Глава IV. Язык как выражение понятийного мышления. 30 страница
89 Ср.в связи с этим в особенности примеры, собранные Леви-Брюлем из лингвистической и этнологической литературы (цит. соч., с. 169-).
90 Подробнее см.: Fr. Müller. Novara-Reise, S. 275, 303; Codrington. Melanesian languages, p. 148; von der Gabelentz. Melanesische Sprachen, S. 23, 255.
205
91 Подробнее см. у Бушмана в его примечаниях к книге Гумбольдта о языке кави (т. II, с. 269).
92 Ср. систему японских и китайских «нумеративов» в кн.: Hoffmann. Japanische Sprachlehre, S. 149.
93 См. Fr. Müller. Novara-Reise, S. 274-275; ср. относительно австралийских языков с. 246-247; см. также Fr. Müller. Grundriß, II, 2, S. 114.
94 Подробнее см. Codrington. Melanesian languages, p. 148-149; H. C. von der Gabelentz. Die melanesischen Sprachen, S. 23, 255.
95 Cp. Boethlingk. Sprache der Jakuten, S. 340-341; H. Winkler. Der ural-altaische Sprachstamm. S. 137; об «образовании множественного числа» в алтайских языках см. также Grunze!. Vergleichende Grammatik der altaischen Sprachen. S. 47.
96 В египетском языке, согласно Эрману (Erman. Ägyptische Grammatik. S. 108-109), многие понятия, по своему значению относящиеся к чистому множественному числу, даются описательно, через собирательные абстрактные существительные в единственном числе, соответственно изменяется и форма глагольного сказуемого. Точно так же и в южносемитских языках, как указывает Брокельман (Grundriß, I, S. 437; II, S. 77), граница между единственным числом, собирательностью и множественным числом еще постоянно передвигается, так что собирательные имена от небольшого сдвига легко снова становятся именами единственного числа и могут дальше образовывать новую форму множественного числа. Относительно индоевропейской языковой семьи см. приводимые Мейер-Любке примеры из романских языков: Meyer-Lübke. Grammatik der romanischen Sprachen. Bd. II, S. 69, Bd. III, S. 26.
|
|
|
97 Согласно Бругману, в праиндоевропейской эпохе имя употреблялось в единственном числе, если его понятийное содержание представлялось чем-то единым, а существующее в действительности внутреннее членение этой единицы не принималось во внимание; в то же время множественное число использовалось не только там, где различалось несколько экземпляров одного рода, несколько отдельных процессов или действий, но и там, где требовалось выразить в каком-либо смысле множественную сущность понятия (Brugmann. Kurze vergleichende Grammatik. S. 413; ср. также Griechische Grammatik. 3. Aufl., S. 369-370).
98 Dobritzhoffer. Historia de Abiponibus, II, p. 166 (цит.: Humboldt. Über den Dualis. // Werke, Bd. VI, l, S. 19-20).
99 Подробнее см.: Brockelmann. Grundriß, I, S. 436-437.
100 Über den Dualis, a.a.O., Bd. VI, l, S. 20.
101 См. Gatschet. Klamath-language, p. 419, 464, 611.
102 См. Goddard. Athapaskan (hupa). // Boas. Handbook, I, p. 104; cp. Boas. Kwakiutl (Handbook, I, p. 444): «The idea of plurality is not clearly developed. Reduplication of a noun expresses rather the occurrence of an object here and there, or of different kinds of a particular object, than plurality. It is therefore rather a distributive than a true plural. It seems that this form is gradually assuming a purely plural significance». [«Идея множественности не развита с достаточной ясностью. Удвоение имени обозначает не столько множественность, сколько присутствие предмета в разных местах или различные виды некоторого объекта. Так что это скорее дистрибутивное, чем подлинное множественное число. Создается впечатление, что эта форма постепенно приобретает значимость чистого множественного числа.»].
|
|
|
103 Ср. использование редупликации для обозначения «дистрибутивного» множественного числа в хамитских языках: Meinhof. Die Sprachen der Hamiten. S. 25, 171.
104 Подробнее см. в книге: Karl Bücher. Arbeit und Rhythmus. 4. Aufl. Leipzig, 1909.
206
105 Следовательно, в данном случае мы имеем дело с ситуацией, в точности обратной той, которая только что обсуждалась на примере языка хула (с. 169). В то время, как там единственное число глагола употребляется и при множественности субъектов, если само действие (как, например, в танце) рассматривается как непосредственно единое, в большинстве языков американских аборигенов переходный глагол выступает в форме множественного числа, если прямое дополнение к нему стоит во множественном числе, т.е. действие направлено на различные предметы и потому представляется внутренне расщепленным. В других языках выражение множественности в глаголе также обусловлено не столько множественностью субъектов, сколько множественностью объектов воздействия, или тем и другим одновременно. (Примеры из папуасского языка кивай приводит Рей: Ray. Torres-expedition, III, 311-312; из африканских языков, например, нубийский различает, направлено ли действие на единичный или множественный объект: Reinisch. Nuba-Sprache, S. 56-57, 69-70. Тагальский язык, подробно описанный Гумбольдтом в его книге о языке кави, часто использует при глаголе определенный префикс множественного числа, чтобы обозначить множество действующих лиц и в особенности многообразие или множественный характер самого действия. Понятие множественности в этом случае относится то к действующим лицам, то к действию или более или менее частому обращению к действию. Так, например, mag-sulat (от sulat «писать») значит и «многие пишут», как в обычном множественном числе, и «он пишет много», то есть в смысле фреквентатива, и «его занятие — писать», то есть в смысле «привычного состояния». Подробнее см. Humboldt. a.a.O., II, S. 317, 376.).
|
|
|
me Относительно американских языков см., например, описание языка май-ду Роландом Б. Диксоном (Boas. Handbook, I, p. 683): «Ideas of number are unequally developed in Maidu. In nouns, the exact expression of number seems to have been felt as a minor need; whereas, in the case of pronominal forms, number is clearly and accurately expressed» [«Идеи числа неравномерно развиты в май-ду. В именных формах точное выражение числа, похоже, не ощущается как нечто действительно необходимое, в то время как в местоименных формах число выражается ясно и определенно»] (р. 708). То же касается и меланезийских, а также полинезийских и индонезийских языков, где четкое различение грамматического числа отмечается только у местоимений, подробнее см. Codrington. Melanesien languages, p. 110 и Н.С. von der Gabelentz. Die melanesischen Sprachen, S. 37. Язык бакаири, не знающий ни различения единственного и двойственного числа, ни общего обозначения множественного числа, выработал признаки такого различения у местоимений первого и второго числа, ср. von der Steinen. Bakairi-Sprache, S. 324, 349-350.
|
|
|
107 Так, например, в тибетском языке, ср. J.J. Schmidt. Grammatik der tibetischen Sprache. Petersburg, 1839, S. 63-64.
108 Разнообразные примеры такого рода см.: Fr. Müller. Grundriß, II, l, S. 261; II, l, S. 314-315, III, 2, S. 50; относительно меланезийских языков см. von der Gabelentz. a.a.O., S. 87. В языке хула форма множественного числа есть лишь у немногих существительных: это имена, обозначающие возраст, положение или родственные отношения человека (Goddard. Atapascan. In: Boas. Handbook, I, p. 104). В алеутском языке имеются два различных способа выражения множественности, один из которых употребляется для одушевленных существ, другой — для неодушевленных предметов, см. Victor Henry. Esquisse d'une grammaire raisonnée de la langue aléoute. Paris, 1879, p. 13.
109 Boethlingk. Sprache der Jakuten, S. 340.
207
110 Ср. Fr. Müller. Grandriß, I, 2, S. 26-27.
111 Cp. Sayce. Introduction to the science of language. Vol. I, p. 412.
112 Подобные примеры из области папуасских языков см. Ray. Torres-expedition, III, p. 46, 288, 331, 345, 373; см. также: Fr. Müller. Die Papuasprachen. // Globus, Bd. 72 (1897), S. 140. В языке кивай одно и то же слово (potoro) употребляется и для обозначения тройки, и для обозначения четверки: его значение, возможно, «несколько», в то время как любое число больше трех передается с помощью sirio «многие» (Ray, цит. соч., с. 306). Относительно меланезийских языков см. Н.С. von der Gabelentz· a.a.O., S. 258. В языке бакаири, как свидетельствует фон дер Штайнен, существуют ясные признаки того, что двойка образует «границу древней арифметики» — она была выражением множественности вообще; слово, с чьей помощью она обозначается в этом языке, возводится им к словосочетанию, значащему, собственно говоря, «с тобой» (Die Bakairi-Sprache, S. 352-353).
113 Ср. в связи с этим материал в работе: Usener. Dreizahl. // Rheinisches Museum, N. F., Bd. 58.
114 Cp. Brockelmann. Grandriß, I, S. 484, II, S. 273.
115 Cp. Meillet. Einführung in die vergleichende Grammatik der indogermanischen Sprachen, S. 252; Brugmann. Kurze vergleichende Grammatik, S. 369.
116 Как известно, из немецких диалектов вестфальский и баварско-верехнеав-стрийский сохранили эти реликты двойственного числа; подробнее см., например, Jacob Grimm. Deutsche Grammatik, I, S. 339.
117 Miklosich. Vergleichende Grammatik der slawischen Sprachen, Bd. IV, S. 40; o совершенно аналогичных явлениях в финно-угорских языках см., например, Szinnyei. Finnisch-ugrische Sprachwissenschaft, Leipzig, 1910, S. 60.
118 Ср. по этому вопросу Benfey. Das indogermanische Thema des Zahlworts «zwei» ist du. Göttingen, 1876; Бругман также предполагает, что индоевропейское *duuo «в конечном итоге восходит к представлениям о лице» — Brugmann. Grundriß, II, 2, S. 8.
119 Scherer. Zur Geschichte der deutschen Sprache, S. 308, 355.
120 См. Meinhof. Bantugrammatik, S. 8-9.
121 Cp. Brockelmann. Kurzgefaßte vergleichende Grammatik, S. 222.
122 Brugmann. Griechische Grammatik. 3. Aufl., S. 371; Meillet. a.a.O., S. 6; ср. также Fr. Müller. Der Dual im indogermanischen und semitischen Sprachgebiet. // Sitzungsberichte der Wiener Akademie. Philos.-hist. Kl., Bd. XXXV.
123 В древнеегипетском языке двойственное число еще широко употребляется, в то время как в коптском оно сохранилось лишь в виде реликтов (см. Егтап. Ägyptische Grammatik, S. 106; Steindorf. Koptische Grammatik, S. 69, 73).
124 Cp. Jacob Grimm. Kleinere Schriften, Bd. III, S. 239.
125 Fr. Müller, Grundriß, II, S. 76-77. См. также замечание Г. фон дер Габелен-ца (G. von der Gabelentz. Die Sprachwissenschaft. S. 296-297): «Семейная жизнь олицетворяет, если... выражаться грамматически, все личные местоимения, в единственном, двойственном и множественном числе; семья или род ощущают себя в качестве существующей во времени единицы, противопоставленной другим семьям, "Мы" контрастирует с "Вы" и "Они". Я полагаю, что это не просто игра словами. Где найти более удачные основы личного местоимения, как не в протяженности привычной семейной жизни? Порой даже кажется, словно языки хранят воспоминание о связи между представлением о женщине и представлением о "Ты". Китайский язык обозначает и то, и другое одним и тем же словом... Сходная ситуация существует в тайских языках, где слог те объединяет в себе значение "Ты" и "мать"».
208
126 Ср. Codrington. Melanesian languages, p. 111-112; Ray. Torres-expedition, III, p. 428 и др.
127 Подробнее см. Matthews. Aboriginal languages of Victoria (Journal and proceedings of the R. society of N-S. Wales, vol. XXXVI, p. 72), а также Languages of some native tribes of Queensland etc., ibid., p. 155-156, 162. Разные формы множественного числа личных местоимений обнаруживаются также в языках мун-да и в языке никобар (ср. P.W. Schmidt. Die Mon-Khmer-Völker. S. 50-51). Для языков американских аборигенов см. различные примеры употребления «инклюзива» и «эксклюзива» в справочнике Боаса (Handbook, p. 573-574, 761-762, 815 и др.), а также в кн.: von der Steinen. Bakairi-Sprache, S. 349-350.
128 См. Humboldt. Kawi-Werk, II, S. 39.
129 См., например, G.F. Lipps. Untersuchungen über die Grundlagen der Mathematik. //Wundts Philosophische Studien, Bd. IX-XI, XIV.
130 Ср. в связи с этим верные замечания Вертхаймера, пит. соч., особенно с. 365.
131 См. Osthoff. Vom Suppletivwesen der indogermanischen Sprachen. Heidelberg, 1899, S. 49.
132 Примеры такого рода, особенно из африканских языков, см.: Meinhof. Bantugrammatik, S. 84; Westermann. Ewe-Grammatik, S. 102; Golasprache, S. 39, 47; Roehl. Schambala-Grammatik, S. 25.
133 Примеры: Roehl. a.a.O., S. 25; Codrington. Melanesian languages, p. 274; Gatschet. Klamath language, p. 520-521.
134 См., например, Migeod. The Mende language. London, 1908, p. 65. Из семитских языков лишь арабский выработал особую форму сравнения прилагательных, так называемый «элатив»; согласно Брокельману (Brockelmann. Grundriß, I, S. 372, II, S. 210), речь в данном случае идет о совсем недавнем, специфически арабском образовании.
135 В нубийском языке (Reinisch. Nuba-Sprache, S. 31) сравнительная степень выражается послелогом, который значит «над»; в языке фиджи в той же функции употребляется наречие со значением «поверх» (ср. Н. С. von der Gabelentz. Melanesische Sprachen, S. 60-61). Индоевропейские сравнительные суффиксы -его-, -tero- происходят, согласно Бругману (Kurze vergleichende Grammatik, S. 321), от наречий с пространственным значением.
136 Такая интерпретация местоимения как всего лишь «idée suppléante» может быть найдена, например, у Рауля де ля Грассери: Raoul de la Grasserie. Du verbe comme générater des autres parties du discours. Paris, 1914. Сам термин «местоимение», pronomen или αντωνυμία у античных грамматиков, восходит к такому представлению: ср., например, Apollonius. De syntaxi, L. II, cap. 5.
137 Humboldt. Einleitung zum Kawi-Werk (Werke, Bd. VII, l, S. 103-104); ср. также его исследование о двойственном числе (Werke, Bd. VI, l, S. 26) и о родстве наречий места и местоимений (Werke, Bd. VI, l, S. 304).
138 Jacob Grimm. Deutsche Grammatik, Bd. I, S. 335; W. Scherer. Zur Geschichte der deutschen Sprache, S. 215.
139 Ср. в связи с этим: G. von der Gablentz. Chinesische Grammatik, S. 112-113.
140 Подробнее см.: H. Winkler. Der ural-altaische Sprachstamm, S. 59, 160-161; Hoffmann. Japanische Sprachlehre, S. 91; J.J. Schmidt. Grammatik der mongolischen Sprache. Petersburg, 1831, S. 44-45.
141 Об общем приеме, используемом семитскими языками для выражения возвратных местоимений, см. Brockelmann. Grundriß, II, S. 228, 327; в большинстве случаев возвратное местоимение передается описательно, через слово со значением «душа», или его синонимы, «мужчина», «голова», «сущность».
142 Подробнее см.: Grimm. Deutsches Wörterbuch, Bd. VII, Sp. 1561-1562.
209
143 Steindorff. Koptische Grammatik, § 88; сходно в древнеегипетском, ср. Егтап. a.a.O., S. 85.
144 Ср. Brandstetter. Indonesisch und Indogermanisch im Satzbau. Luzern, 1914, S. 18.
145 Whitney. Indische Grammatik, S. 190; Delbrück. Vergleichende Syntax, Bd. I, S. 477.
146 Cp. Wundt. Die Sprache, Bd. II, S. 47-48 и приведенные там примеры из компендиума Фр. Мюллера. К совершенно иной сфере, чем рассмотренные здесь явления, относятся субстантивные или адъективные перифразы личных местоимений, чье употребление обусловлено соображениями этикета и церемониала, и которые, согласно Гумбольдту (Werke, VI, 1, S. 307-308; Kawi-Werk, II, S. 335), характерны для «полуцивилизованного состояния». В этом случае для второго лица — для обозначения того, к кому обращаются, — употребляются возвеличивающие выражения (такие, как «повелитель», «великолепие»), а для собственного «Я»— фигуры уничижения (такие, как «слуга», «раб» и т.д.). Дальше других пошел в этом отношении японский язык, где употребление личных местоимений полностью вытеснено подобными формулами вежливости, самым тщательным образом расписанными в зависимости от рангов говорящего и того, к кому он обращается. «Различение трех грамматических лиц (я, ты, он), — говорит об этом Гофман (Japanische Sprachlehre, S. 75), — чуждо японскому языку. Все лица, как говорящего, так и того, к кому он обращается или о ком он говорит, трактуются как содержание представления, или, выражаясь нашими терминами, в третьем лице, а этикет должен решить, учитывая значение прилагательных, какое из лиц именуется тем или иным словом. Только этикет разрешает вопрос о делении на Я и не-Я, принижает одно и возвышает другое».
147 См. Meinhof. Bantugrammatik, S. 6-7.
148 Более подробно об этом см. Codrington. Melanesien languages, p. 108 и Brandstetter. Der Artikel des Indonesischen, S. 6, 36, 46. Например, язык американских аборигенов хупа обладает одним особым местоимением третьего лица, обозначающим взрослых мужчин своего племени, другим — для стариков и детей, третьим — для людей других племен, четвертым — для животных, см. Goddard. Atapascan. In: Boas. Handbook, I, p. 117.
149 Простой, только называющий лицо или предмет именительный падеж отличается в этих языках от «nominativus agentis», используемого тогда, когда субъект-подлежащее соединяется с переходным глаголом. «Если, например, вдалеке виднеется некто, то на вопрос: "Кто это?" — отвечают: köre ("мужчина"); однако если надо сказать: "мужчина убил кенгуру", то при этом используется другая форма, субъектный номинатив, которая появляется всегда, если имя должно представлять лицо действующим.» — Fr. Müller. Novara-Reise, S. 247; ср. в особенности Matthes. Aboriginal languages of Victoria, p. 76, 86, 94.
150 Cp. Codrington. Melanesian languages, p. 183. Бугийскому, одному из языков Индонезии, известны два различных «пассивных префикса», из которых один несет в себе нюанс «ненамеренности», то есть обозначает событие, происшедшее без участия активного субъекта, «само собой». См. Brandstetter. Sprachvergleichende Charakteristik eines indonesischen Idioms. Luzern, 1911, S. 37-38. Нубийский язык, согласно Райнишу (Nuba-Sprache, S. 63), четко различает пассивную и инхоативную форму глагола: первая употребляется тогда, когда состояние возникло в результате активного вмешательства субъекта, вторая — если оно явилось порождением естественного хода событий, одних только природных условий.
Дата добавления: 2018-04-04; просмотров: 165; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!