Сон в красном тереме. Т. 2. Гл. XLI – LXXX. 65 страница
Баочай между тем, отдохнув немного, решила прогуляться и навестить матушку Цзя и Фэнцзе. Как только она ушла, Баоюй пригласил Пинъэр во двор Наслаждения пурпуром.
– Я сразу хотела позвать тебя к нам, – обрадовалась Сижэнь, – но госпожа Ли Вань и барышни тебя увели.
– Спасибо тебе, – улыбаясь, промолвила Пинъэр и добавила: – Ты только подумай, как незаслуженно меня оскорбили!
– Но ведь госпожа Фэнцзе всегда к тебе хорошо относилась, – возразила Сижэнь. – А тут на нее нашло. С кем не бывает?
– О госпоже я не говорю, – ответила Пинъэр. – Но с какой стати эта потаскушка сделала из меня посмешище, а наш глупый господин поколотил!
Снова по лицу Пинъэр покатились слезы.
– Дорогая сестра, не расстраивайся, – стал утешать ее Баоюй, – я за них обоих прошу у тебя прощения.
– Вы-то совсем ни при чем, – промолвила Пинъэр.
– Мы, братья и сестры, единое целое, – возразил Баоюй. – Потому друг за друга в ответе… Как жаль, что ты испачкала свое новое платье! – вдруг вскричал он, желая отвлечь Пинъэр от этого разговора. – Надень пока платье сестры Сижэнь, а мы с твоего смоем пятна и хорошенько прогладим. Да и причесаться тебе не мешает.
Баоюй велел принести воды и согреть утюг.
Пинъэр давно слышала, что Баоюй ласков и обходителен с девушками. Баоюй же досадовал, что не может сблизиться с Пинъэр – она была наложницей Цзя Ляня и доверенной служанкой Фэнцзе.
Тем временем Сижэнь открыла сундук, вытащила два почти новых платья и отдала Пинъэр. Та стала умываться.
|
|
|
Баоюй стоял рядом и говорил, улыбаясь:
– Тебе, сестра, еще надо нарумяниться и припудриться, тогда ничего не будет заметно. Ведь у твоей госпожи сегодня торжественный день. Кроме того, старая госпожа присылала служанку тебя утешить.
Пинъэр сочла совет Баоюя разумным, но никак не могла найти пудру. Тогда Баоюй подбежал к туалетному столику и открыл вазочку из фарфора времен Сюань-дэ
[16]
, там лежали яшмовые пластинки, в каждой пластинке – десять гнезд, в гнездах – тюбики с пудрой, румянами, помадой. Баоюй взял одну пластинку и протянул Пинъэр со словами:
– Здесь есть пудра из цветов жасмина с добавлением благовоний.
Пинъэр взяла тюбик с бледно-розовой пудрой, высыпала немного на ладонь и потерла щеку. Пудра и в самом деле была отменной – нежной и мягкой, она ложилась ровным слоем и освежала лицо. В другом тюбике оказалась розовая паста. Это были румяна.
– Таких румян в лавке не купишь, – сказал Баоюй. – Там они какого-то тусклого, грязного цвета. Эти же сделаны из эссенции лучших румян. Ее развели в воде, дали отстояться, затем сварили на пару из росы, собранной с цветов. Одной капельки этих румян на кончике шпильки достаточно, чтобы накрасить губы; а если добавить чуть-чуть воды и растереть на ладони, то второй каплей можно нарумянить лицо.
|
|
|
Пинъэр сделала все, как сказал Баоюй. Румяна и в самом деле были свежие и ароматные – лицо благоухало. После этого Баоюй взял нож, каким обычно срезают стебли бамбука, срезал цветок осенней душистой кумарунии, только что распустившийся в вазе, и приколол к волосам Пинъэр. В этот момент Ли Вань прислала служанку сказать Пинъэр, что ее зовет госпожа.
Баоюй был раздосадован. Он давно ждал случая сделать Пинъэр что-нибудь приятное. Ему нравилось, что девушка умна и хороша собой, не в пример иным служанкам, настоящим тупицам. К тому же день рождения Фэнцзе совпадал с днем рождения Цзиньчуань, не так давно покончившей с собой. Воспоминания о ней омрачали радость Баоюя и весь день не давали покоя. А тут еще скандал между Фэнцзе и Цзя Лянем. И все же радость встречи с Пинъэр развеяла печаль Баоюя. Он прилег и предался размышлениям. Цзя Лянь, думал он, груб с женщинами, ему бы только заниматься распутством. А Пинъэр – круглая сирота, некому за нее заступиться, даже братьев и сестер нет, вот и приходится ей все терпеть от господ – Цзя Ляня и Фэнцзе. Как же она несчастна! Тут Баоюй еще больше расстроился, встал с кровати, взял платье Пинъэр, погладил и аккуратно сложил. Мокрый от слез платочек Пинъэр он сполоснул и повесил сушить. В его душе смешались радость с печалью. Он отправился в деревушку Благоухающего риса, поболтал с Ли Вань и ушел, когда настало время зажигать лампы.
|
|
|
Ночь Пинъэр провела у Ли Вань, а Фэнцзе у матушки Цзя. Вернувшись домой поздно вечером, Цзя Лянь никого не застал, но идти за женой постеснялся. Утром, проснувшись, он вспомнил о ссоре и его охватило раскаяние.
В это время к нему пришла госпожа Син звать его к матушке Цзя. Цзя Ляню стыдно было показаться ей на глаза, но ничего не поделаешь, пришлось идти. Представ перед старой госпожой, Цзя Лянь опустился на колени.
– Ну, что скажешь? – строго спросила матушка Цзя.
– Умоляю, простите меня! – с трудом вымолвил Цзя Лянь. – Я вчера выпил лишнего и, сам того не желая, причинил вам беспокойство.
– Негодяй! – гневно произнесла матушка Цзя. – Налакался зелья и радуйся! Так нет, он еще вздумал жену бить! Ведь Фэнцзе все считают деспотичной, но ты и ее напугал, едва не убил, хорошо, она ко мне прибежала!..
Цзя Ляню было обидно, что его одного во всем обвиняют, но перечить он не посмел и лишь кивал головой в знак согласия.
|
|
|
– Мало тебе Фэнцзе и Пинъэр? Ведь обе – красавицы, – продолжала матушка Цзя. – А ты целыми днями гоняешься за гулящими девками, каждую дрянь в дом тащишь! Из-за какой-то паршивой потаскухи избил жену и наложницу! Скажи спасибо, что ты из знатной семьи, в простой – тебя бы по щекам отхлестали за такое! Сейчас же проси у жены прощения и отведи домой, тогда я забуду о случившемся! А вздумаешь упрямиться, на глаза не показывайся.
Слова матушки Цзя расстроили Цзя Ляня, но когда он взглянул на Фэнцзе, неубранную, с пожелтевшим после бессонной ночи лицом, сердце его сжалось от боли.
«Попрошу у нее прощения, – решил он, – так будет лучше. И старая госпожа останется довольна…»
– Я охотно выполню приказ почтенной госпожи, – промолвил он, – боюсь только, что после этого с женой вообще сладу не будет.
– Глупости говоришь, – улыбнулась матушка Цзя. – Она женщина порядочная и приличия знает! Если же она в чем-нибудь перед тобой провинится, я прикажу тебе ее наказать.
Цзя Лянь поднялся с колен, низко поклонился Фэнцзе и промолвил:
– Я виноват перед тобой, не сердись!
Все рассмеялись. А матушка Цзя с улыбкой сказала:
– Если Фэнцзе не перестанет сердиться, я сама на нее рассержусь!
Сказав так, матушка Цзя приказала позвать Пинъэр, чтобы Цзя Лянь и Фэнцзе ее успокоили. Взглянув на Пинъэр, Цзя Лянь забыл обо всем на свете, недаром гласит пословица: «Наложница всегда лучше жены». Он бросился к Пинъэр и сказал:
– Прости, что я тебя обидел! И за твою госпожу я приношу извинения!
Он низко поклонился Пинъэр, насмешив матушку Цзя и Фэнцзе. Затем матушка Цзя приказала Фэнцзе извиниться перед Пинъэр, но Пинъэр сама подошла к госпоже и, поклонившись ей до земли, промолвила:
– Желаю вам всяческого счастья, моя госпожа, я вас разгневала и за это была строго наказана!
Фэнцзе, испытывая стыд и раскаяние, крепко обняла девушку и заплакала.
– Я много лет вам служу, госпожа, и вы никогда меня пальцем не тронули, – продолжала Пинъэр. – Я не сержусь на вас, понимаю, что во всем виновата та потаскушка!
По щекам Пинъэр снова заструились слезы.
Матушка Цзя позвала служанок и велела им проводить Цзя Ляня, Фэнцзе и Пинъэр домой.
– Смотрите! – предупредила она. – Кто снова вспомнит об этой ссоре, быть тому битым!
Цзя Лянь, Фэнцзе и Пинъэр низко поклонились матушке Цзя, госпоже Син и госпоже Ван и удалились.
Дома Фэнцзе сказала Цзя Ляню:
– Неужели я в самом деле так страшна, как Янь-ван или якша? Та дрянь желала мне смерти, а ты ей поддакивал! Неужели на тысячу плохих дней у нас не было ни одного хорошего? Обидно, что какую-то потаскуху ты ставишь выше жены! Как после этого жить на свете?!
Она закрыла лицо руками и заплакала.
– Тебе все мало! – воскликнул Цзя Лянь. – Лучше подумала бы, кто из нас больше виноват? Ты своего добилась, я на коленях просил у тебя прощения! Чего же ты еще хочешь? Чтобы я тебе кланялся? Не бывать этому! Кто требует слишком много, может все потерять!
Сказано это было до того выразительно, что Фэнцзе не нашлась что ответить, а Пинъэр хихикнула.
– Ладно, – улыбнулся Цзя Лянь. – Просто не знаю, что с вами делать!
В этот момент вбежала служанка с криком:
– Жена Баоэра повесилась!..
Цзя Лянь и Фэнцзе вздрогнули. Но Фэнцзе тотчас же оправилась от испуга и крикнула:
– Подохла, и ладно! Что тут особенного? Нечего поднимать шум из-за пустяков!
Вскоре пришла жена Линь Чжисяо и сказала:
– Родственники жены Баоэра хотят подавать на вас в суд!
– Пусть подают! – усмехнулась Фэнцзе. – Я сама собиралась подать на нее.
– Я их уговаривала не подавать, – сказала жена Линь Чжисяо, – даже припугнула, потом пообещала денег, и, думаю, все обойдется.
– Нет у меня денег, – перебила ее Фэнцзе. – Да и были бы, не дала! Нечего их ни уговаривать, ни запугивать – пусть подают в суд! Дела они не выиграют, я еще привлеку их к ответу за «вымогательство от имени покойницы»!
Жена Линь Чжисяо не знала, как быть, но, заметив, что Цзя Лянь делает ей знаки, вышла и стала ждать. Между тем Цзя Лянь сказал Фэнцзе:
– Пойду разузнаю, как там дела.
– Только не вздумай давать им деньги! – предупредила Фэнцзе.
Но Цзя Лянь посоветовался с Линь Чжисяо, и тот со слугой отослал родственникам покойной двести лянов серебра. Опасаясь, как бы те не отказались от денег, Цзя Лянь договорился с квартальным старостой, чтобы тот немедленно прислал людей обследовать труп и выдал разрешение на похороны. Пришлось пострадавшей стороне смириться – в суд подавать было поздно.
Расходы на похороны Линь Чжисяо занес в приходно-расходную книгу, расписав по разным статьям, как приказал Цзя Лянь. Кроме того, Цзя Лянь дал несколько лянов серебра Баоэру и пообещал найти ему хорошую жену.
Для Баоэра это была большая честь, и он не только не сердился, но по-прежнему заискивал перед Цзя Лянем. Однако подробно мы об этом рассказывать не будем.
Фэнцзе, хоть и была обеспокоена случившимся, виду не подавала. Оставшись как-то наедине с Пинъэр, она с улыбкой сказала:
– Не сердись, это вино на меня так подействовало. Куда я тебя ударила? Покажи!
С трудом сдерживая слезы, Пинъэр ответила:
– Пустяки, вы только хотели ударить, но промахнулись.
В этот момент за дверью послышался голос служанки:
– Пришли госпожа Ли Вань и барышни!
Если вас интересует, что произошло дальше, прочтите следующую главу.
Глава сорок пятая
Дружескими речами девушки скрепляют дружеский союз;
ненастным вечером Дайюй сочиняет стихи о ненастье
Итак, как раз когда Фэнцзе старалась задобрить Пинъэр, пришли сестры и Ли Вань. Фэнцзе любезно предложила им сесть, а Пинъэр поспешила налить чай.
– Вы нагрянули целой толпой, будто получили от меня приглашения! – смеясь, сказала Фэнцзе.
– У нас к тебе два дела, – начала Таньчунь. – Первое касается меня, второе – сестры Сичунь. Старая госпожа просила нас поговорить с тобой о ней.
– И что, важные дела? – с улыбкой спросила Фэнцзе.
– Мы создали поэтическое общество, но далеко не все явились на первое собрание, – промолвила Таньчунь. – Совести у людей нет, и они нарушают правила. Вот я и подумала, не стать ли тебе арбитром нашего общества, чтобы по справедливости решать спорные вопросы. Это первое дело. А вот второе. Четвертая сестра Сичунь сейчас рисует наш сад, и ей то одного не хватает, то другого. Мы сказали об этом старой госпоже, а она говорит: «Поищите в башне, которая стоит в глубине сада. Может, найдете все необходимое. А не найдете – придется купить».
– Сочинять я не умею, – возразила Фэнцзе. – Другое дело – поесть. Тут никто со мной не сравнится!
– Не можешь писать стихов – не надо, – улыбнулась Таньчунь. – Будешь следить за порядком в нашей «Бегонии», наказывать лентяев и нерадивых.
– Нечего зубы мне заговаривать, я сразу догадалась, к чему вы клоните! – засмеялась Фэнцзе. – Посредник вам не нужен, вам нужна меняльная лавка, чтобы снабжать вас деньгами! Общество обществом, а угощение угощением. Денег у вас нет, вот и решили привлечь меня к этому делу. Правду я говорю?
– Правду, – ответили все в один голос, а Ли Вань сказала:
– У тебя что на уме, то и на языке.
– Ты считаешься старшей невесткой! – воскликнула Фэнцзе. – Но вместо того, чтобы учить барышень грамоте, правилам приличия и вышиванию, придумала какое-то поэтическое общество, а расходов нести не хочешь! О бабушке и госпожах я не говорю – они люди старые, замкнулись в себе, ничем не интересуются. Но ты! Каждый месяц получаешь десять лянов серебра, вдвое больше, чем мы! Еще десять дают бабушка и свекровь, жалеют тебя, как вдову, боятся, как бы вы с сыном не терпели лишений. В общем, выходит столько, сколько у бабушки и свекрови. К тому же тебе выделили участок земли в саду, который ты сдаешь в аренду. Ты, можно сказать, самая богатая! А семья у тебя небольшая: вместе со слугами человек десять, не больше. На еду и одежду вам отдельно дают, как и всем. Так что в год доход ваш не менее четырех-пяти сот лянов серебра! Что тебе стоит дать сестрам сто лянов на развлечения? Ну сколько лет может просуществовать ваше общество? Девушкам скоро пора замуж! Могла бы на год, пусть на два, принять на себя такие мизерные расходы! Но ты хочешь переложить их на меня, бережешь свои деньги! Разве не так?
– Вы только послушайте! – с притворным возмущением вскричала Ли Вань. – Я ей слово, а она сто! Впрочем, ничего удивительного! Нищие всегда считают копейки! Ты самая настоящая дрянь, просто тебе посчастливилось родиться в образованной чиновной семье и выйти удачно замуж! А будь ты служанка, пошла бы на все, чтобы заграбастать побольше! За что ты поколотила Пинъэр? Просто так, потому что все тебе сходит с рук! Напрасно тебя напоили. Если бы не старая госпожа, я непременно вступилась бы за Пинъэр! Не знаю, как я пережила этот проклятый день твоего рождения! До сих пор во мне кипит гнев. И после всего ты еще вздумала меня укорять! Ведь ты недостойна даже подавать Пинъэр туфли! Было бы вполне справедливо вам поменяться местами!
Слова Ли Вань встречены были дружным смехом.
– Так вот, оказывается, зачем вы ко мне пришли! Картина и общество тут ни при чем, – улыбнулась Фэнцзе, – вам просто хотелось отомстить за Пинъэр! Раз у нее появились такие заступники, теперь у меня руки связаны! Обещаю больше пальцем не тронуть Пинъэр. Барышня Пинъэр, идите сюда, при госпоже Ли Вань и барышнях я попрошу у вас прощения… Весьма сожалею, что выпила вчера лишнего и грубо обошлась с вами…
Снова раздался смех.
– Говорила я, что отомщу за тебя? – сказала Ли Вань, обращаясь к Пинъэр.
– Вам смешно, а мне каково?! – вскричала Пинъэр.
– Ладно! – произнесла Ли Вань. – Неси ключ от башни, пусть твоя госпожа поищет там то, что нам нужно.
– Шли бы вы лучше в сад и не мешали мне! – промолвила Фэнцзе. – Я как раз собиралась подсчитать расход риса в доме, и еще старая госпожа присылала за мной – хочет о чем-то поговорить. Кроме того, надо распорядиться насчет платьев барышням к Новому году!
– А мне что за дело, – засмеялась Ли Вань. – Выполни мою просьбу, и я пойду спать; пусть тогда барышни меня не тревожат!
– Милая сестрица, не уделишь ли мне хоть минутку? – с усмешкой спросила Фэнцзе. – Ты всегда меня так любила, а теперь возненавидела. Неужели из-за Пинъэр? Бывало, скажешь: «Дорогая сестрица, отдохни хоть немного от дела». Что же случилось? Того и гляди, доведешь меня до самоубийства! И если платья для барышень к сроку не будут готовы, вся вина падет на тебя! И так старая госпожа считает, что ты ничем не интересуешься, все тебе безразлично. Ладно, возьму всю вину на себя, тебя утруждать не стану!
– Нет, вы только послушайте! – вскричала Ли Вань. – Ох и острый же у нее язык!.. Ты мне прямо скажи: будешь или не будешь посредником?
– Конечно, буду, – ответила с жаром Фэнцзе. – Ведь иначе я нарушу обычаи сада Роскошных зрелищ. И свою долю внесу! Думаете, я не люблю угощений и вечно дома сижу? Завтра же вступлю в должность и для начала внесу пятьдесят лянов серебра на угощение. Только предупреждаю, ни стихов, ни сочинений я писать не умею. Следить за порядком – дело другое. Боюсь только, что, получив деньги, вы исключите меня из общества! – Эти слова вызвали смех. – Я велю вынести из башни все, что там есть, – продолжала Фэнцзе, – возьмете что нужно, а чего не найдете, купим. Кусок шелка могу вам дать. План сада у старой госпожи, сейчас его взял старший господин Цзя Чжэнь. Чтобы избавить вас от лишних хлопот, я пошлю кого-нибудь за планом, а заодно велю молодым людям загрунтовать полотно. Согласны?
– Спасибо тебе! – поблагодарила Ли Вань. – Это уже другой разговор… Идемте домой, – обратилась она к сестрам. – Если Фэнцзе не выполнит обещания, придем и устроим скандал.
С этими словами она встала и направилась к выходу. Девушки последовали за ней.
– Все это наверняка выдумал Баоюй! – крикнула вслед им Фэнцзе. – Никому больше такое в голову не придет!
– Хорошо, что напомнила! – воскликнула Ли Вань, обернувшись. – Я как раз хотела поговорить с тобой о Баоюе. На первое же собрание общества он опоздал! У всех у нас мягкий характер, вот ты и скажи, как поступить с ним, как его наказать!
– Заставьте его подмести ваши комнаты, – немного подумав, ответила Фэнцзе.
– Прекрасная мысль! – смеясь, ответили девушки.
Тут на пороге появилась мамка Лай, поддерживаемая девочкой-служанкой.
– Садитесь, тетушка! – сказала Фэнцзе. Она бросилась мамке навстречу и принялась поздравлять.
Мамка Лай села на край кана и, улыбаясь, проговорила:
– Лишь благодаря милости господ у меня такая радость! Вчера, когда брат Цай принес от вас подарки, внук вышел за порог и низко поклонился в сторону вашего дома!
– Когда же внук ваш отбывает к месту новой службы? – спросила Ли Вань.
– Когда ему будет угодно, – отвечала мамка. – Я теперь ему не указ! Недавно он стал мне кланяться, так я до того расчувствовалась, что не нашла нужных слов и лишь сказала: «Дитя мое, ты, хоть и стал чиновником, не вздумай бесчинствовать и своевольничать! Тебе уже тридцать, по своему положению ты слуга, но милости господ излились на тебя в тот миг, когда ты появился на свет. Благодаря милостям господ и стараниям родителей ты выучился читать и писать, тебе, как знатному, прислуживали няньки да служанки. Ты вырос, но до сих пор не знаешь, каким иероглифом обозначается слово „раб“. Всю жизнь ты наслаждался счастьем и не представляешь, как маялись твой дед и твой отец! Они во всем себе отказывали, чтобы вырастить тебя достойным человеком. Столько серебра на тебя истрачено, что из него можно было бы отлить человека такого же, как ты, роста! Едва тебе минуло двадцать, господа пообещали купить тебе чиновничью должность. Это ли не великая милость?! Знатные и те, бывает, терпят голод и холод, а ты обрел столь великое счастье! Десять лет ты жил припеваючи, а мы к каким только уловкам не прибегали, чтобы господин помог тебе получить должность! Начальник уезда, конечно, чин небольшой, но и у него дела важные. Запомни: в каких бы местах тебе ни пришлось служить, будь отцом и матерью для народа! Будь скромным и честным, преданно служи государству, проявляй почтительность к старшим. Не то небо покарает тебя!»
Ли Вань и Фэнцзе слушали мамку с улыбкой, а потом сказали:
– Ты сомневаешься в своем внуке, а мы им очень довольны. Когда-то давно он приезжал раза два, а в последние годы вообще не появлялся. В списках поздравляющих его имя значилось лишь в новогодний праздник да в дни рождения. Как-то он приходил поклониться старой госпоже и госпоже Ван, и мы мельком видели его во дворе старой госпожи. На нем было новое чиновничье платье, и он показался нам более толстым, чем прежде. Радоваться, а не печалиться надо, что внук получил назначение! Если что не так, у него есть родители, пусть наставят его, а ты довольствуйся тем, что тебе принадлежит по праву. Выберешь время, приезжай к старой госпоже поиграть в домино или же побеседовать. Кто тебя здесь обидит, кто проявит неуважение, если ты будешь жить в богатом доме? Никто! Будешь наравне с господами!
Дата добавления: 2018-02-28; просмотров: 209; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!