Е письмо в С.-Петербург по поводу ереси тамошней

 

(Что надлежит сделать тому, кто, живя пополам с грехом или совсем грешно, сознает свою неисправность и возже­лает исправиться. Ответ на слова проповедников, что на­ша церковная жизнь овеществлена. Что такое обряд. Все церковные молитвенные обряды есть духовнейшие молитвословия. Нашей вере подобает быть облаченной во внеш­нюю благолепность. Как совершено Господом наше спасе­ние. Как мы можем пользоваться благами спасения и содевать свое спасение. О философии. Как развивать в себе духовную жизнь посредством видимого, телесного действования)

Судя по тому, что писано доселе, особенно в последнем письме, ты сам можешь заключить, что если кто из живущих нерадиво, то есть пополам со грехом или совсем грешно, придет в сознание своей неисправности и возжелает исправиться, то ему вот что предлежит сделать: сознав, в возрож­дении таких помышлений, благодать Божию, зо­вущую его ко вступлению на путь спасения, воз­благодарить Господа за такую великую милость и поспешить воспользоваться ею, по намерению Дарователя; для сего, не давая рассеяться или заглохнуть этим первым спасительным помыш­лениям и движениям, позаботиться размышлени­ем и молитвою довесть их до такого напряжения, чтоб под влиянием их образовалась безотлага­тельная решимость тотчас же приступить и к делу, внушаемому теми чувствами, то есть бро­сить жизнь неисправную и начать исправную, затем исповедаться и, получив разрешение во всех грехах, с принятием и эпитимии во увраче­вание своих душевных ран, причаститься Святых Христовых Тайн, в воссоединение с Господом, которого отдаляли от него доселе грехи его; наконец, укрепившись таким благодатным обнов­лением, начать самым делом новую жизнь в делах благочестия — молитвах, посте и воздер­жании и всевозможном доброделании, как все сие ведется у благоговейных христиан, истинных сынов Церкви, по указанию и руководству ее. Все покаявшиеся и начавшие жить благочестно так делают и, с помощию благодати Божией, от грехов оберегаясь, в добрых же делах преус­певая, все более и более греховные вожделения в себе подавляют, а добрые расположения укоре­няют, и чрез то приходят в совершенную чистоту сердца, которая и делает их достойными того, что Сам Господь вселяется в них по Своему обе­тованию — что есть конечная цель и верховное благо христианское.

Кому не желательно достигнуть сего блага, выше которого ничего нет и быть не может? Но если желательно благо, то надобно возжелать вступить и на путь, ведущий к нему,— именно, прописанный выше; ибо другого нет. — Есть, од­нако ж, мудрецы, которые загадывают и блага того достигнуть, и миновать означенный путь,— не по каким-либо твердым основаниям, а просто по капризу сердца. Противнее всего им эта испо­ведь и с нею связанная эпитимия,— затем и про­чее все — хождение в церковь, поклоны, посты, уединение, и подобное. — Крайне неприятно. — Они и бросают это; но как устранить себя от того, ни с того ни с сего, совестно даже пред собою, то они придумывают нечто в оправдание свое; а иные до того втягиваются в свои оправ­дательные умствования, что считают их ре­шительно верными, и на них построив свой особый образ содевания спасения, выступают с проповедию о нем, как о верном пути ко спа­сению, с укорением порядков, держимых истин­ными сынами Церкви Православной, по внуше­нию и руководству сей непогрешимой матери своей.

Одни из таковых, как я поминал тебе в конце прошлого письма, в оправдание своего от церков­ной жизни отступления, обзывают порядки цер­ковные оплотянением и отелесением христиан­ства, долженствующего будто быть чисто духов­ным, ибо Бог Дух есть и иже кланяется Ему, духом и истиною должен кланяться; а другие — возвращением к иудейству: не коснися, не вкуси, не осяжи. Полагать надобно, как есть и свиде­тельства, — что и ваши веро- и церквеотступники такие же иногда держат речи и такие же питают суемудрия. Ибо сам видишь, что они отбросили все наши церковные порядки, в которых право­славные христиане Богу служат и благоугождают, выражая и вместе питая тем свое истинно христианское благочестие, — разоблачили себя от всего, оголили,— суеверно чая чрез то быть ду­ховными.

Что они дурно и предурно поступают, это само собою очевидно. И толковать бы нечего. Но, опасаясь, как бы и из вас иной, слушая часто их бредни, не запутался в них, я считаю нужным поговорить с тобою и с теми, кои около тебя, об этом поподробнее.

Начинаю с первого укора, будто у нас хрис­тианство овеществлено, оплотянено, отелесено. Это говорят они, смотря на наши церковные порядки, или нашу церковную жизнь, видимо и телесно проявляемую и совершаемую. У вас, говорят, все только обряды и обряды, и больше ничего. Исполнил обряд, и покоен,— принимала ли в том участие душа или нет.

Скажем им: христианство в высшей степени духовно, ибо благодатно; но не невидимо. И хри­стиане истинные в высшей степени духовны, ибо непременно облагодатствованы; но не бесплотны. Почему, при всей духовности — наивысшей, они не могут не действовать телесно не только в от­ношении к людям, но и в отношении к Богу,— в самых духовнейших движениях сердец своих. Отсюда следует, что, смотря на видимое, чем вы­ражается христианская жизнь в Церкви и хрис­тианах, несправедливо все в них и ограничивать сею одною видимостию. Не справедливее ли, напротив, под этим видимым провидеть невиди­мое и духовное, как в слове мы осязательно встречаем сокрытую мысль.

Иных, может быть, сбивает в сем деле с толку слово — обряд. Поясним значение сего слова. Возьмем богослужебную часть, потому что в ней наиболее выражается церковная жизнь, или в ней наиболее видна, прикрывая или и совсем закры­вая собою другие части — подвиги и добротворение (пост и милостыню). Что есть каждое священнослужение? — Ряд молитв, читаемых, поемых и мысленно к Богу возносимых. В этом существо священное лужения. Но как мы зак­лючены в пространство и время, то всякое та­кое служение требует своего времени, своего места и порядка, своей обстановки, обряда, того, что неизбежно обстоит ряд молитв, хотя не со­ставляет существа служения. Священник в изве­стном месте, в известное время, в определенном порядке, как положено в церкви, совершает свое священное лужение, при чем и он, и причт, и хри­стиане присущие держат себя в известном поло­жении. Все сие есть обряд. Но существо дела не в этом внешнем, а в ряде молитвословий, совер­шаемых при сем. Это же все привходит, потому что мы пространственны и временны и, что ни станем делать, делаем в свое время, в своем месте и в известном порядке. И кто бы стал в этом полагать существо дела, сделал бы большую ошибку.

Возьмем простое дело — писание письма. Тут перо нужно, чернила нужны, бумага нужна; нуж­но тебе и своим положением приспособиться к писанию. Но все это внешняя обстановка,— такая, что без нее не напишешь письма; но и когда она есть, нельзя сказать, что письмо пишет­ся или напишется. Письмо в уме и сердце обра­зуется. Когда потом оно обычным порядком вы­разится на бумаге, совершится письмописание и явится письмо. Зародившееся в душе вызвало соответственное действование телом, — и явилось дело совершенное. Таково и всякое священнослужение и молитвословие. Возбуждается в духе потребность и желание вознестись к Богу с про­шением или благодарением. Это вызывает изве­стное молитвенное действование телом, которое, быв совершено, являет дело молитвы, или молит­ву совершенную — в коей внутреннее и духовное сочетано с внешним и телесным. Смотря на пи­шущего письмо, ты не думаешь, что во внешнем положении пишущего и в порядке его действования все дело письмописания. Не думай и не говори того же и о молитве и служении Богу, видимо телом совершаемых. Вот пример. Ста­рушка просит священника отслужить панихиду на могиле сына или дочери, внука или внучки. Священник надевает епитрахиль и идет на моги­лу; причетник несет кадило и свечу. Смотри из­дали, что там делается на могиле? Священник читает и кадит, причетник поет, старушка кладет поклоны, стоя на коленях. Затем почитали, попе­ли, покадили и пошли назад. Дело поминовения совершено. Но в чем тут существо дела? В том духе веры, который подвиг старушку пригласить священника совершить церковное поминовение; в таком же или и сильнейшем духе веры, с которым священник начал, продолжал и кончил ряд положенных молитвословий. А прочее все что есть? Прочее все есть обряд, обстановка, не­избежная по условиям нашего теперешнего су­ществования,— не случайная, однако ж, но соот­ветствующая как значению сего служения, так и настроению совершающих и участвующих в нем. Тут сочетано внутреннее и внешнее, духовное и телесное. И кто остановился бы вниманием на одном внешнем, не проходя до внутреннего, и все существо служения сего поставил бы во внешнем, не думая о внутреннем, тот обнаружил бы грубое неведение дела.

Таковы все наши церковные молитвенные обряды. Они все совмещают в себе духовнейшие молитвословия, и кто совершает их или участвует в совершении их, о том следует говорить, что он духом ходит, выражая то и рядом внешних дей­ствий. Стало быть, как сам видишь, нельзя гово­рить, что у нас в церковной жизни оплотянено, отелесено христианство,— и мы — только вне­шние христиане. Не понимающие дела могут так суесловить, в обличение своего невежества. Хлы­сты, например, обзывают нас суетными церковни­ками, а ваши вероотступники, кажется, суеверами, потому одному, что мы веру свою и свое служе­ние Богу считаем нужным являть и выражать внешним установленным порядком. Но как мы при сем силу полагаем не во внешнем, а во внутреннем, или веруем не в силу внешнего чина, а в силу внутреннего к Богу обращения и при­том церковно; то такую веру и такое упование нельзя называть суетными, ибо им даны Самим Господом обетования. Суетны те, которые помимо Церкви чают служить благоугодно Богу; ибо таким не даны обетования. В приведенном при­мере эти настоящие суеверы суетные говорят: «Покадит священник, а они веруют, что это спасительно для усопших». Но я уже тебе объяс­нял, что мы полагаем силу не во внешнем при сем чине, а во внутреннем духе, с каким он со­вершается; теперь прибавлю: и совершается по установлению Церкви. Священник с присущими представляет и совмещает в себе всю Церковь,— и молитва тут бывающая бывает столько же сильна, сколько сильна вся Церковь, в ее целом составе,— Церковь, коей Глава Христос Господь. Смотря на внешний чин, или обряд, иной может еще приходить к вопросу, какая от этого польза; а содержа в мысли существо дела и значение священнослужения церковного, никто не задаст такого вопроса. Так и о всем церковном разу­мей. Церковь представляй преисполненною не­бесных сил. Приди только кто в соприкоснове­ние с нею,— и причастится сил ее. Вводят в сие соприкосновение разнообразные церковные молитвословия, или молитвенные чины. Они то же суть для нас в жизни, что в опытах физических проволоки, проведенные до соприкосновения с сильною батареею электрическою. За какую про­волоку ни возьмись, хоть самую тоненькую, сила притока к тебе электричества определится не проволокою, а батареею. Так и в жизни, чрез какой чин ни прикоснись к Церкви, ты коснешься всей ее силы. — Суетна ли такая вера, когда Господь есть Глава ее и преисполняет ее всю и во всем? Вот вне Церкви, так что ни делай, ни­чего не будет выходить.

Так вот, когда тебе придется толковать с кем-либо из ваших, отпадших от Церкви, и он, претендуя на духовность, обзовет тебя суеверным обрядником, ты поскорее растолкуй ему, что есть обряд и сколь велика сила церковной молитвы. Этим ты заставишь его замолчать; ибо тогда речь его будет, как стрела без цели, на ветер. К нам она нейдет. Не мы — обрядники — суетны и суе­верны, а скорее они — безобрядники.

Говоря все сказанное, я имел в виду богослу­жебные чины церковные, но и другие части цер­ковной жизни (пост, милостыня) также должно разуметь, то есть что существо и в них составля­ет дух, с каким они совершаются, а не видимость, в какой являются. И в пощении есть своя, Церковию утвержденная внешняя сторона, которая наипаче видна во время говения. И милостыню, по заведенным в Церкви порядкам, тоже творят разнообразно: то обеды для нищих строят в из­вестные дни, то по тюрьмам и богадельням ездят с подачами, то больных посещают, а на папертях церковных все уже по силе своей подают бедным, что смогут.

И это все — обрядового свойства церковные порядки. Но и здесь,— хотя внешнее входит глубже в дело,— существо дела не во внешних порядках, а во внутреннем настроении духовном. В пощении, и вообще в подвигах, существо дела не в одном отказе себе в пище, сне и прочем, а в духе покаянного сокрушения и смирения и в отрешении от всякого самоугодия. Равно и в милостынетворении или вообще в доброделании существо не в одном внешнем деле, а паче во внутреннем расположении,— в милостивости, возгреваемой воззрениями на Господа всемилос­тивого, святую заповедь Его и славу имени Его.

Ваши отступники от Церкви, оголившие себя от всего церковного (голыши), кажется, претен­дуют очень на духовность, чуждаясь всего внеш­него, даже крестного знамения. Потому потолку­ем побольше о вере нашей, как ей подобает быть, голою ли или облаченною во внешнюю благолепность.

Смотри, как совершено наше спасение? Бог, чистейший Дух, благоволил, нашего ради спасе­ния, воплотиться, пожить на земле, яко Человек, пострадать, умереть, воскреснуть, вознестись на небо и сесть одесную Отца. Все сие видимо, внешно, телесно. Чего ради? Того ради, что спа­сению нашему невозможно было иначе быть устроену. Если б было возможно совершить сие как-либо духовно, то Богу духовнейшему зачем было бы отелесяться? Но надлежало, восприяв наше духовно-телесное естество, провесть его самым делом, жизненно, по всему пути из глуби­ны падения до высоты восстановления. Это и совершил Господь, открывая новый для нас путь к обновлению падшего естества нашего. Если же для устроения образа нашего спасения надле­жало духовнейшему Богу сверхъестественно воплотиться и действовать телесно, то как же можно нам, естественно-телесным, содевать свое спасение по сему образу некако бестелесно, мыс­ленно и духовно? Путь спасения открыт нам телесным шествием по нему Бога; есть ли же ум у тех, кои гадают пройти по нему вслед Господа, во спасение свое, духовно лишь, а не и телесно?

Далее Господь, стяжав для нас блага во спа­сение, благодатные, духовные,— в духовном ли виде оставил их нам, и нам духовным ли только образом пользоваться ими повелевает?! Нет; и блага Свои благодатно-духовные благоволил Он заключить в вещественные сосуды, Божествен­ные Таинства, и пользоваться ими повелел нам видимо, телесно. Дух Святой непосредственно сошел только на Апостолов, — и, однако ж, видимо, в виде огненных языков, затем всем верующим благоволил Он преподаваемым быть чрез види­мые, вещественные посредства, Им же Самим чрез Апостолов учрежденные. Благодать воз­рождения подается чрез погружение тела в воду, благодать общения с Господом — чрез вкушение Тела Его и Крови, и проч. И все сокровища спа­сения, благодатные и духовнейшие, быв заключе­ны в вещественные сосуды, приемлются чрез те­ло. Тело соприкасается вещественному, сокрываю­щему в себе духовно-благодатное, и передает сие благодатно-духовное духу нашему, в котором приятелище и вместилище для того устрояется чрез духовные настроения.

Что далее предлежит нам, по приятии благо­дати? — Действовать,— и действовать видимо-телесно: поститься, молиться, милостыню тво­рить. Так заповедал Господь, и во исполнение сего повелел Апостолам завесть соответственные порядки между верующими, которые и ведутся доныне в Церкви.

Таким образом, ни благами спасения не мо­жем мы пользоваться как-либо лишь мысленно, ни содевать свое спасение — лишь духовно. То и другое посредствуется видимыми учреждениями, а с нашей стороны — телом и телесным действованием. Так благоволил устроить Сам Устрои­тель нашего спасения. Если помимо Его негде найти спасения, то те, которые мечтают достать себе спасение некако лишь мысленно — духовно, промечтают, а спасения не получат. Вообрази большую, широкую и глубокую реку. Чрез нее настроены мосты и устроены разные другие пере­правы — лодки, пароходы. Из тех, кому нужно переправиться на другую сторону, кто идет чрез мост, кто садится на лодку или пароход, и пере­правляются. Но вот явились мудрецы, которые, возмечтав, что им для переправы не нужны ни мосты, ни лодки, а что дух некий схватит их и перенесет, сели на берегу в сказанной уверенно­сти, и сидят не двигаясь, лишь с усмешкою по­сматривая на других, переправляющихся, как заведено, и обзывая их суетными. Попадут они когда-либо на другой берег? Конечно нет; так и просидят весь свой век. Точь-в-точь в таком находятся положении те, которые чуждаются Святой Церкви и всех ее спасительных учрежде­ний, Самим Господом установленных во спасение наше. Не видать им того берега, и не ступить на землю спасенных.

Слыхал ты про философию? Это такая наука, которая берет на себя все сущее подвесть под один обзор и объяснить так, чтоб оно в целом своем составе видно было как на ладонке. Хоть до этого ей никогда дойти не доведется; но в труде сем можно различать более правый и прямой путь от неправых. Прямой путь — изу­чать разные виды бытия существ, как оно прояв­ляется на деле, со всех сторон, ведать которые имеем мы естественное стремление; обобщать, делать наведения и, восходя все к более и более объемлющим воззрениям, стараться достигнуть до всеобъемлющего воззрения, объясняющего все сущее. Те, которые идут сим путем, доходят до положений очень ценных и важных как в обла­сти научной, так и для жизни. И все, что было и есть хорошего в философии, сим путем достигну­то. Но есть болезнь философских умов, в кото­рой философы, не соображаясь с фактами и частностями, как они есть на деле, хотят все построить из одного своего ума. — И строят. Что же выходит? Выходят философии такие, кото­рые действительности не отвечают и объяснять ее не объясняют, а напротив, затемняют. Эта бо­лезнь философов есть идеальничанье. Так вот, что есть идеальничанье в философии, то в жизни есть,— назовем применительно к сему, духовничанье — мечтательная надежда без особых тру­дов телесных достигнуть совершенства духовно­го какими-то одними мысленными путями. И там и здесь ничего прочного и действительно хоро­шего не выходит. Порождение их — мыльные пузыри. Духовничествующие с небрежением о внешно и видимо совершаемых трудах и делах, как установлено и ведется во Святой Церкви, суть такие же мыльнопузырники, как и идеа­листы.

Здравые духом, восприяв семя духовной жиз­ни, начинают обычно воспитывать ее и развивать посредством видимого, телесного действования. Вот смотри, как это бывает! — Некто сказывал о себе, что, «возжелав содевать свое спасение, я положил, говорит, сему делу прочное основание покаянием, исповедию и причащением. Затем на­чал трудиться в сем роде, как обычно все трудят­ся. Сознавая, что при другом многом надобно для сего и милостыню творить, я понуждал себя на это, но все отлагал и к делу не приступал. Наконец стал скорбеть, что не совладаю с собою. Обратился я со своею скорбию к одному благо­честивому человеку, — и он сказал мне: это от­того у тебя, что ты собираешься милостыню творить вдруг сотнями рублей. А ты положи сначала раздавать на милостыню по пятаку или гривне, всякий раз как бываешь в церкви. Я стал так делать, говоря себе: много ли это? — и раздавал положенное охотно. Когда прошло несколько времени, мне пришло желание разда­вать по стольку же всякий день; и я стал раз­давать. Потом подумалось, что воскресенье и праздники надо отличить, и я стал раздавать в эти дни побольше... Затем эта прибавка пере­шла и на другие дни, воскресенье же и праздни­ки отличились новою прибавкою. Так все росло и росло. Всякое упирание ногами при подании милостыни прошло и возродилось желание пода­вать и подавать,— и уже не бегаешь, бывало, случая к тому, а ищешь его. Теперь же, заключил он, я все готов бы раздать, если б не семья».— Видишь как?! Милостивость есть чисто духовное расположение, а как оно образовалось? Делами, которые видимо телом были совершаемы. Так и всякое другое духовное расположение утвержда­ется в сердце: терпение — частым перенесением обид и нужд, безгневие — частым подавлением гнева и восстановлением кротости,— и проч. И заметь, что только сим путем стяжанные ду­ховные расположения бывают непоколебимо прочны.

Так же и подвижничество образуется и утвер­ждается. Помнишь историю о святом Досифее? Святой Дорофей, которому он был поручен, же­лая научить его воздержанию в пище и постни­честву, сначала дал ему насытиться пищею вдо­воль; потом начал чрез небольшие промежутки понемногу умалять количество пищи, принятой в первый раз, и довел до того, что святой Досифей стал наконец довольствоваться самою малою малостию в пище. Так и сон доводят до малости желающие, и навыкают бдению, а от отдыха совсем отвыкают и весь день непрерывно пребы­вают в труде и напряжении сил, переходя от одного дела к другому. Мало-помалу сим путем доходят до навыка в беспоблажливости в отношении к телу и вообще ко всяким своим поже­ланиям. Беспоблажливость же себе есть основа подвижничества, когда она долгими опытами уко­ренится и станет потребностию духа.

Возьми наконец молитву. Как и она растет, крепнет и восходит на высшие степени совер­шенства? Не иначе как частыми и долгими тру­дами в совершении молитвословий. Начинают ходить в церковь, как кто может, — кто ко всем, кто к некоторым службам,— дома стоят не мало на молитве, неопустительно каждый день, то чи­тая молитвы, то своими словами молясь, со мно­гими поклонами, и кроме того, днем почасту полагают в сердце своем восхождения к Богу, — и таким образом все более и более возгревают в себе молитвенный дух, который наконец так глу­боко внедряется в сердце, что молитва от него не отходит. Неотходная молитва есть верх духов­ного совершенства в нашем к Богу отношении. Таким образом, видишь, что по всем частям требуемого от нас в содевании спасения труда совершенство полное и прочное достигается не иначе, как трудами и делами, видимо телом со­вершаемыми,— иначе сказать, духовность выра­батывается телесным путем. Слыхал ты в цер­ковных песнях слова: «деяние» и «разум»? — Если слыхал, то, конечно, и то там слышал, что деяние есть к разуму восход. Что, думаешь, зна­чат сии выражения? — То самое, что я пред сим толковал тебе, что до духовности должно дохо­дить трудами, видимо телом совершаемыми. Дея­нием означается видимая, деятельная сторона содевания спасения, а разумом — невидимая, ду­ховная, созерцательная. И у святых отцов пи­шется, что надобно то и другое соединять, деяни­ем начинать и переходить к созерцанию и духов­ности. Поелику это так есть и иначе быть не может, то увидь из сего, как во Святой Церкви Божией все целесообразно и направлено к твое­му спасению. Как только возродится в тебе же­лание спасения и облагодатится чрез Таинства, что есть семя жизни духовной,— Церковь тотчас облагает тебя своими учреждениями видимыми, сокрывающими, однако ж, в себе духовные эле­менты,— и ты, состоя под влиянием их и дей­ствуя по ним, сам не замечая того, растешь и крепнешь духом, между тем как хождение твое все — будто только телесно. То она в храм тебя влечет на молитву, то пост предлагает, то место и образ благотворения указывает, то снова при­глашает к Таинствам. Все это видимо, а между тем все это питает дух и растит духовную жизнь. Твой дух извлекает из всякого вида церковной жизни содержащийся в нем духовный элемент и тем питается и растет. Как наше тело растет и живет, извлекая жизненные соки из разных ви­дов принимаемой пищи, так и дух наш питается и живет, проходя многие чины церковной жизни и извлекая из них сокрытые в них духовные стихии.

Но пора уже нам с тобою свесть итоги из всего сказанного. — Так, в деле нашего спасения, и что от Бога, и что от нас, все должно быть ви­димо, приемлемо и совершаемо. Церковь Божия, матерь наша, невеста Христова, и признала необ­ходимым ввести все сие в порядки своей жизни религиозной, обязывая и нас, чад своих, ходить в них, чтоб мы, живя по ним, всегда и освящаемы были свыше, и преуспевали в себе. И ведай, видя повсюдные опыты, что все, которые подчиняются сим порядкам и от души проходят их, спешно идут в духовном преспеянии, прочно утвержда­ются в духовной жизни и становятся истинно духовными. Здесь конец видимого — невидимое, телесного — духовное, земного — небесное.

Слыша, однако ж, от меня такие речи, что в деле нашего спасения, и что от благодати, все отелесено, и что от нас, должно быть даемо те­лесно, не подумай, что я в этом, видимом и телесном, полагаю существо дела: о том, что должно происходить и совершаться в духе, я писал в прежних письмах. А эту речь направляю против тех, которые слишком идеальничают или духовничают в деле веры и спасения. Дошедши до мысли, что христианство духовно, они все уже видимое в Церкви пренебрегают и отвергают. Я и толкую тебе, что так умствовать не подобает; ибо это противно существу дела. Эти умники прямо хватаются за духовное и невидимое, минуя видимое и телесное. А это то же есть, что желать достигнуть цели, оставляя в стороне необходи­мые к ней средства. И ты знай наверное, что такие никакой духовности не имеют, а только умствуют о ней. Если они чуждаются Таинств, то в них и семени нет духовной жизни. Если же они приняли сие семя в Святой Церкви чрез Таинства, а от прочего церковного — молитв цер­ковных, постов, отвращаются, то семя сие наверно заглохло и иссохло, не имея вокруг себя соответ­ственных учреждений, из которых дух мог бы извлекать потребные для питания его элементы, и тем питать и развивать его.

Таким образом, покорные сыны Церкви, начи­ная телесно, достигают духовности, а эти, начиная мнимою духовностию,— мечтами о ней, остаются совсем недуховными. Сколько совершенных в духовности мужей представляют памятники Свя­той Церкви?! И все они востекли на сию высоту, живя строго по церковным порядкам. Они вос­ходили на высоту по лествице совершенств, пе­реступая с терпением со ступени на ступень. И востекли наверх успешно. А эти сразу хотят занесть ноги наверх с самой земли. Ничего у них и не выходит. Будто тянутся наверх; между тем стоят все на одном месте, на земле.

Совсем уже хотел я кончить письмо это, как пришло мне на мысль сказать тебе еще нечто. Отступники ваши от Церкви и от всего церков­ного, взрослые уже, многое получив от Святой Церкви, могут еще мечтать, что имеют нечто ду­ховное, хоть все это теперь, надо полагать, заглох­ло.— Но спроси их, в детях их, в новом поколе­нии, которое обыкновенно растет среди старого и воспитывается в атмосфере его, в детях их как будет пробуждаться, расти и развиваться духов­ная жизнь? В Святой Православной Церкви дети чрез Таинства святого крещения и миропомаза­ния приемлют семя истинно духовной, благо­датной жизни, которое потом развивается и воспитывается в них быванием в церкви при священнодействиях, под сокровенным от сего влиянием, наипаче же причащением Святых Хри­стовых Тайн, под благодатным действием их. И видим, что дети, старательно проводимые сим путем, когда приходят в разумное сознание, нахо­дят в себе довольно сильные духовные стремле­ния, которые и влекут их туда, где могут быть удовлетворяемы. Они любят бывать в храмах, участвовать во всех церковных последованиях, и часто приступать к Святым Тайнам. И это для них составляет отраду, отвлекающую их от многих удовольствий и утех пустых и вредных. У детей же отступников ваших чем пробудиться и воспитаться духовной жизни? Нечем. Она так и останется заглохшею. Из нового от отступ­ников поколения выйдут одни душевно-телес­ные люди без духа. Так в наказание суемуд­рым отступникам от Церкви духовничанье их поведет род их к повальному оплотянению всех. И преемники их будут мнить о себе, что духовничают, но это будет имя, а не дело, как и теперь.

Итак, хочешь преуспеть в духовной жизни, иди к сему так, как сие делается во Святой Церкви: засеменив сию жизнь видимо совершае­мыми Таинствами, развивай потом ее, строго дер­жась видимых учреждений и порядков церков­ных. Если будешь так делать, скоро разовьешь в себе духовную сторону, — и она явится в тебе добре воспитанною и прочно стоящею на незыб­лемых основаниях. А тех, кои помимо Церкви чают преуспеть в духовном, оставь. Ничего из них не выйдет, кроме мечтателей, мнящихся иметь нечто, ничего не имея.

Полагаю, что ты уже слышал, или услышишь от кого-либо из них: «Мы не прочь бы от внеш­них чинов, но зачем их у вас так много? Вы облепили себя ими так, что, кроме их, у вас ничего не видно,— и к тому же все обратили в закон, чему никак не подобает быть». Это их обычная поговорка. Но об этом до следующего раза.

---

Дата добавления: 2015-12-20; просмотров: 11; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!