Неясно, допустима ли согласно Проекту изменений разд. VI ГК РФ автономия воли сторон в отношении определения применимого права в случае нарушения исключительных прав
Сразу хотелось бы оговориться, что, по мнению некоторых исследователей, практический эффект от запрета или разрешения автономии воли в данном случае не будет иметь большого значения, поскольку стороны крайне редко способны прийти к соглашению о применимом праве после того, как нарушение произошло <111>.
--------------------------------
<111> См.: Metzger A. Op. cit. P. 177.
Однако, принимая во внимание судебные издержки в случае применения множества национальных законов, когда исход судебного разбирательства предсказать крайне сложно, вероятность того, что стороны будут заинтересованы в применении права одной страны, является достаточно высокой. Особенно это актуально для Проекта изменений разд. VI ГК РФ, ст. 1207.2 которого не содержит специального регулирования применительно к "повсеместным" нарушениям (ubiquitous infringement).
Учитывая отмеченную выше ориентированность нашего законодательства на европейское регулирование и близость закрепленной в Проекте нормы и положений Регламента "Рим II" <112>, необходимо отметить, что п. 2 ст. 8 Регламента содержит жесткую формулировку и не допускает автономию воли в отношении определения права, применимого к внедоговорным обязательствам, возникающим из нарушения прав на интеллектуальную собственность.
--------------------------------
<112> Стоит отметить, что до создания Проекта изменений ГК РФ в Концепции развития гражданского законодательства РФ указывалось на то, что воплощенные в Регламенте "Рим II" подходы представляют серьезный интерес с точки зрения совершенствования российского законодательства.
|
|
|
Аналогичный подход <113>, эксплицитно закрепляющий запрет автономии воли в случае нарушения исключительных прав, можно обнаружить в судебной практике таких стран, как Германия и Австрия <114>.
--------------------------------
<113> Видимо, именно этот подход немецких судов и лег в основание запрета автономии воли в Регламенте "Рим II".
<114> Германия - см. Решения Верховного суда от 17 июня 1992 г. (I ZR 182/90 - Alf, 24 IIC 539 (1993)), от 2 октября 1997 г. (I ZR 88/95 - Spielbankaffaire, MMR 35 (1998)); Австрия - ссылки на релевантную судебную практику см. в работе: Kommentar zum Allgemeinen 
Gesetzbuch / P. Rummel (Hg.). 3. Aufl. Bd. II. Teil 6. Manz, 2004. Rn. 4 (приводится по: 
IP and Applicable Law and Recent International Proposal. P. 281).
Как правило, в обоснование разумности такого запрета выдвигаются следующие аргументы:
1) императивность lex loci protectionis обусловлена публичными целями данной нормы <115>. Поскольку защита прав на интеллектуальную собственность опосредует определенные публичные интересы, в случае нарушения таких прав не следует допускать выбор сторонами применимого права <116>. Иными словами, коллизионная норма, регламентирующая применение права страны, в отношении которой испрашивается защита, не допускает никаких исключений, поскольку существует связь между строгой территориальностью, экономической системой каждой страны и государственными интересами в данной сфере <117>. Стороны не могут своим соглашением изменить уровень защиты интеллектуальной собственности, поскольку данный вопрос является частью национальной торговой политики государства <118>;
|
|
|
--------------------------------
<115> Hein J. von. Something Old and Something Borrowed, but Nothing New? Rome II and the European Choice-of-Law Evolution // Tul. L. Rev. 2008. Vol. 82. P. 1694.
<116> Hamburg Group for Private International Law. Comments on the European Commission's Draft Proposal for a Council Regulation on the Law Applicable to Non-Contractual Obligations. P. 38 (para. 1).
<117> Troller K. Neu belebte Diskussion 
das internationale Privatrecht im Bereich des Immaterialguterrechts // Problemi attuali del diritto industiale. 
, 1977. P. 1130 (приводится по: Miguel Asensio P.A. de. The Private International Law of Intellectual Property and of Unfair Commercial Practices: Coherence of Divergence? P. 137 - 190 (para. 17)).
<118> Heiss H., Loacker L. Die Vergemeinschaftung des Kollisionsrechts der 
durch Rom II // Juristische 
. 2007. 129. Jahrgang. Heft 10. S. 613, 633 (приводится по: Metzger A. Op. cit. P. 176).
2) территориальный характер прав на интеллектуальную собственность исключает применение права, отличного от права страны защиты. С догматической точки зрения недопустимость соглашения по выбору применимого права в отношении нарушения прав на интеллектуальную собственность вызвана тем, что в этом случае права существуют только на определенной территории и возможность автономии воли при таких обстоятельствах будет означать, что стороны могут выбрать применение права той системы, в которой исключительное право не существует <119>.
|
|
|
--------------------------------
<119> Kreuzer K. Tort Liability in General // The Unification of Choice of Law Rules on Torts and Other Non Contractual Obligations in Europe, The "Rome II" Proposal. Studie Pubblicazioni della Rivista di Diritto Internazionale Privato e Processuale. Vol. 63 / A. Malatesta (ed.). Cedam, 2006. P. 55 - 56 (приводится по: Boer Th.M. de. Party Autonomy and Its Limitations in the Rome II Regulation // Yearbook of Private International Law. 2007. Vol. IX. P. 19, 25 - 26 (para. 4)).
Между тем данная позиция вызывает обоснованные сомнения. Пункт 2 ст. 8 Регламента "Рим II" достаточно жестко критикуется в зарубежной литературе <120>.
--------------------------------
<120> Boer Th.M. de. Op. cit. P. 25 - 26; Boschiero N. A Commentary on Article 8 of the Rome II Regulation // Yearbook of Private International Law. 2007. Vol. IX. P. 87, 107.
Территориальность - это не аксиома, а сугубо догматическая концепция, которая может быть проигнорирована в случае, если она противоречит соображениям эффективности и интересам сторон. Аргумент о публичных интересах защиты интеллектуальной собственности также не выглядит убедительным, поскольку спор, связанный с нарушением прав, касается исключительно сторон конфликта. Почему при таких обстоятельствах правообладатель и лицо, нарушившее исключительное право, не могут определить своим соглашением то право, которое применяется к их правоотношению (по крайней мере, inter partes), остается неясным.
|
|
|
Действительно, законодательство об интеллектуальной собственности преследует некоторые публично-правовые цели, однако это не означает, что стороны не могут урегулировать имущественные последствия, вызванные нарушением исключительных прав. На наш взгляд, определение применимого права в данном случае не может каким бы то ни было образом затрагивать интересы государства или общества.
В этой связи следует отметить, что все современные принципы (ALI, CLIP, Трансперенси, Вазеда и Копила) позволяют (по крайней мере, ограниченную) автономию воли в случае нарушения прав на интеллектуальную собственность <121>.
--------------------------------
<121> International Law Association. Sofia Conference (2012) "Intellectual Property and Private International Law". First Report. P. 9.
Например, § 302 Принципов ALI допускает автономию применительно к нарушению прав интеллектуальной собственности, предусматривая лишь, что это не должно затрагивать права третьих лиц. В ст. 302 Принципов Вазеда установлено, что стороны могут в любой момент определить право, которое будет применимо к их спору (полностью или в части).
Принципы CLIP также закрепляют возможность выбора права по соглашению сторон в случае нарушения исключительных прав (применительно к способам защиты) безотносительно к тому, заключено соглашение до или после возникновения спора (ст. 3:603).
Ограниченный выбор применимого права (по крайней мере ex post) в случае нарушения прав на интеллектуальную собственность прямо допускается и некоторыми законами о международном частном праве европейских стран. Так, п. 2 ст. 110 Закона о международном частном праве Швейцарии позволяет сторонам выбрать применение права форума в любое время после того, как были причинены убытки <122>.
--------------------------------
<122> Pertegas Sender M. Op. cit. P. 237. Указанному подходу швейцарского законодателя также следует Закон КНР о международном частном праве (ст. 50).
Между тем в уже упоминавшемся Пояснительном меморандуме к Регламенту "Рим II" говорится, что автономия воли не допускается для интеллектуальной собственности, так как автономия воли является неуместной в данной сфере <123>. Однако, поскольку никаких аргументов в защиту данного тезиса Комиссия не приводит, понять причины такой "неуместности", исходя из указанной лаконичной формулировки, невозможно.
--------------------------------
<123> Explanatory memorandum. Proposal for Rome II, presented by the Commission (Brussels, 22.07.2003, COM (2003), 427 final). P. 22.
Конечно, одной из основных целей Регламента "Рим II" являлось уменьшение forum shopping внутри Европейского союза путем унификации коллизионных норм <124>. И возможное применение всех 27 национальных законов действительно устраняет forum shopping; однако, на наш взгляд, такой способ, избранный Регламентом "Рим II", вряд ли является оправданным.
--------------------------------
<124> Weinraub R.J. Rome II: Will It Prevent Forum Shopping and Take Account of the Consequences of Choice of Law? // The Rome II Regulation on the Law Applicable to Non-Contractual Obligations, a New International Litigation Regime / J. Ahern, W. Binchy (eds.). Martinus Nijhoff Publishers, 2009. P. 47.
Особенно странным такое решение европейского законодателя выглядит в контексте нарушения, совершенного через Интернет. Представим, что компания А. нарушает с помощью Интернета исключительные права Б. на всей территории единого европейского рынка. Очевидно, что спор, целью которого будет взыскание убытков, вызванных нарушением, касается исключительно сторон разбирательства.
Кроме того, когда нарушение уже произошло, стороны знают о своих правах и обязанностях и имеют возможность оценить все "за" и "против" в отношении соглашения о выборе права <125>. Иными словами, истец и ответчик вправе сами определять имущественные последствия нарушения прав на интеллектуальную собственность, поскольку это не может затронуть публичные интересы или интересы третьих лиц. Коль скоро защита исключительного права и само взыскание убытков невозможны без иска и зависят от воли правообладателя, в данном случае нет никакого смысла ограничивать выбор применимого права, особенно с учетом того, что правообладателю необходимо прийти к соглашению с тем, кто нарушил его право.
--------------------------------
<125> Symeonides S.C. Rome II and Tort Conflicts: A Missed Opportunity // American Journal of Comparative Law. 2008. Vol. 56. P. 43 (доступно в Интернете по адресу: http://papers.ssrn.com/sol3/papers.cfm?abstract_id=1031803).
Запрет автономии воли (по крайней мере, в отношении определения применимого права ex post и inter partes) в указанной сфере необоснован и неэффективен, он противоречит принципу содействия урегулированию конфликта между сторонами и не имеет никаких публично значимых функций.
Справедливое правосудие достигается быстрее, когда сфера и масштаб судебного разбирательства могут быть упрощены. В соответствии же со ст. 8 Регламента "Рим II" участники процесса лишены такой роскоши и в основном имеют тот же выбор, что и покупатели автомобиля T Ford в 1920-е гг., которые "могли иметь автомобиль любого цвета, при условии что он черный" <126>.
--------------------------------
<126> Engelen D. van. Op. cit. P. 445.
С учетом вышесказанного разумное толкование ст. 1207.2 Проекта изменений разд. VI ГК РФ должно приводить к выводу о допустимости автономии воли (возможно, ограниченной) в отношении определения применимого права в случае нарушения исключительных прав.
Если мы обратимся к Проекту изменений разд. VI ГК РФ, то увидим следующее.
Пункт 6 ст. 1210 Проекта допускает применение положений п. 1 - 3 и 5 данной статьи к выбору по соглашению сторон права, подлежащего применению к отношениям, не основанным на договоре, когда такой выбор допускается законом.
Возникает вопрос: должна ли возможность автономии воли допускаться законом expressis verbis? Если мы ответим "да" на этот вопрос, то выбор применимого права в отношении обязательств, возникающих из нарушения исключительных прав, будет противоречить закону. Если мы ответим "нет", то в этом случае мы можем говорить, что в отсутствие прямого запрета автономия воли допустима.
Строго говоря, из систематического толкования норм Проекта изменений разд. VI ГК РФ не следует однозначный вывод о справедливости ни одной из приведенных точек зрения. Так, в п. 1 ст. 1223.1 прямо предусмотрено, что стороны могут выбрать право, подлежащее применению к обязательству вследствие причинения вреда или неосновательного обогащения. Между тем автономия воли в отношении обязательств, возникающих вследствие недобросовестной конкуренции, прямо запрещена (п. 3 ст. 1222 Проекта).
Таким образом, учитывая изложенное выше, следует признать то обстоятельство, что ст. 1207.2 не регулирует вопрос допустимости автономии воли применительно к нарушению исключительных прав, что является недостатком Проекта, поскольку формулировка указанной нормы оставляет место для различных толкований.
Вместе с тем мы полагаем, что с учетом уже названных доводов в пользу автономии воли необходимо сделать вывод о допустимости выбора сторонами права, применимого к обязательствам, возникающим вследствие нарушения исключительных прав. В подтверждение данного тезиса можно выдвинуть еще ряд дополнительных догматических аргументов.
Во-первых, прямой запрет в данном случае отсутствует. Если бы составители Проекта хотели учесть особые публичные интересы применительно к нарушению прав на интеллектуальную собственность, они бы прямо закрепили запрет автономии воли, как это сделано в п. 3 ст. 1222 Проекта.
Во-вторых, как мы уже отмечали выше, внедоговорное нарушение исключительных прав представляет собой деликт <127>. Более того, в некоторых странах право, применимое к обязательствам, возникающим вследствие нарушения прав на интеллектуальную собственность, определяется на основании lex loci delicti, отличие которой от lex loci protectionis далеко не очевидно, поскольку в подавляющем большинстве случае и та, и другая привязка приводят к одним и тем же результатам <128>. Страна, в которой нарушение исключительного права произошло, и страна защиты с концептуальной точки зрения в отношении споров, связанных с интеллектуальной собственностью, представляют собой одно и тоже <129>. При таких обстоятельствах необоснованно допускать автономию воли в одном случае (п. 1 ст. 1223.1 Проекта) и запрещать ее в другом (ст. 1207.2 Проекта).
--------------------------------
<127> Между тем важно понимать, что, поскольку нормы ст. 1207.2 имеют специальный характер, они формально исключают использование деликтного статута для определения способов защиты исключительного права.
<128> Pertegas Sender M. Op. cit. P. 253.
<129> Metzger A. Op. cit. Para. 1 (IV).
Дата добавления: 2018-06-01; просмотров: 203; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!