Каковы ваши основные интересы, ваше призвание в психоанализе?
Я думаю, что моя работа находится на перекрестке некоторых из того, что я считаю наиболее интересными и лучшими мыслителями психоанализа. Конечно, Фрейд. Но Фрейд в его наиболее радикальных и интуитивных способах мышления. Сейчас в культуре есть определенное общее место для Фрейда. О да, сны и о да, секс, Эдипов комплекс, желания и так далее, и тому подобное. Но у Фрейда были очень глубокие и постмодернистские импульсы. Эпистемологически у него был очень тонкий и изощренный образ мыслей о вещах. Неоткрытый Фрейд, Фрейд, на развитие которого у Фрейда не было достаточно времени в жизни. Намеки, по которым психоанализ начал двигаться с точки зрения передовых и текущих границ психоаналитического мышления. Итак, Фрейд, конечно, Бион, Андре Грин, некоторые французские психоаналитики, Дело не столько в содержании, которому в свое время уделялось особое внимание на моих тренировках. Вы знаете, где конфликт Эдипа? Какое желание так пугает? В равной степени, а иногда даже больше, о процессе и о том, как помочь кому-то научиться думать и использовать свой разум конструктивно и творчески. Усилить процессы психики с точки зрения регулирования аффекта и чувств с точки зрения возможности помочь кому-то думать под возрастающим давлением. Итак, речь идет о создании ума, а не просто о его раскрытии. Он приходит с совершенно другим взглядом на бессознательное. Это взгляд на бессознательное, а не только на полностью сформированное содержимое, которое неприемлемо, поскольку вызывает тревогу и поэтому должно быть скрыто. Это все еще актуально для неврозов.
Как вы думаете, есть ли в вашей жизни что-то, что оставило след, который вы связали с этим открытием психоанализа, когда вы это делаете?
Хорошо обязательно. Я думаю, что теории, к которым мы тяготеем, мы тяготеем не только из-за их интеллектуальной ценности. Но потому, что они имеют для нас эмоциональную значимость с точки зрения наших личных структур, личного опыта и личных потребностей. В концептуальном и теоретическом плане я пошел к самым ранним переживаниям, когда ум возникает, репрезентация мысли возникает. Вероятно, один из самых решающих событий в моей жизни произошел, когда мне было 20 месяцев, когда умерла мать моей матери. Я думаю, что моя мама отреагировала тяжелой депрессией, которая сильно повлияла на меня. Конечно, у меня не было сознательной памяти обо всем этом. Фактически, я знал, что моя бабушка умерла, когда я был еще на втором году жизни. Но с точки зрения переживаний, которые были бы связаны с этим и отметили бы это, такого рода воспоминания не подходили '' не существует. Лишь намного позже, после моего анализа, в моем продолжающемся самоанализе и в размышлениях о том, как я оказался там, где я был, и какие проблемы у меня были в этот переходный период и т. Д., Я начал конструировать и собирать для себя. Я предполагаю, что у моей мамы в то время был значительный депрессивный синдром отмены. Хотя ее не госпитализировали, она не оставалась в постели. Но она была там в течение значительного времени, как говорит Андре Грин в газете «Мертвая мать»: мать продолжает выполнять все необходимые функции, но ее сердце не в этом, потому что это какое-то другое горе. Если вы подумаете о том, где находится младенец в развитии в этот момент, это именно тот момент, когда мысли, психические способности и функции начинают проявляться и формироваться. Этот момент стал отправной точкой для многих моих собственных метапсихологических и концептуальных работ в психоанализе. Работа с примитивными расстройствами личности, работа с последствиями ранней травмы, работа с психосоматическими заболеваниями. Мы всегда находимся на грани отказа психической обработки и развития и необходимости найти интерсубъективный способ в рамках лечения, чтобы перезапустить эти процессы психического развития. Так что, в некотором смысле, я всегда заново открываю для себя 20-месячного ребенка, которым я был тогда (смеется). Мы всегда находимся на грани отказа психической обработки и развития и необходимости найти интерсубъективный способ в рамках лечения, чтобы перезапустить эти процессы психического развития. Так что, в некотором смысле, я всегда заново открываю для себя 20-месячного ребенка, которым я был тогда (смеется). Мы всегда находимся на грани отказа психической обработки и развития и необходимости найти интерсубъективный способ в рамках лечения, чтобы перезапустить эти процессы психического развития. Так что, в некотором смысле, я всегда заново открываю для себя 20-месячного ребенка, которым я был тогда (смеется).
Дата добавления: 2022-06-11; просмотров: 28; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!