Накануне образования Московского княжества
Выделенная из состава великого княжества Владимирского, Москва наследовала и линию владимирских границ с переяславскими, дмитровскими, тверскими, новгородскими, смоленскими и рязанскими землями. Границы эти складывались, начиная с середины XII в. Ввиду практически полного отсутствия сведений о территории Московского княжества в момент его образования и начального времени существования особое значение приобретает выяснение пределов юго-западной части Владимиро-Суздальской Руси XII-XIII вв.
Формирование государственных границ русских княжеств Волго-Окского междуречья началось с момента укрепления в них княжеской власти и, соответственно, ослабления единства Русской земли, скреплявшейся властью киевского князя. Проявившиеся междукняжеские противоречия вдруг выявили необходимость определения четких рубежей владений, из-за власти над которыми началась вестись борьба. До этого времени, по мысли В. А. Кучкина, “установление твердых границ не имело смысла” [157, c. 77; 161, c. 76]. Рубежи Ростово-Суздальской земли со Смоленским, Черниговским и Рязанским княжествами начинают определяться с середины XII в. (Карта П.1.1)
Единственным присутствием ростово-суздальской власти в пространстве между р. Москвой и Окой в XII и XIII вв. был город Москва. Кроме порубежной Москвы и упоминаемых вокруг города сел никаких других суздальских владений здесь не упоминается. Более-менее четко границы определяются с других сторон – рязанской, черниговской, смоленской и новгородской. Летописи и некоторые грамоты дают определенный набор топонимических данных, при правильной интерпретации которых можно с достаточно большой вероятностью локализовать территорию соседних с Ростово-Суздальской землей княжеств.
|
|
|
Черниговский участок границы
Определим вначале чернигово-суздальскую границу, складывавшуюся на протяжении XII – XIII вв.
Первое летописное упоминание о Москве вместе с тем окружено событиями, характеризующими новгородское, черниговское и смоленское пограничье. В 1147 г., захватив Новый Торг (Торжок) и “Мьстоу всю взя” (в “Новгорочкои волости”), суздальский князь Юрий Владимирович Долгорукий приказал новгород-северскому князю Святославу Ольговичу “Смоленьскоую волость воевати” [32, стб. 339]. Святослав повоевал “люди Голядь верхъ Поротве” [32, стб 339], таким образом обнаружив присутствие смоленской власти в верховьях р. Протвы [48, c. 141]. И тут князь Юрий Долгорукий призвал князя Святослава Ольговича: “приди ко мне брате въ Московъ” [32, стб. 339]. Это первое известие о Москве, официальная дата начала ее существования. От Москвы князь Святослав возвратился в принадлежащий ему город Лобыньск (“взъвратися к Лобыньскоу”) [32, стб. 340], а из него “иде къ Нериньскоу и перешедъ Окоу и ста” [32, стб. 340]. Рядом с Лобыньском стоял другой город Святослава Ольговича – Колтеск (“Колтескъ городок”), упоминающийся в той же Ипатьевской летописи в 1146 г. чуть раньше Лобыньска [32, стб. 338]. Колтеск обычно намечается “на месте села Колтова, расположенного в 5 км выше по реке от Каширы, на правой стороне” [198, c. 437; 197, с. 224; 73, с. 140; 76, с. 102; 132, с. 185-186; 191, с. 125; 188, с. 225].
|
|
|
Итак, разбирая известия Ипатьевской летописи, можно фиксировать смоленско-черниговскую границу в районе р. Протвы и предположить ее наличие между ростово-суздальской и черниговской землями. Дополнительные данные о черниговско-суздальском пограничье черпаются из летописных известий 1176 г. Тогда новгород-северский князь Олег Святославич прибыл “во свою волость к Лопасну” [32, стб. 602]. Вопрос о местоположении этой волости вызвал непрекращающиеся до сих пор споры.
Согласно одной из двух существующих версий волость Лопасна располагалась вдоль р. Лопасни с центром в с. Лопастенском. Село это, известное и в XX в., находилось в верховьях р. Лопасни. Сторонниками этой версии были Н.,М.,Карамзин, М.,П.,Погодин, С.,М.,Соловьев, В.,О.,Ключевский, В.,Н.,Дебольский, а в настоящее время им оказался В. А. Кучкин [137, с. 528, прим. 39; 198, с. 458; 197, с. 246; 225, с. 731, прим. 338; 141, с. 375; 114, с. 152; 161, с. 77]. Однако подобная локализация вступает в противоречие с прямым указанием источника – московско-рязанской договорной грамоты 1381 г. [129, с. 286-287], где утверждается что “почен Лопастна” находилась “на Рязанскои стороне за Окою” [18, № 10, c. 29]. В. А. Кучкин замечает, что фраза “почен Лопастна” означает “начиная с Лопастна (Лопастны)” [161, с. 77], однако это утверждение не согласуется с содержанием других грамот московских князей. Московско-рязанская граница по грамоте 1381 г. была установлена по р. Оке; все левобережье Оки относилось к Москве. В договорах же московских великих князей Дмитрия Донского, а затем Василия Дмитриевича с серпуховским князем Владимиром Храбрым (1389 и 1390 г.) последнему дается Новый Городок “в Лопасны место” или “что ти ся достало против Лопастны” [18, № 11, с. 31, № 13, с. 37]. Очевидно, что Московское княжество лишилось Лопасни, которая была отдана Рязани, следовательно, и находилась на правой (рязанской) стороне Оки. Впрочем, часть волости, видимо, распространялась и на московскую сторону Оки, но осталась она у московских князей. Рязань же получила только городок Лопасну, очень важный для нее в стратегическом плане. Сторонниками локализации Лопасны на правом берегу Оки были Р. В. Зотов, Н.,И.,Троицкий, М. С. Грушевский, А. Н. Насонов, А. А. Юшко, причем мнение их было подкреплено археологическими данными. Напротив устья р. Лопасни, на другой стороне Оки у д. Макаровки, находится большое древнее городище, которое и отождествляется с Лопасней XII в. [132, c. 184; 238, с. 3 и др.; 111, с. 605; 188, с. 227; 269, с. 282-284; 266, с. 72, 107] Указание летописи на переправу войск Дмитрия Донского через Оку у устья р. Лопасни и остановке после переправы воеводы Тимофея Васильевича “у Лопасны” дает дополнительный аргумент выбранной локализации [39, c. 54]. Окончательно отметают первую версию о местонахождении Лопасни сведения о том, что с. Лопасня в верховьях р. Лопасны “сложилось не ранее XVI в. из трех населенных пунктов – д. Бадеево, с. Зачатьевского, с. Садки” [100, c. 350].
|
|
|
|
|
|
Итак, черниговские владения XII в. определяются еще более точно. И уже известно, что они заходили за р. Оку. Прибывший в Лопасну в 1176 г. князь Олег Святославич, вскоре возвратил под свою власть и находившийся рядом Сверилеск, “бяшеть бо и то волость Черниговьская” [32, стб. 602]. Очевидно в этом районе черниговские князья постепенно теряли свои владения, теснимые рязанскими князьями. (Олег Святославич сражался немного погодя на реке “на Свирильске” с рязанским князем – братом Глеба Владимировича). Где же находился город Сверилеск, получивший свое название от реки Свирилески? Это, очевидно, левобережье Оки, причем по соседству с рязанскими владениями. Поиск летописного Сверилеска привел уже Н. И. Надеждина и К. А. Неволина к отождествлению его с селом Сиверским (Северским), а реки Свирилески, соответственно, - с рекой Сиверкой (Северкой) [198, c. 459; 197, с. 247]. Село Северское известно с давних времен [18, № 1, с. 7, 9], на его месте выявлено селище XII – XVII вв. с культурным слоем до 1 метра [271, с. 56]. Существует еще одна точка зрения в данном вопросе, идущая от Н. М. Карамзина. Историограф указывал на якобы одноименное село “в 60 верстах от Москвы к Серпухову” [137, с. 528, прим. 39]. Однако, как замечали еще исследователи середины XIX в. (Н. И. Надеждин, К. А. Неволин) в районе р. Нары нет такого села [198, c. 458-459]. Изучая данные XIX в., Н.И. Надеждин, К.А. Неволин замечают, что в районе Серпухова и р. Нары стояли лишь деревни Свирино и Свиринка [198, c. 459; 181, № 5504, с. 211], отождествлять которые со Сверилеском неправомерно. Но, по мысли А.А. Юшко, лингвистически не согласуются между собой и Сверилеск с Северским [271, c. 56; 266, с. 107, 143]. Мы же попробуем согласиться с данным сопоставлением, но предложить несколько иную точку зрения, отличную от мнения А. Н. Насонова и В. А. Кучкина [188, с. 230; 161, с. 78].
Четкую картину разделения исконно рязанских и бывших черниговских владений представляют две территориальные области, отторгнутые Москвой от Рязани в начале XIV в. Это коломенские волости и так называемые “Лопастеньские места” [18, № 4, с. 15]. Само название последних указывает на их прикрепленность к Лопасне, а, следовательно, былую принадлежность Чернигову. Состав этих земель показан в духовной грамоте Ивана Калиты, правда, какие именно волости относились к “Лопастеньским местам” из выделенных князю Андрею, сказать трудно. Тем не менее, очевидно, что устье р. Северки относилось к коломенским, а, следовательно, исконным рязанским землям [18, № 1, с. 7, 9]. Рассматривая список волостей, предоставленных князю Андрею, вслед за Лопастной мы сразу же замечаем волость “Северьску” [18, № 1, с. 7, 9]. Это, видимо, и есть древний черниговский Сверилеск. Располагалась волость “Северьска” в самом верховье р. Северки. Ниже нее группировались вокруг рек Лопасни и Нары другие волости князя Андрея (Нарунижьское, Серпохов, Нивна, Темна, Голичичи, Щитов), территории которых также следует отнести к бывшей Черниговской земле. Очевидно, М. К. Любавский был прав, относя остальные волости удела князя Андрея (Перемышль, Растовец, Тухачев) к древнейшей московской территории [170, c. 33, 34].
Итак, крайним северным пунктом присутствия черниговской власти в XII в. был Сверилеск в верховьях р. Северки. Далее к северу следовали ростово-суздальские владения, включавшие все течение реки Пахры и ее притоков. События 1176 г показали, что экспансия Рязанского княжества на черниговские земли началась еще в XII в. В XIV в. бывшие черниговские владения (“Лопастеньские места”, район Вереи, Боровска) были отобраны Москвой уже у Рязани. Таким образом, рязанские князья смогли после Батыева нашествия прибрать к рукам значительные территории не только на левобережье Оки, но и бассейне рек Протвы и притока последней Лужи [134, c. 145; 132, c. 204; 112, с. 181]. А. А. Горский связывает эти события с усилением мощи хана Ногая в 90-х гг. XIII в. На Ногая ориентировались рязанские князья и, возможно, благодаря этому ими были получены довольно значительные владения [106, c. 81].
С учетом данных более позднего времени (XIV в.) можно наметить чернигово-суздальскую границу для XII в., к концу XIII в. ставшую частью рязанско-владимирской границы. Пересекая Оку у Колтеска и Неринска, граница шла на север к верховьям р. Северки, минуя волость Лопасню. На этом протяжении границы западным соседом черниговских владений были еще рязанские земли. Далее граница от Сверилеска, где начинались уже ростово-суздальские владения, сворачивала к юго-западу, пересекала р. Лопасню, затем Нару и приходила к верховьям Протвы, где стоял черниговский город Лобыньск. Где-то в междуречье Лопасны – Нары – Протвы суздальско-черниговская граница терялась и, вполне вероятно, другая, смоленско-черниговская граница, так и не появлялась. Этот район был чрезвычайно лесистым, глухим и слабозаселенным [246, c. 11; 266, с. 7]. (См. карту П.1.1)
Смоленский участок границы
Наметить смоленско-суздальскую границу, основываясь на летописных известиях, практически невозможно. Только с 1277 г. становится известен Можайск – пограничный город на востоке Смоленского княжества [35, с. 173]. До этого времени известна лишь Ржева [24, c. 55; 51, с. 55]. Весьма ценным источником, позволяющим точно определить пределы Смоленского княжества в XII в., является Уставная грамота князя Ростислава Мстиславича около 1136 г., предназначенная создаваемой в его домене епископии [16, с. 5-6; 15, с. 223-224; 97, с. 255-256; 17, с. 141-145; 56, с. 75-80; 26, с. 39-53].
Определенная традиция в определении местоположения многих пунктов, упомянутых в Уставной грамоте, исходит от П. В. Голубовского. Какие же центры Уставной грамоты Ростислава Смоленского П. В. Голубовский разместил “в восточной половине Смоленской земли”? Это Искона, Ветская, Путтин, Беницы, Бобровницы, Доброчков, Добрятино. (Карта П.1.2) Как выясняется, лишь Искона (у р. Исконы) [15, c. 224; 97, с. 69; 110, с. 574; 23, с. 206, 207] и, может быть, Ветская (Ветца) заняли свои места на карте П. В. Голубовского по праву, остальные же селения находились в других местах. Заметив, что в грамоте Добрятин, Доброчков и Бобровницы соединены в одну группу, П. В. Голубовский (найдя с. Добрятино на р. Пахре) постарался отыскать поблизости Доброчков (увидев его в с. Добрина на р. Истре) и Бобровницы (Бобровники Боровского уезда) [97, c. 72]. Такой метод локализации вызвал протест В. А. Кучкина, заметившего, что даже с. Добрятино, от которого отталкивался в своих выводах П.,В. Голубовский, возникло лишь во второй половине XIV в. [161, c. 83] С большими сомнениями можно принять отождествление Путтина с Путынем – боровской волостью, по замечанию самого П. В. Голубовского, точно неизвестно где находившейся [97, c. 71]. Рядом с Боровском, на Протве, находилось село Беницы, известное с XV в. в составе лужских владений княгини Елены Ольгердовны [18, № 17, с. 49; 240, с. 228]. П. В. Голубовский связывает его с Беницами Уставной грамоты [97, c. 71], что вызывает возражение В. А. Кучкина, считающего Лужу изначально рязанским владением [161, c. 83]. Утверждение В.,А. Кучкина для ситуации XII в. бездоказательно. Большее внимание должно быть обращено на замечания В. В. Седова, считающего возможным определить положение Бениц на берегу оз. Бенецкого в бассейне р. Торопы в связи с тем, что там имеются курганные могильники XI – XIII вв. и место это было расположено на торговом пути [216, c. 255-256]. Соответствие Ветской селу Ветце (ниже верховья р. Москвы) также вызывает сомнение, хотя находит поддержку у В. В. Седова, “поскольку подобные названия единичны на Смоленщине” [216, c. 256]. Итак, при определении восточных границ Смоленского княжества оказалось совершенно недостаточным выявить места географических пунктов, упомянутых в Уставной грамоте Ростислава Смоленского. Для этого необходимо, во-первых, обратиться к этнографической карте смоленских кривичей (к чему призывает В. В. Седов) [216, c. 256-257] и, во-вторых, сопоставить полученные результаты с данными XIV в. – прежде всего, с духовной грамотой Дмитрия Донского (за это выступает В. А. Кучкин) [161, c. 84].
Видимо, действительно, смоленские владения не стали распространяться на районы, занятые вятичами. Но не весь ареал обитания кривичей стал средоточием Смоленского княжества. Район Волока Ламского, часть левобережья верховья Клязьмы, также заселенные кривичами [109, c. 214, 216-217], никогда не принадлежали Смоленску. К тому же от Смоленска какое-то время зависела и этнически не славянское племя Голядь, занимавшее верховья р. Протвы [32, стб. 339; 35, с. 38; 37, 172]. На своей, достаточно точной карте, В. В. Седов не отнес эту территорию к Смоленскому княжеству [216, c. 250]. (См. карту П.1.2)
Таким образом, этнографические данные также не дают возможности четко определить пределы Смоленского княжества. На XII – XIII вв. необходимо экстраполировать данные XIV в. Духовная грамота Дмитрия Донского 1389 г. четко определяет территорию Можайской земли – восточной части Смоленского княжества, присоединенного к Москве в 1303 г. [18, № 12, с. 34] Существует большая вероятность того, что, выяснив границы можайских земель XIV в., мы тем самым наметим и восточные пределы Смоленского княжества XII – XIII вв. По всей видимости, границы между смоленскими и ростово-суздальскими (владимирскими) землями в эти века были статичны. Более правильно их можно охарактеризовать наличием довольно широкой полосы неосвоенных земель, которая постепенно сужалась, приближая и границы. Определив по актам XV – XVI вв. местонахождение упомянутых в духовной грамоте Дмитрия Донского можайских волостей, можно наметить следующие границы восточной части Смоленского княжества.
Восточные можайские границы проходили от берегов р. Протвы, через верховья Исьмы к реке Торусице, от р. Торусицы – вверх (к северу), затем в сторону (к западу), пересекали Москву-реку между ее притоками Исконой и Рузой, делали поворот к притоку р. Исконы Пожне, поднимались немного по ней, сворачивали влево (к западу), затем вверх (к северу), достигали р. Педни, по ней – р. Рузы, из р. Рузы выходили к р. Исконе и заканчивались р. Исконой, встречаясь с волоколамскими землями. (См. карты П.1.1 и П.1.4)
Новгородский участок границы
Если смоленско-суздальская граница была более-менее стабильной на протяжении XII – XIII вв., то тоже самое нельзя сказать о новгородско-суздальской границе, претерпевшей большие изменения за это время. Впрочем, в XIII в. граница были зафиксирована, обнаружив отдельный анклав новгородской территории в отрыве от основной территории Новгородской земли (земли Волока Ламского).
Средоточием новгородской власти на юго-востоке в XII в. были города Торжок на р. Тверце [24, c. 25; 51, с. 25; 204, с. 35] и Волок Ламский [31, cтб. 302; 201, с. 237]. Верховья Волги тоже были новгородскими [161, c. 78]. По указанию В. А. Кучкина, в первой трети XII в. ростовская территория простиралась по обоим берегам Волги от устья р. Медведицы до устья р. Тверцы [161, c. 79; 157, с. 79].
В последующее время ростовская территория была укреплена городами-крепостями. В 1135 г. [188, c. 185; 161, с. 80] князь Юрий Долгорукий “заложи градъ на усть Нерли на Волзе”, названный Константином (Кснятином) [37, c. 158]. Другими городами, поставленными Юрием Долгоруким, как доказал В.,А.,Кучкин, и “запиравшими движение по Волге и ее притокам в глубь Ростовской земли”, были Тверь, Шоша и Дубна [161, c. 82; 24, с. 55; 51, с. 55; 98, с. 15]. Таким образом, новгородско-ростовская граница была оформлена уже в 30-40-ее гг. XII в. В конце XII в. последовало расширение территории, контролируемой владимиро-суздальскими князьями. Границы были отчасти изменены, а отчасти конкретизированы. Владимирская власть распространилась на части Торжка и Волока Ламского [161, c. 96-97; 157, с. 91], а после строительства города Зубцова [35, c. 120] Волок Ламский был навсегда отделен от остальных новгородских владений. Именно пределы земли Волока Ламского стали определять часть границы образовавшегося во второй половине XIII в. Московского княжества. (См. карту П.1.1)
К северу от Москвы в 1154 г. на реке Яхроме Юрием Долгоруким был заложен город Дмитров [35, c. 60; 234, с. 171; 190], далекий от ростово-суздальских границ того времени, но ограничивавший в будущем пределы Московского княжества.
Рязанский участок границы
В середине XII в. рязанская территория граничила с черниговской в районе г. Сверилеска. Южнее на Оке крайним пунктом черниговской власти был г.,Колтеск. Видимо, от верховья р. Северки (оттуда, где была локализована волость Сверилеск) на юг к реке Оке вдоль реки Каширки (к западу от течения последней) и шла в то время чернигово-рязанская граница. То же мы можем наблюдать и по данным XIV в., когда именно такая граница была между коломенскими землями и “Лопастеньскими местами” - былой черниговской территорией. (См. карты П.1.1 и П.1.13)
Владимирско-рязанская граница начинает определяться по письменным источникам только с конца XII в. К 1177 г. относится первое упоминание о рязанском городе Коломне [31, стб. 384; 35, с. 94], хотя, очевидно, часть левобережья Оки с нижним течением ее притока Москвы вошла в сферу рязанского влияния еще до прихода сюда ростово-суздальской власти. Иначе территорию со столь выгодным стратегическим положением Ростово-Суздальская “область” не уступила бы Рязани [188, c. 205]. Таким же образом поступил бы и Чернигов. А.,Н. Насонов относит утверждение рязанской власти в низовьях р. Москвы к концу XI в. – первым десятилетиям XII в. [188, 205, 206] По археологическим данным Коломна существует с XI в. [180, c. 238; 100, с. 18; 201, с. 241; 266, с. 95] Рядом с Коломной на Оке, выше впадения в нее р. Москвы, располагался г. Ростиславль, укрепленный в 1153 г. князем Ростиславом Ярославичем Рязанским [37, c. 197; 134, с. 99; 188, с. 205; 180, с. 235; 98, с. 18]. А.Н. Насонов называет Ростиславль крайним пунктом рязанских владений на Оке [188, c. 205]. (См. карты П.1.1 и П.1.2)
Владимиро-суздальская власть в приокском регионе очень скоро столкнулась с интересами рязанских князей. В 1177 г. князь Глеб Святославич Рязанский “приеха на Московь и пожже городъ весь и села” [31, стб. 382; 35, с. 93]. В ответ князь Всеволод Большое Гнездо “с Ростовци и с Суждальцы и со всею дружиною” двинулся к Рязани, подошел к Коломне, но узнал, что князь Глеб уже воевал у Владимира. “Всеволодъ възвративъся от Коломны, приде опять в землю свою” [31, стб. 384]. В 1180 г. великому князю Всеволоду удалось схватить рязанского князя Глеба в Коломне [31, стб. 387; 32, с. 606; 35, с. 95; 228, с. 119]. Владимирские сторожевые отряды разбили переправившихся через Оку рязанских сторожей, а потом Всеволод с основными силами “иде к Рязаню, взя городъ Борисовъ Глебовъ” и привел в покорность рязанских князей, “роздавъ имъ волость ихъ комуждо по стареишиньству” [31, cтб. 387-388; 35, с. 95]. Таким образом, мы видим, что над Рязанским княжеством был установлен контроль со стороны владимирского правителя, причем контроль этот был столь существенен, что позволял вмешиваться в поземельные дела рязанских князей.
То, что Коломна находилась в зависимости от владимирских князей, подтверждают и события 1237 г., когда на Русскую землю обрушились полчища Батыя. Тогда владимирский князь Юрий Всеволодович отказал в военной помощи рязанским князьям, однако прислал свою рать с сыном Всеволодом в Коломну к князю Роману Ингваревичу [31, стб. 515; 35, с. 139]. Как показал А.,Г.,Кузьмин, источники “единодушно отделяют Романа Ингваревича от других рязанских князей” [146, c. 160]. Этот коломенский князь, возможно, “и не был собственно “рязанским”” [146, c. 160]. А. Г. Кузьмин делает вывод о том, что со второй половины XII в. (когда в 1186 г. Всеволод Большое Гнездо посадил в Коломне изгнанного из Пронска Всеволода Глебовича) над Коломной был установлен контроль со стороны владимирских князей. “Поэтому рязанский по происхождению князь Роман Ингваревич становится независимым от Рязани “коломенским” князем, возможно, находящимся в непосредственных вассальных отношениях с князем владимирским” [146, c. 160].
Видимо, былая зависимость коломенских земель от Великого княжества Владимирского облегчила Москве в начале XIV в. их отторжение от Рязани.
Совершенно произвольно трактует летописные события, позволяющие судить о территории Рязанского княжества, В. А. Кучкин. В 1186 г., согласно сообщению Лаврентьевской летописи, “бысть крамола зла вельми в Рязани” [31, стб. 400]. Тогда пронский князь Всеволод Глебович послал просить помощи во Владимир к великому князю Всеволоду Юрьевичу Большое Гнездо. Владимирский князь сначала послал подмогу в лице князей Ярослава Владимировича и Владимира с Давыдом Муромских. Эти князья собрались в Коломне. Туда же приехал Всеволод Глебович Пронский [31, стб. 402, 403; 21, 99; 35, с. 101], а затем явился и сам Всеволод Юрьевич. Вскоре князья-союзники вышли “ис Коломны” и отправились на Рязань. Воевать рязанские волости они действительно стали (как утверждает В. А. Кучкин) [161, c. 97-98], “перебродивше Оку” [31, стб. 406; 35, с. 101; 38, с. 18]. Однако это вовсе не означает, что рязанские владения начинались только за Окой. Сам же В. А. Кучкин называет князя Всеволода Глебовича коломенским [161, c. 97; 157, с. 92]. В Коломне и собирались князья перед походом на Рязань. Таким образом, очевидно, что Коломна была частью владений пронского князя Всеволода Глебовича. Естественно, что земли, принадлежащие союзному князю из рода рязанских князей, никто воевать не стал. Утверждать о том, что “рязанские владения на левом берегу Оки, видимо, ограничивались территорией, прилегавшей к Коломне” [161, c. 97; 157, с. 92], основываясь на сообщении летописи, некорректно. (См. карту П.1.2)
То же самое можно сказать и о событиях 1207 г. Князь Всеволод Юрьевич намеревался выступить против Чернигова и послал за рязанским и муромским князьями. В Москве князь Всеволод встретился со своими сыновьями, вместе они пошли к Оке и “придоша до Окы и сташа възле реки шатры на березе на пологом” (на низком левом берегу) [31, стб. 430]. В тот же день, следуя “възле реку Оку горе” (по правому высокому берегу), к Всеволоду подоспели и рязанские князья, причем не все, а только Глеб и Олег Владимировичи. Эти-то последние и рассказали о том, что остальные рязанские князья сговорились с черниговцами. Разгневавшись, великий князь владимирский приказал схватить всех заговорщиков “с своими думцами и вести ихъ в Володимерь” [31, стб. 431, 489-490; 35, с. 114-115]. Далее, по интерпретации В. А. Кучкина, Всеволод, “перейдя Оку, начал воевать рязанские волости” [161, c. 98; 157, с. 92]. На самом деле на этот раз Всеволод Большое Гнездо и не думал разорять рязанские земли, он “перебродися чересъ Оку в день неделныи и поиде къ Проньску” [31, стб. 431; 35, с. 115]. Целью действий князя была ликвидация заговора и усмирение непокорных. Князь Олег Владимирович всюду помогает Всеволоду. Он побеждает лодейников князя Романа Игоревича у Ольгова, а потом возвращается к Пронску, где и становится князем по воле Всеволода [31, стб. 432; 35, с. 115].
Усмирив рязанских князей, посажав всюду своих ставленников (“посадникы посажавъ свое по всем городом ихъ”) и договорившись с жителями Рязани, Всеволод “поиде от их к Коломне” [31, стб. 432; 35, с. 115]. По мнению В.,А.,Кучкина, из летописных сообщений вытекает, что рязанские владения лежали за р. Окой [161, c. 98; 157, с. 92], но далее в летописи следуют очень важные данные, говорящие о действительных пределах рязанских владений. Их В.,А. Кучкин не рассматривает. “Князь же великыи приде от Коломны на оусть Мерьскы. И постиже и епископъ ихъ (рязанский – В. Т.) с молбою и с поклоном от всех людии кня же великыи оттоле поиде в Володимерь” [31, стб. 433; 48, с. 297]. Епископ Арсений встретил великого князя на рязанской территории [45, c. 86; 134, с. 106; 267, с. 90; 266, с. 113]. Становится очевидным, что рязанские земли простирались до р. Мерьской (Нерской), по крайней мере, до ее устья. (См. карту П.1.1)
Подбор летописных событий 1209 г. В. А. Кучкиным также вызывает возражения. В 1209 г. рязанские князья Изяслав Владимирович и Кир Михаил Всеволодович, рассчитывая на то, что все “сынове Всеволожи” выступили к Твери против новгородцев, пришли во владимирские владения и “начаша же воевати села около Москвы” [35, c. 116]. Однако к этому времени инцидент с Новгородом уже был улажен, и сыновья Всеволода Большое Гнездо вернулись к отцу во Владимир [35, c. 116]. Из Владимира и послал “вборзе” великий князь Всеволод сына Георгия (Юрия) навстречу рязанцам. В. А. Кучкин использовал известия Летописца Переяславля Суздальского, обладающего лишь одним географическим ориентиром. Там говорится, что князь Юрий разбил рязанцев “у Осового” и прогнал их за р. Оку [21, 109]. Только на основании довольно далекого созвучия, помещая Осовой в районе р. Осенки (правый приток Северки) или оврага Осочного у р. Сетовки (левый приток Северки) [267, c. 90], В.А. Кучкин проводит границу Владимира с Рязанью (Коломной) около р. Осенки [161, c. 98]. (См. карту П.1.2) Между тем у реки Клязьмы известен городок Осовец, поставленный в начале XIII в. Всеволодом Большое Гнездо. По мысли А.,Л.,Монгайта, Осовец самим своим существованием был обязан опасности, исходившей со стороны Рязани [180, c. 356].
Парадоксален окончательный вывод В. А. Кучкина о расширении владимирской территории за счет черниговских земель “на левом берегу Оки, в частности близ Северки” [161, c. 98]. Очевидно, такие построения В. А. Кучкина не подкрепляются данными источников.
Черниговско-суздальский рубеж на основании анализа событий 1209 г. попытался наметить и А. Н. Насонов. Причем историк использовал летопись по Воскресенскому списку, изобилующую географическими данными. Летопись по Вокресенскому списку свидетельствует и о пути князя Юрия к месту встречи с рязанскими войсками (Голубино – Волочек – Клязьма – Дроздна), и о размещении последних во владимирских землях (р. Мерская и р. Литова), и о месте сражения (р. Дроздна) [35, c. 116]. Основу построений А. Н. Насонова составляет допущение о том, что князь Юрий шел на встречу с рязанцами через Москву. Отсюда поиск Голубина и Волочка – пунктов, через которые двигался князь Юрий – с правой стороны р. Клязьмы. А. Н. Насонов в итоге отождествил летописное Голубино с с. Голубиным (на р. Выдре в 50 км от Серпухова) [188, c. 184]. Таким образом, А. Н. Насонов, исходя из не совсем корректных допущений, определил пределы распространения черниговских земель с учетом локализованного им Голубина. (См. карту П.1.2)
Более глубокий анализ известий летописи по Воскресенскому списку был проведен А. А. Юшко. Вслед за Н. И. Надеждиным и К. А. Неволиным [197, c. 186] А. А. Юшко ищет Голубино и Волочек на левой, северной стороне р. Клязьмы, где и локализует их в д. Голубино около р. Шередера [29, c. 848; 266, с. 111; 267, 89] и Волочке Зуеве на левом берегу р. Клязьмы, между рр. Выркой и Дубной [266, c. 111; 267, с. 90]. Далее А. А. Юшко помещает войска рязанского князя Изяслава в верховьях р. Мерской, что также имеет свои основания. (См. карту П.1.2) Во-первых, только верхнее течение этой реки близко к р. Дроздне, где произошло сражение [222, c. 225], и к Голубино, а, во-вторых, именно через верховья р. Мерской шла дорога из Владимира в Коломну [266, c. 111; 267, с. 90]. Как известно из летописных данных, часть р. Мерской с ее устьем принадлежала к числу рязанских земель, но верховья этой реки, очевидно, были владимирскими, так как рязанская рать князя Изяслава стояла именно в чужих, владимирских владениях.
Вызывает трудности определение местонахождения второго рязанского отряда (князя Кир Михаила). Известно, что он стоял у р. Литовы. Но что это за река и где она находится? Можно назвать несколько вариантов, но все они лишь предположительны. Г. П. Смолицкая указывает ряд близких к Литове названий. У р. Десны (приток Пахры) есть левый приток р. Ликова (Ликовка); у притока р. Цны Щуровца имеется левый приток р. Летовка и, наконец, у притока р. Исконы Польны есть левый приток р. Литомня (Литомна, Литновка) [222, c. 116, 123, 103; 125, с. 64, 42]. Этим список не исчерпывается. Выбрать какой-либо из вариантов для определения стоянки отряда Кир Михаила затруднительно [197, c. 286].
Как видим, события 1209 г. не касаются черниговско-владимирских границ, они лишь в какой-то степени уточняют и конкретизируют рязанско-владимирскую границу и позволяют судить о том, что понятие “села около Москвы” было довольно широким [266, c. 111]. (См. карту П.1.1) Обобщая все летописные известия о рязанско-владимирских рубежах XII – XIII вв. можно заметить, что в общих чертах намеченная граница совпадает с пределами коломенских земель, присоединенных к Москве в начале XIV в. (См. карту П.1.13)
Теперь, когда определены границы юго-западной оконечности Владимиро-Суздальского княжества с внешней стороны (посредством выяснения крайних пунктов присутствия новгородской, смоленской, черниговской и рязанской власти), можно наметить основные контуры владимирских границ с внутренней стороны. Очевидно, не всегда границы реально существовали. Их определяли, вероятнее, более или менее широкие полосы незанятых, неосвоенных земель. На протяжении конца XII – XIII вв. близлежащие к Москве границы, за некоторыми исключениями, оставались, видимо, неизменными. Лишь владимирско-черниговская граница превратилась к концу XIII в. в еще один участок рязанско-владимирской и появились новые границы с осколками некогда единой Ростово-Суздальской земли (Тверским, Дмитровско-Галицким и Переяславским княжествами). К 70-м гг. XIII в. оформляется и само Московское княжество, первым бесспорным князем которого стал Даниил Александрович – младший сын Александра Невского. Князь Даниил обладал еще небольшой территорией вокруг Москвы. Кроме стольного города ему, видимо, были подчинены лишь Звенигород и Перемышль. Начинали формироваться волостные центры.
Условная владимирская граница накануне образования Московского княжества направлялась от верховья р. Ламы (выше по которой находились новгородские владения) к р. Рузе. Отстоя от правого берега р. Рузы на некотором расстоянии, граница шла к р. Москве и спускалась к р. Наре, отталкиваясь от которой огибала дугой р. Пахру с ее притоками. Где-то около устья р. Нерской владимирская граница вновь пересекала р. Москву. Район нижнего и, возможно, среднего течения р. Нерской был занят рязанскими владениями. Верховья р. Нерской принадлежали Владимиру [73, c. 129]. (См. карту П.1.1)
Таким образом, мы наметили границу лишь с теми княжествами, которые существовали в домонгольское время. Появившиеся после монгольского завоевания Тверское, Галицко-Дмитровское и Переяславское княжества создали северо-западные, северные и северо-восточные участки границы будущего Московского княжества. Наконец, после того, как в 70-х гг. XIII в. из Великого княжества Владимирского выделилось Московское княжество, определилась и восточная московская граница.
2. 2. Территория Московского княжества
в конце XIII – начале XIV в.
Дата добавления: 2018-09-22; просмотров: 368; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!