Состояние действующего законодательства. 26 страница
Этот подход сначала предлагалось воплотить в специально создаваемой для этого новой организационно-правовой форме юридического лица (корпорации) - хозяйственном партнерстве, статус которого (как и его участников) должен определяться в первую очередь соглашением об управлении партнерством, сторонами которого могли стать как партнеры, так и любые третьи лица. В действующую конструкцию акционерного общества эти новеллы подлежали лишь частичному включению: в виде разрешения видоизменять акционерным соглашением его статус, компетенцию органов и содержание прав акционеров, а также в виде отказа от традиционного принципа пропорциональности (соответствия прав акционеров их вкладам и акциям), который первоначально предполагалось прямо закрепить в новой редакции ГК РФ. При их оценке следует иметь в виду, что речь по существу идет о законодательном закреплении возможности вывода корпоративного управления за пределы корпораций. При этом даже защита интересов сторонних инвесторов, в которых столь остро заинтересованы корпорации (не говоря уже о защите интересов корпоративных кредиторов и миноритариев), становится целиком зависимой от усмотрения не только учредителей (участников) корпорации, но и различных третьих лиц, принимающих участие в формировании условий конкретного корпоративного соглашения. Очевидно, что в таких корпорациях господствующие позиции займут экономически наиболее сильные участники имущественного оборота, получающие к тому же различные экономические и юридические привилегии (прежде всего в виде освобождения от ответственности) с помощью договорных и иных правовых способов принуждения своих партнеров и контрагентов. При этом произойдет существенное ослабление ответственности во всех звеньях корпоративных отношений, включая ответственность самих корпораций и определяющих их деятельность лиц перед кредиторами - другими участниками гражданского оборота <1>. -------------------------------- <1> Указанные коренные пороки предлагаемого подхода были прямо перечислены в решении Совета при Президенте РФ по кодификации и совершенствованию гражданского законодательства от 1 августа 2011 г. (протокол N 98), посвященном оценке законопроекта Минэкономразвития (см.: Вестник гражданского права. 2011. N 5). Все это напоминает один из периодов корпоративных афер, использовавших недостатки и пробелы акционерного законодательства. После Первой мировой войны в германских акционерных обществах появились многоголосые акции (Mehrstimmrechtsaktien) (которые первоначально допускались только для случаев санации и не имели значительного практического значения). С их помощью прежние акционеры стали препятствовать переходу господства в германских акционерных обществах в руки зарубежного капитала. Речь шла об эмиссии именных акций, отчуждение которых допускалось только с согласия общества и которые фактически всегда оставались в руках прежних крупных акционеров. Такие акции, продававшиеся по незначительному номиналу только первоначальным участникам общества, сначала были двух- или трехголосыми, а затем стали предоставлять 100 и даже 1000 голосов. Таким образом, их приобретение за символические суммы позволяло сохранить полный контроль над обществом, практически не вкладывая в его имущество никаких дополнительных капиталов (в условиях, когда основная или часть капитала общества была сформирована за счет других, новых его участников, приобретших его обычные акции). Наряду с ними появились также банковские голосующие акции (Bankenstimmrechtsaktien), которые выдавались банкам, хранящим акции своих клиентов, для голосования и участия в управлении акционерными обществам от собственного имени, а не от имени клиентов-акционеров. Обычно речь шла о банках, связанных с соответствующими акционерными обществами (помогавшими в осуществлении первоначальной эмиссии их акций, владевшими определенными пакетами таких акций и представленными в наблюдательных советах и т.п.). В результате всего этого фактический контроль над акционерными обществами осуществляли вовсе не те лица, которые сделали основные вклады в их имущество. Иначе говоря, произошел отрыв участия в акционерном капитале от управления им, т.е. грубое нарушение основного принципа акционерного права - соответствия или прямой зависимости влияния на управление акционерным обществом от объема участия в его капитале. Многоголосые и банковские акции были запрещены в начале 30-х годов прошлого века, после окончания "великой депрессии". Теперь аналогичный по сути подход предлагается введением акционерных соглашений, также основанных на исключении принципа пропорциональности, т.е. прямой зависимости между вкладами в капитал корпорации и возможностью участвовать в управлении ею. Речь, следовательно, вновь идет об отходе от основных постулатов акционерного права, открывающем дорогу различным злоупотреблениям и аферам. 2. Корпоративные соглашения в зарубежном праве Корпоративные соглашения играют разную роль и имеют разное содержание в европейском континентальном и в англо-американском корпоративном праве. В западноевропейских правопорядках соглашения участников торговых и других товариществ традиционно определяли как статус их участников, так и статус таких корпораций (неправосубъектных в гражданско-правовом смысле). В последние годы возможность определенным образом варьировать статус участников корпораций, хотя и в весьма ограниченном объеме и не без колебаний, стала признаваться судебной практикой и за участниками объединений капиталов (прежде всего в их классической форме акционерных обществ), обычно в виде права на заключение договоров, определяющих совместное голосование. Иногда эти договоры как направленные на достижение совместной цели признаются разновидностями простого товарищества (товарищества гражданского права) и даже прямо именуются договорами о синдикате (что особенно характерно для австрийского корпоративного права). Этот взгляд долгое время господствовал в западноевропейской доктрине и лишь в последнее двадцатилетие стал подвергаться сомнению, поскольку соглашения об обязанности голосования заключаются не для достижения совместной хозяйственной цели, а для обеспечения взаимного влияния на деятельность корпорации <1>. Поэтому теперь они чаще рассматриваются как "договоры, связывающие право голоса" или "договоры, связывающие акционеров" ( ), т.е. договоры об осуществлении прав акционеров, причем касающиеся главным образом или даже исключительно права на голосование. Во французском корпоративном праве такие соглашения (conventions de vote) в принципе могут касаться только голосования акционеров и только на конкретном собрании (а не в течение какого-либо срока), а также подвергнуты другим серьезным ограничениям. -------------------------------- <1> Vavrovsky N. im Gesellschaftsrecht. Wien, 2000. S. 10 - 13. В европейском континентальном праве общепризнана обязательственно-правовая, а не корпоративная природа таких соглашений. Из этого вытекает их обязательность только для их сторон, но не для корпорации в целом. Иначе говоря, в случае нарушения такого договора одним из участников на него может быть возложена договорная ответственность в виде обязанности компенсировать другим участникам убытки или уплатить заранее согласованную неустойку, но результаты его голосования и принятые корпорацией решения остаются юридически действительными и не могут быть оспорены по этому основанию. Здесь обычно не признается и возможность участия в таких соглашениях третьих лиц, не являющихся членами корпорации, ибо только эти последние определяют цели ее деятельности, закрепляют их в уставе и определяют ее судьбу, а потому только они вправе участвовать в формировании воли корпорации (тем более, что третьи лица путем получения господства над голосами участников могут получить возможность влиять на решения корпорации, риск и последствия которых будут нести не они, а участники корпорации) <1>. Отрицательное отношение к участию третьих лиц в корпоративных соглашениях объясняется также и тем, что на них не распространяются традиционные корпоративные обязанности действовать добросовестно и в интересах корпорации в целом (которые не без влияния американского права иногда именуются фидуциарными обязанностями участника корпорации). -------------------------------- <1> См. об этом: Priester H.-J. Drittbindung des Stimmrechts und Satzungsautonomie // Festschrift Winfried Werner. Berlin; New York, 1984. S. 663 ff.; Schmidt K. Kommentar zum GmbH-Gesetz. , 1988. § 47, Rz. 34. Такими договорами во всяком случае нельзя менять императивно закрепленную законом структуру корпорации, лишать других лиц права голоса, покупать чужие голоса либо иным образом злоупотреблять предоставленным правом или действовать в противоречии с "добрыми нравами" (gegen die guten Sitten). Еще в решении от 16 марта 1904 г. Верховный суд Германской империи (Deutsche Reichsgericht) указал, что установленная соглашением двух участников общества с ограниченной ответственностью обязанность взаимно поддерживать друг друга на выборах членов наблюдательного совета противоречит "добрым нравам". Аналогичная позиция была занята этим судом в решениях от 7 июня 1908 г. (относительно признания договорной обязанности участника общества с ограниченной ответственностью голосовать по воле и указаниям третьего лица - потенциального приобретателя его доли в обществе), а также в решениях от 7 апреля 1906 г. и 20 июня 1916 г. (относительно признания обязанности покупателя доли в обществе с ограниченной ответственностью согласовывать свое голосование с ее продавцом) <1>. -------------------------------- <1> Vavrovsky N. im Gesellschaftsrecht. S. 23 - 24. Принципиальная допустимость соглашений об обязательном голосовании была признана германской судебной практикой лишь в 30-е годы прошлого века и подтверждена в 60-е годы уже применительно к акционерным обществам. При этом "договоры о связанном голосовании" допускаются здесь лишь в отношении согласованного по конкретным вопросам голосования на конкретных собраниях акционеров или на определенный период на всех собраниях, если при этом не происходит скупки голосов, не нарушаются императивные принципы акционерного права и "добрые нравы" (например, запрещено голосование по указанию акционера, не участвующего в голосовании). Французская судебная практика признала такие соглашения только в середине 60-х годов прошлого века, при этом доктрина по-прежнему исходит из возможности их заключения только в исключительных случаях и в интересах самой корпорации. Соглашения о голосовании возможны здесь лишь в отношении голосования акционеров на конкретном собрании (а не в течение какого-либо срока), если при этом они не лишаются права на участие в управлении делами общества и не нарушаются интересы общества в целом (срочные или бессрочные акционерные соглашения о голосовании допускаются только в упрощенных акционерных обществах - SAS). В последние годы допускаются также преференциальные соглашения, ограничивающие передачу (отчуждение) акций. Содержание акционерного соглашения должно быть известно как обществу в целом, так и органу по контролю за финансовыми рынками <1>. -------------------------------- <1> Arlt M.-A. Aktiengesellschaft. Monistisches und dualistisches System im Spannungsfeld der Corporate Governance. Wien, 2006. S. 161. Как уже отмечалось, в итальянском ГК общие нормы о корпоративных соглашениях появились в 2003 г., причем в значительной мере в силу национальных особенностей развития корпоративного права (последовавшего в это время формального признания обществ с ограниченной ответственностью самостоятельным видом юридических лиц). Согласно этим императивным правилам содержание последних не может противоречить императивным нормам закона, а их предмет и срок действия весьма ограничены; в публичных компаниях такие соглашения также имеют публичный характер. Наиболее широко такие договоры признаются швейцарской судебной практикой, которая после ряда сомнений все же допустила возможность заключения исключительно между участниками малых (частных, а не публичных) акционерных обществ взаимных договоров не только о согласованном голосовании, но и о предварительной или преимущественной покупке акций, о возложении на акционеров некоторых дополнительных обязанностей (воздержание от взаимной конкуренции, неразглашение определенной информации) или о предоставлении им дополнительных прав (на получение информации и даже на участие в принятии некоторых решений), рассматривая их как договоры об осуществлении прав акционера, но твердо основываясь при этом на их обязательственно-правовой природе, не влияющей, следовательно, на взаимоотношения участника такого договора и акционерного общества в целом <1>. -------------------------------- <1> Meier-Hayoz A., Forstmoser P. Schweizerisches Gesellschaftsrecht. S. 260, 280, 550. Современная судебная практика Германии и Австрии в ряде своих решений рассматривает условия акционерного соглашения в качестве обязательных для общества в целом, если его участниками являются все без исключения участники общества. Однако эта позиция подверглась единодушной резкой критике в литературе, где отмечалось, что такой подход в конечном счете может привести к возникновению параллельного регулирования статуса корпораций их уставами и корпоративными соглашениями без соблюдения необходимых предписаний о публичности (поскольку содержание последних останется неизвестным для третьих лиц, прежде всего для кредиторов корпорации), а также нарушит традиционный основополагающий принцип "разрыва" личности и имущества юридического лица (корпорации) и ее участников (членов) <1>. -------------------------------- <1> См.: Vavrovsky N. in Gesellschaftsrecht. S. 121 - 123. В англо-американском корпоративном праве корпоративные соглашения (shareholders agreements) имеют гораздо большее значение, нежели в западноевропейском праве, поскольку в настоящее время они во многих случаях выполняют функции внутренних документов (bylaws) закрытых компаний, которыми можно даже отменять или изменять нормы их уставов ("статей объединения" - articles of incorporation). Дело в том, что американское корпоративное законодательство традиционно было ориентировано на регламентацию статуса публичных корпораций и до 60-х годов прошлого века практически не содержало специальных норм, посвященных закрытым корпорациям. Теперь в корпоративном праве примерно половины штатов появилась развернутая регламентация статуса закрытых корпораций, значительно смягчающая его в сравнении со статусом публичных корпораций и в некоторых отношениях даже приближающая его к статусу партнерств, а Модернизированный модельный закон о корпорациях (RMBCA) получил посвященное им специальное приложение (Model Statutory Close Corporation Supplement, MSCCS). Параграфом 22 MSCCS закреплена возможность полной замены внутренних правил (bylaws) закрытой корпорации заключенным ее участниками корпоративным соглашением (shareholders' agreement). Возможность менять акционерным соглашением нормы устава компании, в том числе ограничивать полномочия совета директоров, предоставлять отдельным участникам "усиленное право голоса", устанавливать структуру управления (отличную от предусмотренной уставом) и типы акций (долей) и т.д., предусмотрена также ст. 17 английского Закона о компаниях 2006 г.; ограничителем здесь являются достаточно абстрактные требования соответствия такого соглашения "публичному порядку" и интересам третьих лиц (не только управляющих, наемных работников, но также и кредиторов компании). В случае участия в таком соглашении корпорации в целом оно становится обязательным не только для нее, но в определенной мере и для ее контрагентов; допустимо также участие в нем и различных третьих лиц, не являющихся участниками корпорации. При этом англо-американское законодательство о корпорациях не устанавливает безусловной конфиденциальности содержания корпоративных соглашений. Напротив, условия таких соглашений, заключенных участниками публичных компаний, в основном являются доступными для любых третьих лиц, поскольку подлежат регистрации в реестре компаний (в английском праве это требование относится практически ко всем компаниям). В отечественной литературе при анализе корпоративных соглашений в зарубежных правопорядках отмечается даже "тенденция к расширению публичности" таких соглашений <1>. -------------------------------- <1> Федоров С.И. Правовое регулирование корпоративных договоров и модернизация гражданского права России // Вестник гражданского права. 2013. N 1. С. 64. В американском корпоративном праве наиболее развита практика корпоративных соглашений, заключаемых участниками закрытых корпораций. Поскольку последние нередко одновременно являются и членами советов директоров, принято различать соглашения, заключенные собственно участниками корпораций, и соглашения с участием членов советов директоров (секретные корпоративные соглашения с участием третьих лиц здесь вовсе не имеют такого распространения, о котором постоянно говорят их отечественные сторонники). Вторая группа соглашений, обычно направленная на определенное ограничение свободы принятия решений членами советов директоров, вступает в противоречие с одним из принципов американского корпоративного права, согласно которому именно совет директоров (а не участники корпорации) ведет все ее дела. К тому же такие соглашения, ведущие к "стерилизации" советов директоров корпораций, чаще всего заключаются их мажоритарными участниками в ущерб миноритариям. Поэтому в американской судебной практике такие корпоративные соглашения традиционно считались неисполнимыми или даже недействительными. Например, по одному из дел, рассмотренных судами штата Нью-Йорк, было установлено, что все три участника закрытой корпорации заключили между собой соглашение, по которому один из них был вправе и обязан осуществлять управление всеми делами корпорации в течение ближайших 19 лет. Суды посчитали это грубым нарушением принципа осуществления менеджмента исключительно советом директоров корпорации; более того, они особо подчеркнули серьезное отступление содержания такого соглашения от соответствующих законодательных норм, при котором даже не имеет значения, что данным соглашением никому не причинено никакого вреда. Правда, по другому делу, в котором два участника закрытой корпорации договорились о том, что один из них будет ее директором и генеральным менеджером "до тех пор, пока он надлежащим образом выполняет эти свои обязанности", суд штата Нью-Йорк посчитал такие ограничения свободы действий совета директоров корпорации несущественными, поскольку указанный руководитель в соответствии с условиями соглашения может быть во всякое время отозван советом директором при ненадлежащем исполнении своих обязанностей, например, вследствие обнаружившихся недостатков квалификации. Впоследствии эта практика несколько смягчилась. Так, закрытая корпорация в обеспечение полученного ею кредита передала своему кредитору миноритарную долю участия; более того, ее мажоритарный участник от имени корпорации в целом обязался перед кредитором до полного погашения кредита не заключать никаких новых сделок без его согласия как миноритарного участника. Корпорация была учреждена по праву штата Делавэр, законодательство которого допускает такие ограничения свободы действий совета директоров корпорации только в случае, когда они прямо указаны в ее учредительных документах (articles of incorporation), чего в данном случае не было сделано. Тем не менее апелляционный суд штата Нью-Йорк четырьмя голосами против трех посчитал отсутствие такой записи техническим дефектом, который может быть устранен путем соответствующего дополнения учредительных документов корпорации (order of reformation), и признал рассматриваемое соглашение действительным.
Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 162; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!