Вопрос 9. В. Гумбольдт – основоположник общего языкознания. Отражение лингвистической теории Гумбольдта в последующих лингвистических направлениях. Неогубольтианство

ВОЗНИКНОВЕНИЕ ОБЩЕГО ЯЗЫКОЗНАНИЯ (ЯЗЫКОВАЯ КОНЦЕПЦИЯ В.ГУМБОЛЬДТА)

§ 27. Вильгельм Гумбольдт (1767—1835). Гумбольдт был разностороннее образованным человеком, «одним из величайших людей Германии», как оценил его В. Томсен1 . Он занимался языко- знанием, литературоведением, философией, был политическим дея- телем и дипломатом. Лингвистические познания Гумбольдта были необычайно обширны: его отличало глубокое знание не только индоевропейских языков, но и других языков мира — от баскского до малайско-полинезийских и индейских языков Америки. По- добная эрудиция и лингвистический диапазон позволили ему сде- лать основательные и безупречные в фактическом отношении вы- воды. Своими трудами он заложил основы общего теоретического языкознания, поставив и разрешив (правда, в идеалистическом ду- хе) ряд важнейших проблем языкознания и оказав глубочайшее влияние на последующее развитие лингвистики. В этом отношении его можно поставить в один ряд с такими лингвистами, как Бопп и Соссюр, Фортунатов и Бодуэн де Куртенэ, оказавшими глубокое и длительное влияние на деятельность целых лингвистических школ. Если Бопп пренебрегал общими идеями науки о языке, пред- почитая выяснять точные подробности, то Гумбольдт, напротив, в своих работах излагал исключительно общие идеи языковедче- ского и философского характера, устанавливал типы языковых структур, начал построение научной теории языка, основанной на применении сравнительно-исторического метода и на привлечении языков разного типа. Первой лингвистической работой Гумбольдта был доклад «О сравнительном изучении языков применительно к различным эпохам их развития» (1820). В последующие годы он работал над своим основным трехтомным сочинением «О языке кави на острове Ява» («UberdieKawispracheaufderInselJawa»), опубликованным уже посмертно его братом А. Гумбольдтом в 1836—1840 гг. Чрез- вычайно важное значение имеет теоретическое введение к этому труду «О различии строения человеческих языков и его влиянии 1 Т о и с е н В. История языковедения до конца XIX века, с. 64. 48 на духовное развитие человеческого рода» («UberdieVerschiedenheitdesmenschlichenSprachbauesundihrenEinfluBaufdiegeistigeEntwicklungdesMenschengeschlechts»). Именно в этой работе содержится наи- более полное изложение взглядов Гум- больдта на язык.

§ 28. Основные положения концепции Гумбольдта. Гумбольдт считал, что язы- кознание должно стремиться к созданию собственных методов изучения языка. «Сравнительное изучение языков только „ „ . , в том случае сможет привести к верным Вильгельм Гумбольдт и существенным выводам о языке, разви- тии народов и образовании человечества, если оно станет предметом самостоятельного исследования, на- правленного на выполнение своих задач и следующего своим целям». Создавая философию языка, Гумбольдт в своих построениях следует философии Канта, а отчасти Фихте и Шеллинга. Следуя Канту, он рассматривает сознание в качестве особого начала, не- зависимого от объективно существующей материальной природы и развивающегося по своим особым законам. Он считает, что «язык есть душа во всей ее совокупности. Он развивается по законам духа». В плане агностицизма трактуется и связь звуковой материи языка со значением в языке: «Как часть человеческого организма, тесно связанная с внутренними духовными силами, она находится в зависимости от общих склонностей народа, но сущность и причины этой зависимости представляют непроницаемую тайну». Об этой черте философии Канта В. И. Ленин писал: «Когда Кант допуска- ет, что нашим представлениям соответствует нечто вне нас, какая- то вещь в себе, — то тут Кант материалист. Когда он объявляет эту вещь в себе непознаваемой, трансцендентной, потусторонней, — Кант выступает как идеалист» 1 . Наряду с этим Гумбольдт постоян- но подчеркивает и стремится глубоко раскрыть связь языка и мыш- ления. Он заявляет, что «язык есть орган, образующий мысль. Умственная деятельность — совершенно духовная, глубоко внутрен- няя и проходящая бесследно — посредством звука речи материали- зуется и становится доступной для чувственного восприятия. Дея- тельность мышления и язык представляют поэтому неразрывное единство». Конечно, между этими правильными формулировками и агностицизмом имеется противоречие, но подобных противоречий при исходных идеалистических позициях и тонких диалектических рассуждений у Гумбольдта очень много. 1 Л е н и н В. И. Поли. собр. соч., т. 18, с. 206. 49 Гумбольдт подчеркивает эволюцию, развитие языка. По его мнению, язык никогда не может быть мертвым произведением. «Язык есть не продукт деятельности (ergon), а деятельность (епег- geia). Его истинное определение поэтому может быть только гене- тическим». Каждое поколение получает от предыдущего язык в готовом виде, но в этих готовых формах содержится все для обновле- ния языка и вечного движения его в результате человеческого твор- чества. Подобная трактовка языка Гумбольдтом предвосхищает последующее разграничение диахронии и синхронии, на котором настаивали Бодуэн де Куртенэ и в особенности Соссюр. Вместе с тем взгляды Гумбольдта во многом противоречат тому, что мы виде- ли у основоположников сравнительно-исторического языкознания. Он много занимался языками различных систем, а также так назы- ваемыми примитивными языками. В этом плане Гумбольдт сравни- вал различные языки с чисто структурной стороны, не обращая вни- мания на их генетическое родство. Устанавливая общие принципы лингвистического исследования, он подчеркивал значение функции (роли тех или иных элементов) в языке: «Расчленение строения языков, необходимое для их изучения, может привести к выводу, что они представляют собой некий способ достижения определен- ными средствами определенной цели». Гумбольдт живо чувствовал особый характер каждого языка и был способен быстро отмечать его особенности. Гумбольдт, первым обратил внимание на системный характер языка. По его мнению, язык — это внутренне взаимосвязанный организм. «Характерная форма языка отражается в его мельчай- ших элементах, и вместе с тем каждый из этих элементов тем или иным и не всегда ясным образом определяется языком». Деление языка на составные части — результат научной абстракции и классифицирующей деятельности человека. «Для того чтобы чело- век мог понять хотя бы одно-единственное слово не просто как ду- шевное побуждение, а как членораздельный звук, обозначающий понятие, весь язык полностью и во всех своих связях уже должен быть заложен в нем. В языке нет ничего единичного, каждый от- дельный его элемент проявляет себя лишь как часть целого». Гум- больдт заметил, что язык состоит не только из фактов, из достигну- того состояния, но в нем, в его системе заключены способы, по- средством которых осуществляется дальнейшее развитие. По его мнению, «язык как совокупность его продуктов отличается от от- дельных актов речевой деятельности». Уже прочно оформившиеся элементы образуют в известном смысле мертвую массу, но в ней заключается живой зародыш нескончаемых изменений. Подобное разграничение приводит к выделению в языковой деятельности двух моментов — языка и речи. Поразительно тонкие диалектические формулировки характе- ризуют позицию Гумбольдта: «Речь строится не из предшествую- щих ей слов, а, наоборот, слова возникают из речи: ...для предло- жения и речи язык устанавливает только регулирующие схемы, 50 предоставляя индивидуальное оформление их произволу говоря- щего». Гумбольдт, подчеркнув мыслительную функцию языка, боль- шое внимание уделяет звуковой стороне языка и его коммуника- тивной функции. «В действительности язык развивается только в обществе, и человек понимает себя постольку, поскольку опытом установлено, что его слова понятны также и другим». В беспорядоч- ном хаосе слов и правил, которые обычно именуют языком, нали- чествуют только отдельные элементы, воспроизводимые речевой деятельностью. Сущность языка заключается в его воспроизведе- нии. Поэтому следует сосредоточивать внимание на связной речи. По Гумбольдту, язык представляет собой беспрерывную деятель- ность духа, стремящуюся превратить звук в выражение мысли. «При рассмотрении языка вообще или же при анализе конкретных и отличающихся друг от друга языков мы сталкиваемся с двумя явлениями — звуковой формой и ее употреблением для обозначе- ния предметов и для связи мыслей». Звуковая форма — это веду- щий принцип различия между языками. Процесс употребления осуществляется требованиями, которые предъявляет мышление языку, вследствие чего возникают общие законы языка. Этим, в частности, объясняется тождество обозначений, передачи понятий в разных языках, не имеющее отношения к генетическим свя- зям. Гумбольдт считал, что понятие, хотя и в неоформившемся виде, предшествует слову, которое только оформляет и фиксирует поня- тие. В связи с таким пониманием структуры языка становится понятной и его формулировка: «В языке таким чудесным образом сочетается индивидуальное со всеобщим, что одинаково правильно сказать, что весь род человеческий говорит на одном языке и что каждый человек обладает своим языком». Последняя цитата из труда ученого вынуждает выяснять характер отношений между индивидуальным и общественным факторами в функционировании языка. Язык, по Гумбольдту, является средством самовыражения индивида, это орган внутреннего бытия, само это бытие, находящееся в процессе внутреннего самопознания и про- явления. Эта индивидуалистическая и произвольная трактовка сущности языка нашла развитие в лингвистических работах К- Фос- слера, Б. Кроче и многих современных неогумбольдтианцев. Как же связать индивидуалистическое объяснение языка с его обще- ственной сущностью, которую Гумбольдт не может игнорировать? Эта связь, как и следовало ожидать, у него оказывается чрезвычай- но противоречивой. С одной стороны, он подчеркивает, что «рече- вая деятельность даже в самых своих простейших формах есть соединение индивидуальных восприятий с общей природой челове- ка». Понимая, что ссылки на природу человека мало что объясняют, и не зная законов развития общества, Гумбольдт выдвигает идею «национального мировоззрения», «народного духа», которым якобы руководствуется развитие языка и которое способно объяснить раз- 51 личие человеческих языков. Это самая спорная и малоубедительная сторона концепции Гумбольдта. В языке, по мнению Гумбольдта, фиксируется определенное мировоззрение, отражающее духовные качества народа — его но- сителя. «Язык всеми тончайшими фибрами своих корней связан с народным духом... Духовное своеобразие и строение языка наро- да настолько глубоко проникают друг в друга, что, коль скоро существует одно, другое можно вывести из него... язык есть как бы внешнее проявление духа народа, язык народа есть его дух, и дух народа есть его язык — трудно себе представить что-либо более тождественное». Подобная абсолютизация национальных особенностей связана у Гумбольдта со своеобразным пониманием взаимоотношений между человеком и его мышлением, языком и объективной действительностью. Гумбольдт преувеличивал зна- чение языка и полагал, что язык находится между человеком и воздействующим на него внешним миром. Активная роль языка приводит к тому, что он рисует умственному взору каждого чело- века картину внешнего мира в соответствии с особенностями того мировоззрения, которое отражено в языке. Гумбольдт утверждал: «Если звук стоит между предметом и человеком, то весь язык в целом находится между человеком и воздействующей на него внут- ренним и внешним образом природой... Так как восприятие и дея- тельность человека зависят от его представлений, то его отношение к предметам целиком обусловлено языком». Против подобных рассуждений Гумбольдта резко выступал рус- ский материалист и революционер Н. Г. Чернышевский. Он ука- зывал на невозможность зависимости умственной полноценности народа от строя языка. В статье «О классификации людей по языку» Чернышевский писал: «Не в том главное дело, каковы формы языка, а в том, каково умственное состояние народа, говорящего языком» 1 . Человек, по Гумбольдту, оказывается в своем восприятии мира це- ликом подчиненным языку, который ведет этого слепца по истории, как поводырь. Практическая деятельность людей, следовательно, совершенно исключается, а язык оказывается в какой-то степени творцом существующего мира. «Тем же самым актом, посредством которого он из себя создает язык, человек отдает себя в его власть, каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг, из пределов которого можно выйти только в том случае, если вступаешь в другой круг». Изучение иностранного языка мож- но поэтому сравнить с приобретением новой точки зрения в преж- нем миропонимании. На таком понимании Гумбольдт строил свое учение о внутренней форме языка, отражающей особенности на- ционального мировоззрения, и о внутренней форме слова, в которой отражаются отличительные и мотивирующие признаки каждого языка при наименовании понятий. 1 Чернышевски й Н. Г. Поли. собр. соч., т. 10. М., 1951. 52

§ 29. Значение деятельности Гумбольдта. В своей деятельности Гумбольдт выступал за типологическую сопоставительную грам- матику родственных и неродственных языков. Он отрицал дедуктив- ную общую грамматику, которая стремилась в свои готовые логи- ческие схемы втиснуть все языки мира, игнорируя самобытность каждого языка. Ярким представителем подобного направления был в то время К- Ф. Беккер, который в своей «Подробной немецкой грамматике» (1836) исходил из логических категорий Гегеля. Именно поэтому А. А. Потебня и дает сравнительную оценку Гумбольдта и Беккера: «Крайне ошибочно было бы сравнивать зна- менитые антиномии Гумбольдта с невольными и бессознательными логическими ошибками вроде тех, какие мы видим у Беккера. Раз- ница между Гумбольдтом и Беккером та, что первый — великий мыслитель, который постоянно чувствует, что могучие порывы его мысли бессильны перед трудностью задачи, и постоянно останав- ливается перед неизвестным, а второй в нескольких мелких фразах видит ключ ко всем тайнам жизни и языка; первый, заблуждаясь, указывает новые пути науке, а второй только на себе доказывает негодность старых. Решить вопрос о происхождении языка и отно- шении его к мысли, по Беккеру — значит назвать язык организ- мом, по Гумбольдту — примирить существующие в языке противоре- чия речи и понимания, субъекта и объекта, неделимого и народа» 1 . Действительно, великий мыслитель ратовал за индуктивную, основанную на фактах, сопоставительную грамматику, которая выявила бы различные способы передачи одного и того же значения в различных языках. «Многообразие форм, в которое облекается одно и то же содержание, — утверждал Гумбольдт, — может быть бесконечным». Таким образом, соотнося факты различных языков с одинаковой функцией, Гумбольдт надеялся проникнуть в тайну языка как средства образования мыслей. Большое значение для развития языковедческой мысли имели диалектические противоречия (антиномии, т. е. противоречия между двумя взаимоисключающими положениями, каждое из которых признается доказуемым), которые наметил Гумбольдт при изучении языка. В частности, отметим: 1. Противоречие между социальным и индивидуальным момен- тами в языке. Язык одновременно является принадлежностью инди- вида и отражает общественные и национальные факторы. 2. Противоречие между завершением развития языка в данный момент и его непрерывным развитием. 3. Язык как совокупность определенных фактов и вместилище приемов, с помощью которых развивается речь. 4. Язык как определенная система и в то же время реализация в виде отдельных актов речевой деятельности. 5. Язык как средство объективизации мысли, доступной благо- даря этому и для других, и язык как стимул мысли слушающего. 1 П о i е б н я А. Мысль и язык. Харьков, 1913, с. 32. 6. Стремление отличить логические формы мышления от язы- ковых форм, в частности грамматических, хотя Гумбольдт настаи- вал на влиянии системы языка на характер мышления. Все эти важнейшие проблемы на конкретном материале и в различной связи обсуждались и развивались последующими линг- вистами и целыми направлениями. Поэтому многие лингвистиче- ские идеи Гумбольдта оказывали многостороннее влияние на язы- кознание XIX и XX вв. Убеждение Гумбольдта, что язык представляет собой систему, организм, органическое целое, сказалось в концепциях А. Шлей- хера, И. А. Бодуэна де Куртенэ, Ф. де Соссюра, а через последнего на современном языкознании. Стремление Гумбольдта рассматривать язык в его неразрывной связи с духовной жизнью и мышлением отдельных индивидуумов, его индивидуалистическая точка зрения повлияли на взгляды- Г. Штейнталя, А. А. Потебни и на построения психологической школы в языкознании. Тезис Гумбольдта о социальной стороне языка, о том, что язык поднимается над индивидами, обусловил многие положения социо- логической школы Ф. де Соссюра, А. Мейе, Ж- Вандриеса и др. Рассмотрение Гумбольдтом языка как творческой деятельности индивида при создании культуры в немалой степени влияло на взгляды А. А. Потебни, К. Фосслера, Б. Кроче и других представи- телей эстетического направления в языкознании. Гумбольдтовское понятие «народного духа» лежит в основе этнолингвистики, считающей каждый язык воплощением особой этнической культуры, народного духа, национального мировоз- зрения и языкового гения. Сюда же примыкают и другие разновид- ностинеогумбольдтианства в зарубежных странах.

Неогумбольдтиа́нство —направление зарубежного языкознания, характеризующееся преимущественным вниманием к семантической стороне языка, стремлением изучать язык в тесной связи с культурой данного народа, но преувеличивающее вследствие идеалистических и метафизических философских исходных позиций активную роль языка в процессах мышления и познания. Неогумбольдтианство существует в двух разновидностях — европейской и американской. Европейское неогумбольдтианство возникло в 20‑х гг. 20 в. (главным образом в Германии) как реакция на односторонность младограмматической теории с её преимущественным интересом к «формальной» грамматике; оно ставило своей целью возрождение «подлинного» сравнительного языкознания в духе идей В. фон Гумбольдта (см. Гумбольдтианство). Основные положения европейского неогумбольдтианства были сформулированы Л. Вайсгербером и разрабатывались также Й. Триром, Х. Глинцем, Х. Хольцем, Г. Ипсеном, П. Хартманом, Х. Гиппером и другими. Философская основа европейского неогумбольдтианства — неокантианское учение Э. Кассирера, согласно которому понятия не являются отражением объективной действительности, а представляют собой продукты символического познания, т. е. познания, обусловленного языковыми знаками, или символами.

Представители неогумбольдтианства разделяют субъективно-идеалистическую теорию познания в духе И. Канта, И. Г. Фихте, неокантианской философии, старого и современного позитивизма. Неогумбольдтианство, подобно Канту, признаёт существование объективного мира, не зависящего от сознания человека и воздействующего на его чувственную сферу, но результатом этого воздействия признаётся хаотический набор опытных данных; эти эмпирические факты, по мнению представителей неогумбольдтианства, благодаря творческой активности языка упорядочиваются, распределяются по классам, вступают друг с другом в пространственные, временны́е и причинно-следственные отношения; так конструируется мир как связное целое. Целостная же картина мира, по этой теории, творится человеческим сознанием при помощи языка, не будучи более или менее точным отражением объективного мира, а будучи обусловлена определённым языком, что ведёт к «лингвистическому агностицизму» — к признанию ограничения познавательных возможностей человека свойствами того языка, с помощью которого он творит картину мира. Основные положения философии языка неогумбольдтианства: а) язык определяет мышление человека и процесс познания в целом, а через него — культуру и общественное поведение людей, мировоззрение и целостную картину мира, возникающую в сознании; б) люди, говорящие на разных языках, создают различные картины мира, а потому являются носителями различной культуры и различного общественного поведения; в) язык не только обусловливает, но и ограничивает познавательные возможности человека; г) от различия языков зависит не только разница в содержании мышления, но и различие в логике мышления, характер (тип) мышления. Преувеличение положительной активной роли языка в процессах мышления и познания объединяет концепцию неогумбольдтианства с философией языка Гумбольдта, однако лингвистический агностицизм неогумбольдтианства противоречит взглядам Гумбольдта, утверждавшего, что круг понятий того или иного народа не следует выводить из его словаря, т. к. большое число понятий, особенно абстрактных, может быть выражено метафорами и описательным путём.

Вслед за Гумбольдтом неогумбольдтианство выступает против понимания языка как средства лишь выражения и сообщения готовых мыслей, средства взаимопонимания, не связанного с процессом формирования самой мысли. Пытаясь найти эмпирическое применение теоретическим взглядам Гумбольдта, неогумбольдтианство трактует внутреннюю форму языка как систему его понятийных и синтаксических возможностей, являющихся «ключом» к миропониманию (особая трактовка теории знака и теории поля), основой различий в содержании мышления людей, говорящих на разных языках, т. е. различных «логосов», откуда выводится невозможность взаимопонимания между «языковыми коллективами». Последние противопоставляются государствам как естественные образования искусственным, в отдельных работах — с выводами политического (националистического) характера.

Неогумбольдтианство в целом стоит ближе к гумбольдтианской ориентации теории языка, противопоставляя ее соссюрианской, но методы собственно лингвистического анализа неогумбольдтианства свидетельствуют и о влиянии идей Ф. де Соссюра (его понимание языкового знака, системы языка, противопоставление языка и речи: см. Женевская школа). В 70—80‑е гг. 20 в. европейское неогумбольдтианство ищет пути сближения с генеративной лингвистикой и особенно с прагматикой.

Американское неогумбольдтианство (называемое также этнолингвистикой) сложилось независимо от гумбольдтианских традиций. Это ответвление неогумбольдтианства акцентирует проблему «язык и культура», обращается в исследовательской практике к контрастивному сопоставлению (см. Контрастивная лингвистика) языков американских индейцев с языками «среднеевропейского стандарта». Гипотеза лингвистической относительности Сепира — Уорфа (см. Сепира — Уорфа гипотеза) утверждает, что сходные физические явления позволяют создать сходную картину Вселенной только при сходстве или по крайней мере при соотносительности языковых систем.

Советское языкознание, признавая известное, но не определяющее влияние языка на мышление (языковая апперцепция; см. Язык и мышление) и на познавательную деятельность человека, выступает против метафизического преувеличения роли языка в процессах мышления и познания, игнорирования или преуменьшения роли других факторов в этих процессах, метафизической переоценки когнитивной и недооценки коммуникативной функции языка (см. Функции языка). Ошибочные выводы неогумбольдтианства относительно роли языка в обществе порождены неприемлемой с точки зрения марксистского языкознания методикой рассмотрения языковых фактов: отрывом анализа от синтеза, отчленением языка как закреплённой системы (языка в соссюровском понимании) от речи, отчленением семантической сферы от всей системы языка. В связи с общечеловеческим характером мышления семантические расхождения между языковыми системами должны интерпретироваться в плане диалектического единства речевой деятельности, языковых систем и языкового материала: в процессе речевой деятельности разрешается противоречие между общечеловеческим содержанием отражения и идиоэтнической семантикой языковых единиц, что даёт возможность адекватного воплощения смысла в речевом отрезке средствами любого языка. Содержание сознания носителей того или иного языка отнюдь не сводится к набору значений, фиксированных в языковых единицах и грамматических категориях. Посредством ограниченного в каждом языке набора языковых единиц носитель соответствующего языка выражает и такое мыслительное содержание, которое непосредственно не закреплено за какой-либо отдельной языковой единицей. Оказывая некоторое, но не решающее влияние на мышление, язык не может также коренным образом определять и характер материальной а духовной культуры общества, которая опосредована человеческим мышлением, представляющим собой, как и язык, продукт социального развития. Неогумбольдтианство проявляет непоследовательность, допуская, вопреки своему тезису об ограниченности родным языком возможностей познания, возможность перехода человека к новому типу мышления и новым языковым средствам, а также вульгарно-социологически интерпретируя влияние общества на языковые процессы.

Несмотря на определённые достижения неогумбольдтианства, заключающиеся прежде всего в учёте «фактора человека», в изучении смысловой стороны языка, в исследованиях конкретных семантических полей, неогумбольдтианство абсолютизирует то, что недооценивалось либо недооценивается некоторыми другими направлениями лингвистики. Интерес к семантической стороне языка, построение «содержательной грамматики» приводит неогумбольдтианство к недооценке лингвистической формы; грамматические категории, семантические поля, словообразовательные модели, модели предложения рассматриваются изолированно от языковой системы.

Вопрос 10. Культурно – исторические предпосылки возникновения компаративистики. Основные этапы становления и развития компаративистики. Роль в сравнительно – исторического метода в процессе формирования языкознания как самостоятельной науки.

Зарождение исторической и сравнительной точки зрения на язык. Вплоть до XVIII в. язык признавался неизменным в своей сущности. Основные проблемы языка рассматривались философа- ми умозрительно, без привлечения накопленного фактического ма- териала. Только основатель философии истории итальянец Джам- батиста Вико в своей работе «Новая наука» (1725) ставит вопрос об объективной закономерности развития общества и языка, хотя его картина истории и языка содержит много фантастических мо- ментов («язык богов, язык героев и язык людей»). Наиболее от- четливое представление идея языкового развития нашла в XVIIIв. в теориях происхождения языка. Жан-Жак Руссо (1712—1778) связывает возникновение языка с общественными потребностями (теория социального договора) и выдвигает положение о совмест- ном развитии языка и мышления от первобытного природного кри- ка (теория междометий) к грамматически упорядоченному языку. Шарль де Бросс (1709—1777) также прослеживает развитие языка 28 от элементарных выкриков к лексическому богатству с изменением значений слов от конкретного и материального к отвлеченному и воображаемому. Джемс Монбоддо (1714—1799) видит в истории языка поступательное движение от животного крика к эстетиче- скому проявлению. Иоганн Гердер (1744—1803) настойчиво под- черкивает связь возникновения и развития языка с возникновением и развитием мышления, хотя и сводит этот процесс к индивидуаль- ному творческому акту. Объясняя возникновение и развитие языка «внутренней жизнью» человека, Гердер подчеркивал во многих ра- ботах, что в языке находит выражение дух народа. Эти положения оказали большое влияние на взгляды В. Гумбольдта. Под влиянием Гердера и романтизма появляется тенденция подвергать истори- ческому исследованию все культурные ценности, включая родной язык и фольклор. С другой стороны, собирательская и описательная работа по вновь открываемым для изучения языкам в конце концов привела в начале XIX в. к постановке проблемы научной классификации и осмысления языкового материала. В XVI в. выходят грамматики и словари мексиканского и ацтек- ского языков, составленные католическими миссионерами; в том же столетии появляются турецкая, персидская, армянская грам- матики, появляются сведения о японском и корейском языках. В XVI в. европейцы получают первые сведения о «священном язы- ке браминов» •— санскрите (письма из Индии итальянского купца ФилиппоСассети, где отмечены родственные итальянским санскрит- ские слова). В XVII в. появляются сведения о языках североамериканских индейцев, о дравидских языках Индии, индонезийском, китайском и маньчжурском языках, становятся известны факты негритянских языков Центральной Африки. Голландский лингвист И. Ю. Скалигер в своей книге «Рассуждение о языках европейцев» сделал первую попытку группировки всех европейских языков. Он возводит европейские языки к 11 основным языкам, среди которых выделяются ветви латинская (романская), греческая, германская (тевтонская) и славянская. И. Ю- Скалигер писал: «Единство языка проявляется в тождестве слов; известные же изменения тех же слов и определяют ту или иную отрасль. Так, языки итальянский, испанский и французский назовем латинскими по причине единства латинского слова, хотя и разнообразно измененного в этих трех языках». Правда, языко- вые отношения определялись только лексически, без привлечения грамматических показателей. Лейбниц отмечал родство между финским и венгерским язы- ками, видел их связи с тюркскими и монгольскими языками. Он решительно выступил против тезиса о том, что древнееврейский язык являлся праязыком. М. В. Ломоносов указырал на родство славянских языков, был убежден в родстве некоторых индоевропейских языков: 29 русского, курляндского (латышского), греческого, латинского и не-мецкого. У него находим мысль о возникновении родственных языков в результате распадения праязыка. Громадное значение в подготовке сравнительно-исторического изучения языков имело знакомство европейских ученых с санскри- том. Сходство некоторых слоев лексики и грамматического строя основных языков Европы с этим древним языком далекой Индии произвело ошеломляющее впечатление. Особенно велики заслуги Вильяма Джонса (1746—1794), английского востоковеда и юриста, служившего в Бенгалии судьей. В 1784 г. он основал «Азиатское общество» для изучения языков и культуры народов Индии. Вот цитата из знаменитой речи Джонса (1786), в которой он сформули- ровал постулаты сравнительной грамматики индоевропейских язы- ков: «Санскритский язык при всей своей древности обладает изу- мительным строем. Он совершеннее греческого, богаче латинского и утонченнее обоих, в то же время он обнаруживает столь близкое родство с греческим и латинским языками как в глагольных корнях, так и в грамматических формах, что оно не могло сложиться слу- чайно; родство это так поразительно, что ни один филолог, который желал бы эти языки исследовать, не сможет не поверить, что все они возникли из одного общего источника, которого, быть может, уже не существует. Имеется сходное, хотя и не столь убедительное основание полагать, что готский и кельтский языки, хотя они и смешаны с совсем другими диалектами, произошли из того же источ- ника; к этой же семье языков можно было причислить и древне- персидский язык». Джонс не доказывал своих гениальных предположений зву- ковыми соответствиями, грамматическим анализом форм и разбо- ром лексики. Это сделали несколько позднее другие языковеды. Фридрих Шлегель в 1808 г. издал свою знаменитую книгу «О языке и мудрости индийцев» («UberdieSpracheunddieWeisheitderIndier»). Он показал родство санскрита и в словарном составе и в грамматическом отношении с латинским, греческим, германским и персидским языками, хотя ошибочно и полагал, что эти языки возникли из санскрита. В его работе впервые встречается термин «сравнительная грамматика». Написанная увлекательным языком, содержащая блестящие описания различных сторон древнеиндийской культуры, филосо- фии и литературы с приложенными поэтическими образцами, эта книга способствовала пробуждению интереса к изучению Индии и распространила в широких кругах идеи сравнительного изу- чения индоевропейских языков. Как показатель этого отметим появление в 1811 г. в Петербурге анонимного исследования «О сходстве санскритского языка с русским». Европейские ученые ознакомились не только с фонетикой и грамматикой санскрита, но и с идеями древнеиндийских языкове- дов, которые, как отмечалось, дали точную и совершенную харак- теристику санскрита. 30 Таким образом, расширение языкового кругозора европейских ученых, и в первую очередь ознакомление их с санскритом, ро- мантический интерес к древним памятникам разных национальных культур, запечатленных в слове, возникновение историко-эволю- ционного подхода к явлениям природы и общества — вот совокуп- ность условий, приведших к появлению сравнительно-историче- ского языкознания.

Проблема метода языкознания и вопросы перио- дизации истории сравнительно-исторического языкознания. Языко- знание обладает многообразными связями с другими науками, изучающими природу, общество и человеческое сознание. Это обу- словлено спецификой самого предмета нашей науки — человеческо- го языка. Язык — общественное явление, он создается обществом, обслуживает всех его членов как основное средство общения и является одним из необходимых условий существования общества. Именно поэтому языкознание входит в цикл общественных наук наряду с философией, историей, этнографией, занимающимися изу- чением общества. Для многих характеристик языка его генетиче- ские и исторические связи, грамматическая структура и словарный фонд, сходство или близость с другими языками являются опреде- ляющими. Вместе с тем язык зарождается и развивается в связи с возникновением и развитием человеческого мышления, язык — и продукт мышления человека, и материальная форма мышления. Поэтому языкознание неразрывно связано также с науками, изу- чающими законы мышления и психику человека, — логикой и психологией. У языка как предмета языкознания имеются и другие стороны. Будучи обусловлен физиологическим строением человека, его мозга, нервной системы, речевого аппарата, язык закономерно является объектом изучения физиологии. Существуя в виде звуков, язык может рассматриваться и физикой. В последние десятилетия в связи со стремлением сделать язы- кознание точной наукой и возникновением прикладного языко- знания, обслуживающего нужды кибернетики, наметилась связь языкознания с математическими науками. Следовательно, всеобъемлющая и универсальная роль языка в обществе и характер его механизма, внутренней организации приводят к тому, что языкознание по своему существу оказыва- ется тесно связанным с общественными, естественными и точными 37 науками 1 . В различные эпохи, в зависимости от степени и характе- ра развития научной мысли, место языкознания среди других наук определялось по-разному. Например, в древней Греции и вплоть до XIX в. в Европе языкознание входило в состав философии, что объяснялось прежде всего неразработанностью вопросов языкозна- ния. Со времени Аристотеля на изучение грамматического строя языков влияла прежде всего логика. Созерцательный подход к изу- чению языка, нормализация его, осуществляемая с предвзятых позиций, пренебрежение к закономерностям языкового развития, а зачастую и незнание конкретных языковых фактов, своеобразная языковая слепота, — все это было свойственно языкознанию до XIX в. Исключения были редки. Это прежде всего грамматическая система Панини и «Российская грамматика» М. В. Ломоносова. Подобный априорно-философский подход к языку прекраща- ется в первой четверти XIX в. Казалось бы, языковеды серьезно разберутся в общественной сущности языка и дадут ему научное определение. Этого, однако, не случилось, так как научная мысль оказалась еще не подготовленной к столь серьезной задаче. Язы- кознание самоопределилось на других путях. Был создан сравни- тельно-исторический метод изучения родственных языков. Как уже отмечалось, задолго до XIX в. было замечено сходство некоторых языков. Однако на протяжении нескольких веков уче- ные не могли объяснить эти факты. В начале XIX в. торжество идей исторического развития любого явления, знакомство с сан- скритом, романтическое стремление проникнуть в глубь истории своего народа и языка привели лингвистов в разных странах к заключению, что сходство нескольких языков может быть объясне- но только их родством, происхождением их из общего древнего пра- языка и последующим самостоятельным развитием, когда и проявились особенности отдельных языков. Сравнивая эти языки, изучая родственные явления во взаимной связи и исторической последовательности, выявляя исконные явления и инновации, можно в довольно полном виде восстановить (реконструировать) исторический ход развития родственных языков. На этой базе стали складываться сравнительные грамматики отдельных языко- вых семей: прежде всего индоевропейской, затем семитской, финно-угорской, далее — тюркской и др. Определяющим моментом было создание нового метода изучения языков, который получил название сравнительно-исторического. Сравнение было для него средством систематизации языкового материала, а исторический подход к языку стал главным принципом исследования. Сравнение проводилось строго систематически и имело целью исследование истории языков. Подобное сравнительно- историческое изучение языков через некоторое время подготовило материал и условия для возникновения и общего языкознания. С открытием сравнительно-исторического метода языкознание за- 1 Шендель с Е. И. Связь языкознания с другими науками. М., 1962. 38 няло самостоятельное место, отделившись от философских и исторических рассужде- ний о языке, не опиравшихся на строго проверенные и систематизированные язы- ковые факты. Теперь языковеды знали, как относиться к многообразному, накоплен- ному столетиями языковому материалу, закономерности языка и исключения из них стали получать отчетливое истори- ческое объяснение, один язык и его явле- ния стали объясняться фактами родствен- ных ему языков. Историю сравнительно-исторического изучения преимущественно индоевропей- ских языков целесообразно подразделить на четыре основных периода: 1) от зарождения сравнительно-исторического языкознания до формирования взглядов младограмматической школы (первая чет- верть XIX в. — 1870 г.); 2) период господства младограмматических воззрений (70— 90-е годы XIX в.); 3) от младограмматиков до появления «Курса общей лингви- стики» Ф. де Соссюра и расшифровки хеттских памятников (ко- нец XIX и первые два десятилетия XX в.); 4) от распространения идей Соссюра до нашего времени. Указанная периодизация во многом условна и может вызывать возражения, но она, опираясь на прогресс в сравнительно-исто- рическом изучении индоевропейских языков, во многом совпадает с движением общетеоретических воззрений на язык как на пред- мет изучения, и в этом ее преимущество и полезность. Зарождение сравнительно-исторического языкознания связано |с деятельностью Ф. Боппа, Я. Гримма (Германия), Р. Раска (Да- ния) и А. X. Востокова (Россия).

§ 30. Развитие и применение сравнительно-историческо- го метода при изучении языковых групп. В трудах ссновоположни ков сравнительно-исторического языкознания новый метод был намечен в общих чертах применительно к отдельным группам индо- европейских языков. В последующий период произошло уточнение и конкретизация сравнительно-исторического метода. Особенно показательным явилось применение сравнительно-исторического подхода к романским и германским языкам. Ф. Соссюр об этом пишет следующее: «Романисты находились в условиях гораздо более благоприятных, чем индоевропеисты, поскольку им был известен латинский язык, прототип романских языков, и поскольку оби- лие документов позволяло им детально прослеживать эволюцию отдельных романских языков. Оба эти обстоятельства ограничива- ли область гипотетических построений и сообщали всем изысканиям романистики в высшей степени конкретный облик. Германисты на- ходились в аналогичном положении: правда, прагерманский язык непосредственно не известен, но зато история происходящих от него языков может быть прослежена на материале многочисленных документов, сквозь длинный ряд столетий. Поэтому-то германисты, как более близкие к реальности, и пришли к воззрениям, отличным от воззрений первых индоевропеистов» 1 . Большие заслуги в деле развития и усовершенствования мето- дики сравнительно-исторического языкознания принадлежат Авгу- сту Фридриху Потту (1802—1887), немецкому исследователю, глав- ным трудом которого были «Этимологические исследования в обла- сти индогерманских языков, с особым упором на переход звуков в санскрите, греческом, латинском, литовском и готском языках» (2 тома, 1833—1836; второе издание в 6 томах, 1859—1876). Потт заложил научные основы этимологии — науки о происхождении и первоначальном значении слов. Он отдавал себе отчет в том, что без строгих звуковых соответствий между словами родственных языков этимологии не имеют доказательной силы. Именно Потту 1 Д е Соссю р Ф. Курс общей лингвистики. М., 1933, с. 31. 55 принадлежит заслуга разработки срав- нительной фонетики индоевропейских язы- ков. Младограмматики считали его одним из своих предшественников. Вторым видным языковедом был так- же немец Адальберт Кун (1812—1881) — основатель лингвистической палеонтоло- гии и сравнительной мифологии. Для линг- вистической палеонтологии первостепенное значение имеют слова и их значения, ко- торые являются своего рода культурно- историческим документом и по которым можно в известной степени судить о древ- нейшем быте и культуре народов. Сказан- ное относится как к словам общего языка, так и к географическим названиям, о которых еще Лейбниц писал: «Так как названия рек обыкновенно ведут свое начало от самой глу- бокой, известной нам древности, то по ним лучше всего судить о ста- ром языке и о древних жителях». Лингвистическая палеонтология, исследуя язык как истори- ческий источник, может давать ответы на следующие вопросы: во-первых, с какими народами данный народ связан по своему про- исхождению; во-вторых, какими были быт и культура этого народа в древние времена; в-третьих, с какими народами соприкасался дан- ный народ, что он получил из языка других народов и что взял сам. Однако позднее стало ясно, что картина экономической, обще- ственной и культурной жизни древних народов, составленная только по данным языка, всегда будет неполной и отрывочной. Эти материалы нуждаются в комплексной проверке данными археологии, истории, этнографии, фольклора, антропологии. Полезно также исследовать историю слов и историю вещей, которые ими называются. У исто- ков лингвистической палеонтологии индоевропейских народов и стоял А. Кун. После него наибольшую активность проявлял немец- кий исследователь Отто Шрадер1 . В работах последователей Боппа новый метод был развит при- менительно к отдельным группам индоевропейских языков. В первую очередь обращено было внимание на санскрит, не только из-за той роли, которую он сыграл при сравнении с родственными языками, но и ради самого языка, что привело к развитию индий- ской филологии. Изучение древнеиндийских грамматистов принесло богатые плоды. Санскрит изучали немцы Теодор Бенфей (1809—1881), Макс Мюллер (1823—1900), американец В. Д. Уитни (1827—1894). О. Бетлинг и Р. Рот составили большой санскритско-немецкий сло- 1 См. перевод книги: Шраде р О. Сравнительное языковедение и перво- бытная история. Лингвистическо-исторические материалы для исследования ин- доевропейской древности. Спб., 188Q. 56 Георг Курциус Фридрих Дицварь, изданный Российской Академией наук в Петербурге в 1853— 1875 гг. (7 томов). «То, что ученые подчас слишком далеко заходили в своем восхищении всем тем новым, что при этом открывалось, то, что значение санскрита переоценивали и формы этого языка счи- тали непременно древнее и значительнее форм всех других языков, то, что некоторые доходили даже до того, что начинали видеть в санскрите праязык всех других родственных языков, — все это мы теперь прекрасно можем понять, тем более что мы должны при- знать, что тогда было много обстоятельств, делавших подобные пре- увеличения извинительными», — пишет В. Томсен. Развитие сравнительного языкознания с упором на санскрит долгое время не встречало признания со стороны классической филологии. Этот разрыв первым преодолел немецкий филолог- классик Георг Курциус (1820—1885). Он начал последовательно применять сравнительно-исторический метод при изучении грече- ского языка. Главная его работа — «Основные черты греческой этимологии» («GrundztigedergriechischenEtymologic», 1858—1862). Основоположником сравнительно-исторического исследования романских языков был немецкий романист Фридрих Диц (1794— 1876). Основываясь на работах Боппа и Гримма, он в 1836—1843 гг. издает в Бонне трехтомную «Грамматику романских языков». В 1854 г. Диц издает «Этимологический словарь романских язы- ков» — естественное и необходимое дополнение к «Грамматике». Об исследовании славянских языков Добровским и Востоковым уже было сказано. В начале XIX в. происходило бурное развитие славянской филологии. Каждый славянский народ, большой и малый, выдвигает ряд ученых, которые принимаются за глубокое изучение родного языка, отечественной истории и литературы. Это был период так называемого возрождения славянских народов, обусловленный развитием капитализма, процессом складывания буржуазных славянских наций и мощным подъемом национально- освободительной борьбы южных и западных славян. Рост нацио- нального самосознания славянских народов обусловил закономер- 57 Павел Шафарик Франц Миклошичный интерес к языковому родству и к тем элементам культуры, ко- торые сближали славянские народы между собой. Такие деятели чешского национально-культурного движения, как Иосиф Юнгманн (1773—1847), словаки Ян Коллар (1793—1852) и Павел Шафарик (1795—1861), выступили в защиту родного язы- ка, пропагандировали идею славянской взаимности, приступили к серьезному изучению истории, литературы и этнографии славян. П. Шафарик в 1826 г. издает «Историю славянского языка и лите- ратуры на всех наречиях» («GeschichtederslavischenSpracheundLiteraturinalienMundarten»)— первое обозрение славянских языков и литератур. В 1837 г. он издает «Славянские древности», содержащие анализ всех известий о древних славянах. Мно- го занимался старославянскими памятниками словенец Барто- ломейКопитар (1780—1844). В Польше выдающимся филологом был Самуил Линде (1771— В Сербии развернулась деятельность ВукаКараджича (1787— 1864) — создателя сербского литературного языка и борца за на- родность литературы. В России проходила деятельность таких известных славистов, как Осип Максимович Бодянский (1808—1877), Измаил Иванович Срезневский (1812—1880) и Виктор Иванович Григорович (1815— 1876). Много сделал для исследования старославянского языка и сравнения его с литовским А. Шлейхер, который издал в 1852 г. работу «Морфология церковнославянского языка», а в 1855—1857 гг. исследование «Руководство по изучению литовского языка». Однако истинным создателем славянского сравнительно-исто- рического языкознания явился словенец Франц Миклошич. Он был автором первой «Сравнительной грамматики славянских языков» («VergleichendeGrammatikderslavischenSprachen»), Первый том «Фонетика» появился в 1852 г., второй «Морфология» — в 1856 г., третий «Синтаксис» — только в 1874 г. 58 Эта работа состоит из описания материа- ла отдельных славянских языков, причем первое место отводится старославянскому язь!ку. Анализ фактов старославянского языка проведен на фоне языка прасла- вянского, что сохраняется в учебном процес- се и в настоящее время. В 1875 — 1883 гг. Миклошич выпускает второе издание своей сравнительной грамматики, дополнив ее разделом о словообразовании, Миклошич много занимался изуче- нием лексики славянских языков. Резуль- татом этих занятий явились два ставших этапными в истории лексикографии словаря: Август Шлейхер «Старославянско-греко-латинский словарь» (1862—1865) и «Этимологический словарь славянских языков» («EtymologischesWorterbuchderslavischenSprachen», 1886). К русскому языку метод сравнительно-исторического исследова- ния применил Федор Иванович Буслаев.

Дата добавления: 2018-04-04; просмотров: 6360; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!