Недовольно оборачиваюсь и встречаюсь с парой глубоких изумрудных глаз, которые я узнаю из миллионов. 8 страница
Он помнит меня!
Белла, спокойнее, не надо изображать такие большие блюдца и рот держи в той же смертельной хватке.
Дыхание невольно сбилось, пульс подскочил до новых высот, и кровь бросилась мне в лицо. Уголки губ уже начали немного приподниматься, образуя легкую, но очень довольную улыбку.
Мне трудно описать, что творилось у меня внутри. Пиршество, карнавал эмоций и гормонов
Ша, Свон. Не стоит повторять свое предыдущую роль - рыба с большими глазюками и вечно капающей слюной. Тебе это не идет - вообще не в какие ворота. Поэтому, успокаивай своих тараканов и поддержи спокойный интеллектуальный разговор.
- Все верно, мистер Мейсен. У вас феноменальная память, - выпалила я.
Правильно мужчину нужно хвалить – они это очень любят, хоть и не признаются.
- Я вас огорчу, но она продана, - с сочувственным взглядом проговорил мой Бог.
- Жаль, - я изобразила грусть, хотя чуть не выпалила «я знаю».
- Увлекаетесь живописью? – поинтересовался Эдвард, перемещая вес тела с одной ноги на другую.
И что ответить?
Девушка должна разделять интересы любимого парня. Значит нужно ответить, что да.
А если он спросил что-то связанной с этой кухней?
Ты будешь в его глазах не только лгуньей, а еще и недалекой…
Пусть лучше недалекой, зато честной и открытой!
- Не совсем… Больше люблю музыку, - призналась я и облегченно выдохнула.
Эдвард усмехнулся, и в его глазах засияли звезды…
- Тогда я совсем запутался. Что же вас привело на мою выставку? – глаза Эдварда загорелись любопытством.
|
|
|
Ответ «Ты» так и хотел слететь с языка. Так что я его с силой прикусила, чтоб не выдавал лишней информации.
- Просто гуляла по городу и… зашла в галерею, - продолжила я исповедь. Правду говорить гораздо легче. Ну, в смысле, частичную правду…
Эдвард сомкнул губы и понимающе кивнул.
Он не такого ответа ожидал. Он же творческая личность и его высокая душа требует признания. Признания и публики. Так, я же люблю его картины…
- И я не пожалела. Вы прекрасный художник, - поспешила я дополнить свой ответ.
Голова художника склонилась на бок и изучающим взором осмотрела меня:
- Приятно, когда это замечают, - ответил Эдвард, едва скрывая улыбку.
- А ели без шуток, вы мне просто льстите, - уверил меня мужчина, не признавая свой талант.
- Нет, ни сколички. Вы смогли вдохнуть в полотна жизнь, высшую энергию, - не отступала я, невольно делая шаг вперед.
- Ваши картины это взгляд в самую душу вселенной. Это возможность слиться с природой, на мгновения стать чем-то большим, чем мы есть, - подытожила я, с восторгом глядя на Эдварда.
- Вау! Я и не знал, что умею так делать, - искреннее улыбнулся Эдвард, согревая мне душу теплом своей улыбки.
|
|
|
Я смущенно пыталась спрятаться за волосами и выковырять носком несуществующее пятно с асфальта.
- Я верю в судьбу. А вы? – неожиданно спросил Эдвард.
Я боялась думать о подтексте этого вопроса, поэтому ответила первое, что пришло в голову:
- Несомненно, - чересчур резко выпалила я.
Видимо, ответ удовлетворил Эдварда, поскольку он подарил мне милую улыбку, открывая свои белоснежные зубы.
И тут я ощутила сильный толчок вперед, который чуть не отправил меня изучать содержимое твердой земли.
И снова мне удалось избежать этой участи – Эдвард повторил маневр в аэропорту и поймал меня в пару сантиметрах от земли, спасая не только от падения, но и от нежелательного унижения. Спаситель. Самый красивый.
Боже, за что я заслужила такое испытание?
Почему рядом с ним я вечно попадаю в неловкие ситуации, из которых ему приходится меня вытаскивать?
Почему мы не можем просто встретиться и поболтать? Без падений, лишних женщин и глупых обстоятельств?
Пока я искала ответы на все вопросы, сильные мужские руки возвращали меня в вертикальное положение, при этом посылая импульсы тревоги и заботы.
Эдвард, что же ты делаешь? Своим теплым отношением и заботой ты даешь мне надежду. И я охотно ее принимаю, хотя в глубине души понимаю, что не имею на это право.
|
|
|
- Ох, уж эти туристы. Словно обезьяны в антикварном магазине, - возмутился мужчина, слегка повернув голову в сторону.
Мои глаза скользнули через широкую спину Эдварда.
От нас отдалялся… огромный рюкзак на двух коротеньких ножках. Этого не может быть. Я же вроде бы не падала?
Сфокусировав зрение, я различила низкую фигуру, на спине которой был закреплен этот злополучный «живой» мешок. Точно, турист. Быстро прикинув, я пришла к выводу, что размер торбы позволял упаковать в нее идущего, еще и меня в придачу. Как это вообще можно поднять, не говоря уже, чтобы одеть? Да, и зачем?
Когда я путешествовала, мне хватало одного небольшого чемодана на колесиках и спортивной сумки с женскими премудростями. И то, мои ноги и спина сетовали на лишнюю нагрузку в их привычной деятельности. Этот турист видимо решил взять с собой частичку дома, в прямом смысле этого слова. Или же частичку посещаемой страны.
Поражаясь забавности своих предположений, я невольно издала смешок.
- И что же вас так позабавило? – удивленно спросил Эдвард, аккуратно освобождая меня из кольца своих сильных рук.
Я запоздало прикрыла рот ладонью и заметала глазами в разные стороны.
|
|
|
- Поздравляю, Белз, ты получила новую медаль за глупость, – пнул меня внутренний голос.
Нужно срочно исправлять ситуацию. Опускаю руку, слегка приподнимаю подбородок и решительно смотрю на Эдварда.
- Извините, мистер Мейсен, просто я… - начала я объясняться, досадуя на себя.
- Я вас умоляю, очень-очень, перестаньте извиняться, - взмолился Эдвард, кивая головой и смыкая ладони рук на уровне груди.
- И перестаньте меня ТАК называть. Я Эдвард. Эдвард Каллен. А вы используете мой псевдоним, - уверил меня любимый, испуская усталый вздох.
Каллен? Эта фамилия звучит даже лучше, чем псевдоним. Так сладко сливается с его воинственным именем, что я прям, ощущаю вкус меда у себя во рту. Белла, ты извращенка.
Сердце ликует - Эдвард позволил называть его по имени. Боже, не дай мне запрыгать от удовольствия, а то мои ноги уже начали совершать нервные движения.
Для меня это был большой шаг вперед, ведь теперь знаю о нем немного больше.
- Эдвард, изв… Ой. Я снова за старое. А почему тогда Мейсен? – чтобы хоть как то замять конфуз, я спросила первое, что пришло в голову.
- Милая Белла, прежде чем мы продолжим нашу беседу, может, стоит изменить наше месторасположение? Иначе, нам будет грозить еще не одно столкновение с неотёсанными путешественниками, - предложил Эдвард, разводя руками в стороны, как бы обозначая наше неблагоприятное место встречи.
Мне понравился ход его мыслей и я, умышленно игнорируя мело звучное обращение к моей скромной персоне, кивнула, поддерживая его предложение.
Эдвард стал активно крутить голову во все стороны, что-то прикидывая и обмозговывая.
- О, здесь неподалеку есть отличное место. Бар Тонни. Обстановка там домашняя, да и еда соответственно тоже, - предложил Каллен, с воодушевлением в глазах.
- Да, я бы сказала слишком домашняя, - ответила я со знанием дела, театрально закатывая глаза.
Эдвард недоуменно приподнял бровь, пытаясь разгадать смысл моих слов.
- Я только что оттуда, - пояснила я, кивая головой в сторону кафе. - Принимают там лучше, чем дома, даже появилась мысль присмотреть себе пару лавочек, - пошутила я, нервно размахивая руками.
Бровь мужчины плавно опустилась, а лицо озарилось лучезарной улыбкой.
- Отворот поворот, - Эдвард сделал шаг вперед, сокращая расстояние между нами и окутывая меня своим «срывающем крышу» ароматом.
- Какие будут варианты? – прошептали его губы.
Снова включив глухонемую рыбу, я ритмично захлопала ресницами и широко открытым ртом заглатывала недостающий воздух.
В голове ясно светилось табло: «Опасно! Слишком опасно». А сердце обвивали теплые потоки молодой крови, наслаждаясь очередной дозой окситоцина. Какое приятное чувство…
Кто-то резко выключил ступор, и я живо представила себя со стороны: потерянные, но преданные глаза, капающая слюна и… сногсшибательный запах чеснока.
Захлопнув рот и прикрыв глаза, я прекратила свои унижения. Он наверно меня воспринимает, как плохо выдрессированного бульдога или же бешеную рыбу на суше.
- Я собиралась зайти в ювелирный магазин, да и вообще пройтись… - промямлила, разбивая миф о моем рыбном происхождении.
- Тогда, вперед, - скомандовал Эдвард, пропуская меня.
В ювелирном магазине мы нашли много интересного и уникального – я приобрела себе золотое кольцо с изумрудом. Этот камень теперь у меня ассоциировался лишь с глазами самого дорогого мне человека, да и Эдвард не был к нему равнодушен и лишь по причину хорошего воспитания он не купил его первым.
Мне было приятно носить на пальце то, что непосредственно напоминало мне об Эдварде и минутами, проведенными рядом с ним.
Затем мы бродили по городу и к великому удивлению туристы, сбивающие с ног, нам больше не попадались. Эдвард объяснял это тем, что тот угол улицы был аномальной зоной, и нам чудом удалось спастись.
В большом универсаме мы обошли почти все этажи, мило беседуя и обсуждая различные вещи и события. Эдвард давал мне советы по всем областям: кулинария, дом, работа. Ближе к обеду мы удобно расположились в кафе на втором этаже и отведали итальянскую кухню.
Провожая меня до машины, Эдвард неустанно травил меня анекдотами. Мой живот уже требовал пощады, но любимый принимал самый невинный вид и начинал сначала.
- Оу, у тебя колесо, похоже, спустило, - произнес Каллен, указывая рукой на мою крошку.
Так и есть. Правое переднее колесо было спущено где-то на треть. Вот черт!
Рассерженная, я направилась к багажнику – веселое настроение как ветром сдуло.
Да, Белла, а чего ты еще ожидала? Прекрасного окончания вечера? Романтика, ужин, свечи?
Нет, хотя бы без проколов и тупых ситуаций. Неужели я многого прошу?
Не ворчи, а решай возникшую проблему.
Сама знаю, не надо меня учить!
Да? А по-моему тебя надо уже переучивать!
Решив игнорировать слишком распущенный внутренний голос, я сняла сигнализацию и открыла багажник.
Запаска есть, домкрат, какая-то железяка крестообразной формы, аптечка, плед, канистра…
Я с ужасом вцепилась в свои волосы. Я никогда не меняла колесо и даже не подкачивала… Что нужно взять и с чего начать для меня было загадкой вселенной.
Паника волной прошлась вдоль тела и обосновалась в районе груди. В голове стали мелькать картинки из всевозможных книг и энциклопедий, но то, что касалось автомобиля и его ремонта, и близко не было видно. Руки начали трястись, а сердце вырываться из груди в поисках новой более сведущей хозяйки.
- Нужно помощь? – Эдвард вынырнул справа и одарил обеспокоенный взглядом.
- Эээ… похоже да, - смутилась я. Купить такую крутую тачку я в состоянии, а вот элементарно поменять колесо – не хватает заклепок.
Любимый немного отодвинул меня в сторону и принялся за дело.
Спустя пять минут, моя машина уже гордо стояла на всех четырех колесах.
- Спасибо, Эдвард, я твоя должница, - облегченно выдохнула я, после столь сексуального зрелища под названием «Мужчина моей мечты меняет колесо на моей машине», в ходе которого вырвалось пять стонов, пятнадцать охов и выпито несоизмеримое количество слюны.
- Не стоит благодарности, - ответил мужчина, складывая все инструменты обратно в машину.
- Может, я могу что-то для тебя сделать? – отчеканила я прежде, чем поняла, что говорю это вслух.
Взгляд Эдварда скользнул на меня, на мою машину, затем снова на меня и клянусь, в его голове загорелась лампочка.
- Не желаешь побыть критиком? – поинтересовался мужчина, стирая легкую задумчивость с лица.
- Критиком? Это как? – недоумевала я, потирая слегка замерзшие ладони.
- Ну, так сказать, полноценно оценить мои работы. Ты же дизайнер – мы можем быть друг другу полезны, - пояснил мужчина, указывая рукой сначала на меня, а затем на себя.
- А как же моя машина? – взволнованно прошептала я, слезно смотря на авто.
- В городе должны быть парковке, где за ней будет надлежащий уход, - успокоил Эдвард, коснувшись моего плеча.
Я колебалась всего пару секунд и дала Эдварду утвердительный ответ.
Я припарковала машину на платную суточную парковку и со спокойной душой оставила мою малышку с хмурым сторожем.
По дороге я задавал себе вопрос: а правильно ли я поступаю? Соглашаюсь поехать к нему домой в первый же день знакомства. Ну, даже если и не в первый – суть от этого не меняется. Это безрассудно и импульсивно.
А вдруг его девушка нас встретит? Или наоборот выставит вон? Как я могла забыть о той красавицу брюнетке? Чем я думала, когда соглашалась? Уж явно не головой. Измученное сердце поставило жирную точку.
Или это была твоя богатая сексуальная фантазия?
Я колебалась, взвешиваявсе «за» и «против». И когда уже готова была передумать, в голове засветилась огромная неоновая вывеска.
«Лучше желать о том, что сделала, чем о том, что не сделала».
И приняв сей факт, как аксиому, я спокойно откинулась на сиденье.
Мы заезжали на круглую дорожку, в центре которой находились симпатичные металлические фигуры разной формы. Очень креативно.
Эдвард выключил зажигание и поспешил к пассажирской двери. Так галантно, что я даже немного растерялась, удивлено смотря на открытую дверь и сверх довольного водителя.
Моя реакция его позабавила, и улыбка коснулась не только его рта, но и глаз.
Мои ноги ступили на гранит, которым был устлан весь двор. Вот это роскошь. Я даже боюсь представить, что находиться внутри.
Эдвард загнал машину в один из трех гаражей, пока я крутила головой на триста шестьдесят градусов, изучая местность. Везде посажен кедр, разные композиции из камня и цветов, справа есть какая-то лестница, ведущая вверх и вниз. Забавно…
- Готова к экскурсии? – Эдвард, стоя у парадной двери, раскручивал на пальце брелок с ключами.
Я смущенно кивнула и, наконец, обратила внимание на дом.
Передо мной шикарный одноэтажный особняк с довольно большой площадью. Теплые пастельные цвета отделки, ярко выраженная крыша сливается с общей картиной. Площадка возле дома украшена деревьями и различной формы камнями. Яркое крыльцо приветливо подзывает к себе, освещая все вокруг минимум на десять метров.
Нас встретила теплая гостиная.
Комната была оформлена преимущественно в натуральных оттенках кремового, карамельного, коричневого. Потолок покрыт облицовочными деревянными рейками. Стены частично декорированы натуральным камнем и деревянными панелями. В наличии были лишь действительно необходимые вещи: мягкий, комфортабельный диван в форме буквы «П», темно коричневые пуфики чуть поодаль и деревянный журнальный столик. Диван был обтянут велюровой тканью – очень приятной на ощупь. Безворсовый ковер на полу был в тон к мебели, и его мягкость можно было ощутить даже будучи обутой. Но самым впечатляющим было даже не огромное панорамное окно с видом на заснеженные вершины, а свечи в кованых подсвечниках и двух ярусной люстре. Это было так сказочно и романтично, что на минуту я потерялась во времени… Охотничий камин прекрасно дополнял декор этой комнаты.
- Как красиво, - не удержалась я.
Эдвард тепло улыбнулся и совершил низкий поклон. Джентльмен и никак иначе.
Я не спеша осматривала комнату и, наконец, достигла окна.
Глава 17. Часть 2. Ближе и ближе…
Здесь горы были как на ладони. Кто-то мечтал о панораме морского берега, я же грезила именно о таком – величавые и совершенные горы, манящие своей красотой и неприступностью.
Эдвард направился к бару, который находился в самом углу, но через пару шагов обернулся, заставляя меня отвести взгляд от его упругих ягодиц:
- Может, желаешь что-нибудь выпить? Или это пока что табу для тебя? – уточнял Каллен, немного смущаясь своих предположений.
- Этот запрет на меня уже давно не распространяется, - покусывая губу, произнесла я.
Эдвард, достигнув заветных бутылок, развернулся на девяносто градусов и стал внимательно изучать меня с ног до головы. От его пристального взгляда, я себя ощутила голой, но все же подавила в себе желание прикрыть самые важные части тела.
Путешествие Эдварда по моему телу длилось, как мне казалось, вечность, и я уже была не в силах скрывать дрожь, охватывающую мое тело вслед за его взглядом. Желудок свело болезненным спазмом, а между ребрами росло чувство жжения.
- Надо же, - протянул Эдвард, откупоривая бутылку с вином и попутно освобождая мое тело от своих сканирующих глаз.
Я облегченно выдохнула, а руки стали нервно поправлять одежду, прогоняя неловкое ощущение.
Это его «надо же» задело меня.
Что он имел в виду?
Я слишком незрелая для него?
Я наклонила голову к правому плечу, меняя угол обзора. Беря во внимание его безупречный внешний вид, манеры и воспитание, Эдварду можно дать лет тридцать-тридцать пять. Он видимо не подозревает, что разница между нами далека от размеров Великого Каньона. Ничего, это временно. У меня еще будет шанс блеснуть.
Или же я выгляжу как-то не так?
Не спорю, я не ловлю восторженных взглядов мужчин и не отбиваюсь от приглашений на ужин, но я реально смотрю на вещи и знаю, что далеко не уродина.
Сегодня утром в зеркале на меня смотрела уверенная, веселя женщина, полная жизненных сил. Длинные каштановые волосы, карие глаза, бледная кожа, средняя фигура – не самый худший вариант для девушки.
Может у творческих людей завышенные требования?
Достаточно вспомнить его спутницу… Ну, конечно, рядом с ней, я толстая уродливая жаба. Параметры мои не подходят, да? И я демонстративно скрестила руки на груди. Будь я на пятнадцать лет моложе, еще бы притопнула ногой и убежала с воплями. Сейчас такое поведение приведет к внеплановому посещению «веселой» больницы, поэтому я ограничилась надуванием губ и обиженной стойкой.
Наполнив бокалы алой жидкостью, Эдвард, наконец, обратил на меня внимание.
В его глазах сперва зажглось удивление, но уже через пару секунд изумруды заполнились смешинками.
Намагниченный мною воздух разряжается заливистым смехом Эдварда. Его голова чуть запрокинута назад, глаза и рот широко открыты, громкий неудержимый смех сотрясает всю вокруг. Могучая грудь слегка подрагивает, но руки уверенно держат бокалы, не проронив ни капли. Идеален во всем.
Поравнявшись со мной, Эдвард продолжал смеяться, осторожно протягивая мне бокал.
Рассмотрев вблизи его преобразившееся от улыбки лицо, я невольно ахнула.
Те немногочисленные морщинки, что имелись у него на лбу, вмиг растворились. Глаза были рефлекторно сужены, но я смогла рассмотреть в них всю вселенную. Щечки окрасились в приятный розовый цвет, искусно выделяя милые ямочки. Тонкие губы очертили белоснежные зубы.
Я не смогла сдержать улыбки, и уже через секунду комната заполнилась новым хохотом.
Вся моя злость и негодование растворялись, как и первые снежинки за окном. Руки расслабились и удобно расположились вдоль тела, губы разомкнули трубочку, а мысли унеслись далеко в небо.
Мое солнце сияло и я вместе с ним.
Почувствовав колики в животе, я решила, что пора остановится. Вытирая свободной рукой радостные слезы, я пыталась успокоить дыхание. Краем глаза заметила, что Эдвард проделывает то же самое.
- Белла, я клянусь, ты самая удивительная девушка из всех, - признался Каллен, стирая остатки смехопаники.
- Ты так умело изобразила обиженного шестилетнего ребенка, что уж прости, но я не удержался, - извинялся мужчина, поднося бокал к губам.
Я видела, как Эдвард совершил первый глоток – его кадык дернулся вниз, а затем снова вверх.
Эй, крыша! Куда же ты поехала?
Я ощутила что значит, когда разум заполняет неистовое возбуждение… В голове невольно поплыли картинки весьма нескромного содержания.
Дабы вырубить в своей голове этот порнофильм, я залпом осушила бокал. А он еще думает, что я маленькая. Он просто не залазил в мою голову – его там ждут такие открытия. Заметив пустое дно бокала, я, наконец, отсосалась от стекла и сделала долгожданный вдох.
Эдвард переводил взгляд с меня на пустой бокал и обратно. На его лице явно читалось недоумение и… шок.
Так-то. Ишь ты, табу на алкоголь. Что ты теперь скажешь?
Восстановив дыхание, я машинально облизнула верхнюю губу, смакуя последние капли отменного французского вина.
Зрачки Каллена вмиг расширились, ехидная улыбка уверенно сползла вниз. В его аромате я ощутила новые нотки, но никак не могла дать им название. Главное другое – мое возбуждение вернулось с новой силой, окатывая меня пламенной волной. Я очень боялась, что осведомленный Эдвард заметит мое состояние и отчаянно пыталась найти выход.
Эдвард опередил меня:
- Добавить вина? Я вижу, оно пришлось тебе по вкусу, - заметил мужчина, опуская взгляд на мой бокал.
- Да, пожалуй, можно, - согласилась я, понимая, что без хмеля не смогу вести себя благочестиво, как полагается пристойной девушке. И вино на самом деле было очень нежным и вкусным.
Эдвард вновь наполнил наши бокалы и со скрываемой дрожью в голосе произнес:
- Ну что ж, желание ознакомится с моим скромным творчеством, еще не пропало? - произнес он низким глубоким голосом, проводя рукой по волосам.
Ну, уж нет. Если идти, то до конца.
- Нет, оно еще больше укрепилось и ждет свое реализации, - решительно отрезала Белла, усмиряя клокочущее сердце.
- Тогда, пройдем, - и Эдвард галантно подставил мне свободную руку.
Мы ступили в длинную комнату, стены которой были увешаны картинами.
Его личная коллекция. Он делится ос мной чем-то своим, личным. Мысль волной пробежала по нервам, обостряя все мои чувства.
Боже, он мне доверяет. Несдерживаемая улыбка предательски выдала мое состояние. Еще бы немного - и я бы захихикала от удовольствия.
Эдвард, мягко освободив свою руку, обошел меня справа и театрально указал рукой вперед, приглашая осмотреть его владения.
Смущаясь от его простых действий, я все же подчинилась и пошла вперед.
В комнате было мягкое освещение. Каждая картина дополнительно подсвечивалась с обратной стороны, так что слабые тени придавала им дополнительное очарование и глубину. Окон здесь не наблюдалось – видимо солнечный свет пагубно влияет на полотна.
Каждая картина была в рамке и под защитой прочного стекла, но это не создавало лишних бликов и не мешало рассмотреть каждую деталь.
Здесь было около тридцати картин. Мне хватит суток, чтобы всех их оценить?
Не знаю, ну начать лучше стоит прямо сейчас. Когда еще мне выпадет шанс увидеть частную коллекцию лучших шедевров Эдварда Каллена?
Первое полотно изображало водный поток, который проложил свой путь через склоны гор, окутанных легким туманом…
Вторая картина поведала о летнем дне в лесу, где два скакуна мирно щипали траву и общались между собой…
Третья – невероятный закат в морской бухте.
Четвертая и пятая…
На его полотнах громоздятся ввысь горные вершины, стремительно текут реки, бурлит море, шумит ветер в ветвях могучих деревьев. Такая яркая жизнь манит – так и хочется на эту природу, в это буйство красок…
Я заметила, что Эдвард не стремится воспроизвести нерукотворность природы, а нарочито изображает её как якобы рукотворную, что особенно заметно на изображении горных вершин: они становятся ближе, словно театральные декорации и, тем самым, доступнее нам, но, вместе с тем, волшебнее, сказочнее. Природа не столь величественна, но освоена, выглядит как наш дом, как образец того, как нам нужно обустраивать мир, чтобы он был уютным, а не грозящим стихиями или изуродованным нашими разрушительными воздействиями.
Изредка на фоне великолепной природы мелькает печальный или задумчивый женский силуэт.
- Вы… то есть ты… любишь работать с природой. С людьми тяжело, да? - задумчиво заметила я.
Эдвард, все это время тихо следовавший за мной, не сдержал улыбки и картинно склонил голову набок:
- А ты наблюдательная, - заявил художник, рассматривая, как я прячу покрасневшее лицо под копной густых волос.
Для него простые слова, для меня же целый взрыв эмоций и чувственного фейерверка.
Белла, держись, не поддавайся на провокации настойчивых гормонов.
Эдвард задумчиво перевел взгляд на картины:
- Я не представляю себе жизнь, в которой нет искренней радости от каких-то мелочей, в которой нет места красоте, восхищению, - взволнованно заговорил Эдвард и кинул беглый взгляд на свои картины.
Его глаза вмиг засветились и приобрели какой-то новый оттенок зеленого. Смесь теплоты и восторга, мягкости и радости. Я снова невольно залюбовалась им, понимая, о чем он говорит.
Без Эдварда жизнь - лишь ничтожное использование кислорода. Его появление открыло мне новые краски жизни, их полноту и уникальность.
Его глаза плавно скользили по картине, прорисовывая каждую деталь вновь и вновь… Как бы я хотела увидеть его во время работы…
Мастерская. Теплый свет. Вдоль голых стен выставлены уже законченные картины разной формы и композиции. Из мебели лишь мольберт, возле которого стоит ОН.
Белая рубашка с закатанными рукавами идеально очертила мускулатуру творца, словно вторая кожа. Любое движение отражалось плавными линиями на гладкой поверхности одежды. От одного этого зрелища мои щеки начинали пылать румянцем, а сердце работать на износ.
Свободные серые штаны умело подчеркивали упругую попку хозяина, глядя на которую приходилось сдерживать гортанные стоны…
Его осанка благородна, спина прямая. Он стоит, повернувшись правым боком к картине. Его правая нога несколько выставлена вперед, опирается он на левую ногу. Палитра всегда несколько отодвинута в сторону и немного назад. Видимо для поддержания равновесия.
Перед Эдвардом белый лист. В его левой руке палитра, цвета расположены по контрастам: красный - зеленым, оранжевый - голубым… Все эти бледные, яркие краски уже содержат в себе набор эмоций и мыслей, которые автор собирается передать картине. Это волшебство и я сейчас стану свидетелем всего этого.
Я невольно замечаю детали… В руке, поддерживающей палитру, можно заметить несколько запасных кистей. Я полагаю, не более четырех. Он будет использовать все кисти или же держит так, про запас?
В правой руке Эдвард уверенно держит основную кисть, которая сливается с ним воедино, становясь продолжением самого Эдварда.
Взгляд Эдварда сосредоточен на холсте. Сейчас холст еще в том состоянии, что из него может произойти что угодно - например, появится великая картина, толкующая человеческие страсти, объясняющая, как жить, дарующая надежду. Это все сейчас спрятано в холсте. Эдвард внимательно и долго смотрел не на его поверхность, а на то, что грезится сквозь нее, на то, что является за зыбкими колебаниями материи. Возможно, он разглядел за нетронутой поверхностью движущиеся линии, переливающиеся цвета или уже готовое произведение.
И вот правая рука приближается к полотну – я замираю, наблюдая за его движением. Эдвард плавным движением проводит первый короткий мазок… И вот - белый лист украшает фиолетовая линия, первый шаг к прекрасному…
Эдвард затаив дыхание, оценивает начатое и, сделав глубокий вдох, полностью отдается вдохновению. Пару штрихов, долгие прямые линии – мазок за мазком…
Каждое прикосновение кисти к холсту привносило все больше необычных деталей. В какой-то момент Эдвард полностью погрузился в работу, будто перестав замечать окружающих. Крупные мазки он наносил правой рукой, а детали воспроизводил левой.
Его непослушные волосы то опускались на лоб, то упруго ложились назад, поддерживая ритм творца. В глазах горела страсть, губы слегка приоткрыты, скулы стали еще выразительнее. На рубашке остаются следы страстной работы художника – мелкие крупинки синей, фиолетовой, малиновой красок. Правая рука вплоть до локтя словно одета в разноцветную перчатку, на которую то и дело появляются новые оттенки…
Эдвард ничего этого не замечает, я же истекаю слюной и пытаюсь уловить каждое его движение, каждый вдох, любую мелочь…
Вооруженный кистью и палитрой Эдвард похож на воина с мечом и щитом. Палитра - щит, которой художник закрывает себя от внешнего мира. Его правая рука - атакующий авангард, она всегда рискует; левая рука - тыл, она обеспечивает победу.
Он полностью отдается своим фантазиям и начинает ходить по мастерской так легко и быстро, словно шаг к холсту проведет его сквозь картину - в неизвестную даль. Голова подымается ввысь, затем медленно опускается на пол, губы что-то шепчут, его энергия буквально взрывает окружающий воздух.
Еще один короткий шаг и он снова у мольберта…
- Не принимаю жизнь, в которой никто не верит в искренность и честность, - бархатный голос Эдварда неожиданно прервал мои фантазии, вырывая из моей груди стон отчаянья.
Чтобы вновь не упасть в сладкое небытие, я отпила вина, замечая, что спасительной жидкости осталось не так уж и много, в то время как бокал Эдвада был не тронут.
Конечно, ведь ему не надо топить в алкоголе свои похотливые фантазии, в отличии от тебя, Белла.
Дата добавления: 2015-12-18; просмотров: 13; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!