Последствия функционирования и историческая роль абсолютной монархии в Европе. СОВРЕМЕННЫЕ ПРОБЛЕМЫ АБСОЛЮТИЗМА

Эпоха после Великой французской революции отмечена развитием и распространением демократии, однако в это время не было недостатка и в абсолютистских режимах. По сути дела, 19 и 20 вв. продемонстрировали широкое разнообразие абсолютистских форм правления – от разного рода военных диктатур латиноамериканского типа и полуфеодальной системы государственной власти в Японии до «диктатуры пролетариата» в СССР. На протяжении этого периода абсолютизм выполнял множество функций, от традиционной – как ядра зарождающегося национального государства (Япония и Германия во второй половине 19 в.) до функции носителя мировой революции (СССР). Период с 1800 отмечен развитием новых, в высшей степени эффективных способов и приемов абсолютистского властвования, и иронией истории недавнего времени является то, что некоторые фундаментальные инструменты демократии были поставлены на службу абсолютистских режимов.

Некоторые феодальные абсолютистские формы правления (в России, Германии и Японии) пережили свое время и перешли в современность. В каждой из этих форм наследный монарх служил центром притяжения разнообразных сил, стремившихся к власти. В имперской Германии и имперской Японии можно было наблюдать сочетание монархии старого типа с относительно высоким развитием промышленности.

«Представительные» формы абсолютизма.Абсолютизм 20 в., в таких его формах, как фашизм или нацизм, поддерживал определенные демократические идеи несмотря на то, что абсолютистские лидеры Италии и Германии страстно отвергали принципы демократии. В отличие от более старых типов абсолютизма, эти режимы настаивали на своем «представительном» характере, опоре на некую «общую волю» народа. В отличие от русского царизма или японского императорского дома, обосновывавших свою легитимность божественным волеизъявлением (аналогично британской династии Стюартов в 17 в.), нацизм Гитлера «опирался» на волю «немецкого народа». В СССР коммунистическая партия служила выразителем «подлинных» интересов трудящихся, даже если эти интересы и в голову не приходили конкретному «советскому человеку». Воля, или интерес, или историческая судьба (как в итальянском фашизме) принадлежали, конечно, к разряду вечных сущностей и не могли быть выявлены с помощью демократической процедуры выборов. «Истинное свое выражение» они получили в фюрере, дуче или партии, «осознавших требования исторического процесса».

Однопартийная система.Использование инструментов демократии наблюдается также в процедурах, применяемых государствами с однопартийной системой. Политическая партия исторически возникает как метод мобилизации общественного мнения и влияния на принятие государственных решений. Классическим способом использования демократии является достижение государственной власти с помощью процедуры выборов. При абсолютизме партия выполняет совершенно иную функцию. В ситуациях смуты и революций партия становится способом достижения власти любыми доступными средствами, что обычно подразумевает насилие по отношению к конкурирующим партиям, а в случае необходимости и революционные методы, направленные на свержение существующего режима. Получив власть, партия занимает монопольные позиции в политической сфере и становится мощным средством контроля за поведением людей. Вводя ограничения на членство и разного рода привилегии, она добивается благоприятного для себя положения в обществе.

Монопольная власть одной партии над всей политической деятельностью делает бессмысленной саму процедуру выборов, хотя выборы могут и проводиться. Зачастую они принимают форму плебисцитов – инструмента власти, усовершенствованного Наполеоном и широко использовавшегося Гитлером, – ставящих общество перед свершившимся фактом или предлагающих в качестве альтернативы желаемому результату что-нибудь пустое или опасное. Выборы и плебисциты под контролем государства с однопартийной системой имеют подозрительно высокие показатели единодушия электората и в высшей степени предсказуемые результаты.

Сосредоточение власти в руках чиновников.Современный абсолютизм полагает, что является более динамичным и эффективным способом правления по сравнению с демократией. Независимо от того, истинны или ложны эти претензии, из них вытекают определенные практические следствия. Так, очевидно излишним оказывается понятие «верховенства закона». Правительству, заявляющему о своем динамизме, вряд ли подходит традиционное понимание закона как инструмента контроля над правителями. Наоборот, правительству, стремящемуся к выполнению законов, вряд ли подойдет идея о воле правящего класса как «единственно верном» выражении действительной воли общества. В системе абсолютизма суды как отдельный общественный институт продолжают существовать, однако выполняют чисто служебную роль в руках чиновников. Нередко решения принимаются помимо обычных судов, через специально созданные и подконтрольные судебные органы. Еще одним практическим выводом, который делают правительства с абсолютистской идеологией, является приведение законодательных органов к состоянию бессилия. Все без исключения современные формы абсолютизма стремятся к сосредоточению власти в руках исполнительных органов.

Тенденция к централизации проявляется также в ликвидации традиционных институтов местной власти. Противоречат фундаментальным требованиям абсолютистского правления и принципы разделения и ограничения власти, характерные для федерализма. Местные органы власти подчиняются центру и подлежат контролю со стороны партии. Это особенно проявляется в деятельности полиции, которая ставится под контроль центральных органов власти; полицейская система дополняется институтом тайной полиции, одним из главных бастионов современного абсолютизма. Ни одно из абсолютистских государств не чувствует себя достаточно уверенно без охранников, которые, в свою очередь, полагают, что вправе чинить безграничный полицейский произвол.

Монопольный контроль.Современный абсолютизм стремится не только к централизации власти, но и к монопольному контролю над институтами общества. Для него характерны попытки вовлечь в свою орбиту все институты, способные оказать сопротивление либо полезные в плане защиты государства. В этом ему помогают современная технология и системы коммуникации. Установленный таким образом контроль является как негативным, так и позитивным: во-первых, подавляется оппозиция; во-вторых, существующие институты вместе с репутацией, которой они пользуются, начинают служить режиму. Современный абсолютизм способен не только на расширение сферы контроля, но и на повышение степени его интенсивности.

В этом смысле поучителен опыт контроля над средствами массовой информации, накопленный нацистами и советским режимом. В то время как абсолютизм старого типа стремился сохранить свое господство, препятствуя распространению знаний, современный абсолютизм считает более эффективным использование грамотности и системы народного образования как инструментов контроля. Средствами внушения становятся радио, кино и телевидение.

Аналогичный характер имеет обычная абсолютистская политика в отношении религии. В этой сфере возможны по крайней мере три способа контроля: 1) нейтрализация влияния существующих религиозных организаций; 2) захват религиозных организаций и внедрение в них «своих» людей, после чего они начинают служить государству; 3) отвлечение религиозного чувства на другие цели. Примеры этих подходов дает история нацистской Германии, ими изобилует и история СССР.

Наличие многочисленных детских и юношеских организаций в странах, где господствует абсолютизм, является еще одним свидетельством как монополизации государством всех сторон жизни, так и используемых при этом способов и приемов. В таких случаях не только ослабляются возможности потенциально враждебных ассоциаций, сами эти организации становятся форпостами режима.

Излишне напоминать, что контроль распространяется также на сферу экономики. Неважно, какую цель преследует режим – защитить или ликвидировать частную собственность. Собственные потребности вынуждают его войти в самое тесное соприкосновение с существующим хозяйственным механизмом. Стремление к контролю над экономикой усиливается склонностью абсолютизма к экспансии. Поэтому все формы абсолютизма в 20 в. в какой-то мере были социалистическими по своему характеру, хотя и не всегда стремились к установлению государственной собственности на средства производства, предпочитая установление контроля над экономической деятельностью. Контроль может принимать различные формы. Особого упоминания заслуживает превращение профсоюзов в придаток государства. Монополизация не обходит стороной те формы организованной деятельности, которые должны быть или полностью подавлены, или поставлены под государственный контроль.

 

 

18 нет

 

19. Англия накануне революции

Английская революция XVII в. была громовым ударом, возвестившим рождение нового общественного строя, пришедшего на смену старому порядку. Она была первой буржуазной революцией общеевропейского значения. Провозглашенные ею принципы впервые выражали не только потребности Англии, но и потребности всей тогдашней Европы, историческое развитие которой вело объективно к установлению буржуазных порядков.

Победа Английской революции означала «...победу буржуазной собственности над феодальной, нации над провинциализмом, конкуренции над цеховым строем, дробления собственности над майоратом, господства собственника земли над подчинением собственника земле, просвещения над суеверием... предприимчивости над героической ленью, буржуазного права над средневековыми привилегиями»

Богатое идейное наследие Английской революции служило арсеналом, из которого черпали свое идеологическое оружие все противники отживавшего средневековья и абсолютизма.

Но Английская революция была революцией буржуазной, которая в отличив от революции социалистической приводит лишь к смене одного способа эксплуатации трудящихся другим, к замене господства одного эксплуататорского меньшинства другим. В ней впервые с полной отчетливостью вскрылись основные закономерности, присущие всем буржуазным революциям, и первая из них — узость исторических задач буржуазии, ограниченность ее революционных возможностей.

Важнейшей движущей силой Английской революции, как и всех других революций, были трудящиеся массы. Только благодаря их решительному выступлению Английская революция смогла одержать победу над старым строем. Однако в конечном итоге народные массы оказались обойденными и обманутыми, и плоды их победы достались в основном буржуазии.

Наряду с этими общими всем буржуазным революциям чертами Английская революция XVII в. имела и специфические, только ей присущие особенности, главным образом своеобразную расстановку классовых сил, которая в свою очередь определила ее конечные социально-экономические и политические результаты.

1. Экономические предпосылки Английской революции

Производительные силы являются наиболее подвижным и революционным элементом производства. Возникновение новых производительных сил происходит в недрах старого строя стихийно, независимо от воли людей.

Однако возникшие таким образом новые производительные силы развиваются в лоне старого общества сравнительно мирно и без потрясений только до той поры, пока они более или менее не созреют. После этого мирное развитие уступает место насильственному перевороту, эволюция — революции.

Развитие промышленности и торговли

С XVI в. в Англии наблюдался интенсивный рост различных отраслей промышленности. Новые технические изобретения и усовершенствования, а главное — новые формы организации промышленного труда, рассчитанные на массовое производство товаров, свидетельствовали о том, что английская промышленность постепенно перестраивалась на капиталистический лад.

Применение воздушных насосов для откачки воды из шахт содействовало развитию горнодобывающей промышленности. За столетие (1551 —1651) добыча угля в стране увеличилась в 14 раз, достигнув 3 млн. тонн в год. К середине XVII в. Англия производила 4/5 всего добывавшегося в то время в Европе каменного угля. Уголь шел не только на удовлетворение бытовых нужд (отопление домов и прочее), но начинал уже кое-где применяться и для промышленных целей. Примерно за те же 100 лет добыча железной руды возросла втрое, а добыча свинца, меди, олова, соли — в 6—8 раз.

Усовершенствование мехов для дутья (во многих местах они приводились в движение силой воды) дало толчок дальнейшему развитию железоплавильного дела. Уже в начале XVII в. в Англии плавили железо 800 печей, производивших в среднем по 3—4 тонны металла в неделю. Их было много в Кенте, Сессексе, Серри, Стаффордшире, Ноттингемшире и многих других графствах. Значительные успехи были достигнуты в кораблестроении и в производстве гончарных и металлических изделий.

Из старых отраслей промышленности наибольшее значение имело сукноделие. Обработка шерсти в начале XVII в. широко распространилась по всей Англии. Венецианский посол сообщал: «Выделкой сукна занимаются здесь по всему королевству, в небольших городах и в крохотных деревнях и хуторах». Главными центрами сукноделия были: на Востоке — графство Норфолк с городом Норич, на Западе — Сомерсетшир, Уилтшир, Глостершир, на Севере — Лидс и другие йоркширские «суконные города». В указанных центрах произошла уже специализация в производстве определенных сортов сукон. Западные графства специализировались на выделке тонких некрашеных сукон, восточные производили главным образом тонкие камвольные сукна, северные — грубошерстные сорта и т. д. Номенклатура только главных видов шерстяных изделий насчитывала в первой половине XVII в. около двух десятков названий.

Уже в середине XVI в. вывоз сукна составлял 80% всего английского экспорта. В 1614 г. вывоз необработанной шерсти был окончательно запрещен. Таким образом, Англия из страны, вывозившей шерсть, какой она была в средние века, превратилась в страну, поставлявшую на внешний рынок готовые шерстяные изделия.

Одновременно с развитием старых отраслей промышленности в предреволюционной, Англии было основано много мануфактур в новых отраслях производства - хлопчатобумажной, шелковой, стекольной, писчебумажной, мыловаренной и др.

Большие успехи в течение XVII в. сделала и торговля. Уже в XVI в. в Англии складывается национальный рынок. Падает значение иностранного купечества, ранее державшего почти всю внешнюю торговлю страны в своих руках. В 1598 г. был закрыт ганзейский «Стальной двор» в Лондоне. Английские купцы проникают на иностранные рынки, оттесняя своих конкурентов. На северо-западном побережье Европы с успехом действовала старая, основанная еще в XIV в., компания «купцов-авантюристов» (Adventurers merchants). Возникшие затем одна за другой Московская (1555 г.), Марокканская (1585 г.), Восточная (на Балтийском море, 1579 г.), Левантская (1581 г.), Африканская (1588г.), Ост-Индская (1600г.) и другие торговые компании распространили свое влияние далеко за пределы Европы — от Балтики до Вест-Индии на Западе и до Китая — на Востоке. Соперничая с голландцами, английские купцы основывают в первой трети XVII в. фактории в Индии — в Сурате, Мадрасе, Бенгалии. Одновременно английские поселения появляются в Америке, на о. Барбадос, в Виргинии и в Гвиане. Огромные прибыли, приносимые внешней торговлей, привлекали сюда значительную долю наличных капиталов. В начале XVII в. в компании «купцов-авантюристов» насчитывалось свыше 3500 членов, в Ост-Индской компании в 1617 г. — 9514 пайщиков с капиталом в 1629 тыс. ф. ст. Ко времени революции оборот английской внешней торговли увеличился вдвое по сравнению с началом XVII в., а сумма пошлин поднялась более чем втрое, достигнув в 1639 г.

Быстрый рост внешней торговли в свою очередь ускорял процесс капиталистического переустройства промышленности. «Прежняя феодальная, или цеховая, организация промышленности более не могла удовлетворить спроса, возраставшего вместе с новыми рынками». Ее место постепенно занимает капиталистическая мануфактура.

В предреволюционной Англии имелось уже немало различных предприятий, в к оторых сотни наемных рабочих под одной крышей работали на капиталиста. Примером таких централизованных мануфактур могут служить медеплавильни города Кесвика, на которых занято было в общей сложности около 4 тыс. рабочих. Сравнительно крупные мануфактурные предприятия существовали в суконной, горнодобывающей, кораблестроительной, оружейной и других отраслях промышленности.

Однако наиболее распространенной формой капиталистической промышленности в Англии первой половины XVII в. была не централизованная, а рассеянная мануфактура. Встречая сопротивление своей предпринимательской деятельности в старинных городах, где еще господствовала цеховая система, богатые суконщики устремлялись в прилегающую деревенскую округу, где беднейшее крестьянство поставляло п изобилии наемных домашних рабочих. Имеются, например, данные об одном суконщике в Гемпшире, на которого работали рабочие на дому в 80 приходах. Из другого источника известно, что в Сеффолке 5 тыс. ремесленников и рабочих работали на 80 суконщиков.

Мощный толчок распространению мануфактуры дали огораживания и захват крестьянских земель лендлордами. Обезземеленные крестьяне в промышленных графствах чаще всего становились рабочими рассеянной мануфактуры.

Но и в городах, где еще существовали средневековые цеховые корпорации, можно было наблюдать процесс подчинения труда капиталу. Это проявлялось о социальном расслоении как внутри цеха, так и между отдельными цехами. Из среды членов ремесленных корпораций выделились богатые, так называемые ливрейные мастера, которые сами производством не занимались, а брали на себя роль капиталистических посредников между цехом и рынком, низводя рядовых членов цеха до положения домашних рабочих. Такие капиталистические посредники были, например, в лондонских корпорациях суконщиков и кожевников. С другой стороны, отдельные цехи, обычно занимавшиеся конечными операциями, подчиняли себе ряд других цехов, работавших в смежных отраслях ремесла, сами превращаясь из ремесленных корпораций в купеческие гильдии. Одновременно все более увеличивается пропасть между мастерами и подмастерьями, которые окончательно превращаются в «вечных подмастерьев».

Немалую роль в капиталистическом производстве продолжали еще играть мелкие самостоятельные товаропроизводители. Эта пестрота форм промышленного производства характеризует переходный характер английской экономики в первой половине XVII в.

Несмотря на успехи промышленности и торговли, их развитие тормозилось господствующим феодальным строем. Англия и к середине XVII в. оставалась еще в основном аграрной страной с огромным преобладанием земледелия над промышленностью, деревни над городом. Даже в конце XVII в. из 5,5 млн. населения страны 4,1 млн. жило в деревнях. Самым крупным городом, важнейшим промышленным и торговым центром, резко выделявшимся среди других городов концентрацией населения, был Лондон, в котором накануне революции проживало около 200 тыс. человек, прочие города не могли идти с ним ни в какое сравнение: население Бристоля составляло всего 29 тыс., Норича — 24 тыс., Йорка — 10 тыс., Экзетера — 10 тыс.

Несмотря на быстрые темпы своего экономического развития, Англия в первой половине XVII в. все-таки еще значительно уступала в отношении промышленности, торговли и судоходства Голландии. Многие отрасли английской промышленности (производство шелка, хлопчатобумажных тканей, кружев и др.) были еще малоразвиты, другие (кожевенная, металлообрабатывающая промышленность) продолжали оставаться в рамках средневекового ремесла, производство которого было рассчитано главным образом на местный рынок. Точно так же транспорт внутри Англии носил еще средневековый характер. В ряде мест, особенно на Севере, товары из-за плохих дорог можно было перевозить только на вьючных животных. Провоз товаров нередко обходился дороже их стоимости. Тоннаж английского торгового флота был ничтожен, особенно в сравнении с голландским. Еще в 1600 г. в английской внешней торговле одна треть товаров транспортировалась на иностранных кораблях.

Английская деревня

Особенность социально-экономического развития Англии в конце средних веков и начале нового времени заключалась в том, что буржуазное развитие здесь не ограничивалось промышленностью и торговлей. Сельское хозяйство XVI—XVII вв. в этом отношении не только не отставало от промышленности, но во многом даже опережало её.

Высокие доходы от сельского хозяйства привлекали в деревню много денежных людей, стремившихся стать владельцами поместий и ферм.

Для лендлорда было экономически выгоднее иметь дело с лишенным каких-либо прав на землю арендатором, чем с традиционными держателями-крестьянами, платившими сравнительно низкие ренты, которые нельзя было повысить до передачи держания наследнику, не нарушив старинный обычай.

Однако, несмотря на широкое внедрение капиталистических отношений в сельское хозяйство, основными классами в английской предреволюционной деревне продолжали оставаться традиционные держатели-крестьяне, с одной стороны, и феодальные землевладельцы — лендлорды — с другой.

Между лендлордами и крестьянами велась ожесточенная, то открытая, то скрытая, но никогда не прекращавшаяся борьба за землю. Стремясь использовать выгодную конъюнктуру для повышения доходности своих поместий, лорды уже с конца XV в. начали поход против крестьян-держателей и их общинной, надельной системы хозяйства. Традиционные держатели являлись для манориальных лордов главной помехой на пути к новым формам хозяйственного использования земли. Согнать крестьян с земли стало главнейшей целью предприимчивых английских дворян.

Этот поход против крестьян велся двумя путями: 1) путем огораживания а захвата крестьянских земель и общинных угодий (лесов, болот, пастбищ), 2) путем всемерного повышения земельной ренты.

Дифференциация крестьянства

Интересы различных групп крестьянства не были солидарными. Крестьянство еще в средневековой Англии в правовом отношении распалось на две основные категории: фригольдеров и копигольдеров. В XVII в. земельные владения фригольдеров ужо приближались по своему характеру к буржуазной собственности, в то время как копигольдеры были держателями земли на феодальном обычном праве, открывавшем много лазеек для произвола и вымогательств манориальных лордов.

2. Расстановка классовых сил в Англии перед революцией

Из этих особенностей экономического развития предреволюционной Англии вытекало и своеобразие социальной структуры английского общества, определившее расстановку борющихся сил в революции.

Английское общество, как и современное ему французское общество, делилось на три сословия: духовенство, дворянство и третье сословие — «простонародье», куда входило все остальное население страны. Но в отличие от Франции сословия эти в Англии не были замкнутыми и обособленными: переход из одного сословия в другое происходил здесь легче. Круг аристократического дворянства в Англии был весьма узок. Младшие сыновья пэра (т. е. титулованного лорда), получавшие лишь звание рыцаря, не только формально переходили в состав низшего дворянства (джентри), но и по образу жизни зачастую становились дворянами-предпринимателями, близкими к буржуа. С другой стороны, городские буржуа, приобретая дворянские титулы и гербы, оставались носителями нового, капиталистического способа производства.

В результате английское дворянство, единое как сословие, оказалось расколотым на два по существу различных социальных слоя, очутившихся во время революции в разных лагерях.

Новое дворянство

Значительная часть дворянства, преимущественно мелкого и среднего, ко времени революции уже тесно связала свою судьбу с капиталистическим развитием страны. Оставаясь классом землевладельческим, это дворянство было по существу уже новым дворянством, ибо свою земельную собственность оно зачастую использовало не столько для получения феодальной ренты, сколько для извлечения капиталистической прибыли. Уже в 1600 г. доходы английского джентри значительно превышали доходы пэров, епископов и зажиточных йоменов, вместе взятых. Именно джентри наиболее активно выступало на рынке в качестве покупателей коронных земель и владений оскудевшей знати.

Таким образом, экономическое преуспевание нового дворянства было прямым следствием его приобщения к капиталистическому развитию страны. Составляя часть дворянского сословия в целом, оно в социальном отношении выделилось в особый класс, связанный жизненными интересами с буржуазией.

Новое дворянство стремилось к превращению своих все возрастающих земельных владений в свободную от феодальных пут собственность буржуазного типа, однако абсолютистский режим противопоставлял чаяниям нового дворянства всеобъемлющую и все более стеснительную систему феодального контроля за его землевладением. Учрежденная при Генрихе VIII Палата по делам опеки и отчуждений превратилась при первых Стюартах в орудие фискального гнета. Рыцарское держание, на праве которого дворяне владели землей, стало основой феодальных притязаний короны, одним из источников ее налоговых доходов.

Таким образом, накануне революции крестьянской аграрной программе, заключавшейся в стремлении уничтожить все права лендлордов на крестьянские наделы — превратить копигольд во фригольд, противостояла аграрная программа нового дворянства, которое стремилось уничтожить феодальные права короны на свои земли. Одновременно джентри стремилось ликвидировать и крестьянские традиционные права на землю (наследственный копигольд).

В наличии этих аграрных программ — буржуазно-дворянской и крестьянско-плебейской — и заключалась одна из важнейших особенностей Английской революции XVII в.

Старое дворянство

Нечто прямо противоположное по своему социальному характеру и устремлениям представляла другая часть дворянства — преимущественно знать и дворяне северных и западных графств. По источнику своих доходов и образу жизни они оставались феодалами. Они получали со своих земель традиционную феодальную ренту. Их землевладение почти полностью сохраняло средневековый характер.

\

Таким образом, восставшая против феодально-абсолютистского режима английская буржуазия имела против себя не все дворянское сословие в целом, а лишь часть дворянства, в то время как другая и притом наиболее многочисленная его часть оказалась ее союзницей. В этом состояла еще одна особенность Английской революции.

Буржуазия и народные массы

Английская буржуазия начала XVII в. была крайне неоднородна по своему составу. Верхний ее слой составляли несколько сот денежных воротил лондонского Сити и провинции, люди, пожинавшие плоды тюдоровской политики покровительства отечественной промышленности и торговле. Они были тесно связаны с короной и феодальной аристократией: с короной — в качестве откупщиков и финансистов, обладателей королевских монополий и патентов, с аристократией — как кредиторы и зачастую участники привилегированных торговых компаний.

\

Масса трудящихся — мелкие ремесленники в городе и мелкие земледельцы-крестьяне в деревне, а также довольно многочисленный слой городских и сельских наемных рабочих — составляла преобладающую часть населения страны; народные низы, непосредственные производители всех материальных ценностей, были политически бесправными. Их интересы не были представлены ни в парламенте, ни в местном управлении. Народные массы, недовольные своим положением, активно боровшиеся против феодального строя, явились той решающей силой, которая ускорила созревание революционного кризиса в стране. Только опираясь на народное движение и используя его в своих интересах, буржуазия и новое дворянство смогли свергнуть феодализм и абсолютизм и прийти к власти.

3. Идеологические и политические предпосылки революции.

Пуританство

Результатом полного слияния церкви и государства явилось то, что ненависть народа к абсолютизму распространилась и на англиканскую церковь. Политическая оппозиция проявлялась в виде церковного раскола — диссентерства. Еще в последние годы царствования Елизаветы буржуазная оппозиция абсолютизму внешне проявилась в религиозном течении, требовавшем завершения реформации английской церкви, т. е. очищения ее от всего, что даже внешне напоминало католический культ, отсюда и название этого течения — пуританизм.

На первый взгляд требования пуритан были весьма далеки от политики, от того, чтобы угрожать непосредственно власти короля. Но в том-то и заключается одна из важнейших особенностей Английской революции, что идеологическая подготовка ее, «просвещение» народных масс — армии будущей революции — велось не в форме рационально изложенных политических и морально-философских учений, а в форме противопоставления одной религиозной доктрины другой, одних церковных обрядов другим, новых организационных принципов церкви старым. Характер этих доктрин, обрядов и принципов полностью определялся требованиями рождающегося общества. Нельзя было сокрушить абсолютизм, не сокрушив его идеологическую опору — англиканскую церковь, не опорочив в глазах народных масс старую веру, освящавшую старый порядок, но в равной мере нельзя было поднять народ на борьбу за торжество буржуазных отношений, не обосновав их «святость» именем «истинной» веры. Революционная идеология, чтобы стать идеологией народной, должна была быть выражена в традиционных образах и представлениях. Для выработки такой идеологии английская буржуазия воспользовалась религиозным учением женевского реформатора Жана Кальвина, которое проникло в Шотландию и Англию в середине XVI в. Английские пуритане являлись по существу кальвинистами.

Пуритане требовали удаления из церкви всяких украшений, образов, алтаря, покровов и цветных стекол; они были против органной музыки; вместо молитв по богослужебным книгам они требовали введения свободной устной проповеди и молитв-импровизаций; в пении гимнов должны были участвовать все присутствующие на богослужении. Пуритане настаивали на устранении обрядов, которые сохранялись еще в англиканской церкви от католицизма (осенение крестом при молитве, коленопреклонение и т. д.). Не желая принимать участие в официальном «идолопоклонстве», т. е. в культе государственной, англиканской церкви, многие ауритане стали отправлять богослужение в частных домах, в такой форме, которая, по их выражению, «наименее затемняла бы свет их совести». Пуритане в Англии, как и остальные протестанты на континенте Европы, требовали прежде всего «упрощения» и, следовательно, удешевления церкви. \

Экономическая политика Якова I Стюарта

Производительные силы в Англии первой половины XVII в. уже настолько выросли, что в рамках феодальных производственных отношений им становилось нестерпимо тесно. Для дальнейшего развития экономики страны требовалась скорейшая ликвидация феодальных порядков и замена их капиталистическими общественными отношениями. Но на страже феодального строя стояли старые, отживающие силы. Громадную роль в защите старого строя и противодействии новому, буржуазному строю играл английский абсолютизм.

В марте 1603 г. умерла королева Елизавета, и на престол вступил ее единственный родственник, сын казненной Марии Стюарт — король Шотландии Яков VI, именовавшийся в Англии Яковом I.

Уже в правление первого Стюарта с полной очевидностью обнаружилось, что интересы феодального дворянства, выражавшиеся короной, пришли в непримиримое противоречие с интересами буржуазии и нового дворянства. К тому же Яков был для Англии чужеземцем, плохо знавшим английские условия и имевшим совершенно ложное представление как о «неизреченной мудрости» своей собственной персоны, так и о могуществе доставшейся ему королевской власти.

Вопреки стремлению буржуазии к свободному предпринимательству, ее неутомимым поискам новых путей обогащения Яков I насаждал систему монополий, т. е. исключительных прав, предоставленных отдельным лицам или компаниям, на производство и торговлю каким-либо товаром.

Столь же враждебной интересам буржуазии была и правительственная регламентация промышленности и торговли.

В бумагах мировых судей то и дело встречаются длинные списки лиц, против которых возбуждались судебные преследования за нарушение королевских статутов, регулировавших ремесло и торговлю в чисто средневековом духе.

Эта правительственная опека над промышленностью и торговлей, проводившаяся на первый взгляд в интересах потребителя, на самом деле преследовала лишь цель обирания казной торговцев и ремесленников посредством штрафов и вымогательств.

Феодальные преграды на пути развития промышленности делали мануфактуру, несмотря на жесточайшую эксплуатацию мануфактурных рабочих, мало прибыльной сферой приложения капитала. Деньги в промышленные предприятия вкладывались крайне неохотно. В результате резко тормозилось развитие мануфактуры, оставалась неиспользованной масса технических изобретений. Многочисленные мастера из Германии, Фландрии, Франции, появившиеся при Тюдорах в Англии и вводившие технические новшества, теперь покидают Англию и переселяются в Голландию.

Внешняя торговля стала фактически монополией узкого круга крупных, преимущественно лондонских, купцов. Развитие внутренней торговли повсюду наталкивалось на средневековые привилегии городских корпораций, всячески преграждавших доступ на городские рынки «чужакам». Рост как внутренней, так и внешней торговли задерживался, особенно пострадал английский экспорт. Баланс внешней торговли Англии стал пассивным: в 1622 г. ввоз в Англию превысил вывоз почти на 300 тыс. ф. ст.

Стюарты и пуританизм

Наступление феодально-абсолютистской реакции отчетливо проявилось и в церковной политике Якова I. Новое дворянство и буржуазия, поживившиеся за счет земель закрытых при Генрихе VIII монастырей, более всего боялись реставрации католицизма, но борьба с «католической опасностью» отступила при Стюартах на задний план. На первом плане у правительства стала борьба с пуританизмом.

Возненавидев пресвитерианские порядки еще в Шотландии, Яков I, став королем Англии, занял сразу же враждебную позицию в отношении английских пуритан. Преследование пуритан вскоре приняло обширные размеры, вследствие чего из Англии хлынул поток эмигрантов, спасавшихся от тюрем, кнута и громадных штрафов бегством в Голландию, а позднее за океан — в Северную Америку. Эмиграция пуритан фактически положила начало основанию североамериканских колоний Англии.

Внешняя политика Якова I

Яков I совершенно не считался с интересами буржуазии и в своей внешней политике. Развитие английской заморской и в первую очередь наиболее прибыльной — колониальной торговли повсюду наталкивалось на колониальное преобладание Испании. Все царствование Елизаветы прошло в ожесточенной борьбе с этим «национальным врагом» протестантской Англии. На этом в значительной мере держалась популярность Елизаветы в лондонском Сити.

Однако Яков I вместо продолжения традиционной политики дружбы и союза с протестантской Голландией, политики, направленной против общего врага — католической Испании, начал добиваться мира и союза с Испанией.

В 1604 г. с испанским правительством был заключен мирный договор, в котором был совершенно обойден вопрос об английских торговых интересах в индийских и вест-индских владениях Испании. В угоду Испании Яков дарует помилование некоторым участникам «порохового заговора», смотрит сквозь пальцы на усиление в Англии деятельности католиков и иезуитов, совершенно отстраняется от борьбы английского капитала за колонии, бросает в тюрьму и затем посылает на плаху наиболее выдающегося из «королевских пиратов» Елизаветы — Уолтера Рэли.

Прибывший в 1613 г. в Лондон испанский посол граф Гондомар стал ближайшим советником Якова I. «Без испанского посла, — писал посол Венеции, — король и шагу не делает».

Вялая и пассивная политика Якова во время Тридцатилетней войны содействовала разгрому протестантизма в Чехии, в результате чего зять его, пфальцский курфюрст Фридрих V, лишился не только чешской короны, но и своих наследственных земель — Пфальца. В ответ на просьбу о помощи Яков обрушился на Фридриха V с обвинениями в подстрекательстве чехов к «мятежу». Вместо вооруженного выступления против Габсбургов, Яков I занялся планами бракосочетания своего сына—наследника престола Карла с испанской инфантой, в чем он видел залог дальнейшего укрепления англо-испанского союза и средство пополнить опустевшую казну при помощи богатого приданого. Так сомкнулись внутрианглийская и международная феодальная реакция; в феодально-католической Испании английская феодальная аристократия увидела своего естественного союзника.

Консолидация буржуазной оппозиции в парламенте

Но в такой же мере, в какой абсолютизм перестал считаться с интересами буржуазного развития, буржуазия перестала считаться с финансовыми нуждами абсолютизма. Финансовая зависимость короны от парламента была самой уязвимой стороной английского абсолютизма. Поэтому острый политический конфликт между классом феодалов, с одной стороны, и буржуазией — с другой, наиболее ярко проявился в отказе парламента вотировать короне новые налоги.

Ни первый (1604—1611), ни второй (1614 г.) парламенты не предоставили Якову достаточных средств, которые сделали бы его хотя бы на время независимым от парламента. Между тем острая финансовая нужда короны все усиливалась вследствие казнокрадства, расточительности двора и неслыханной щедрости короля к фаворитам.

Яков без разрешения парламента вводит новые повышенные пошлины; торгует дворянскими титулами и патентами на различные торговые и промышленные монополии; пускает с молотка коронные земельные владения. Он восстанавливает давно забытые феодальные права и взыскивает феодальные платежи и «субсидии» с держателей на рыцарском праве, штрафует их за отчуждение земли без разрешения. Яков злоупотребляет правом преимущественной закупки продуктов для двора по дешевой цене, прибегает к принудительным займам и подаркам. Однако все эти меры не устраняют, а лишь на короткое время смягчают финансовую нужду короны.

В 1621 г. Яков вынужден был созвать свой третий парламент. Но уже на первых его заседаниях и внутренняя и внешняя политика короля подверглась резкой критике. Особенное возмущение вызвал в парламенте проект «испанского брака», т. е. брака наследника английского престола с испанской инфантой. Во время второй сессии парламент был распущен. Это было сделано не без совета испанского посла.

Однако Якову не удалось осуществить слой план англо-испанского союза. Слишком непримиримы были англо-испанские противоречия, хотя Яков стремился всеми силами их сгладить. Сватовство наследного принца Карла при испанском дворе закончилось неудачей, а вместе с этим рушились планы вернуть земли Фридриху Пфальцскому мирным путем, равно как и расчеты пополнить казну за счет испанского приданого. Принудительный заем на сумму в 200 тыс. ф. ст. принес только 70 тыс. Торговля и промышленность Англии вследствие безудержной раздачи королем торговых и промышленных монополий оказались в крайне тяжелом положении.

Обострение классовых противоречий. Народные восстания

Решающая борьба против феодально-абсолютистского режима Стюартов разыгрывалась, однако, не под сводами парламента, а на улицах и площадях городов и деревень. Недовольство широких масс крестьянства, ремесленников, мануфактурных рабочих и поденщиков растущей эксплуатацией, налоговым грабежом и всей политикой Стюартов все чаще прорывалось то в виде местных, то в виде более широких восстаний и волнений, возникавших в разных концах страны.

Наиболее крупное крестьянское восстание при Якове I вспыхнуло в 1607 г. в центральных графствах Англии (Нортгемптоншир, Лестершир и др.), где огораживания в течение XVI — начала XVII в. приняли самые широкие размеры. Около 8 тыс. крестьян, вооруженных кольями, вилами и косами, заявили мировым судьям, что они собрались «для уничтожения изгородей, которые превратили их в бедняков, погибающих от нужды».

Во время этого восстания впервые прозвучали названия левеллеры (уравнители) и диггеры (копатели), которые впоследствии станут наименованиями двух партий народного крыла революции. Восстание было подавлено военной силой.

Волна крестьянских восстаний прокатилась затем в 20-х годах XVII в. по запад« ным и южным графствам в связи с превращением общинных лесов в частновладельческие парки лордов. Восстания в 30-х годах в Центральной Англии были вызваны возобновившимся здесь огораживанием общинных земель, а восстания 30—40-х годов в Восточной и Северо-Восточной Англии — осушением «великой равнины болот» и превращением осушенных земель в частную собственность, что лишало крестьян их общинных прав на заболоченные земли.

Последний парламент Якова собрался в феврале 1624 г. Правительству пришлось пойти на ряд уступок: отменить большинство монополий и начать войну с Испанией. Получив половину просимой субсидии, Яков отправил на Рейн наспех собранный экспедиционный корпус, который потерпел от испанцев полное поражение. Но Яков не дожил до этого. В 1625 г. престол в Англии и Шотландии унаследовал его сын Карл I.

Политический кризис 20-х годов XVII в.

Смена на престоле не повлекла за собой изменения политического курса. Слишком ограниченный, чтобы понять сложную политическую обстановку в стране. Карл I упорно продолжал цепляться за абсолютистскую доктрину своего отца. Потребовалось всего несколько лет, чтобы разрыв между королем и парламентом стал окончательным.

Уже первый парламент Карла I, созванный в июне 1625 г., прежде чем утвердить новые налоги, потребовал смещения всесильного временщика герцога Бекингема. Руководимая им внешняя политика Англии терпела провал за провалом. Морские экспедиции против Испании закончились полным поражением: английские корабли не сумели захватить испанский «серебряный флот», везший драгоценный груз из Америки, атака на Кадис была отбита с большими потерями для английского флота. Находясь еще в состоянии войны с Испанией, Англия начала в 1624 г. войну с Францией. Однако экспедиция, которую лично возглавил Бекингем и которая имела ближайшей целью оказание помощи осажденной гугенотской крепости Ла-Рошель, закончилась позорной неудачей. Возмущение в Англии против Бекингема стало всеобщим. Но Карл I оставался глухим к общественному мнению и всячески защищал своего фаворита. Король распустил первый, а затем и второй (1626г.) парламенты, требовавшие суда над Бекингемом. Он открыто грозил: либо палата общин покорится монаршей воле, либо парламента в Англии вовсе не будет. Оставшись без парламентских субсидий, Карл I прибегнул к принудительному займу. Но на этот раз даже пэры отказали правительству в деньгах.

Внешнеполитические неудачи и финансовый кризис вынудили Карла I снова обратиться к парламенту. Третий парламент собрался 17 марта 1628 г. Оппозиция буржуазии и нового дворянства в палате общин выступала теперь уже в более или менее организованном виде. Элиот, Гемпден, Пим — выходцы из рядов сквайров - являлись ее признанными вождями. В своих речах они обрушивались на правительство за его бездарную внешнюю политику. Парламент заявил протест против сбора королем неутвержденных палатой налогов и против практики принудительных займов. Для того чтобы положить предел абсолютистским притязаниям Карла I, палата выработала «Петицию о праве», главные требования которой сводились к обеспечению неприкосновенности личности, имущества и свободы подданных. Крайняя нужда в деньгах заставила Карла I утвердить 7 июня «Петицию». Но вскоре сессия парламента была прервана до 20 октября. За это время произошли два важных события: Бекингем был убит офицером Фелтоном; на сторону короля перешел один из лидеров парламентской оппозиции — Уэнтворт (будущий граф Страффорд).

Вторая сессия парламента открылась резкой критикой церковной политики Карла I. До получения гарантий в том, что королевская политика будет изменена, палата общин отказывалась утвердить таможенные пошлины. 2 марта 1629 г., когда король приказал прервать сессию, палата впервые проявила открытое неповиновение королевской воле. Насильно удерживая спикера в кресле, палата при закрытых дверях приняла следующие 3 постановления: 1) всякий, кто стремится привносить папистские новшества в англиканскую церковь, должен рассматриваться как главный враг королевства; 2) всякий, кто советует королю взимать пошлины без согласия парламента, должен рассматриваться как враг этой страны; 3) всякий, кто добровольно платит неутвержденные парламентом налоги, является предателем свобод Англии.

Управление без парламента

Карл I распустил палату общин и решил впредь править без парламента. Лишившись Бекингема, король сделал своими главными советниками графа Страффорда и архиепископа Лода, являвшихся в продолжении последующих 11 лет вдохновителями феодально-абсолютистской реакции. Чтобы получить свободу рук внутри страны, Карл I поспешил заключить мир с Испанией и Францией. В Англии воцарился режим террора. Девять лидеров парламентской оппозиции были брошены в королевскую тюрьму Тауэр. Строжайшая цензура на печатное и устное слово должна была принудить к молчанию «сеющую мятеж» пуританскую оппозицию. Полным ходом заработали чрезвычайные суды по политическим и церковным делам — Звездная палата и Высокая комиссия. Непосещение приходской церкви и чтение запретных (пуританских) книг, резкий отзыв о епископе и намек на легкомыслие королевы, отказ платить неутвержденные парламентом налоги и выступления против принудительного королевского займа — все это являлось достаточным поводом для немедленного привлечения к неслыханно жестокому суду.

В 1637 г. Звездная палата вынесла зверский приговор по делу адвоката Принна, доктора Баствика и священника Бертона, вся вина которых заключалась в сочинении и издании пуританских памфлетов. Их выставили у позорного столба, публично секли, клеймили каленым железом, потом, обрезав уши, бросили в тюрьму на пожизненное заключение. В 1638 г. к публичному бичеванию и бессрочному заключению был приговорен лондонский купеческий ученик Джон Лильберн, обвиненный в распространении пуританской литературы. Купец Чеймберс за отказ платить пошлины был приговорен к заточению в Тауэр на 12 лет. Пуританская оппозиция была на время загнана в подполье. Много тысяч пуритан, опасаясь преследований, выселялись за океан. Начался «великий исход» из Англии. Между 1630 и 1640 гг. эмигрировало 65 тыс. человек, из них 20 тыс. — в Америку, в колонии Новой Англии.

Жестокий террор против пуритан сопровождался все большим сближением англиканской церкви с католицизмом. Архиепископ Кентерберийский Лод благосклонно выслушивал предложения папского легата принять от папы кардинальскую шапку, в капелле королевы открыто служили католическую мессу. Это возбуждало негодование в среде буржуазии и нового дворянства, которое своими земельными богатствами в значительной части было обязано секуляризации земель католических монастырей.

В начале 30-х годов, в связи с вызванным войной на континенте Европы повышенным спросом на английские товары, наступило некоторое оживление во внешней торговле и в промышленности. Благоприятная рыночная конъюнктура на время уменьшила раздражение буржуазной оппозиции. В эти годы абсолютизм, казалось, достиг полного торжества. Оставалось только найти постоянные источники пополнения казны, чтобы корона навсегда могла избавиться от парламента. Страффорд и министр финансов Уэстон лихорадочно искали такие источники. Таможенные пошлины взыскивались вопреки упомянутым постановлениям парламента 1628—1629 гг. В широком масштабе развернулась торговля патентами на промышленные монополии. В 1630 г. был извлечен из архивной пыли закон, обязывавший всех лиц, имевших не менее 40 ф. ст. земельного дохода, являться ко двору для получения рыцарского звания. Уклонявшихся от этой дорогостоящей чести подвергали штрафу. В 1634 г. правительство решило проверить границы королевских заповедных лесов, многие из которых уже давно перешли в частные руки. Нарушителей (а среди них было немало представителей знати) принуждали уплачивать большие штрафы. О том, насколько интенсивно эксплуатировались феодальные права короны, свидетельствует рост доходов палаты по делам опеки и отчуждений: в 1603 г. ее поступления составили 12 тыс. ф. ст., а к 1637 г. они достигли огромной суммы в 87 тыс. ф. ст.

Наибольшее возмущение в средних и низших слоях населения вызвало взимание с 1634 г. «корабельных денег» — давным-давно забытой повинности прибрежных графств, некогда введенной для борьбы с пиратами, нападавшими на побережье королевства. В 1635 и 1637 гг. эту повинность распространили уже на все графства страны. Даже некоторые королевские юристы указывали на незаконность этого налога. Отказ платить корабельные деньги принял массовый характер. По всей стране стало известно имя сквайра Джона Гемпдена, потребовавшего, чтобы суд доказал ему законность этого налога.

Судьи в угоду королю большинством голосов признали за ним право взимать «корабельные деньги» так часто, как он это найдет нужным, и Гемпден был осужден. Постоянный внепарламентский источник доходов, казалось, был найден. «Король отныне и навсегда свободен от вмешательства парламента в его дела» — так оценил значение судебного решения по делу Гемпдена королевский любимец лорд Страффорд. «Все наши свободы одним ударом разрушены впрах» — так восприняла этот приговор пуританская Англия.

Однако достаточно было одного внешнего толчка, чтобы обнаружилась слабость абсолютизма. Таким толчком послужила война с Шотландией.

Война с Шотландией и поражение английского абсолютизма

В 1637 г. архиепископ Лод попытался ввести англиканскую церковную службу в Шстлапдии, сохранявшей, несмотря на династическую унию с Англией (с 1603 г.), полную автономию как в гразкданских, так и в церковных делах. Это событие произвело в Шотландии большое впечатление и вызвало всеобщее восстание. Вначале оно вылилось в заключение так называемого ковенанта (общественного договора), в котором все подписавшие его шотландцы поклялись защищать кальвинистскую «истинную веру» «до конца своей жизни всеми силами и средствами». Лорд-канцлер уверил Карла I, что англиканский молитвенник можно навязать шотландцам с помощью 40 тыс. солдат. Однако дело обстояло серьезнее. Борьба против «папистских новшеств» Лода в действительности была борьбой шотландского дворянства и буржуазии за сохранение политической независимости своей страны, против угрозы введения в Шотландии абсолютистских порядков, носительницей которых являлась англиканская церковь.

Карательная экспедиция короля против шотландцев началась в 1639 г. Однако набранная им ценой огромных усилий 20-тысячная армия разбегалась, даже не вступая в сражение. Карлу пришлось заключить перемирие. По этому случаю буржуазия Лондона устроила иллюминацию: победа шотландцев над английским королем была праздником для всех противников абсолютизма. Но Карлу нужно было лишь выиграть время. Из Ирландии был вызван лорд Страффорд, которому поручили «проучить мятежников». Для этого была необходима крупная армия. Однако на ее организацию и содержание не хватало средств. По совету Страффорда король решился созвать в апреле 1640 г. парламент. Карл немедленно потребовал субсидий, пытаясь сыграть на национальных чувствах англичан. Но в ответ на запугивание парламента «шотландской опасностью» один из членов палаты общин заявил: «Опасность шотландского вторжения менее грозна, чем опасность правления, основанного на произволе. Опасность, которая была обрисована палате, находится далеко... Опасность, о которой я буду говорить, находится здесь, дома...». Оппозиционно настроенная палата общин относилась сочувственно к делу ковенанторов: поражения Карла ее не только не огорчали, но даже радовали, так как она хорошо сознавала, что, «чем хуже дела короля в Шотландии, тем лучше дела парламента в Англии». 5 мая, всего через три недели после созыва, парламент был распущен. Он получил в истории название Короткого парламента.

Война с Шотландией возобновилась, не у Карла I не было денег, чтобы продолжать ее. Назначенный главнокомандующим английской армией Страффорд оказался не в силах поправить дело. Шотландцы перешли в наступление, вторглись в Англию и заняли северные графства Нортумберленд и Дарем (Дергем).

Назревание революционной ситуации

Поражение английского абсолютизма в войне с Шотландией ускорило созревание в Англии революционной ситуации. Правящая феодальная аристократия во главе с королем запуталась в своей внутренней и внешней политике, оказалась в тисках жестокого финансового кризиса и ощутила к этому времени явно враждебное отношение к себе со стороны буржуазии и широких народных масс Англии. С 1637 г. состояние промышленности и торговли в Англии катастрофически ухудшалось. Политика правительственных монополий и налогов, утечка из страны капиталов и эмиграция в Америку многих торговцев и промышленников-пуритан вызвали сокращение производства и массовую безработицу в стране.

Недовольство народных масс в конце 30-х и в начале 40-х годов, проявлявшееся в виде крестьянских движений, массовых выступлений и волнений в городах, все возрастало. В Лондоне в 1639 и 1640 гг. происходили бурные демонстрации ремесленного и рабочего люда, измученного нуждой и безработицей. Из разных графств, особенно Восточной и Центральной Англии, в Лондон поступали сведения о росте враждебности крестьян к лордам и ко всем вообще крупным землевладельцам «Такие сходки и сговоры происходят среди народа, каких вы не можете себе представить», — сообщал свидетель событий. «Сельский люд вредит нам как только может, — жаловался один землевладелец-огораживатель. — Соседние селения соединились вместе и составили союз, чтобы защищать друг друга в этих действиях».

Уплата населением королевских налогов почти полностью прекратилась, «Корабельные деньги» не принесли правительству и одной десятой части ожидаемой суммы.

Многочисленные петиции, поступавшие со всех концов страны, требовали от правительства заключения мира с Шотландией и немедленного созыва парламента. По стране распространялось множество антироялистских листовок и памфлетов. Пуританские проповедники, ссылаясь на различные библейские тексты, призывали к неповиновению королю. Политическая атмосфера в стране накалилась до предела. Даже для приверженцев короны стало очевидно, что взрыв неминуем. 24 сентября за созыв парламента высказалось совещание пэров, собравшееся в Йорке. Карлу I не оставалось иного выхода, как снова обратиться к парламенту.

 

20-22

Глава II Английская буржуазная революция (1640—1660 гг.)

1. Долгий парламент и его борьба с абсолютизмом

В революционной обстановке, создавшейся в Англии к осени 1540 г., выборы и открытие нового парламента имели громадное значение. Парламент, в котором и прежде имелась буржуазная оппозиция абсолютизму, тедерь, в условиях крайне обострившегося кризиса абсолютизма, в момент революционных выступлений широких народных масс, стал естественным организационным центром борьбы с феодально-абсолютистским режимом. Одной из своеобразных черт Английской буржуазной революции XVII в. было то, что органом революции здесь на первом этапе стал парламент, в котором подавляющее большинство представляло интересы буржуазии и нового дворянства. Этот парламент, оказавшийся на некоторое время во главе общенародного антифеодального движения, известен под названием Долгого парламента. Он собрался в Вестминстере 3 ноября 1640 г. и не расходился в течение 13 лет, до весны 1653 г.

Первый период деятельности Долгого парламента

В Долгом парламенте подавляющее большинство депутатов составляли дворяне. Три первоочередные задачи стояли перед парламентом в момент его открытия: 1) наказать главных советников короля — вдохновителей политики произвола и насилия; 2) сделать невозможным повторение подобной политики в будущем; 3) довести до конца реформацию соответственно требованиям пуритан. Пока речь шла о достижении первых двух целей, в парламенте царило полное единодушие, и ликвидация ряда учреждений феодально-абсолютистского режима была проведена с поразительной быстротой и решительностью.

На первых же заседаниях палата общин возбудила судебное преследование против лорда Страффорда, главного вдохновителя королевского деспотизма. Через месяц вслед за Страффордом в Тауэр был заключен и архиепископ Лод. Орудия королевского произвола — судебная Звездная палата и административные советы по делам Севера и Уэльса — были уничтожены. Вместе с ними перестала функционировать и церковная Высокая комиссия. Из тюрем вышли политические заключенные, в их числе Джон Лильберн. Палата отменила патенты на монополии, а их обладателей исключила из парламента, объявила противозаконным приговор по делу Гемпдена и впредь запретила взимание какого бы то ни было налога без разрешения парламента. Наконец, 10 мая 1641 г. король был вынужден подписать закон, согласно которому парламент не мог быть распущен иначе, как по своему собственному постановлению. Таким образом, основы абсолютизма были подорваны.

Всех этих завоеваний парламент добился только благодаря неуклонно возраставшей активности народа и прежде всего плебейских масс Лондона. Лондонские подмастерья и ученики, мелкие ремесленники, портовые рабочие и матросы своими решительными выступлениями на улицах столицы придавали смелость ораторам парламента. Не пуританское красноречие парламентских юристов, а восставший с оружием в руках народ каждый раз вынуждал короля идти на уступки парламенту. Так, в частности, случилось и с биллем об опале Страффорда, обвиненного в государственной измене и других преступлениях. Только угроза штурма королевского дворца народом вырвала у Карла согласие на этот билль. 12 мая 1641 г. при огромном стечении народа Страффорд был казнен. Этим событием завершился первый этап революции.

Казнь Страффорда положила конец единодушию в парламенте. Для всех его членов было очевидно, что этот успех достигнут в результате выступления народных масс. Часть членов парламента насторожилась, другие резко поправели, решительно сопротивляясь дальнейшим революционным преобразованиям: развязывание революционной инициативы народных низов отнюдь не входило в их расчеты. Это наглядно обнаружилось при обсуждении билля о епископате, составленного на основе петиции 15 тыс. лондонцев об уничтожении «древа прелатства с его корнями и ветвями». Билль этот был внесен в парламент в январе 1641 г. Одним из его авторов являлся член парламента от графства Кембридж сквайр Оливер Кромвель (1599— 1658), который, как и все владельцы бывших церковных земель, был непосредственно заинтересован в доведении реформации до конца.

Однако группа умеренных членов палаты общин резко воспротивилась биллю. «Если мы введем равенство в делах церкви, нам придется ввести равенство в делах государства», — заявил сквайр Стрейнджуэйс. Другой член палаты — Эдмунд Уоллер выразился еще яснее: «Церковь и государство смешаны как вода и вино. Если путем поднятия рук и подачи в парламент петиции они добьются равенства в церковных делах, то ближайшим их требованием будет аграрный закон (т. е. раздел земель. — Ред.)». В нерушимости церковного строя он усматривал «защитный вал» собственности. Билль был отклонен.

Ирландское восстание. «Великая ремонстрация»

В октябре 1641 г. в Ирландии вспыхнуло широкое народное восстание. Оно явилось результатом колонизаторской политики, проводившейся в Ирландии английскими лендлордами в течение столетий.

Захват земель ирландских кланов, национальное, политическое и религиозное угнетение ирландцев приняли особенно жестокие формы в 30-х годах XVII в., во время наместничества Страффорда. Даже убийство ирландца англичанином каралось лишь незначительным штрафом. Из революционных событий 1640—1641 гг. происходивших в Англии, ирландцы сделали свои выводы. Организовав под руководством клановой знати и католического духовенства конфедерацию, они добивались полного изгнания чужеземцев и превращения Ирландии в независимую страну.

Но сквайры и купцы, заседавшие в Долгом парламенте (а среди них было немало владельцев земель в Ирландии), видели для себя в ирландском восстании смертельную угрозу. Борясь за свободу в Англии, они считали вполне естественным и допустимым колониальное угнетение Ирландии. Более того, свободу Англии они неразрывно связывали с порабощением ирландцев. Лицемерно оплакивая судьбу погибших во время восстания английских колонистов (число которых сильно преувеличивалось), пуритане парламента поспешили использовать ирландское движение в интересах наживы. Парламент выпустил заем под залог 2 и 1/2 млн. акров ирландской земли, которую заранее намечено было конфисковать у «мятежников». Новый заем раскупался в Лондоне охотно и быстро. Однако ирландское восстание ставило на повестку дня и другой вопрос — о вооруженных силах и о том, кто должен ими распоряжаться: король или парламент. Король явно стремился использовать события в Ирландии в своих интересах. Парламент же твердо решил не выпускать из своих рук контроля над вооруженными силами.

В ноябре 1641 г. парламентом была выработана так называемая Великая ремонстрация — длинный перечень злоупотреблений короля, допущенных за время его единоличного правления. Анализ всех ее 204 параграфов с очевидностью убеждает, что «злоупотреблением» буржуазия считала все, что ограничивало свободу буржуазного предпринимательства или угрожало неприкосновенности буржуазной собственности. В этот перечень входили жалобы на вмешательство короны в дела промышленности и торговли, произвольное обложение налогами, неудачные войны Карла I с Испанией и Францией, безнаказанность католиков и иезуитов и преследования пуритан. Но ни об огораживаниях, ни об ограблении крестьянства, ни о нуждах сельских и городских рабочих не упоминалось в этом своеобразном манифесте.

В последних пунктах Великой ремонстрации содержалось важное политическое требование. Парламент требовал права контроля над деятельностью министров короля, выражая таким образом основной принцип буржуазного парламентаризма, сложившегося окончательно в Англии только в XVIII в.

Борьба в палате общин вокруг ремонстрании снова обнаружила наличие серьезных расхождений среди ее членов. Многих коммонеров (Коммонеры — члены палаты общин.) явно пугали последствия ремонстрации — возможность гражданской войны. Кромвель, выражая мнение наиболее решительных противников абсолютизма, заявил, что, если ремонстрация будет отвергнута, для него самого и для «всех честных людей» не останется ничего другого, как покинуть Англию. 22 ноября 1641 г. ремонстрация была принята незначительным большинством голосов.

Народные массы в борьбе против попыток контрреволюционного переворота

Раскол в рядах парламента вдохновил Карла на попытку контрреволюционного переворота. В Тауэр был назначен преданный королю комендант. Жерла крепостных орудий были направлены прямо на Сити. Охрана парламента была снята под предлогом, что сам король позаботится об этом. По существу Карл подготовлял разгон парламента и расправу над его вождями. В этих условиях парламент снова апеллировал к массам.

В ноябре — декабре 1641 г. не прекращались волнения среди народных низов Лондона и близлежащих графств. 29 ноября вооруженные подмастерья окружили Уайтхолл (Уайтхолл (Белый дворец) — королевская резиденция в Лондоне.) с возгласами: «Долой епископов!» Офицеры дворцовой охраны приказали открыть огонь, но солдаты не выполнили приказа. 11 декабря парламенту была подана скрепленная 20 тыс. подписей петиция с требованием исключить епископов из палаты лордов. Толпы народа ежедневно окружали парламент. Из страха перед ними епископы и некоторые светские лорды, наиболее рьяные сторонники абсолютизма, перестали посещать заседания палаты лордов. Народные массы требовали назвать им имена «папистских лордов», чтобы расправиться с ними.

На предложение палаты лордов силой подавить народные выступления один из лидеров парламентской оппозиции, Пим, ответил многозначительным предупреждением: «Боже избави, если общины чем-нибудь ослабят воодушевление народа...» В момент смертельной опасности для своего дела буржуазия искала опоры и защиты в народе. Лидерам парламентской оппозиции было ясно, что двор собирается нанести парламенту решительный удар. 3 января 1642 г. королевский прокурор потребовал ареста пяти членов палаты общин, в том числе Пима и Гемпдена, по обвинению в государственной измене. Палата отказалась их выдать. На следующий день, в нарушение древних обычаев, король в сопровождении вооруженных солдат лично явился в палату общин с намерением арестовать депутатов. Однако вовремя предупрежденные члены парламента, которым угрожал арест, скрылись. Раздосадованный Карл покинул палату. Проходя сквозь вооруженную толпу, лагерем расположившуюся вокруг парламента, он слышал громкие крики: «Привилегия, привилегия!» (Карл I нарушил традицию, в силу которой король не вправе был присутствовать на заседаниях палаты общин. Эта традиция рассматривалась как привилегия парламента.). События 3—4 января и следующих дней воочию показали, что истинным оплотом парламента являлись восставшие народные массы. Лондон в эти дни походил на военный лагерь. Палата общин прервала свои заседания в Вестминстере и перебралась в Сити, где временно нашли приют и пять обвиняемых парламентских депутатов. Лорд-мэр наотрез отказался выдать их королю. Возбуждение в Лондоне все нарастало. 7 января по ложной тревоге на улицах столицы собралось более 100 тыс. человек. Около 5 тыс. фригольдеров Бакингемшира прибыло в Лондон, чтобы поддержать своего земляка Джона Гемпдена. Многочисленные сквайры, фригольдеры и копигольдеры прибыли также из других, соседних с Лондоном, графств. Охрана парламента была поручена лондонской милиции, состоявшей из ремесленников, подмастерьев и учеников. Заговор двора против парламента был, таким образом, сорван. 10 января король покинул мятежную столицу и отправился на Север, где он начал собирать войска. Вооруженная борьба между королем и парламентом с этого времени стала неизбежной.

2. Первая гражданская война

22 августа 1642 г. король поднял свое знамя в Ноттингеме. В Англии, открыто разделившейся на два лагеря: сторонников короля — кавалеров и сторонников парламента — круглоголовых (В отличие от кавалеров они не носили длинных волос, ниспадавших на плечи.), началась гражданская война. Кавалеры и круглоголовые противостояли друг другу почти в каждом графстве. Лишь в ходе войны произошло более или менее отчетливое территориальное размежевание враждебных сторон. Экономически отсталые и редко населенные графства Севера и Запада поддерживали короля, богатые, экономически наиболее развитые графства Юго-Востока и Центральной Англии столь же единодушно выступили на стороне парламента. Феодальная знать со своими вассалами и дворовыми слугами, государственная англиканская церковь, придворные чиновники и связанные с двором финансисты-монополисты выступали с девизом «За бога и короля!»; напротив, буржуазия и новое дворянство, возглавив народные массы — йоменри, городскую мелкую буржуазию и плебейство, стали опорой парламента.

Люди, принадлежавшие к двум враждебным лагерям, боролись друг с другом не только по отдельным графствам, но часто и в отдельных селениях. Везде собирались отряды милиции, завязывалась борьба за овладение оружейными складами. За один только день в милицию Лондона вступило около 5 тыс. добровольцев. Было собрано большое количество оружия, денег, драгоценностей в пользу парламента. С открытых приверженцев короля взимались крупные контрибуции. Но роялисты (сторонники короля) тоже энергично организовывали свои силы. Многие лорды за свой счет снаряжали и приводили под королевское знамя целые полки. Граф Гламорген израсходовал на эти цели колоссальную сумму в 918 тыс. ф. ст.

Пресвитериане и индепенденты

С самого начала гражданской войны на стороне парламента был ряд важных преимуществ: в его руках находились все сколько-нибудь значительные порты и флот, а следовательно, и контроль над морскими коммуникациями. Его людские и материальные ресурсы благодаря обладанию Лондоном были несравненно большими, чем у короля.

Однако исход гражданской войны зависел не столько от этих преимуществ парламента, сколько от его способности возглавить революционные массы, готовые довести борьбу до конца. Но именно этого совсем не желала и даже страшилась значительная часть парламента. Уже ранее обозначившийся при обсуждении билля об уничтожении епископата раскол в парламенте к концу первого года гражданской войны привел к образованию в его составе двух партий — партии большинства, опиравшейся на консервативную верхушку буржуазии (главным образом Лондона) и оппозиционно настроенную часть аристократов, и партии меньшинства, состоявшей из мелких и средних сельских дворян, представлявших интересы средней буржуазии. Для первой партии война была лишь средством добиться соглашения с королем и вынудить у него некоторые уступки; вторая же партия готова была продолжать борьбу до полного разгрома короля и кавалеров, используя для этой цели революционную энергию масс. Эти две политические группировки получили наименования двух главных течений в пуританстве: партия большинства — пресвитерианской (пресвитерианство имело среди лондонских купцов и банкиров большое распространение); партия меньшинства — индепендентской (это радикальное течение пуританства было сильно распространено в среде мелкого джентри, ремесленников и фригольдеров Средней и Восточной Англии).

Два этапа первой гражданской войны

Первая гражданская война (1642—1646) делится на два этапа: 1) с 1642 до лета 1644 г., когда военная инициатива находилась в основном в руках короля, а парламент занимал преимущественно оборонительную позицию; 2) с лета 1644 по 1646 г. — период, когда инициатива в военных действиях полностью перешла в руки парламента.

Уже в первом крупном сражении при Эджгилле 23 октября 1642 г. командующий парламентской армией граф Эссекс проявил явное нежелание нанести королю решительный удар, хотя для этого представлялась полная возможность. В результате король укрепился в Оксфорде — всего в 50 милях от Лондона. В этом же сражении выявилось превосходство роялистов в решающем тогда роде войск — кавалерии. Но главной причиной слабости парламентской армии было то, что она состояла преимущественно из наемников, готовых служить за деньги кому угодно. Это понял Оливер Кромвель, сражавшийся под Эджгиллем во главе им самим набранного отряда в несколько десятков крестьян-кавалеристов. «Ваши отряды, — говорил он в те дни полковнику парламентской армии Гемпдену, — состоят большей частью из старых, дряхлых военных служак и пьяниц, а их (т. е. королевские) отряды — из сыновей джентльменов... Неужели вы думаете, что эти низкие и подлые люди когда-либо будут в состоянии померяться силами с джентльменами?» — «Чтобы сразиться с людьми чести, мы должны иметь людей совести (т. е. пуритан.—Ред.).., а где их найти, я знаю...»

Кромвель, несомненно, преувеличивал «честь» и «мужество» джентльменов, но он был совершенно прав, когда утверждал, что без революционного воодушевления войск парламент не одержит решающей победы.

Отношение пресвитерианского большинства парламента к гражданской войне как нельзя лучше проявилось в письме парламентского генерала Уоллера к роялисту Хоптону, написанном накануне предстоящего между ними сражения. «Мое расположение к вам, — писал пресвитерианский военачальник, — остается столь неизменным, что даже линия фронта не может разрушить мои дружественные чувства к вам. Великий бог ведает, с каким отвращением я шел на эту службу и с какой ненавистью я смотрю на эту войну без врага».

Подобные настроения пагубно отражались на состоянии парламентских войск и в конечном итоге могли привести к гибели дело революции. И действительно к лету 1643 г. положение парламента стало критическим. Парламентская армия Эссекса, медленно продвигаясь к резиденции короля — Оксфорду, таяла на глазах от дезертирства и эпидемий. Между тем Карл I наращивал свои силы; королева, уехавшая в 1642 г. во Францию, вернулась обратно с людьми, снаряжением и значительными денежными суммами. Парламентская армия Уоллера, блокировавшая роялистов на Западе, была почти полностью уничтожена. 26 июля 1643 г. роялистам сдался второй по величине порт королевства — Бристоль. На Севере роялисты нанесли крупное поражение парламентским силам, находившимся под командованием Фердинанда и Томаса Ферфаксов. Весь Йоркшир оказался в руках кавалеров. К осени 1643 г. у короля созрел план концентрической атаки Лондона с трех направлений: с севера должна была наступать армия герцога Ньюкасля, с запада — корнуолльские отряды, в центре — войска под командованием племянника короля принца Руперта. Революции грозила смертельная опасность. Однако народные массы снова преградили дорогу контрреволюции и тем самым создали предпосылки для победы парламента.

Лондонская милиция, состоявшая преимущественно из столичного плебса, с невиданной быстротой подошла к стенам осажденного роялистами Глостера, и город был спасен. В то же время в так называемой Восточной ассоциации (объединение пяти восточных графств — Норфолка, Сеффолка, Эссекса, Кембриджа, Гертфорда, возникшее в конце 1642 г.) в схватках с кавалерами отличились йомены-кавалеристы, возглавленные Кромвелем. Они не только отразили угрозу вторжения кавалеров в пределы ассоциации, но, перейдя в наступление, одержали значительную победу в сражении под Уинсби (11 октября 1643 г.), в результате чего от роялистов вскоре был очищен весь Линкольншир. Наконец, на стороне парламента выступила Шотландия, пославшая ему на помощь 20-тысячную армию. Английский парламент со своей стороны обязался ввести по примеру Шотландии государственную пресвитерианскую церковь и взял шотландскую армию на свое содержание.

Кампания 1644 г. снова отразила обе тенденции в военной политике парламента. В одном из наиболее крупных в гражданской войне сражении — при Марстон-Муре, близ Йорка (2 июля), парламентская армия благодаря военному таланту Кромвеля и храбрости его «железнобоких» отрядов одержала блестящую победу, захватив многочисленных пленных и военные трофеи. Но порочная тактика затягивания войны, осуществлявшаяся пресвитерианскими военачальниками на Юге и Западе, свела на нет результаты этой победы. Заново укомплектованная армия Уоллера потерпела вторичное поражение; армия Эссекса была разгромлена, и сам Эссекс едва спасся от плена. Его ближайший помощник граф Манчестер, имевший под своими знаменами в Восточной ассоциации около 20 тыс. человек, даже не двинулся с места. «Названный граф, — заявлял в парламенте Кромвель, — всегда отрицательно относился к сражениям, был против окончания войны силой оружия...». Манчестер не раз открыто заявлял: «Если мы разобьем короля 99 раз, он все-таки останется королем, как и его потомство после него. Если же король разобьет нас хотя бы один раз, нас всех повесят, а потомков наших сделают рабами». Такая военная тактика пресвитериан бесконечно затягивала войну, вызывала недоверие народных масс к парламенту и угрожала революции гибелью.

Бедствия народа, усиливавшиеся в ходе войны, и рост его недовольства на время ослабили позицию пресвитериан в парламенте. Воспользовавшись этим, индепенденты во главе с Кромвелем добились принятия парламентом плана коренной реорганизации армии. Вместо территориальных отрядов милиции и отрядов наемников предусматривалось создание единой регулярной армии «нового образца», навербованной из добровольцев в подчиненных парламенту графствах, с единым, централизованным командованием и содержанием войск за счет государственного бюджета. Все находившиеся в армии члены парламента должны были отказаться от своих командных постов на основании так называемого билля о самоотречении от 9 декабря 1644 г.

Этот план к весне 1645 г. был проведен в жизнь. Армия «нового образца» численностью в 22 тыс. человек, в том числе 6-тысячный отряд кавалерии, в который вошли и «железнобокие» Кромвеля, стала ударной силой парламента. Она была охвачена революционным порывом и пуританским энтузиазмом. Ее возглавляли офицеры, среди которых было много выходцев из народа: полковник Прайд — в прошлом извозчик, полковник Хьюсон — бывший сапожник, полковник Фокс — бывший мастер-котельщик, и др. Новая армия горела желанием как можно быстрее покончить с ненавистными кавалерами и королем-тираном. Командующим армией «нового образца» был назначен 33-летний Томас Ферфакс, возглавлявший до этого парламентские силы на Севере. Все военачальники-пресвитериане, в том числе главнокомандующий граф Эссекс, были на основании закона, о самоотречении удалены из армии. Исключение было сделано лишь для члена парламента Оливера Кромвеля, заслужившего к тому времени славу наиболее талантливого и преданного революции военачальника. Он остался в армии в качестве командующего кавалерией и помощника Ферфакса. Таким образом, командование армией перешло в руки индепендентов.

Армия «нового образца», народная по своему составу, централизованная и дисциплинированная, решила исход гражданской войны в пользу парламента. В сражении при Нэзби (в Нортгемптоншире) 14 июня 1645 г. она нанесла сокрушительный удар по кавалерам. Выдающуюся роль в этой битве сыграла кромвелевская конница «железнобоких», обрушившаяся на фланг и тыл роялистской пехоты. Роялисты потеряли 5 тыс. пленными, всю артиллерию и обоз. Сам король едва спасся бегством. Военные действия после Нэзби свелись главным образом к систематическому очищению от роялистов отдельных районов и крепостей на Западе и Северо-Западе. Король бежал на Север и 5 мая 1646 г. сдался в плен шотландцам, рассчитывая сыграть на англо-шотландских противоречиях. Но шотландцы сочли более выгодным выдать Карла английскому парламенту, за что последний обязался выплатить им 400 тыс. ф. ст. (официально в качестве возмещения за военные расходы). Так кончилась первая гражданская война.

3. Борьба народных масс за дальнейшее углубление революции. Раскол партии индепендентов. Левеллеры

Антинародная политика пресвитерианского парламента во время гражданской войны

После победы при Нэзби пресвитериане, составлявшие большинство в парламенте и выражавшие интересы крупной буржуазии и верхушки дворянства, считали революцию законченной. Феодальная монархия, препятствовавшая буржуазному развитию страны, была разбита. Новые господствующие классы не только отстояли свою собственность от притязаний феодальной аристократии, но и получили возможность поживиться за счет собственности короны и феодалов.

С 1643 г. парламент проводил политику конфискации владений сторонников короля, так называемых делинквентов (преступников), а затем земель англиканской церкви и самой короны, распродававшихся по дешевой цене. Это обеспечивало дальнейшее перемещение значительной части земельной собственности страны в руки буржуазии и джентри. Вскоре после Нэзби парламент специальным актом (24 февраля 1646 г.) объявил рыцарские держания, т. е. все земли, находившиеся в вассальной зависимости от короны, свободной частной собственностью лендлордов; платежи королю, как феодальному сюзерену этих владений, были отменены, денежные капиталы надежно ограждены от посягательств казны.

Земельным собственникам и крупной буржуазии, поддерживавшей Долгий парламент во время гражданской войны, оставалось одно: поскорее договориться с пленным королем, на каких условиях он согласится придать ореол «законности» захваченной ими власти. Не только пресвитериане, но и дворяне-индепенденты к 1647 г. потеряли в значительной степени свой революционный пыл. Индепенденты во главе с Кромвелем также считали революцию по существу законченной и расходились с пресвитерианами лишь по второстепенным вопросам — об объеме и характере уступок, которые предстояло вырвать у короля.

Отличными от интересов буржуазии и ее союзника — нового дворянства были интересы народных масс. Завоевав победу в гражданской войне, народ не чувствовал еще облегчения своей участи. Буржуазия и новое дворянство освободились от феодальных пут, но они и не подумали раскрепостить поземельную собственность крестьянства, освободить от феодальных платежей копигольд и превратить его в свободное держание (фригольд). Копигольдеры, т. е. основная масса крестьянства, и впредь были оставлены «на воле лорда». Сохранялась по-прежнему церковная десятина. Все тяготы войны парламент переложил на плечи трудящихся. Особенно ухудшилось положение городского плебейства. Парламент обложил налогами предметы первой необходимости. Так, в мае 1643 г. акцизным сбором были обложены пиво, соль, ткани, топливо и т. д. Это, естественно, вызвало резкое вздорожание жизни. Акцизы, увеличиваясь в дальнейшем, превратились к концу гражданской войны в тяжкое бремя для народа.

Задерживая на долгие месяцы выплату солдатского жалованья, парламент вынуждал армию жить за счет населения и довел военными постоями и реквизициями массу крестьян и горожан до полного разорения. В одной из петиций (1643 г.) жители западных графств писали: «Разве вам не известно, что наши дома ограблены, что плоды наших долгих трудов отняты у нас... что поля наши лежат необработанными?». Население северных английских графств должно было содержать многочисленные союзные шотландские войска. Только два северных графства - Нортумберленд и Дарем должны были ежедневно поставлять шотландцам 30 тыс. фунтов хлеба, 6 тыс. фунтов сыра, мясо и пиво. Военные отряды, разбросанные по всей стране, разоряли деревни, облагали города контрибуциями.

Вместе с тем вызванное гражданской войной нарушение хозяйственных связей как внутри страны, так и с внешним миром привело к затяжному кризису в английской торговле и промышленности, особенно в сукноделии. Результатом этого было лишение средств к существованию многих тысяч ремесленников и мануфактурных рабочих. Уже в 1642 г. 15 тыс. портовых рабочих Лондона, «доведенных до отчаяния» безработицей, в своей петиции парламенту угрожали прибегнуть «к крайностям, которых даже нельзя назвать». Ткачи и прядильщики Эссекса и Сеффолка требовали обеспечить их хлебом, так как они голодали. Общинный совет города Лондона официально сообщил парламенту, что несчетное множество бедняков-ремесленников находится на грани голодной смерти.

Народные движения. Революционное движение в армии

В конце января 1642 г. член палаты общин Голис, передавая лордам очередную петицию лондонцев, заявил «Стоны бедняков достигают неба, их заставляют кричать нужда и голод, перед которыми бессильны каменные стены...». «Не будите дремлющего льва», — предупреждал он. Но обе палаты парламента оставались глухими к жалобам неимущих и не осуществили ни одного сколько-нибудь значительного мероприятия для облегчения положения трудящихся города и деревни.

Еще в ходе гражданской войны народные низы то тут, то там поднимались с оружием в руках. Восстания, направленные против огораживаний, прокатились в 1642—1643 гг. по графствам Гертфорд, Ланкашир, Гентингдон, Кембридж, Дорсет, Сомерсет. В западных графствах организовались отряды крестьянской самообороны — клобменов (люди с дубинками). Их целью было, по их собственным словам, «помочь друг другу во взаимной защите прав и собственности против всех грабителей и всех беззаконий и насилий, от кого бы они ни исходили». Это движение было столь грозным, что на его подавление пришлось бросить войска Кромвеля и Ферфакса. Если в начале революции еще сильна была вера масс в Долгий парламент, то теперь, после нескольких лет гражданской войны, простые люди Англии уже понимали, что парламент обманул их надежды. Так, в одной из петиций 1647 г., озаглавленной «Всеобщие жалобы наиболее угнетенных и страдающих общин Англии», говорилось: «Мы, веря в вашу искренность, избрали вас в качестве своих поверенных и защитников. Мы предоставили в ваше распоряжение свое состояние, а вы ограбили и разорили нас; мы доверили вам свою свободу, а вы нас поработили и закрепостили; мы доверили вам свою жизнь, а вы нас ежедневно убиваете и истязаете».

Интересы народа близко принимали к сердцу тысячи солдат армии «нового образца» — те же крестьяне и ремесленники в недавнем прошлом. Именно поэтому конфликт между буржуазно-дворянским блоком, воспользовавшимся победой народа исключительно в своих интересах, и народными массами, обманутыми в своих надеждах, вылился в конфликт между армией и парламентом.

Пресвитериане уже давно усматривали в армии «нового образца» «гнездо мятежников и анабаптистов». «Ее солдаты, — отмечал пресвитерианский проповедник Бакстер, — стоят против короля и против всякой власти, кроме народной... Они считают короля тираном и врагом. Солдаты убеждены, что если они могут бороться против него, то они вправе и убить его».

Неудивительно поэтому, что, как только эта армия сделала свое дело, т. е. одержала победу над королем и кавалерами, парламент решил немедленно от нее избавиться. В феврале 1647 г. было принято постановление о роспуске армии; лишь часть ее решено было переправить в Ирландию для подавления разгоравшегося там восстания.

Но решение парламента распустить народную армию натолкнулось на единодушный отказ солдат сдать оружие. Вначале солдаты выдвинули в качестве условий подчинения приказу парламента профессиональные требования, как-то: выплата невыданного жалованья, обеспечение солдатских вдов и сирот и т. д. Однако по мере того как обнаруживалась солидарность офицерской верхушки с парламентом, из солдатских рядов выдвинулись вожаки, так называемые агитаторы, направившие движение в политическое русло. Уже в мае 1647 г. агитаторы, избранные во всех кавалерийских и в большинстве пехотных полков и все более оттеснявшие от руководства армией офицерскую верхушку — грандов армии, писали генералу Ферфаксу: «Мы прошли сквозь все трудности и опасности войны ради того, чтобы завоевать для народа... обильную жатву свободы. Но вместо этого, к глубокому огорчению и скорби наших сердец, мы видим, что угнетение осталось столь же великим, как и раньше, если не стало больше».

Левеллеры

Из партии индепендентов теперь выделилась новая, представлявшая интересы мелкой буржуазии партия левеллеров. Ее сторонников можно было встретить не только в армии, но и во многих городах и графствах и прежде всего в Лондоне и его предместьях. Целью левеллеров было уравнение людей в политических правах, отсюда и их название (левеллеры—уравнители).

Признанным главой левеллеров был ранее упоминавшийся Джон Лильберн (1618—1657), «великий страдалец за правое дело», известный в народе под именем «честного Джона». Из тюрьмы его освободил Долгий парламент в мае 1641 г. Участвуя в гражданской войне в рядах парламентской армии, Лильберн раньше, чем кто-либо иной, увидел непримиримое противоречие между политикой парламента и интересами народа. В 1645 г. Лильберн покидает армию. «Лучше, — заявил он, — копать репу и морковь, чем воевать за укрепление власти, которая сделает его (т. е. народ) рабом». В июне того же года он был брошен в тюрьму Долгам парламентом. Боевые, полные революционной страсти памфлеты Лильберна, написанные им в тюрьме, немало содействовали обособлению левеллеров в качестве самостоятельной политической партии.

«Вся власть, — писал Лильберн, — изначально и по своей сущности исходит от народа и, следовательно, принадлежит только ему. Свободный выбор этого народа и его согласие, выраженное через его представителей, — единственное основание всякого справедливого управления». Все люди, утверждал Лильберн, равны по рождению; каждый из них имеет одинаковое право на безопасность и свободу. Левеллерская доктрина естественного права и народоправства была несовместима ни с властью абсолютного монарха, ни с властью олигархического парламента. Левеллеры требовали уничтожения всех сословных привилегий — как унаследованных по рождению, так и приобретенных, проведения регулярных и демократических выборов в парламент, демократизации и удешевления суда. Они добивались установления свободы вероисповедания, а также свободы торговли и пропорционального налогообложения.

Переход революционной инициативы к народным низам

Таким образом, левеллеры стремились повести революцию гораздо дальше, чем это намеревались сделать не только пресвитериане, но и индепенденты. Это становилось все более очевидным по мере углубления конфликта между парламентом и армией. 1 июня 1647 г. должен был, по плану парламента, начаться роспуск армии. Однако революционная армейская организация «агитаторов», тесно связанная с левеллерами, сорвала замыслы парламента. Полк примкнувшего к «агитаторам» полковника Рейнсборо захватил в свои руки всю армейскую артиллерию. В то же время корнет Джойс, бывший портняжеский подмастерье, с 500 драгунами захватил замок Холмби, где находился король, и перевез короля в расположение армии.

Боязнь «грандов» оказаться между молотом и наковальней — между все более выходившей из-под их власти революционной армией и ненавидевшими их пресвитерианскими заправилами парламента — принудила армейское индепендентское командование примкнуть к солдатам. 3 июня в расположение армии прибыл Оливер Кромвель. Этот глава «шелковых индепендентов», как солдаты прозвали дворян-офицеров, сделал все, чтобы удержать армию в руках своей партии. Для вида Кромвель санкционировал создание общеармейского Совета, но наряду с «агитаторами» он ввел в него по 2 офицера от каждого полка и, кроме того, всех полковников и генералов.

Между тем в Лондоне произошел контрреволюционный переворот. Пресвитерианское большинство парламента вынудило депутатов-индепендентов бежать из столицы. Тогда армия двинулась в Лондон и 6 августа вошла в него без единого выстрела, так как воинственно настроенная клика пресвитериан не имела никакой поддержки народа.

Все помыслы «грандов» были теперь направлены на достижение двух целей: договориться с королем об «окончательной» форме государственного устройства и положить конец дальнейшей демократизации армии.

Для достижения первой из этих целей Кромвель вступил в личные переговоры с королем. Основой для соглашения с Карлом I должны были служить разработанные зятем Кромвеля — генералом Айртоном «Главы предложений». Наиболее важными из них были следующие:

1) Вето короля должно иметь временный (отлагательный), а не абсолютный характер. Билль, принятый двумя следующими один за другим парламентами, становится законом и без согласия короля.

2) Роялисты, сражавшиеся против парламента, на 5 лет отстраняются от занятия государственных должностей. Контроль над вооруженными силами на время переходит к парламенту.

3) Епископат уничтожается, земли епископов подлежат распродаже.

Стремление «грандов» вступить в сделку с королем вызвало бурю негодования в рядах армии. «Почему они (т. е. «гранды»), — говорилось в левеллеровском памфлете тех дней, — так любезны ... с главными соввтниками короля... Почему они становятся перед ним (королем) на колени! О, какой позор обращаться так с человеком, который с головы до ног забрызган кровью ваших самых дорогих друзей и солдат!».

В противовес монархической программе «грандов» левеллеры выдвинули программу демократических преобразований, в сущности означавших установление буржуазной республики. 18 октября 1647 г. Ферфаксу от имени «агитаторов» были переданы требования армии, озаглавленные: «Дело армии, правильно изложенное».

Вскоре на их основе был разработан политический манифест левеллеров под названием «Народное соглашение», представлявший собой детальный проект нового государственного устройства Англии. «Народное соглашение» требовало безотлагательного роспуска Долгого парламента; впредь парламент должен свободно переизбираться каждые два года; распределение депутатских мест по округам должно соответствовать численности населения (принцип пропорциональности выборов); свободы совести (в рамках протестантизма). Но самым важным требованием левеллеров было введение всеобщего избирательного права (для мужчин). О короле и палате лордов в «Народном соглашении» даже не упоминалось. Однопалатный парламент в составе 400 депутатов признавался высшей властью в стране. Левеллеры требовали далее отмены косвенного обложения и введения налогов на имущество, уничтожения всех сословных привилегий, церковной десятины, постоянной армии; они требовали содержания за счет государства бедняков, инвалидов и престарелых.

В то же время левеллеры провозгласили неприкосновенность частной собственности. Левеллеры не отважились открыто произнести слово «республика», а вместо этого осторожно говорили, что решения палаты общин не нуждаются в чьей-либо санкции. Они полностью обходили вопрос о судьбе копигольда, т. е. отказывались от решения одного из коренных вопросов революции. Игнорирование основных интересов английского йоменри было главной причиной слабости демократического крыла революции.

«Народное соглашение» вскоре стало знаменем революционных сил армии в борьбе с «грандами». Солдаты требовали немедленного осуществления левеллерской программы.

Несмотря на мелкобуржуазные иллюзии и ограниченность социальной программы левеллеров, она сыграла большую роль в развитии и углублении революции. В тех условиях, когда буржуазия и новое дворянство, одержав победу, стремились остановить революцию на полпути, сохранить возможно больше остатков средневековья, политическая программа левеллеров была революционной и прогрессивной. Последовательное проведение ее в жизнь означало бы радикальную чистку страны от пережитков феодализма (сословный строй, монархия, государственная церковь и пр.) и создание в Англии демократической буржуазной республики.

Конференция в Пэтни

Желая овладеть движением за «Народное соглашение», Кромвель согласился на созыв в предместьи Лондона - Пэтни общеармейского Совета, которому предложено было обсудить этот документ. Заседания Совета армии открылись 28 октября 1647 г. Дошедшие до нас протоколы развернувшихся на них дебатов ярко отразили острый конфликт между представителями демократического крыла — левеллерами и их противгиками — индепендентами, стремившимися не допустить дальнейшего углубления революции.

Прения открыл «агитатор» Сексби, смело упрекавший Кромвеля и других генералов в том, что они пресмыкаются перед королем. Открытым врагом «агитаторов» выступил генерал Айртон, заявивший: «Я никогда не пойду с теми, кто ищет погибели парламента и короля». Кромвель, хотя он и высказывался очень осторожно, не скрывал своего недовольства «Народным соглашением». «Ваши предложения новы для меня, — говорил Кромвель «агитаторам». — Они заключают в себе важные изменения в образе правления, а подумали ли вы о последствиях, какие они могут иметь? Не породит ли все это полную смуту..?». То, на что глухо намекал Кромвель, открыто выразил Айртон. Принцип всеобщего избирательного права казался «грандам» гибельным для буржуазной собственности. «Мне думается, — заявил Айртон, — что не существует общего для всех права... что никто не имеет права принимать участия в решении дел королевства, кроме тех, кто имеет настоящую заинтересованность в нем (т. е. тех, кто обладает собственностью. — Ред.)». «Вы хотите держаться одного естественного закона, — продолжал он, — но на основании этого закона вы не имеете большего права на этот кусок земли или какой-нибудь другой, чем я; я в такой же мере, как и вы, волен захватить все необходимое для моего пропитания или для моего личного довольства... Я прихожу в ужас от тех последствий, какие может иметь подобное предложение». Страх джентльменов и буржуа за свою собственность сквозил во всех речах «грандов». Они в сущности ничего не могли противопоставить убедительной революционной логике левеллеров. «Неужели, — спрашивал сторонник левеллеров Рейнсборо, — то обстоятельство, что я беден, дает право меня притеснять?.. Но я хотел бы знать, для чего же тогда сражались солдаты? Очевидно, для того, чтобы поработить себя, чтобы отдать власть богатым людям, земельным собственникам и сделать себя вечными рабами». «Кромвеля и левеллеров, — подытожил борьбу в Пэтни современный событиям журнал, — можно столь же легко примирить друг с другом, как огонь и воду. Цель одних — народовластие, цель другого — олигархия». В конце концов командование армии решило прибегнуть к силе. Заседания Совета были прерваны. «Агитаторам» было приказано немедленно вернуться в полки. Когда же 15 ноября на смотре частей армии два пслка открыто вышли из повиновения, самовольно явившись на смотр с текстом «Народного соглашения», приколотым к головным уборам, 14 «зачинщиков» были тут же арестованы и преданы военному суду. Один из них — солдат-левеллер Ричард Арнольд был расстрелян перед строем.

Так попытка поднять солдатское восстание была подавлена в зародыше. В армии блла проведена чистка. Одни из солдат были изгнаны, другие заключены в тюрьму, третьих удалось подкупить и заставить молчать. Армия на время снова стала послушным орудием в руках «грандов».

Вторая гражданская война и казнь короля

В то время как индепенденты-«гранды» и пресвитериане заигрывали с королем, последний готовил новую гражданскую войну. Его надежда на конечную победу в условиях раздоров и распрей в лагере парламента как будто оправдывалась. На его сторону перешли шотландские пресвитериане. Страх перед самостоятельным выступлением народных низов все более сближал и английских пресвитериан с кавалерами.

Наличие роялистского заговора стало очевидным, когда король бежал из парламентского плена на остров Уайт, где он надеялся склонить на свою сторону коменданта замка Кэрисбрук. Опасаясь засилья пресвитериан, индепенденты-«гранды» заняли по отношению к королю враждебную позицию.

В связи с угрозой нового мятежа кавалеров снова устанавливается временный союз индепендентов и левеллеров. На совещании руководителей армии в Виндзоре в апреле 1648 г. было принято с участием «агитаторов» историческое решение: «Карл Стюарт, человек, запятнанный кровью, должен быть призван к ответу за пролитую им кровь и за тягчайшие преступления против дела божьего и этой бедной нации». Судьба короля была решена. Он был официально признан преступником. Этого уже давно требовали левеллеры.

Весной 1648 г. началась вторая гражданская война. Военные действия развернулись в трех изолированных районах: на Юго-Востоке, на Западе (включая Уэльс) и на Севере. Подавив мятеж пресвитериан на Юго-Востоке и мятеж реакционного джентри на Западе, парламентская армия, возглавленная Кромвелем, двинулась на Север против шотландцев, выступивших теперь на стороне короля. В то время как 20-тысячная шотландская армия Гамильтона двигалась через Ланкашир на юг, Кромвель повернул на запад и неожиданно появился на ее фланге. Имея под ружьем лишь 8,6 тыс. человек, он 17 августа 1648 г. атаковал под прикрытием густого тумана с фланга колонну шотландцев, растянувшуюся на марше от Уигана до Престона. Поражение шотландцев было катастрофическим. Десять тысяч попало в плен, остальные бежали на Север. К концу августа вторая гражданская война фактически закончилась. Бесславный для роялистов конец ее свидетельствовал, насколько решительно народные массы отвернулись от монархии.

Несмотря на это, пресвитерианский парламент с большой поспешностью возобновил переговоры с королем, требуя от него лишь незначительных уступок: передачи милиции под контроль парламента на три года и установления пресвитерианского строя церкви впредь до созыва общенационального церковного Синода. Но сделке пресвитериан с королем помешало возобновившееся сотрудничество левеллеров и индепендентов. 2 декабря парламентская армия снова вступила в столицу. Одновременно ее посланцы захватили короля и перевезли его с острова Уайт в уединенный замок на скале Херст. 6 декабря 1648 г., после того как отряд драгун под начальством полковника Прайда занял вход в парламент, была произведена чистка палаты общин от пресвитериан. Около 150 депутатов было изгнано из парламента, часть их заключена в тюрьму. Теперь индепенденты получили в парламенте большинство.

23 декабря 1648 г. парламент принял постановление о суде над королем, а 4 января 1649 г. провозгласил себя носителем верховной власти в стране. Англия превратилась в республику. Назначенный парламентом Верховный суд в составе 135 человек — членов парламента, юристов, военных и др. — после сильных колебаний и под прямым давлением революционной армии вынес королю смертный приговор. 30 января 1649 г. Карл I Стюарт при огромном стечении народа был казнен на площади перед королевским дворцом Уайтхолл.

Так «исключительно благодаря вмешательству... йоменри и плебейского элемента городов борьба была доведена до последнего решительного конца и Карл I угодил на эшафот» (Ф. Энгельс, Развитие социализма от утопии к науке, К. Маркс, Ф. Энгельс, Избранные произведения, т. II, стр. 95.).

4. Индепендентская республика и ее крушение

Революция торжествовала победу — феодальная монархия была низвергнута. Актом парламента от 17 марта 1649 г. королевская власть объявлялась уничтоженной, как «ненужная, обременительная и опасная для блага народа». Через два дня ее судьбу, разделила палата лордов. 19 мая в торжественной обстановке Англия была объявлена республикой. «В первый год свободы, божьим благословением восстановленной», — значилось на новой государственной печати, скрепившей этот исторический акт. У власти оказались индепенденты, представители интересов средней городской буржуазии и части дворянства — джентри.

Республика 1649 г. и ее классовый облик

Вся законодательная власть в стране принадлежала теперь однопалатному парламенту в лице палаты общин. Фактически же это был только остаток парламента, «охвостье» (Так называли современники парламент после «прайдовой чистки».), так как из сотни остававшихся в нем членов заседания посещало не более 50—60 человек. Исполнительная власть была формально вручена избранному парламентом сроком на один год Государственному совету, но из 41 его члена только 11не являлись одновременно членами парламента. В Государственном совете всю власть осуществляла офицерская верхушка армии во главе с Кромвелем. Таким образом, столь торжественно провозглашенная республика на деле была диктатурой индепендентских генералов, лишь прикрытой парламентским фасадом.

По мере развития революции иссякало «свободолюбие» одной прослойки буржуазии за другой. Если пресвитериане еще были в состоянии начать гражданскую войну против короля, то они оказались абсолютно неспособными закрепить одержанную в ней народными массами победу, и движение этих масс смело их самих со сцены. Пришедшие на смену им индепенденты под давлением народа отважились на казнь короля и провозглашение республики, но это был предел их революционных возможностей. Далее началась индепендентская буржуазная реакция.

Однако народные низы не хотели остановиться на этом. Революция была и теперь для них далеко еще не завершенной. Их экономическое положение становилось с каждым годом все более тяжелым. Продолжавшийся застой в торговле и промышленности означал массовую безработицу в Лондоне и других промышленных районах. Многочисленные петиции, обращенные к Государственному совету, отмечали низкий уровень заработной платы, дороговизну продовольствия и топлива. Множество крестьян и ремесленников было превращено армейскими реквизициями и солдатским грабежом в пауперов. Голод стал уделом бедных людей в английских городах и селениях. В то же время на плечах народных масс продолжало лежать непосильное бремя налогов. Гражданская война закончилась, но правительство и не думало отменять ни акцизных сборов, ни других военных налогов. За исключением провозглашения республики, не было осуществлено ни одно из многочисленных требований «Народного соглашения». Массовая распродажа коронных и церковных владений лишь обогащала богатых покупщиков и земельных спекулянтов, крестьянское же землевладение не только не было ограждено от «воли лордов», но подвергалось усиленному гнету со стороны «новых собственников». Республика 1649 г. не только не запретила огораживание общинных земель, но дала им новый толчок. Реформа права и суда так и не была осуществлена правосудие из-за дороговизны и волокиты осталось недоступным для бедняков. Наконец, ничего не было сделано, чтобы обеспечить работой тысячи пауперов, погибавших от нужды. Индепендентская республика оказалась «раем» только для богатых.

Окончательный разрыв иидепендентов с левеллерами. Разгром солдатских восстаний

Выразителями попранных интересов народа и на этот раз выступили левеллеры. Левеллерское движение, с наибольшей силой развернувшееся весной 1649 г., обнаружило ту пропасть, которая образовалась между торжествующим буржуазно-дворянским блоком и обманутыми в своих чаяниях народными массами. Согласившись в критические для них дни осени — зимы 1648 г. на некоторые уступки левеллерам (компромиссный, урезанный вариант «Народного соглашения» был передан на рассмотрение парламента), индепенденты теперь окончательно отреклись от «Народного соглашения», которое как раз тогда стало знаменем демократического движения не только в армии, но и вне ее.

Лильберн, выпущенный в августе 1648 г. из тюрьмы, назвал власть индепендентов «новыми цепями Англии». Голос левеллеров находил живой отклик в лондонских предместьях и в солдатских казармах.

Чтобы предотвратить угрозу новой революционной вспышки, Государственный совет решил первым нанести удар. Опубликование второй части «Новых цепей Англии», подписанной вождями левеллеров — Лильберном, Уолвином, Принеси и Овертоном, послужило поводом для немедленного их ареста и заключения в Тауэр.

Чтобы восстановить против левеллеров собственников, фанатичных пуритан, их противники заявляли, что левеллеры — атеисты, что они будто бы добиваются уравнения состояний людей и желают ввести общность имущества.

Как и в 1647 г., борьбу за проведение в жизнь «Народного соглашения» возглавили левеллерские элементы в армии. Брожение прежде всего охватило воинские части, предназначавшиеся к отправке в Ирландию. Они отказывались покинуть столицу, пока их требования не будут удовлетворены. В апреле 1649 г. в этих частях вспыхнуло восстание.

Вслед за ними восстали армейские гарнизоны в ряде графств. В Бэнбери (вблизи Оксфорда) восстало 200 драгун во главе с капитаном Томпсоном, в Уилтшире и Бакингемшире поднялись полки Айртона, Скиппона, Скрупа и Гаррисона. Однако разрозненность сил восставших и отсутствие единого руководства дали возможность Кромвелю быстро и без особого труда подавить восстание. Во главе отряда в 2 тыс. кавалеристов он спешно выступил против восставших и настиг их под Берфордом. Неожиданность нападения решила исход битвы. Левеллеры были разбиты. 400 человек попало в плен, остальные, побросав оружие, разбежались. Многие из схваченных были тут же казнены.

В поражении левеллеров — сторонников Лильберна, несомненно, большую роль сыграла отмеченная выше узость аграрной программы левеллеров. Левеллеры не обратились с призывом ко всей массе крестьянства, чтобы поднять ее на борьбу с лендлордами за землю. В результате этого движение левеллеров и в 1649 г., как ранее в 1647 г., свелось к ряду разрозненных солдатских и плебейских городских восстаний, которые без массового крестьянского восстания были обречены на поражение.

Движение диггеров

Весной 1649 г. в Англии дало о себе знать другое демократическое движение — диггеров (копателей). Требование Лильберна уравнять людей в гражданских правах независимо от размера собственности не могло принести облегчения тем сотням тысяч батраков и рабочих, которые не имели никакой собственности. В устах лишенных земли батраков и разоренных мелких крестьян требование «равенства» естественно превращалось в требование имущественного равенства. Вот почему в отличие от сторонников Лильберна представители этих наиболее угнетенных и эксплуатируемых людей называли себя настоящими, «истинными» левеллерами. Их идеологом был Джерард Уинстэнли (1609 г. — умер после 1657 г.), разорившийся мелкий лондонский торговец, вынужденный стать на некоторое время батраком в соседнем с Лондоном графстве Серри. Уинстэнли был едва ли не единственным в те дни политическим писателем, осознавшим, какие последствия будет иметь для крестьян односторонняя отмена феодальных держаний только в пользу лордов.

Против них, несмотря на мирный характер движения, ополчилась вся индепендентская республика с Государственным советом в Лондоне, местными шерифами, мировыми судьями, милицией, пуританскими проповедниками. От диггеров отмежевался даже Лильберн. Всюду диггеров разгоняли, арестовывали, жестоко избивали; уничтожали их посевы, разрушали хижины, калечили скот. В этих мирных тружениках имущие классы увидели самых опасных врагов буржуазной собственности.

Поражение левеллерского движения — сторонников Лильберна и диггеров — резко сузило социальную базу индепендентской республики, лишив ее поддержки тех слоев, чьими усилиями она была воздвигнута. Но тем самым республика 1649 г. подготовила условия для собственного крушения. Столь же гибельной для судеб Английской республики была индепендентская политика в Ирландии и Шотландии.

Покорение Ирландии

Подавив демократическое движение в самой Англии, Кромвель отправился в августе 1649 г. во главе экспедиционной армии для подавления ирландского восстания, а по существу для нового завоевания «Зеленого острова».

Война в Ирландии была первой колониальной войной Английской республики. По своей бесчеловечности и жестокости она превзошла все, что видела Ирландия за всю свою многострадальную историю (Завоевание Ирландии английскими феодалами началось еще и XII в. и растянулось на несколько столетий, вплоть до самой революции.). Пользуясь разногласиями в лагере восставших (и прежде всего между католиками и протестантами), а также материальным перевесом сил, Кромвель, возглавивший поход в Ирландию, повел войну «на истребление». По его приказу поголовно истреблялись гарнизоны сдававшихся крепостей. Так, из 3-тысячного гарнизона г. Дрохеды, по признанию самого Кромвеля, в живых осталось не более 30 человек. После взятия крепости Уэксфорд английские войска перебили на улицах и на рыночной площади города 2 тыс. ее защитников. Несмотря на упорное сопротивление, судьба плохо вооруженных и разрозненно действовавших ирландских отрядов была предрешена. Они частью были истреблены, частью оттеснены в пустынные края Западной Ирландии.

Ирландия в результате завоевания 1649—1652 гг. была вконец опустошена. Из полутора миллионов населения в ней осталось немногим более половины. Много тысяч ирландцев были вывеены принудительно в американские колонии Англии и превращены там в «белых рабов». Последовавшие массовые конфискации земель восставших передали в руки английских собственников 2/3 ирландской территории. Этот огромный земельный фонд предназначался для удовлетворения претензий государственных кредиторов, главным образом денежных тузов Сити, и для погашения задолженности армии, преимущественно офицерской верхушке.

Так в Англии конца 40 — начала 50-х годов, с одной стороны, произошло перерождение некогда революционной армии в армию колонизаторов, душителей свободы других народов, а с другой — создавался новый слой английских дворян - лендлордов Ирландии, ставших опорой реакции в самой Англии и стремившихся к скорейшему восстановлению в ней традиционной системы дворянского господства.

Война с Шотландией

Перерождению кромвслевской армии способствовала и война с Шотландией. Установление в Англии индепендентской республики оттолкнуло от нее не только шотландскую аристократию, но и вообще имущие классы Шотландии. Стремясь оградить себя от грозившей из Англии опасности, шотландские пуритане превратились в пламенных приверженцев той самой монархии Стюартов, которой сами же они не столь давно нанесли первый удар. Бежавший в Голландию принц Карл, сын казненного короля, был тотчас же после казни Карла I провозглашен в Эдинбурге королем. Желание вернуть себе «отеческий престол» вынудило Карла обещать сохранение в Шотландии пресвитерианской церкви и распространение пресвитерианства как государственной религии на Англию и Ирландию, подобно тому как за год до этого он согласился на всевозможные уступки ирландским католикам.

Война Английской республики с Шотландией, особенно после прибытия сюда самого Карла, стала неизбежной. Во главе шотландского похода был поставлен снова Кромвель, в основном закончивший уже в первой половине 1650 г. кампанию в Ирландии и возвратившийся в Англию. После длительных маршей и контрмаршей Кромвель 3 сентября 1650 г. вынудил шотландцев вступить в сражение при Денбаре и наголову разбил их. Однако и после этой победы война длилась еще целый год. Только 3 сентября 1651 г. в сражении при Вустере на западе Англии сопротивление шотландцев было окончательно сломлено.

Шотландская политика республики во многом отличалась от ее ирландской политики — тем более, что шотландские горы меньше разжигали ненасытные аппетиты английских колонизаторов, чем плодородные равнины «Зеленого острова». Хотя в Шотландии не было массовых убийств и конфискаций земель, все же и здесь установился режим национального гнета.

Крушение индепендентской республики

Так вместе с внешними успехами и кажущейся стабилизацией режима республики завершилось ее внутреннее перерождение. К 1651 г. даже умеренный Оливер Кромвель стал казаться «радикалом» по сравнению с индепендентами парламентского «охвостья». Вся политика индепендентской республики именно к тому и сводилась, чтобы всемерно облегчить обогащение за счет трудовых масс дорвавшихся до власти представителей буржуазии и нового дворянства. Республика полностью пренебрегала интересами крестьян, т. е. того класса, усилиям которого она больше всего была обязана своим существованием. В то самое время, как крестьянство на глазах у парламента сгонялось с земли новыми собственниками, парламент раздавал имения роялистов армейской верхушке: Ферфаксу были «подарены» земли, приносившие 5 тыс. ф. ст. годового дохода; Кромвель в два приема получил имения с доходом в 7 тыс. ф. ст. В стране шла неслыханная земельная спекуляция. Денежные люди и «гранды» скупали за бесценок имения делинквентов, а также «долговые обязательства», полученные солдатами в счет жалованья и дававшие право на получение земельного надела из фонда конфискованных земель. Так, например, бывший левеллер майор Уайльдман скупил за несколько лет 50 владений, расположенных в 20 графствах Англии.

Отстаивая в первую очередь интересы крупной буржуазии не только внутри страны, но и за ее пределами, индепендентская республика вступила в ожесточенную борьбу со своим основным торговым конкурентом — протестантской Голландией. Издание в 1651 г. «Навигационного акта», запрещавшего ввоз в Англию иноземных товаров иначе, как на английских судах или судах той страны, где эти товары производились, привело к войне с Голландией. Дорогостоящая морская война еще более обострила недовольство в стране.

Брожение в массах и опасность народного восстания побудили Кромвеля к решительным действиям. 20 апреля 1653 г. он с помощью военной силы разогнал «охвостье» Долгого парламента. Роспуск знаменитого когда-то собрания, уже полностью изжившего себя к этому времени и превратившегося в ненавистную для вceх олигархию, не вызвал каких-либо протестов в стране; народ сочувствовал этому акту, надеясь на созыв нового, более демократического представительного органа.

Собравшийся в июле того же 1653 г. новый парламзнт, прозванный Малым или Бербонским, парламентом (Последнее название дано было ему по имени одного из активных членов парламента — владельца кожевенной мастерской Бербона.), не был избран обычным порядком по графствам и городам. Его члены фактически были назначены Государственным советом из числа рекомендованных местными индепендентскими властями членов индепендентских конгрегации.

Однако и этот «парламент святых», как его иронически называли современники, не удовлетворил индепендентскую верхушку армии. Вследствие усилившегося недовольства в стране в Малый парламент вошло много радикальных сектантов, которые провели через него некоторые демократические реформы — установила гражданскую регистрацию браков, создали комитет для кодификации английского права, пытались уничтожить прославившийся волокитой и взяточничеством канцлерский суд, уменьшить налоговое бремя, отменить церковную десятину, сократить численность армии. Все это казалось «грандам» столь гибельным для судеб буржуазной собственности, что новый парламент был распущен через пять месяцев после его созыва.

Позднее Кромвель с ужасом вспоминал о деятельности Бербонского парламента: это собрание зашло, по его мнению, в своих нападках на собственность так далеко, что было готово отнять у того, кто владеет двумя коровами, одну, чтобы передать ее не имеющему ничего.

5. Протекторат Кромвеля

С роспуском Малого парламента республика фактически была ликвидирована. Побуждаемая страхом за судьбу своей «благоприобретенной собственности», контрреволюционная буржуазия прибегла к открытой военной диктатуре победоносного генерала Оливзра Кромвеля. Комиссия под руководством генерала Ламберта составила новую конституцию, так называемое Орудие управления. Эта конституция, одобренная 16 декабря 1653 г. Государственным советом, разделила власть между лордом-протектором Англии, Шэтландии и Ирландии (титул, присвоенный Кромвелю), Государственным советом и парламентом, в который впервые включалась представители Ирландии (В действительности представители англичан-протестантов, проживавших в Ирландии, отнюдь не самих ирландцев.) и Шотландии. Хотя представительство графств было несколько увеличено за счет некоторых старинных местечек, но повышение избирательного ценза до 200 ф. ст. отчетливо раскрывало антинародную сущность режима протектората.

Новая конституция, формально больше всего заботившаяся о «разделении властей», на деле привела к полному сосрздоточению власти в руках протектора. Кромвель был главнокомандующим армии и флота, он контролировал финансы и суд, руководил внешней политикой и в перерывах между сессиями парламента издавал ордонансы, имевшие силу закона.

Первый парламент протектората

Созыву первого парламента протектората предшествовали два важных события: издание ордонанса о полном государственном слиянии Шотландии и Ирландии с Англией и заключение выгодного мира с Голландией. Собравшийся 3 сентября 1654 г. парламент включал немалое количество республиканцев (Бредшоу, Гезльриг, Скотт и др.), не желавших мириться с неограниченной по существу властью протектора. Под их влиянием парламент начал свою деятельность с того, что подверг сомнению конституционные полномочия протектора. Не сделали его более податливым ни повторные увещания Кромвеля, ни насильственное удаление из его состава более сотня депутатов, отказавшихся подписать заявление о признании существующего политического порядка. 22 января 1655 г. парламент был распущен. Но вслед за этим протектор оказался лицом к лицу с труднейшей задачей — изыскания средств для пополнения казны.

Несмотря на то что доходная часть бюджета достигла в 1654 г. огромной цифры в 1,5 млн. ф. ст., дефицит в казначействе составлял более 500 тыс. ф. ст. в год. Для стабилизации бюджета требовалось резко сократить расходы на содержание армии и флота, но Кромвель и его офицерское окружение полностью отдавали себе отчет в том, что армия является основной опорой протектората. Поэтому, несмотря на наступление долгожданного мира, в стране целиком сохранялось обременительное налоговое обложение военного времени — акцизы, так называемое помесячное обложение и т. п., — все это для того, чтобы сохранить постоянную армию, численность которой в 50-е годы дошла уже до 60 тыс. человек.

Внутриполитическое положение

Растущее недовольство в стране попытались использован в своих целях кавалеры. В марте 1655 г. в ряде городов были раскрыты роялистские заговоры, а в городе Солсбери вспыхнуло открытое восстание. С другой стороны, в стране активизировались демократические элементы, о чем свидетельствовало распространение новых религиозных сект. Наиболее популярными были квакеры (Т. е. «трясущиеся», как в насмешку называли их враги, имея в виду экстаз, овладевавший ими во время молитвы.), или, как они сами себя называли, «Общество друзей внутреннего света».

Разочарование и усталость в низах привели к распространению религиозной доктрины, видевшей средство общественного переустройства не в активной общественной борьбе, а во «внутреннем просветлении» отдельного человека. Однако квакеров тех лет нельзя еще считать аполитичными. Своими проповедями, обличениями, всем своим поведением и бытом они бросали вызов жестокому и своекорыстному режиму «грандов». Не прекратили полностью своей деятельности левеллеры и некоторые радикальные секты. Их памфлеты и выступления участились в середине 50-х годов. Однако, оторванные от масс, отчаявшиеся в успешности восстания против протектора, левеллеры 50-х годов переродились в беспринципных заговорщиков-террористов, готовых ради свержения Кромвеля идти на все, вплоть до соглашения с роялистами и агентами испанского короля. Только широко разветвленная шпионская сеть, возглавлявшаяся другом Кромвеля и начальником его разведки Джоном Терло, спасала протектора от террористов-левеллеров. Наиболее известным из террористов был Эдуард Сексби (умер в 1658 г.), издавший памфлет против Кромвеля с характерным заглавием «Умерщвление (тирана.— Ред.) не есть убийство».

Лорд-протектор Оливер Кромвель ввел неприкрытую военную диктатуру, Летом 1655 г. вся страна была разделена на 11 военно-административных округов, во главе которых были поставлены генерал-майоры. Каждый из них был как бы протектором в миниатюре. В их ведение передавалось абсолютно все, начиная от командования милицией графства и сбора налогов и кончая надзором за нравственностью населения. Без разрешения генерал-майоров нельзя было ни открыть таверну, ни произнести проповедь. Всякие сборища народа разгонялись, даже безобидные традиционные массовые увеселения (петушиные бои, показ прирученных медведей, выступления жонглеров, канатных плясунов и т. п.) строго запрещались.

Англия становилась второй Женевой времен Кальвина — угрюмой, молчаливой, подозрительной. В стране воцарился военно-полицейский порядок. Недаром протектор в одной из своих парламентских речей сравнил самого себя с «хорошим констэблем (полицейским), который призван охранять порядок в приходе».

Классовая природа протектората

Классовая сущность протектората достаточно ясно раскрывается также в ордонансе 1656 г. об «Отмене рыцарского держания и уничтожении Палаты феодальных сборов». Подтверждая акт Долгого парламента от 24 февраля 1646 г., изданный еще при господстве пресвитериан, Кромвель не изменил его антинародного характера. Все права на землю были признаны исключительно за лендлордами.

В интересах тех же земельных собственников протекторат сохранил в неприкосновенности и церковную десятину. Наконец, протектор, когда-то сам выступавший в своем родном графстве в защиту своих соседей-держателей против огораживателей-аристократов, стал теперь на сторону огораживателей — злейших врагов деревенской бедноты. В период протектората возобновились в широком масштабе огораживания болотистых земель в Восточной Англии. Компании по осушке земель в восточных графствах пользовались прямым покровительством государственной власти.

Столь же последовательно отстаивались при протекторате и интересы крупной английской буржуазии. Кромвель поставил на службу ее внешнеполитических интересов всю мощь созданной революцией регулярной армии. Целью внешней политики протектората являлось завоевание Англией торгового преобладания в мире, создание могущественной британской колониальной империи. Как уже указывалось, в 1654 г. Кромвель заключил мир с Голландией, принудив последнюю признать для себя обязательным «Навигационный акт» 1651 г. Выгодный договор с Данией обеспечил английским купцам торговлю в Северном и Балтийском морях, а договор с Португалией — торговлю в Индии и Индонезии. В 1656 г. Кромвель в союзе с Францией начал войну против Испании с целью захвата ее американских колоний.

Удачная внешняя политика протектора на время примирила с «узурпатором» крупную буржуазию, желавшую лишь для большей стабилизации завоеванной власти превратить Кромвеля в монарха и тем самым положить конец как роялистским заговорам, так и вмешательству в государственное управление представителей армии.

Второй парламент и падение протектората

Второй парламент протектората открылся 17 сентября 1656 г. Несмотря на контроль генерал-майоров за выборами, в нем оказалось немало радикальных элементов, и Государственному совету пришлось с самого начала отвести почти 100 депутатов-республиканцев, неугодных протектору. Первым актом этого парламента было уничтожение режима генерал-майоров. Далее палатой был поставлен вопрос о реорганизации самой верховной власти. С этой целью 25 марта 1657 г. парламент специальным голосованием (143 против 63) принял так называемую Смиренную петицию, в которой предлагалось «просить Кромвеля принять титул короля». «Титул протектора, — аргументировала палата свое предложение, — совершенно неизвестен английскому праву, в то время как сан короля существовал в течение многих столетий». Так проявилась сокровенная мечта буржуазии и дворянства восстановить в Англии монархию.

Под давлением офицерской верхушки, не желавшей расставаться со своим влиянием в государстве, Кромвель вынужден был отказаться от королевского титула. Но это не помешало парламенту придать его власти характер фактически королевский. Титул протектора был объявлен наследственным в семье Кромвеля. Восстанавливалась верхняя палата в составе не более 70 и не менее 40 пожизненно назначенных протектором членов. 26 июня 1657 г. новая конституция была введена в действие. Но и второй парламент протектората не проявил желания стать послушным орудием Кромвеля. Вместо того чтобы вотировать новые налоги, депутаты парламента затеяли бесконечный спор о правомочиях верхней палаты. Кромвель поспешил весною 1658 г. распустить и этот парламент.

К этому времени Англия находилась уже в состоянии войны с Испанией. Еще в декабре 1654 г. в Вест-Индию была отправлена английская военная экспедиция. Однако надежды английской буржуазии на легкую и прибыльную войну в Америке не сбылись. Вместо намеченного захвата Эспаньолы (Гаити) англичане должны были удовольствоваться захватом другого, менее важного испанского острова — Ямайки.

Адмирал Блэк захватил часть испанского «серебряного флота», но эта добыча оказалась каплей в море военных расходов. Финансовое положение протектората стало еще более напряженным. Государственный долг составлял незадолго до смерти Кромвеля 2 млн. ф. ст. В результате войны, закрывшей для английских товаров внешние рынки, страна снова переживала тяжелый торгово-промышленный кризис.

«Вся торговля западного берега Англии подорвана, — писал один современник — Бристоль потерял 250 кораблей, захваченных врагом. Вывоз сукна в Гамбург со 100 тыс. кусков в год упал до 20 тыс.; в Эссексе и Сеффолке разорены тысячи семей». Сити, не веря более в устойчивость нового режима, отказало Кромвелю в кредите. И хотя доблесть кромвелевских солдат еще раз была продемонстрирована в англо-испанской войне и принесла Англии важный опорный пункт на континенте — город Дюнкерк (на побережье Ла-Манша), однако никакие военные успехи уже не могли предотвратить политического кризиса республики. Вся система протектората с неизбежностью вела к реставрации монархии.

Смерть Кромвеля 3 сентября 1658 г. ускорила крушение режима протектората. Сын Оливера Кромвеля Ричард, провозглашенный протектором, не смог долго удержаться на этом посту. Не обладая ни политическими, ни военными дарованиями, он с самого начала оказался марионеткой в руках армейской клики. Как только он вступил с ней в конфликт, ему пришлось отказаться от звания протектора (весной 1659 г.).

Последующая смена нескольких правительств, с возвращением на некоторое время к власти «охвостья» Долгого парламента, и оживившиеся народные движения частью левеллерского, частью анабаптистского типа, возбудили в среде имущих классов страх перед «новой смутой». В этой среде все более зрел заговор в пользу «законной династии Стюартов». Орудием этого заговора стал реакционный генералитет. Выполняя волю крупной буржуазии и разбогатевших за время революции кругов нового дворянства, генерал Монк, командовавший английскими войсками в Шотландии, предпринял в конце 1659 г. поход на Лондон с целью поддержать монархически настроенную лондонскую буржуазию. Вскоре Монк вступил в прямые переговоры с королем-эмигрантом Карлом II и его двором в городе Бреде (Голландия) об условиях реставрации монархии. 25 апреля 1660 г. собрался новый учредительный парламент — конвент, в котором большинство составляли пресвитериане и кавалеры. Конвент санкционировал возвращение Стюартов; спустя месяц Кард II торжественно вступил в Лондон.

 

23

---

Дата добавления: 2018-08-06; просмотров: 1250; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!