СОЦИОЛОГИЧЕСКИЕ ТЕОРИИ И ТИПОЛОГИИ РЕВОЛЮЦИИ
Социологию революции нельзя считать таким же отраслевым направлением, как, скажем, социологию города, аграрную социологию или социологию семьи. Здесь не издаются специализированные журналы, нет одноименных кафедр, на эмпирические исследования не выделяются многомиллионные суммы... Скорее, это камерная предметная область, интересная для тех интеллектуалов, кто посвятил свою жизнь историко-сравнительным исследованиям, и тех социологов-универсалов, кому захотелось попробовать свои силы еще в одной теме. Однако эта область может похвалиться не менее значимыми и талантливыми фигурами, чем любая другая, более многочисленная и быстро развивающаяся отрасль социологии.
Американский исследователь Марк Хагопьян,глубоко изучивший этот вопрос, предлагает подразделить социологические теории революции на два типа37: 1) мотивационная теория интерпретирует революцию в узком смысле, ибо учитывает либо только явные функции, либо только латентные; 2) функциональная теория рассматривает революцию в широком смысле и учитывает в равной мере оба ее аспекта.
По мысли Роберта Мертона,у революции, как и у любого другого социального действия, есть две стороны: 1) явная, или манифестируемая; 2) скрытая, или латентная. Явная сторона социального действия подразумевает осознаваемые мотивы, прокламируемые цели, программу и идеологию, а латентная указывает на объективные последствия революции, которые часто совершенно не соответствуют заявляемым намерениям. Явная сторона революции означает, что ученые учитывают лишь субъективную категорию мотива, а латентная — что они обращают внимание только на объективную категорию функции.
|
|
В. Парето четко разделял две стороны революции — явную (субъективную) и латентную (объективную). До него это сделал К. Маркс, доказавший, что французские революционеры боролись за свободу, братство и равенство всех людей только на словах, а конечную победу (латентная функция) одержал капитализм, усиливший неравенство и эксплуатацию.
15 Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество. С. 268.
36 Голосенка И.А. Сорокин П.А.: Судьба и труды. Сыктывкар, 1991. С. 170.
17 Hagopian M.N. The Phenomen of Revolution. N.Y., 1975. P. 70.
250
Ханна Арендтв работе «О революции»3* считала, что революцию надо понимать как поиск свободы, предлагая различать «позитивную» свободу, подразумевающую самовыражение и моральную автономию индивида, и «негативную» свободу, когда появляется возможность делать все, что заблагорассудится.
Вильфредо Парето(1848-1923) в своей теории представил революцию как циркуляцию элит. Он полагал, что все общество делится на элиту и неэлиту. Элиту, или аристократию, составляют наиболее активные и талантливые индивиды из любой сферы деятельности. Таким образом, элита — это сумма всех, кто превосходит других независимо от морального статуса той сферы, которой он занят, скажем, пиратство, бизнес или просвещение.
|
|
Общество устроено так, что высокая нравственность и высокое социальное положение не всегда совпадают. Высокое положение в иерархии богатства, власти и статуса не обязательно занимают люди добродетельные, принадлежащие к «естественной аристократии». Разрыв может быть значительным и зависит от исторической эпохи или типа общества. Разрыв незначителен, если большинство высоких позиций в иерархии общества занимают люди порядочные, интеллигентные, знающие и энергичные. В таком случае общество легче приходит в состояние равновесия и покоя. Если разрыв увеличивается и у власти находится некомпетентная и неэнергичная элита, общество выходит из равновесия, его ждут конфликты и революции. Согласно закону Парето, элита никогда не уходит с исторической сцены, ибо на смену одному ее составу приходит другой. Таков закон циркуляции элит, описывающий постоянное обновление власть предержащей верхушки.
|
|
Развиваясь, человеческое общество принимает две крайние формы — полностью закрытое и открытое. Полностью открытое общество обновляется каждый день за счет интенсивной социальной мобильности и постоянной циркуляции элит, в процессе которых не обращают внимание на прошлые заслуги человека, его имущественное положение или статус. Если такого обновления нет, перед нами полностью закрытое общество. Примером может служить кастовое общество, где социальная позиция индивида расписана от колыбели до могилы.
Человеческое общество не решило задачу, как соединить две крайности. Не открыт способ регулярного обновления элиты новыми элементами без разрушения социальной стабильности. Лишь на короткие промежутки времени отдельным обществам удавалось достичь золотой середины между стабильностью и изменением.
Вырождающиеся элементы старой элиты можно назвать декадентами — они пассивны и неэнергичны. Их заменяют наиболее энергичные элементы из элиты, которые находятся в оппозиции и критикуют существующий строй и которых можно обозначить как диссидентов. Насильственная революция наиболее вероятна там, где большая часть высшей страты — декаденты, а большая часть низшей — диссиденты. Это очень нестабильное положение общества: наверху аккумулируются самые вредные для общества и бездарные элементы, а внизу — те, кому закрыт доступ к продвижению. Когда в нижних стратах накапливается слишком много энергичных элементов, их масса достигает критической, возмо-
|
|
XArendrH. On Revolution. L, 1973.
251
жен социальный взрыв. Лучшие элементы, не имеющие доступа наверх, возглавляют социальные движения низших классов и с их помощью приходят к власти. Нетрудно заметить, пишет Хагопьян, что насильственная революция выполняет у Парето позитивную функцию: она расширяет сосуды и каналы для поступления новой крови, питающей власть. Без циркуляции элит невозможно нормальное развитие общества. Когда кровь в сосудах общества застаивается, его ожидает либо насильственная революция, либо потеря независимости. Террор и ужасы революции тем сильнее, чем дольше не циркулировала кровь по организму общества.
Итак, революция раскупоривает сосуды общества — каналы социальной мобильности. Старая элита защищает свои позиции. Элита первого типа готова к военному подавлению противника и не идет на уступки оппозиции: представителей оппозиции высылают из страны, сажают в тюрьмы или устраняют физически. В результате добиваются стабильности в обществе. Но она нужна только элите и вредна обществу, так как кровь в сосудах застаивается еще больше и постепенно элита полностью вырождается. Элита второго типа, которую Парето называет «гуманитарная», защищается хитростью, заигрыванием с оппозицией, частичными уступками, покровительствует художникам и философам, пытается снискать симпатии низших слоев общества популистскими обещаниями и т.п.
Низы получают прямую и косвенную пользу от прихода к власти новой элиты: проводятся социальные и экономические реформы, облегчающие условия жизни. Более энергичные и компетентные правители возвращают потерянный авторитет власти. Но выгоды для низов — скорее побочный эффект революции, ибо прямую выгоду имеет новая элита, получившая самое ценное, что есть в обществе, — власть. Таким образом, политическая власть остается в руках меньшинства, как и до революции. Парето заключил: замена одних политиков другими — подчас единственный зримый результат многих революций. От революции всегда выигрывает меньшинство. Придя к власти, новая элита часто пользуется услугами старой и частично интегрирует ее в свои ряды — происходит их срастание. Оно тем более вероятно еще и потому, что у элиты, находившейся в оппозиции, отсутствует реальный опыт управления страной, которым владеет старая элита. Поэтому в новой системе власти роли распределяются так: стратегию и идеологию определяет новая элита, занимающая ключевые посты в правительстве и парламенте, а тактикой и исполнительской деятельностью занимается старая элита, подбираемая для администрации президента и парламента.
Позиция американского политолога Самуэля Хантингтона(род. в 1927 г.) иная: революция — это кризис политической модернизации. Хантингтон, известный по опубликованной объемной книге «Столкновение цивилизаций и перестройка мирового порядка» (1996), придерживается скорее функциональной теории. В другой своей книге «Политический порядок в изменяющихся обществах»39 Хантингтон предложил анализ анатомии и механизмов происхождения мировых революций.
Он рассматривает революцию лишь как эпизод в глобальном процессе модернизации. Она выполняет несколько важных
39 Huntington S. Political Order in Changing Societies. New Haven, 1970.
252
функций, в частности ускоряет экономическое и социальное развитие общества, продвигает его по пути индустриализации.
Революции происходят там, где экономические и социальные реформы обгоняют политические. Обычно сюда относят традиционное общество, вступившее на путь преобразований. Здесь недостаточно развиты политические институты, которые открывают путь к политической карьере новым группам населения. Революция тем вероятнее, чем больше пропасть между уровнем политической модернизации и уровнем политической активности граждан. Любой социальный класс, который не включен в политическую систему, потенциально революционен, полагает Хантингтон40.
Его типология революций включает два типа — западный и восточный. В составе движущих сил революции за падного типа преобладают земельная аристократия, крупные денежные интересы, городская интеллигенция и элиты, отмечается кризис доверия правящим группам со стороны народных масс. Восточные революции происходят в обществах, только еще встающих на путь модернизации, где крепка и централизована власть правительства.
В восточной и западной моделях революции различны роли террора и эмиграции. В западной модели террор появляется относительно поздно, а в восточной он сопровождает уже ранние стадии процесса. Позже он расцветает, приобретая институциональный и легальный статус. Террор играет роль инструмента построения нового общества в течение долгих лет. Естественным следствием террора становится массовая эмиграция из страны. Сразу после Октябрьской революции 1917 г. Россию покинули миллионы людей, среди них — тысячи представителей интеллигенции. Это было первым массовым бегством «мозгов» по политическим мотивам. Его называют «первой волной» эмиграции. Незначительная часть русской интеллигенции, не захотевшей эмигрировать и сохранившей прежние убеждения, была насильно выслана советской властью за рубеж; в их числе оказались Н. Бердяев, П. Сорокин, Г. Шпет. Другую часть оставшихся интеллигентов позже репрессировали и ликвидировали в концентрационных лагерях.
Используя тактику социального реформизма и терроризма, экс-аграрии (те, кто переселился из деревни в город), возглавляющие революцию, завоевывают симпатии большинства населения, которое в отличие от населения западных стран состоит из сельских жителей. Первую фазу в такой революции можно охарактеризовать как «двоевластие», ибо революционеры побеждают в основном на селе, а старое правительство какое-то время удерживает контроль над городами41.
Успешной надо считать такую революцию, которая создает политические институты, способные справиться с возрастающей тягой рядовых граждан к политической деятельности. Как ни покажется странным, но лучше всего справлялись с подобными проблемами два противоположных типа общества — советское и американское. Революция угрожает скорее переходным и развивающимся странам. Здесь ее носителями могут быть средний класс
40 Huntington S. Political Order in Changing Societies. New Haven, 1970.
41 Ibid. Chap. 5.
253
в городе и крестьянство в деревне. Интеллигенция — самая активная оппозиционная группа внутри среднего класса, а студенчество — самая революционная часть интеллигенции, считает Хантингтон.
Однако в развивающемся обществе, вступившем на путь модернизации, большинство населения — крестьяне, а средний класс — всего лишь урба-низованные островки в безбрежном аграрном море. Роль города константна: город — постоянный источник оппозиции. Роль деревни переменчива: она одновременно — источник стабильности и революционности, полагал Хантингтон. Город — очаг переворотов и мятежей, которые редко перерастают в настоящую революцию, так как горожане с трудом воспринимают интересы и потребности крестьянства, революционные агитаторы говорят на непонятном крестьянам языке абстракций. Крестьянство часто выполня ет роль огнетушителя, подавляя возникающие в городе революционные волнения. Оно служит оплотом консерватизма в традиционном обществе —так было и во Франции в XVIII в., и в России в XX в. Но ситуация в корне меняется, когда крестьянство выходит на путь модернизации. Революция становится в подлинном смысле революцией лишь тогда, когда к ней присоединяется крестьянство.
Наряду с двумя указанными выше теориями революции (мотивационной и функциональной) существуют по крайней мере еще две: стратификационная теория и теория культурного лага. Первая объясняет возникновение революций дисфункциями в стратификационной системе общества, вторая — дисфункциями в культурной системе.
Если у Парето революция замыкалась рамками высшего слоя общества, была, так сказать, его внутренним делом, то в стратификационной теориив процесс вовлекаются все слои общества, все системы стратификации. Революция превращается в средство одного класса изменить свое место в стратификации, когда исчерпаны иные, нереволюционные методы.
Корни стратификационной теории революции восходят к античным классикам — 8-томной «Истории» Фукидида, посвященной Пелопоннесской войне, «Республике» Платона и «Политике» Аристотеля. Они использовали термин «stasis», означавший социальный беспорядок и близко подходивший по смыслу нынешнему слову «революция». Аристотельвкладывал в этот термин по крайней мере три значения: 1) незаконное, насильственное низвержение человека, стоящего у руля власти, т.е. то, что сегодня мы называем переворотом; 2) значительное, но все-таки частичное изменение институционального устройства общества или конституционного строя государства; 3) основательное изменение форм правления.
Согласно Аристотелю, ставка в революции — обладание политической властью и теми благами, которые оно дает: перераспределение богатства престижа и побочных доходов. Субъектами или подвижниками революции выступают социальные классы (экономические страты). Когда речь идет об изменении конституции, то революция начинается с конфликта между бедными и богатыми, или между демократией и олигархией. Олигархический режим построен на противоречии между декларируемым равенством граждан по рождению и реальным неравенством в участии в общественном уп-
254
равлении. Недовольное большинство решает ситуацию насильственным изменением конституции, т.е. революцией.
Много позже М. Веберпредположил, что различие (или несходство) между тремя основными переменными стратификации — классом, статусом и властью — может явиться одной из форм социального неравенства. Однако сегодня некоторые социологи считают, что стратификация — это подчиненное социальной дифференциации понятие. Общество не стратифицировано, оно дифференцировано. Несомненно, люди выглядят, ведут себя и одеваются различно, у них разные вкусы, взгляды и предпочтения. Но отсюда вовсе не следует, что различные аспекты или качества надо обязательно ранжировать и тем самым ставить одних людей на высшие ступени социальной лестницы, а других на низшие. Дифференциация — не обязательно база для стратификации. В терминах исключительно дифференциации все группы сосуществуют в одном социальном пространстве, на одном социальном уровне.
По мысли М. Хагопьяна,одного из ведущих специалистов в этом вопросе, революция опирается на определенную идеологическую программу, разработанную той частью элиты, которая находится в оппозиции. Совершаемая ею революция направлена на защиту ее интересов. По этой причине революционное действие следует называть целенаправленным. Элита не только направляет, но и возглавляет революцию, определяя ее цели, программу и лозунги, стратегию действий. Революция, по его мнению, представляет собой острый и продолжительный кризис в одной или нескольких системах стратификации (класс, статус, власть) политического сообщества, подразумевающий целенаправленное, ориентированное на элиту уничтожение либо реконструкцию одной или нескольких указанных систем при помощи интенсификации политической власти и ресурсов ради осуществления насилия42.
Революция является силой, коренным образом изменяющей одну, две или все три главные стратификационные системы общества — экономическую (классы), статусную и политическую (власть). Революция считается крупномасштабной и глубокой, если разрушаются все три системы стратификации. Даже если революция неглубокая, если она остается всего лишь на уровне революционного кризиса, то и в этом случае она охватывает обязательно все общество, а не какую-то его часть или местность. Революционный кризис потрясает основы общества, но не разрушает их до основания. На первый взгляд сущность революции состоит в замене у власти одного класса на другой, но на самом деле она представляет переход от одного типа экономики к другому, от одной исторической эпохи к другой.
Причины и механизм возникновения революций в социологии пытаются объяснить и с помощью теории культурного лага.Она предполагает, что технологические инновации могут опережать культурные и социальные изменения, а могут отставать от них: либо культурные изменения опережают технологические и социальные, либо социальные опережают технологиче-
42 Hagopian M.N. Op. cit. P. 1.
255
ские и культурные43. Разумеется, невозможно определить заранее, какая именно подсистема опередит другую. Одно очевидно — там, где изменения в тех подсистемах общества происходят медленно либо согласованно, революция маловероятна44.
Согласно теории культурного лага, в данный исторический период лидировать может одна или две подсистемы, а в другой период вперед вырывается третья. Возможны самые разные их комбинации. Например, в какой-то момент лидирует технология, она вызывает изменения в культурных ценностях, хотя социальная структура еще не успела отреагировать на инновации. Новая система культурных ценностей, ассоциируемых у нас с буржуазной экономикой, появилась как следствие радикальных изменений в социальной системе — системе распределения богатства, статусов и власти. Но определенные изменения в культурных ценностях или социальной структуре могут подготовить технологический прогресс45. Итак, различные подсистемы общества чаще всего развиваются несинхронно. Чем выше несинхронность, тем более общество предрасположено к революции.
Рис. 47. По теории культурного лага причиной революции может быть отставание технологических изменений от социальных
Типологии революций иногда формируют, выбрав за основание одну или несколько характерных черт. Таким основанием могут, в частности, служить идеологические цели, в соответствии с которыми революции подразделяют на либеральные, коммунистические, националистические, фашистские, демократические и даже «консервативные». Недостаток подобной классификации кроется в том, что ученые не пришли к единому пониманию самих терминов «либеральная», «демократическая» и т.п.
Некоторые политологи, стремясь построить более полные, а следовательно, более усложненные типологии, учитывают предреволюционное состояние общества, цели революции, ее движущие силы и численность сторон-
43 Sorokin P. Social and Cultural Dynamics. Vol. IV. N.Y.,1962. P. 313.
44 Hagopian M.N. Op. cit. P. 131.
45 Ibid. P. 132.
256
ников, спонтанность или спланированность действий и т.д. Например, Чал-мерс Джонсон46выделял, в частности, в качестве самостоятельных типов Жакерию, якобинскую революцию, анархистский мятеж, военный переворот и др. Он предложил различать три понятия: 1) правительство — политический и одновременно административный институт, принимающий и реализующий решения для всего сообщества; 2) режим — фундаментальная политическая организация, которая определяет то, какой будет политика в данном обществе: демократической, диктаторской или монархической; 3) сообщество (community) — чувство взаимного притяжения индивидов, интегрирующее их в единую социальную систему, четко отличающееся от других похожих социальных чувств, например национальной идентификации, а стало быть, и от похожих социальных образований, в частности от нации.
Если использовать такую более уточненную терминологию, то окажется, что многие типы коллективного насилия не выходят за рамки формальных институтов управления и их персонала. Так, переворот и Жакерия направлены не на разрушение всего общества, но лишь на изменение правительства. Корректнее сохранить термин «революция» за такими конфликтами, которые изменяют режим и/или сообщество, полагает Хагопьян.
По степени разрушительного воздействия на сообщество Л. Эдвардевыделяет три типа революций: 1) умеренная имеет минимальную революционную программу и сохраняет многие важные элементы старого режима; 2) радикальная идет гораздо дальше — она требует быстрых и глубоких преобразований; 3) консервативная представляет, по существу, контрреволюцию, ибо ратует за реставрацию либо сохранение такого числа элементов старого режима, какое только возможно сохранить. Самый редкий тип — радикальные революции, а самый распространенный — умеренные. К умеренным можно отнести революции в Германии в 1848 г., в Венгрии в 1919 г., в Испании 1930-х гг. К тому же типу умеренных, но более сильных автор относит английскую и французскую революции 1848 г. и китайскую 1911 г. Французская революция 1789 г., Октябрьская революция 1917 г. и Кубинская революция попадают в число радикальных.
Итак, как мы убедились, существует несколько способов определения того, что есть революция, и несколько теорий о ее содержании.
ПРОЦЕСС И ПРИЧИНЫ РЕВОЛЮЦИИ
Функциональный подход представляет революцию как нечто из ряда вон выходящее, как событие драматическое в жизни общества. По аналогии с этим и причины, вызвавшие революцию, должны считаться экстраординарными. Революция видится как нарушение нормального функционирования общества, неожиданный и резкий выход из состояния равновесия. По мне-
Johnson С. Revolution and the Social System. Stanford, 1964. P. 27-29.
257
нию Ч. Джонсона, социологу, приступающему к изучению данной проблемы, необходимо сравнить законы нормального и законы «ненормального» функционирования общества. Отсюда он делает вывод: социология функционирования обществ логически предшествует социологии революции47. Равновесие в обществе достигается при двух условиях: 1) конфликт в трех базисных системах стратификации остается существенно ниже критической черты; 2) технологические, культурные и общесоциальные изменения в обществе находятся в гармонии. В неуравновешенном обществе подобных качеств нет. Но самое главное — силы, выступающие за стабилизацию, не уравновешивают силы, выступающие против стабилизации.
Рис. 48. Революцию в одном случае трактуют как событие (со своей датой), а в другом — как революционный процесс
Для более глубокого анализа причин революции надо разграничить два понятия — событие (event) и процесс (process). Согласно Р. Макиверу, событие — это единичное проявление чего-либо, символизирующее уникальный исторический момент, конкретизированный во времени и пространстве. Напротив, процесс продолжается во времени и не требует проявления себя в чем-то ином — в каком-либо событии или серии событий4*. Таким образом, это два противоположных понятия.
Паника на бирже США в так называемую «черную пятницу» в октябре 1929 г. — это событие. Однако последовавшая за ней Великая депрессия, поразившая всю экономику Америки, — это процесс. Точно так же и революцию в одном случае мы можем трактовать как единичное событие, указав дату его возникновения, а в другом — говорить о революционном процессе. Только во втором случае мы способны отождествить с революцией все множество социальных и политических изменений, которые предшествовали революции, возникли в ее ходе или последовали за ней. М. Хагопьян склоняется к мысли, что революцию невозможно описать одним термином, и предлагает подходить к ней как к макрособытию. Такая терминология позволяет учесть тот факт, что у революций есть своя траектория, которая где-то и когда-то начинается и заканчивается (хотя это трудно точно уста-
47 Johnson С. Revolutionary Change. Boston, 1966. P. 3.
48 MacIverR.M. Social Causation. N.Y., 1964. P. 125.
258
новить), а кроме того, есть свои фазы, которые представляют единство процесса и события.
Однако некоторые ученые полагают, что при объяснении причин возникновения революций двух терминов недостаточно. Нужен третий — состояние, который описывает специфическую конфигурацию или стечение факторов, условий и диспозиций. Правда, состояние может внешним образом проявлять себя через события, а те — объединяться в процесс.
По мнению С. Хантингтона, два типа революций — восточная и западная — различаются не только составом и характером, но и процессом революционного движения. У западных революций отмечается симметрия фаз революционного процесса, а у восточных — отсутствие их симметрии. Обычно в западной революции обнаруживают три фазы: 1) внезапный кризис традиционной политической системы; 2) мобилизация новых политических групп; 3) создание новых политических институтов. В восточной модели, считает Хагопьян, правительственный кризис происходит не в начале, а в конце революции. В западном варианте падение старого режима создает вакуум власти, который заполняют радикалы и умеренные, вступающие между собой в политическую борьбу. В восточной революции старое правительство крепко держится на ногах, поэтому революционным силам сразу необходимо предпринимать радикальные меры, подключая широкие массы из аграрной периферии. Успех революции обеспечивается здесь лишь в том случае, если с самого начала создается новое и очень крепкое правительство, держащее курс на радикальные реформы49. Революцию нельзя объяснить одной причиной. Выражение «причина Октябрьской революции» означает, что ученый выделил главную причину, а обо всех других умолчал либо уже рассмотрел, либо он сторонник, кроме того, монистического подхода. Но этот подход опасен с методологической точки зрения: у читателя всегда остается опасение в том, что ученый субъективно выбрал именно эту причину в качестве решающей. Отсюда следует, что привлечение одной социологической концепции, скажем К. Маркса или В. Парето, к объяснению причин революции равносильно упрощению или схематизации событий5".
Нередко историки, не согласные с единственным обоснованием революции, начинают его критиковать и в ходе дополнительного анализа выявля-
5о Huntington S. Political Order in Changing Societies. New Haven, 1970. Hagopian M.N. Op. cit. P. 129.
259
ют ряд новых причин, и тогда революция из события превращается в процесс. Так поступили в свое время с анализом Французской революции 1789 г. Вначале ее пытались объяснить узким кругом обстоятельств: или зарождением нового класса буржуазии, или происками масонов, или ухудшением жизненного уровня населения. Но когда признали правомерность всех факторов, монистический подход уступил место плюралистическому, а за этим революция стала рассматриваться не как событие, а как процесс. Французская революция предстала цепочкой микрореволюций — движение Фронды и борьба за учреждение парламента, революция третьего сословия, крестьянское движение и республиканский мятеж, восстание санкюлотов, разгул термидора и череда переворотов в период Директории, закончившиеся переворотом 18 брюмера 1799 г.51
То же можно сказать о любой другой революции — она есть совокупность движений, переворотов, восстаний, за которыми стоят блоки и группировки политических и социальных сил. Эти силы включают множество общественных групп, слоев, партий и формирований, преследующих различные, иногда противоположные, цели и ищущих разную выгоду, полагал Сорокин52.
Таким образом, панорама революции — это пересечение различных и часто не совпадающих мотивов, желаний, целей, идеалов и средств. Разные социальные группы подключаются к революции и выходят из нее в разное время — тогда, когда они, по их мнению, добились своего. Крестьяне могут выйти из коалиции революционных сил, как только получили землю, а буржуазия должна участвовать в революционном процессе вплоть до изменения конституционного строя.
Поскольку в революции задействовано множество различных сил, то поводом к ее возникновению может послужить даже самое незаметное на первый взгляд событие, например недовольство одной из этих сил своим положением. Историки уверены: для революции всегда найдется повод. При этом конфигурация причин уникальна для каждой революции. Возможны ли вообще какие-либо научные обобщения о законах возникновения революций? Хагопьян полагает, что выход можно обнаружить, определив революцию как специфический тип социальных изменений, порожденный в свою очередь различными типами социальных изменений53.
ТЕОРИЯ J-КРИВОЙ Дж. ДЭВИСА
В свое время А. Токвиль утверждал, что вероятность революции наиболее высока в те моменты, когда длительный период политической и экономической стагнации сменяется фазой резкого увеличения шансов и возможностей для каждого человека, особенно из социальных низов. Были выдвинуты и другие законы политической и социальной революции. Таков, например, сформулированный Дж. Дэвисом54 закон, утверждающий, что вероятность революций высока в том случае, если период постоянного роста резко сменяется периодом
51 Cobban A. Aspects of the French Revolution. N.Y.,1970. P. 93.
52 Sorokin P. The Sociology of Revolution. N.Y.,1967. P. 395.51 Hagopian M.N. Op. cit. P. 129.
34 Davis J.С Toward a theory of revolution //The American Sociological Review. 1962. Vol. XXVII (February).
260
стагнации: в ситуациях подобного рода индивиды склонны к опережению событий, выражению иллюзорных мечтаний, обреченных на неудачу.
Непосредственным предшественником революции, по мнению Дэвиса, является экономическая депрессия— затухающие колебания деловой активности, характеризующиеся повышением цен, безработицей, инфляцией и бедностью.
Обычно революция наступает после долгого экономического подъема, заканчивающегося резким падением и попятным движением. Дело в том, что на предшествующей стадии экономический рост рождает высокий уровень ожиданий у населения. Люди привыкли удовлетворять все большее число потребностей. Неожиданный кризис вызывает панику, затем фрустрацию и тревогу. Разрыв между провозглашенными государством большими целями и их невыполнение в реальности вызывает крушение надежд у очень многих людей. Дальнейшее развитие ситуации определяется характером кризиса.
Рис. 49. Теория J-кривои Дэвиса
При медленном процессе население успевает приспособиться и вырабатывает особую тактику выживания: ограничивает перечень потребностей, устраивается на дополнительную работу, получает вторую профессию, заменяет дорогие товары на дешевые, заводит подсобное хозяйство или огород. Если кризис носит характер резкого скачка, то вызванный им психологический шок вынуждает людей поступать нерационально, они легко поддаются панике и слушают агитаторов, призывающих свергнуть правящий режим. Доверие к руководству страны окончательно подорвано. В первом случае революции может и не быть, во втором она очень вероятна.
Объяснивший это явление Дж. Дэвис построил модель, которую назвал «J-кривой» (рис. 49)53. Он определил «точку кипения», где раздражение вла-
DavisJ.C. Op. cit.; Hagopian M.N. Op. cit.
261
стью становится нетерпимым и порождает у народа либо активный протест, либо полную подавленность. Возможным выходом из создавшейся ситуации могут быть не только революции, но и бунт, погромы, забастовки, акции гражданского неповиновения, импичмент или дворцовый переворот. Теорию Дэвиса называют еще депривационной теорией революций, поскольку полное подавление — социальное и психологическое — означает состояние депривации.
Рис. 50. Развитие депривации в России''
Позже Т. Гурр57 предложил структурно более сложный закон, нежели его предшественники. Согласно этому закону, вероятность коллективного действия является функцией таких переменных, как общественное недовольство, ресурсы противостоящих сторон, возможное превосходство ресурсов одной из сторон над ресурсами другой и т.д. Революция — это реакция на несправедливые лишения.
56 Овсянников А.А. Социология катастрофы: какую Россию мы носим в себе? // Мир России. 2000.№ I.C. 107.
57 Gurr T. Why Men Rebel. Princeton, 1970.
262
В конце 1990-х гг. отечественный социолог А.А. Овсянников58, основываясь на модель Дэвиса и Гурра, которая связывает революционный катаклизм с депривацией — разрывом между возможностью людей обеспечить себе определенный уровень жизни и достойным (заслуживаемым ими) для них уровнем жизни, попытался измерить уровень депривации в российском обществе. На рис. 50 показана динамика депривации в России в период с 1989 по 1997 г.59
На рис. 50 показана ситуация, которую Дэвис и Гурр, если бы увидели ее, назвали бы «революцией крушения прогресса». То, что американские социологи определили теоретически, российский социолог выяснил эмпирическим путем. В ситуации «крушения» одновременно снижается уровень экономических возможностей (в 3 раза уменьшилось число людей, считающих высокими свои экономические возможности) и резко возрастает уровень притязаний (почти в 2 раза увеличилась доля тех, кто считает, что достойны лучшей жизни). Тяжелая ситуация была в 1993 г., но она компенсировалась высокой готовностью населения «потерпеть». В 2000 г. и этот стабилизирующий ресурс исчерпан себя. По мнению Овсянникова, в России складывается ситуация, опасная новым революционным взрывом.
Дата добавления: 2018-08-06; просмотров: 1577; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!