Западные пределы Московского княжества

 

Москва, приобретающая большое значение благодаря экономическому росту и выгодному географическому положению, уже с начала XIII в. стала выступать в качестве возможного центра нового самостоятельного княжества [212, c. 83-84; 233, с. 16-17; 156, с. 54]. Так, в 1213 г. в Москве попытался закрепиться четвертый сын Всеволода Большое Гнездо Владимир, недовольный, очевидно, своим уделом Юрьевом Польским [21, c. 110; 31, стб. 434]. Князь Владимир продержался в Москве, по подсчетам В. А. Кучкина, всего несколько месяцев [161, c. 117; 156, с. 57], и Москва так и осталась “своим городом” князю Юрию Долгорукому [21, c. 111].

В конце 40-х гг. XIII в. Москва чуть было не обрела самостоятельность, отделившись от Владимира. Московским князем, видимо, вполне официально, по разделу 1247 г., стал князь Михаил Ярославич Хоробрит – сын Ярослава Всеволодовича [138, c. 41; 261, с. 273; 122, с. 69; 233, с. 20; 161, с. 117]. Впрочем, Михаил Хоробрит не стал задерживаться в своем удельном центре и, не более года прокняжив в Москве [161, c. 118; 156, с. 58], согнал с великокняжеского владимирского престола своего дядю Святослава Всеволодовича [33, c. 229]. Уже зимой 1248-1249 г. “Михаил Ярославичь Московьскии убиенъ бысть отъ Литвы на Поротве” [33, c. 230]. Москва вновь не стала столицей княжества, оставаясь в составе Великого Владимирского княжества.

В 1263 г., возвращаясь из Орды, умер великий князь владимирский Александр Ярославич Невский [48, c. 328; 24, с. 312; 51, с. 83, 312; 31, стб. 524]. Великое княжество было разделено между сыновьями умершего князя, причем младшему сыну – Даниилу – досталась Москва. Такой вывод делается на основе факта принадлежности Москвы в последующее время именно Даниилу. Кроме того, Степенная книга, составленная при Иване Грозном, прямо называет Даниила наследником Александра Невского [43, c. 296]. Впервые в качестве московского князя Даниил упоминается только в 1282 г., то есть почти через 20 лет после возможного получения Москвы [44, c. 92; 38, с. 160]. (См. табл. П.2.1)

1263 год мог бы считаться датой образования Московского княжества, если бы не сообщение Тверской летописи под 1408 г. Летописец упоминает грамоту тверского князя Ивана Михайловича, адресованную московскому князю Василию Дмитриевичу, в которой провозглашается старшинство рода тверских князей над московским (“по роду есмы тебе дядя мой пращуръ, великiй князь Ярославъ Ярославичь…”), и утверждается, что первого московского князя Даниила Александровича воспитал тверской князь Ярослав Ярославич, тиуны которого семь лет управляли Москвой (“а князя Данила воскормилъ мой пращуръ Александровича, се(де)ли на Москве 7 летъ тивона моего пращура Ярослава”) [40, стб. 474; 49, с. 456]. Как раз семь лет, до своей смерти, сидел на великокняжеском престоле князь Ярослав Ярославич [42, c. 72, 74], и все это время Москва, судя по несомненно достоверному сообщению летописи [161, c. 118], находилась под великокняжеской властью. Таким образом, только с начала 70-х гг. XIII в. Москва, наконец, становится столицей нового княжества.

Образование нового княжества на периферии Владимиро-Суздальской Руси было следствием политической и экономической ситуации, складывавшейся в Восточной Европе с середины XIII в. Батыево нашествие и последовавшие за ним татарские набеги, направленные на поддержание зависимости Руси от Орды, привели к тому, что могущество Владимиро-Суздальского княжества и его правителей было подорвано. Центральные районы Владимирской земли были опустошены и экономически обескровлены [161, c. 109]. Терялось политическое значение Владимира как средоточия власти над значительной территорией русских земель. В то же время окраины Владимиро-Суздальской Руси получали импульс для своего развития, как экономического, так и политического. Прежде малозаселенные и неосвоенные территории получали приток многочисленных беженцев. Окраинные регионы еще были лишены развитого боярского землевладения, и местные князья приобрели большую материальную выгоду от общинных земель, подчиненных непосредственно им. Так, вокруг Москвы, на неосвоенных прежде землях, появляются целые волости, становившиеся доменными княжескими землями. Первое время немногочисленное московское боярство обладало лишь владениями в непосредственной близости от Москвы. Экономическое благополучие делало сильными московских князей и политически. В итоге политическое обособление Москвы стало следствием реальных социально-экономических и политических процессов, проходивших в Восточной Европе во второй половине XIII в. Подобная же ситуация стали причиной появления и других княжеств на окраинах Владимиро-Суздальского княжества – Тверского, Белозерского, Галицкого, Костромского и Городецкого [156, c. 64].

Письменные источники фактически не дают никаких сведений о первоначальной территории Московского княжества. Лишь Симеоновская летопись под 1293 г. неопределенно высказывается о том, что татары “…взяша Москву всю, и волости и села” [42, c. 82]. На основании этого сообщения можно сделать лишь вывод о том, что Москва уже в конце XIII в. обладала развитой структурой находящихся в ее подчинении территориальных образований.

Судить о количественном и именном составе московских волостей и сел можно на основании дошедших до нас духовных грамот Ивана Калиты (1336, 1339 гг.) [18, № 1, с. 7-10]. Грамоты Ивана Калиты подробно и обстоятельно описывают принадлежащие московскому князю владения, позволяя составить весьма точное представление о территории Московского княжества 30-х гг. XIV в. Отнимая от Московского княжества этого времени те территории, которые оно приобрело за время своего развития, мы получим картину, отображающую, за некоторыми исключениями, первоначальные московские пределы.

Следуя логике духовных завещаний Ивана Калиты, всю территорию Московского княжества времени этого князя можно разделить на 6 частей – территориальных комплексов [154, c. 12]. 1-я часть – это Можайск с волостями, не указанными в завещании, но определяемыми по духовной грамоте Дмитрия Донского. 2-я часть – Коломна с волостями – земля, оторванная от Рязани после 1300 г. 1-я и 2-я части составили удел старшего сына Ивана Калиты Симеона Гордого (правда, само слово “удел” в грамоте не употреблялось). Ко 2-й части близка 4-я – Лопастна и другие волости, также захваченные у Рязани [170, c. 34]. Эта часть земель завещалась третьему сыну Калиты – Ивану. 3-я часть – волости Звенигород, Руза (будущие города) и другие волости, отданные в удел второму сыну Ивана Калиты – Ивану Красному. 5-я часть представляла собой два несоединенные друг с другом массива земель, составившие удел княгини Ульяны [18, № 4, с. 15]. Один, меньший массив, состоял из двух волостей (Сурожик и Мушкова гора) и располагался по соседству с уделом князя Ивана (3-я часть) на севере Московского княжества. Второй, больший массив, растянулся с севера к югу вдоль восточной границы княжества. И, наконец, 6-я часть – это земли, названные уже в духовной грамоте великого князя Симеона Гордого “Городским уездом” [18, № 3, с. 13]. Этот “уезд” представлял собой территорию вокруг Москвы, никогда полностью не отдававшуюся в уделы и являвшуюся, во-первых, совместным владением князей московского дома (в нем размещались подмосковные села, завещавшиеся московским князьям и княгиням) и, во-вторых, - средоточием московского боярского землевладения. К числу первоначальной территории Московского княжества относятся 3, 5, 6 и, частично, 4 части, выделенные в духовных грамотах Ивана Калиты. Вместе эти части Московского княжества составляли компактный массив земель, вписывающийся, как будет показано ниже, в уже намеченные по данным XII – XIII вв. границы юго-западной окраины Владимирского великого княжества.

Необходимо подробно остановиться на описании земель, отнесенных к первоначальной территории Московского княжества.

Третью часть московских земель составлял удел князя Ивана Ивановича, состоящий из волостей и сел, расположенных к западу от Москвы. (Карта П.1.3) На территории, выделенной в удел князю Ивану, позже образовались два города, каждый со своими волостями. Так, уже в духовной грамоте князя Ивана Красного (около 1356 г.[129, c. 280-281, 322]) замечаем “Звенигород со всеми волостми, и с мытомъ, и съ селы, и з бортью, и с оброчники, и с пошлинами” [18, № 4, с. 15]. В состав звенигородских волостей, по этой грамоте, входила и Руза [18, № 4, с. 15]. В духовной грамоте князя Дмитрия Донского (1389 г.) фигурирует “Руза городокъ” (еще в качестве волости) [18, № 12, с. 33]. (Табл. П.2.2) Однако “Список русских городов дальних и ближних”, составленный в последней четверти XIV в. упоминает уже и Рузу [36, c. 241; 230, с. 225; 273, с. 125, 131]. О существовании города Рузы можно также судить по жалованной грамоте князя Юрия Дмитриевича Саввино-Сторожевскому монастырю, составленной около 1402–03 гг., где указан “Русский уезд” и его волость Замошье [6, № 53а, с. 80]. И вот, в 1433 г. князь звенигородский Юрий Дмитриевич своим завещанием передает сыну Дмитрию “город Рузу, и с волостми, и с тамгою, и с мыты, и з бортью, и с селы, и со всеми пошлинами” [18, № 23, с. 73]. В число рузских волостей перешли: Юрьева слобода, Замошье, Кремична, Скирманово с Белми, Ростовци, Фоминское [18, № 23, с. 73-74]. (См. табл. П.2.2)

В духовных грамотах Ивана Калиты отдельно названы волость Руза и “село Рузьское” [18, № 1, с. 7, 9]. Вероятно, не следует отождествлять Рузское село с центром Рузской волости. Археологические данные свидетельствуют о наличии двух Руз, одна из которых – Старая Руза, возникшая в XII в., - по мнению Л.,А.,Голубевой, была средоточием волости [96, c. 144; 182, с. 18]. Однако, исходя из анализа духовных грамот московских князей, можно сделать иной вывод. “Село Рузьское” названо Иваном Калитой отдельно от волости Рузы, последняя же, в завещании Дмитрия Донского превращается в “Рузу городок” (все еще волость), а затем эволюционирует в город Рузу [18, № 1, с. 7, 8, № 12, с. 33, № 29, с. 73]. (См. табл. П.2.2) Вполне естественно, что более молодая по археологическим данным Руза [96, c. 145] стала центром формирующейся волости - основы княжеского землевладения.

В духовных грамотах Ивана Калиты Звенигород еще не назван городом [18, № 1, с. 7, 9]. Он был центром волости, а территория, к нему относившаяся, позднее стала именоваться Городским станом [110, c. 562]. Исследователи, как правило, ограничивались указанием местоположения г. Звенигорода и не рассматривали прилегающую к нему территорию [114, c. 147; 170, с. 33]. Почти полностью пределы Городского стана Звенигорода фиксирует межевая грамота 1504 г. на города Дмитров, Рузу, Звенигород с Московскими станами и волостями [18, № 95, с. 379-386]. В грамоте нет названия Городской стан. Но присутствующие здесь Нахабинская волость, Дмитриевская слободка и просто “Звенигородское” являлись частями Городского стана, фиксируемого более поздними писцовыми книгами (1558-59, 1592-93 и 1593-94 гг.) [60, c. 10-20; 29, c. 660-695]. В грамоте 1504 г. под наименованием “Звенигородское” намечается и часть волости Тростны, отделить которую от территории Городского стана Звенигорода позволяют данные писцовых книг и другой актовый материал [61, № III, с. 124; 63, № 9, с. 23, № 10, с. 24, № 11, с. 24, № 12, с. 25, № 15, с. 27, № 16, с. 28, № 17, с. 29, № 18, с. 31, № 19, с. 32, № 20, с. 33, № 21, с. 34, № 22, с. 35, № 23, с. 36-37, № 25, с. 38-39, № 27, с. 40-42; 55, № 127, с. 200 и др.]. Локализация звенигородских волостей Тростны и Угожь окончательно определяют пределы Городского стана Звенигорода [29, c. 695-707; 7, № 16, с. 36-37, № 105, с. 100, № 106, с. 101; 29, с. 709-731; 63, № 14, с. 26].

Река Москва прорезала посередине территорию Городского стана Звенигородского уезда (для первой половины XIV в. – волость Звенигород). Его граница захватывала самое верховье р. Нары, шла от верховья притока последней Иневки на север, сворачивала на восток, подходила к р. Березовке, следуя которой спускалась к р. Похре (Пахорке) [18, № 95, с. 379; 6, № 53а, с. 80-81]. От р. Похры, двигаясь на север через р. Черную и Бутынку, граница достигала р. Нахабны. Пройдя немного по р. Нахабне, граница сворачивала на северо-восток, приближаясь к землям Воиславского села (современное Иславское) [182, c. 19]. Здесь граница приближалась к р. Москве и следовала по ней, минуя устье р. Вяземки и с. Вяземеск [18, № 95, с. 380-381]. Далее границей на большом расстоянии служил приток Москвы р. Истра. От р. Истры (после встречи с волостью Сурожик) граница шла на юго-запад, достигала р. Розвадни (Разварни), а от последней следовала на запад, к реке Истрице. Это уже была часть границы волости Тростны (топоним Меры в этом районе, по сведениям документов, принадлежал территории этой волости [29, 709; 7, № 16, с. 36-37, № 105, с. 100; 90, с. 358]; в то же время упоминаемое в устье р. Розвадни сельцо “тянуло” к звенигородским землям [6, № 53, с. 80]). Граница Городского стана Звенигородского уезда подходила к р. Истрице (Малой Истре), ближе к ее верховью, минуя Меры и принимая в состав стана с. Андреевское. От озера Глубокого, из которого вытекала р. Истрица, граница шла к юго-востоку, проходя между сельцом Локотней (Городской стан) и селом Колюбакиным (Тростна) [29, c. 675; 114, с. 150, 151]. Приблизившись к р. Москве, граница Городского стана Звенигорода встречалась с территорией волости Угожь. Пересекая р. Москву и захватывая оз. Полецкое, с. Софьино [29, c. 675 и др.], граница достигала верховьев р. Нары, от которой и начиналась.

Относительно волости Кремичны, несмотря на то, что она занимала второе место в числе волостей князя Ивана (после Звенигорода, но впереди Рузы), на удивление мало данных. Из наиболее близких к XIV в. о Кремичне существует лишь одно упоминание в жалованной грамоте 1505 г. дмитровского князя Юрия Ивановича о деревне Козлятино в Рузе, в Кремичне [6, № 66, с. 97]. Ю.,В.,Готье намечает территорию волости по данным XVII в. [110, c. 590-591] В.,Н. Дебольский указывает на центр волости погост Покровский-Кремична на р. Москве в 19 верстах от Рузы [114, с. 147]. Но, как доказали А. А. Юшко и С.,З.,Чернов, погост Кремична – “новообразование XVIII в.”[272, c. 116]. Таким образом, следует искать средоточие волости в другом месте. Восточнее устья р. Рузы в Москву впадает р. Кремична [125, c. 32; 222, с. 198], от которой, по мнению В. А. Кучкина, и получила название волость [149, c. 181]. Поддерживая мнение В. А. Кучкина, А. А. Юшко и С. З. Чернов пишут о высокой плотности археологических памятников в районе р. Кремичны [172, c. 117]. Привлекая данные Ю. В. Готье, можно сказать, что территория Кремичны обступала г. Рузу с севера и запада. На севере она достигала устья р. Озерны, а на западе соседствовала со звенигородскими землями и ограничивалась течением р. Москвы [110, c. 590-591]. Вероятно, в XIV в. территория волости была значительно меньше.

Волость Руза была, видимо, совсем небольшой. Ее территория располагалась вниз от г. Рузы по течению р. Рузы, до ее устья, по обе стороны от реки. Река Москва ограничивала волостные земли с юга [110, c. 590]. Трудно локализовать населенные пункты, которые источники указывают находящимися в Рузском (затем Городском) стане [8, № 112, с. 105, № 151-152, с. 146, № 302, с. 314, № 318, с. 336, № 323, с. 341, № 334, с. 352, № 363, с. 403].

Межевая грамота 1504 г. на города Рузу и Звенигород с можайскими и клинскими станами и волостями позволяет определить местонахождение волости Фоминское. Она располагалась длинной полосой, пересекая р. Москву, вдоль можайской границы. Начиналась можайско-рузская граница (граница Фоминской волости) от “деревни Брюхова Олексинского села” и с. Юрикова [18, № 96, с. 397]. Эти села существуют и поныне на правом берегу р. Москвы [269, c. 121]. Другой стороной территория волости касалась р. Рузы, затем земель волости Рузы, а пересекая р. Москву – волости Угожь [18, № 96, с. 398; 114, с. 147-148; 170, с. 34; 269, с. 121]. С севера волость ограничивалась территорией близкой к сохранившемуся до нашего времени с. Брынькова [18, № 96, с. 398; 182, с. 17].

Скупые данные актовых источников дают лишь смутное представление о местонахождении волости Суходол [18, № 96, с. 379; 6, № 51, с. 77, № 49, с. 74]. Эта волость, отнесенная в будущем к числу боровских, располагалась между реками Протвой и Нарой, захватывая приток последней Иневку и включая с. Каменское на р. Наре и с. Климятинское (Климетино, Климкино) возле Протвы [170, с. 34; 110, с. 550; 269, с. 120; 6, с. 487]. Суходол размещался в основном на правобережье р. Нары, лишь в районе р. Иневки переходя на левый берег Нары [269, c. 120]. Вероятно, села Климятинское и Каменское (и вместе с ним часть территории позднейшего Суходола) появились на территории, ранее принадлежавшей Рязани. К старинной московской волости были приписаны два массива земель, располагавшихся по рекам Истье и Истерьке (Истья и Истерва). Первоначальная территория волости Суходол, таким образом, была значительно скромнее.

Волость, названная в духовных грамотах Ивана Калиты Великой слободой [18, № 1, с. 7, 9], в духовной Ивана Красного фигурирует уже как “Великая слобода Юрьева” [18, № 4, с. 16]. В дальнейшем закрепилось название Юрьева слобода [18, № 12, с. 33, № 21, С. 58, № 22, с. 60, № 29, с. 73, № 71, с. 250]. (См. табл. П.2.2) Исследователи связывают образование слободы с именем князя Юрия Даниловича [170, c. 14; 149, с. 177-178]. В. А. Кучкин объясняет появление слободы необходимостью освоения новых территорий, присоединенных к Москве в 1303 г. вместе с Можайском [149, c. 178]. Великая слобода была несколько в стороне от массива можайских земель, однако ее основание, очевидно, действительно преследовало цель хозяйственного освоения края.

Попытка с наибольшей точностью определить местоположение волости Великая слобода принадлежит А. А. Юшко. Ею были использованы сведения актов Иосифо-Волоколамского монастыря, привязанные к данным о населенных пунктах середины XIX в. и современной топонимии [8, № 35, с. 37, № 64, с. 65, № 246, с. 248, № 255, с. 259, 260, № 377, с. 377, 378; 269, с. 121-122]. К этому необходимо добавить сведения, представленные В. Н. Дебольским, сотную грамоту, опубликованную С.А. Шумаковым, и некоторые очень важные документы Иосифо-Волоколамского монастыря, пропущенные А. А. Юшко [114, c. 148-149; 60, с. 26-28; 8, № 261, с. 265, № 302, с. 314, 317, № 347, с. 386]. До настоящего времени существуют поселения Шилово, Судниково, Потакино (Потапово?), Акулово, Карабузино, Куликово и Юрьева. Последняя считается центром волости [182, c. 17; 170, с. 34; 269, с. 122]. Территория волости располагалась к северу от устья р. Озерны, касаясь одной стороной р. Рузы [60, c. 28; 8, № 347, с. 386], другой – р. Озерны [8, № 347, с. 386]. Трудно сказать, доходила ли территория волости до р. Ламы, но очевидно, что на севере она граничила именно с волоколамскими землями.

Рядом с Великой находилась еще одна слобода – Замошьская. Это одна из немногих слобод, получивших свое название не от имени основателя [149, c. 178]. Немногочисленные данные позволяют определить местоположение Замошьской слободы к востоку от Великой слободы, в районе рек Озерны и Вейны [8, № 37, с. 39, № 347, с. 385-386; 170, с. 34; 110, с. 591]. Часть территории волости переходила и на левый берег р. Озерны, где на ее притоке Песочне локализуется селение Реткино (Редькино), а рядом – Орешки (Орешниково) [60, c. 25]. Вряд ли можно считать центром волости с. Замошье в юго-восточной части Волоколамского уезда [114, c. 149]. (В этом сомневался сам В.Н.Дебольский). То же можно сказать и о упоминаемом в источниках с. Замошье. Оно в ряду с селами Белгиным и Дубацынским принадлежало к звенигородским землям. Эти села отделяются от владений “в Русском уезде, в Замошьи” [6, № 53, с. 79-80, № 53а, с. 80-81].

Довольно точно выявляется территория звенигородской волости Угожь. Южные и западные границы волости (с можайскими и вышегородскими землями) определяют межевые грамоты 1504 г. [18, № 96, с. 396-397, № 97, с. 405-406] Остальная территория намечается посредством указанных в писцовой книге топонимов и гидронимов [29, c. 709-731; 63, № 14, с. 26]. Волостные земли достигали р. Плеснь (правый приток Нары) на юге и р. Москвы – на севере. Основная территория располагалась между средним и нижним течением р. Таруссы и верховьем р. Нары, лишь не намного переходя на левый берег последней [170, с. 34; 110, с. 562; 149, с. 181-182; 269, с. 120].

Ростовци – небольшая волость, совершенно точно локализуемая, благодаря межевой грамоте 1504 г. на города Рузу и Звенигород с можайскими и клинскими станами и волостями и несколькими монастырскими документами [18, № 96, с. 399-400; 6, № 57, с. 89; 8, № 27, с. 31, № 72, с. 69, № 247, с. 249]. Территория волости как бы врезалась в можайские земли. Ее восточными и северными границами служили реки Руза, Педня и Дубовец [6, № 57, с. 89; 8, № 247, с. 249; 182, с. 17]. На юге волость сталкивалась с участками рузской Сычевской волости и верховьем р. Пожни. На юго-востоке Ростовци соседствовали с Городским (Рузским) станом. В. А. Кучкин пытался привязать местонахождение волости к реке Растовке – левому притоку Нары [149, c. 182], что вызвало справедливый протест А.А. Юшко [269, c. 121].

Упоминаемая только в духовных грамотах Ивана Калиты Окатьева свободка [114, c. 150] связывается историками с именем Акатия – боярина Ивана Калиты, родоначальника фамилии Валуевых [89, c. 41-42; 90, с. 188; 86, с. 230-231; 149, с. 178]. Вблизи г. Рузы имеется два топонима, которые могут служить указанием на местонахождение Окатьевой слободки. Это Акатово – в 19 км выше от г. Рузы по течению р. Рузы и Акатьево на р. Рузе в 1 км от г. Рузы [114, с. 150; 90, с. 231; 269, с. 121]. А. А. Юшко считает, что Окатьеву слободку следует отождествлять с д. Акатовой, расположенной к северу от г. Рузы. Ее мнение подтверждают и археологические раскопки, выявившие в деревне поселение с материалом XIV в. [269, c. 121]

Волость Скирминовское (Скирменово [18, № 12, с. 33], Скирманово [18, № 29, с. 74]) с востока, где естественной границей служила р. Молодильня, соседствовала с московской волостью Сурожиком, а с севера – с рузскими землями Шепковской волости, известной с конца XIV в. [18, № 96, с. 385-386; 114, с. 170; 110, с. 591] Ее территория ограничивалась на западе р. Грядой (приток Озерны), на юге – верховьем р. Озерны [170, c. 34]. Притоки р. Озерны Разварня (Розвадня) и Рассоха (Росха, Розсоха), а также верхнее и среднее течение р. Тростенки, вытекающей из Тростенского озера, принадлежали территории этой волости. Упоминаемые источниками скирмановские села (Андреевское – на верховье р. Розсохи, Рождественское, Покровское (“Покровское село Тотарское”) – на р. Озерне, Никольское (Никольское-Шуйгино) и центр волости Скирманово (Пречистое-Скирманово) – на р. Розсохе)  [29, с. 658; 3, № 107, с. 108, № 272, с. 275; 61, № III, с. 125; 4, № 382, с. 278, 619, № 383, с. 279, № 384, с. 279; 6, № 63, с. 95, № 64, с. 96; 8, № 16, с. 20-21, № 31, с. 34, № 39, с. 40, № 41, с. 42, № 77, с. 74, № 78, с. 75 и др.] существуют и по сей день.

Территория волости Тростны распространялась вокруг Тростенского озера (Тростяное, Тростно) [18, № 95, с. 385], захватывая на востоке верховье р. Малой Истры, на западе доходя до р. Озерны и на юге спускаясь почти до р. Москвы [114, с. 150; 170, с. 34; 110, с. 562]. Селения Тростны – Будьково (Бутково), Шебаново на р. Истре, Михайловское на правом берегу р. Озерны, Меры (Мери), Шейно, Бочкино, Житянино, Колюбакино на притоке р. Москвы Поноше [29, с. 695-709; 18, № 95, с. 384; 7, № 16, с. 36-37, № 105, с. 100; 114, с. 150 и карта на с. 151; 90, с. 358] – сохранились до нашего времени [182, c. 18].

Где-то рядом с Тростной находилась волость Негуча [18, № 1, с. 7, 9, № 12, с. 33, № 58, с. 180; 170, с. 34]. Согласно сведениям писцовой книги в составе Тростенского стана встречается р. Негуча [29, с. 695-709; 114, с. 150], которая и могла быть средоточием волости, позже слившейся с Тростной. Река Негуча – приток р. Малой Истры – протекает возле оз. Тростенского. Здесь и нужно видеть территорию волости [149, c. 181]. На р. Негуче стояло и не сохранившееся до нашего времени село Максимовское, упоминаемое в духовных грамотах Ивана Калиты и других московских князей [18, № 1, с. 7, 9, № 4, с. 15].

Такова территория волостей, переданных в удел князю Ивану Красному, а позже составивших основу двух уездов – Звенигородского и Рузского. Постепенно число и размеры этих волостей стали изменяться, причем не только за счет перераспределения своей внутренней территории. В Рузском уезде появились станы, которые были отняты от Волоколамска или явились результатом колонизационного развития земель края. От Звенигородского уезда к Боровску отошла волость Суходол, но до этого к последней “приросли” территории Истервы и Истьи. Звенигороду одно время принадлежала также волость Плеснь. (См. карту П.1.3)

Намечая пределы Московского княжества, согласуясь с духовными грамотами Ивана Калиты, мы все же рискуем ошибиться. Некоторые московские территории оставались, видимо, за пределами кругозора московского великого князя. Они были еще не освоены, но находились в московском владельческом подчинении. Иначе бы их приобретение было каким-то образом оформлено. Так, мы знаем, что волость Лохно, отождествляемая с волостью Локнаш и Локношским станом Рузского езда, была куплена княгиней Евдокией Дмитриевной – женой Дмитрия Донского [18, № 12, с. 35]. Локношский стан, по сведениям XV–XVI вв. располагался вокруг р. Локнош – притока Большой Сестры, касаясь и р. Сестры. Центром стана было с. Локныш [8, № 9, с. 15, № 10, с. 15-16, № 11, с. 16, № 12, с. 16, № 18, с. 22, № 19, с. 23, № 83, с. 81, № 84, с. 82, № 133, с. 127, № 134, с. 129-130, № 167, с. 159, № 171, с. 162, № 195, с. 195-196, № 213, с. 217, № 218, с. 221, № 231, с. 233, № 245, с. 248 и др.].

С юга к Локношскому стану стану примыкала Шепковская волость Рузского уезда. В. Н.Дебольский затрудняется определить ее местоположение, указывая лишь на село Шепково в северо-восточной части Рузского уезда в 39 верстах от г. Рузы [114, c. 170]. Шепковская волость Рузского уезда, по немногочисленным данным, располагалась на север от Скирманова. В ее сотаве известно лишь одно село – Белково. К этому селу “тянула” деревня Шепково (современная Шапково) [8, № 37, с. 39, № 38, с. 40, № 46, с. 45, № 47, с. 46, № 95, с. 90; № 110, с. 103; № 302, с. 317; 110, с. 591].

Дмитрий Донской в своей духовной грамоте называет “Скирменовъскую слободку с Шепковым” как примысел княгини Евдокии [18, № 12, с. 35]. Очевидно, великая княгиня развила на северо-западе Московского княжества активную хозяйственную деятельность, организовав в Скирмановской волости слободку и рядом владение Шепково, превратившееся в волость.

Теперь, когда выявлены территориальные изменения в составе западной окраины Московского княжества и определено размещение географических пунктов, перечисленных в наиболее ранних московских грамотах, можно с большой точностью определить участок первоначальной московской границы. (См. карту П.1.4) Граница изученного региона Московского княжества начиналась у р. Нары, от окрестностей с. Каменского, принадлежавшего звенигородской волости Суходол. Граница отрывалась от р. Нары, огибала плавной дугой села Михайловское (современное Старомихайловское), Климятинское (современное Климкино) [6, c. 487], оставляя в стороне верховья р. Истерьмы. Течение р. Истерьмы и возникшее на ней владение Истерьва были, вероятно, присоединены к Москве в середине XIV в. в числе так называемых “отменьных мест Рязаньских”. От р. Истерьмы граница направлялась на север и подходила почти к устью р. Плесенки (Плесни) (приток Нары). По р. Плесенке позже сформировалась волость Плеснь, причисленная Дмитрием Донским к звенигородским волостям [18, № 12, с. 33]. Граница далее пересекала р. Нару. Здесь начиналась территория звенигородской волости Угожь. Соседями ее на некотором расстоянии были вышегородские земли. Последние, как и земли по р. Плесенке, отошли к Москве лишь в середине XIV в.

Участок московско-вышегородской границы фиксируется межевой грамотой 1504 г. на г. Звенигород от вышегородских станов и волостей [18, № 97, с. 405-406]. Граница вновь вступала в р. Плесенку, от нее переходила к Исаковскому истоку и вместе с ним впадала в реку Локонку (Локна, Лохня). От Локонки у устья Храпуновского истока граница шла влево (на запад). Звенигородское село Юматово, известное по грамоте и стоящее и теперь у р. Таруссы, и вышегородское село Слепушкинское (современное Слепушкино на р. Березовке, притоке Исьмы) исчерывали сведения грамоты о московской границе.

Другая межевая грамота 1504 г. (на города Рузу и Звенигород с можайскими и клинскими станами и волостями) начинала разъезд земель от известного уже Слепушкинского села [18, № 96, с. 396]. Граница шла вверх по р. Локне (через село Воронино Васильево Хилиново), потом р. Торусицей. К северу от р. Торусицы (в современном звучании – Таруссы) находилась звенигородская волость Угожь, с юга – можайская волость Тарусица. После некоторого следования к верховью р. Торусицы граница сворачивала на север, пересекала Скоковское болото, обходила земли звенигородского Олексинского села (современное Алексино). Земли Олексинского села встречались с владениями Акимо-Аннинского монастыря – землями Костянтиновского села. Здесь граница меняла свое направление. Заканчивались и земли Звенигородского уезда. Граница спускалась по паточине и ручью к землям можайского села Землинского, которые вскоре сменялись землями Дягилевского стана. Земли Юриковского села Дягилевского стана встречались с территорией Рузского уезда сельца Мальцева. Из разъездной грамоты видно, что новая граница была проведена не везде “старою межою”. Некоторые земли перешли из можайской волости Тарусицы и Дягилевского стана в звенигородскую волость Угожь и наоборот. Например, Максимково селище “отвели” к Юрикову селу Дягилева можайского стана [18, № 96, с. 397].

Далее разграничиваются территории того же можайского Дягилева стана с рузской Фоминской волостью (сельца Малцево, Микифоровское). После Дягилева стана следует можайская Ренинская волость (Ю. В. Готье ошибочно помещает Ренинский стан близ верховья р. Москвы) [110, c. 574 и карта]. Граница сворачивала направо на Можайскую дорогу, потом снова направо, на Вышегородскую дорогу, с нее – налево, через р. Москву, где на некоторое расстояние продолжалась Ренинская волость, сменявшаяся затем можайским Заретцким станом. Возможно, современное село Ватулино, встречающееся на пути, соответствует Ваталинскому селу Симоновского монастыря, чьи земли были здесь пограничными. Межа далее шла мимо деревень Ваталинского села, пересекала два болотца, а от последнего из них переходила налево на Брынковскую дорогу (к рузскому селу Брынкову и сейчас существующему около г. Руза) [182, c. 17]. Деревни Ваталинского села на большом протяжении соседствовали с деревнями Брынкова села, пока не встречались с землями рузской Сычевской волости Юрьевского сельца. После рузского сельца Ильина межа спускалась по речке Литомье (Литомне – приток речки Дунки, притока Исконы) [222, c. 103] до речки Польны (приток Исконы), а по этой речке вниз, а затем направо оврагом вверх. Неудивительно, что здесь опять встречались деревни Ваталинского села, впрочем, скоро сменяющимися, когда граница сворачивала налево, землями Клементьевского села (современное село Клементьево находится в устье р. Польны). “Старою межою” граница доходила до р. Исконы, шла вверх ее до р. Пожины, а от последней направо вверх. Здесь начиналась можайская Усошская волость, справа от которой находились рузские деревни Кобылинского села. Граница далее шла вверх, пересекая владения псаря Васюка Пятина с можайской стороны и Васюка Порха с рузской стороны (возможно, в память о владении одного из них осталось село Васюково, обозначенное на современной карте). Выше рузская Сычевская волость сменялась участком рузской же Ростовитцкой волости, а затем через болото и два прудца возвращалась к Сычевской волости, землям села Вораксина (и сейчас существующему – Вараксино). Чуть ниже граница достигала речки Волченки (приток р. Пожни) [222, c. 103], шла до р. Пожины и по ней вверх. Отсюда начиналась можайская Карачаровская волость и снова появлялась рузская Ростовитцкая волость. От р. Пожины граница шла налево, болотом к верховью р. Дубовцу, по ней в речку Педню (р. Правая Педня – приток р. Рузы) [222, c. 104], а из Педни – в Рузу. По р. Рузе межа шла до Быстровского оврага, а от него вверх (по карте – влево), где встречались можайская Боянская и рузская Щитниковская волости. Вскоре, однако, Боянская волость сменялась Карачаровской [18, № 96, с. 400]. Среди земель рузской Щитниковской волости появлялись деревни Княжа села (очевидно – это современное село Княжево). Потом граница подходила к реке Исконе и шла до Волоцкого уезда, Репотина стана (современное с. Репотино находится близ верховий р. Исконы).

Московско-волоколамская граница намечается крайне условно, так как конкретные сведения о ее направлении отсутствуют.

Принадлежность территории Щитниковской волости к Московскому княжеству в конце XIII – начале XIV в. довольно спорна. Реальная граница Московского княжества продолжалась от левого берега р. Рузы. Она поднималась на север, захватывала с. Рюховское (которое выдавалось вглубь новгородской земли Волока Ламского) и, от верховьев р. Ламы, сворачивала к востоку. Граница проходила мимо с. Юрьева – возможного центра Великой слободы Юрьевой, занимавшей все пространство от р. Рузы (кроме территории вокруг с. Рюховского).

От верховий р. Ламы граница направлялась далее к востоку: нет известий о том, была ли северная часть Замошьской слободы пограничной или граница сразу переходила к р. Гряде (приток Озерны) и волости Скирминовской. Встречаясь с рекой Грядой, граница следовала к верховью последней, а затем переходила к верховью р. Большой Сестры. Здесь, в районе будущей волости Шепковы, граница терялась среди неосвоенных земель. (См. карту П.1.4)

Разумеется, для ситуации конца XIII – начала XIV в. намеченные границы необходимо значительно обобщить. Многих волостей и станов, чьи пределы намечаются по данным более позднего времени, в начальный период истории Московского княжества попросту не существовало, да и имевшиеся волости находились в процессе формирования, их территории увеличивались, занимали пустующие земли, встречались затем друг с другом. До этого времени полосы незанятых, неосвоенных земель условно определяли границы между владениями [90, c. 159].

Итак, пределы Московского княжества в начальный период его существования распространялись на юго-западе за р. Москву, р. Нару и едва не достигали р. Протвы; на западе – заходили за р. Рузу и на северо-западе – добирались до верховьев р. Ламы и терялись за р. Сестрой [269, c. 120-122]. По всей видимости, западная московская граница не была четко определена. Между московскими с одной стороны и рязанскими, смоленскими и новгородскими владениями с другой стороны существовала прослойка незанятых, неосвоенных земель.

 

2. 2. 2. Северо-западные и северные пределы Московского княжества

 

К северо-востоку от локализованного удела князя Ивана можно наметить еще один массив земель, состоящий из волостей: 1. приданных к уделам князя Семена (Горетова) [18, № 1, с. 7, 9] и княгини Ульяны (Сурожик, Мушкова гора) и 2. осваиваемых Москвой территорий, в конце XIV в. присоединенных к Дмитровскому удельному княжеству “из Московъских волостии” (Ижво, Раменка) [18, № 12, с. 34]. (Карта П.1.5)

Традиционно на многих картах, изображающих первоначальную территорию Московского княжества конца XIII – начала XIV в., район верхних притоков р. Истры (речки Катыш, Черная, Нудоль, Раменка) оказывался в составе Дмитровского княжества [161, c. 240 и карта на с. 123; 158, с. 39; 269, с. 122-125 и карта на с. 119]. Определение территории Дмитровского княжества строилось на основе анализа источников, далеко отстоящих от времени его независимого существования со своей княжеской династией. Территория Дмитровского княжества XIII – первой половины XIV в. отождествлялась с территорией Дмитровского удельного княжества конца XIV – XV вв., возглавлявшегося представителем московского княжеского рода. Грамоты московских князей позволяют проследить историю территориального развития дмитровских земель и выделить реальные пределы Дмитровского княжества.

Дмитров был присоединен к Москве около 1360 года [158, c. 60]. В то время сын дмитровского князя Дмитрий Борисович выпросил в Орде не свой отчинный Дмитров, а только часть былого княжества – Галич [40, cтб. 70; 49, с. 69; 161, с. 116; 187, с. 47]. Приобретенные дмитровские земли Дмитрий Донской своим завещанием передал сыну Петру, добавив к основной части довольно скромного удела еще и ряд московских волостей [18, № 12, с. 34]. Сами дмитровские земли состояли из волостей Вышегорода, Берендеевой слободы, Лутосны “с отъездцем” и Инобажа [18, № 12, с. 34] и двух не упомянутых Донским городских станов [187, c. 49]. Такова, видимо, изначальная территория Дмитровского княжества, присоединенная к Москве. А волости Ижво, Раменка, а тем более – Мушкова гора, находились на исконной территории Московского княжества. Относительно этих волостей в духовной грамоте Дмитрия Донского прямо сказано, что они даны князю Петру “из Московъских волостии” [18, № 12, с. 34]. В. Д. Назаров высказал мысль о том, что не упомянутые в духовных грамотах Ивана Калиты волости, переданные князю Петру – “новообразования, выделившиеся из территории волостей, отданных Ульяне” [187, c. 48]. Дело в том, что большинство московских волостей князя Петра принадлежали ранее княгине Ульяне – жене Ивана Калиты и, к тому же, все они составляли “единый территориальный комплекс, охватывавший московские городские станы дугой с северо-запада на юго-восток” [187, c. 48]. Вероятнее, впрочем, что такие волости, как Ижво и Раменка, не выделились из состава уже существовавших волостей, а стали результатом освоения нетронутых территорий московской окраины. С запада волость Ижво примыкала к образовавшимся позднее волостям Локнашу и Шепковой, которые также явились плодом хозяйственной деятельности московских князей и княгинь. Именно последним – московским княгиням – обязаны своим возникновением многие владения на крайнем северо-западе Московского княжества. Поэтому, выделенный нами еще один массив московских земель, на самом деле должен быть причислен к 5-й части территории княжества, выделенной по духовным грамотам Ивана Калиты.

Интересна судьба рассматриваемых волостей. Все они (за исключением волости Горетовой, всегда находившейся в руках великого князя московского) долго оставались в сфере удельного владения.

Прежде всего волости Сурожик и Мушкова гора, а также, видимо, земли, на которых образовались волости Ижво и Раменка, были отданы по завещаниям Ивана Калиты княгине Ульяне [18, № 1, с. 8, 9]. Духовная грамота князя Ивана Красного (около 1356 г.) подтверждала владение Ульяной этими землями и определяла их дальнейшую судьбу “по ее животе”[18, № 4, с. 15]. Земли эти должны были быть поделены “на четверо, безъ обиды” между сыновьями князя Ивана Красного – Дмитрием и Иваном, а также – князем Владимиром Андреевичем и княгиней Александрой – женой Ивана Красного [18, № 4, с. 15]. Гарантировались и права дочери княгини Ульяны – ей после смерти матери выделялась волость Сурожик и село Лучинское [18, № 4, с. 16]. Намеченный раздел не был осуществлен в полной мере, так как еще при жизни княгини Ульяны [18, № 5, с. 20] в 1364 г. умерли жена князя Ивана Красного Александра и его сын Иван [40, cтб. 78]. Еще около 1374-75 гг. Ульяна, видимо, была жива, однако великий князь Дмитрий Иванович и серпуховский князь Владимир Андреевич договорились о дележе ее владений: “А коли, господине, имемъ слати данщици… оуделъ Оульянинъ, тебе, князю великому, два жеребья, а мъ…” (фрагмент грамоты утрачен, но, очевидно, серпуховскому князю предназначался один жребий удела княгини) [18, № 7, с. 23; 187, с. 48]. В договоре князей Дмитрия и Владимира от 1389 г. подтверждалось владение последним частью удела княгини Ульяны, однако не указывался состав этой части [18, № 11, с. 31]. О владениях князя Владимира Андреевича нельзя почерпнуть сведения и из духовной грамоты Дмитрия Донского 1389 г. Лишь договор 1390 г. между сыном Донского великим князем Василием I и князем Владимиром называет в составе владений серпуховского князя “княгининъ оуездъ Оульянинъ, [какъ ся ро]зделилъ отець нашь с тобою, и Мушковы горы треть, по княгинине животе” [18, № 13, с. 37]. Как видим, дочь княгини Ульяны еще была жива, и, таким образом, намечалась передача трети ее волости Сурожика после ее смерти серпуховскому князю. Факт того, что среди передаваемых по завещанию великого князя Дмитрия Донского детям волостей нет Радонежа, Белей и Черноголовля, известных в составе удела княгини Ульяны, позволяет отнести перечисленные владения к числу земель князя Владимира. Именно эти волости указаны в духовной грамоте князя Владимира Андреевича начала XV в. [18, № 17, с. 46].

Из рассматриваемого региона Московского княжества только 1/3 Мушковой горы перешла в состав Серпуховского удельного княжества. В дальнейшем эта часть волости всегда принадлежала Сурпуховскому княжеству [18, № 17, с. 46, № 27, с. 70, № 45, с. 129, № 56, с. 169, № 58, с. 180], и так до 1456 г., когда последний серпуховский князь Василий Ярославич лишился своего удела [34, c. 181; 46, с. 217; 50, с. 374]. 1/3 Мушковой горы стала частью Московского уезда. Только Сурожик был причислен к звенигородским волостям князя Юрия Дмитриевича [18, № 12, с. 33]. Остальные 2/3 Мушковской волости, а также Ижво, Раменка и некоторые остальные владения княгини Ульяны, доставшиеся великому князю Дмитрию Ивановичу стали частью Дмитровского удельного княжества [18, № 12, с. 34].

Три волости, переданные в удел князя Петра, непосредственно примыкали к территории г. Дмитрова, и это стало, по словам В. Д. Назарова, “решающей причиной, почему данные волости вошли в середине XV в. в состав территории собственно Дмитровского уезда” [187, c. 49, прим. 19, с. 54-55]. Остальные владения князя Петра отделялись от дмитровской территории владениями серпуховского князя – Радонежем и Белями [187, c. 49].

 

Оформившаяся дмитровско-московская часть удела князя Петра Дмитриевича выступала единым комплексом земель до второй половины XV в., передававшимся в одни руки [187, c. 54]. В 1472 г. Дмитровский удел (принадлежавший сыну великого князя Василия Васильевича Темного Юрию) прекратил свое существование [18, № 68, с. 221-224], побывав до этого времени в составе Звенигородско-Галицкого княжества князей Юрия Дмитриевича и его сыновей [18, № 29, с. 74, № 36, с. 101] и Серпуховского княжества князя Василия Ярославича [18, № 56, с. 169, № 58, с. 180]. Великий князь Иван III вновь создал Дмитровский удел. К нему уже приросли 3 интересующие нас волости, однако были отняты так называемые “замосковские волости” [18, № 89, с. 359].

Таким образом, сформировался Дмитровский уезд, сложившийся исторически, с включением в него ряда изначально московских земель, часто несправедливо относимых к территории древнего Дмитровского княжества.

Что касается волости Сурожик, то она долгое время держалась в составе Звенигородско-Галицкого удельного княжества [18, № 30, с. 76, № 35, с. 90, № 38, с. 108], пока галицкие князья не были окончательно разгромлены в ходе феодальной войны второй четверти XV в.

Такова история северо-западной части земель, выделенных в удел великим князем Иваном Калитой своей жене княгине Ульяне.

Территории московских волостей северо-западной окраины княжества локализуются следующим образом. Волость Горетова занимала значительные пространства, чьи пределы определяло с юга и юго-запада течение рек Москвы и ее притока Большой Истры, а с северо-востока и севера – рек Клязьмы и ее притока Радомли. Северный и юго-западный участки границы Горетова стана XVI в. определяет межевая грамота 1504 г. на города Дмитров, Рузу, Звенигород с Московскими станами и волостями [18, № 95, с. 381-382, 388-390], причем выясняется, что по сравнению с началом XVI в., к концу этого века (по данным писцовых книг) в территории стана произошли изменения. Часть Мушковской волости Московского уезда по р. Каменке перешла в состав Горетова стана [18, № 95, с. 388; 29, с. 133]. Течение р. Каменки в начале века не входило в состав Горетовы [18, № 95, с. 381-382, 388-390; 29, c. 133 и др.]. На территории Горетова стана замечаем речки Холохоленку (приток Песочной), Песочну (приток Истры), Доренку (Дарью) (приток Истры), Сходню (Всходню) (приток Москвы) и др., а также р. Горетовку (Горедву) (приток Сходни) [29, c. 53-61, 122-172, 280], от которой, очевидно, и получила название вся территория [149, c. 180; 122, с. 13]. Несмотря на то, что часть Горетовой вошла в пределы современного г. Москвы, до сих пор на карте можно отыскать некоторые ее селения: Жегалово (Жигалово) – на р. Клязьме и за ней; Олабышево (Алабышево) – на верховье Сходни; Холм (Холмы) – на р. Песочне; Лыткино; Еремеево, Алексино – на р. Доренке; Рождествено, Веледиково (Веледниково), Степановское – на р. Истре; Нахабино – на р. Нахабинке; Сабурово, Ангилово (Ангелово) – на р. Бане; Тушино – сейчас в черте г. Москвы [3, № 152, c. 147, № 172, c. 166-167, № 229, c. 230, № 243, c. 242; 10, № 73, c. 87, № 79, c. 92, № 119, c. 131, № 172, c. 220, № 173, c. 221; 13, XXVI, cтб. 367; 6, № 47, c. 67-68; 4, № 499, c. 377, 626-627; 5, № 380, c. 376, № 404, c. 414; 7, № 45, c. 59; 8, № 122, c. 113, № 181, c. 182, № 231, c. 232-233, № 335, c. 353-354, № 355, c. 395, № 435, c. 490-491]. Горетов стан стал средоточием боярского землевладения, где имели владения представители таких родов, как Сабуровы, князья Телятевские, Кутузовы, Годуновы и др. [29, c. 53-61, 122-172], а от с. Льялова, находящегося в пределах стана, стали называться князья Льяловские [4, c. 619].

Практически всю протяженность границы волости Сурожик можно проследить благодаря межевой грамоте 1504 г. на города Дмитров, Рузу, Звенигород с Московскими станами и волостями [18, № 95, с. 382-384, 386-389]. Начинаясь от р. Истры (выше горетовского села Рожествена), граница шла к югу, захватывала верховье р. Розводни (в современном написании – Разварни) у деревни Протасова Федорова Сурмина (современное Сурмино), затем направлялась к западу и достигала р. Истрицы (Малой Истры). Далее граница чуть спускалась по р. Истрице и через сельцо Юркинское (Юркино) шла налево (на запад) – к Тростянскому озеру. На карте А. А. Юшко, изображающей территорию волости Сурожик, граница волости по разъезжей (межевой) грамоте 1504 г. значительно искажена [269, c. 123]. Граница не следовала на всем протяжении р. Тростенки, вытекающей из Тростенского озера, она лишь касалась ее, переходя от близкой к озеру речки Глушицы, а затем направлялась к р. Молодильне на восток [18, № 95, с. 385]. Населенные пункты, принадлежавшие пограничной здесь с Сурожиком волости Скирмановской – Будьково (сельцо Бутково) на р. Тростенке и Шебаново (в грамоте – д. Шабаново) [18, № 95, с. 385] – показывают, что следование границы по р. Тростенке не могло быть долгим. Граница далее поднималась до самого верховья р. Молодильны и, свернув от нее направо и пройдя “через болото мшаное”, встречалась с верховьем р. Малогощи (Маглуши), по которой спускалась вниз по течению. Соседом волости Сурожик становилась дмитровская волость Ижва. Следуя реке Малогощи, территория Сурожика сменялась волостью Лучинской. Лучинская волость являлась частью Сурожика, который иногда даже назывался уездом [8, № 173, с. 166; 11, № 102, с. 136]. Центром Лучинской волости было с. Лучинское на р. Малогощи. Граница Лучинской волости с волостью Дмитровского уезда Мушковой также продолжалась по р. Малогоще, но затем отрывалась от нее и шла на запад к р. Истре, оставляя слева (к северу с. Прокофьевское Васильево Нефимонова (современное Ефимоново), принадлежавшее волости Мушковой [18, № 95, с. 387]. Межевая грамота не дает никаких данных к определению выступа границы к югу от р. Малогощи, который намечает на своей карте А. А. Юшко. Более того, и дальнейшая граница (от Малогощи к Истре) проведена исследовательницей без соответствия с данными межевой грамоты [269, c. 123].

От р. Истры начиналась уже территория московской части волости Мушковой, находящейся не к востоку от Сурожика [269, c. 123], а к северу [110, c. 561; 114, с. 154]. С востока к Сурожику примыкала волость Горетова. Границы с ней определяются лишь условно. Очевидно, часть территории волости Сурожик переходила на левобережье р. Истры, занимая нижнее течение р. Песочны и ее притока Доренки [29, c. 61-63, 96-122].

Разделенная на две части Дмитрием Донским волость Мушкова гора локализуется благодаря межевой грамоте 1504 г. и многочисленным актам Иосифо-Волоколамского монастыря. Игнорирование части населенных пунктов, принадлежащих волости (после – двум волостям (станам) в Дмитровском и Московском уездах), а также небрежное отношение к данным межевой грамоты не позволило А.А. Юшко правильно наметить территорию Мушковой горы [269, c. 124]. Не только р. Истра, но и приток последней Рудница делили волость на две части (2/3 в Дмитровском уезде и 1/3 в Московском). Причем, от устья р. Рудницы земли волости встречались и выше (к северу) по р. Истре. Там находятся и в настоящее время поселения Лечищево (в документах – Личищево) на р. Истре и Мелечкино (в документах – Малечкино) в самом верховье р. Истры [20, № 127, c. 28; 8, № 174, c. 167, № 298, c. 307, № 367, c. 407]. Волость формировалась по обеим сторонам р. Истры, и ее поселения (Ефимоново, Букарево, Бужарово, Мартюшино, Ломишино (Ламишино), Алехново (Олехново) и др. – с правой стороны р. Истры и Сафонтьево, Раково и др. – с левой стороны р. Истры) недалеко отстояли от берега рек [8, № 54, c. 54-55, № 56, c. 57, № 66, c. 66, № 101, c. 96, № 107, c. 102, № 130, c. 122, № 148, c. 143, № 174, c. 167, № 239, c. 242, № 294, c. 301, № 298, c. 307, № 362, c. 402, № 367, c. 407; 61, № VI, c. 122; 60, № II. С. 4]. Наиболее удален от Истры Мушковский (Мушкинский) погост, который, очевидно, дал название всей волости [86, c. 64].

С северо-запада к Мушковой горе примыкала волость Раменка. Видимо, территория волости была слабо освоена. Основу ее, судя по названию волости, составляли леса [99, c. 549]. Источники фиксируют очень мало поселений в Раменской волости. Село Куретниково (Куртниково) на р. Черной и Карцево у р. Раменки [29, c. 756-760; 7, № 86, c. 86, № 87, c. 86, № 88, c. 87], от которой, очевидно, получила название волость, сохранились до настоящего времени. Лесные безлюдные пространства волости охватывали район р. Раменки (приток Истры), заходили за р. Нудоль (приток Истры) и достигали других притоков Истры – рек Черной и Катыша [110, c. 562]. На севере Раменка граничила с землями Дмитровского княжества, с запада ее соседом была волость Ижва.

Территория волости Ижвы раскинулась широкой полосой с юга на север от р. Малогощи до верховья р. Черной. Северные границы Ижвы (с Клинским уездом) фиксируются межевой грамотой 1504 г. на города Рузу и Звенигород с можайскими и клинскими станами и волостями [18, № 96, с. 402]. Видимо, р. Черная была древней границей между московскими и тверскими землями. Только в этом единственном районе Москва и Тверь имели общие границы. На современной карте фиксируются населенные пункты Савельево – на р. Савелке, притоке Малогощи, Степанчиково (Степаньково) – на р. Нудоли, прорезавшей посредине волость Ижво, Петровское, относящееся частью к волости Сурожик [29, c. 771-776; 20, № 116, c. 26, № 146, c. 31; 1, № 159, c. 136-137; 61, c. 123; 60, № II, c. 6; 4, № 379, c. 277, 618, № 380, c. 277; 8, № 96, c. 89, № 120, c. 112, № 162, c. 455, № 278, c. 287, № 285, c. 295, № 287, c. 296, № 344, c. 362, № 425, c. 480; 3, № 78, c. 84-85, № 107, c. 108 и др.]. С запада Ижво граничила с начинавшими осваиваться землями будущих волостей Шепковой и Локнашем.

Определив местоположение северо-западных владений Московского княжества, можно наметить еще один участок московской границы. (См. карту П.1.5) Пересекая р. Сестру, граница направлялась к северо-востоку, оставляя с левой стороны р. Локнаш, район которой был присоединен к Москве во второй половине XIV в. От верховья р. Черной (притока р. Истры), где московские земли встречались с тверскими, граница на небольшом участке фиксируется межевой грамотой 1504 г. Пройдя некоторое расстояние вниз по р. Черной, граница отходила от реки к югу, уступая место дмитровским землям (волость Берендеева) [18, № 96, с. 402]. Сама река Черная также сменяла направление с восточного на юго-восточное, так что где-то в низовьях московские земли (волость Раменка) вновь приходили в соприкосновение с ней и даже переходили на ее левую сторону, достигая еще одного притока р. Истры – Катыша [110, c. 562]. Далее московская граница держалась на каком-то расстоянии реки Истры, а затем опускалась к югу, за реку Рудницу (приток Истры), где межевой грамотой 1504 г. фиксируется граница между “третью Мушковой” с одной стороны и Берендеевской волостью и Радомлем – с другой стороны. Южнее р. Рудницы и сейчас фиксируется с. Повадино, в районе которого волость Мушкова треть встречалась с Берендеевской волостью, сменявшейся вскоре дмитровской же волостью Радомлем.

Дмитровская волость Радомль, в соответствии с названием, занимала территорию вдоль р. Радомли [110, c. 561; 170, с. 63]. Уже в межевой грамоте 1505 г. эта волость называлась также и Зарадомлем, что показывало местоположение волости по отношению к Москве – за р. Радомлей. Название Зарадомль закрепилось за дмитровской волостью.

От с. Повадина граница, петляя, выходила к р. Холохоленке и поднималась по ней. Здесь волость треть Мушкова уступала место Горетовскому стану. Далее граница шла к северо-востоку, минуя участок Берендеевской волости. Очевидно, земли дмитровских волостей Берендеевой и Радомли располагались здесь чересполосно. Граница же шла далее, спускалась по речке Лобьской и достигала р. Радомли. Последняя приводила границу к р. Клязьме. От р. Клязьмы начиналась уже территория так называемого «Городского уезда» - старинной московской округи, на территории которой источники довольно поздно фиксируют станы. Одним из первых таких станов был Манатьин, Быков и Коровин, состоящий из трех различных местностей, расположенных крайне чересполосно (это видно даже по межевой грамоте 1504 г.), из-за чего, вероятно, они и слились в один большой стан. Территории Манатьина и Быкова станов, фиксируемых межевой грамотой 1504 г. [18, № 95, с. 390 и след.], относятся к последней (6-й) части Московского княжества, выделенной в завещаниях Ивана Калиты. Однако в связи с тем, что пределы этих станов определяли участок древней северной границы Московского княжества, необходимо будет рассмотреть и далее сведения межевой грамоты.

Итак, граница шла к северо-западу по р. Клязьме, оставляя справа (к востоку) участки Манатьина и Быкова станов и слева (к западу) – волость Зарадомль Дмитровского уезда [18, № 95, с. 390]. Около р. Клязьмы до настоящего времени сохранилось село Овсяниково (Овсянниково) “в волости Зарадомле” [18, № 95, с. 390]. Пройдя от этого села еще немного к верховью р. Клязьмы, граница сворачивала направо. В Быкове стане при этом оставался монастырь Воскресенье Христово на Подори. Северо-восточное направление границы менялось вскоре на юго-восточное (граница вновь сворачивала направо); при этом граница выходила “к дорозе к Московскои к болшои” [18, № 95, с. 390], соответствующей, очевидно, современному шоссе, пролегающему на ее месте. Граница шла по дороге, отрывалась от нее, вновь приближалась, а затем сворачивала налево “к истоку х Колчеватику”, по которому и двигалась некоторое расстояние. От истока Колчеватика граница шла направо (налево от нее лежали деревни существующего и сейчас села Удина), затем налево, проходя сквозь Векшинское болото (и болото и с. Векшино существуют до настоящего времени). Здесь граница встречалась с ручьем Виловатиком, которым следовала вниз по течению. От ручья граница направлялась вправо (к югу), достигала речки Водожки и шла “речкою вниз” [18, № 95, с. 391], оставляя справа, в Московском уезде, деревни Озерецкого села, находящегося у оз. Нерского, Долгого и Круглого [170, c. 38]. (Карта П.1.6)

Село Озерецкое, видимо, соответствует “селу у озера”, названному в духовных грамотах Ивана Калиты [18, № 1, с. 8, 9]. В рассматриваемой нами межевой грамоте позже встречается еще одно “за Ворею село Озерское Троицкое Сергиева манастыря” [18, № 95, с. 394]. Но находилось это село “в-Ынобажскои волости”, то есть на древней территории Дмитровского княжества. Это село долгое время оставалась во владении дмитровско-галицких князей. В 1433 г. внук последнего галицкого князя Дмитрия Ивановича Василий Васильевич составил духовную грамоту на с. Озерецкое (Никольское) и другие села и деревни в Дмитровской земле [4, № 108, с. 86-87]. Таким образом, полностью исключается возможность отождествления с. Озерецкого у оз. Галицкого с “селом у озера” духовных грамот Ивана Калиты [4, № 111, c. 89-90, № 191, c. 136, № 393, c. 285, № 653, c. 576]. Вероятно “село у озера” является селом Озерецким у оз. Нерского. “Село у озера” было дано в удел княгине Ульяне. В духовных грамотах Ивана Калиты это село было записано между Лучинским и Радонежским селами. Так и оказывается на карте с учетом выбранной локализации.

От р. Водожки граница следовала налево (к северо-востоку), пересекала Озерецкую дорогу (дорога по направлению к с. Озерецкому существует и сейчас) и напротив “Николского Иванова села Головина” (современное Никольское) подходила к р. Волгуше, вытекающей из оз. Нерского [18, № 95, с. 391]. Граница шла далее вниз по течению р. Волгуши, а затем поворачивала вправо (к востоку). Следуя к востоку, граница петляла между оврагами и холмами то вправо, то влево. В дмитровской стороне (к северу) начинались земли Вышегородской волости (сельцо Хорошилово сохранилось до настоящего времени). Граница достигала речки Каменки и следовала вверх по ее течению [18, № 95, с. 392], затем отрывалась от речки, шла к северу, сворачивала к востоку и достигала Дмитровской дороги. Пройдя к югу по Дмитровской Селецкой дороге, граница снова направлялась к востоку к речке Черной Грязи (в настоящее время часть течения р. Черной превращена в водохранилище). Граница следовала далее вверх по течению р. Черной (к юго-востоку), а затем шла налево, проходя между селами Протасовским (Быкова стана) и Ивановским (Вышегородской волости). Здесь мы сталкиваемся с осколками древней волости Сельцы (Селецкой), исчезнувшей постепенно под натиском боярского землевладения. А изначально это было огромное владением митрополичьего дома, состоявшее из собственно митрополичьих земель и из вотчин митрополичьих слуг [90, c. 348]. (См. карту П.1.6) Формировалась волость Сельцы с момента переезда митрополита всея Руси из Владимира в Москву (1326 г.) и состояла, очевидно, из княжеских пожалований [86, c. 220]. Несомненно, волость занимала территорию, принадлежащую московским князьям и Московскому княжеству в целом. Актовый материал митрополичьего дома, генеалогия митрополичьих слуг и топографические данные позволили С.Б.Веселовскому определить местоположение Селецкой волости, занимавшей, как оказалось, и часть территории позднейшего Дмитровского уезда (Вышегород) [90, c. 349; 89, с. 50], а также захватывавшей район Горетова стана Московского уезда. Основной массив земель волости располагался на территории Манатьина и Быкова стана [90, c. 348]. Центром волости были села Сельцы (современное Троице-Сельцы) и Качалка (не сохранилось до настоящего времени) [90, c. 348; 86, с. 220]. Названия деревень Шолоховой, Лысковой, Марфиной-Щибриной, сел Киева, Горок-Якшилова, Хлябова-Чертова (Хлябова-Глебова), Елдегина связаны с родами митрополичьих слуг Якшиловых, Щибриных, Чертовых и Елдегиных, имевших свои владения в Селецкой волости [90, c. 348-350; 86, с. 220-221]. Среди современных населенных пунктов, относящихся к волости, встречаются также села Кузяево, Спасское (Спас-Каменка), Митрополичье, сельцо Левоново, деревня Ермолино и другие [90, c. 350-353].

Итак, мы видим, что намечаемая нами по межевой грамоте 1504 г. московско-дмитровская граница не отражает реалии XIV в. Часть распроданной митрополичьей волости Сельцы находилась на территории, оказавшейся после в составе Вышегородской волости Дмитровского уезда. Возможно, намеченная граница с дмитровской волостью Зарадомлей также не соответствует московской границе XIV в. Волость Зарадомль еще не известна в XIV в., и ее формирование, видимо, нарушило уже имевшиеся границы в этом регионе. Можно сделать вывод о том, что межевая грамота 1504 г. является ненадежным источником для определения северной московской границы применительно к первоначальному времени существования Московского княжества. Однако пренебрегать сведениями грамоты нельзя. Так, благодаря межевой грамоте 1504 г. мы знаем, до какого предела распространялись земли с. Озерецкого (до р. Водожки). С. Озерецкое было, видимо, пределом московских владений в этом регионе, а значит граница, намеченная в межевой грамоте, на данном участке соответствовала древней московской границе.

Судя по межевой грамоте 1504 г., деревни, тянувшие к селу Озерецкому, находились на значительном расстоянии (до 10 км) от своего центра. С запада к землям с. Озерецкого примыкала территория волости Сельцы, которая (так же как и волость Горетова) разделяла владения княгини Ульяны. За Селецкой волостью вновь следовали земли удела княгини Ульяны.

Рядом с селом Озерецким находилось еще одно село княгини Ульяны – Лопастенское. Оно, очевидно, не связано с одноименной волостью и рекой в южной части Московского княжества. А. А. Юшко, видимо, справедливо определяет местоположение села у р. Большой Лопасти (между озерами Долгим и Круглым). Там около д. Рыбаки обнаружено крупное селище с материалом XIV в. [269, c. 125]

Возвратимся к описанию межевой грамоты 1504 г. Пройдя между Протасовским и Ивановским селами, граница направлялась к северо-востоку, оставляя слева, “в Вышегородском” сельцо Морозово [18, № 95, с. 392], обнаруживаемое на современной карте. Вскоре граница достигала верховья р. Лутошицы, но отрывалась от реки и следовала на северо-восток между д. Филимоновой Олшанского села (Московский уезд) и с. Сурминым (Дмитровский уезд), служащими хорошим ориентиром на современной карте. Сворачивая направо, граница оказывалась у р. Подмашь, по которой спускалась в р. Яхрому. Пройдя немного к верховью р. Яхромы, граница отступала влево (на восток).

Далее граница петляла между мелких речушек, не отображенных на современной карте (Воловик, Черная, Корасенка, Степановка), причем возвращаясь снова к некоторым из них (Воловику, Черной). Наконец, отойдя от Свинкина озерка и приблизившись “к озерку к Галитцкому” [18, № 95, с. 394], граница опускалась по р. Вохре к р. Воре. Справа (к юго-востоку) оставались деревни с. Тешилова, локализуемого на современной карте, а на северо-западе, “налеве в Дмитровском, в-Ынобажскои волости” - с. Озерское. Дальнейшая граница разделяла уже территории Дмитрова и Кашина с Радонежем и переяславскими станами и волостями [18, № 94, с. 372-378]. Радонежские земли относились в середине XIV в. к владениям княгини Ульяны, составлявшим один из двух массивов ее удела.

Итак, намечен еще один участок московской границы, определявшей, как выяснилось, территорию владений княгини Ульяны и митрополичьего дома. Кроме того, часть этого района относилась к условно выделенному по духовным грамотам Ивана Калиты “Московскому уезду”. Обобщенная северная московская граница проходила к востоку от верховья р. Клязьмы, через р. Волгушу к р. Черной, а затем от последней – в северо-востоку, через р. Яхрому к р. Воре [269, c. 126]. (См. карту П.1.6)

 

---

Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 696; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!