Только знать бы, когда он придёт
Срок расчёта, назначенный впрок.
Только силы б хватило принять,
То, что сердце не сможет понять.
Только вера спасёт от тревог,
Только в ней оправданья залог!
***
Жил человек, и умер человек,
И в промежутке том расчислен его век,
Все беды и сомнения его,
Победы и свершения его.
Как много не отпущено годов,
А всё ж удел наш короток и вдов!
Теряем мы друзей и плачем по родным,
И нашей жизни челн к брегам идёт иным.
***
По жизни скользим мимоходом,
Без смысла, привычкой живя.
Отпавшие мы от природы,
Совсем не подобья Творца!
Срок суетных радостей краток,
Насытится ими нельзя, -
Настанет последнее завтра –
Калитка в иные края!
В минуты прощания с теми,
Кто путь свой уже совершил,
Как больно признаться, поверь мне,
Что в смерть, а не в жизнь ты спешил,
Что мало соделал добра ты,
К чужому страданью был слеп,
Что предал доверие брата,
Что ляжешь в забвения склеп!
Прозрей, как когда-то Сиддхартха.
Презрев суету в коей жил,
Служенью иному порядку
Себя юный принц подчинил.
День новый встречай, как подарок,
Нечаянно данный судьбой,
Сработай его без помарок,
Чтоб мир заслужить и покой.
Осенняя меланхолия (в размере танго)
Благословенная пора приготовленья,
Пора ненастная, дарящая сомненья,
В тебе одной я нахожу успокоенье
|
|
|
И вдохновенье обретаю наяву.
Преображается осенним чародейством
Весь мир живущий по законам фарисейства:
В нём насыщает, смена красок, жизни действо,
В нём всё идёт степенной поступью ко сну.
И почему, не знаю сам, грущу немного,
Жду, не дождусь тебя у своего порога,
Вздыхаю, слушая октябрьскую сюиту
О том что было и что прошло.
Прошло, прошло, увы, не повторится.
И будут в суете мелькать иные лица,
А что ушли, лишь временами будут сниться,
В залог, до встречи, даря слезу.
И снова будут осени и зимы,
Весны ручьи и летних дней сиеста,
Но мы уйдём, другим, освобождая место,
В блаженный край, где нет печали и тоски.
***
Я преданный певец мерцающей печали,
В ней вдохновение исправно нахожу.
Она мой поводырь в таинственные дали,
Где в зеркале души себя я познаю.
Вся мудрость мира поросль печали,
От дней вкушения запретного плода,
Её задаром все потомки получали,
Но, редко кто, за то, благодарил Творца.
Сентябрь – октябрь 2003 года
P.S. с выходом мысли на философическое размышление о роли поэта и смысле поэзии
Цикл "Осенний альбом" облёкся плотью слов, рифм и ритмов довольно спонтанно. Какие-то стихи и строчки были своеобразным лирическим дневником, отразившим сокровенные переживания и настроения их автора. Другие же, "вышли" из его сознания неожиданно, словно он был всего лишь медиатором – передатчиком смыслов и словесных узоров из некоего Запределья. Поэт (если, конечно, это "звание-служение" ему в пору), вообще видит свою роль в рождении стихов, как очень скромную. Не он, а язык подчиняет его себе и диктует им. А через столь гениальное творение как язык проводит в мир, посредством приуготовленных к тому орудий (поэтов), наряду и с их собственными "измышлениями", свои тексты Верховный Вдохновитель и Творец всего сущего. Поэт, в минуты наибольшего вдохновения, чувствует себя только сотворцом – не более того. Читая великие стихи имя поэта становится не важным, а порой и забывается. Главное в них – их красота, сила и истинность. Рукописи не горят, в том случае, если их содержимое стало достоянием человеческой памяти. Поэтому высшим критерием (определяющим и некоторую их иномирность) для поэтических текстов является их живое вхождение в мир человеческой памяти. Знаком того, что создатель стихов был действительно поэтом от Бога (Божьей милостью) станет жизнь в веках, хотя бы одной его строчки. Такое понимание, отчасти пророческого (неблагодарного) служения, кажется мне истинным и непреложным, с моей основной позиции – читателя и любителя большой и малой, всемирной и русской поэзии.
|
|
|
|
|
|
Ноябрьский альбом стихомедитаций
Новое послание
***
Ищу слова для своего камланья,
Слова волшбы, чтоб смыслы в плоть облечь.
Ищу источник нового посланья
Способный дух вдохнуть и пламенем обжечь!
Не просто подобрать ключи к вратам кастальским,
В которые войдя, всё просто и легко,
Там родники журчат, подобно рекам райским,
Воду их пригубив, взлетишь ты высоко!
И, воспаря орлом, к вершинам мудрых духом,
Прислушайся к их думам и мольбам,
Поймай пароль к их снам, поэта чутким слухом
И вниз спеши, – чтобы поведать тайны нам!
***
Я выбрал одиночество в удел,
Так мне хранитель-ангел повелел,
Затем чтобы твердыню духа возвести,
И в броне стен её, войну со злом вести.
И одиночество, как дар приняв,
Я положил блюсти его устав:
Приязнь ко всем и ко всему являть,
А злобу мира милосердьем усмирять!
Отверженность порой невмоготу нести,
Но было тяжелей с крестом Ему идти,
Смиреньем побеждать презрение и смех
И, смерть переборов, учить любить нас всех!
|
|
|
***
Пожитки собери своих воспоминаний,
Альбом перелистай счастливейших минут
И духом укрепясь, ступай на путь исканий,
Чтобы, познав себя свободным стать от пут!
***
Лучше промолчать, обиде вопреки,
Чем, верша свой суд кормить её с руки.
Лучше побеждать свой гнев внутри себя,
Чем его пустить на волю, зло творя.
***
Кто ищет оправдания добру,
Тот, вероятно, жизнь приемлет, как игру,
В которой нету абсолютов-полюсов,
И ценно только то, что мир принять готов.
***
Я должен выплеснуть в слова
Чувств океан, где острова –
Минуты, что провёл с тобой,
Их отыскав, найду покой.
Наитием плыву туда,
Мне как компас – любви звезда,
Она – Полярной – прототип,
Весь мир вокруг себя кружит!
Самокопания
***
Мучит порой меня чувство, что я не я,
Что слова, выходящие из моих уст
Не мои, что безлик я и пуст,
Что похож на бесплодное дерево,
Обречённое засохнуть
И сгореть в костре,
И найти оправданье своё
лишь в золе.
***
А всего больней слышать о себе,
Как о праведнике, живущем на грешной земле.
Но ведь всё совсем наоборот –
Спелёнат грехами я и почти, как крот
Слеп и ковыряюсь в земле,
А не парю над нею, подобно пчеле.
***
До конца понять не сумел, кто живёт во мне:
Раб ли божий или холоп, преданный сатане?
Теплохладен я и живу одним днём,
Днём, в котором себя не сыщу с огнём,
И растрачиваюсь в никуда, в ничто,
становлюсь никем,
Чтобы утром одним перестать быть собой совсем!
***
Я знаю правду, может быть не всю,
Но жить по ней, увы, я не живу,
Так правда уступает место лжи
И я иду служить ей в сторожи.
Как совесть не корит, не обличает нас,
А изменить себя нет сил и смелости подчас.
***
На каком языке говорили "люблю"
Прародители наши в эдемском саду?
Словотворчества дар был Адаму вменён,
Но ещё до того был он в Еву влюблён!
Нагота не смущала и похоть не жгла,
В них любовь чистотою и верой жила.
И читали в глазах друг у друга они,
Что до смерти пребудут, обетам верны.
Но, изведав красу и могущество слов,
Захотелось Адаму воспеть в них любовь,
Но пока беспечален он был и в раю,
Пробудить он не мог к жизни лиру свою!
Лишь с познания древа сорвавши печать
И покинув Эдем, предок наш стал мечтать.
И сорвала печаль немоту с его уст,
И тушили слова взятый пламенем куст!
***
Не гордость и не плоти зов
Меня пленили с потрохами,
Всегда, вовсём, везде готов
Оправдывать грехи словами.
Хоть знаю, грешен я и слаб,
Но, прежде, оправданья раб.
***
Не жил, а в прятки я играл,
Бежал от времени, от стрел его и жал,
Следы его в себе в упор не замечал
И всё ж им покорён, нукером часа стал.
***
В незримом мире стражи есть у нас,
Заступничеством их Господь от брани спас
Всех искушениям подверженных людей,
На них ты уповай, но зла беги сетей.
***
Ложь прячется в обличье правды,
Ведь только так поверят ей.
В ней верно всё, но только, "как бы",
Широк охват её сетей.
Ловцы иные человеков
Бросают в море жизни трал,
Не вырваться из их удавок
Тому, кто душу запродал.
Храни покойность и бесстрашье
Пред буйством гнусности и лжи,
Чтоб стала тенью злоба вражья,
Чтоб лжи рассеять миражи!
Напраслину и оговоры,
Как испытание прими,
Украсть не в силах эти воры
Нажитый клад твоей души.
Лишь слабый духом ложь приемлет,
Чтоб быть по-прежнему в чести,
Он гласу совести не внемлет,
Хоть весь охвачен тленьем ржи.
***
Как пыль сотри сомнения недуг,
Всё что случается, случается не вдруг,
Предзадан, но неведом жизни ход,
Не тщись узнать, что в завтра всех нас ждёт.
***
Где найти зеркало, способное отражать
Очертания внутренние, а не внешние,
Способное показать смотрящемуся в него его душу,
С теми следами, что оставило на ней время!
Для многих обличье их душ стало бы самообличеньем.
Они бы увидели борозды преждевременных морщин на челе,
Язвы и струпья, покрывающие тело, плеши, вместо волос,
Но самое главное они бы узрели,
что стали добровольными скопцами,
Лишившими себя совести –
глаз и голоса бессмертной души.
Мудрецу из Герата
Мир Али-Шер – поклон тебе и мир,
Тебе, который украшал собою мир,
Ткал из ладов и рифм узор словес
И мудрости учил беспутнейших повес.
Лишь только научился ты читать,
"Беседе птиц" Аттара стал внимать.
Хоть разлучён был с книгой вскоре ты,
До дней конца не предал ты мечты.
Тебе по воле Неба выпал друг
С которым ты делил года разлук,
С которым казаком блуждал в степи
И трон помог обресть поэту Хусайни.
Хранил ты государеву печать,
Привык за всё в Герате отвечать,
Ты строил бани, медресе, дворцы,
Шербетом рук твоих обласканы творцы.
В наставники избрал себе Джами –
Поэта славного, главу накшабанди,
Он был последним светочем фарси,
Ты, переняв свечу, стал прославлять тюрки.
Свободу, испросив от службы и забот,
В три года ты создал "Хамсе" чудесный плод.
Ты образцом избрал поэмы Низами
И шедших вслед ему Хосрова и Джами.
Пять перлов ты создал на языке родном,
Стал Лейли и Ширин, их, воскресив, отцом,
Фархад, Маджнун, Арасту, Искандар –
Твой, миру зачарованному, дар!
"Сокровищница мыслей" в мир вошла
Через твои бессмертные уста,
В ней ты от ранних до последних лет
Запечатлел своей души портрет.
Друг детства, всевладычнейший султан
С годами был всё больше властью пьян,
И дети спорили с отцом за трон,
Ты Али-Шер служил мирителем сторон.
Срок жизни в шестьдесят отмерил лет
Ты сам себе и выполнить, спеша обет
"Лисанут тайр" закончил в краткий срок,
Поведав в нём о жизни всё, что мог.
Как перст один, семьи ты не завёл,
В друзьях себе сопутников обрёл,
Был верным другом и возлюбленным сердец,
О, Навои, любви и мудрости венец!
Тысяча и одна ночь
Сны в слово претворённые испей,
Нет ничего на свете их хмельней,
И Шахрияр, хлебнув их, стал рабом
Той пери, что была их родником.
Там злобные ифриты сторожат
В пустыне, собранный по миру клад,
Там добывает лампу Алладин,
Абу-ль-Хасан на час там властелин.
Там остроумцы всех племён и вер
Показывают мудрецам пример,
Как слово может милость подарить
И гордецов на место усадить.
Там ищет Нур-ад-Дин свою Зумрууд
И так вершит познанья скорбный труд.
Там приговор, услышавши – "умри"
Влюблённый с радостью исполнит долг любви.
Там чудеса обычны, словно свет,
И в будущее рок даёт билет,
Назначив горя или счастья кубок пить
И Небо не ропща благодарить.
Каир, Багдад, Дамаск и Исфаган –
Везде бушует жизни ураган,
Все краски, звуки, запахи и сны
Вместишь в себя, читая "Ночи" ты.
Спасибо шахрезадам всех веков,
Что дали нам отведать сказок плов,
Приправили их выдумкой своей,
Чтоб уши и глаза насытились верней!
***
Звёздный полог и зеркало вод,
Млечный путь в Компостелу ведёт,
У костра я сижу в тишине,
Все печали сгорают в огне.
Так бы длилось не час, а весь век,
Но от рая далёк человек.
Угли гаснут и звёзды им вслед,
Новый день с ветром шлёт нам привет.
Ноябрь 2003 года
P.S.Альбом"Новое послание" продолжил поиски Смысла. Именно так я бы авторски-субъективно определил его общую тему. Разные по тональности, предмету обращения, ритмам, стихи, складываются в единую кладку, которую изо дня в день возводили разум и чувства, водительствуемые вдохновением. На смену меланхолического настроения приходит настроение философическое, заданное уже в первом стихомыслении альбома. Неожиданно, но радостно было получить, посланные вдохновением послания "Мудрецу из Герата" и "Тысяча и одна ночь". Их отточенной лёгкости способствовала влюблённость в восточную поэзию и прозу, особенно в творчество и личность гениального современника Леонардо и Эразма, гератца Алишера Навои.
Дата добавления: 2018-08-06; просмотров: 186; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!