Киево-Печерская Лавра – родная обитель киевского подвижника
Киево-Печерская Лавра - одно из самых древних и драгоценных сокровищ Киевской Руси, один из первых по времени основания монастырей в Древнерусском государстве. Третий Удел Божией Матери.
Основателем пещерного затворничества на месте будущей обители летописец называет священника Иллариона[22], выдающегося подвижника и богослова. При князе Ярославе Мудром в 1051 г. по избрании Иллариона на Киевскую архиерейскую кафедру, пещерка в Берестове опустела.
В том же году в этой пещерке поселился вернувшийся с греческого Афонапрп. Антоний[23], положивший здесь начало монашескому деланию. Благочестие св. Антония привлекло в его пещеру последователей, в числе которых был и преподобный Феодосий, ставший впоследствии настоятелем монастыря и первоначальником общежительного монашества на Руси.[24]. Ученики Антония, поселившись подле него в пещере, ископали для себя новые кельи, соединив их коридорами. В пещерах были устроены и первые пещерные церкви.
Десять лет спустя, когда число братии достигло двенадцати человек, преподобный Антоний, всегда стремившийся к уединению, удалился на другой холм, где выкопал для себя новую пещеру[25]. Позже эти пещеры были названы Ближними, или Антониевыми, а первоначальные - Дальними, или Феодосиевыми. В стенах пещер находились кельи старцев-затворников, которые до конца своих дней несли подвиг смирения и молчания.
За тысячелетие здесь побывало несчетное количество паломников.С начала своего основания Киево-Печерский монастырь стал великим религиозным, духовным, культурным центром нашего народа.
|
|
|
Духовное влияние этой обители распространялось с древности далеко за пределы Киева. Основанная преподобным Антонием и устроенная преподобным Феодосием Киево-Печерская обитель сделалась образцом для других обителей и рассадником просвещения на Руси. Из стен ее выходили знаменитые архипастыри, ревностные проповедники и известные писатели[26].Печерский монастырь стал также центром подготовки православного духовенства. Многие Печерские монахи становились миссионерами и отправлялись проповедовать христианство в те земли, которые еще исповедовали язычество. В начале XIII века из числа монастырской братии в разные регионы Киевской Руси было назначено около 50 епископов[27].
Царское правительство предоставляло самым большим украинским монастырям, в частности и Лавре, жалованные грамоты, средства, земли и имения. В кон.XVII- нач.XVIII вв. феодально-крепостное хозяйство Лавры достигло наибольших размеров. К тому времени во владении монастыря было три города, семь местечек, 120 сел и хуторов с 56 тысячами крепостных. В вотчинах монастыря насчитывалось несколько сотен промышленных предприятий и торговых учреждений[28].
|
|
|
В состав Лавры в XIX веке входило 6 монастырей: Главный при Великой церкви, Больничный, Ближние пещеры, Дальние пещеры, Голосеевская пустынь и Китаева пустынь. Каждый из монастырей управлялся своим настоятелем, подчиненным Священноархимандриту Лавры.[29]Все управление Лавры делилось на ряд ведомств.
21 мая 1884 г. наместником Киево-Печерской Лавры был переведен из столичной Свято-Троицкой Александро-Невской Лавры архимандрит Ювеналий (Половцев).
Архимандрит Ювеналий не любил помпезности, но при этом уделял много внимания торжественности богослужений. Даже в преклонном возрасте, он старался сам возглавлять все воскресные и праздничные богослужения. Митрополит Мануил (Лемешевский), составитель биографий русских архиереев, дал ему следующую характеристику: «В продолжение многолетнего служения его Церкви, он явил собой светильник, горевший ярким светом православия и благочестия, Владыку, сердце которого всегда горело любовью к Богу и ближним, особенно влекло к обездоленным, неимущим, вдовам и сиротам. Он был мудрым и заботливым начальником, отечески милостивым наставником и руководителем и высоким примером жизни, благоустроенной по правилам веры и благочестия христианского. Забота о просвещении юношества в духе благочестия была одной из самых дорогих и близких его сердцу забот»[30].
|
|
|
На смену о. Ювеналию в 1893 г. наместником Киево-Печерской Лавры был назначен архимандрит Сергий (Ланин), переведенный Богородицкого Игрицкого монастыря Костромской епархии[31].
В истории Лавры архимандрит Сергий был знаменит установлением исключительной, образцовой богослужебной дисциплины. Благодаря ему богослужебные порядки Лавры сделались образцом для многих монастырей[32].
2 июня 1896 г. в Успенской церкви Киево-Печерской Лавры состоялась хиротония архимандрита Сергия во епископа Уманского, викария Киевской епархии, а 5 декабря 1903 г. он был назначен архиепископом Ярославским и Ростовским[33].
Переемником о. Сергия в сентябре 1909 г. стал архимандрит Амвросий (Булгаков), родившийся в 1845 г. в Курской епархии в семье причётника.
Он окончил Курское духовное училище[34]. В 1864 г. поступил в Глинскую пустынь, где принял постриг. По всей вероятности, послушание он проходил при больнице обители, так как впоследствии стал широко известен как искусный врач[35].
|
|
|
О. Амвросий внёс в уклад Киево-Печерской Лавры более строгое подвижническое направление. Каждому насельнику он старался помочь в духовном возрастании, назначая послушания в соответствии со способностями[36].
1 февраля 1903 г. митрополитом Киевским и Галицким, священноархимандритом Киево-Печерской Лавры был определен высокопреосвященный Флавиан (Городецкий).
Это был великий иерарх Русской Церкви. Он отличался крайней добротой и старался никому не отказывать в материальной помощи. В Киеве были назначены определенные дни приема неимущих[37].
За свою праведную жизнь перед кончиной[38] ему было возвещено в видении грядущие судьбы Русской Православной Церкви[39],
При управлении киевской епархией этого старца-митрополита в Киевскую Успенскую Печерскую обитель бессарабский юноша Никон Васильев пришел и был принят в число братии[40].
Приход молодого человека в монастырь не был редкостью. Среди братии, численность которой доходила до трех с половиной тысяч[41], было много земляков и сверстников Н. Васильева.
В монастырь приходили по доброй воле, без принуждения или корысти. Основная масса лаврских насельников, не исключая членов Духовного собора, состояла из простого народа – из крестьян и мещан[42]. В монастырь их влекли глубокая вера, религиозное чувство и мистический склад натуры.
Поступить в славную обитель, как Киево-Печерская лавра было нелегко[43]. Каждый желающий стать монахом должен был пройти определенный «искус»[44]. При желании остаться в монастыре подавалось на имя Духовного собора Лавры прошение о зачислении в число временнотрудящихся. С благословения Духовного собора кандидата зачисляли на определенную работу согласно с его способностями, знаниями и образованием. Спустя время[45] в зависимости от выполнения послушания, проявленных способностей и усердия такового принимали число «братии монастыря» в качестве «послушника». Послушникам давалось право носить подрясник[46], кожаный монастырский пояс и скуфью[47]. Если новый послушник не имел возможности приобрести все необходимое, то ему выдавалось нужное с монастырского склада, где хранились вещи умерших монахов[48].
Через некоторый срок пребывания в монастыре послушника постригали в «рясофор»[49]. Обычно рясофорному «иноку» давалось новое имя и давалось право носить рясу и клобук[50]. Инок облачался в неполные монашеские одежды, чтобы в ожидании принятия монашеских обетов утверждаться на избранном пути. Продвижение по ступеням монастырской иерархии проходило весьма медленно. Много лет должен был потрудиться послушник, чтобы удостоиться монашеского пострига[51]. После определенного промежутка времени, в течение которого к иноку присматривались и оценивали его как будущего монаха, он мог быть пострижен в монашество, согласно своему прошению Духовному собору Лавры.
При постриге в монашество обязательно менялось имя. Существует несколько традиций избрания монашеского имени: в честь святого празднуемого в день пострига или имя должно начинаться с той же буквы, что и имя, данное в крещении[52]. Выбор имени зависит от Духовного руководства монастыря. Новое имя дается в знак того, что монах полностью отрекается от всего мирского, даже от своего мирского имени. Он покорно подчиняется воле духовного наставника, посвящая себя служению Богу.
Каждый послушник, вступая в стены обители, избирал себе духовника, который являлся бы с дальнейшей жизни его духовным отцом и руководителем. В монастыре понятие «духовник» совпадало с понятием «старец». Каждый шаг жизни в монастыре для послушника, а затем монаха, должен был быть освящен благословением духовника[53]. Послушание было магическим словом в Лавре, «за послушание» совершались подвиги и самые трудные задачи[54].
Обычно в число братии монастыря принимали молодых холостяков в возрасте 20-30 лет. Среди сверстников Н. Васильева в число послушников были приняты в 1902 г. Антоний Жиденко (1881 г.р.)[55]и Архип Банко(1884 г.р.)[56], в 1904 г. Константин Савинский[57], Власий Сова[58] и Филипп Пузыревич[59] (все 1883 г.р.). В 1907 г. в число лаврской братии поступили Павел Сливинский[60](1881 г.р.), Климент Кузык (1882 г.р.)[61]и Алексей Соболенко[62], Евгений Фон-Грумбков[63], Алексей Денисенко[64]и Стефан Каменский[65](все 1883 г.р.), Алексей Кононский[66], Иван Семенов[67]и Дмитрий Кеба[68](1884 г.р.), а так же Стефан Якимовский[69](1885 г.р.). В следующем в 1908 г. обитель пополнили Сергей Сукач[70]и Василий Андреев[71] (1882 г.р.), Мефодий Степанюк-Максимюк[72]и Дмитрий Супрунюк[73](1883 г.р.), Иосиф Осташевский[74]иСавва Ильчук[75](1884 г.р.), и Яков Таценко[76] (1888 г.р.) и многие другие.
Одногодков Никона Васильева в Лавре подвизались уроженец Бессарабии Архип Банко (будущий иеромонах Александр)[77], Иосиф Осташевский (иеромонах Илиодор)[78], Иван Семенов (иеромонах Ипполит, священномученик)[79], Савва Ильчук (иеромонах Серафим)[80], Дмитрий Кеба (монах Дисан)[81] Георгий Калкатинжа (послушник)[82] и пр.
Старцем для Никона Васильева стал духовник Киевской Лавры иеросхимонах Осия[83], отличавшийся своей строгой аскетической жизнью. Благословение старца являлось законом для послушника, и должно было выполняться немедленно. Никону, как и многим его собратьям,такое послушание духовнику давалось нелегко. Трудно было побороть в себе дух независимости, гордости и критики. Зато впоследствии жизнь текла поразительно легко. Никакие сомнения не тревожили душу. Сознание, что разумная воля старца руководит поведением и ведет лучшими путями к лучшим целям, вносило в душу покой и равновесие: все было ясно и определенно[84].
В Лавре каждый монах имел «поминание» со списком близких и знакомых, которых он поминал в своих молитвах. Эти поминания представляли собой небольшие книжки или наклеенные на картон листки бумаги. Писали поминания от руки, старательно изображая печатные литеры. «Печатали», то есть писали славянскими буквами или славянской вязью. Первые заглавные буквы выводились красной тушью, а последующие – черной. Получалось четко и красиво. В Лавре были большие мастера, умевшие делать это с великим искусством[85].
Центральным входом в Киево-Печерскую лавру являлись Святые ворота с древнейшей каменной Троицкой церковью. В нише Святых врат постоянно дежурил монах с кропилом и святой водой. Богомольцы, входя в Лавру, прикладывались к стоявшей на аналое иконе и их окропляли святой водой[86].
Святые врата вели в широкий лавский двор, по обеим сторонам которого были расположены два древних корпуса - благочиннический и екклесиарший. Корпуса были построены фундаментально. Каждая келья состояла из нескольких удобных просторных комнат[87]. Основная часть братии жила в более скромных условиях, в нескольких братских корпусах.
Даже в больших кельях благочинического корпуса не полагалось плит для варки пищи. Монашествующие не приготовляли себе пищи по кельям, а пользовались лаврской кухней и трапезной.[88].
Из-за большого числа монастырского населения и недостатка помещений временнотрудящиеся, послушники и некоторые монахи жили совместно по несколько человек в келье.
Основное убранство кельи составляли икона, аналой диван или кровать («койка»), шкафчик для посуды, стол, стулья, рукомойник. Этот минимум келейной обстановки в зависимости от сана расширялся – добавлялось зеркало, письменный стол, настольная лампа, кресло, настенные часы, шкаф для книг, гардероб и т. п. На стене обыкновенно висели рясы, подрясники, клобук скуфья и четки. Иногда все это помещалось в специальный платяной шкаф. На окнах висели занавески, иногда стояли цветы. У некоторых монахов, любителей пения стояла фисгармония. Даже у высшего начальства обстановка не отличалась особым комфортом и богатством.[89]
Лаврской братии присуще «было много какой-то детской простоты и весьма мало злобы…честность и добросовестное отношение ко всякой порученной работе (не за страх, а за совесть), желание помочь ближнему, радушие, гостеприимство и отзывчивость» - сообщает в своих воспоминаниях о Киево-Печерской Лавре профессор И.Н. Никодимов[90].
В монастырском обиходе был принят определенный этикет, которого строго придерживались. При посещении монашествующих следовало стучать в дверь кельи, произнося «молитвами святых отец наших, Господи Иисусе Христе Сыне Божий помилуй нас», на что следовал ответ «аминь», что равносильно было приглашению «войдите». При обращении к кому-либо старшему с просьбой необходимо было говорить «благословите». При прощальных приветствиях, а также в письмах к духовным лицам неудобно было «передавать приветы» или «поклоны», а следовало говорить или писать: «Прошу Ваших святых молитв». Вместо «спасибо» говорилось «спаси Господи». При встрече с иеромонахами и монашествующими лицами высшего сана надлежало подходить под благословение, причем послушники обыкновенно касались одной рукой земли, что означало малый земной поклон, а затем целовали руку благословляющего. Если отношения имели дружеский характер, то после целования руки следовало троекратное лобзание, а затем снова целование руки. Лица, имевшие священнический сан, приветствовали друг друга троекратным лобзанием, целуя затем друг другу руки. Для этого они держали руку в руке[91].
Величайшее религиозное и эстетическое наслаждение доставляли всем лаврские богослужения. Совершались они по особому чину в обстановке древнейшего монастыря в величественных храмах. Великолепны были и звон лаврских колоколов, зовущих на молитву, и дивные, художественные облачения на духовенстве, и гигантские свечи, таинственно освещавшие старинные своды, древние иконы, позолоту иконостасов и, наконец, своеобразное обаятельное пение лаврских хоров[92].
Лавра встречала день молитвой очень рано. В час ночи раздавался благовест, зовущий к утрени. Эта служба продолжалась до половины четвертого. Уже в половине шестого начинались ранние литургии. С девяти часов совершалась поздняя литургия в Великой церкви, которая продолжалась иногда до часу дня. Наконец, в четыре часа в том же соборе и на Пещерах совершалась вечерня, а в других храмах вечерня с утреней. В кануны великих праздников и воскресений в соборе служили всенощную, которая начиналась в шесть часов вечера и кончалась около двенадцати, а то и позже. Каждая деталь этого богослужения гармонировала с прекрасным целым[93].
Важное место в жизни Печерской лавры занимала хозяйственная деятельность. Сложные, большие по объему и разнохарактерные задачи ставились перед руководством монастыря по удовлетворению минимальных потребностей огромной братии обители, громадного количества богомольцев, число которых иногда доходило до десятков тысяч. Вопросами монастырского хозяйства ведали эконом, келарь, казначей и отчасти екклесиарх[94]. Кроме того снабжение всем необходимым двадцати семи храмов обители, ремонт всего движимого и недвижимого имущества монастыря – усложняло нелегкую хозяйственную заботу.
Для нужд братии и богомольцев в Лавре были организованы собственные предприятия – макаронная фабрика, медоваренный и пивной заводы,хлебзавод, типография, сапожная, кузнечная слесарная мастерские и даже свои электростанция и телефонная станция[95].
Одной из важных проблем хозяйственного характера было питание братии. Продукты частью закупались у поставщиков, или производились на лаврском хозяйстве. Размеры закупок сахара, соли, соленой рыбы, круп, муки, подсолнечного масла, вина были огромны, но Лавра являлась исправным кредитоспособным плательщиком.
Основными сельскохозяйственными единицами Лавры были Голосеевский и Китаевский хутора, расположенные около одноименных пустыней, хутор Самбурки и заливные луга на Жуковом острове и ряд садов вблизи Киева. Овощи, молоко, фрукты в Лавру доставляли с монастырских хуторов. Эти продукты заготовлялись в очень больших количествах и хранились в пятиэтажном погребе, который находился под землей за Трапезной.
Для Лаврского стола требовалось такое большое количество картофеля, что особая группа послушниц с утра и до поздней ночи чистила картофель. Чистка картофеля считалась трудным послушанием и выполнялась провинившимися монахами[96].
Во время сенокоса братия монастыря на заливных лугах Жукова острова косила и сушила сено, делая богатые запасы для лаврских конюшен и скотного двора[97].
Многие послушания пришлось пройти юноше из Бессарабского села в числе нескольких тысяч временнотрудящихся, а позже среди тысячи послушников. Когда грянули грозные события Первой Мировой войны и революционных потрясений, Никон Васильев был пострижен в монашество[98]с именем, в честь мч. Анемподиста пострадавшего около 341-345 гг. в Персии при правителе СапореII[99].
* * *
Монах Анемподист (Васильев) стал одним из нескольких сотен насельников древнейшего русского монастыря Киево-Печерской Лавры. О начальном монашеском периоде жизни о. Анемподиста сохранилось очень мало сведений, но он не выделялся среди собратьев монахов, и его жизнь была типичной для каждого из Киево-Печерской Лавры. Ему приходилось нести послушания на сельхоз работах, петь на клиросе и ежедневно перечитывать многочисленные имена в лаврских синодиках[100]. В то время,когда Никон Васильев пришел в Киевскую обитель, были сильны монашеские аскетические традиции, установленные отцами-подвижниками. Молодой послушник с большим рвением впитал наставления своих духовных наставников и свято сохранял их на протяжении всей своей жизни. Приняв монашество, молодой монах всецело оставил в прошлом все мирское. Его единственной целью в жизни было молитвенное соединение со Христом, стяжание непрестанной безмолвной молитвы и всецелой покорности Божьему промыслу. Сроднившись с новым монашеским именем, этот скромный подвижник всю последующую жизнь не употреблял своего мирского имени и всегда подписывался – «Анемподист». Он был замкнут, малообщителен, стремился к уединению, внутренней молитве и чтению книг, наставляющих на правый путь жизни со Христом и во Христе.
Дата добавления: 2018-02-28; просмотров: 326; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!