Василий Экземплярский. УЧЕНИЕ ДРЕВНЕЙ ЦЕРКВИ О СОБСТВЕННОСТИ И МИЛОСТЫНЕ 8 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 8 из 33Следующая ⇒

Ввиду такого отношения христианства к богатству и бедности самим по себе ясно, что оценка этих явлений жизни должна иметь своим исходным пунктом не отношение их к земному благополучию человека, но к делу его спасения, процессу постепенного совершенствования. Иными словами, мы вправе ожидать найти в новозаветном Откровении ту собственно этическую оценку богатства и бедности, какая осталась далеко не раскрытой в ветхозаветном Откровении. И мы, действительно, встречаем такую именно оценку, и притом выраженную столь определенно, что перетолкование новозаветного учения невозможно без извращения его прямого смысла или же без замалчивания прямо относящихся к данному вопросу мест. Мы не можем не поражаться, читая Евангелие и послание святых апостолов, как много и выразительно говорит Новый Завет об отношении человека к богатству и бедности, несмотря на то, что, согласно сказанному, сами по себе они ничто в христианском мировоззрении. Неизмеримая высота евангельского учения о предметах духовных высочайшей ценности не помешала уделить много внимания и вопросам нашей обыденной жизни и осветить их, а в том числе и вопрос о богатстве и бедности, своим новым светом. Для раздельности изложим взгляд новозаветного Откровения на богатство и бедность отдельно, хотя, конечно, в идейной связи, так как евангельское учение о бедности и нельзя было бы правильно понять без предварительного уяснения его отношения к богатству.

Итак, прежде всего, как смотрит Евангелие на богатство?

Согласно только что сказанному нами, христианство не может рассматривать богатства изолированно, вне его отношения к личности обладателя; и в этом последнем случае отношение новозаветного Откровения к богатству безусловно отрицательное. Уже в Ветхом Завете сознанию верующих ясно была видна та темная сторона богатства, что оно по природе своей тленно и скоропреходяще. Эта сторона выпукло обозначена и в Новом Завете. «Не собирайте себе сокровищ на земле, — учил Господь, — где моль и ржа истребляют, и где воры подкапывают и крадут»[277]. Послушайте вы, богатые: плачьте и рыдайте о бедствиях ваших, находящих на вас. Богатство ваше сгнило, и одежды ваши изъедены молью. Золото ваше и серебро проржавело, и ржавчина их будет свидетельствовать против вас и съест плоть вашу, как огонь: вы собрали себе сокровище на последние дни[278]. Подобное пишет и св. апостол Павел Тимофею: «богатых в настоящем веке увещевай, чтобы они не высоко думали о себе и уповали не на богатство неверное, но на Бога живого»[279]. Притча Христа Спасителя о неразумном богаче с образной выразительностью противопоставляет полное ничтожество всех надежд на богатство перед лицом одного несомненного для человека факта — неизбежности смерти[280]. Как увидим, притча эта постоянно напоминается и изъясняется святыми отцами в их поучениях. Это, бесспорно, потому, что ничтожество богатства ввиду неизбежности смерти наиболее доступно сознанию каждого, и эта сторона дела была ясна и ветхозаветному человечеству. Но в новозаветной характеристике богатства мы встречаем еще черту, какой не видели в Ветхом Завете, и которая усваивает богатству неизбежно осуждающий приговор именно с этической точки зрения. Это та характеристика богатства, когда оно называется по самому своему существу «неправедным». «Приобретайте себе друзей, — учил Христос Спаситель, — богатством неправедным, чтобы они, когда обнищаете, приняли вас в вечные обители. Верный в малом и во многом верен, а неверный в малом, неверен и во многом. Итак, если вы в неправедном богатстве не были верны, кто поверит вам истинное? И если в чужом не были верны, кто даст вам ваше?»[281]. Ниже, когда мы будем излагать святоотеческое учение о богатстве, то встретим обстоятельное раскрытие мысли о неправедности всякого богатства. Теперь же мы должны отметить неразрывную связь этой евангельской характеристики всякого богатства как неправедного с раскрытым уже нами христианским взглядом на право личной собственности.

Если, как мы видели, в отношении своего имущества человек, с христианской точки зрения, есть лишь «приставник» и «управитель» в «чужом достоянии», обязанный управлять этим достоянием согласно с волей Божией; если верность этой воле Божией состоит в том, чтобы не был обижен никто из детей одного небесного Отца, то само собой несомненно, что всякое богатство, как скопление в одних руках излишков, есть и неверность Богу, и обида ближнего, а потому всякое богатство по самой своей природе является «неправедным». Эта важная в христианском мировоззрении черта, характеризующая богатство, подробно выясняется святыми отцами, и поэтому теперь мы не будем долго останавливаться на детальном выяснении этой черты, но перейдем к дальнейшему раскрытию того отношения к богатству, какое составляет долг христианина.

Если, как мы отметили, в отношении наших ближних богатство характеризуется в Евангелии как «неправедное», то в отношении конечной цели христианской жизни, в отношении Божиего Царства, богатство признается тяжелым бременем, затрудняющим для богатого путь в Царство Божие; Иисус сказал ученикам Своим: истинно говорю вам, что трудно богатому войти в Царство Небесное: и еще говорю вам: удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царство Божие[282]. И в Евангелии мы находим прямой ответ, почему это так, то есть почему богатство всегда оказывается неудобоносимым бременем на пути в Царство Небесное: «где сокровище ваше, там будет и сердце ваше»[283], — говорит Христос Спаситель. «Никто не может служить двум господам, ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне (богатству). Посему говорю вам: не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить; ни для тела вашего, во что одеться... Ищите же прежде Царствия Божия и правды Его, и это все приложится вам»[284]. И на эту же, по существу, сторону дела обращает внимание св. апостол, когда утверждает, что желающие обогащаться впадают в искушение и в сеть, и во многие безрассудные и вредные похоти⁹¹. И поэтому апостол с силой говорит, что сребролюбие есть корень всех зол и приводит к потере веры в истинного Бога[285], вследствие чего св. апостол не усомнился любостяжание назвать идолослужением⁹³, разумея здесь, несомненно, того же самого бога — маммону, служение которому несовместимо со служением истинному Богу.

Нас не может поэтому удивлять, что в Евангелии и апостольских посланиях мы встречаем в отношении богатых и богатства определенно осуждающий приговор. «Горе вам, богатые! — возвещает Сам Спаситель. — Потому что вы уже получили свое утешение; горе вам, пресыщенные ныне! ибо взалчете»[286]. Св. апостол Иаков, обличая богатых, обращает внимание на обычное угнетение ими ближних: «не богатые ли, — пишет он, — притесняют вас, и не они ли влекут вас в суды? не они ли бесславят доброе имя, которым вы называетесь?»[287]. И самим богатым говорит: «вы собрали себе сокровище на последние дни. Вот, плата, удержанная вами у работников, пожавших поля ваши, вопиет, и стоны жнецов дошли до слуха Господа Саваофа. Вы роскошествовали на земле и наслаждались; напитали сердца ваши, как бы на день заклания»[288]. Предупреждает и св. апостол Павел богатых об опасности сделаться рабами богатства вместо служения Богу⁹⁷.

И если так, если богатство в отношении к ближним всегда соединяется с неправдой, а в отношении Царства Божия есть бремя, затрудняющее шествование в это Царство путем узким, то нам понятно это отрицательное отношение новозаветного Откровения к богатству, и понятно также то, что единственный путь сделать богатство свободным от этого осудительного приговора есть путь раздачи его нуждающимся. В таком только отношении к богатству найдет удовлетворение и правда Божия, требующая «верности» в «управителе» при распределении благ мира; и чувство любви к ближним, не позволяющее «утешаться» богатством, когда брат страдает от нищеты; и, наконец, будет снято тяжкое бремя с плеч «странника» на пути его к истинному отечеству.

И, действительно, в Евангелии мы находим прямые советы раздавать свои имения. Богатому юноше Христос Спаситель определенно указал, что для достижения нравственного совершенства необходимо продать все, что юноша имел, и отдать нищим[289]. И общая заповедь Христа Спасителя говорит: «продавайте имения ваши и давайте милостыню»[290]; «приобретайте друзей богатством неправедным»[291]. И мы уже видели, что на заре христианства так именно верующие и поступали[292].

Являлось ли это требование раздавать свое богатство «евангельским советом», обязательным лишь для «совершенных», или же такое отношение к богатству есть норма общехристианской жизни? Мы ставим вопрос так, как он обычно ставится в наших богословских системах. Ответ последних, в общем, известен: это совет для «совершенных» или же вообще для отдельных лиц, стремящихся к совершенству, но отказ от богатства ни в коем случае не может быть рассматриваем в качестве общехристианского долга. Но мы думаем, что сама постановка вопроса в корне неправильна. Все евангельское нравоучение предлагает ряд норм идеальных, то есть таких, следование которым ведет человека к нравственному совершенству. Дело нашей свободы — принять христианское учение или отвергнуть; дело нашей совести — исполнять евангельские заповеди или же нарушать их. Одного только права мы не имеем: называясь христианами, изменять учение Того, Кого зовем своим Учителем. Верно, что заповедь раздавать имения свои обращена Господом к желающим совершенства; но ведь христианин и обязан его желать[293]. И разве заповеди о полной негневливости[294], чистоте помыслов[295], совершенной кротости[296], любви к врагам[297] и другие — разве эти заповеди не имеют в виду совершенства христианской жизни? Все христианское учение проповедует идеал высочайший, святой, совершенный. И если заповедь раздавать богатство свое имеет в виду лишь совершенных или вообще не всех, то как же все могут исполнять безусловно уже общую заповедь: всякому просящему у тебя давай[298]? Исполняйте эту только заповедь, имеющую значение элементарного выражения братской любви, исполняйте ее, не думая о совершенстве, и неминуемо произойдет то, что требуется будто бы только от совершенных: имение будет роздано. «Если брат или сестра наги, — учит святой апостол Иаков, — и не имеют дневного пропитания, а кто-нибудь из вас скажет им: идите с миром, грейтесь и питайтесь, но не даст им потребного для тела, что пользы?»[299]. Едва ли кто-нибудь искренне станет отрицать, что единственный способ сохранить богатство, это именно говорить ближним то, что предвидел св. Иаков, или же и вовсе «замыкать сердце свое от вопля бедных».

Таким образом, мы думаем, что заповедь раздавать богатство свое есть иное словесное выражение той же заповеди давать просящим. Это не идеал недосягаемый, а одно из условий того христианского совершенства, которого все мы должны желать и искать, пока считаем себя учениками Христовыми. И мы уже говорили, что такое отношение к своей собственности есть необходимое выражение любви, как общение с любимым во всем. И до тех пор, пока началом христианской нравственной жизни признается любовь, то есть, иными словами, пока Евангелие будет для нас верховным авторитетом, до тех пор невозможно будет найти основания для защиты с христианской точки зрения права «хранить и умножать» богатство. Xранить — это значит замыкать свое сердце для любви, не слышать молящего голоса нуждающегося брата или отвечать отказом на просьбу; умножать — это значит собирать себе сокровище здесь и притом неправедное: не только не давать своего, но и брать чужое. Поэтому, между прочим, христианство не может не отнестись отрицательно и ко всякого рода роскоши; оно не может считать добродетелью ту бережливость, которая является путем собирания богатства; оно строго и беспощадно должно осудить корыстолюбие и любостяжание. Все эти мысли нашли определенное раскрытие и всестороннее обоснование в святоотеческой письменности. Но мы думаем, что и помимо этого ясно для каждого согласие их с духом Евангелия. Так, например, роскошь. Мы уже говорили, что Христос Спаситель и апостолы жили в бедности. Если св. апостол Павел говорит о себе, что он умеет жить и в скудости, и в изобилии[300], то нужно знать, что он разумеет под изобилием: «имея пропитание и одежду, будем довольны тем», — заповедует он[301]. И, по нашему убеждению, может произвести только тяжелое впечатление попытка утверждать законность роскоши в христианской жизни вообще, а на основании жизни Христа Спасителя — в особенности. Эти последние удивительные попытки заслуживают того, чтобы о них сказать несколько слов, особенно потому, что они иногда принадлежат серьезным ученым, труды которых пользуются большим уважением и широким распространением у нас в России. Для примера назовем два евангельских повествования из жизни Христа Спасителя, которые рассматриваются в качестве оснований для оправдания и даже утверждения законности роскоши в жизни христианина. Первый рассказ — о помазании миром ног Христа Спасителя. Епископ Мартенсен[302] и профессор Пибоди¹¹² видят в этом рассказе доказательство «нравственного права роскоши» в жизни христианина. Известна эта трогательная и глубоко поучительная история: здесь, действительно, налицо противопоставление милостыни и другого доброго дела[303]. Но какого? Очевидно, предполагается, роскоши, если этим фактом стремятся оправдать законность избытка в жизни христианина. Не будем говорить, как не подходит к образу Христа Спасителя такая мысль о Его любви к умащиванию. Приведем Его подлинные слова: «возливши миро сие на Тело Мое, она приготовила Меня к погребению». Гроб и роскошь! Любящее снисхождение к доброму порыву сердца, вопреки лицемерной заботе о нищих[304], и законность для христианина роскоши, законность «носить на себе целые состояния сирот», говоря образом св. Златоуста[305].

Еще удивительнее защита роскоши в христианской жизни на основании того, что Иисус Христос имел хитон, не сшитый, а тканый весь свер- ху[306]. Торжественно указывается, что Христос Спаситель имел дорогую одежду, говорится о законности роскоши и в жизни Его учеников и даже о долге одеваться богато для лиц высокопоставленных[307]. Спросим сначала, говорит ли что-нибудь о роскоши этот факт, даже если допустить, вопреки святоотеческому пониманию, что хитон, действительно, имел значительную ценность? Ведь возможно, что здесь также мы встречаемся с делом любви, не отвергнутой милосердным Господом. Не сшитый, а сотканный хитон есть, во всяком случае, не та роскошь, которая зиждется на обеде сирот, а результат труда любящих рук. Таким образом, нас не может смутить и хорошая одежда на Христе. Но еще очень большой вопрос, была ли действительно богатая одежда этот хитон. Весь мир христианский признает в лице св. Иоанна Златоуста великого знатока Св. Писания и его истолкователя. И вот, что говорит этот св. отец о хитоне Христовом: «так как в Палестине ткут одежды, сложив вместе два куска материи, то Иоанн, чтобы показать, что таков именно был хитон, говорит: «свыше исткан». А говорит он об этом, мне кажется, для того, чтобы указать на бедность одежд и на то, что Христос как во всем прочем, так и в одежде наблюдал простоту»[308]. Итак, исчезает даже призрак роскоши. По взгляду св. Иоанна, тот самый хитон, который дает богословам право от лица Христова разрешать христианам роскошь, говорит как раз об обратном — о любви Христа Спасителя к простоте! Думаем, что сказанное нами о хитоне Христовом дает нам право на такое заключение: этот хитон нимало не говорит в защиту роскоши в христианской жизни. Это важно было и отмечено евангелистом потому, что в этом факте (то есть, что хитон оказался не сшитым) исполнилось пророчество относительно деления одежд Христа[309]. И ниже мы увидим, как горячо и негодующе говорят св. отцы о всяком виде роскоши.

Далее, мы сказали, что христианство дает новое освещение бережливости: как добродетели. Эта добродетель также красуется в языческом освещении на столбцах наших богословских систем. Но, думается, нет и нужды доказывать, что бережливость, как путь собирания и умножения богатства, как способность дрожать над тем, что тлеет и ржавеет, как умение сделать свое сердце глухим к голосу совести, что такая бережливость есть тяжкое преступление завета Христова, а не добродетель. Знает и христианство бережливость и ценит ее как добродетель. Но бережливость эта другого порядка: отказ себе даже в необходимом, чтобы иметь возможность помочь ближнему. «Кто крал, — пишет апостол ефеся- нам, — впредь не кради, а лучше трудись, делая своими руками полезное, чтобы было из чего уделять нуждающемуся»[310]. Вот куда, а не в ящик под замком, направляются христианские сбережения, и вот истинная природа бережливости как добродетели.

О том, что христианству глубоко противны сребролюбие и корыстолюбие, излишне говорить подробно. Даже наше богословие, разрешающее христианину отдавать деньги на проценты, все же не берет сребролюбия под прямую защиту. Говорим: «под прямую», потому что косвенная защита само собой предполагается, когда христианину разрешается «хранить и умножать» богатство. Надо поистине больше любить серебро, чем души человеческие, чтобы собирать и охранять первое и не пожалеть вторые. В новозаветном же Откровении всюду сурово осуждается любостяжание и сребролюбие[311]. Апостол Павел с силой говорит, что сребролюбие есть корень всех зол[312], а любостяжатель есть тот же идолопоклонник[313], и говорит это, конечно, в совершенном согласии с учением Господа[314].

Теперь нам нужно охарактеризовать отношение христианства к бедности по данным новозаветного Откровения. Это мы можем сделать в нескольких словах после того, как уяснили христианский взгляд на богатство. Уже то, что было сказано по вопросу о богатстве, говорит с несомненностью, что христианство должно было отнестись к бедности иначе, чем ветхозаветное нравоучение, и видеть в ней не зло, но условное добро, именно — благоприятное условие для вступления в Царство Божие. Мы видели две стороны в богатстве, которые отмечены новозаветным Откровением как отрицательные. Это — неправедность богатства и то его свойство, что оно затрудняет свободное следование за Христом. Оба эти отрицательные свойства чужды бедности. В ней нет «неправды» в отношении имущественного благосостояния ближних, и она не является тем бременем, тем мнимым «сокровищем», которое могло бы отвлекать сердце человека от служения Богу. Это именно и делает бедность наиболее способной к восприятию евангельского учения, проповедующего любовь к ближним и совершенное самоотречение. И если мы видели определенно отрицательное отношение новозаветного Откровения к богатству, то видим такое же определенно положительное отношение к бедности. «Блаженны нищие, — читаем мы в Евангелии от Луки[315], — ибо ваше есть Царствие Божие. Блаженны алчущие ныне, ибо насытитесь». Точно так же бесспорно, что и образ «нищих духом» в заповедях блаженства, как они переданы св. евангелистом Матфеем, заимствован от нищих в собственном смысле слова, только этому образу усвоен духовный, высший смысл[316]. И апостол свидетельствует, что именно бедных мира избрал Бог быть богатыми верой и наследниками Царствия, которое Он обещал любящим Его[317]. Это самое утверждает и св. апостол Павел с фактической стороны, когда говорит, что среди христиан его времени было не много мудрых по плоти, не много сильных, не много благородных[318]. А об апостолах св. Павел прямо говорит: «мы нищи, но многих обогащаем; мы ничего не имеем, но всем обладаем»[319]. Не считаем нужным даже приводить полностью те многочисленные места новозаветного Откровения, которые со всей силой и определенностью говорят об исключительной милосердной любви Христа Спасителя к нищим¹³⁰ и о той трогательной заботе, какую имели о бедных св. апостолы и первые христиане вооб- ще[320]. Все это совершенно несомненно и хорошо известно каждому, знакомому с евангельской историей и с историей первенствующей Церкви. Мы считаем нужным поставить лишь один центральный вопрос о том, что разумеет Евангелие под бедностью, как условием истинно христианской жизни.

Дата добавления: 2022-06-11; просмотров: 90; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 3 4 5 6 789 10 11 12 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!