановись у «Пательса», – распорядилась Аманда. – Я возьму коробку.

Лизи остановила автомобиль. Аманда настояла на том, что возьмёт с собой деньги, она держала их в синем кувшине на кухне, и вытащила из кармана мятую пятёрку.

– Что мне купить, Маленькая? – спросила она.

– Что угодно, только не чизбургерный пирог, – ответила Лизи.

Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 129; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 9 10 111213 14 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!