Стыд и уход от ответственности 7 страница
В одном из исследований, связанных с изучением процесса дифференциации, Малер и ее коллеги (Mahleretal., 1975) обратили внимание на особое значение (предположительно) интернализованных «хороших» объектов для способности ребенка отделяться и самостоятельно исследовать окружающий мир. Они обнаружили, что дети, чьи матери адекватно удовлетворяли их потребности, не боялись отходить от них на довольно большое расстояние, в отличие от тех детей, чьи матери игнорировали или неверно трактовали желания своих детей.
Доказательством существования ранних заместительных воспоминаний может служить поведение в стрессовых ситуациях. Полноценные взрослые иногда испытывают краткие вспышки своих бессознательных воспоминаний о «хороших» объектах. Яркий пример тому был описан Гринсоном2* (Grinson, 1978), который, будучи молодым психиатром, во время Второй мировой войны работал заведующим отделением военных неврозов в авиационном госпитале. Он лечил одного молодого летчика, проводившего съемку с воздуха, когда его боевой самолет был сбит зенитной артиллерией; снаряд пробил топливный бак с тремястами галлонами топлива, которое залило летчика с головой (но, к счастью, не загорелось) и вынесло в бомбовый отсек, где он едва не утонул. Самолет возвратился на базу, и молодой человек был госпитализирован с тяжелейшими язвенными поражениями кожи от соприкосновения с топливом. Находясь в госпитале, он жаловался медсестрам, что слышит слова у себя в голове, но не может их разобрать. Гринсону удалось выяснить, что слова звучат как “amosnell" и “domosnell", и на сознательном уровне для
|
|
|
м Ральф Гринсон (1911-1979) - профессор психиатрии в Медицинской школе Калифорнийского университета. Его иногда шутливо называли «звездным аналитиком», так как у него проходили анализ многие звезды Голливуда, среди которых наиболее известной была Мэрилин Монро. Гринсон активно занимался просветительской работой в области психоанализа.
юноши ничего не значат. Изучив историю молодого человека, Гринсон узнал, что тот воспитывался на овцеферме в Айдахо и что его мать умерла, когда ему еще не было двух лет. Гринсон предложил ему написать письмо отцу и спросить, не была ли его мать уроженкой Европы, потому что один из офицеров авиаразведки, взглянув на непонятные слова, предположил, что они, скорее всего, принадлежат какому-то европейскому языку. Отец ответил, что мать юноши родилась в Бельгии, а офицер разведки разузнал, что слова эти взяты из фламандской колыбельной и означают: «Мне пора, тебе пора».
Этот случай доказывает существование «хороших» объектов и подсознании взрослых людей, о которых хорошо заботились в детстве. Летчику удалось извлечь из своего подсознания наиболее утешительные для себя воспоминания о самом раннем взаимодействии с матерью. Эти воспоминания были призваны успокоить его в момент страшной опасности. Таким образом, сохранение спокойствия в стрессовых ситуациях является самым явным признаком того, что ребенок (или взрослый, как в нашем случае) получал достаточно поддержки на ранних стадиях развития. Люди постоянно поддерживают себя, вызывая из памяти интернализованные «хорошие» объекты, не всегда осознавая этот процесс.
|
|
|
Методы, используемые родителями или заменяющими их людьми для утешения и успокоения расстроенного ребенка, становятся частью интернализованного «хорошего» объекта, эти методы запоминаются и применяются во взрослой жизни. И наоборот, ге дети, которые росли без достаточной поддержки родителей или во враждебной обстановке, обделены опытом получения утешения в детстве и, вырастая, так и не научаются утешать себя сами. Давайте рассмотрим такой гипотетический пример: семилетний мальчуган впервые подрался и возвращается домой в слезах и с живописно расквашенным носом. Для начала давайте представим, что он вернулся к «достаточно хорошей матери», и попытаемся угадать, какой будет ее реакция в этот критический момент. Увидев сына, она, наверное, успокоит его, заверив, что за драку он наказан не будет и что разбитый нос - это не смертельно. Потом она, должно быть, отведет его на кухню, попросит запрокинуть голову назад и объяснит, что надо дышать ртом, потом спокойно вытрет кровь, которая так его пугает. Ее спокойная реакция и ее уверенность помогут сыну справиться с паникой и страхами. Впоследствии, получив физическую травму или находясь в состояниипсихологического стресса, он сможет вызвать воспоминания о похожих инцидентах из его прошлого и успокоиться самостоятельно, даже в отсутствие матери.
|
|
|
А теперь давайте представим семью, где не принято оказывать поддержку, и того же семилетнего драчуна-дилетанта с разбитым носом. Вполне возможно представить сразу несколько губительных для психики сценариев. Какая-то мать может запретить ребенку даже входить в дом. потому что кровь может запачкать половичок, другая может задать сыну порядочную трепку и потребовать. чтобы он вернулся и побил того мальчика, от которого получил в нос. Мать с более примитивным психологическим развитием может прийти в ярость и попытаться отомстить ребенку, обидевшему ее сына, таким образом только усиливая злость и смятение и без того напуганного мальчика. Одна из моих бывших пациенток рассказывала, что она как-то вернулась домой с таким же вот разбитым носом, а се мать закричала и в ужасе выбежала через заднюю дверь. Девочке пришлось догонять свою мать в тщетной надежде получить от нее помощь. Дети, не получавшие поддержки в детстве, став физически взрослыми, не сумеют сами успокоить себя в стрессовой ситуации, вместо этого возложив заботу о себе на других. Как мы сможем убедиться, недостаток позитивных воспоминаний сильно сказывается на динамике поведения как тирана, так и его жертвы.
|
|
|
Недостаток позитивных интроекций
и страх быть покинутым
Официальный термин, обозначающий недостаток интернализованных позитивных воспоминаний о родителе, звучит как интроективная недостаточность, названный Джеральдом Адлером[25](Adler, 1985), нашим современником и приверженцем теории объектных отношений, ключом к пониманию пограничных расстройств личности. Фейрбейрн давно понял, что родители, постоянно обделяющие своих детей эмоциональной поддержкой, прививают им ощущение пустоты и уязвимости, в итоге не давая им возможности дифференцироваться от так необходимых им родителей. Его подопечные из Эдинбургского приюта если и имели, то лишь смутные воспоминания о поддержке или заботе своих неполноценных родителей, оставаясь, таким образом, без внутренних резервов, которые могли бы поддержать их в самостоятельной жизни. Они вынуждены были держаться поближе к своим источникам питания - как водитель, у которого бензин на исходе, стремится к бензоколонке.
Ребенок, не накопивший достаточно позитивных интроекций, не выдержит напряжения от естественного, соответствующего стадии развития, отделения от родителя. В процессе развития вся энергия эмоционально обделенного ребенка фокусируется на родителе, в ожидании одобрения и поддержки, которую так и не суждено получить. Повзрослев, эти ранее обделенные любовью люди, весьма вероятно, будут цепляться за кого попало, не особенно заботясь о человеческих качествах своих партнеров, потому что страх быть брошенными слишком велик. Непреодолимая потребность найти себе хоть кого-то, с кем можно жить (чтобы избавиться от чувства пустоты и одиночества), затмевает все прочие доводы разума, и выбор партнера обычно становится разрушительным для их жизни. Такой несчастливый выбор частично предопределен недостатком внутренних воспоминаний о хороших, заботливых родителях; нижеприведенный пример служит тому иллюстрацией:
На первую консультацию Джули пришла в каком-то оцепенении. практически в состоянии шока. Она описывала свою жизнь, очевидно, бывшую бесцельным дрейфом из одного места в другое, без определенных жизненных планов. Она потрясающе выглядела: высокая (выше 180см) и очень красивая. В настоящее время она жила с мужчиной в убогой хижине в лесной глуши Вермонта, без водопровода и прочих привычных удобств. Описания ее сожителя звучали весьма невнятно и постоянно менялись, так что мне никак не удавалось составить о нем сколько-нибудь ясного представления, но мне показалось, что он обижал ее и явно использовал материально, сексуально и эмоционально. Из воспоминаний о ее детстве стало понятно, что мать почти не уделяла ей внимания, не удостаивая дочь малейшего физического контакта. Ее воспитывалиотец и бабушка, которые постоянно воевали с ее матерью. Было решено, что девочка принадлежит к лагерю отца и бабушки, так что она часто жила в бабушкином ломе, расположенном на том же самом земельном участке. Уже будучи девушкой, она привлекла внимание одного антрепренера, который подбирал «моделей» для участия в выставках автомобилей, электроники и бытовой техники. Работа Джули заключалась в том, что она стояла на вращающейся сцене, одетая в откровенное платье с блестками, и расхваливала достоинства новых автомобилей или электротоваров. Она признавалась, что во взглядах мужчин, смотревших на нее на этих выставках, она чувствовала больше тепла, чем ей когда-либо доставалось в собственной семье. Одиноким вечерам во время таких подработок на выезде она предпочитала компанию первого попавшегося мужчины. который предлагал проводить ее домой. Ее интерес к сексу можно оценить как минимальный, если не сказать, что он вообще отсутствовал; единственное, что ее интересовало. - это физическое присутствие другого человека рядом с ней. Естественно, ее уязвимость стала причиной многочисленных неприятностей, которые она считала платой за ощущение «безопасности». получаемое ею в присутствии другого человека. Однажды она привела домой женщину и ощутила такой же комфорт от ее присутствия, как и от присутствия мужчины. Единственным требованием к ее соблазнителям было держать ее в объятиях, пока она не уснет. Ее теперешние отношения с мужчиной начались но время поездки в Новую Англию, куда она приехала поступать в альтернативный колледж. Она стала жить вместе со своим новым любовником спустя неделю после начала учебы.
В сущности. Джули, да и тысячи подобных ей эмоционально обделенных людей, смотрят на жизнь с позиции напуганного, одинокого ребенка. Дефицит интернализованных воспоминаний о защите и утешении, получаемых от родителей, который в случае Джули был просто вопиющим из-за активного отвержения матерью своей дочери, является очевидным примером интроективной недостаточности.
Существует огромная разница в том, чего могут в жизни достичь люди, имеющие одинаковый уровень интеллекта, но разную степенью интроекции. Те личности, у которых имеется богатый запас интернализованных «хороших» объектов, могут проявлять свои врожденные таланты и свободно общаться с другими людьми, ощущая себя полностью дифференцированными (отдельными). Те же люди, чьи интроекции скудны или вовсе отсутствуют, не могут дать выход своим природным дарованиям, потому что они вынуждены тратить всю свою энергию на «добывание» материнской ласки от своих ли родителей, или же от других людей, которые для них символизируют родителей. Такие люди не могут справляться с задачами взрослой жизни, потому что озабочены мнением своих все еще живых родителей по любому поводу и не в силах отделиться от них настолько, чтобы начать жить собственной жизнью. Как уже упоминалось, Фейрбейрн считал, что ребенок, не получающий родительской поддержки, не может продвигаться вперед, потому что, отделившись, он закроет дверь для всех надежд на возможное получение родительской ласки от своих объектов.
Интроективная недостаточность в художественной литературе
Если мы снова обратимся к ранее упоминавшемуся роману Филиппа Рота «Жалоба Портного». мы увидим, что интроективная недостаточность и слабая дифференциация играют главную роль в отношениях между Александром Портным и его матерью. Вся его жизнь полностью подчинена и управляема материнским отвержением его как личности. Не столь важно, чего он достиг в жизни, - этого все равно недостаточно, чтобы добиться одобрения матери, в котором он так нуждается. Этот роман показывает, что Портной не способен дифференцироваться от своей матери и навсегда обречен вести с ней внутренний диалог. Он возвращается к ней не физически, но символически, спорит с ней, молит о понимании или же просто сетует на то, что она никогда не ценила его стараний. Портной понимает с самого начала, что уйти от матери невозможно - несмотря на то, что она несправедливо отвергает его:
Когда я плохо себя веду, меня выдворяют из комнаты. Я стою перед запертой дверью и колочу кулаками до тех пор, пока не поклянусь, что больше так не буду. Но в чем же я виноват? Я каждый вечер до блеска начищаю свою обувь на вчерашней газете, аккуратно расстеленной на линолеуме; после этого яникогда не забываю плотно закрыть крышку на жестянке с обувным кремом и положить крем и щетку на место. Выдавливая пасту из тюбика, я всегда закатываю его снизу, я чищу зубы круговыми движениями и никогда вверх-вниз, я говорю «Спасибо», я говорю «Пожалуйста», я говорю «Прошу прощения» и «Можно мне....... Но. несмотря на все это. не было и года в
моей жизни, чтобы хотя бы раз н месяц мне не приказали собирать вещи и уходить. <...> Ну и ладно! И вот я выхожу из двери в длинный, темный коридор. Ну и пускай! Я буду продавать газеты на улицах, босиком... - и вдруг мне хватает всего одного взгляда на пустые молочные бутылки, стоящие возле коврика у нас перед дверью, чтобы на меня обрушилось осознание огромности моей потери (Roth, р. 13-15).
Эта умная мать из романа поняла, что чем сильнее она отталкивает сына, тем больше власти и контроля она над ним имеет. Портной попал в ловушку, на языке психиатрии именуемую «неразрывной зависимостью». Неразрывная зависимость - это эмоциональная «уловка-22», из которой человек не может вырваться, пока он не докажет родителю свою состоятельность, а родитель по какой-то причине не может или не хочет идти ему навстречу. Читателю может быть непонятно такое иррациональное поведение и странно, почему взрослый человек, попавший в неразрывную зависимость, не может выбрать себе другой объект, от которого можно было бы ожидать любви и ласки. Первым препятствием в выборе нового «родителя» является то, что этот «взрослый человек» на гамом деле ведет себя как те дети, которых описывал Фейрбейрн, - он предельно сфокусирован на матери и ни на ком другом. Во-вторых, ребенок, с которым жестоко или пренебрежительно обращаются. слишком сильно привязывается к родителю из чувства вины, потому что ребенок понимает, как сильно он расстраивает родителя. Очень часто ребенок чувствует себя ответственным за благополучие своих родителей, и ему невыносима мысль, как можно оставить своего инфантильного родителя одного.
Печально, но когда интроективно обделенные, опустошенные люди все-таки решаются выбрать для себя новый объект, то зачастую новые объекты имеют поразительное сходство с их первоначальными отвергающими объектами. Как раз таких «агрессивных партнеров» описывает литература из серии «помоги себе сам». Как только образ отвергающего объекта отпечатался в сознании ребенка, он будет выбирать такой стиль отношений и в будущем. Такая тенденция к выбору во взрослом возрасте проблем, привычных с детства, называется навязчивым повторением; о нем мы поговорим в главе 5.
Мать Портного, кажется, способна дать ему ту любовь и поддержку. которой он так отчаянно желает. Но это всего лишь иллюзия. То есть эта мать утверждает, что жертвует собой, и действительно. она выполняет некоторые материнские обязанности. Но все равно она подавляет и отталкивает своего сына н гораздо большей мере, чем поддерживает его. Кроме того, она презирает физиологическую сторону жизни сына, что заставляет его испытывать глубочайший стыд за себя. В романе уделено большое значение одержимости и стыду Портного за свою сексуальность и прочие физиологические аспекты, полностью не принимаемые его матерью. В реальной жизни такие матери и отцы, как София Портная, настолько поглощены своими собственными потребностями, что они не в состоянии воспитывать следующее поколение. На самом деле, они жертвуют развитием собственных детей ради удовлетворения своих давних потребностей, не удовлетворенных в результате ошибочного воспитания многих и многих предыдущих поколений родителей.
Интеграция: третий процесс развития Эго
Третьим фундаментальным процессом, включающимся по мере созревания Эго. является интеграция. Этот процесс начинается после того, как произошла дифференциация, поскольку он требует от человека понимания своей отдельности от других людей до того, как он сможет соединять их хорошие и плохие стороны в один цельный образ.
Подобно дифференциации, интеграция имеет два значения: одно применимо к людям вне себя самого и другое - к самому себе. В первом случае, когда интеграция служит для описания представлений ребенка о внешних объектах, она означает понимание того, что один и тот же человек иногда может расстраивать, иногда поощрять, при этом оставаясь одним и тем же человеком. Это действительно важнейшее достижение в развитии, потому что Эго маленького ребенка сначала воспринимает доставляющую удовольствие маму как совершенно другого человека, чем та мама, которая его расстраивает. Такое составное восприятие матери называется представлением о плохой части объекта и представлением о хорошей части объекта.
Во втором случае, когда термин интроекция применяется но отношению к себе, он обозначает способность личности различать и ощущать взаимосвязь отдельных чувств, настроений и типов поведения. Например, министр, проповедник или раввин с нормальной интеграцией вполне способен признать свою враждебность по отношению к чему-либо несмотря на то, что роль духовного лидера предписывает ему доброжелательность, терпимость и альтруизм. Далее в этом разделе я приведу пример крайне недостаточной интеграции Эго у одного взрослого пациента.
Интеграция внешних объектов:
соединение «отдельных мам» в единый объект
В первые месяцы жизни младенец узнает свою мать лишь по некоторым особенностям непосредственного взаимодействия, происходящего между ними. Гамильтон (Hamilton, 1988) наблюдал такую недостаточную интеграцию у полностью нормального двухгодовалого мальчика. Каждое утро, когда его приводили и оставляли у няни, он плакал, протестовал и отшатывался в испуге от няни, как будто та являлась отвергаемым объектом. Он считал няню «плохой», поскольку ее появление сигнализировало об утрате «хорошего объекта», то есть мамы. Как только мама исчезала и няня нежно брала его на руки и обнимала, он начинал спокойно играть с другими детьми. В его восприятии няня переходила из разряда отвергаемых объектов к объектам, доставляющим удовольствие, из-за той нежности, которую она проявляла по отношению к нему. Когда вечером мама возвращалась, мальчик воспринимал маму (покинувшую его) как отвергаемый объект и игнорировал ее присутствие, говоря «Мама плохая». Он запомнил два образа мамы: как покинувшую его и как сигнал, что сейчас он потеряет свой «хороший объект» - няню. Но когда мама возвращалась, брала его на руки и обнимала, его восприятие переключалось, и она снова становилась «хорошей мамой», с которой он радостно уходил домой. Неспособность маленьких детей интегрировать два восприятия (покинутость и удовольствие) как отдельные проявления одного и того же человека является совершенно нормальной для этого возраста. Внутренний мир ребенка еще не достиг уровня организации, необходимого для понимания того, что один и тотже человек может в данный момент доставлять радость, а спустя минуту - огорчение.
Процесс интеграции постепенно набирает силу во внутреннем мире растущего ребенка, начиная примерно с 3-4 лет. Тысячи и тысячи радостных моментов, случающихся за это время, медленно формируют отчетливые и связные воспоминания о матери; пакет таких ценных воспоминаний с участием мамы формирует у ребенка ее позитивный внутренний образ. Как известно, в жизни каждого малыша пусть редко, но бывают неприятные моменты, и причин быть « недовольным» у него будет много: раздраженный, безутешный или расстроенный он просто из-за того, что мамы не оказалось рядом, когда он так в ней нуждался. Такие негативные моменты и ассоциирующиеся с ними объекты со временем сливаются во внутренний образ матери, воспринимаемый как плохой или расстраивающий. На медицинском языке такой тип внутреннего образа матери называется интернализованным отвергающим объектом. Дети, выросшие в дружелюбном окружении, имеют гораздо меньше воспоминаний, из которых мог бы сложиться отвергающий объект, который будет гораздо слабее интернализованного удовлетворяющего объекта. В первые четыре гола жизни ребенок. получающий много любви и внимания, учится связывать два отдельных пакета воспоминаний в одно целое, лаже несмотря на их различное эмоциональное содержание. Слияние становится возможным потому, что небольшой пакет негативных воспоминаний о матери, сформировавшийся из тех редких моментов, когда она чем-то расстроила своего ребенка, оказывается для него не таким уж и пугающим. Тем более если пакету негативных воспоминаний противопоставляется значительно превосходящий его запас приятных воспоминаний. Внутренние, до сих пор разделенные, двойственные образы матери - плохая/расстраивающая и хорошая/доставляющая удовольствие - объединяются в одно, слитное восприятие. Мы вкратце упоминали этот процесс, когда описывали заключительную субфазу консолидации индивидуальности в классификации Малер. Этот процесс не представляет никакой угрозы для любимого и не обделенного лаской ребенка, потому что мама на самом деле почти всегда «хорошая» пугающих воспоминаний о неприятностях совсем немного, а о наказаниях и вовсе ни одного. Таким образом, багаж пугающих воспоминаний о плохой маме (которая, оказывается, является только частью мамы) не настолько велик, чтобы ребенок из-за него огорчался. Чтобы интеграцияпрошла успешно, неприятных воспоминаний должно быть гораздо меньше, чем воспоминаний, доставляющих удовольствие. Иначе слияние двух отдельных образов матери заставит ребенка столкнуться с негативными воспоминаниями. И вот все эти негативные воспоминания больше не прячутся в образе какой-то другой воспитывающей личности, которая раньше классифицировалась как отвергающая мать. Эго ребенка по мере взросления приобретает все более сложную структуру и готово принять не совсем идеальную мать, или. выражаясь более точно, мать, накладывающую на повеление ребенка определенные ограничения.
Дата добавления: 2018-02-28; просмотров: 334; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!