Неоднородность мотивационной сферы.
В итоге не только мотивационная сфера отделилась от интеллектуальных процессов, но и сама она выступала как неоднородное образование. Представление о ее неоднородности не следует относить лишь за счет ограниченности средств психологического анализа. Область мотивации крайне сложна по своему строению. С целью ориентации в иерархии различных мотивационных уровней научной деятельности разделим мотивацию на внешнюю и внутреннюю.
Интерпретация различий между внутренним и внешним затрагивает другие параметры творчества. Под «внешним» понимается мотивация, исходящая не от предметно-исторического контекста научной деятельности, не от запросов логики ее развития, преломляющихся в побуждениях и замыслах отдельного исследователя, а от других форм его ценностной ориентации.
Обсуждая проблему внутренней мотивации как фактора научного творчества, необходимо проанализировать ряд ее аспектов. Среди них выделяется в первую очередь вопрос о соотношении внешней и внутренней мотивации. Могучая роль мотивов, условно отнесенных нами к категории внешних, общеизвестна. Но они могут служить двигателем научной деятельности только посредством внутренней мотивации, которая создается в результате противоречия внутри познавательного поля между тем, что уже формализовано (объективировано в форме надындивидуального социализированного знания), и тем, что надлежит формализовать данному субъекту, чтобы претендовать на преимущества, выраженные в терминах внешней мотивации. Очевидно, что в науке критерием успеха не могут служить внешние атрибуты и внешние блага сами по себе, хотя нередко именно их присвоение становится доминирующим мотивом деятельности ученого.
|
|
|
Конфликты между внешней и внутренней мотивацией, их социальный и психологический смысл, пути их разрешения нуждаются в историко-научном и опытном исследовании.
Большой интерес представляет также вопрос о роли внутренней мотивации в становлении личности ученого.
В числе существенных моментов следует также подчеркнуть единство внутренней мотивации как условие, конституирующее «малую группу» в науке. Чтобы сложился коллектив, целью которого является добывание нового знания, каждому из участников нужно не только понять, но и принять общую программу, - притом в условиях риска и неопределенности результатов. Ее продуктивная разработка невозможна без единства внутренней мотивации. Как достигается это единство, в особенности при современной организации исследований, когда на общей теме объединяются усилия работников, пришедших из далеко отстоящих одна от другой областей и соответственно имеющих различную мотивационную «биографию», - это вопрос, требующий специального изучения.
|
|
|
Гениальность и психическое здоровье.
В середине прошлого - начале XX века в науке была весьма распространена точка зрения на гении, как на душевно больного человека. В современном обыденном сознании ее отголоски нередко встречаются и по сей день. Строится она на весьма простой посылке: раз гениальный человек не такой, как все, стало быть, он ненормальный, т. е. психически нездоровый.
Однако не всегда отношение к гениям было таково. Античное представление подчеркивало «священную одержимость» гения, не имеющую ничего общего с какой бы то ни было патологией. В эпоху Возрождения гений был синонимом душевного здоровья, разумности, гармонии. Вновь появившееся в XIX в. понимание гения как человека, одержимого священной манией, стало подчеркивать именно эту маниакальность, делающую гения, сродни безумцу.
Впервые наиболее последовательно такой взгляд на гении был представлен в работе Ч. Ломброзо. Выдающиеся способности ученого рассматривались в ней как проявление психического заболевания, которое позволяет ему видеть вещи не такими, какими их воспринимают все другие люди.
|
|
|
Время от времени психологи, и в особенности психиатры, вновь возвращаются к этой идее, используя для доказательства наличия связи между безумием и высокой одаренностью в науке все более изощренные методы отбора и обработки биографических данных известных ученых.
В конце 70-х годов И. Карлссон все еще делал попытки доказать, что среди людей, способных к высочайшим достижениям мысли, процент носителей «гена шизофрении» намного выше, чем в среднем по популяции, и что именно он является важной предпосылкой их неординарного, самобытного стиля научного мышления. Однако констатация связи между творческим потенциалом и психопатологией еще не объясняет их причинно-следственных взаимоотношений. Не только психопатологические факторы могут - прямо или косвенно - влиять на творческий потенциал личности, но и высокое творческое напряжение, самоотдача, свойственные ученым, способствуют проявлению у них психических отклонений, в частности неврозов, которые иногда легко спутать с серьезными психическими заболеваниями.
Также не прекращаются попытки найти взаимосвязь между выдающимися достижениями и соматическими заболеваниями ученого, в особенности такими, при которых в результате нарушения обменных процессов в организме образуется избыток веществ, стимулирующих деятельность головного мозга (например, подагра), или происходит ускорение обмена веществ (например, туберкулез легких).
|
|
|
Но даже если выводы о взаимосвязи гениальности с психическими или соматическими заболеваниями и являются статистически достоверными, они ни на йоту не приближают к пониманию того, почему одни так и остаются просто безумцами или подагриками, а другие становятся гениальными учеными.
Гений и гениальное открытие.
По мере развития психологии науки сформировались два основных подхода к объяснению феномена гения: эгалитарный и элитарный. Первый утверждает, что в личности гения нет ничего такого, что не было бы присуще другим ученым, но в нем все качества представлены как бы в превосходной степени: сверхумный, сверхнастойчивый, сверхнезависимый. Таким образом, гения от всех остальных отличает количественная выраженность характеристик, свойственных всем более или менее эффективным ученым. Деятельность гения можно рассматривать как наиболее наглядную модель творческого процесса, сущность которого остается такой же, как и у рядовых ученых.
Второй подход объявляет, что гений в корне отличается от простых смертных либо тем, что он обладает характеристиками, не свойственными не гениям, либо тем, что гений - это вообще иная человеческая сущность, некое новое качество системы. Например, Дж. Холтон полагает, что гениальность не вмещается в обычные мерки, а представляет собой исключительное, а потому редкое явление.
Но какова бы ни была природа гения, определения этого феномена по сути дела сводятся к тому, что гений - это тот, кто сделал гениальное открытие. Р. Элберт описывает гения через масштабы его работы, а также через силу и длительность влияния на других людей. Знак равенства между гением и экстраординарным деянием ставят Д. Саймонтон и ряд других исследователей. Но даже там, где это прямо не заявляется, за основной признак гениальности так или иначе принимается величина вклада ученого в развитие науки.
Это дало Р. Уэйсбергу основание утверждать, что гениальность характеризует не индивида, а является оценкой, которую общество присваивает научному результату, исходя из его общественной значимости, а затем переносит и на человека, его получившего.
Для того, чтобы считаться гениальным, новое знание должно не только удовлетворять всем трем признакам, но и намного превосходить по каждому из них средний уровень достижений, получаемых данной наукой на данном отрезке времени.
Гениальное открытие отличается от рядовых тем, что с его помощью приращение знания происходит не постепенно, шаг за шагом, а скачком, и в этом смысле оно всегда опережает свое время. В более или менее явном виде оно содержит в себе огромную потенциальную возможность перестройки сложившейся системы знаний, революционного сдвига в ней. Не случайно скорость прогресса фундаментальной науки зависит не столько от общего числа работающих в ней ученых, сколько от количества выдающихся открытий, сделанных отдельными личностями. Поэтому даже в наши дни значительного ускорения этого прогресса не наблюдается.
Особое значение имеет также совершенство исполнения научного продукта. Именно в этой характеристике творения наиболее явственно проступает печать личности его создателя, которая всегда присутствует в любом научном деянии, каким бы «безликим» оно ни казалось на первый взгляд.
Таким образом, гениальное открытие - такое, которое за счет своей новизны, значимости (полезности) и мастерства исполнения приводит к появлению качественно нового видения картины мира, нового потенциала и тенденций развития науки.
Р. Элберт полагает, что непременными спутниками и признаками гениальности являются большая или меньшая непредсказуемость содержания творчества, а также его высокая продуктивность - как по длительности, так и по объему. Однако сколько бы трудов ни написал ученый, не случайно его имя связывается с каким-то одним, наиболее ярким достижением, все же остальные являются либо прелюдией к нему, либо его развитием.
Так, Д. И. Менделеев - прежде всего автор периодического закона;
И. М. Сеченов - знаменит открытием центрального торможения; Эйнштейн – «отец» теории относительности и т. д.
Чтобы гениальное открытие стало явью, требуется сочетание как минимум двух предпосылок:
1) наличие принципиальной возможности выйти на этот качественно новый уровень знаний имеющимися на тот момент познавательными средствами (т. е. логико-научные предпосылки).
2) наличие ученого, который был бы способен вобрать в себя все противоречия развития данной дисциплины и разрешить их на более высоком уровне.
Иными словами, его собственное, индивидуальное, личностное «надсознательное» должно уловить едва заметные признаки дальнейшего движения логики науки и угадать, увидеть контуры будущего, которые еще пока едва различимы.
Дата добавления: 2018-06-01; просмотров: 290; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!