Генри Форд и индустриализация в СССР 4 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 4 из 9Следующая ⇒

Предприятие, которое дурно пользуется своими собственными средствами, пользуется дурно и займами. Исправьте злоупотребления — это главное. Если это сделано — предприятие будет снова приносить деньги, совершенно так же, как вылеченное человеческое тело вырабатывает достаточное количество здоровой крови.

Заём денег легко превращается в уловку для того, чтоб не глядеть в глаза убытку. Чужие деньги зачастую поддерживают лень. Многие предприниматели слишком ленивы для того, чтоб подвязать себе рабочий передник и пересмотреть до основания, где кроется убыток, или же слишком горды, чтоб признаться, что что-то из предпринятого ими не удалось. Однако законы работы подобны законам силы тяжести: кто им противится — принужден испытать их могущество.

Занять деньги для основания дела совсем иное, чем занимать для того, чтобы исправить дурное ведение дела и расточительность[26]. Деньги для этого не годятся — по той простой причине, что деньги ничему помочь не могут. Расточительность исправляется только бережливостью, дурное ведение дел — благоразумием. Деньги для этого не нужны. Деньги при таких обстоятельствах даже помеха. (…) Заштопывать клочья и прорехи в деле в сто раз выгоднее, чем какой угодно занятый капитал по 7 %.

Именно внутренние болезни предприятия заслуживают самого заботливого внимания. «Дело» в смысле товарообмена с народом заключается большей частью в удовлетворении потребностей народа. Если производить то, что требуется большинству людей, и продавать по дешевой цене, то будешь делать дела до тех пор, пока дела вообще возможно делать. Люди покупают то, что им полезно. Это так же верно, как то, что они пьют воду» (гл. 11. “Деньги и товар”).

«Если бы мы получили деньги по 6 %, а, включая комиссионные деньги и т.п., пришлось бы платить больше, то одни проценты при ежегодном производстве в 500 000 автомобилей составили бы надбавку в 4 доллара на автомобиль. Одним словом, мы вместо лучшего метода производства приобрели бы только тяжелый долг. Наши автомобили стоили бы приблизительно на 100 долларов дороже, чем сейчас[27], наше производство вместе с тем сократилось бы, потому что ведь и круг покупателей сократился бы тоже. Мы могли бы обеспечить работой меньше рабочих и, следовательно, меньше служить обществу. Было упомянуто, что финансисты хотели поправить ущерб денежным займом вместо поднятия производственного оборота. Они хотели дать не инженера, а казначея.Связь с ростовщиками[28]является бедой для промышленности. Банкиры <ростовщики> думают только о денежных формулах. Фабрика является для них учреждением для производства не товаров, а денег. (Выделено жирным нами при цитировании). Они не могут постичь, что предприятие никогда не стоит на месте, что оно либо движется вперед, либо идёт назад. Они рассматривают понижение цен скорее как выброшенную прибыль, чем как основание для улучшения дела.

Ростовщики играют в промышленности слишком большую роль. Тайно это признало большинство деловых людей. Открыто это признается редко из страха перед ростовщиками <организованными на принципах мафии>. Легче заработать состояние денежными комбинациями, чем производственной работой(выделено нами при цитировании: такие же условия создали мерзавцы-реформаторы[29] и в России). Удачливый ростовщик, в среднем, менее умён и дальнозорок, чем удачливый предприниматель, и все-таки ростовщик практически господствует в обществе над предпринимателем посредством господства над кредитом[30].

Могущество банков <ростовщических контор> за последние 15 — 20 лет, в особенности со времени войны, очень возросло, и федеральная резервная система предоставляла им по временам почти неограниченный кредит. Ростовщик, в силу своей подготовки[31], и, прежде всего, по своему положению совершенно не способен играть руководящую роль в промышленности. Поэтому не является ли тот факт, что владыки кредита достигли за последнее время огромной власти, симптомом, что в нашей финансовой системе что-то гнило. Ростовщики попали в руководители промышленности вовсе не благодаря своей индустриальной проницательности. Скорее они сами почти невольно вовлечены туда системой[32]. Поэтому, что касается меня, мне хочется сказать, что финансовая система, по которой мы работаем, вовсе не самая лучшая.

Я должен предупредить, что мои возражения вовсе не личного характера. Я ничего не имею против банкиров, как таковых. Напротив, мы не можем отказаться от умных, опытных в финансовой технике людей[33]. Мы нуждаемся в деньгах, и мы нуждаемся в кредите. Не то не мог бы осуществиться обмен продуктов производства. Но поставили ли мы наше банковское и кредитное дело на должные основы, — это другой вопрос.

Я не имею намерения нападать на нашу финансовую систему. Я не нахожусь в положении человека, который побежден системой и теперь жаждет мести. Лично мне может быть безразлично, что сделают банковские воротилы, ибо мы достигли возможности вести наше дело без помощи банков. Поэтому в своём исследовании я не буду руководствоваться никакими личными побуждениями. Я хочу только выяснить, даёт ли существующая система максимум пользы большинству народа» (гл. 12. “Деньги — хозяин или слуга?”).

Не трудно видеть, что Г.Форд в своей книге на примере бедственного положения Детройт-Толедо-Айронтонской железной дороги в период до её покупки «Форд моторс» и на собственном примере взаимоотношений с ростовщическим и сектором биржевых спекуляций в экономике полностью и исчерпывающе объясняет, почему в России все многочисленные реформы после 1991 г. не дают «простому человеку» ощутимой отдачи: «финансисты» и юристы в своём большинстве (за единичными исключениями), т.е. как профессиональные корпорации, взявшие дело реформ в свои руки, не способны к организации ни нравственно-этического, ни технико-технологического прогресса, просто потому, что сами «финансисты» и юристы не знают ни естествознания и проистекающих из него технологий, ни внутренней организации предприятий и их системы внешних связей в каждой из множества отраслей, ни психологии персонала и общества в целом, а к слову действительных знатоков дел в каждой из отраслей — самонадеянно глухи[34].

Но высказав всё это, Г.Форд фактически выступил против самих принципов организации финансовой системы США и, соответственно, выступил против капитализма западного образца. Его слова о том, что он «не имеет намерения нападать» на их финансовую систему — дань формальной вежливости и глупости некоторой части его читателей, отданная им уже после того, как он обнажил все пороки кредитно-финансовой системы библейского типа, облагораживаемые или тщательно скрываемые господствующей традицией экономической науки.

На нескольких страницах в приведённых нами цитатах Г.Форд сказал о западном капитализме то главное, что скрыл в умолчаниях и пустословии своего “Капитала” К.Маркс и что в умолчаниях, пустой болтовне, а также и под покровом своего невежества марксисты скрывают доныне, изображая из себя противников капитализма как системы паразитизма меньшинства на большинстве, но своим невежеством и пустой болтовней поддерживая этот системный паразитизм.

Эти откровения Г.Форда о системообразующей роли ростовщичества и биржевых спекуляций в экономике западного капитализма — тоже одна из причин, вследствие которой истинные марксисты-эзотеристы и их хозяева, мягко говоря, недолюбливали Г.Форда при жизни и продолжают недолюбливать его и спустя более полувека после смерти. Поэтому марксисты и лепят образ Генри Форда в качестве жесточайшего эксплуататора рабочего класса[35].

С другой стороны, не в лучшем положении находятся и либеральные рыночники буржуазные «демократы»: то, что пишет Г.Форд, показывает, что сделать из него пропагандистскую икону капиталиста-предпринимателя, «сделавшего самого себя»[36] своим трудом и олицетворяющего собой осуществимость «американской мечты» в «американском образе жизни», можно… но только оболгав самого Г.Форда и создав в обществе ложные представления о нём, о его отношении к делу и к людям, о его деятельности как таковой. Но заполучить себе в союзники его авторитет — очень хочется: уж больно яркая личность Г.Форд. И либералы-рыночники пыжатся, пример чему статья “Генри Форд в России” Александра Яковлевича Лившица[37] в “Известиях” от 11 января 2002 г. (стр. 2, «Колонка обозревателя»):

«Американец Генри Форд превратил велосипедную мастерскую в автозавод. Изобрёл конвейер[38]. Наладил производство недорогих машин. Народ поехал. Так что пришлось строить дороги. А за ними пошла вся экономика. Сам Генри стал богатым человеком. Родись Форд в СССР, наверняка оказался на оборонном заводе. Что дальше? Лучший в мире БТР. Орден. Квартальная премия. Коммерческую хватку пришлось бы заглушить. Иначе — лесоповал[39].

Трудно пришлось бы Форду и в современной России. Как производить машины, когда банки не дают долгосрочных кредитов? Но дело даже не в этом. Задавила бы Генри российская бюрократия. Она не только свирепа. Ещё и требует немалых денег. То, что бизнесмен тратит на чиновников, компенсируется ценой[40]. (…)

Для цивилизованного капитала поборы неприемлемы. Потому и обходит он Россию стороной. А инвестиции нужны позарез. Власти, что называется, прониклись. Приняли три антибюрократических закона. Серьёзно упростили регистрацию и лицензирование юридических лиц. (…)

Что получили от правительственных новаций? Пока лишь ясно, что сделаны шаги в правильном направлении. Об остальном судить трудно. Всё зависит от того, будут ли выполняться новые законы. Ещё важнее — не начнут ли регионы перелицовку бюрократических правил. По принципу: «федеральный закон запрещает командовать, а наш, местный, — разрешает»[41]. Конечно, в других формах, иными методами. (…)

Не ретроград я, поверьте. И не антиреформатор. Просто уверен, что обыватель всегда прав[42]. Если от реформ ему станет лучше, значит всё сделано правильно[43]. Если хуже — наоборот.

Жизнь рассудит. Не исключено, однако, что со временем придётся ужесточить и регистрацию и лицензирование. Ничего страшного в этом нет. Система государственного контроля строится годами. И в Америке так было. А когда власти наконец определились, появился Генри Форд. И дело пошло».

Спрашивается: прежде, чем написать это, А.Лившиц читал самого Г.Форда и потому врёт злоумышленно? либо он его не читал и НАГЛО — по своему невежеству и слабоумию, будучи в плену сплетен и мифов о Г.Форде, — пишет вздор о становлении и работе «Форд моторс» вопреки написанному самим Г.Фордом?[44]

И это — доктор наук, профессор… И таких докторов-профессоров в России много, они — “элита”. Не пора ли ликвидировать Высшую аттестационную комиссию и всю систему иерархий учёных степеней, чтобы у деятелей науки не было иных почётных званий, кроме их собственного доброго имени?

В действительности личностное становление Г.Форда в качестве организатора промышленности и становление «Форд моторс» в качестве преуспевающей ПРОИЗВОДСТВЕННО-финансовой корпорации, а не ФИНАНСОВО-“промышленной” группы, произошло без банковских долгосрочных кредитов на принципе самоокупаемости общественно полезного дела. В тот период истории в США ставки ссудного процента по кредиту были умеренными, благодаря чему платежеспособный спрос населения позволял развивать дело качественно и расширять его количественно на основе эффективности управления, что и обеспечивало самоокупаемость.

Однако и в таких относительно благоприятных для обновления и роста производства условиях Г.Форд увидел парализующее воздействие на развитие производства и потребления паразитического характера кредитно-финансовой системы, построенной на принципах свободы мафиозно организованных банковского ростовщичества и биржевых спекуляций.

Но ни А.Я.Лившиц (бывший советник президента России по экономике, потом внештатный советник Правительства РФ), ни многократно менявшиеся председатели Центробанка РФ, ни экономическая наука и традиционная социология России в целом не видят[45] этого парализующего воздействия ростовщичества и биржевых спекуляций на экономику как на микро-, так и на макро- уровнях. И потому в условиях действия на протяжении всего времени реформ ставок ссудного процента, многократно превышающих возможные темпы роста производства, исчисляемые в неизменных ценах, никакое эффективное управление не способно превратить «кроватную мастерскую» в передовое предприятие общегосударственной, а тем более глобальной значимости. Но при таких ставках ссудного процента и разгуле операций с «ценными бумагами» всякое самое передовое в технологическом и организационном отношении производство гарантировано обречено деградировать до самой низкой кустарщины.

* * *

Отступление от темы 1:
О системообразующих заблуждениях

В связи с этим вопросом грех было бы не вспомнить о системообразующем характере науки[46] и высшей школы:

Слепота к парализующей хозяйство общества роли ссудного процента и спекуляций «ценными бумагами» — и не только А.Я.Лившица, но и прочих госчиновников, политиков, предпринимателей, экономических обозревателей СМИ, ученых-экономистов и преподавателей финансово-экономических специальностей в вузах и колледжах — их искренние заблуждения, обусловленные слабоумием, невежеством и непрофессионализмом? или это — вполне профессионально состоятельный злой умысел продавшихся мерзавцев и лицемеров, имеющий целью держать остальное общество на положении невольников под наркозом невежества в финансовой удавке олигархии банкиров-ростовщиков, биржевых спекулянтов и их закулисных хозяев? — каждый пусть решает сам и ведёт себя по жизни соответственно сделанным выводам.

Полезно также обратить внимание и на то, что финансово-экономическая «слепота» деятелей политики, науки, и высшей школы носит избирательный характер: в большинстве случаев те же самые «слепцы» проявляют удивительную зрячесть и активность в нападках на государство за его налогово-дотационную политику. Все годы реформ средства массовой информации с подачи авторитетов науки воют о том, что высокие ставки государственных налогов душат производство, влекут за собой бегство капитала за границу, вызывают к жизни двойную бухгалтерию и сокрытие доходов от налогообложения физическими и юридическими лицами и т.п. Поэтому вопрос о налогах в его взаимосвязи с ростовщичеством тоже необходимо осветить правильно.

Принципиальная разница между «налоговым прессом» государственности и ростовщическим вампиризмом антинародной мафии состоит в том, что с появлением денежного обращения:

· налоги забирают у производителя в стоимостной форме некоторую долю от реально им произведенного, после чего эта доля, если не разворовывается, то употребляется в интересах государства. Если государство выражает интересы подавляющего большинства добросовестно трудящегося населения, то всё изъятое у общества в форме налогов, возвращается самому же обществу в форме разнородной государственно-организованной социальной защищённости личности. Иными словами в таком государстве «налоговый пресс» никого не подавляет, поскольку всё изъятое в форме налогов, так или иначе, в той или иной форме возвращается самому же обществу.

· ростовщичество высасывает в стоимостной форме из общества заранее оговоренную долю производимого, которая исторически реально почти всегда выше, нежели полезный эффект в его номинальном бухгалтерском выражении, достигнутый в результате взятия самой кредитной ссуды. Вследствие этого общество оказывается на положении раба у надгосударственной международной корпорации кровопийц — расистов-ростовщиков.

Слепота к этому различию воздействий на производство и потребление ставок налогообложения и ставок ссудного процента, которое не может быть устранено налогообложением банковского сектора, говорит о том, что экономическая наука и традиционная социология в России носят антигосударственный и антинародный характер, поскольку выражают интересы надгосударственной ростовщической мафии и «научно-теоретически» правдоподобно обосновывают желательные ей финансово-инвестиционные и политические стратегии.

При этом в обществе широко распространено по существу несостоятельное мнение, что ссудный процент по кредиту в финансовой системе якобы обязателен как источник финансирования действительно общественно необходимой банковской деятельности[47].

Соответственно требование принципиального законодательного запрета ссудного процента (в том числе и процента по вкладам в банки[48]) по мнению придерживающихся этой точки зрения — антисистемное требование «невежественных экстремистов», якобы способное разрушить институт кредита и макроэкономику в целом. Российские 240 % годовых времён Черномырдина — Лившица, с их точки зрения, — одна крайность, а 0 % годовых как системообразующее требование к организации кредитно-финансовой системы будущего хозяйства всего человечества, а не только России, — другая крайность.

В «нормальной» макроэкономике с их точки зрения якобы должны быть некие «умеренные» ставки ссудного процента, с одной стороны, — позволяющие банкам самофинансироваться при решении свойственных им задач, а также выплачивать своим вкладчикам процент по их вкладам, дабы стимулировать людей к тому, чтобы их накопления были источником финансирования развития предприятий, образующих в совокупности макроэкономическую систему общества; а с другой стороны, — позволяющие быть рентабельными большинству предприятий во всех отраслях промышленности и не ущемляющие платежеспособный спрос населения.

Конкретные величины максимально допустимых ставок ссудного процента обычно называются ими в пределах до 5 — 7 % годовых[49].

В действительности сторонники такого рода воззрений смешивают два качественно разных по своему существу вопроса:

· вопрос о финансировании функционирования инфраструктур общества, к числу которых принадлежит и банковская инфраструктура, через которую осуществляются платежи и прочие переводы денежных средств и которая ведёт бухгалтерский учёт макроуровня во многоотраслевой производственно-потребительской системе;

· вопрос о праве кого бы то ни было на доходы, являющиеся по существу нетрудовыми, и которые вследствие этого не имеют отношения к оплате прошлого и будущего трудового вклада людей в рост благосостояния общества и к социальному обеспечению, не обусловленному участием в труде.

Работают не деньги, а люди. Люди производят продукцию и услуги, потребление которых оплачивается деньгами.

Если об этом помнить, то неоспоримо смешение двух названных разных вопросов сторонниками приведенных мнений. В жизни же общества, в политике государства, в обществоведческих науках такое смешение недопустимо, поскольку оно вопросом о необходимости финансирования банковской инфраструктуры подменяет вопрос орабовладении, порождаемом в обществе «умеренными» ставками ссудного процента, которое исторически реально осуществляется посредством системного банковского ростовщичества. Так этот принципиальный вопрос организации жизни общества через смешение двух вопросов и выводится из рассмотрения[50].

Кроме того, что системное банковское ростовщичество — средство осуществления мафиозного финансового рабовладения, вследствие того, что институт кредита со ссудным процентом «игра в одни ворота», в которой всегда в финансовом выигрыше оказываются кредиторы-ростовщики, а в проигрыше всё общество, даже «умеренный» ссудный процент вреден обществу и по другим причинам.

В обществе с банковской системой, работающей со ссудным процентом, статистика накоплений, вложенных в банки гражданами, порождает статистику роста этих накоплений за счет начисления процентов по вкладам. Эти проценты по вкладам для некоторой доли вкладчиков оказываются соизмеримыми с их трудовыми доходами. А для некоторой доли вкладчиков превосходят значение доходов, необходимых для оплаты потребления по весьма высоким жизненным стандартам, даже при «умеренных» ставках ссудного процента, не представляющих угрозы для устойчивости функционирования системной целостности макроэкономики. Кроме того, вклады наследуются потомками первоначальных вкладчиков. И хотя потомки не вложили своего труда в создание первоначальных накоплений, унаследовав вклады, они имеют законное право на нетрудовые доходы[51].

Дата добавления: 2018-04-15; просмотров: 167; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!