И восхождения личности к своей
Социальной зрелости
Что касается собственно развития личности, этот процесс невозможно представить себе иначе, как вхождение,«вживание» индивида в социум, как оп)ределенную смену, череду освоения им различных общностей, членство в каж)дой из которых является определенным этапом, своеобразной вехой на пути ста)новления индивида как личности. Гово)рить о стабильности, постоянстве этой социальной среды можно только услов)но и лишь тогда, когда речь идет исклю)чительно о том личностно)развивающем влиянии, которое оказывает на индиви)да система межличностных отношений внеком более или менее широком спектре относительно константных и при этом референтных для него групп.Развитие личности в такой относи)тельно стабильной социальной среде, а точнее, в такой социальной общности«подчинено психологическим законо)мерностям, которые с необходимостью воспроизводятся относительно незави)симо от специфических характеристик той общности, в которой оно совершает)ся» [12, с. 80]. Другими словами, вне за)висимости от возраста индивида и соци)ально)психологических особенностей группы его членства он поставлен, по су)ти дела, перед фатальной необходимос)тью пройти четко определенные, универ)сальные фазы вхождения в общность,
последовательно решая встающие перед ним по мере нарастания потребности «быть личностью» личностные задачи.На первом этапе внутригрупповой жиз)ни индивида (эту стадию традиционно обозначают как фазу адаптации) основныеего усилия направлены на усвоение гос)подствующих в данном конкретном сооб)ществе норм и правил, на ознакомление соспецифичными для группы ценностями, на овладение способами и средствами ак)тивности, которыми уже владеют его но)
|
|
|
вые партнеры по взаимодействию и обще)нию. Иначе говоря, у индивида возникает в большей или меньшей степени выражен)ная потребность «быть таким, как все», стремление не отличаться от других, в оп)ределенном смысле «раствориться» в груп)пе, чувствовать себя ее полноправным чле)ном и ощущать признание этого факта ос)тальными членами сообщества.
В то же время решение чисто адапта)ционных задач на определенном этапе вступает в явное противоречие со свой)ственным каждой личности стремлени)ем подчеркнуть свою индивидуальность,неповторимость, утвердиться своими особенностями, которые она расценива) ет как наиболее для себя ценные и зна)чимые. Это тем более важно, что успеш)ная адаптация индивида в группе, дости)жение им цели «быть таким, как все» не)редко приводят к субъективно пережи)ваемому им самим чувству некой лично)стной растворенности в сообществе, киллюзии потери своей индивидуальнос)ти. Все это на определенном этапе внут)ригрупповой жизни данного индивидапредопределяет принципиальную смену его личностной задачи: стремление «быть таким, как все», окрашивающеевесь этап адаптации, оказывается разру)шенным мощной установкой на доказа)тельство своей уникальности — на пер)вый план выступает стремление «быть не таким, как все», что, в конечном счете,и является психологической сутью вто)
|
|
|
рого этапа вхождения личности в груп)пу, стадии индивидуализации. Понятно,что далеко не всегда индивид, подстеги)ваемый желанием как можно скорее пер)сонализироваться и тем самым как бы сбросить с себя имидж неразличимогосреди других, «среднего» члена группы,предъявляет общности только те формы своей активности и грани индивидуаль)
ности, которые данная общность готова признать и принять как несомненно цен)ные и важные для себя, как соответству)ющие нормам, правилам и перспективам своей жизнедеятельности. Более того,достаточно часто группа откровенно же)стко санкционирует индивида, не усво)ившего правила общежития на адапта)ционном этапе, и принуждает его вер) Если же и при повторных попыткахиндивид не выказывает желания или способности найти «золотую середину»между тем, что значимо для сообществаи что особенно ценно для него самого, и продолжает настойчиво осуществлять личностные «вклады», несовместимые сгрупповыми нормами, он оказывается либо изолированным среди своих това)рищей, либо вообще подвергается свое)образному остракизму, вытесняется из группы. В этом случае вполне законо)мерно говорить о дезинтеграции личнос)ти в группе своего членства. Понятно, что в ситуации, когда лич)ность оказывается способной привестисвою потребность в персонализации в соответствие с готовностью группы при)нять лишь те личностные проявлениясвоего нового члена, которые обеспечи)вают ей поступательное развитие и об)легчают решение общегрупповых задачее жизнедеятельности, происходит инте)грация такого индивида в группе своего членства.Однако это ни в коей мере не означает,что процесс интеграции (также, как и адаптации) может быть сведен лишь к пассивному приспособлению индивида ктребованиям сообщества, в жизнь которо)го он включается. В большей или мень)шей степени практически всегда общ)ность, испытывая влияние новой для себя личности, трансформирует свои потреб)ности и, изменяясь, развивается.Говоря об особенностях личностного роста в относительно стабильной груп)пе, необходимо помнить, что неизмен)ность социальной ситуации развития (даже в рамках предельно короткого сро)ка), по меньшей мере, условна. Объясня)ется это следующими обстоятельствами.Во)первых, любой человек практическинуться к самому началу своей внутри)групповой «карьеры», чтобы по)новому пройти испытания, позволяющие счи)таться «таким, как все». В этом случае следует говорить о факте дезадаптации личности в группе своего членства. всегда является одновременно членом различных референтных для него групп, нормы и ценности которых далеко не обязательно совпадают между собой (это как бы горизонтально)временная»нестабильность), а во)вторых, сами эти референтные группы находятся в про)цессе непрерывного развития, что пре) вращает представления об их констант)ности, а значит, и о неизменности соци)альной ситуации развития индивида —их члена — в своего рода иллюзию (это как бы «вертикально)временная» неста)бильность). Таким образом, личность «формируется в результате последова)тельного включения в различающиесяпо уровню развития общности, домини)рующие на разных возрастных ступенях, и развитие личности определяется про)цессом развития группы, в которой она интегрирована» [12, с. 84]. Понятно, что в этой логике появляет)ся принципиально новая возможность увидеть движущие силы, механизмы и детерминацию процесса возрастного развития личности. По сути, здесь можетбыть осуществлено рассмотрение мо)дельно сконструированного процесса достижения желаемого, не описан путь«должного» складывания личности на бумаге инструкций и предписаний, а проанализировано реальное положениедел, раскрывающее не только то, что должно произойти, если «все пройдет, как было запланировано», но и то, чтореально происходит, и то, что может про)изойти (и, к сожалению, происходит не)редко), несмотря на то, «как планирова)лось и для чего делалось», но в полной зависимости от того, «как действительно делается».В этом плане кратко обозначенныевыше закономерности, отражающие со) циально)психологическую спецификувхождения личности в группу, в целом вполне могут быть использованы в каче)стве некого теоретического алгоритма,позволяющего прояснить и осознатьименно социально)психологически со)держательную сущность процесса лич)ностного становления в онтогенезе, т. е. вопределенном смысле рассмотреть про)цесс вхождения индивида в конкретную группу как своеобразный прообраз про)цесса восхождения к социальной зрелос)ти, или, что практически то же самое,вхождения развивающейся личности во«взрослый мир». Адаптация, индивидуализация, инте)грация — самоценные фазы вхождения индивида в относительно стабильную группу (рис. 2). Детство, отрочество(подростничество), юность — самоцен) ные эпохи эры восхождения к зрелости(рис. 3). Совершенно очевидно, что этоне синонимичные, не тождественные ря) ды. И все же совпадающая последова)тельность чередования ведущих лично)стных задач и тенденций личностного развития позволяет обоснованно и, глав)ное, эвристично осуществить экстрапо)ляцию закономерностей, отражающих специфику вхождения личности в рефе)рентную группу, в область анализа соб)ственно личностно)возрастного разви)тия и в социально психологическом«ключе» прояснить комплекс вопросов,связанных с проблематикой возрастной периодизации развития личности.По)видимому, развернутое разъясне)ние и комментирование совокупности пси)хологических сложностей и тонкостей, ха)рактеризующих предложенную А. В. Пет)ровским социально)психологическую кон)цепцию возрастного развития личности,здесь были бы нецелесообразными, но все же хотя бы вкратце охарактеризуем каж)дую из эпох эры восхождения личности ксвоей социальной зрелости. Итак, эпоха детства. Самая протя)женная во времени из всех трех эпох вос)хождения к зрелости — от 0 до 11 лет. Здесь и период раннего детского возрас)та с характерными для него задачами ус)воения и освоения элементарных навы)ков, овладения языком, умения выде)лить себя среди окружающих и, наконец,выработки способности управлять со)бой, учитывать позицию других, подчи)няться старшим. За ним следует период детсадовского возраста с характерными для него задачами усвоения правил при)нимаемого взрослыми поведения, взаи)модействия со старшими и сверстника)ми, обретения навыков самостоятельно)сти и инициативности, овладения спосо)бами и приемами проявления и предъяв)ления своей личностной неповтори)мости и уникальности в таких формах и в таком содержании, которые допуска)ются и признаются родителями, воспи)тателями и другими взрослыми как вполне соответствующие возрастной норме поведения. Хронологически за)вершает эпоху детства период младшего школьного возраста с характерными для него задачами усвоения все более услож)няющихся правил поведения в рамках системы взаимоотношений «ребенок—взрослый» (и прежде всего «ученик—пе)дагог»), достижения индивидуальной успешности в условиях коактивной учебной деятельности со сверстниками(«рядом, но не вместе»), завоевания пер) сональной позиции, при этом не только и даже не столько ролевой, сколько соб)ственно личностной представленности в сознании референтных взрослых.Каждый из этих периодов в качествевторой своей фазы содержит собственно индивидуализационный момент: 1) ран)нее детство — умение выделить себя сре) ди окружающих, появление противопос)тавления себя другим по типу «я», «мое»и т. д.; 2) детсадовское детство — обрете)ние навыков самостоятельности и ини)циативности вне зависимости, проявля)ется это в форме созидательно)творчес)кой активности или в необъяснимых, на первый взгляд, непослушании и капри)зах; 3) младший школьный возраст — по)пытки выделиться в ученической группе для обретения «различимости» в глазах взрослых. Но несмотря на явное несовпадениепреимущественных, первостепенных и предметных, и личностных задач, харак)теризующих психологическую специфи)ку различных периодов детства, вся эта эпоха в целом отличается превалирова)нием адаптации над индивидуализацией.Стремление же выделиться, индивидуа)лизироваться как необходимая составля)ющая процесса реализации потребностив персонализации в данном случае в из)вестном смысле играет подчиненную, за)висимую роль. На этой ступени онтоге)неза развивающаяся личность прежде всего решает задачу «быть такой, как все», старается усвоить нормы и ценнос)ти мира, в который она «вживляется» и ориентируется при этом на тех, кто в этом мире уже «свой», — на взрослых, наих мнение, оценку, позицию. Таким обра)зом, совершенно очевидно, что эпоха дет)ства, включая и завершающий ее пери)од — младший школьный возраст, — про)ходит под «знаком» преимущественной адаптации. Заметим, что данный «знак»,скорее, связан с процессом активного ус)воения и освоения норм и правил жизне)деятельности социума, чем с пассивнымприспособлением к ним. Что касается подростка, то он решает принципиально иную социогенную лич) ностную задачу — «быть не таким, как все», т. е. в данном случае стремление к индивидуализации явно превалирует над стремлением к адаптации. Более то)го, на этом этапе происходит качествен)ное изменение ориентации отношений межличностной значимости развиваю)щейся личности. Именно система меж)личностных отношений «учащийся—пе)дагог» становится зависимой от системы отношений «учащийся—значимый свер)стник».Что касается эпохи ранней юности, то нельзя не подчеркнуть, что это эпоха как психологический возраст в норме явно неукладывается в хронологические рамки школьной жизни. Как правило, старший школьный возраст принято связывать спериодом ранней юности. Но уже на этом этапе своего развития растущий человек, находясь в преддверии взрослой жизни,начинает решать задачи собственно ин)треграционного характера, во многом оп)ределяющие не столько степень успешно)сти его восхождения к зрелости, сколько уже саму эту зрелость, перспективы свое)го бытия как личности в последующие го)ды, а иногда и десятилетия. В конечном счете юность венчает эру восхождения к зрелости и существенно отличается отпредыдущих периодов развития личнос) ти: 1) здесь уже нет признаков эпохи дет)ства, когда мир «завтра» все же осваива)ется еще как чужой, в который предстоит войти лишь когда)то потом, а сегодня не)обходимо на доступном для себя уровнедаже не столько понять принципы его су)ществования и жизнедеятельности,сколько примериться к требованиям, ко)торые он предъявляет и имеет правопредъявлять тебе и твоим сверстникам;2) это уже и не эпоха отрочества, когдапроверяется твоя «понятливость» в дет)стве, правильность усвоения норм и цен)ностей «взрослого мира» и степень адек)ватности формы и содержания твоих предъявлений своей личности, способ)ность быть значимым и для сверстникови для старших в качестве потенциального в недалеком будущем полноправного представителя социума.
|
|
|
|
|
|
В рамках эпохи юности период ран) ней юности в случае бесконфликтного последовательного восхождения форми)рующейся личности к своей зрелости, будучи, с одной стороны, стадией интег)рации индивида в «мире детства», с дру)гой стороны, является этапом адаптации во «взрослом мире». Другими словами, конец детства — это одновременно и на)чало взрослости, а степень интегриро)ванности юноши среди своих сверстни) ков в решающей степени предопределя)ет его успешную адаптацию в дальней) шем, спокойное и естественное «вживле)ние», «вживание» молодого человека вширокое социальное окружение.
9.
Взаимодействие людей может быть эффективным лишь в том случае, если его участники являются взаимно значимыми. Безразличие и слепота к индивидуальным особенностям и запросам партнера, игнорирование его внутреннего мира, оценок, позиции искажают результат взаимовлияния, тормозят, а порой и парализуют само взаимодействие.
Именно поэтому в современной психологии с особой остротой встает проблема "значимого другого".
Если обратиться к истории вопроса, то нетрудно выстроить развернутую во времени цепочку нарастания заинтересованности проблематикой значимых отношений, первые знания о которой на десятилетия предваряют 30-е гг. нашего столетия, когда во многом усилиями американского ученого Г. Салливана в психологическом лексиконе прочно утвердилось понятие "значимый другой". С этой точки зрения имена У. Джеймса, Ч. Кули, Г. Салливана, Г. Хаймана как бы символизируют качественные точки в континууме, отражающем поступательное движение научной психологической мысли от момента зарождения проблематики значимых отношений до периода 30—40-х гг., когда она стала одной из ключевых в психологии. Понятно, что условные промежутки между этими ориентирами легко могут быть заполнены работами других, куда более многочисленных исследователей.
Несмотря на интенсивную разработку проблематики значимых отношений, остается открытым вопрос: какие характеристики личности ответственны за преобразования, которые она производит в мотивационно-смысловой и эмоциональной сферах субъекта? Важно понять, что реально значимо для других людей, на которых он так или иначе влияет. Имеются в виду не узкоиндивидуальные характеристики этого "значимого другого" (например, его характер, интересы, темперамент и т. п.), а его представленность в тех, с кем он имеет дело, т. е. собственно личностные проявления. По существу этот вопрос связан с проблемой научного определения критериев значимости другого, т. е. оснований четкого и обоснованного дифференцирования именно тех партнеров повзаимодействию и общению, которые являются действительно значимыми для человека, и тех, кто не может на это претендовать.
В 1988 г. автором книги была предложена трехфакторная концептуальная модель "значимого другого".
115
Первый фактор — авторитет, который обнаруживается в признании окружающими за "значимым другим" права принимать ответственные решения в существенных для них обстоятельствах. За этой важной характеристикой стоят фундаментальные качества индивидуальности человека, которые позволяют окружающим полагаться на его честность, принципиальность, справедливость, компетентность, практическую целесообразность предлагаемых им решений. Если вести отсчет от исходной точки О к Р (рис. 2.1), то можно было бы, в случае точного измерения, зафиксировать множество состояний нарастаний этой представленной личности, иными словами, градации усиления "власти авторитета". Впрочем, авторитет — лишь высшее проявление этого типа позитивной значимости человека для других людей, и поэтому обозначим этот вектор более осторожно как референтность Р+. Вместе с тем существует и прямо противоположное позитивной референтности качество — то, что можно было бы условно назвать "антиреферентностью". Если, к примеру, обладающий таким негативным качеством человек порекомендует своему знакомому посмотреть некий кинофильм или прочитать книгу, то именно из-за похвал и оценок этого человека и книга не будет прочитана, и кинокартина не вызовет интереса. Обозначим антиреферентность Р-. Его крайняя точка выражает максимальное и категорическое неприятие всего, что исходит от негативно значимого человека. В некоторых случаях при этом "с порога" могут отвергаться и вполне разумные, доброжелательные его советы и предложения.
В+
Рис. 2.1. Трехфакторная модель
Рис. 2.1. Трехфакторная модель "значимого другого" по А. В. Петровскому
Второй фактор — эмоциональный статус "значимого другого" (аттракция), его способность привлекать или отталкивать окружающих, быть социометрически избираемым или отвергаемым, вызывать симпатию или антипатию. Эта форма репрезентации личности может не совпадать с феноменами референтности или авторитетности, которые в наибольшей степени обусловлены содержанием совместной деятельности. Однако их значение в структуре личности "значимого другого" не следует недооценивать: враг в известном смысле не менее значим для нас, чем друг, эмоциональное отношение к человеку может не способствовать успеху совместной деятельности, деформировать ее. На рис. 2.1 аттракция А представлена множеством эмоциональных установок, располагающихся как по нарастанию от точки О к точке А+, так и в противоположном направлении — к точке А-.
Третий фактор репрезентативности личности — властные полномочия субъекта, или статус власти. Как это ни парадоксально, но генерал менее значим для солдата, чем сержант, с которым рядовой взаимодействует непосредственно. Разрушение той или иной организации автоматически включает механизм действия статусных отношений. Выход субъекта, наделенного властными полномочиями, из служебной иерархии нередко лишает его статуса "значимого другого" для его сослуживцев. Это происходит, разумеется, если его служебный статус не сочетался с более глубинными личностными характеристиками референтностью и аттракцией. Примеры подобного "низвержения с Олимпа", а следовательно, утраты значимости конкретного лица может привести каждый. Но пока статус индивида достаточно высок, он не может не быть "значимым другим" для зависимых от него лиц. У него в руках не "власть авторитета", но "авторитет власти". На рис. 2.1 возрастание статусных рангов получает отражение на векторе, ориентированном условной точкой В+. />В то время как в одном направлении от исходной точки властные полномочия усиливаются, в другом нарастает прямо противоположный процесс все большей дискриминации "значимого другого" (здесь понятие "значимость" приобретает весьма специфический смысл — так может быть "значим" раб для господина, поскольку под угрозой жестокого наказания будет выполнять прихоти последнего). Обозначим подобную статусность В-. По сути дела речь идет о том, что в случае "плюсовой" В- значимости с полным основанием можно говорить о субъектной значимости другого (субъект влияния), а в ситуации "минусовой" В-значимости — о его объектной значимости (объект влияния).
Построив модели "значимого другого" в трехмерном пространстве, мы получаем необходимые общие ориентиры для понимания механизмов взаимодействия людей в системе межличностных отношений.
Следует иметь в виду наличие для каждого индивида не одной, а многих сфер взаимодействия с другими людьми (деловые отношения, политическая позиция, семейные ситуации, область досуга и т. д.). В каждой из этих областей возможны несовпадающие с другими сферами бытия человека конфигурации указанных трех факторов значимости. Вероятно, в исследовательских целях следует
117
выделить 2—3 области, являющиеся жизненно значимыми для субъекта. И трехфакторная модель "значимого другого" в этом случае должна быть использована применительно к каждой из них. Особой задачей в этом случае окажется построение математической модели, позволяющей дать конечную обобщающую характеристику "значимого другого". Таким образом, мы открываем для себя возможность более обоснованно подойти к выявлению меры личностной значимости и влияния человека в группе. В качестве примера рассмотрим несколько позиций в пространстве позитивных значений выделенных нами критериев значимости. Для обозначения их с целью возможной наглядности приходится прибегать к метафорам.
Позиция 1 — "кумир". Некто наиболее эмоционально привлекательный, обожаемый, непререкаемо авторитетный, но не имеющий формальной власти над субъектом (В=О; Р+;
А+).
Позиция 2 — "божество". Те же характеристики, которыми наделен окружающими "кумир", но при этом высочайшие возможности влияния на судьбу человека, которые дают ему прерогативы власти (В+; Р+; А+).
Позиция 3 — "компетентный судья". Высокостатусный по своей социальной роли и авторитетный, знающий руководитель, но не вызывающий симпатии, хотя и неантипатичный (В+; А+; А=О).
Позиция 4 — "советчик-компьютер". Этот человек не располагает высокой властной позицией, он несимпатичен, хотя и неантипатичен для окружающих, но, тем не менее, последние подчиняются ему или, во всяком случае, считаются с его решениями, понимая, что в данной области он реальный авторитет и, отказываясь от его советов и рекомендаций, можно проиграть (В=О; Р+; А=О).
Позиция 5 — "деревенский дурачок". Не располагающий статусом по своей социальной роли, глупый, но при этом симпатичный человек (В=О; Р=О; А+).
Позиция 6 — "заботливый начальничек". Обладающий властью руководитель, который вызывает у работающих с ним сотрудников благодарность за доброжелательное отношение, но профессионально не компетентный и потому не референтный. Авторитет его личности минимален, что легко обнаруживается в случае утраты им служебного положения (В+; Р=О; А+).
Позиция 7 — "кондовый начальник". Субъект, наделенный властными полномочиями, но не авторитетный для окружающих; беззлобный, в связи с чем не вызывает ни симпатий, ни антипатий (В+; Р=О; А=О).
118
Понятно, что описанные выше позиции не охватывают возможности, которые могли бы быть включены в полную модель "значимого другого". Рассмотренные несколько случаев — лишь частная иллюстрация эвристичности предлагаемого подхода. Так, например, в его рамках находят место и характеристики, связанные с антипатией, антиреферентностью и даже с "антистатусностью" личности, ее полным бесправием, фактически рабским положением, потерей не только власти, но и элементарной свободы действий. К счастью, в настоящее время в окружающей нас действительности последний случай встречается не слишком часто. Хотя, к примеру, положение "отверженного" ("опущенного") в исправительно-трудовой колонии дает известные основания говорить именно о полной беззащитности и рабской покорности. Заметим, что прошлое открывает широкие возможности для отыскания параметров "значимого другого", являющегося заведомо безвластным, но обладающего высокими значениями по выраженности других, и в частности позитивных, факторов. Так, ученые типа С. П. Королева, являясь заключенными в бериевской "шарашке", при заведомом бесправии могли иметь и имели высочайшую референтность для начальника, поскольку от их творческих решений зависела его карьера и судьба. Это противоречие между статусом власти и авторитетом хорошо показано А. И. Солженицыным в книге "В круге первом".
Важность выделенных параметров определяется двумя обстоятельствами: во-первых, представлением о необходимости и достаточности именно этих характеристик "значимого другого", без учета которых нельзя понять сущность межличностных отношений; во- вторых, тем, что эта гипотеза ориентирована на получение необходимых данных для каждого конкретного случая значимости — и реализуемые властные полномочия, и референтность, и аттракция доступны для измерительных процедур.
Последнее обстоятельство позволило экспериментально подтвердить эвристичность трехфакторной модели "значимого другого", которая первоначально носила гипотетический характер.
Так, например, в одной из экспериментальных работ (М. Ю. Кондратьев) трехфакторная модель, будучи использована в качестве теоретического алгоритма исследования статусных различий и процессов группообразования в закрытых воспитательных учреждениях разного типа (детские дома, интернаты, колонии для несовершеннолетних правонарушителей и др.), позволила выявить ряд важных социально-психологических закономерностей. В результате была получена развернутая картина межличностных отношений
119
воспитанников как в их среде, так и при взаимодействии с воспитателями.
Подросток в этих условиях заведомо признает властные полномочия представителя вышестоящего статусного слоя и безоговорочно ему подчиняется. Но, как правило, этот человек подростку антипатичен (В+; Р+; А-). Для высокостатусного же воспитанника "опущенный" не только не является "значимым другим", но и нередко вообще не воспринимается как личность, наделенная индивидуальными особенностями и способная к самостоятельным поступкам, его мнение не принимается во внимание, а образ негативно окрашен (В-; Р=О; А ).
Таким образом, определяющей для характеристики отверженного члена этой группы является роль невольной и постоянной жертвы, которая ему уготована в этой общности.
О трехфакторной модели
«значимого другого»
О трехфакторной модели«значимого другого»Совершенно очевидно, что именноотношения межличностной значимостиоказываются той «лакмусовой бумаж)кой» и содержательной призмой, кото)рые позволяют, с одной стороны, опреде)
лить характер взаимоотношений в ре)ально функционирующем сообществе вцелом, а с другой — не прибегать к то)
тальному обследованию группы и огра)ничиться вполне информативной эмпи)рикой, полученной с помощью анализа
именно отношений межличностной зна)чимости, в которых как в отдельно взя)той молекуле вещества отражены прак)тически все его определяющие особен)ности. Понятно, что в этом плане перво)степенным является вопрос об основа)ниях межличностной значимости, поз)
воляющих четко и обоснованно диффе)ренцировать партнеров по взаимодейст)вию и общению, которые и являются
собственно значимыми для человека итех, кто не может претендовать на этозвание. Исходя из реальной истории ис)
следовательской практики, можно выде)лить три основных направления такойзначимости, сложившихся достаточно
стихийно, — аттракция, «референт)ность—авторитетность», власть.Довольно длительное время в силу це)лого ряда обстоятельств и в первую оче)редь в связи с различными исследователь)скими задачами достаточно легко выделя)емые три стихийно сложившихся основ)
ных направления изучения «значимогодругого» почти не пересекались и сущест)вовали как бы независимо друг от друга.
В то же время появление и разработкаконцепции персонализации и метода от)раженной субъектности позволилиА. В. Петровскому построить трехфактор)ную модель «значимого другого» [2; 8; 13и др.], т. е. рассмотреть все три указанныхкритерия значимости, что называется «всвязке», как генерализованные и в целомнезависимые основания возможной зна)чимости одного человека для другого.В логике концепции персонализации речьидет о «трех формах метаиндивидной ре)презентации личности значимого друго)
го»; иными словами, в данном случае фик)сируются не какие)то «узкоиндивидуаль)ные характеристики этого «значимого
другого»..., а его идеальная представлен)ность в тех, с кем он имеет дело, его отра)женная субъектность..., т. е. собственно
личностные проявления» [13, с. 6].
Рассмотрим несколько подробнеесобственно социально)психологическоесодержание каждого из трех факторов
значимости, оценивая при этом и ем)кость условного трехмерного простран)ства, которое складывается при построе)
нии заявленных координат (рис. 4).Первый из рассматриваемыхА. В. Петровским критериев значимостидругого — его оценка по шкале «рефе)рентность — авторитетность» (в схеме нарис. 4 этот двунаправленный вектор обо)значен как ОР+ и ОР)) для партнера,
т. е. степень его идеальной представлен)ности в сознании последнего в качествелица, чье мнение значимо для него либо
как информация к размышлению, либокак существенный ориентир для приня)тия решения, либо как прямое руковод)
ство, безоговорочное указание к дейст)вию в жизненно важной ситуации.Отметим, что речь идет не об анализе
на интраиндивидном уровне каких)тоиндивидуально)психологических харак)теристик, якобы обеспечивающих субъ)
ективную значимость одного человекадля другого, а о метаиндивидной репре)зентации личности значимого другого.
Понятно, что наличие наиболее выра)женной, яркой формы метаиндивиднойрепрезентации личности «значимого
другого» (его авторитетности), отклады)ваемой на векторе ОР+, предполагаетвозможность, а следовательно, и необхо)
димость нахождения на этом векторе идругих узловых точек, отражающих ка)чественные этапы процесса становления
отношений авторитетности. Такие точкибыли выявлены и соотнесены в ходемноголетней экспериментальной рабо)
ты — «индивид — значимый источникинформации» и «индивид — референт)ное лицо». Соответственно, и на векторе
ОР) могут быть обозначены узловыеточки, отражающие качественные этапыпроцесса становления отношений анти)референтности — «индивид — антирефе)рентное лицо», «индивид — антиавтори)тетное лицо».Вторая форма метаиндивидной ре)презентации личности «значимого дру)
гого», которая рассматривается в рамкахтрехфакторной модели, — это аттракция,т. е., по сути, эмоциональный аспект иде)
альной представленности человека в со)знании окружающих, его привлекатель)ность или то отчуждение, отторжение, а
может быть, даже и неприязнь, враждеб)ность, которые он вызывает в других.Попросту говоря, векторы ОА+ и ОА)соответствуют отношенческому конти)нууму, полюсами которого являются«дружественность» и «враждебность».Кроме того, на оси «Аттракция» особоговнимания заслуживает точка О, и нетолько для понимания особенностейименно отношений значимости, но и всвязи с тем, что ее нахождение на осилишний раз напоминает об одной прак)тически неизученной категории членовреальных естественных малых групп(в контексте социометрической проце)дуры) — неизбираемых членов группы,неизбираемых, даже если количество
выборов не было ограничено экспери)ментатором.И, наконец, третья форма метаинди)видной репрезентации личности «значи)мого другого», тщательный учет которойпредусмотрен работой с трехфакторноймоделью, — институциализированная
роль (ось ОВ+ — ОВ)). В отличие от ав)торитета, отражающего собственно лич)ностное, как бы «внеролевое» влияние
«значимого другого» («власть авторите)та»), в данном случае имеется в виду«авторитет власти», или авторитет роли,
наличие которой и обусловливает значи)мость одного человека для другого. По)добная сторона субъективной значимос)
ти ни в коей мере не предполагает какобязательное свое основание авторитетличности носителя роли или его эмоцио)
нальную привлекательность для окру)жающих, хотя в то же время, конечно, ине предопределяет ни его низкий эмоци)
ональный статус, ни отсутствие его лич)ностной значимости. В этом плане нель)зя не согласиться с А. В. Петровским,
что «разрушение той или иной организа)ции автоматически отключает механиз)мы действия институализированных ро)лей, точно так же выход носителя инсти)
туализированной роли, к примеру изслужебной иерархии, лишает его статуса«значимого другого» для его сослужив)
цев. Это происходит … , если его служеб)ный статус не сочетался с более глубин)ными личностными характеристика)ми — референтностью и аттракцией»
[13, с. 8—9].Казалось бы, что в контексте ролевойпринадлежности говорить о «значимомдругом» имеет смысл лишь в том случае,
когда исполняемая роль лежит где)то навекторе ОВ+ и воспринимается окружа)ющими как таковая, так как, на первыйвзгляд, ролевой статус со знаком «ми)нус» безоговорочно исключает его обла)дателя из числа, если так можно выра)зиться, значимых для других ролевыхисполнителей. Однако при ближайшемрассмотрении ситуация оказывается нестоль однозначной. Можно без особого
труда привести достаточно большое чис)ло примеров, когда значимость другогово многом определяется именно «прини)
женностью» его роли и появляющейся всвязи с этим у вышестоящего возможно)стью притеснять его и эксплуатировать,
удовлетворяя тем самым свои потребно)сти и решая посредством этого значи)мые, а порой и жизненно важные для се)
бя проблемы.Еще на одном моменте необходимоостановиться особо. Дело в том, что на)стойчивое подчеркивание А. В. Петров)
ским именно институализированногохарактера роли как бы жестко ограничи)вает эвристический потенциал данного
теоретического построения рассмотре)нием отношений значимости лишь вформальных сообществах и примени)тельно только к взаимоотношениям врамках официальной, а проще говоря,должностной структуры, где существую)щая «табель о рангах» позволяет безо)шибочно определить фиксированныйролевой статус каждого партнера по вза)имодействию и общению. Таким обра)зом, возникает иллюзия, что трехфак)
торная модель «значимого другого» в ка)честве теоретического алгоритма не мо)жет быть использована ни для анализа
значимых неформальных отношений врамках официальных групп, ни тем бо)лее для определения характера межлич)
ностной значимости в неофициальныхгруппах. В действительности дело обсто)ит прямо противоположным образом.
Так, легко заметить, что возникаю)щие в рамках официальных групп не)формальные сообщества не являютсяполностью независимыми от официаль)
ной структуры: в одних случаях их не)формальная структура вообще являетсяслепком формальной, в других — стро)
ится как бы «от противного». Но при лю)бом варианте «неформальный расклад»испытывает на себе то или иное влияние
официальной иерархии в группе, усили)вающееся еще и тем, что каждый членнеформального сообщества, возникаю)
щего в рамках официальной группы, иг)рая определенную роль в неформальнойструктуре, является одновременно и но)
сителем институализированной роли.Что же касается неформальных объеди)нений людей, стихийно складывающих)
ся вне официальных структур, здесь воз)никает неоднозначная ситуация. Еслиречь идет о дружеской компании, то на
неофициальную статусно)ролевую пози)цию каждого из членов существенное, апорой и решающее влияние оказывают
характеристики его официального поло)жения в обществе (род занятий, отноше)ния с правоохранительными органами,
социальный статус родственникови т. п.). Активно функционирующиекриминальные сообщества вообще мо)
гут быть отнесены к классу неформаль)ных групп лишь условно. В данном слу)чае мы сталкиваемся именно с организа)
цией, характеризующейся своеобразной«служебной иерархией» и отлаженныммеханизмом действия институализиро)
ванных ролей. Иное дело, что эти орга)низации — институты, как принято гово)рить в пенитенциарной науке, «другой
жизни», другого, преступного, но обще)ства.Научная психологическая школаА. В. Петровского, являющаяся теорети)
ко)методологическим основанием какобразовательной, так и научно)исследо)вательской деятельности факультета со)
циальной психологии, за 13 с лишнимлет его существования получила новый импульс своего развития, по меньшей
мере, в связи с двумя обстоятельствами.Во)первых, в научном плане идеи,высказанные и апробированные в кон)це XX в., получив подтверждение своейэвристичности и в начале XXI, былиразвернуты сотрудниками факультетав новых поисковых научных направле)
ниях и на новых предметно)проблем)ных полях. Так, на базе теории деятель)ностного опосредствования и концеп)
ции персонализации была разработанаи апробирована в реальной экспери)ментатике концептуальная модель за)рождения, формирования, развития и
реализации отношений авторитетностив контактных группах разного типа,позволяющая, с одной стороны, диагно)
стировать степень интенсивности и на)сыщенности отношений межличност)ной значимости, а с другой — опреде)лять качественный уровень их сформи)рованности как в сообществе в целом,так и в конкретной диаде «индивид как
источник информации», «индивид какреферентное лицо», «индивид как авто)ритетное лицо». Эвристичность этоймодели и в теоретическом, и в собст)
венно экспериментальном плане былаподтверждена применительно к груп)пам разного уровня социально)психо)логического развития и к организаци)
ям разного типа и профессиональнойнаправленности. Основные идеи тео)рии деятельностного опосредствования
и концепции персонализации были си)стемно экстраполированы сотрудника)ми факультета социальной психологии
МГППУ в сферу психологии управле)ния и в область этнопсихологическойпроблематики. На базе реальной экспе)
риментатики и результатов интерпре)тации наработанной эмпирики былочетко показано, что социально)психо)
логические феномены организацион)ной культуры не могут быть ни адек)ватно выявлены, ни в дальнейшем пси)
хологически полноценно описаны и по)няты без учета таких переменных, какуровень социально)психологического
развития организации и характер имен)но личностной задачи, на которую ак)центированно ориентированы члены
конкретного сообщества. Немаловаж)ного содержательного продвиженияудалось достичь, опираясь на базовые
положения теории деятельноcтногоопосредствования и концепции персо)нализации, и в такой крайне актуаль)
ной сегодня области, как исследованиефеномена идентичности (этнической,личностной, гендерной, профессио)нальной и др.). Так, в частности, одно)значно доказано, что определить, на)сколько в социальном и личностномплане достигнута адекватная идентич)
ность, возможно лишь при учете все техже переменных, а именно: степени реа)листичности удовлетворения социо)для индивида сообщества. В целомименно в логике подходов к понима)нию группы и личности, содержащихсяи разрабатываемых в рамках научнойпсихологической школы А. В. Петров)ского, в течение последних 13 лет со)трудниками и аспирантами факультета
социальной психологии МГППУ былозащищено около 40 докторских и кан)дидатских диссертаций, опубликованооколо 500 статей в сборниках научных
трудов, в ведущих научных, научно)ме)тодических и научно)популярных жур)налах. Среди них — исследованияА. В. Петровского (Петровский А. В.
Психология и время. Спб., 2007, и др.),М. Ю. Кондратьева (Кондрать2ев М. Ю. Подросток в замкнутом кругеобщения. М.; Воронеж, 1998; Кондра2тьев М. Ю. Социальная психология за)крытых образовательных учреждений.Спб., 2005; Социальная психология. Сло)
варь / Под ред. М. Ю. Кондратьева //Психологический лексикон: В 6 т. /Под ред. А. В. Петровского. М., 2005;Кондратьев М. Ю., Кондратьев Ю. М.Психология отношений межличност)
ной значимости. М., 2006; Кондрать2ев М. Ю. Социальный психолог в обще)образовательном учреждении. М., 2007;
Кондратьев М. Ю., Ильин В. А. Азбукасоциального психолога)практика. М.,2007; Кондратьев М. Ю. Социальная
психология в образовании. М., 2008;Антология социальной психологиивозраста / Под ред. М. Ю. Кондратьева.
М., 2010; Социально)психологическиепроблемы образования: Вопросы тео)рии и практики: Сб. науч. трудов. Вып.
1—8 / Под ред. М. Ю. Кондратьева. М.,2001—2010 и др.), В. А. Ильина (Иль2ин В. А. Археология детства. М., 2001;
Ильин В. А. Социально)психологичес)кие основы командообразования: мето)дология и базовые техники. М.; Воро)
неж, 2005; Ильин В. А. Тенденции пси)хосоциального развития российскогообщества. Уфа, 2008 и др.), О. Б. Кру^
шельницкой (Крушельницкая О. Б.Подросток в системе референтных от)ношений. М., 2007 и др.), А. В. Погоди^ной (Погодина А. В. Социально)психо)логическое обеспечение формированияи развития организационной культуры.М., 2010 и др.), Н. Н. Толстых (Тол2
стых Н. Н. Хронотоп: культура и онто)генез. Смоленск; М., 2010 и др.),О. В. Хухлаевой (Хухлаева О. В. Этно)
педагогика: социализация детей и под)ростков в традиционной культуре. М.,2010; Хухлаева О. В. Кризисы взрослой
жизни. М., 2009 и др.), Л. Б. Шнейдер(Шнейдер Л. Б. Личностная, гендернаяи профессиональная идентичность: те)
ория и методы диагностики. М., 2007;Шнейдер Л. Б. и др. Социальные и лич)ностные последствия употребления
психоактивных веществ в подростко)вой и молодежной среде. М., 2010;Шнейдер Л. Б. и др. Социально)психо)
логические особенности национально)го менталитета. М., 2009; Шнейдер Л. Б.Профессиональная идентичность. М.,
2001 и др.) и многих других преподава)телей и сотрудников факультета соци)альной психологии МГППУ.
Во)вторых, научная психологическаяшкола А. В. Петровского до приобрете)ния ею естественным путем статуса науч)
ной школы именно образовательного уч)реждения развивалась в рамках, что на)зывается, академической науки. Не слу)
чайно эта научная школа была одной избазовых в Психологическом институтеРАО. Статус же научной психологичес)
кой школы в реально функционирую)щем, значительном по своим размерам иобъемам собственно образовательной де)
ятельности университете придал науч)ным разработкам жестко определеннуюпрактикоориентированную направлен)
ность, привязанную при этом к возмож)ности и необходимости реальной апроба)ции в условиях образовательного про)
цесса в современном вузе. С одной сторо)ны, подобная ситуация позволила ещераз отточить эвристичность основных
научных позиций на «оселке» реальнойобразовательной практики, а с другой —добиться твердой теоретико)научной
обоснованности тех учебных программ,которые обеспечивают на должном уров)не профессиональную подготовку магис)
тров, бакалавров и специалистов)психо)логов, которые напрямую в рамках своейпрофессиональной деятельности связа)
ны с обеспечением эффективности обра)зовательного процесса в таком гиперме)гаполисе, как Москва. Возможность под)
готовить профессионально грамотныхшкольных психологов для психолого)коррекционной, психолого)экспертной,
психолого)диагностической, психолого)исследовательской и психолого)поддер)живающе)сопроводительной работы по
специализациям «Социальная психоло)гия» (профессор О. Б. Крушельницкая),«Социальная психология развития»
(профессор Н. Н. Толстых), «Этнопсихо)логия» (профессор О. Е. Хухлаев), «Пси)хология управления» (профессор
А. В. Погодина) (а именно подобные спе)циализации в рамках специальности«Психология» обеспечиваются на фа)
культете социальной психологииМГППУ) позволяет существование в ка)честве базовой научной школы данного
факультета именно научной психологи)ческой школы А. В. Петровского.
Дата добавления: 2018-08-06; просмотров: 187; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!