Глава 3. Промышленные ресурсы
Просто удивительно, насколько современная промышленность много берет и мало дает. Неэффективность современной промышленности даже не укладывается в голове. По этой причине эту неэффективность никто не замечает.
Самая промышленно развитая страна в мире — это, бесспорно, Соединенные Штаты Америки. Население США составляет около 207 миллионов человек, или 5,6 процента населения земли, с средней плотностью в 22 человека на квадратный километр, что значительно ниже среднего показателя по миру — 27 человек. Эта страна расположена в умеренных широтах северного полушария и является одной из обширнейших редконаселенных территорий мира. Кто-то подсчитал, что если бы все человечество перебралось в США, то плотность их населения оказалась бы не большей, чем в сегодняшней Англии. Могут возразить, что это «нечестное» сравнение, но даже в Великобритании в целом плотность населения в десять раз выше, чем в США (что значит, что США могли бы вместить более половины современного населения мира, прежде, чем сравнялись бы с Великобританией по плотности населения), а ведь во множестве промышленно развитых стран плотность населения еще выше. Плотность населения Западной Европы в целом составляет 94 человека на кв. километр, что в 4,25 раза выше, чем в США. То есть нельзя сказать, чтобы Соединенные Штаты были в относительно проигрышном положении и имели слишком много людей и слишком мало места.
|
|
|
Также не скажешь, чтобы территория США была обделена природными ресурсами. Наоборот, за всю историю европейцы не открывали большей территории с более замечательными и чудесными ресурсами. Это относится к США и по сей день, пусть со времен открытия Америки многие ресурсы подверглись эксплуатации и были разрушены.
Однако промышленности США не хватает внутренних ресурсов, поэтому она протянула свои щупальца по всему миру, чтобы обеспечить поставки сырья. 5,6 процентам населения мира, проживающим в США, требуется около сорока процентов первичных ресурсов мира, чтобы выжить. По прогнозам, в следующие десять, двадцать, тридцать лет экономика США будет все больше зависеть от поставок сырья и топлива из-за границы. Так, по расчетам Национального нефтяного совета, к 1985 году США потребуется покрыть 57 процентов потребностей в нефти за счет импорта, и ввезти на 800 миллионов тонн больше нефти, чем сегодня импортируют из стран Ближнего востока и из Африки Западная Европа и Япония вместе взятые.
Промышленную систему, потребляющую 40 процентов мировых первичных ресурсов для обеспечения потребностей менее чем 6 процентов населения планеты, можно было бы назвать эффективной, только если бы она обеспечила необыкновенное счастье и благополучие людей, процветание культуры, мир и гармонию. Нет нужды долго доказывать, что американская система с этим не справляется. Нет никаких оснований полагать, что ей помогло бы с этим справиться увеличение темпов роста производства, сопряженных с постоянно растущим спросом на конечные мировые ресурсы. Профессор Вальтер Хеллер, бывший председатель Совета экономических советников президента США, несомненно, отразил мнение большинства современных экономистов:
|
|
|
Для удовлетворения чаяний нашей нации нам необходим экономический рост. В быстрорастущей экономике с полной занятостью скорее найдутся государственные и частные ресурсы для борьбы с загрязнением земли,
воздуха и воды, и с шумом, чем в экономике с низкими темпами роста.
«Не могу себе представить, — говорит он, — процветающую экономику без экономического роста». Но если даже экономика США не может быть процветающей без дальнейшего быстрого роста, зависящего от возможности высасывать все больше ресурсов из всего мира, как насчет остальных 94,4 процентов человечества, пока «отстающих» от США?
Для борьбы с загрязнением нужны высокие темпы экономического роста. Но загрязнение является следствием высоких темпов экономического роста. Возможно ли вырваться из этого порочного круга? В любом случае необходимо разобраться, хватит ли мировых ресурсов для дальнейшего развития промышленной системы, которая потребляет так много, а дает человеку так мало.
|
|
|
Сегодня все чаще приходится слышать, что ресурсов не хватит. Возможно, наиболее авторитетное заявление исходит от группы исследователей Массачусетского института технологий (МИТ), опубликовавших «Пределы роста», доклад Римскому клубу в рамках проекта по выяснению будущего человечества. В этом докладе, среди прочего, есть интересная таблица, показывающая известные мировые запасы ресурсов; число лет, на которое известных мировых запасов хватит при текущих мировых темпах потребления; число лет, на которое известных запасов хватит, если потребление и дальше будет расти экспоненциально; и число лет, на которое, при растущем потреблении, их хватило бы, будь они в пять раз больше, чем известно сейчас — все это по девятнадцати невозобновимым природным ресурсам, жизненно важным для индустриального общества. Особый интерес представляет последняя колонка таблицы, в которой указана «Доля США в мировом потреблении ресурсов, в процентах». Цифры следующие:
|
|
|
Добыча полезных ископаемых внутри страны полностью обеспечивают потребности США только в одном или двух из этих ресурсов. Подсчитав, когда, при определенных сценариях, мировые запасы каждого из этих полезных ископаемых иссякнут, авторы осторожно делают следующий общий вывод:
Исходя из сегодняшнего уровня потребления ресурсов и прогнозируемого роста потребления в будущем, можно заключить, что подавляющее большинство важнейших для современной промышленности невозобновимых ресурсов будут чрезвычайно дороги через 100 лет.
Более того, по их мнению, современную промышленность, «в большой степени зависящую от системы международных соглашений с добывающими странами о поставках сырья», могут очень скоро потрясти кризисы неслыханных масштабов.
По мере того, как ресурс за ресурсом будет становиться слишком дорогим, различные отрасли промышленности столкнутся с огромными трудностями. Эта экономическая проблема усугубляется политическими проблемами неизвестного масштаба. Какими станут отношения между странами-производителями и странами-потребителями по мере концентрации оставшиеся ресурсов в определенных географических регионах? Недавняя национализация южноамериканских рудников и успешное повышение цен на нефть ближневосточными странами позволяют предположить, что политические проблемы могут возникнуть задолго до серьезных экономических проблем.
Замысловатые гипотетические расчеты экспертов МИТ[41], быть может, и небесполезны, но вряд ли принципиально важны. В конце концов, заключения экспертов вытекают из сделанных ими допущений, а для того, чтобы понять, что бесконечный рост потребления ресурсов в конечном мире невозможен, достаточно лишь немного поразмыслить. То, что время коротко, понятно и без исследования многочисленных товарных групп, тенденций, схем обратной связи, системной динамики и прочего. Может, и полезно использовать компьютер для получения выводов, к которым любой разумный человек придет при помощи нескольких расчетов на клочке бумаги, ибо современный мир верит в компьютеры и базы данных, и питает отвращение к простоте. Правда, изгоняя бесов, бесполезно и даже опасно звать на помощь Вельзевула, главного беса.
Дело не в возможный нехватке и высоких ценах на большинство сырьевых товаров, которым в «Пределах роста» уделяется столь пристальное внимание. Современной индустриальной системе это особо не угрожает. Кто знает, сколько полезных ископаемых скрыто в земной коре и сколько будет извлечено все более изощренными способами, прежде чем серьезно встанет вопрос об исчерпании ресурсов в масштабе всей планеты; сколько можно будет извлечь из океана, и сколько — получить из вторичного сырья? Как говорится, голод не тетка: изобретательная промышленность и современная наука так просто не сдадутся в этих направлениях.
Анализ «Пределов роста» был бы значительно глубже, удели его авторы главное внимание материальному ресурсу, наличие которого является изначальным условием наличия всех остальных и который невозможно повторно использовать — энергии.
В одной из предыдущих глав я уже упоминал проблему энергии. От нее не убежишь. Невозможно переоценить ее значение. Можно сказать, что энергия для промышленности — то же самое, что сознание — для человека. Если закончится энергия, всему придет конец.
До тех пор, пока первичная энергия в достатке по приемлемым ценам, нет причин для беспокойства: нехватку любых других первичных ресурсов можно либо преодолеть, либо обойти. С другой стороны, в случае недостатка первичной энергии спрос на большинство других первичных ресурсов сократится настолько, что вряд ли встанет вопрос об их нехватке.
Большинство современных экономистов пока не осознают эту простую и столь очевидную истину. Из-за чрезмерной привязанности к количественному анализу, они по-прежнему ставят проблему наличия энергии в ряд многочисленных второстепенных проблем. Такой подход свойствен и авторам «Пределов роста». Зацикленность на количестве сопровождается настолько полным непониманием качества, что даже самые принципиальные качественные различия остаются незамеченными. А это, между прочим, одна из основных причин нереалистичности большинства прогнозов обеспечения современного индустриального общества энергией. Например, утверждают, что «на смену углю скоро придет нефть». В ответ на замечание, что это означает быстрое исчерпание всех разведанных и предполагаемых (то есть тех, что еще будут разведаны) запасов нефти, уверенно заявляют, что «мы прямиком идем в эру ядерной энергетики», поэтому можно спать спокойно и продолжать разбазаривать запасы ископаемого топлива. Нет счета умным исследованиям, подготовленным национальными и международными организациями, комитетами, научно-исследовательскими институтами и т. д., якобы доказывающим при помощи сложнейших расчетов, что спрос на западноевропейский уголь снижается и будет продолжать падать столь быстро, что единственная проблема — побыстрее избавиться от шахтеров. Вместо того, чтобы взглянуть на общую ситуацию, которая была и продолжает оставаться легко предсказуемой, авторы почти всех этих исследований ограничиваются бесчисленными аспектами проблемы, каждый из которых в отдельности предсказать невозможно, ибо невозможно понять часть, не поняв целого.
Приведу только один пример. Тщательное и сложное исследование Европейского сообщества угля и стали, предпринятое в 1960-61 годах, дало точные количественные ответы на буквально все вопросы, что только могут прийти в голову, о топливе и энергетике стран Общего рынка вплоть до 1975 года. Мне довелось рецензировать этот доклад вскоре после его публикации, и, возможно, не лишним будет процитировать несколько отрывков из моего отзыва[42]:
Можно диву даться, что кто-то способен предсказать динамику заработной платы шахтеров и их производительности труда в своей стране на пятнадцать лет вперед. Еще более поразительно, что этот кто-то умудряется предсказать расценки на трансатлантические перевозки американского угля. Утверждается, что американский уголь определенного качества будет стоить «около 14,5 долларов за тонну», включая доставку в порт на Северном море, в 1970 году и «несколько больше» в 1975 году. «Около 14,5 долларов», говорится в докладе, означает «цену в пределах между 13,75 и 15,25 долларов», то есть с точностью до 1,5 долларов или плюс минус пяти процентов.
(В реальности же цена СИФ[43], то есть цена с доставкой, американского угля в европейских портах по новым контрактам, заключенным в октябре 1970 года, возросла до 24–25 долларов за тонну!)
Равным образом, цена мазута будет порядка 17–19 долларов за тонну. Приводятся и различные оценки для природного газа и ядерной энергии. На основе этих (и многих других) «фактов» авторы без труда подсчитали, какой объем добычи угля странами Сообщества будет конкурентоспособным в 1970. Ответ получился «около 125 миллионов тонн, то есть чуть более половины от сегодняшнего уровня добычи».
Прогнозы сегодня в моде. Считается, что лучше иметь хоть какую-то цифру о будущем, чем вообще никакой. Современный экономист так «узнает» о будущем: делается то или иное предположение, называемое «допущением», и на его основе получают оценку при помощи тонких расчетов. Затем такую оценку выдают за результат научного исследования, за что-то куда более значимое, чем просто гадание на кофейной гуще. Такая порочная практика может привести лишь к колоссальным ошибкам в планировании, ибо она дает липовый ответ там, где на самом деле требуется оценка здравомыслящим человеком, хорошо разбирающимся в проблеме.
Рассматриваемое исследование изобилует самыми произвольными допущениями, которые затем, как ни в чем не бывало, вводятся в счетную машину для получения «научного» результата. Было бы дешевле и значительно честнее просто допустить результат расчетов.
Так и случилось: «порочная практика» действительно привела к колоссальным ошибкам в планировании. Производственные мощности западноевропейской угольной промышленности были сокращены практически наполовину не только в Сообществе, но и в Великобритании. С 1960 по 1970 год зависимость Европейского сообщества от импорта топлива возросла с тридцати до более шестидесяти процентов, а Великобритании — с двадцати пяти до сорока четырех процентов. Хотя общую ситуацию в 1970-х годах и далее можно было совершенно спокойно предвидеть еще в начале 1960-х годов, правительства стран Западной Европы при поддержке подавляющего большинства экономистов специально разрушили почти половину угольной промышленности, как будто уголь был всего лишь одним из бесчисленных товаров на рынке, который следует производить до тех пор, пока это выгодно, и ликвидировать, как только производство перестало приносить прибыль. На вопрос о том, что заменит поставки местного угля в долгосрочном плане, ответили заверениями в том, что другие дешевые энергоносители обеспечат потребности в энергии «на обозримое будущее», тем самым выдавая желаемое за действительное.
Не то, чтобы тогда — да и сейчас — не хватало нужной информации, или чтобы разработчики энергетической политики случайно пропустили немаловажный факт. Нет, они располагали совершенно достаточной информацией о текущей ситуации и совершенно разумными и реалистичными оценками будущих тенденций. Но они не смогли прийти к правильным заключениям на основе достоверной информации. Замечания тех, кто указывал на возможность резкой нехватки энергоносителей в обозримом будущем, не принимали во внимание и не отвергали на основе контраргументов, но просто осмеивали или обходили молчанием. И без семи пядей во лбу можно было понять, что каким бы ни было будущее ядерной энергетики в долгосрочном плане, судьбы мировой промышленности до конца этого века будут определяться главным образом нефтью. Что можно было сказать о будущем нефти лет десять тому назад? Приведу отрывок из своей лекции, прочитанной в апреле 1961 года.
Что-либо сказать о наличии нефти в долгосрочной перспективе — незавидная задача. Действительно, тридцать-пятьдесят лет назад кто-то предсказывал, что нефть скоро кончится, но, смотри-ка! не кончилась. Удивительно большое количество людей, кажется, воображают, что, указывая на ошибочные предсказания, сделанные тем или иным ученым в стародавние времена, они как бы доказали, что нефть никогда не кончится, как бы быстро не росли объемы добычи. В отношении запасов нефти, так же как и будущего ядерной энергетики, многие люди занимают совершенно неразумную позицию безграничного оптимизма.
Я предпочитаю основываться на информации, исходящей от самих нефтяников. Они не говорят, что нефть скоро кончится. Напротив, по их словам, очень много нефти еще не найдено и мировые запасы, доступные для разработки с разумными издержками, быть может, составляют порядка 200 миллиардов тонн, что в 200 раз больше объема ежегодной добычи в настоящее время. Так называемые «доказанные» запасы нефти составляют на сегодняшний день 40 миллиардов тонн, и глупо было бы думать, что только эта нефть и есть на земле. Мы радостно верим, что еще 160 миллиардов тонн будет открыто за следующие несколько десятков лет. Такие открытия трудно себе представить, потому что, например, даже недавнее открытие больших месторождений нефти в Сахаре, по мнению многих людей якобы в корне изменившее будущее нефтедобычи, вряд ли существенно увеличивает разведанные запасы. На сегодняшний день эксперты полагают, что месторождения в Сахаре в конце концов дадут до 1 миллиарда тонн нефти. Такая цифра впечатляет, если ее сравнить, скажем, с текущими годовыми потребностями Франции, но ее вклад в 160 миллиардов тонн, которые, как мы полагаем, разведают в обозримом будущем, невелик. А 160 открытий, сравнимых с открытием нефти в Сахаре, и вправду сложно себе представить. Но все же давайте допустим, что такие открытия могут и будут сделаны.
Поэтому при сегодняшних объемах добычи доказанных запасов нефти, по-видимому, хватило бы на сорок лет, а всех запасов — на двести лет. К сожалению, однако, объемы потребления уже долгие годы растут на 6–7 процентов в год. Если бы объемы добычи отныне расти перестали, то не могло бы идти и речи о замене угля нефтью, поэтому все, похоже, достаточно уверены, что рост потребления нефти в мировых масштабах продолжится теми же темпами. Индустриализация охватывает весь мир, и в основе ее лежит использование нефти. Поскольку все исходят из того, что эти тенденции продолжатся и в будущем, нам стоит чисто арифметически прикинуть, как долго сможет продолжаться рост потребления нефти.
То, что я предлагаю сейчас сделать, это не прогноз, а лишь опытный расчет, прикидка или, как говорят инженеры, оценка осуществимости проекта[44]. Темпы прироста в 7 процентов означают удвоение за десять лет. Таким образом, к 1970 году в мире может потребляться 2 миллиарда тонн нефти в год. [На самом деле потребление составило 2,3 миллиарда тонн.] За эти десять лет добудут примерно 15 миллиардов тонн. Чтобы сохранить величину доказанных запасов на уровне в 40 млрд. тонн, новые доказанные запасы должны составить около 15 млрд. тонн. Доказанные запасы, что сегодня составляют сорок объемов годовой добычи, тогда уже составят только двадцать лет, ибо годовое потребление удвоится. События вполне могут развиваться таким образом. Но в вопросе запасов топлива десять лет — это не срок. Поэтому давайте посмотрим на следующие десять лет до примерно 1980 года. Если потребление нефти продолжит расти в среднем на семь процентов в год, оно составит около 4 млрд. тонн в год в 1980 году. Объем добычи за эти десять лет составит около 30 млрд. тонн. Если мы захотим, чтобы доказанных запасов по-прежнему хватало на двадцать лет — а немногие бизнесмены станут вкладывать большие деньги, если невозможно планировать их списание хотя бы в течение двадцати лет — будет необходимо не просто восполнить добытые 30 млрд. тонн, но обеспечить наличие 80 млрд. тонн доказанных запасов (двадцать раз по 4 млрд.). Новые открытия в течение этих десяти лет должны будут составить как минимум 70 млрд. тонн. По-моему, такая цифра уже достаточно фантастична. Более того, к тому времени мы уже израсходуем 45 млрд. тонн из изначально имевшихся 200 млрд. Оставшиеся 155 млрд. тонн, разведанные и нет, обеспечат поддержание уровня потребления 1980 года на протяжении менее 40 лет. И без дальнейших арифметических расчетов становится понятно, что продолжение быстрого роста потребления нефти после 1980 года тогда будет практически невозможным.
Результат нашей «оценки осуществимости проекта» таков: если оценки общих запасов нефти, опубликованные ведущими геологами, хоть как-то соотносятся с реальностью, не вызывает сомнений, что нефтяная промышленность сможет расти привычными для нее темпами еще десять лет; весьма сомнительно, что такой рост сможет продержаться двадцать лет, и почти точно не сможет продолжиться после 1980 года. В 1980 году, или скорее примерно в это время, и мировое потребление нефти, и доказанные запасы нефти в абсолютном выражении будет больше, чем когда-либо в истории. Это, конечно же, не значит, что к этому времени мировые нефтяные ресурсы окажутся исчерпаны, но росту потребления нефти придет конец. Кстати, это, похоже, уже случилось с природным газом в США. Потребление природного газа достигло рекордной за всю историю отметки, но соотношение объемов текущего потребления и оставшихся запасов таково, что, возможно, потребление газа больше расти не сможет.
В Великобритании — стране с высокоразвитой промышленностью и высоким уровнем потребления нефти при отсутствии местных запасов — нефтяной кризис наступит не когда все мировые запасы нефти иссякнут, но когда мировые запасы нефти перестанут расти. Как показывают наши опытные расчеты, это могло бы произойти лет через двадцать. К тому времени индустриализация охватит весь мир, и у развивающихся стран — пусть по-прежнему нищих — разгорится желание более высокого уровня жизни. Когда этот момент наступит, может начаться энергичная и даже кровавая борьба за нефть, в которой любая страна с большими потребностями и малыми местными запасами окажется в очень слабом положении.
При желании можно еще поиграть с опытными расчетами. Но даже если изменить основные допущения в полтора раза, результаты существенно не изменятся. Если вы переполнены оптимизмом, то, возможно, обнаружите, что точка максимального роста будет достигнута не в 1980 году, а на несколько лет позднее. Какая разница? Мы, или наши дети, будем просто несколькими годами старше.
Следовательно, главнейшая задача и обязанность Национального совета угольной промышленности как попечителя угольных запасов страны — быть в состоянии произвести достаточно угля, когда начнется всемирная драка за нефть. Это будет невозможно, если он допустит, чтобы угольную промышленность или ее большую часть ликвидировали из-за текущего избытка и дешевизны нефти, избытка, вызванного разными временными причинами…
Каково же будет значение угля, скажем, в 1980 году? По всей видимости, спрос на уголь в нашей стране будет выше, чем сейчас. Нефти все еще будет много, но, возможно, недостаточно для всех нужд. Возможно, произойдет всемирная драка за нефть, и цены на нее значительно возрастут. Поэтому будем надеяться, что Национальный совет угольной промышленности проведет отрасль без потерь через трудные годы, лежащие впереди, и сохранит ее способность эффективно производить порядка 200 миллионов тонн угля в год. Время от времени будет казаться, что снижение добычи угля и увеличение импорта нефти дешевле и удобнее для отдельных пользователей или для всей экономики в целом, но национальная топливная политика должна основываться на долгосрочном видении проблемы. И этот долгосрочный взгляд должен учитывать такие всемирные тенденции, как рост численности населения и индустриализацию. По всей видимости, к 1980 году население планеты будет как минимум на треть больше, чем сегодня, а объем мирового промышленного производства — по меньшей мере в два с половиной раза выше, чем сегодня; потребление топлива более чем удвоится. Чтобы обеспечить удвоение общего потребления топлива, необходимо будет увеличить добычу нефти в четыре раза; удвоить количество получаемой гидроэнергии; поддержать уровень добычи природного газа как минимум на сегодняшнем уровне; обеспечить существенный (пусть все еще скромный) вклад ядерной энергетики, и добывать примерно на двадцать процентов больше угля, чем сегодня. Несомненно, за следующие двадцать лет произойдет масса событий, которые мы не можем сегодня предусмотреть. Некоторые события могут увеличить потребность в угле, а некоторые — уменьшить. Нельзя основывать политику на неизвестном и тем более непредсказуемом. Политика, основанная на том, что можно предвидеть сегодня, должна предусматривать сохранение, а не ликвидацию угольной промышленности…
На эти и многие другие предупреждения, высказывавшиеся на протяжении 1960-х годов, никто так и не обратил внимания; к ним относились с насмешкой и презрением вплоть до всеобщей топливной паники 1970 года. Каждое новое открытие нефти или природного газа, будь то в Сахаре, в Нидерландах, в Северном море, или на Аляске, встречали с восторгом как событие, «основательно изменившее будущее нефтедобычи», как будто анализ, подобный вышеприведенному, уже не предполагает, что огромные новые открытия должны совершаться каждый год. Основной недочет опытных расчетов 1961 года в том, что все цифры оказались несколько занижены. События развивались даже быстрее, чем я ожидал десять или двенадцать лет назад.
Даже сегодня приходится слышать, что у нас нет проблем. На протяжении 1960-х годов самые обнадеживающие заявления исходили в основном от нефтяных компаний, хотя ими же предоставляемые цифры полностью опровергали их утверждения. Сегодня, когда почти половина производственных мощностей и куда более половины доступных запасов западноевропейской угольной промышленности уничтожено, они сменили пластинку. Раньше говорили, что ОПЕК — Организация стран-экспортеров нефти — никогда не будет значимой, потому что арабы ни за что не договорятся друг с другом, и тем более с не-арабами. Сегодня же ясно, что ОПЕК — величайший картель-монополия, что видывал мир. Раньше говорили, что страны-экспортеры нефти зависят от стран-импортеров в не меньшей степени, чем последние зависят от первых; сегодня ясно, что тот, кто так говорил, выдавал желаемое за действительное: потребность в нефти настолько велика, а спрос столь неэластичен, что странам-экспортерам нефти, действующим сообща, для увеличения своих доходов достаточно уменьшить добычу нефти. Все еще встречаются люди, заявляющие, что если цены на нефть станут слишком высоки (не знаю, что они имеют в виду), нефть перестанут покупать из-за высокой цены; но ведь совершенно очевидно, что пока нефть заменить нечем в хоть сколько-нибудь значимом масштабе, поэтому на самом деле покупатели не могут перестать покупать нефть из-за ее дороговизны.
Тем временем, страны-производители нефти начинают понимать, что одной нефтью и нефтедолларами сыт не будешь, и их население нуждается в новых источниках жизнеобеспечения. А их создание требует, кроме денег, огромных усилий и очень долгого времени. Нефть — это «тающий актив», и чем быстрее он растает, тем меньше времени останется для развития новой экономической базы воспроизводства. Выводы очевидны: в долгосрочном плане как страны-экспортеры, так и страны-импортеры нефти по-настоящему заинтересованы продлить «жизнь» нефти как можно дольше. Первым необходимо время, чтобы разработать альтернативные источники жизнеобеспечения, а вторым — чтобы приспособить свои зависимые от нефти экономики к ситуации (которая совершенно точно сложится еще при жизни большинства сегодня живущих людей), когда нефти будет мало и цены на нее будут огромны. Самая большая опасность для тех и для других — продолжать наращивать добычу и потребление нефти во всем мире. Катастрофу на нефтяном фронте можно было бы предотвратить, только полностью осознав фундаментальное единство долгосрочных интересов обеих групп стран и предприняв совместные действия для стабилизации и постепенного снижения годовых объемов потребления нефти.
Что до стран-импортеров нефти, Западная Европа и Япония находятся в самом незавидном положении. Эти два региона рискуют превратиться в «бедных родственников», стоящих в очереди за импортом нефти. Это очевидно и без сложных компьютерных расчетов. До самых недавних пор Западная Европа жила в приятной иллюзии приближения «века безграничной, дешевой энергии» и известные ученые, среди прочих, в качестве своего экспертного мнения заявляли, что в будущем «энергии будет завались». Возьмем Доклад по топливной политике Великобритании, опубликованный в ноябре 1967 года:
С открытием запасов природного газа в Северном море перспективы снабжения Великобритании энергией предстают в новом свете. Вот и ядерная энергия того и гляди станет важнейшим источником энергии. В ближайшее время ядерная энергия и газ Северного моря в корне изменят структуру спроса и предложения энергии.
Прошло пять лет. Достаточно сказать, что Великобритания больше зависит от импортной нефти, чем когда бы то ни было раньше. В докладе, представленном Министру окружающей среды в феврале 1972 года, глава об энергетике начинается такими словами:
Мы крайне озабочены будущем как британской, так и мировой энергетики. По существующим оценкам, ископаемые энергоносители будут исчерпаны в не столь отдаленном будущем, и необходимо найти удовлетворительные альтернативы. Огромные грядущие потребности развивающихся стран, рост населения, бездумное разбазаривание некоторых энергоносителей, возможный рост издержек на добычу ресурсов и опасности, связанные с развитием ядерной энергетики, — все эти факторы вызывают все растущую озабоченность.
Жаль, что «растущая озабоченность» не проявилась в 1960-х годах, когда почти половина британской угольной промышленности была ликвидирована из-за ее «экономической неэффективности» (причем, закрывая шахты, мы фактически теряем их навсегда). И поистине удивительно, что, несмотря на «растущую озабоченность», очень влиятельные официальные лица постоянно требуют от отрасли дальнейшего закрытия шахт по «экономическим» причинам.
Дата добавления: 2018-08-06; просмотров: 306; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!