РАЗДЕЛ ЧЕТВЕРТЫЙ. ВОЛШЕБНЫЙ КУЛАК 6 страница
В этой паре может быть польза, может быть вред.
Если Небо не любит кого-то, кто знает причину этого?
Это дает:
Человек мудрости приближает процесс к трудности61.
В Пути Небес — нет соперничества — а совершенствование в победах; нет речи — а совершенствование отклика; нет призывания — а само приходит; такая беспечность — а совершенствование замыслов.
Сеть Неба необъятно редка, а нет упущений.
СЕМЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТЫЙ ЧЖАН
Если народ не боится смерти, то что его смертью пугать?
А вот, если человек при постоянстве страха смерти осуществляет аномальное, то «сущность моя» должна схватить и убить его.
Кто осмелится?
Постоянно есть ведающий убийствами, который убивает.
А вот если убивать вместо ведающего убийствами —
Это определяется:
Заменить великого мастера-плотника.
Вот замените великого мастера-плотника, — и редко будет такой, кто не поранит себе руки.
СЕМЬДЕСЯТ ПЯТЫЙ ЧЖАН
Голод в народе — это из-за того, что их высшие берут много налогов на зерно. Это дает: Голод.
Народом трудно управлять — это из-за того, что их высшие осуществляют наличие.
Это дает:
Трудно управлять.
Народ легко относится к смерти — это из-за того, что их высшие стремятся в толщу жизни.
Это дает:
Легко относится к смерти.
|
|
|
Ведь только в отсутствии осуществления за счет жизни заключается мудрая способность ценить жизнь.
СЕМЬДЕСЯТ ШЕСТОЙ ЧЖАН
Человек в жизни — мягкость и слабость. В его смерти — твердость и сила. Из мириад сущностей травы и деревья в жизни — это мягкость и хрупкость. В их смерти — сухость, крепость. Причинность:
Твердость и сила — это попутчики смерти. Мягкость и слабость — это попутчики жизни. Это дает:
Сила оружия ведет к уничтожению. Сила дерева ведет к перелому. В сильном и большом находится ориентация вниз. В мягком и слабом находится ориентация вверх.
СЕМЬДЕСЯТ СЕДЬМОЙ ЧЖАН
В небесном Пути нет ли подобия натягиванию лука? Высокое — оно придавливается. Низкое — оно приподнимается. При наличии излишка его убавляют. При недостаточности его восполняют. В небесном Пути убавляют наличие излишка и восполняют не-достаточность.
Кто способен наличие излишка отдавать Поднебесной? Только тот, у кого в наличии Путь.
Это дает:
Человек мудрости в осуществлении не отождествляется, совершив дело, не пребывает в нем.
Нет у него стремления проявить умелость.
СЕМЬДЕСЯТ ВОСЬМОЙ ЧЖАН В Поднебесной нет ничего мягче и слабее воды.
|
|
|
Но при столкновении с твердостью и силой никто не способен ее победить.
Посредством отсутствия в себе, посредством переменчивости —.
Через слабость побеждают силу.
Через мягкость побеждают твердость.
В Поднебесной нет никого, кто не знает.
Нет никого, кто способен сделать.
Это дает:
Человек мудрости говорит:
Принимаешь на себя грязь государства.
Это определяется —
Хозяин главного алтаря.
Принимаешь на себя недобрые знамения в государстве.
Это определяется —
Правитель Поднебесной.
Правильность речи отталкивается от обратного.
СЕМЬДЕСЯТ ДЕВЯТЫЙ ЧЖАН
Смирение в большой обиде обусловливает наличие остаточной обиды. Как можно таким образом осуществлять совершенствование?
Это дает:
Человек мудрости держит левую половину контрактной бирки63 и не предъявляет претензий к людям.
При наличии Потенции отвечают за обязательства.
При отсутствии Потенции ведают взиманием податей.
В небесном Пути отсутствует родственность, а есть постоянство контакта с совершенствующимся человеком.
|
|
|
ВОСЬМИДЕСЯТЫЙ ЧЖАН
Маленькое государство, скудное население.
Пусть у народа будут десятки и сотни приспособлений-инструментов, а не применяют.
Пусть народ придает значение смерти и не путешествует далеко.
Хотя есть лодки и колесницы, а никто на них не ездит.
Хотя есть вооруженные воины, а никто их не строит.
Пусть народ вернется к письму через вязание узлов и использует его.
Сладка его пища.
Красива его одежда.
Мирны его покои.
Радостны его обычаи.
Соседние государства глядят друг на друга.
Петухи и собаки слышат голоса друг друга.
А народ до старости и смерти не общается друг с другом, не приходя и не уходя.
ВОСЕМЬДЕСЯТ ПЕРВЫЙ ЧЖАН
Верные речи не красивы. Красивые речи не верны. Совершенствующийся не рассуждает. Рассуждающий не совершенствуется.
Знание — это не эрудиция.
Эрудиция — это не знание.
Человек мудрости не накапливает.
Чем больше он делает для других, Тем больше у него в наличии для себя.
Отдавая другим, он умножает себе.
Путь Небес приносит пользу, а не вредит.
Путь человека мудрости в осуществлении без соперничества.
|
|
|
35) Одна из трех драгоценностей человеческого организма наряду с семенем и дыханием-ци.
36) Возможен вариант перевода: «Когда низкий человек слышит о Дао, он смеется. Если бы он не смеялся, то это не было бы Дао».
37) В оригинале стоит местоимение первого лица, но, по нашему мнению, данный текст не является личностным и в нем нет самоназывания. Там, где встречаются такие местоимения, они характеризуют разные аспекты проявления личности в целостности бытия. Сравни атман и брахман в традиционной индийской структуре личности.
38) Сильный хребет, — Речь идет о постоянном напряжении внутреннего стержня индивида, о силовом типе взаимодействия с миром.
39) Редко. — В оригинале стоит знак, который в других контекстах переводится нами как разреженность. Поэтому данный отрывок может трактоваться следующим образом: "В Поднебесной достигают этого через разреженность».
40) Тянуть и длить. — Эти два знака можно также перевести как «взращивать и длить», они указывают на функции Неба и Земли и могут коррелировать со свойствами времени и пространства, соответственно. Эти же знаки встречаются в седьмом чжане.
41) Нисхождение Небес. — То же, что и Поднебесная. С нашей точки зрения эти два знака во всех случаях могут трактоваться в равной мере и тем, и другим образом.
42) Не видит, а именует, — Данная фраза может трактоваться по-другому: «Не виден, но известен».
43) То есть, пребывая в состоянии отсутствия, человек мудрости созерцает на пустом экране своего сознании образы и мыслеформы, присущие сознаниям-сердцам обычных людей. Сравни с юнговскими концепциями «коллективного бессознательного».
44) Ограждается. — Данный знак может пониматься и по-другому, и тогда эта фраза переведется так: «Человек мудрости относится ко всем как к своим детям».
45) На десять есть три. — Данное сочетание в оригинале может также пониматься как «13». Разные комментаторы трактуют по-разному этот чжан. Следует отметить, что и тройка и тринадцать в равной мере являются интересными числами, обладающими обширной символикой в китайской традиционной нумерологии.
46) Рассеян. — Сравни с первой фразой из четырнадцатого чжана: «Смотришь на него. Имя назови „Рассеянное"».
47) Данная фраза обычно переводится: «Знающий не говорит, говорящий не знает".
48) Данная фраза может также толковаться: «Считаются благородными в Поднебесной» или «Заслуживают почитание Поднебесной».
49) Упорядоченность квадрата. — В оригинале стоит один иероглиф, обозначающий «квадрат или сторону», но именно квадрат и является основной классификационной схемой, которая соотносится в традиционной нумерологии с четверкой и отражает грань соединения времени и пространства через четыре фазы временного цикла, коррелирующие с четырьмя сторонами света, что наиболее явно видно в схеме Великого предела тай-цзи. В древности квадрат в паре с иероглифом, обозначающим «воина», указывал на магов, кудесников, точнее на людей, пользующихся в своих взаимоотношениях с реальностью схемами, которые не поддавались объяснению средствами обыденной логики.
50) Может переводиться и как «управление».
51) В данном контексте не следует полагать, что бесы — это плохо, а боги — хорошо. Можно сказать, что бесы и боги здесь указывают на некие энергетические субстанции с иньскими и янскими характеристиками, которые соответствуют Земле и Небу. Здесь можно также провести приблизительную аналогию с индийской традицией, где существуют девы и асуры, но, кроме того, есть и другие классы сущностей, выполняющих разные функции в мире. Так, в «Ригведе» асурами могут быть и боги.
52) Женский принцип. — Данный иероглиф обозначает самку животных.
53) Имеется в иду, что для продвижения по Пути совсем не нужны внешние атрибуты, достаточно просто сидеть, созерцая самопроизвольную естественность происходящих процессов.
54) Смотри также семьдесят третий чжан и примечание к нему, так как там комментируется точно такая же фраза, хотя в другом контексте она переведена несколько по-другому.
55)
56) Возможен и другой перевод данной и последующих фраз, в которых используется одна и та же конструкция построения: «Осуществляющий функцию воина через совершенствование не воинствен. Совершенствующийся в битвах не гневлив. Побеждающий противника через совершенствование не соперничает. Использующий людей через совершенствование осуществляет ориентацию вниз». Следует отметить, что практически нет ни одной фразы во всем этом тексте, которая не допускает нескольких параллельных интерпретаций.
57) Здесь напрашивается интересная параллель с суфиями в исламе, которые также носили одежды из грубой шерстяной материи, одеваемой на голое тело. Некоторые исследователи само слово «суфий» производят от корня, обозначающего шерстяную ткань.
58) Данный чжан может быть переведен и как простое повествование от первого лица. Мы предпочитаем интерпретацию, отражающую некую мистическую структуру описания личности, в которой противопоставляются «моя сущность», которую можно условно соотнести с брахманом в индийской традиции, и просто «я», или эго, условно соответствующее атману. Интересно провести параллель и с гурджиевскими концепциями сущности и личности.
59) Интересно сравнить с восприятием жизни Сократом, который считал, что жизнь — это болезнь, а смерть — выздоровление.
60) Эта и следующая фразы могут быть в равной мере переведены так: «Не привыкают к тому, что тебя успокаивает; не пресыщаются тем, что тебя порождает». Первый вариант подчеркивает состояние отсутствия, которое и будет основным условием правильного построения отношений с порождающим и успокаивающим тебя через естественное ощущение привыкания и пресыщения, возникающее в этой области системы «человек—мир».
61) Возможный вариант перевода таков: «При самопроизвольном осознании не проявляется самопроизвольно».
62) Легкость и трудность — это две составляющие ощущений, которые реализуются в восприятии индивида во время любого процесса. Обычный человек в своей асимметрии восприятия постоянно ориентирован на ощущение легкости во всем, а человек мудрости предпочитает видеть трудную составляющую даже в том, что может спонтанно восприниматься как легкое.
63) Переменчивость. — Этот же знак обозначает Перемены в «Каноне Перемен»
64) Левая половина контрактной бирки, — Человек, который владеет левой половиной берет полную ответственность на себя за исполнение договора, то есть человек мудрости предъявляет претензии лишь самому себе во всех ситуациях.
ИЗ КНИГИ «ЧЖУАН-ЦЗЫ»
Все — едино?
Цзыци из Наньго сидел, облокотившись на столик, и дышал, внимая небесам, словно и не помнил себя. Прислуживавший ему Яньчэн Янь почтительно стоял рядом.
— Что я вижу! — воскликнул Яньчэн Янь. — Как же такое может быть?
Тело — как высохшее дерево, Сердце — как остывший пепел. Ведь вы, сидящий ныне передо мной, Не тот, кто сидел здесь прежде!
— Ты хорошо сказал, Янь! — ответил Цзыци. — Ныне я похоронил себя. Понимаешь ли ты, что это такое? Ты, верно, слышал флейту человека, но не слыхал еще флейты земли. И даже если ты внимал флейте земли, ты не слыхал еще флейты неба.
— Позвольте спросить об этом, — сказал Яньчэн Янь, — Великий Ком1выдыхает воздух, зовущийся ветром. В покое пребывает он. Иной же раз он приходит в движение, и тогда вся тьма отверстий откликается ему. Разве не слышал ты его громоподобного пения? Вздымающиеся гребни гор, дупла исполинских деревьев в сотню обхватов — как нос, рот и уши, как горлышко сосуда, как винная чаша, как ступка, как омут, как лужа.
—
Наполнит их ветер — и они завоют, закричат, заплачут, застонут, залают. Могучие деревья завывают грозно: У-у-у! А молодые деревца стонут им вслед: А-а-а! При слабом ветре гармония малая, при сильном ветре — гармония великая. Но стихнет вихрь, и все отверстия замолкают. Не так ли раскачиваются и шумят под ветром деревья?
— Значит, флейта земли — вся тьма земных отверстий. Флейта человека — полая бамбуковая трубка с дырочками. Но что же такое флейта неба?
— Десять тысяч разных голосов! Кто же это такой, кто позволяет им быть такими, какие они есть, и петь так, как им поется 2?
Большое знание безмятежно-покойно. Малое знание ищет, к чему приложить себя. Великая речь неприметно-тиха, Малая речь гремит над ухом. Когда мы спим, душа отправляется в странствие. Пробудившись от сна, мы открываемся миру. Всякая привязанность — обуза и путы, И сознание вечно бьется в тенетах
Одни в мыслях раскованны, другие проникновенны, третьи тщательны. Малый страх делает нас осторожными. Большой страх делает нас раскованными. Мысли устремляются вперед, как стрела, пущенная из лука: так стараются люди определить, где истина и где ложь.
Словно связанные торжественной клятвой: так судят неуступчивые спорщики. Увядает, словно сад поздней осенью: такова судьба истины, за которую держатся упрямо.
Остановилось движение, словно закупорен исток: так дряхлеет все живое.
И в час неминуемой смерти ничто не может вернуть нас к жизни заново. Веселье и гнев, печаль и радость, надежды и раскаянье, перемены и неизменность, благородные замыслы и низкие поступки — как музыка, исторгаемая из пустоты, как грибы, возникающие из испарений, как день и ночь, сменяющие друг друга перед нашим взором. И неведомо, откуда все это? Но да будет так! Не от него ли то, что и днем, и ночью с нами? Как будто бы есть подлинный господин, но нельзя различить его примет. Деяниям его нельзя не довериться, но невозможно узреть его образ!
Не будь «другого», не было бы и моего «я»3, а не будь моего «я», не было бы необходимости делать выбор. Кажется, тут мы недалеки от истины, но все еще не знаем, откуда приходят наши мысли.
Сотня костей, девять отверстий и шесть внутренних органов4 — все они присутствуют во мне, что же из них мне ближе всего? Нравятся ли они мне все одинаково или какому-то органу я отдаю предпочтение? Управляет ли этот орган всеми прочими, как если бы они были его подданными? А может, органы нашего тела не могут друг другом управлять и сменяют друг друга в роли правителя и подданного? Или все-таки у них есть один подлинный государь? Но даже если мы опознаем этого государя, мы ничего не сможем ни прибавить к его подлинности, ни отнять от нее.
Однажды получив свое тело, мы обладаем им до самой смерти и не можем взять себе другое. Не зная покоя, мы плывем по бурным водам жизни, неудержимо стремясь, словно скачущий конь, к общему для всех концу. Как это печально! Мы изнемогаем всю жизнь в бесплодных усилиях, в трудах и заботах проводим дни и даже не ведаем, за что нам выпал такой удел. Как это горько! Для чего говорить о бессмертии, коли тело наше рано или поздно обратится в прах, а вместе с ним исчезнет и сознание? Вот, поистине, величайшая из людских печалей! Неужто жизнь человека и впрямь так неразумна? Или я один такой неразумный, а другие умнее меня? Если вы следуете за своими сложившимися взглядами как за наставником, то кто среди людей не будет иметь наставника? Почему таким наставником может быть только тот, кто умеет делать выбор в соответствии со своими убеждениями? Ведь и невежда способен поступать так же. Рассуждать об истине и лжи прежде, чем появится ясное понимание их природы — все равно что «отправляться в Юэ сегодня, а приехать туда вчера»5. Это значит объявлять существующим то, чего нет. А как несуществующее сделать существующим, не знал даже великий Юй. Я же и подавно знать о том не могу.
Речь — это не просто выдыхание воздуха. Говорящему есть что сказать, однако то, что говорит он, крайне неопределенно. Говорим ли мы что-нибудь? Или мы на самом деле ничего не говорим? Считают, что человеческая речь отлична от щебета птенца. Есть ли тут отличие? Или отличия нет? Отчего так затемнен Путь, что существует истинное и ложное? Почему так невнятна речь, что существует правда и обман? Куда бы мы ни направлялись, как можем мы быть без Пути? Как можем мы утверждать существование чего-то такого, чего не может быть? Путь затемняется человеческими пристрастиями, речь становится невнятной из-за цветистости. И вот уже возникает «правильное» и «неправильное», о которых толкуют последователи Конфуция и Мо Ди, и то, что одни объявляют правдой, другие начисто отрицают. Но вместо того, чтобы принимать то, что они отрицают, и отрицают то, что они провозглашают, лучше прийти к прозрению.
Каждая вещь в мире есть «то», и каждая вещь в мире есть «это». Каждый знает то, что доступно ему, и не видит того, что доступно другому. Вот почему говорится: «То рождается из этого, а это сообразуется с тем». Оттого же утверждают, что «то» и «это» возникают одновременно? Следовательно, «в рождении мы умираем»6, возможное невозможно, а невозможное возможно, говоря «да», мы говорим «нет», а говоря «нет», говорим «да». Посему мудрец не делает этих различий, но смотрит на все в свете Небес и лишь следует этому 7.
Всякое «это» есть также «то», а всякое «то» есть также «это». Там говорят «так» и «не так», имея свою точку зрения, и здесь говорят «так» и «не так», тоже имея свою точку зрения. Но существует ли в действительности «это» и «то» или такого различия вовсе не существует? Там, где «это» и «то» еще не противостоят друг другу, находится
Ось Пути. Постигнув эту ось в центре мирового круговорота, обретаем способность бесконечных превращений: и наши «да», и наши «нет» неисчерпаемы. Вот почему сказано: нет ничего лучше! чем прийти к прозрению.
Вместо того, чтобы доказывать, что палец не является пальцем, лучше сразу сказать, что не-палец не является пальцем. Вместо того, чтобы доказывать, что «лошадь не является лошадью», лучше сразу сказать, что не-лошадь не является лошадью. Небо и Земля — один палец, вся тьма вещей — одна лошадь8.
Возможным называют то, что кажется возможным, а невозможным — то, что кажется невозможным. Дорога появляется, когда ее протопчут люди. Вещи становятся такими, какими они есть, когда им дают названия. Каковы же они? Они такие, какие есть. Почему они не таковы? Они не таковы потому, что такими не являются. Каждой вещи изначально свойственно особое качество, и каждая вещь изначально имеет свои возможности. Нет вещи, которая была бы лишена присущих ей качеств и возможностей. Посему, если кто-то произвольно противопоставляет прокаженного красавице Си Ши, былинку — столбу, а благородство — подлости, то пусть собирает все это воедино. Их разделение — это их созидание, их созидание — это их разрушение. Но все вещи — рождающиеся и погибающие — друг друга проницают и сходятся воедино. Только человек, постигший правду до конца, знает, что все приходит к одному. Он не прибегает к частным суждениям, но оставляет все сущее на обычном месте9. Обычное определяется полезным, полезное — проникновением в суть вещей, а проникновение — доступным. Как только мы приходим к доступному, нам уже нет нужды идти далеко. Тут наши утверждения исчерпывают себя. Остановиться на этом и не знать, почему так происходит, — вот это и значит пребывать в Пути.
Дата добавления: 2018-08-06; просмотров: 184; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!