ГЛАВА 2. ЖЕНЩИНЫ ВЕЛИКОБРИТАНИИ И РОССИИ НА ФРОНТАХ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
Медицинская служба и сестры милосердия
Медицинская служба стала возможностью для женщин принять участие в войне. Это считалось вполне их занятием, имевшим черты традиционной для XIXв. женственности и характеризовавшимся услужением, самопожертвованием и преданностью тем, кто надевал облачение ангела милосердия.
Военная медсестра стала символом патриотки, желавшей служить своей стране. В отличие от работниц военных предприятий и носивших униформу женщин из служб тыла, женственность медсестры никогда не ставилась под сомнение, по крайней мере ее роль была общепризнанна[92].
С началом войны женщины и девушки в массовом порядке стали записываться на курсы сестер милосердия, а также выразили желание работать медсестрами[93]. Данный факт характерен как для Великобритании, так и для России.Как только началась война, женщины-врачи Великобритании предложили свои услуги военному министерству для работы в полевых госпиталях, однако им было отказано. Тогда они обратились с тем же предложением к союзникам и вскоре отправились помогать раненым на континент[94]. Так, дочь британского посла в России мисс Мериоль Бьюкенен стала сестрой милосердия в Великобританском лазарете в Петербурге[95].
Медсестра Виолетта Терстан в своих мемуарах пишет о настоящем ажиотаже,охватившем англичанок с началом войны: «Санитарки, квалифицированные и не очень,осаждали Военное министерство с требованием как можно скорее послать их на фронт»[96].Женщины хотели непосредственно участвовать в событиях, а не быть лишь пассивныминаблюдателями, узнающими обо всем из газет. Некоторые обладали необходимойквалификацией еще до войны и могли сразу же, отправившись на фронт, взяться за работу.Другие немедленно принялись обучаться, чтобы как можно скорее приступить к делу[97].
|
|
|
Из дневника английской сестры милосердия:«Когда началась война, я пошла к Матроне и попросила разрешения отправиться на фронт, где понадобятся мои услуги. Она ответила мне: «Подожди немного. Ты можешь понадобиться своей собственной стране».Но разрешение для служения стране - это лишь предварительное условие для дальнейшей активной службы. Не только женщины, но и мужчины постоянновстречались с горьким разочарованием и множеством препятствий, которые создавало мудрое правительство в виде испытаний на темперамент или дисциплину. После заполнения многих форм, ответив на вопросы: были ли сумасшедшие в семье, от чего умерла прабабушка, сколько иностранных языков вы знаете и т.д., Красный Крест,Скорая помощь Святого Иоанна, Военный резерв медсестер и вспомогательные службы многих организаций объявили, что мои услуги не требуются, поскольку у них было около тридцатитысяч медсестер в своих списках, фактически на каждого солдата одна медсестра!Через две недели, по почте пришло письмо от одного из наших врачей: «Для Антверпена требуется десять сестер-добровольцев».Ябыстро отправила ответ, предлагая свои услуги, а затемждала еще две бесконечные недели. Уже потерявнадежду, однажды вечером я получила ответ: «Будьте готовы начать завтра»[98].
|
|
|
Так вспоминала начало войны известная английская писательница Агата Кристи, начавшая свою литературную деятельность именно в годы войны: «Потом я поспешила в свое отделение Красного Креста, чтобы посмотреть, что там делается. Мы заготовили огромное количество повязок, наполнив скатанными бинтами госпитальные корзинки. Кое-что впоследствии пригодилось, кое-что оказалось совершенно бесполезным, но эта деятельность помогала нам коротать время, и довольно скоро – зловеще скоро – стали прибывать первые раненые. Приняли решение немедленно по прибытии подкреплять раненых. Должна сказать, что это одна из самых идиотских идей, посетивших командование. Солдаты приезжали из Саутгемптона накормленные до отвала, их кормили всю дорогу, и, когда они,наконец, добирались до Торки, самое главное было снять их с поезда и как можно скорее доставить в госпиталь»[99].
|
|
|
Изначальный отказ Британского правительства принять помощь женщин-врачей можно объяснить тем, что в начале войны еще не существовало проблемы нехватки медицинских работников, достаточным было количество военных врачей и специалистов мужчин. Тем более, что Великобритания не сразу решилась принять участие в европейской войне на континенте, и что не маловажно в начале войны Великобритания для помощи союзникам отправил не большой по численности экспедиционный корпус, который вполне могли обслужить имеющиеся на тот момент медики. Но боевые действия требовали мобилизации, тем более что с начала война для британцев была неудачной, в первом же столкновении с германской армией, англичане понесли тяжелые потери[100]. Это в свою очередь требовало привлечения новых рабочих рук.
В России была несколько иная ситуация. Из воспоминаний русской военной медсестры Татьяны Варнек: «Только через три дня после объявления мобилизации мы узнали, что это война. Я сейчас же решила работать сестрой, но очень боялась, что меня не возьмут, так как я была без диплома. Все же написала письмо старшей сестре общины Филипповой, спрашивая, что мне делать и могу ли я работать. Она сразу же мне ответила, и очень лаконично: «Приезжайте немедленно». Я быстро собралась и уехала. Это была середина августа»[101]. По хронологии это соответствует наступлению русской армии в Галиции и Восточной Пруссии, поэтому можно предположить, что в русской армии уже возникла нужда в большем количестве медицинского персонала.
|
|
|
Особы правящих домов Великобритании и России в целях поднятия патриотического духа солдат также оказывали посильную помощь раненым в и не только посещали госпитали и больницы, но и работали медсестрами[102]. Так, например императрица Александра Федоровна закончила курсы Красного креста, и вместе с двумя дочерями — Ольгой Николаевной и Татьяной Николаевной — ухаживала за ранеными.Стоя за хирургом, производившим операцию, государыня, как каждая операционная сестра, умело и ловко подавала стерилизованные инструменты, вату и бинты, уносила ампутированные ноги и руки, перевязывала гангренозные раны, не гнушаясь ничем, и стойко выносила запахи и ужасные картины военного госпиталя времен войны[103]. В «Летописи войны» - государственном периодическом издании, мы находим упоминание еще об одной особе царского двора, посвятившей себя всецело уходу за раненными. Это Великая княгиня Ольга Александровна[104]. В «Летописи» содержаться фотографии княгини в госпитале в Ровно, что, можно предположить, сильно поднимало дух рядовых солдат и подбадривало медицинский персонал. В 1918 г. принцесса Мария Виндзорская, дочь короля Георга V, окончила курсы медсестер и стала работать в больнице.
Времени на раздумья не было, медсестры сразу включались в работу: «Как то сразу закипела новая жизнь, засасывая, захватывая в свой могучий поток. Быстро и ослепительно вступило в сознание, что с этого момента я не та прежняя женщина, которая жила, страдала и радовалась до этой минуты, что начинается нечто другое, что у меня нет прежнего имени, я – сестра, новый человек с иными, чем прежде интересами, печалями и радостями… Представление о времени куда-то пропало. Забывалась необходимость подкрепиться пищей и, когда одна из сестер принесла на мою долю стакан чаю и сухарей, я почти удивилась собственному аппетиту…»[105]. «На бульваре Леопольда в нашем распоряжении было прекрасное здание; раньше это был герцогский Дворец, а в последнее время гимназия. Мы быстро расположились в нем и в течение следующих трех дней наши руки были заняты распаковкой вещей и оборудования, а также постоянной работой. Едва ли мы закончили, когда прибыла лавина раненых, в целом 170 человек…»[106].Передовая встретила медиков артиллерийскими обстрелами и бомбежками с воздуха…
Но война была не только на линии фронта и в прифронтовой полосе, борьба за человеческие жизни шла и в тылу, куда доставляли раненных бойцов. «В первый раз, когда мне пришлось сопровождать раненого на операционный стол, я чуть было не опозорилась. Вдруг стены операционной закружились, и только крепкое объятие другой сестры спасло меня от полной катастрофы. Никогда не думала, что при виде крови и открытой раны я до такой степени ослабею. Я едва осмеливалась поднять глаза на сестру Андерсон, когда она подошла ко мне позже.
– Не надо обращать на это внимание, сестра, – сказала она. – В первый раз со всеми так случается. И, кроме всего прочего, вы не были готовы к такой жаре и запаху эфира; у вас могли возникнуть позывы к рвоте, к тому же это полостная операция живота – одна из самых тяжелых на вид.
– О, сестра, как вы думаете, в следующий раз я справлюсь?
– Нужно будет попробовать еще раз, посмотреть, выдержите ли вы. Но даже если нет, надо продолжать до тех пор, пока не сможете. Верно?
– Да, – сказала я. – Верно.
В следующий раз меня послали на легкую операцию, и я выдержала. С тех пор у меня не было никаких проблем, если не считать, что я отводила взгляд от скальпеля, которым хирург полосовал тело. После того как он делал разрез, я уже могла спокойно, и даже с интересом, наблюдать за происходящим. Верно, что ко всему можно привыкнуть»[107].
Именно образ медсестры, а не солдата, стал для британцев во времяПервоймировойвойны символом мужества и стойкости[108]. Из воспоминаний английской военной медсестры, работавшей в бельгийском госпитале: «Городские часы пробили полночь, когда мы одновременно услышали гул, а затем новый свистящий визг, интенсивноросший, до тех пор, пока не стал похож на рев поезд в туннеле. И тут произошел взрыв. Затем наступила тишина на долю секунды, - а потом словно рев испуганного раненого животного пронзил воздух. Затем последовала пулеметная очередь, и снова тишина. Меня охватил неуправляемый приступ паники, в то время как моя подруга протянула мне свою руку и сказала: «Помни, что мы англичанки. Мы должны держать себя в руках». Мы оделись,упаковалинаши вещмешки и спустились по лестнице в винный погреб. Но как только мы сели, мы поняли,что наше место должно быть рядом с ранеными.Милая старушка-хозяйка и ее муж убеждали нас остаться, но после поспешного прощания двое их сыновей взяли наш багаж и быстро сопроводили нас в госпиталь… Поскольку сон был невозможен, а шумужасным, мы начали петь «Типперэри»,«Дикси» и другие рэгтаймы, чтобы перебить звуквзрывов, и всем взбодриться»[109].
В России мы видим схожуюситуациюза одним исключением. В отличие от Британии, в России героизм, мужество и стойкость были связаны не только с образом медсестры, но и солдата. Это подтверждается тем, что в России публиковались произведения, направленные на поднятие патриотического духа населения, и особенно воинов, например, «Геройский подвиг сестры милосердия Елизаветы Бычковой»[110] и «Ужасный бой за знамя. Рассказ из Русско-немецкой войны»[111].
Но сами медсестры не считали себя героями, ежедневно творившими подвиг, в своих дневниках они восхищались храбростью и несгибаемостью духа солдат.
Интересно отношение русских и британских медсестерк врагу. Русские медсестры оказывали помощь всем раненым вне зависимости от того, к какому противоборствующему лагерю принадлежал солдат, несмотря на то, что «германские отряды не щадили ни Красного креста, ни больных, ни раненых, ни врачей, ни сестер милосердия. За попытку увезти раненых от наступающих немцев санитарный транспорт был подвергнут жестокому обстрелу»[112]. Вот один из показательных примеров: во время одного из боев в начальный период войны 1914-1915 гг. в русский лагерь солдаты привезли группу пленных немцев, спасенных русскими после того, как немцы, обратившиеся в бегство, начали тонуть в реке, и от этого страдавших лихорадкой. Их передали на лечение медсестрам, которые в свою очередь прилагали все возможные усилия для того, чтобы вылечить больных[113]. Медсестры Британии относят к немецким солдатам иначе: они считали их противниками.
«Однажды, во время занятий в коммерческой школе, которую я посещала, учитель прервал урок, вышел из класса, а потом вернулся и сказал:
– На сегодня вы свободны. Война кончилась!
Мы не поверили своим ушам. Ничто не предвещало такого скорого исхода, война грозила длиться еще, по крайней мере, полгода или год. Наши позиции во Франции ничуть не изменились. Каждый день то завоевывали, то снова отдавали несколько квадратных метров территории.
Я вышла на улицу совершенно ошеломленная. И здесь меня поджидало самое невероятное зрелище. До сих пор вспоминаю его даже с каким-то страхом. Повсюду на улицах танцевали женщины. Англичанки не слишком склонны к уличным танцам, танцевать на улице гораздо свойственнее Парижу и француженкам. Но вот они танцуют, скользят по мостовой, даже прыгают – какая-то оргия радости; в этом диком возбуждении заключалось почти грубое наслаждение. Страшноватое впечатление. Если бы возле этих женщин появились немцы, женщины наверняка разорвали бы их на куски. Некоторые, помнится, шатались и вопили. Я пришла домой и застала там Арчи, который уже вернулся из министерства»[114].
Дата добавления: 2018-08-06; просмотров: 228; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!