Терапия слишком хороша, чтобы ограничиваться лечением 9 страница
Министр собирался сделать выговор властям в городе Сельме, штат Алабама из-за того, что полицейские с собаками разогнали демонстрацию негров. Я попросил его "сделать выговор" мне и, несмотря на волнение, разнос получился вялым и неубедительным. Тогда я предложил ему представить себя полицейским из Алабамы и повторить выговор. Его голос стал громче, внушительней и убедительней. Он стал размахивать кулаками, не поскупился на крепкие словечки, лицо его запылало. Я снова попросил его повторить монолог – уже от своего имени, но в стиле того полисмена. И вот тогда я получил настоящий выговор, который "дошел" сначала до меня, а позже и до его подчиненных. Пока мы работали, министр вспомнил, что в школе всегда восхищался спокойствием и независимостью отпетых хулиганов, хотя ему, тогда слабому и тщедушному, частенько от них доставалась. Тогда он принимал роль жертвы несправедливости, обреченной на поражение. Хулиган – значит энергичный, а он в детстве таким не был, значит, он неэнергичный. Расширение границ проявлений заставило его понять, что хотя он и не громила, но тоже может быть энергичным и вполне способен дать отпор кому угодно.
Идея убрать границы, которые мы сами же установили, всегда пугает. Угроза потери идентичности, может быть, и справедлива, потому что мы т в самом деле теряем нечто присущее нам. Нам необходимо развитие собственной идентичности. Собственное "Я" – это не структура, а процесс. Снимая старые границы проявлений, мы получаем возможность расширить чувство собственного "Я". Так, Дженифер получила возможность развивать эмоциональность голоса. Она готова выйти за свои подростковые границы. Министр, позволивший себе принять силу и агрессивность в своем поведении, сумеет проявлять эти качества в нужной ситуации.
|
|
|
Границы открытости
Существуют некоторые внутренние отношения между различными формами границ "Я". То, что начиналось как нежелание выражать себя, становится настолько привычным, что срабатывает даже тогда, когда исчезает запрет на самовыражение. В этом случае границы привычного вступают в силу и табу остается.
Границы открытости имеют много общего с другими границами. Однако это особый вид поведения, когда человек испытывает специфическое нежелание быть наблюдаемым и узнанным. Он может знать себе цену, быть уверенным в своей правоте и даже действовать в соответствии со своими убеждениями, но будет стараться делать это частным образом или анонимно – быть анонимным критиком, следовать анонимной моде и т.п.. Он не хочет привлекать внимание. В глазах других людей такой человек не хочет выглядеть ни жестоким, ни деспотичным, ни чувствительным, ни требовательным, ни наивным, ни агрессивным, ни бессловесным и т.д. Он опасается быть открытым, чтобы не вызвать со стороны других людей презрения и протеста.
|
|
|
Ирэн, участницу нашей группы, попросили рассказать о своих впечатлениях от воскресной терапевтической сессии. Ирэн принялась бойко рассказывать, и по ее словам выходило, что она работала в этот день "на все сто". Однако через некоторое время слушатели заметили, что она уж слишком старается казаться беззаботной, а ее красноречие – просто красивая упаковка. И тогда Ирэн вынуждена была признать, что на этом занятии ей было трудновато: она чувствовала себя неважно, потому что накануне упала и сильно порезала лоб, так что пришлось накладывать швы. В конце концов она расплакалась и призналась в своем нежелании открыто выражать переживания. Она очень боялась сочувствия, ей хотелось всегда выглядеть веселой и жизнерадостной. На этот раз Ирэн приняла сочувствие и понимание от остальных участников группы и не испытала при этом ни унижения, ни дискомфорта.
Психотерапия уделяет большое внимание проблеме открытости пациента перед терапевтом и группой. Доверительность отношений служит гарантией против поспешного "обнажения" человека. Каждый должен быть уверен, что его не выставят напоказ без его разрешения. На многих частных терапевтическим групповых занятиях участники долго обсуждают вопрос о конфиденциальности терапии. Никто не может гарантировать конфиденциальность в группе, если люди не имеют такого опыта. Однако обычно участники группы достигают взаимопонимания и решают, что все происходящее на группе должно здесь же и остаться. Всеобщее стремление к конфиденциальности нередко приводит к анекдотическим ситуациям: к примеру, одна участница группы сказала другой, что видела ее на концерте, но не решилась подойти и поздороваться, так как из-за этого могло выплыть наружу их участие в одной терапевтической группе!
|
|
|
Многим людям необходима уверенность в том, что их "тайна" будет сохранена. Безусловно, желание человека решить свою проблему на тех условиях, которые он выбирает, следует уважать. И все же если человек сможет проявить себя в разных качествах, его страх перед открытостью уменьшается. Если он не стесняется и не стыдится терапии, ему уже не так важно, что об этом знает кто-то еще.
|
|
|
Некоторые люди задумываются: а есть ли в конфиденциальности здравый смысл? Карл Витакер подчеркивал, как важно вернуть пациента в сообщество. Он описал такие терапевтические занятия, куда приглашаются соседи и члены семьи, чтобы поделиться своими чувствами с близкими.
К границам открытости относится и проявление эксгибиционизма в развитии личности. Ученые – семантики[41] описали различные варианты подобных проявлений: блокированный, заторможенный, эксгибиционистский и спонтанный. На стадии блокирования человек даже не знает, что он хочет выразить, на стадии торможения – знает, но не хочет проявлять это. На третьей, эксгибиционистской, стадии человек пытается выразить то, что хочет, но еще не научился выражать себя. А вот спонтанная стадия наступает тогда, когда человек выражает то, что хочет, полностью включаясь в процесс, и его способы выражения совершенно адекватны тому, что он хочет сказать.
Именно на третьей, эксгибиционистской стадии человек может проявлять себя нелепо и даже вызывающе. Но при поисках адекватных способов самовыражения пройти через это часто бывает необходимо. Ведь сначала нужно сделать пробный шаг. Если человек принуждает себя быть собранным или хочет избежать неловкости, он может слишком долго ждать, пока достигнет идеальной интеграции, потому что невозможно от состояния глубокой заторможенности сразу перейти к совершенству.
Однако "демонстрировать" гнев, любовь или печаль – не значит по-настоящему быть разгневанным, любить или печалиться. Обычно открытость состоит не только в готовности к определенному поведению, но также в традиционном нежелании это делать. Первые шаги могут не быть подлинными поступками человека, который знает что делает и отвечает за себя. С этим связана разница между доступом и осознаванием на эксгибиционистской стадии и легкостью и полноценными проявлениями при спонтанном поведении. Знатоки могут почувствовать эту разницу, подобно тому, как любители вина различают его тонкости. Часто развитие человека останавливается на этом, застревает на стадии "бутона" и так и не достигает спонтанности.
Стимулируя пациента к изменениям, терапевт часто сталкивается с проявлениями эксгибиционизма. Не усвоенное прежде поведение становится возможным и привлекательным. Но для того, чтобы достичь контакта с людьми, например, застенчивый человек должен быть готов к новому для него чувству близости. На первых порах он может лишь подыгрывать терапевту, порой дерзко, порой смущенно, временами теряясь или чувствуя себя смешным. Для дальнейшего развития необходимо, чтобы он хотя бы частично был готов принять подлинные и трудные переживания. Это самый большой подарок, который могут сделать друг другу участники группы, делающие первые шаги по новому пути.
Конечно, мы должны понимать, что такие моменты представляют собой только часть процесса расширения границ "Я". Неплохо прочистить горло перед выступлением, но это не заменит самого выступления.
ФУНКЦИИ КОНТАКТА
Я смочу свои губы в вине,
Мне глаза затуманит любовь,
Что еще надо в жизни мне?
Чтоб вино заменило кровь.
Снова выпью стакан и на дне
Я увижу любимую вновь.
У. Б. Йитс[42]
Контакт вдыхает в нас жизнь. Микеланджело знал это, когда изобразил во фресках Сикстинской Капеллы Адама, который ждет, чтобы Бог дотронулся до него и вдохнул в него жизнь. Можно почувствовать это божественное прикосновение, когда пальцы Бога прикасаются к Адаму. Этот знак божественной силы символизирует первичность и могущество физического контакта.
В нашем языке прикосновение является прототипом контакта. Мы " соприкасаемся" с кем-то; мы слышим или видим что-то, что " трогает" нас; когда нам нужно подойти к кому-нибудь настолько близко, чтобы одолжить деньги, мы должны " опереться" на кого-то. Для большинства из нас контакт означает соприкосновение.
Интуитивно мы близки к истине. Переживание контакта всегда вызывает ощущение прикосновения, даже если в процессе участвуют четыре других органа чувств. Например, зрение – это прикосновение световых лучей. Мы можем только вообразить себе ощущение от прямого взгляда на солнце. А представьте себе, что такое же воздействие можно ощутить от прямого взгляда на другого человека! Слух – это тоже прикосновение звуковых волн к мембране; обоняние и вкус – химическое, газообразное или твердое прикосновение.
Благодаря исключительной роли близости в контакте, есть искушение прежде всего прикоснуться ко всему, не придавая значения контакту, который может существовать на расстоянии. Можно толкаться, обниматься, гладить друг друга – это самый быстрый и действенный способ контакта. Однако взаимодействие на расстоянии, когда люди разговаривают, слушают и смотрят друг на друга, конечно, более распространенный путь, нежели касание, даже в идеальных ситуациях. Известно, что вовремя сказанное слово может тронуть гораздо сильнее, чем физический контакт. Но такое воздействие требует от человека чуткости к своим собственным ощущениям. Для того, чтобы поддерживать постоянный контакт, такой же ощутимый, как и прикосновение, необходимо заботиться о резонансе. Резонанс – это способность человека отражать переживания другого и таким образом давать ему возможность реагировать или " заглушать" реакцию, если она слишком сильна или мучительна.
Кроме пяти основных модальностей контакта существуют еще две: речь и движение. Эти семь процессов являются функциями контакта. Именно с помощью этих функций можно достичь контакта, а их искажение зачастую приводит к его избеганию или блокированию.
Мы можем описывать семь различных функций контакта, но если контакт уже достигнут, он существует для всех функций. Когда человек достигает кульминации чувств, он становится полностью причастным к происходящему. Иногда можно почувствовать, как " устанавливается" контакт. Чаще всего в таком осознанном переживании нет необходимости, и свободное течение контакта воспринимается просто как полнота жизни. Контакт не всегда приводит к ощущению счастья – порой он связан и с неприятными ощущениями, но все равно это неотъемлемый компонент человеческого существования. Страх перед несчастьем приводит к ограничению контакта, лишь бы сохранить свое " счастье" . Беда в том, что это лишь еще одна " фаустовская сделка" , а цена ее – бесчувствие и скука.
Лень, потеря интереса, а также достижения технического прогресса создают опасность уменьшения силы всех функций контакта. Сегодня еда обычно упакована таким образом, что мы ее не видим, а покупаем в лучшем случае картинку на коробке, а то и всего лишь название, напечатанное на этикетке. Лимоны, упакованные по шесть штук, лежат в ящике, и даже рыба покоится в своем пластиковом ложе – невидимая и без запаха. Кондиционер может заставить кого-то одеться потеплее в то время, как на дворе стоит летняя жара. Даже на скоростной дороге человеку не нужно чувствовать направление пути, это чувство заменяют дорожные знаки, которые указывают, куда надо двигаться. Для телефонного разговора требуется только умение слушать и говорить.
Однако что проку плакать о вчерашнем дне, мы должны развивать новые способности к контакту. Он не предопределяется возрастом. В каждый период жизни вырабатывает свой стиль. Технический прогресс с его новыми технологиями заставляет людей менять стереотипы контакта. Джордж Сименон однажды заметил, что если бы Толстой и Достоевский жили сегодня, они бы писали бы гораздо короче. У них не было бы необходимости пускаться в длинные описания того, что читатель может увидеть по телевизору. Это, разумеется, упрощение, но мы, безусловно, не можем не меняться с течением времени. И сегодня новые возможности создают иные условия для хорошего контакта.
Например, стиральная машина пришла на смену стиральной доске, и женщины уже не " вступают" в такой тесный контакт с процессом стирки. Для большинства этот переход прошел безболезненно, он позволил им заниматься чем-то более приятным, пока машина стирает сама. Но некоторым женщинам пришлось преодолевать эффект деперсонализации: куда же девать ту энергию, которая раньше она тратила на стирку со стиральной доской? Однако прогрессивные технологии порой лишают человека многих удовольствий – ведь поездка на машине по скоростной магистрали – это совсем не то, что прогулка на лошади по сельской местности. Изменились масштабы, но настоящий, естественный контакт по-прежнему волнует. И в наше время прогресс может сочетаться с естественной красотой природы – и скоростные магистрали располагаются среди долин и гор, из иллюминатора самолета можно наслаждаться видом облаков...
А стиральная доска может быть способом деперсонализации. Все зависит от точки зрения...
Зрение
Попробуйте сделать вот что: посмотрите на книгу, которую вы читаете, вот на эту самую страницу. Понаблюдайте за соотношением напечатанных букв и белого листа. Вы увидите, что края страницы темнее, чем пространство между строчками. Обратите внимание на структуру бумаги и очертание букв. Попробуйте увидеть строку просто как горизонтальную линию, а не как слова, которые вы должны понять. Посмотрите на сочетание света и тени на странице: может быть, тень проходит по диагонали, а может, она перерезает текст пополам. Поверните страницу так, чтобы видеть только вертикальные столбцы, которые нельзя прочитать.
Если вам удалось увидеть все это, значит, вы смогли получить маленький опыт зрительного наслаждения. Этот опыт не так уж значим сам по себе, но дает вам представление о силе зрительного контакта. Сила этого источника живо описана Джойсом Кэри[43]:
" Я помню, как мой младший сын в возрасте полутора лет сидел в свой коляске и разглядывал газету, лежащую на траве. Легкий ветерок шевелил страницы, они то поднимались, то опускались, то как будто сражались между собой. Иногда газета понималась и резко опускалась на траву. Ребенок не знал, что это за предмет на траве. Он с огромным вниманием рассматривал это " творение" . Для него это был совершенно новый опыт. И глядя глазами ребенка, я вдруг увидел газету как некую индивидуальность, которая находилась в особом движении" .
Естественно, что такой зрительный контакт не так значим для нас, когда вы читаете книгу и хотите понять ее содержание. В этом случае зрение становится промежуточной функцией, способствующей вашему контакту с содержанием книги. Лишь немногие люди, у которых достаточно свободного времени, могут позволить себе реагировать на все многообразие возможностей контакта, существующих в данный момент. В большинстве же случаев мы создаем для себя уровни предпочтений в соответствии с данной ситуацией и мотивами. Но всякий раз, анализируя предпочтения, мы испытываем волнующее чувство выбора. Мы становимся открытыми для любого контакта с миром. Даже сейчас, глядя на страницу как на источник зрительных впечатлений, а не информации, вы можете получить новый опыт, который прежде был вам не знаком.
Мы обратили ваше внимание на два вида зрения; эта раздвоенность присутствует и в других функциях контакта. Один из видов – это контакт с определенной целью, когда зрение помогает ориентироваться в происходящем. Второй – контакт ради самого контакта.
Когда преобладает целенаправленный контакт, жизнь становится слишком практичной. Я вижу печатную машинку, как будто печатаю сам, я смотрю на моего друга, когда беседую с ним, потому что должен знать, что он еще здесь и ему еще интересно говорить со мной. Эта функция чрезвычайно важна. Слепой человек становится инвалидом не потому, что ему недоступно все разнообразие зрительных впечатлений, а потому многие вещи требуют зрительной обратной связи.
Мы достаточно вооружены для целенаправленного контакта, но, несмотря на это, бываем слепы к нему, зрение само по себе для нас не столь важно. Это обедняет жизнь, да и сам целенаправленный контакт. Все функции должны " работать" ради самих себя вдобавок к той практической цели, которой они служат. Те, кто находит удовольствие в зрительных впечатлениях, будут более чувствительными и к целенаправленному контакту.
Однако зрение не всегда вызывает только безоблачный восторг. Иногда чувства, вызванные тем, что мы видим, бывают непереносимыми. Порой человеку приходится делать опасный выбор, когда его способность ассимилировать увиденное нарушена и возникает риск психической перегрузки. Об этом свидетельствуют следующие примеры.
Сорокасемилетний Сид страдал от парализующего состояния хронического страха. Он редко чувствовал себя нормально, не мог работать. Бесконечные размышления лишали его естественных жизненных контактов и лишь немного отвлекали от болезненного страха. Сид довольно долго не мог смотреть на меня во время терапии, лишь иногда бросал взгляды искоса, когда хотел убедиться, что я еще здесь. Мало-помалу я подводил Сида к зрительному контакту со мной, задавая простые вопросы о том, что он видел, когда смотрел на меня. Я предлагал ему рассматривать предметы в комнате и давал " домашние задания" смотреть на людей и предметы, где бы он ни находился. Однажды Сид обнаружил, что может смотреть на меня во время нашей беседы, и его глаза засветились. Он впервые убедился в том, что говорит со мной и, более того, что хочет со мной разговаривать. В этот момент Сид вспомнил свои прежние переживания.
Когда он учился в младших классах колледжа, ему очень нравились учителя, особенно один из них. Непонятно, была ли это гомосексуальная тяга или учитель представлялся ему героем из мечты, но восхищение переполняло его. Однажды Сид подошел к своему кумиру после урока, чтобы задать вопрос. Он увидел лицо учителя так ясно, что чувство необычайного наслаждения стало заполнять его. Сид прервал эти чувства не сознательно, а просто рефлекторно. Он описал мне, как в этот миг лицо учителя " расплылось" : он мог различать только отдельные его части – рот, нос, глаза. Сида охватил панический страх, он онемел и начал размышлять, пытаясь тщетно " собрать" лицо, которое распалось на части. Размышления захлестнули его настолько, что он уже не мог вспомнить первоначальную причину страха. Позже он подошел к преподавателю, но тот спешил и, не долго думая, предложил ему обратиться к психиатру. Вскоре после этого Сид покинул школу и только через год вернулся туда, чтобы закончить обучение. Впервые за много лет он вспомнил те давние переживания, но теперь он сумел справиться с нахлынувшими чувствами и вместо страха почувствовал радость и дружелюбие.
Усвоение зрительного опыта почти всегда происходит само собой. Правда, люди не часто сталкиваются с подобным драматическим эффектом. В нашей культуре осторожное отношению к зрительному опыту принимает довольно уродливый характер. Вот простой пример подобного перехлеста, вызванного страхом: наверняка многие закрывали или отводили глаза от экрана во время просмотра страшного фильма. Таким способом мы " ослепляем" себя и уклоняемся от множества острых контактов.
Дата добавления: 2018-05-12; просмотров: 130; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!