Моральные страдания смертников
Однако если даже осужденному «повезет» умереть быстро и безболезненно, его огромных моральных страданий никто не отменял. Конечно, бывают и исключения. К примеру, американский преступник Роберт Глинсон, осужденный на пожизненное заключение, убил 2-х своих сокамерников, чтобы осуществить свою мечту – попасть на электрический стул. Она сбылась, и до последнего момента Глинсон вел себя цинично, хладнокровно и бесстрашно.
Но подавляющее большинство обреченных испытывает ужасные моральные мучения. Ярким примером этому может явиться… светило нашей литературы – Федор Михайлович Достоевский, приговоренный к расстрелу за участие в революционной деятельности. «Приговор смертной казни расстрелянием, прочитанный нам всем предварительно, прочтен был вовсе не в шутку; почти все приговоренные были уверены, что он будет исполнен, и вынесли, по крайней мере, десять ужасных, безмерно страшных минут ожидания смерти», - признавался писатель в письме к своему брату. Но в последнюю минуту он был помилован, смертный приговор был заменен несколькими годами каторги, с которой Достоевский вернулся монархистом и ярым противником смертной казни. Впоследствии он описывал чувства приговоренного к казни (в романе «Идиот»): «Священник обошёл всех с крестом. Выходило, что остаётся жить минут пять, не больше. Эти пять минут казались человеку бесконечным сроком, огромным богатством; ему казалось, что в эти пять минут он проживёт столько жизней, что ещё сейчас нечего и думать о последнем мгновении, так что он ещё распоряжения разные сделал: рассчитал время, чтобы проститься с товарищами, на это положил минуты две, потом две минуты ещё положил, чтобы подумать в последний раз про себя, а потом, чтобы в последний раз кругом поглядеть. Он очень хорошо помнил, что сделал именно эти три распоряжения и именно так рассчитал…Невдалеке была церковь, и вершина собора с позолоченною крышей сверкала на ярком солнце. Он помнил, что ужасно упорно смотрел на эту крышу и на лучи, от неё сверкавшие; оторваться не мог от лучей; ему казалось, что эти лучи — его новая природа, что он через три минуты как-нибудь сольётся с ними… Неизвестность и отвращение от этого нового, которое будет и сейчас наступит, были ужасны; но ничего не было для него в это время тяжелее, как беспрерывная мысль: «Что, если бы не умирать! Что, если бы воротить жизнь, — какая бесконечность! И всё это было бы моё! Я бы тогда каждую минуту в целый век обратил, ничего бы не потерял, каждую бы минуту счётом отсчитывал, уж ничего бы даром не истратил!».
|
|
|
А вот отрывок из письма смертника, которое было сохранено писателем В. Г. Короленко: «Жизнь приходится считать минутами, она коротка. Сейчас пишу эту записку и боюсь, что вот-вот растворятся двери, и я не докончу. Как скверно я чувствую себя в этой зловещей тишине! Чуть слышный шорох заставляет тревожно биться мое сердце... Скрипнет дверь... Но это внизу. И я снова начинаю писать. В коридоре послышались шаги, и я бегу к дверям. Нет, снова напрасная тревога, это шаги надзирателя. Страшная мертвая тишина давит меня. Мне душно. Моя голова налита как свинцом и бессильно падает на подушку. А записку все-таки окончить надо. О чем я хотел писать тебе? Да, о жизни! Не правда ли, смешно говорить о ней, когда тут, рядом с тобой, смерть? Да, она недалеко от меня. Я чувствую на себе ее холодное дыхание, ее страшный призрак неотступно стоит в моих глазах... Встанешь утром и, как ребенок, радуешься тому, что ты еще жив, что еще целый день предстоит наслаждаться жизнью. Но зато ночь! Сколько она приносит мучений - трудно передать... Ну, пора кончить: около двух часов ночи. Можно заснуть и быть спокойным: за мной уже сегодня не придут».
|
|
|
А это письмо другого обреченного: «Я давно не писал вам. Все фантазировал, но не мог сообразить своим больным мозгом. Я в настоящее время нахожусь в полном неведении, и это страшно мучает меня. Я приговорен вот уже два месяца, и вот все не вешают. Зачем берегут меня? Может быть, издеваются надо мной? Может быть, хотят, чтобы я мучился каждую ночь в ожидании смерти? Да, товарищ, я не нахожу слова, я не в силах передать на бумаге, как я мучаюсь ночами! Что-нибудь - скорей бы!».
|
|
|
Подобные мысли и постоянное ожидание смерти нередко даже сводят осужденных с ума, некоторые из них кончают жизнь самоубийством. Многих мучают кошмары, и чем дольше ожидание смерти, тем больше оно изнуряет. «В эту минуту человек действительно переносит такие страдания, которые заставляют забыть о его преступлении», - писал юрист Н.С. Таганцев. Как признается американский священник Джим Брэззил, работающий в тюрьме для приговоренных к смерти, «Там пролилось много слез. Но не на людях. Много слез проливается в самой камере. Почти не было случая, чтобы заключенный не плакал. Они плачут по своим семьям, по своей мучительной жизни, это слезы сожаления, слезы искреннего раскаяния».
Не менее страшны самые последние минуты. Нередко даже самые сильные люди утрачивают самообладание, становятся невменяемыми; по пути к месту расправы они теряют чувства; или рыдают, моля о пощаде, у некоторых происходит разрыв сердца. Иные осужденные отчаянно цепляются за жизнь. Жестокий убийца Жан-Батист Тропман, казненный в 1870 году, стойко держался до последней минуты, но когда его уложили уже на гильотину, он начал сопротивляться и судорожно отвернул голову от лезвия, и палачи были вынуждены держать ее за волосы…
|
|
|
«На моей памяти был один молодой парень, который устроил настоящую драку уже в камере смерти, но быстро пришла охрана и утихомирила его, - вспоминает Джим Уиллет, главный палач одной из тюрем Техаса. - Несколько человек сопротивлялись, пытаясь зацепиться за решетки своей тюремной камеры. И тогда приходилось вызывать подмогу и буквально нести приговоренного к месту исполнения…мы понимаем, что это происходит от того, что у человека просто сдали нервы, и стараемся не бить и не травмировать его даже, когда тот сопротивляется».
«Страшнее смертного приговора наказания нет, - считает белорусский коллега Уиллета, Олег Алкаев, ранее работавший начальником расстрельной команды. - Любое другое наказание дает человеку надежду на какое-то снисхождение и оставляет ему право умереть собственной смертью. Не важно где, не важно как, а важно то, что смерть будет без насилия, без ужасного состояния, вызванного ее постоянным ожиданием, доводящим человека до безумия. Не верьте тому, кто говорит, что лучше бы его казнили, чем жить в условиях пожизненного заключения… Так что же мешает такому «пессимисту» смастерить для себя удавку или полоснуть лезвием по яремной вене? Мешает одно — страстное желание жить. Жить при любых обстоятельствах, в самых нечеловеческих условиях, но жить, жить, жить. И этим сказано все».
Но даже, когда человек выбирает смерть добровольно, она не может явиться актом гуманизма. В самом начале этой работы мы рассматривали небытие как способ прекращения страданий. Это – своеобразное «кредо» сторонников эвтаназии, самоубийц и законченных материалистов. Но что, если небытия просто не существует? Что, если ТАМ не только ничего не кончается, но и все только начинается? Тогда смерть, казавшаяся выходом, оказывается ужасной ловушкой, потому что нераскаявшийся грешник сразу попадает в ад, откуда невозможно вернуться, и где невозможно умереть. Таким образом, казня человека, мы рискуем лишить его покоя не только здесь, но и в будущей жизни. Мы выгоняем его в ад, а это по-настоящему страшно! Поэтому смертная казнь – это ужасный садизм, моральный, физический и даже МЕТАфизический, если можно так выразиться. С казнью не может сравниться ни одно преступление, даже самое жуткое. И тысячу раз прав Альберт Камю, сказавший: «Что же тогда смертная казнь, как не самое преднамеренное из убийств, с которым не может сравниться никакое деяние преступника, каким бы преднамеренным оно не было? Чтобы можно было поставить между ними знак равенства, смертной казни необходимо было бы подвергать преступника, предупредившую свою жертву о том, когда именно он предаст её ужасной смерти, и с этого же момента поместившего жертву на месяцы в заключение. Но такое чудовище в обычной жизни не встречается».
Таким образом, как мы видим, тезис о смертной казни как «акте гуманизма» не выдерживает никакой критики, и с физической, и с моральной, и с духовной точки зрения. А словосочетание «гуманная казнь» - примерно то же самое, что и «горячий лед» или «холодный огонь»…
ГЛАВА 4. СМЕРТНАЯ КАЗНЬ КАК БОЛЕЗНЬ ОБЩЕСТВА
Дата добавления: 2015-12-17; просмотров: 17; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!