Простак. Значит, истина - меньше всего. 3 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 3 из 15Следующая ⇒

Историк. Но это был путь возникновения мировых религий. Не станете же вы отрицать положительный в целом характер этого пути.

Ритор. Вопрос слишком большой. По объему материала, необходимого для развернутого доказательного ответа. Платон задал идеократическую парадигму. Отцы церкви выбрали свою, универсальную, по их мнению, моноидею - мессианскую. Русские переводчики Евангелия еще более обобщили ее: на роль авансцены для мессии выдвинули Россию. Это вам даже не человекобог, это богострана! Мощное мифически языческое "мы" крестьянской общины (у каждой общины - свое мы язычески, диалектно индивидуальное) враз заковали в единое Мы коммунистическое. Коммуна, кстати, точный перевод слова "община". С русского языческого на русский пост-(анти-)христианский. Сплав частной мифологической общности (свои черти, свои домашние боги) и вселенства внешне отрицаемого Православия (Вот когда отрицание отрицания заработало! Вот когда заморскость и насильственная христианизация вспомнилась!) оказался твердокаменным. Ленинизм-сталинизм - смесь язычества, христианства и безбожия - стал желанным идеологическим кормом для большинства населения (товарная марка: сталь "лень").

Историк. А Платон?

Ритор. Как видите, "может собственных Платонов ... российская земля рождать".

Редактор. М-да, все это понятно, на чью мельницу.

Все эти антиленинские пасквили, эти оплевывания. Не пойдет. Сыты. Наплевались. Смотрите, до чего дошли.

Историк. Ну почему любая попытка анализа того, как большевики пришли к власти, называется большевиками оплевыванием?

Редактор. А вы что, не видите, что творится в прессе? Сталин - хи-хи, Ленин - ха-ха! Ведь люди же верили, они живы. Нельзя смеяться над верой в светлое, хорошее.

Ритор. Будущее. А коли с помощью этой веры уничтожали все светлое и хорошее в настоящем?

Историк. Хуже того: эта вера и сейчас грозит остановить развитие настоящего. Вы думаете, 500 дней так и дали осуществить!.. А дело в том, что любой самый маленький (скажем, экономический) рай, даже ворота в рай за 500 дней для верующего в светлое далеко это не реально. Ведь наши верующие одновременно и суровые реалисты, и значит, что "рай", даже "чистилище" это очень далеко, не в этой жизни, а 500 дней - вот тут так действительно хи-хи и ха-ха - ухохочешься от такого примитивного бюргерского подхода. Все слишком ясно и просто, чтобы быть великой правдой страны.

Редактор. Да кому вы отдадите за 500 дней собственность ?

Ритор. Вы у нас спрашиваете? Среди нас нет экономистов. Но, видимо, вы ждете ответа: мафии! Да, английской мафии!

Простак. Тише, тише, господа!

Редактор. Здесь нет господ (смотрит на ритора и историка).

Ритор. Что вы! Здесь только актеры, (историку) руку, товарищ!

Историк. В "Лес", что ли, пойдем?

Ритор. В лес счастливцев и несчастливцев...

Простак. Я по телевизору спектакль смотрел. Кажется, Островский - автор.

Историк. Он и автор. Автора!

Редактор. Вы что, с ума сошли? Что за ахинею вы несете. Вы думаете, кому-то интересно все это? После таких брошюр подписка и падает...

Простак. Вы хотите сказать, что у господ недержание речи?

Ритор. Напротив, задержка. Мы тут рассуждали, да наши рассуждения не понравились. Нас деликатно попросили помолчать, а так как мы находимся внутри брошюры, т.е. в линейно разворачивающемся тексте, то само время молчания мы можем отражать специфическими речевыми средствами.

Редактор. Значит, вы издеваетесь!..

Ритор. Ну уж извините, это вы издеваетесь. Поставили нашему диалогу границы и изумляетесь:

отчего это речь не течет. В наше время пора прекращать дозволенные речи, что мы и сделали - замолчали или перешли на эзопов язык, которого ныне в упор никто не понимает. Разучились за четыре года. Мы с вами разрешим этот внутренний конфликт так. В наших беседах нет призывов к насилию, "к топору зовите Русь" и пр.?

Редактор. Это еще как сказать...

Ритор. Скажите прямо.

Редактор. Явных - нет.

Ритор. А для вскрытия неявных есть свобода слова и открытая полемика. А то ведь некоторые философы классовую борьбу чуть ли не у Демокрита умели обнаруживать.

Редактор. Да, но есть еще позиция издательства.

Ритор. Вот и прекрасно. Постарайтесь поблюсти эту позицию, участвуя в диалоге. А все заявления типа: "мы не готовы это опубликовать" оставьте для внутреннего пользования. Не будете готовы напечатать наш диалог, так не напечатаете. Это дело издательское. Но не нужно вводить вашу неготовность в текст как нашу внутреннюю цензуру. У нас и своя

цензура есть, чай не дети. Итак, мы беседуем как свободные люди, а когда и где это публиковать - таким вопросом не задаемся. Вас устраивают такие правила нашей диалогической игры?

Редактор. Попробуйте сыграть, я только замечу, что тут есть еще одна граница - тема. Какое отношение имеет, скажем, наша перепалка к ней?

Простак. В глаз, в глаз!

Ритор. Это к риторике-то?

Редактор. Даже уже. К изобретению как этапу риторики. Ведь так, кажется заявлена наша тема еще в "Трех июлях".

Ритор. А мы уже перешли к внешнему предварительному условию изобретения.

Простак. Даже уже? Ну и, ну и...

Ритор. Разве не ясно?

Простак (разочарованно). Ах вот оно что!..

Историк. Что?

Простак (презрительно). Свобода, что ли? Так просто?

Историк. А существует мнение, что цензура идет на пользу тексту, что текст от запретов улучшается.

Ритор. Ну это смотря какой текст: изобретенный или ритуальный (вторичный). Для последнего, шаблонного текста цензура - благо. Когда в тексте чего-то недостает, кажется, что там что-то есть. Но мы ведь говорим об изобретении.

Историк. А всегда ли оно необходимо в тексте? Возьмите, например, текст документа.

Ритор. О да, я понимаю, исторически рассмотренные документы сплошь стереотипны. Но когда в них видят факты большого исторического значения. А если увидеть факт "малого", риторического сознания, то именно документ при всей шаблонизированности формы показывает, как человек изобретает дело, как поступком разрешает кризис ритуала своей жизни в ее конкретной

исторически, моментальной частности. Почитайте книгу вашего коллеги Ковельмана "Риторика в тени пирамид". Показательно современный подход к истории!

Редактор. Мы все-таки о чем речь ведем: о риторике или об истории?

Ритор. Суть почти всех наших предыдущих рассуждений сводится к тому, что не может быть риторики вообще. Это философия вообще может быть. Но философия, извините за банальность, не наука. Даже марксистско-ленинская. "Даже", потому что другие философии на научность и не очень-то претендуют. Они просто любят мудрость (свою) и все.

Простак. А марксистско-ленинская?

Ритор. А вот эта как раз скромно называла себя единственно научной и на этом основании требовала всеобщей любви к своей мудрости...

Простак. А риторика - наука?

Ритор. Риторика - иное дело: это иной взгляд, иная мысль, иная наука. Бахтин не случайно так подхватил термин Аверинцева - ино-научность. То есть это и научность, но научность (познания, причем гуманитарного) здесь диалогически дополнительна иным культурным сферам. Научная истина всегда ограничена и разграничивается лишь на выходе в другие культурные сферы. Поступок в его живом свершении больше любой абстрактной научной истины, и гармония прекрасного больше и того, и другого.

Простак. Значит, истина - меньше всего.

Ритор. Это в формальной или диалектической логике что-то так может значить. В логике иной, диалогике, все три главные культурные сферы равновелики и взаимопоглощающи. Диалогика - это диалог, общение логоса разных сфер жизни, а диалектика - это диалог лектиса, т.е. просто общение речей, общение, доводимое до обобщения по правилам формальной логики. Диалектика Платона -

это формирование понятийной логики речевого общения, а диалектика Гегеля - это расформирование этой речевой формальной логики (силлогистики).

Историк. Скажите, а чем эта триада (поступок - познание - искусство) менее схематична, чем триадичность Гегеля? Вот ведь у вас тоже всего во всем по три. Даже июлей неизменно три.

Ритор. Вопрос понял. Но до ответа на этот решающий (спасибо, коллега!) вопрос мы еще не добеседовали. И вот какое у меня в связи с развитием нашего диалога предложение. Сделаем наш диалог о риторическом изобретении наглядным примером самого процесса изобретения.

Историк. Хотите родить в нас нового методиста?

Ритор. А почему бы нет? Раз прежний ушел от нас. Ныне методист - звучит смешно, но ведь это потому, что нет нынешней методики.

Историк. Вы хотите сказать, что диалектический метод, едко осмеянный Солженицыным, и у всех остальных вызывает только ухмылки, а отсюда все слова с корнем "метод" не котируются. Особенно методология.

Ритор. Да, и это тоже. Но, право, кому не удалось в полной мере овладеть методологией диамата и истмата, не должны думать, что вообще всякая методология на этом кончилась. Париж прекрасный город, но - далеко, и в руки не идет, так ведь можно и где-нибудь в Вологде расположиться! И методологически очень правильную жизнь там устроить. И наложить риторический метод на любую "логию". И такой метод будет называться филология, т.е. "любовь к слову" и еще он будет называться филология, т.е. "наука о любви".

Простак. "Была наука страсти нежной..."

Ритор. Вот именно в этом смысле риторика - наука. Наука рождать новое, полезное, справедливое, красивое. А как же рождать без любви?

Историк. Хотя вы Платона не жаловали, а вот ведь новую майевтику и сочинили.

Ритор. Поэтому и не жаловал, что новую сочинил. Кому это там была "дороже истина"? Аристотелю? Вот он и друг Платона. А мне вот жизнь дороже, поэтому Платон - мой соперник. И его повивальное искусство доказательства, что мы все, кроме Сократа, ни черта не смыслим ни в чем, есть начало научной гордыни, основанной на том, что они-то (философы) имеют дело с Истиной, что у них все геометрически постулировано, а нам нужно лишь выучить в школе, как эти постулаты развернуть в тезис (изобретение), план (расположение), текст (выражение). Да, такая риторика тогда была неизбежна, более того, необходима, но за две с половиной тысячи лет она исчерпала свои возможности. Общество на земле, построенное по методу такой риторики, дошло до предела своего развития. Вот почему я говорю, что риторика это история, вывернутая своей сущностью.

Простак. История, вывернутая своей сущностью. Эк вы хватили...

Редактор. Риторика - история, вывернутая сущностью... Это можно понять? И еще требуете... свободы слова. У нас же научно-популярная серия!

Ритор. Это выходит по-русски "научно-народная". Общенародная наука? Или всем доступная наука? А поскольку риторика, как мы только что выяснили, это инонаука, то всерьез относиться к эпитету "научно-популярный" вообще не приходится. Просто предмет должен быть изложен понятно и для неспециалистов. Но у инонауки не может быть специалистов в узком смысле слова. Могут быть вошедшие с ней в диалог и не вошедшие. (Редактору.) Вы, хоть и с большим скепсисом, в диалог вошли, поэтому я продолжаю в надежде быть понятым. Сущность истории - общение людей. Способ этого общения определяется господствующей в эпоху риторикой. Известны три

главных риторических доминанты в истории человечества: миф, познание и поступок. Доминанта мифа, как и доминанта познания - уже пройденный этап. Чтобы история не прекратила течение свое, нам всем нужно выйти из пике познавательного мифа и решиться на риторику ответственного поступка.

Историк. Решиться одно, решать ответственно - другое.

Ритор. Согласен. Вот тут-то и нужна методика. Ведь если в стране слишком много строителей танков, то идет переподготовка. Во всем мире осуществляется непрерывное обучение всех членов общества.

Историк (грустно). Вы думаете научить людей ответственно поступать?

Ритор. Но во всем культурном мире этому фактически учат. В США, в Японии. У нас аллергия на "воспитание нового человека", это ясно. Но нужно ведь не лепить из человека нечто по своему образу и подобию, а помочь уже живому человеку изобрести собственный поступок. Дать методику внутреннего диалога, который может приблизить каждого к изобретению.

Простак. О дайте, дайте мне свободу:

Редактор. О дайте, дайте методику. Где ж она?

Ритор. Я как раз уже минут пятнадцать пытаюсь предложить вам вариант проработки этой методики. Наша беседа будет олицетворять собой внутренний диалог при изобретении. А изобретать мы будем способ изобретения ответственного поступка. Один из ключевых вопросов историком был уже задан. Выставим его как один из маяков цели. И да поискам! Как говорят болгары.

Редактор. Выходит, все, что мы здесь наговорили, было лишь прелюдией, которую придется урезать.

Ритор. Ни в коем случае. Любое естественное изобретение рождается не на пустом месте. Изобретение - это способ плодотворного

продолжения диалога. Наша задача - чтобы человек искал достойную реплику в большом диалоге жизни. Свою. Для чего придется, как говорил Бахтин, "смириться до персональной ответственности".

Простак. Смириться до персональной ответственности? Гордая формулировка!

Историк. Уничижение паче гордости?!

Ритор. Не знаю. Только, если я правда участник событий, то ведь я не статист и не "Кушать подано". Я - действующее лицо и мои действия - едва ли разгром ларька палкой, я действую словом. А раз так, то я персонально за это слово отвечаю. А по-настоящему отвечать я могу лишь за то, что я сам выстрадал (говоря всем понятным у нас языком поэзии), изобрел (говоря мало кому внятным у нас языком риторики).

Редактор. При чем здесь смирение? Это что-то христианское.

Ритор. А вы попробуйте за каждое слово нести персональную ответственность. Это вам не то, что резолюция съезда. Кто за нее отвечает? Съезд. И если я вам этой резолюцией образно наношу удар в челюсть, так я тут ни при чем. Я только представитель. Или исполнитель. Иное дело персональная ответственность за слово. Уж тут смиришься!

Историк. Кстати, у слова "смирение" корень "мир". Это - и стать поневоле мирным, ибо войну от своего имени не объявишь. Это - и объять мир своим словом.

Ритор. Бахтин так и сделал.

Простак. Вот так смирение! Да если каждый эдак смирится, то что ж получится?

Ритор. Ничего трагичного. Раскроется множество миров, вписанных друг в друга. Надо будет вспомнить, что у каждого человека единственное незаместимое место в мире и своя ни с чьей не совпадающая точка взгляда, а не просто физическая точка зрения.

Редактор. Ну, я чувствую, опять пошел этот профессорский идеализм о том, что в начале было слово.

Ритор. Не знаю, что вы называете профессорским идеализмом, но слово ни в начале, ни в конце. Слово - между. В бахтинской риторике поступка слово - медиум общения.

Простак. А что в начале?

Ритор. В начале чего?

Простак. Ну, в смысле, что первично.

Ритор. В смысле первично слово! Все остальные вопросы по модели "А что первично?" к риторике не относятся, да и к гуманитарии в целом - тоже. Человек первичен, но не как вещь, не как материальная данность, а как субъект общения, родина диалога...

Простак. "Все кричат, уродина!"

Ритор. Вот-вот: а она мне нравится! Нету другой. Все другие вопросы о первичности - вторичны!

Редактор. Когда же мы начнем играть в методическую деловую игру "Внутренний диалог при изобретении"?

Ритор. А мы уже начали.

Редактор. Как начали?

Ритор. Да так: мы на входе в изобретение.

Простак. На входе? Когда и куда стучать? Или звонить?

Ритор. Постучите по дереву и звоните во все колокола.

Редактор. Не слишком ли много каламбуров?

Ритор. В самый раз для людей на пороге или методики на вводе.

Редактор. Но я хочу ясности. Ведь читатели нас не поймут. Твердите об ответственности, а сами развели безответственную болтовню.

Ритор. Что касается априорной презумпции непонимания, то тут уж извините. Это задача

риторики, чтоб поняли. Но сначала ведь нужно, чтобы было что понимать. Поэтому в момент изобретения необходимо в основном отрешиться от боязни, что вас не поймут. Неизвестно, что мы там такое изобретем. Но оценить мы еще успеем в расположении. Изобретая, мы прежде всего свободны от самокритики. Мы себе верим. Это первое. Второе (по поводу безответственной болтовни) связано с первым. Кто это может определить, какая болтовня ответственна, а какая безответственна? И чьи речи стоит называть болтовней. Во всяком случае в процессе изобретения такое отношение к тексту противозаконно. И, наконец, третье. Ясность в изобретении бывает только относительная. Если вам что-то уже ясно, то вы переходите в этап расположения, и там идет дальнейшее прояснение и развертывание текста. А если вы хотите изобретать, чтобы что-то было ясно с самого начала, то и это можно, но тогда перед нами другая риторика. В риторике поступка ничего с самого начала ясно быть не может. В том-то и задача, чтобы достичь ясности хоть в чем-то. В заключение своего маленького монолога я вам серьезно хочу сказать, что мы действительно не стоим на месте. Изобретение методики идет полным ходом. Мы сформулировали предварительно необходимое для изобретения условие: свобода реплик, доведенная до парадоксального предела. И конечно, как бы я не ерепенился, никакая деловая игра не сможет адекватно имитировать этот способ внутреннего диалога. Но все-таки он должен быть задан как некий идеальный предел.

Историк. Но вы сказали, что методически мы на входе в изобретение. Что это значит и как нам переступить порог?

Дата добавления: 2018-09-20; просмотров: 141; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!