Ревизионизм, социал-фашизм и исторический материализм
По отношению ревизионистов и социал-фашистов к вопросам исторического материализма ещё легче обнаружить весь антимарксистский и антипролетарский характер социал-демократических теорий, так как эти вопросы непосредственным образом связаны с политикой, борьбой классов, с повседневной деятельностью партий.
За последние годы мы имели выступление трёх теоретиков социал-демократии — Каутского, Кунова и Макса Адлера, — с объёмистыми книгами, где более или менее систематически изложены исторические взгляды современного ревизионизма. Эти книги, как и вообще все «теоретические» писания социал-демократов, от первой страницы до последней насыщены определённой «партийностью», они защищают в теории — линию антимарксистскую, буржуазную, реакционную. Именно о современных с.-д. теоретиках можно сказать, перефразируя слова Дицгена по поводу немецких профессоров философии, что для них историческая теория, как и философия, не наука, а средство борьбы против марксизма, против пролетариата и его революции. С теоретической стороны исторические, как и философские, взгляды современного ревизионизма представляют собой смесь буржуазных идей механистического и позитивистского, неогегельянского и неокантианского толка.
Одной из основных тенденций, характеризующих исторические взгляды Каутского, является натурализм вообще и особенно биологизм. Вот, что говорит сам Каутский о путях своего теоретического развития: «Они (Маркс и Энгельс) исходили из Гегеля, а я из Дарвина. Последний занимал меня раньше, чем Маркс, развитие организмов раньше, чем развитие экономики, борьба видов и рас за существование раньше, чем классовая борьба»[25]. Теперь, на старости лет, Каутский решил вернуться к своему исходному пункту. Марксистскую теорию исторического материализма, научно вскрывающую действительные законы общественной истории, он заменяет пустой игрой в биологические понятия о приспособлении организма к среде, о естественных прирождённых свойствах и инстинктах человека, как забота о потомстве, потребность в украшениях, половое чувство и т. д. Центральной задачей своего исследования «по материалистическому пониманию истории» Каутский считал нахождение общего закона, которому подчинено развитие людей, животных и растений. Каутский считает, что он развил дальше идейное наследство Маркса и Энгельса, найдя этот общий закон. Свой «ценный вклад» в марксистскую науку Каутский формулирует следующим образом: «Общий закон… заключается в том, что каждое изменение обществ, а также видов, можно свести к изменению в окружающей среде. Где эта среда остаётся постоянной, там не изменяются и живущие в ней организмы и организации. Новые формы организмов и общественных организаций сводятся к приспособлению к изменившейся среде»[26].
|
|
|
|
|
|
Во-первых, Каутский напрасно приписывает себе честь этого «открытия». Элементы натурализма, попытки объяснить общественные явления по аналогии с естественными были уже у французских материалистов, поскольку они апеллировали к естественной природе человека. С середины XIX столетия учения, уподобляющие общественную жизнь человека естественной жизни организмов, усердно пропагандировались буржуазными социологами (Конт, Спенсер) и их многочисленными последователями. И, наконец, даже в современной буржуазной социологии Каутский не единственный представитель социально-дарвинистского направления. Целый ряд профессоров развивают мысль о законе естественного отбора в обществе с тем, чтобы оправдать и увековечить буржуазный строй с его конкуренцией, с его борьбой за существование и выживание экономически более сильных общественных организмов и учреждений. Фашистское крыло буржуазных теоретиков также прибегает к различным натуралистическим теориям общественного развития, чтобы теоретически обосновать необходимость активных насильственных реакционнейших действий буржуазии против пролетариата. Фашистские теоретики проводят мысль о прирождённых расовых и национальных свойствах. Согласно их теории одним народам самой природой уготована роль угнетателей и поработителей, другим — роль колониальных рабов. Вот к каким реакционным теориям приводят разговоры о прирождённых свойствах и инстинктах человека.
|
|
|
Во-вторых, вся ненаучность и теоретическая никчёмность и бесплодность результатов таких попыток объяснять общественную жизнь при помощи биологии была давно доказана и разоблачена Марксом и позднее Лениным в его «Материализме и эмпириокритицизме». «Нужно согласиться, что это очень убедительный метод… для напыщенного, притворяющегося научным, высокопарного невежества и лености мысли»‚ — писал Маркс в письме к Кугельману по поводу некоего г. Ланге, тоже «открывшего» всеобщий закон истории — закон борьбы за существование. «Можно ли себе представить что-нибудь более бесплодное, мёртвое, схоластичное, чем подобное нанизывание биологических и энергетических словечек, ровно ничего не дающих и не могущих дать в области общественных наук», — писал Ленин в «Материализме и эмпириокритицизме»[27] по поводу рассуждений Богданова о «положительном и отрицательном общественном подборе». «Подводить общественные законы под естественно-научные понятия биологии и энергетики — мёртвое и схоластическое занятие, оно ни на йоту не подвигает по пути научного познания действительных законов общественной жизни, а наоборот — закрывает этот путь, подменяя науку — пустой энергетической и биологической словесностью» (Ленин).
|
|
|
Итак, защита старых, уже избитых из-за давнего употребления, буржуазных, реакционных, ненаучных взглядов — вот чем характеризуется уже в исходном пункте историческая «теория» Каутского.
Тенденция к натурализму свойственна не только Каутскому в среде с.-д. теоретиков. Генрих Кунов, написавший в последние годы объёмистую книгу под заглавием: «Марксова теория исторического процесса общества и государства», также становится на точку зрения этих реакционных, буржуазных теорий. Эта тенденция у него ясно сказывается при трактовке им марксистского определения производительных сил. Он натурализует производительные силы: все естественные условия, с его точки зрения, входят целиком в производительные силы, формы хозяйства зависят от географической обстановки и определяются этой последней.
Бухаринская теория равновесия в применении к обществу также оперирует естественно-научными понятиями «энергия», «равновесие», «трудовые затраты» и т. д. Мы уже отмечали ленинскую критику «социальной энергетики» Богданова. И если мы, наконец, вспомним, что и у Плеханова имеется определённая переоценка роли географической среды в общественном развитии, то для нас станет совершенно ясным наличие определённой связи между политическим оппортунизмом и натуралистическо-механистическим извращением исторического материализма.
Цель всех этих биологических, географических и энергетических фраз одна — изгнать из исторической теории Маркса учение об исторически-определённом характере общественного производства, на котором покоится вся теория классовой борьбы и революции; цель в том, чтобы при объяснении таких общественных явлений, как классы, партии, государства, нации, игнорировать социально-экономическую характеристику их, данную Марксом и Энгельсом; цель в том, чтобы отвлечь пролетариат от борьбы за социалистический строй общественного производства, отвлечь от борьбы за революционное сметение всех политических преград, стоящих на пути к осуществлению самых основных, самых коренных и глубоких задач пролетариата — замены капиталистической организации общественного производства социалистической. Извратить историческую теорию марксизма, обуржуазить её, сделать её пригодной для оправдания и пропаганды буржуазной политики социал-фашизма — таков смысл затушёвывания при помощи натуралистических понятий учения об экономических формациях в историческом материализме.
Для этих целей ревизионисты всех мастей пользуются не только методологией механицизма. Идеализм — это испытанное всеми реакционными классами средство в их борьбе против материализма — широко используется с.-д. теоретиками в их социологических построениях. Наиболее последовательный защитник идеализма в исторической теории социал-фашизма — известный уже нам М. Адлер.
Мы уже раньше выяснили, что, по Адлеру, марксизм есть лишь учение об обществе. При ближайшем ознакомлении с этим адлеровским «марксизмом» обнаруживается, что Адлер защищает ничем не прикрытую кантианскую идеалистическую метафизику. Чтобы не задерживаться на этом вопросе, приведём несколько цитат: «Зависимость идеального от материального теперь уже не представляет больше затруднений, так как дело идёт о зависимости одного рода психического от другого рода»[28]. «Это материальное больше уже не есть вещное, но нечто человеческое и как таковое необходимо уже нечто духовное»[29]. Материальное и духовное тождественны между собой. Одно и другое, «экономика и идеология… две ступени одной и той же духовной связи» и таким образом величайшее открытие Маркса, что «способ производства материальной жизни обусловливает собой процесс жизни социальной, политической и духовной вообще» — у Адлера трактуется так, что один вид сознания определяет другой его вид.
Попытки вытравить материалистическое содержание из марксистского учения о базисе общественной жизни имеются у Каутского и у Кунова. И тот и другой идеализирует и производительные силы и производственные отношения. У Каутского процесс развития производительных сил отождествляется с духовным процессом познания природы. «Если уже материальные производительные силы — в значительной мере духовного характера, то это тем более относится к производственным отношениям…»‚ говорит, Каутский в своей последней книге[30]. Идеалистический характер такого искажения материалистического понимания истории совершенно ясен и несомненен.
При изучении теоретических взглядов международного социал-фашизма становится совершенно ясным, что идеализм не случайно стал подобного рода формой ревизии марксизма и в условиях диктатуры пролетариата. Идеализм и в философии и в социологии международная социал-демократия широко применяет в целях извращения марксистской теории. Меньшевиствующий идеализм наряду с механицизмом продолжает эту ревизионистскую работу в стране диктатуры пролетариата.
Буржуазный смысл и механистических и идеалистических извращений исторического материализма раскрывается в полной мере при первом прикосновении социал-фашистских теоретиков к таким сугубо политическим проблемам, как классы, государство и революция.
Каутский, стоящий в практике классовой борьбы на стороне буржуазии, стремящийся повернуть рабочее движение в сторону буржуазной политики, защищает точку зрения примирения классовых интересов за счёт всё большего порабощения пролетариата. Каутский как теоретик ревизует марксистское учение о происхождении классов из внутренних законов экономического развития первобытного общества и заменяет его теорией возникновения классов путём завоеваний одного народа другим — Каутский ревизует марксистское определение классов, в котором чётко формулирована зависимость существования классов и их роли от экономического строя общественного производства, и заменяет его распределительной теорией классов. И то и другое теоретическое положение служит одним политическим целям — смазать, затушевать всю непримиримую противоположность классовых интересов пролетариата и буржуазии, отвлечь пролетариат от задач борьбы за новый способ производства и ограничить его классовую борьбу областью распределения, т. е. сделать её реформистской, приемлемой и неопасной для буржуазии. Если классы не возникли с железной необходимостью из развития экономического базиса первобытного общества, а из чисто побочных обстоятельств, то и классы современного общества могут быть изжиты, постепенно устранены различными экономическими и политическими реформами, второстепенными мероприятиями. Так прожжённый буржуазный политик мобилизует весь свой научный аппарат, все накопленные знания и заставляет их служить своей предательской политике: спасать капитализм от пролетарской революции.
Каутский как политик защищает буржуазное государство, борется против страны пролетарской диктатуры и против коммунистов всех стран. Каутский как теоретик откровенно ревизует марксистское учение о государстве. Как и классы, государство, по Каутскому, возникло не из экономического развития общества, а в результате голого военного насилия. Каутский при определении государства стремится оторвать политику от экономики, сделать его независимым от экономического базиса и противопоставить его последнему. Ярким образцом антимарксистской теории государства могут служить следующие слова: «Современное демократическое государство отличается тем от прежних видов государства, что это использование государственного аппарата в целях эксплуатирующих классов не относится к его существу, не связано неразрывно с ним. Если оно становится органом эксплуатирующего меньшинства, то это объясняется не свойствами государства, а свойствами трудящихся классов, их раздроблённостью, невежеством, несамостоятельностью или неспособностью к борьбе, являющимися в свою очередь результатом условий, в которых они живут»[31]. И таких мест бесконечно много. Значит, современное государство в капиталистических странах по существу не является буржуазным, эксплуататорским. Его реакционная роль и откровенное насилие над пролетариатом не объясняется экономическим господством капиталистов, которое может быть сброшено лишь пролетарской революцией, — в буржуазном характере современного государства повинен сам пролетариат, не научившийся ещё использовать всех благодеяний демократии! Так «марксист» Каутский выбрасывает за борт все остатки марксистского багажа и бесповоротно становится на позиции фетишизма буржуазного государства. Так теоретик Каутский служит Каутскому-политику.
Кунов так же, как и Каутский, затушёвывает противоположность интересов пролетариата и буржуазии, игнорируя при определении класса такой основной признак класса, как отношение к средствам производства. Всё это делается для того, чтобы при помощи таких буржуазных фетишей, как «национальное» и «государственное» «чувство», вытравить из марксизма понятие классовой борьбы, классовости буржуазного государства, понятие диктатуры пролетариата. Кунов признаёт, что классовые антагонизмы могут зайти так далеко, что класс может выступить против своей нации, но «это только может быть, но отнюдь не должно быть». Для доказательства надклассовости буржуазного государства Кунов прибегает к гегелевскому объективному идеализму, к учению Гегеля о государстве как «высшем организме», как абсолютной идее, вечной и нерушимой.
Макс Адлер, как мы видели, ревизует учение исторического материализма об экономическом базисе и классовой борьбе на откровенно идеалистический манер. «Как экономическое обобществление есть лишь — по его мнению — историческое выражение трансцендентально-социальной способности сознания, так и классовая борьба есть такое же выражение формальной закономерности воли»[32]. Экономический базис общества лишь форма сознания; равным образом развитие классовой борьбы определяется формальными закономерностями воли, — и борьбой воль исчерпывается всё содержание классовой борьбы. Отсюда конечно очень лёгок переход к призыву пролетариата изменить экономический базис путём парламентской говорильни, умерить классовую борьбу путём демократической болтовни.
Как в политике, так и в теории социал-фашистские теоретики, и в первую голову Каутский, борются против диктатуры пролетариата. Их «теоретические исследования» направлены на то, чтобы доказать, что Маркс слова «диктатура пролетариата» обронил случайно, что диктатура в Советской России показывает незрелость пролетариата для борьбы за своё освобождение и лишь современное буржуазное демократическое государство есть всеспасательное средство и от всех зол капитализма и от всех ужасов пролетарской диктатуры.
И Каутский, и Кунов, и Отто Бауэр, и Макс Адлер, и Карл Реннер, и другие теоретики современного социал-фашизма — все они сходятся в оценке диктатуры пролетариата и буржуазной демократии. Здесь нет теоретических разногласий. Разнообразятся лишь приёмы теоретического обоснования буржуазной политики социал-демократии.
Метафизика и схоластика социально-исторических взглядов социал-фашизма особенно ярко выступают при разрешении ими проблемы революции. В предыдущих главах нашего учебника уже выяснено марксистско-ленинское содержание учения о революции. Согласно этому учению, экономической основой революции является конфликт производительных сил и производственных отношений. Это положение находится в непосредственной связи с учением диалектического материализма о всеобщности диалектического закона единства и борьбы противоположностей. Социал-фашисты усердно извращают учение марксизма о революции. В теоретических работах наибольшее внимание этому вопросу уделяет и Каутский.
В книге: «Материалистическое понимание истории» Каутский посвящает целый раздел своим собственным комментариям к марксову предисловию «К критике политической экономии». Оговорив необходимость «периодической ревизии марксизма», Каутский делает к этому марксову предисловию несколько «поправок», касающихся именно вопроса социальной революции. Прежде всего, он отрицает всеобщность закона социальной революции и ограничивает его действие в обществе периодом с начала развития промышленного капитализма. Все предшествующие общественные формы развивались не благодаря социальной революции, а в результате полученного толчка извне, в результате вооружения варваров.
Вторая «поправка» ограничивает действие другого положения Маркса, согласно которому «ни одна общественная формация не погибнет раньше, чем не разовьёт все производительные силы, для которых она представляет достаточный простор». Каутский считает необходимым «поправить» Маркса в данном вопросе, так как, с его точки зрения, капитализм способен бесконечно развивать производительные силы: капиталистические производственные отношения никогда не становятся оковами развития производительных сил, наоборот, «промышленный капитализм приводит ко всё более и более бурному развитию производительных сил». Это последнее положение Каутского, как известно, поддерживается всеми теоретиками современной социал-демократии. Отто Бауэр в своей последней книжке, вышедшей в 1931 г., также пророчит капитализму длительные годы пышного развития, также воспевает его способности к бесконечному техническому прогрессу. Вся политическая установка современной социал-демократии на лечение капитализма, на помощь ему, целиком основывается на этом теоретическом положении, согласно которому при капитализме нет конфликта между производительными силами и производственными отношениями.
Итак, содержание и первой и второй «поправки» Каутским Маркса сводится к отказу от учения о социальной революции как о законе развития всякого классового общества, к откровенному выбрасыванию за борт марксистского учения о социальных революциях, их необходимости и неизбежности в силу именно внутренних экономических законов развития классовых обществ и законов массовой борьбы. По Каутскому, до появления промышленного капитализма все классовые формации, будучи антагонистичными, создавая оковы для развития производительных сил, не приводили к социальным революциям и не через них получали толчок к дальнейшему развитию. История знает лишь буржуазные и пролетарские социальные революции. Но ведь — согласно второй «поправке» Каутского к Марксу — капитализм не задерживает развития производительных сил, не создаёт ему никаких преград. Значит, пролетарская революция не определяется никакой внутренней необходимостью развития капитализма, его противоречиями, его загниванием. Капитализм способен бесконечно развивать производительные силы, никакой тенденции к обнищанию рабочих нет: наоборот, капитализм «сокращает рабочее время, улучшает жилищные условия» (O. Бауэр), повышает материальный и культурный уровень рабочих. Спрашивается — зачем и кому нужна пролетарская революция и в чем её экономическая и политическая необходимость?
Но, как известно, уже со стороны ленинской критики ревизионизма II Интернационала, всё дело в том, что Каутский и все другие вожди социал-демократии выбрасывают всё социально-политическое содержание пролетарской революции, ведут практическую и теоретическую борьбу против диктатуры пролетариата. Политическая демократия, достигаемая постепенным, мирным, парламентским путём, при полной неприкосновенности хозяйственных основ капитализма, — к этому должна свестись пролетарская революция, как её изображают все «теоретические светила» современной социал-демократии. Этой буржуазно-лакейской теорией они подменяют марксистско-ленинское учение о пролетарской революции как о глубочайшем революционном перевороте в области экономического базиса, перевороте, необходимо связанном с революционным захватом политической власти, с насилием над буржуазией, с её экспроприацией и с революционным, неограниченным никакими законами подавлением всякой контрреволюции. Ясно, что Каутский и в теории революции выступает как классовый враг пролетариата: облачившись в тогу учёного теоретика, он продолжает теоретическим оружием вести ту же самую решительную борьбу против пролетарской революции, которую он вместе со своими коллегами по партии ведёт на практике.
Согласно каутскианской теории революции, лишь для буржуазной революции верен закон Маркса. Лишь буржуазная революция явилась результатом коллизии производительных сил и феодальных отношений собственности. Капитализм же открыл новую эру в истории. Но эта сторона вопроса лишь ещё раз наглядно подтверждает весь буржуазный апологетизм теории Каутского. Ведь именно так объясняли и оправдывали свою революцию буржуазные историки эпохи реставраций и именно так в теории они боролись против классовой борьбы пролетариата и его революцией. По словам этих, открыто буржуазных историков, буржуазия вела борьбу с феодализмом в интересах всего общества, и буржуазная революция принесла всему народу свободу, равенство и братство. По Каутскому, капитализм вывел общество из тупика и открыл эпоху бесконечного развития производства, и уже в рамках капитализма пролетариат и весь народ через демократическое государство получают все возможности и используют их, чтобы стать свободными и равными. Ясно, что Каутский целиком повторяет буржуазные идеи, направленные на восхваление буржуазии, на закрепление и сохранение капитализма, на борьбу против пролетариата.
Итак, взгляды ревизионизма в исторической теории можно характеризовать следующим образом:
Не исторический материализм, а идеалистическое понимание истории защищают и пропагандируют с.-д. теоретики. Материализм исторических взглядов Маркса, Энгельса и Ленина состоит в признании существования помимо общественного сознания и независимо от него общественно-исторически определённого материального производства, определяющего собой все другие стороны общественной жизни. Все социал-фашистские теории без исключения, излагая марксистское учение об экономическом базисе и трактуя целый ряд вопросов общественного развития, как классы, государство, революция, нация, выхолащивают всякое материалистическое содержание из исторического материализма, заменяя его идеализмом.
Не диалектическое понимание исторического процесса, а метафизику и схоластику в исторической науке проповедуют «учёные» вожди социал-демократии. Учение о противоречиях в развитии экономического базиса и классовых противоречиях, которые на протяжении всей истории (за исключением эпохи первобытного коммунизма) развивались до непримиримого антагонизма и приводили к социальной революции, — это учение составляет суть диалектики общественного развития в классовом, эксплоататорском обществе. Социал-фашизм отбрасывает это учение марксизма, механистически и схоластически извращает его.
И наконец, не пролетарское и революционное понимание общественного развития, а буржуазное и реакционное проповедуют эти вожди. Признание того, что классовая борьба необходимо ведёт к диктатуре пролетариата и что сама эта диктатура — переходный период к бесклассовому обществу, — есть то, что отличает пролетарского революционера и действительного марксиста от оппортуниста и ренегата в условиях капитализма. И в теории и на практике социал-демократы целиком отбрасывают учение Маркса. Их теоретическая борьба против этих идей марксизма-ленинизма и их практическая борьба против первого пролетарского государства ярко обрисовывают их роль практических и теоретических защитников капитализма и предателей рабочего класса.
9. Экономические и политические воззрения современного социал-фашизма
Все указанные выше извращения современным социал-фашизмом философских основ марксизма и его исторической теории находятся в неразрывной связи с их взглядами на буржуазную демократию и на характер капиталистической экономики.
Сущность воззрений социал-фашизма на буржуазное государство была наиболее отчётливо выражена Каутским, Вандервельде и др., выступившими в защиту буржуазной демократии против пролетарской диктатуры. Каутский всячески доказывал, что современная буржуазная демократия перестала уже быть классовым буржуазным государством, по мере того как пролетариат завоёвывает большинство в парламенте. По мнению Каутского, под диктатурой пролетариата Маркс разумел «демократическую республику».
«Если пролетариат составляет большинство в условиях буржуазной демократии, то тогда мы не имеем уже больше буржуазное государство, а диктатуру пролетариата, — поучает Каутский. — Совершенно не нужно насильственное свержение буржуазии; завоёвывание „диктатуры пролетариата“ происходит очень просто, демократично и спокойно. Достаточно лишь получить „большинство“ в парламенте — и диктатура пролетариата готова без варварских большевистских приёмов. Но в этом случае — продолжает поучать Каутский — должно существовать полное равноправие между „большинством“ и „меньшинством“. Права каждого меньшинства охраняются». Разоблачая Каутского и других, Ленин показал, что по существу за этой теорией, теорией равенства «большинства» и «меньшинства» скрывается не только теория равенства эксплуататоров и эксплуатируемых, но и теоретическое оправдание капиталистической эксплоатации вообще, которое точно так же строится на формальном «равноправии» капиталиста и продающего свой труд рабочего.
Эти теории явились потом основными элементами для обоснования всей дальнейшей политики и тактики послевоенной социал-демократии. На этой теоретической основе строятся и выводятся теории «политической и хозяйственной демократии» или, как это называет Отто Бауэр, теории «функциональной демократии» как главного пути к социализму. Эти тезисы являлись теоретической основой для организации социал-фашизмом разгрома и подавления революционного рабочего движения. Под видом защиты демократии и с лозунгом «демократия» международная социал-демократия потопила в крови немецкую, венгерскую, австрийскую пролетарские революции, ведёт борьбу с коммунистами, организует интервенцию против СССР.
На позиции Каутского стоят и «левые» во II Интернационале. Макс Адлер весьма учёно доказывает, что «политическая демократия» тождественна диктатуре буржуазии, «социальная демократия» соответствует социализму. Вслед за Каутским он говорит, что «демократическая республика, в рамках которой буржуазия располагает большинством в парламенте, есть диктатура буржуазии». Демократическая же республика, в которой пролетариат завоевал демократическим путём большинство — это диктатура пролетариата! Отто Бауэр, виднейший теоретик «левых» социал-демократов на Линцском съезде в 1926 г., в своём программном докладе, заявил: «Мы сегодня составляем программу не с намерением выяснить себе, что думал Маркс в 1875 г. — Мы должны вглядеться в мир, каков он есть сейчас… Предположим, что пролетариат завоёвывает власть средствами демократии, что нам тогда делать, уничтожить ли демократию — об этом не может быть никакой речи».
Таким образом и «левые» в своей ревизии Маркса в вопросе о буржуазной демократии и диктатуре пролетариата полностью опираются на Каутского, развивая и конкретизируя его антимарксистское учение. Бауэр, также как и Каутский, Гильфердинг и др., аргументирует «изменившимся положением», тем, что мы живём в совершенно иную эпоху, чем та, в которой жил Маркс. Капитализм теперь в «корне» — заявляют они — отличен от капитализма времени Маркса. Поэтому теперь к социализму ведёт другой путь, «чем во времена Маркса». Отто Бауэр, как и все «левые», в отличие от правых социал-демократов, настаивает на том, что они — «левые» марксисты, что они горой стоят за Маркса, но за Маркса, доведённого до уровня австрийского или немецкого мещанина. «Нам нужен Маркс, — восклицает Отто Бауэр, — преодолевающий Маркса»!!
Защита буржуазной демократии связывается у теоретиков социал-фашизма с их отрицанием классовой борьбы как средства достижении социалистического общества. Эти взгляды получили особенно яркое выражение в австро-марксизме, у того же O. Бауэра, в его теории «гильдейского социализма».
Опорой австро-марксизма всегда была своеобразная форма сотрудничества с буржуазией, которую австро-марксисты прикрывали «левыми» революционными фразами. На деле австрийская социал-демократия и до войны была лишь партией «буржуазного прогресса», которая боролась за «лучшее управление на капиталистическим государством», против «национальной измены» других буржуазных партий. И особое свойство австро-марксизма заключается в его умении приспособляться к любым условиям. Не случайно виднейшие теоретики австро-марксизма преклоняются перед философией «приспособления» — махизмом. До 1927 г. австро-марксистам удавалось вести за собой одновременно часть массы промышленного пролетариата и городской мелкой буржуазии. Вместе с расстрелами и убийствами рабочих 15 и 17 июля 1927 г. на улицах Вены был расстрелян и предательский австро-марксизм.
Австро-марксисты и сейчас много говорят о «социализме», «коллективизме», говорят о классовой борьбе и даже о диктатуре пролетариата! Но вместе с тем австро-марксисты откровеннее всех других секций II Интернационала на практике выступают за чисто «духовную борьбу».
Ещё в 1920 г. в своей работе «Большевизм или социал-демократия» Отто Бауэр доказывал, что в отличие от большевизма, который является социализмом лишь идеологов рабочего движения, «гильдейский социализм» — это социализм самого рабочего движения.
«Гильдейский социализм», проповедуемый несколькими бывшими английскими фабианцами, отрицает всякую классовую борьбу, он фетишизирует принципы «свободы личности» и буржуазную демократию. «Гильдейцы» считают, что при буржуазной демократии «личность» получает самую большую свободу. «Гильдейцы» проповедуют «культурное», «духовное», и «политическое» равенство. Лишь против материального равенства пролетариата с капиталистами «гильдейцы» ведут ожесточённую борьбу. Они считают всякую борьбу за материальное равенство оппортунизмом и реформизмом.
Австро-марксисты‚ особенно «левые», очень умело пользуются этой философией «гильдейского социализма». Бауэр устанавливает несколько ступеней в развитии рабочего класса, начиная от «рабочего скота» или «рабочего раба» как низшей ступени в развитии рабочего класса до высшей ступени, когда рабочий класс поднимается к «рабочей личности». На низшей ступени или стадии, — поучает профессор Бауэр, — «движущая сила социализма — восстание против хозяйственного неравенства». «Рабочие скоты» стремятся захватить власть, дабы награбить награбленное. A для этого нужна «деспотическая диктатура пролетариата, которая беспощадно подавляет всякое сопротивление, мешающее уравнять пользование имуществом и доходами». Отто Бауэр имеет здесь в виду СССР. В СССР — диктатура пролетариата, и это, по его мнению, соответствует низшей ступени развития рабочего класса. Но — продолжает Отто Бауэр — там, где пролетариат прошёл долгий период политической демократии, т. е. живёт в условиях буржуазно-демократической республики, как, скажем, в Австрии, Англии, Германии и т. д., — там в условиях «политической демократии» социализм произрастает из другого корня, в условиях политической демократии рабочие имеют все возможности «вырасти в свободные сознательные личности».
«Рабочая личность» стремится к «свободе», причём это стремление к «свободе» есть стремление не к «материальному» равнению, а к «духовному». Это стремление к «духовному» равенству является сильнейшей движущей силой её мышления и поведения. Не диктатура пролетариата является её целью — или, как Бауэр говорит, — не деспотический социализм, а такой общественный строй, который обеспечивает «каждому индивидууму широкую сферу свободной деятельности». Таким общественным строем Бауэр считает демократическую республику, т. е. буржуазную демократию.
II Интернационал всегда подменял интересы пролетариата интересами верхушки «рабочей аристократии» и десятков тысяч чиновников и служащих партийных, профсоюзных, кооперативных и других хозяйственных предприятий социал-демократичесих организаций. Теория «личностей» и «рабочих скотов» Отто Бауэра это по существу и есть буржуазная теория, идеализирующая противопоставление «рабочей аристократии» всему остальному рабочему классу.
В своих воззрениях на экономику современного капитализма, социал-фашизм также спекулирует на изменившихся «условиях». По существу же Отто Бауэр здесь выставляет те же аргументы. Правые открытые социал-фашисты — Тарнов и др. — в оценке капиталистической экономики против Маркса ещё совсем недавно выдвигали… теорию американского миллиардера Форда. Они говорили, что марксова политэкономия соответствовала английскому периоду капитализма с его кризисами, эксплуатацией и обнищанием пролетариата. Современный же этап капитализма не знает ни кризисов, ни обнищания пролетариата. Сегодняшний этап капитализма соответствует американскому «просперити», при котором наряду с расцветом капитализма идёт постоянное повышение материального уровня рабочих. Теоретиком этого периода, по их мнению, является даже не Маркс, а Форд!
В учебниках для партийных и профсоюзных школ германской и австрийской социал-демократии совершенно отрицается наличие эксплоатации при капиталистическом способе производства. «Только тот‚ — говорится в учебниках, — кто участвует в производственном процессе, пусть в качестве рабочего, пусть в качестве собственника средств производства, или в качестве владельца земли, получает первичный доход». Под «первичный доход» подводится и зарплата и прибыль и рента. Это положение является общепризнанным во II Интернационале. В «Форвертс» от января 1931 г. даётся такая установка: «Достигнутый доход принадлежит тем, кто его создал, так как оба поставщика — рабочей силы и поставщики средств производства — создали экономический доход, они обязаны разделить его между собой».
Это по положение выдвигается социал-фашистами для обоснования их теории «хозяйственной демократии». Отсюда они выводят положение‚ что отношения между капиталистами и рабочими необходимо рассматривать исключительно в сфере распределения, а не в сфере производства. Иными словами, капиталистический способ производства признаётся вполне хорошим, плох лишь способ распределения, но посредством «политической и хозяйственной демократии» эти плохие стороны капитализма можно устранить.
Выдвигая теорию «хозяйственной демократии» или теорию «гармонии классов», современные социал-демократические теоретики стремятся доказать, что при современном капиталистическом обществе положение Маркса о превращении наёмного рабочего в наёмного раба не выдерживает никакой критики. В учебниках партийных и профсоюзных школ прямо так и говорится, что «тот, кто придерживается положения Маркса о превращении наёмного рабочего в наёмного раба в нашу эпоху, тот ничего не понял у Маркса».
Во время относительной стабилизации капитализма Гильфердинг провозгласил теорию организованного капитализма. Развивая мысль Каутского об ультраимпериализме как новой возможной стадии в развитии капитализма, Гильфердинг считал, что мы уже находимся на такой ступени его развития, при которой исчезает капиталистическая анархия и когда переход и социализму происходит путём усиления участия пролетариата в контроле над капиталистическим предприятием. В учебниках социал-демократии по политэкономии ставился серьёзно вопрос о методах устранения кризисных явлений капиталистического хозяйства. Гильфердинг противопоставлял марксизму — научному социализму — «конструктивный социализм» Макдональда и «гильдейский социализм» фабианцев. Каутский в это же время провозглашал вечность капиталистического способа производства. В главной, заключительной работе своей жизни «Материалистическое понимание истории» Каутский открыто занимается апологетикой капитализма, он доказывает, что «экономическая теория не имеет аргументов, которые поставили бы под вопрос жизненные силы капитализма». Капиталистический способ производства — провозглашает Каутский — «самый лучший, рациональный и единственно возможный метод развития производительных сил».
Старые реформистские лозунги о «врастании в социализм», «осуществлении социализма по частям» снова воскресают и получают в это время свою всеобщую формулировку, выражающуюся в том, что «хозяйственная демократия» и «политическая демократия» — основные пути перевода или «трансформации» капитализма в социализм. Экономические законы современного капиталистического хозяйства суть законы революционизирующегося общества, которое трансформируется от капитализма к социализму — гордо заявляли теоретики II Интернационала, когда мировой кризис уже был в полном разгаре.
В то же время в теоретических воззрениях социал-демократии обнаруживалось всё большее сращивание социал-фашизма с откровенным фашизмом.
В самом деле, что иное представляет собой фашистское «кооперативное государство» во главе с господствующим в нём «национальным духом», как не тот же несколько видоизменённый социал-фашистский «организованный капитализм» с его чистой демократией. Конечно, фашисты и социал-фашисты с разных концов приходят к этому «идеалу» общества и государства, но оказываются в самом непосредственном соседстве. Или же, с другой стороны, что иное представляет собой так называемая «хозяйственная демократия» или «функциональная демократия», как не ту же теорию фашизма об одинаковых государственных функциях капиталиста и рабочего, о «равенстве капиталиста и рабочего», об их одинаковых «функциональных ролях». Национал-фашизмом делается вывод, что капиталисты во имя «идеи государства» получают право эксплуатировать, а рабочий во имя этом же «идеи государства» и «национального духа» должен подчиняться, должен предоставить себя для вечной эксплоатации. Социал-фашисты по существу говорят то же самое, что и фашисты, облекая это лишь в более «привлекательную» форму «демократической фразеологии».
Отметим ещё одну сторону связи социал-фашизма с фашизмом. Как известно, одна из характерных черт фашизма — это огосударствление профсоюзов. Они становятся органами буржуазного государства, задачи которых — это «регулирование трудовых отношений» и «ликвидация мелких конфликтов между рабочими и предпринимателями». Иными словами, задача их — создать такие условия, которые бы больше всего способствовали капиталистической эксплоатации. Но это та же задача, которая ставится перед профсоюзами социал-демократическими теоретиками. Гильфердинг даёт например следующую характеристику профсоюзам:
«Организация производителей чувствует себя подлинной носительницей государства, особенно её бюрократии, чувствует себя неразрывным органом государства, равнозначащей государственной бюрократии, даже более важной, чем последняя, ибо без её помощи неразрешимы производственные проблемы».
Итак, с развитием и ростом революционного подъёма и активности революционных масс, с обострением классовой борьбы, грани между социал-фашизмом и национал-фашизмом всё больше стираются, ибо у них одна цель — защитить и спасти капитализм от пролетарской революции и увековечить капиталистическую эксплуатацию. Они выполняют эти задачи по-разному, соответственно с теми требованиями и нуждами, которые обусловлены конкретным положением вещей.
Интересно, в заключение, отметить, что на тот же социал-фашистский путь защиты буржуазной демократии и капиталистической экономики становятся и ренегаты от коммунизма — правые оппортунисты — брандлерианцы и «левые» троцкисты — этот передовой отряд контрреволюционной буржуазии.
В своей международной платформе, опубликованной в 1931 г.‚ брандлерианцы пишут: «До тех пор, пока коммунисты не откажутся от теории социал-фашизма, не удастся действительно побороть реакционной буржуазно-демократической политики социал-демократических вождей и по-настоящему бороться против действительного фашизма». Итак, брандлерианцы отрицают, что социал-демократия фашизируется, что социал-демократические вожди и профбюрократия открыто и скрыто активно содействуют проведению грабительской политики буржуазии, содействуют проведению фашистской диктатуры. Брандлерианцы предлагают заключить союз с социал-демократией, с её бюрократической верхушкой, а не социал-демократическими рабочими для совместной борьбы с фашизмом. За лозунгами брандлерианцев «о контроле рабочих над производством» без насильственной революции, без диктатуры пролетариата, за лозунгами их, что «рабоче-крестьянское правительство» в условиях капитализма этап к диктатуре пролетариата — по существу кроется та же социал-фашистская теория государства и то же социал-фашистское отношение к пролетарской революции. Оба эти лозунга брандлерианцев означают не что иное, как подмену «насильственной революции» «мирным врастанием в социализм», подмену диктатуры пролетариата коалиционным правительством.
«Рабоче-крестьянское правительство, — заявляют Тальгеймер и другие, — не синоним диктатуры пролетариата, а подготовка этой диктатуры в рамках капиталистического государства».
Союз брандлерианцев с социал-фашистами, т. е. партийной и профсоюзной социал-демократической бюрократией, особенно наглядно проявляется в травле коммунистов, в клевете и очернении революционного выступления пролетариата, в клевете на СССР и на социалистическое строительство.
Мировой экономический кризис и подъём революционной активности рабочих масс привели к полному банкротству не только троцкизма, но и брандлерианства. Троцкисты давно уже перешли полностью на сторону открытых врагов коммунизма, открытых врагов СССР. Троцкий уже давно стал сотрудником и прислужником империалистической буржуазии. Нет ни одной страны, где бы троцкисты насчитывали значительное число сторонников среди рабочих. Их печатные органы один за другим закрываются. В последнее время та же участь постигла и немецкую разновидность троцкистов (Урбанс).
Брандлерианцы, которые были более нужны социал-фашистам в качестве подсобной помощи в своей борьбе против коммунизма, Коминтерна и СССР, также потерпели полный крах. Заключив полный открытый союз с «левыми» социал-фашистами, они так же, как и последние, капитулировали перед официальным социал-фашистским руководством.
10. Мировой экономический кризис и социал-фашизм. Социал-фашизм и СССР
Современный экономический кризис, возникший на почве общего кризиса капитализма в послевоенный период, чрезвычайно ускорил и вскрыл всё развитие противоречий капитализма. Со всей ясностью обнаружилась полная несостоятельность капиталистической системы и капиталистического способа производства. Кризис привёл и сокращению производства и к невиданной в истории капитализма безработице, захватившей многие десятки миллионов рабочих.
Всё это происходит в то время, когда в СССР ускоренными темпами завершена постройка экономического фундамента социализма, когда один за другим вырастают на территории СССР гиганты индустрии и сельского хозяйства. Естественно, что рабочий класс в капиталистических странах и все эксплуатируемые и угнетённые всё больше и больше обращают свои взоры на СССР как на единственно возможный выход из нищеты, голода и угнетения. Естественно, что растёт активность и подъём революционного рабочего движения. Растёт политическое и организационное влияние коммунистических партий, мобилизующих и подготовляющих индустриальный пролетариат городов и трудящихся деревень к насильственному свержению господства капитала и установлению диктатуры пролетариата.
При таком положении вещей на глазах социал-фашистов рушатся все их теоретические построения. Нельзя уже больше говорить рабочим массам о наступившем новом бескризисном этапе капитализма. Рушилась теория не только «хозяйственной демократии», теория «гармонии классов», но вся теория «политической демократии» и завоевания власти «демократическим путём». Мировой экономический кризис не мог принести для социал-фашистских теорий ничего, кроме позорного разоблачения. Вместе с началом нового кризиса капитализма начался новый кризис социал-демократии, — кризис, выразившийся:
1) в полном банкротстве теории «организованного капитализма» Гильфердинга вместе с его теорией «империализм — становление социализма»,
2) в таком же полном банкротстве теории «американского этапа капитализма», якобы не знающего кризисов, при котором рабочий класс постоянно улучшает и повышает свой жизненный уровень.
Потерпела крах теория «постепенного завоевания власти» и «постепенного врастания в социализм». С другой стороны, кризис полностью оправдал марксистско-ленинское учение об империализме как последней фазе капитализма, подтвердил, что империализм несёт голод, нищету, новые войны трудящимся массам города и деревни. Кризис также подтвердил марксистско-ленинское учение o непримиримости классов и классовом характере буржуазной демократии и буржуазного государства. Экономический кризис подтвердил, наконец, марксистско-ленинское положение, что единственный выход из нищеты, голода и разорения — насильственное свержение капитала и установление диктатуры пролетариата.
Социал-фашисты, саморазоблачаясь и разоблачаемые компартией, всё же быстро нашли новые формы и методы обмана рабочих масс. Ещё в ноябре 1930 г. теоретики социал-фашистов пытались доказывать, что «явления, которые мы ныне переживаем, суть типичные явления кризиса в конъюнктурном цикле капиталистическо-хозяйственной системы» (Нафтали). Социал-фашисты ставят себе задачу представить мировой кризис как временное явление в таком виде, чтобы он отвлекал рабочие массы от постановки вопросов об общем кризисе капитализма. В Германии, Австрии и Англии они одинаково выставляют перед рабочими требования: «Необходимо напрячь все силы для смягчения и преодоления нынешнего экономического кризиса». Во имя «будущего социализма» социал-фашисты предлагают рабочим пока что согласиться на снижение зарплаты, на увеличение косвенных и прямых налогов и на уничтожение социального страхования; они выдвигают наряду с выше приведённой теорией ещё и другую, более ухищрённую: это теория «меньшего зла». Ведь путь в социализм‚ — уверяют социал-фашисты, — ведёт через «хозяйственную и политическую демократию». По этому пути мы двигались и должны двигаться далее — поучают рабочих теоретики социал-фашизма. Но теперь этой демократии угрожает опасность, поэтому не в кризисе дело, кризис это временное, переходное явление. C помощью «демократии» мы, мол, не только сможем изжить экономический кризис, но очень скоро продвинуться по пути к социализму. Каутский и все теоретики II Интернационала доказывают, что основная задача — это сохранить демократию, что буржуазная демократия — меньшее зло по сравнению с открытым фашизмом и «большевистской диктатурой».
В то же время социал-фашисты используют кризис ещё и для того, чтобы идеологически обрабатывать широкие массы рабочих и крестьян против СССР. «Каждый новый завод, каждая новая дымящаяся труба на территории СССР умножают безработицу»‚ — писали и говорили социал-фашисты.
«Вся контрреволюционная, антирабочая политика международной социал-демократии находит своё завершение в подготовке блокады и военной интервенции против первого в мире пролетарского государства»[33]. Процесс «союзного бюро» русских меньшевиков (социал-демократов) вскрыл всю гнусную двурушническую контрреволюционную роль социал-демократии. Процесс выяснил, что наряду с поворотом мировой буржуазии к военной интервенционистской политике против СССР проделали поворот в сторону интервенции и партии II Интернационала, сознающие, что победа социализма в СССР окончательно подорвёт их влияние в рабочих массах капиталистических стран. На этом деле разоблачили себя не только открытые социал-фашисты типа Зеверинга, Гржезинского, но и Каутский и так называемые «левые» во главе с Отто Бауэром. Зеверинг, Гржезинский, Ренодель, Вандервельде и Каутский открыто требуют военной интервенции против Советского союза, требуют свержения диктатуры пролетариата и восстановления капитализма. Зеверинг и Каутский считают также, что мировой кризис вызван наличием большевизма, т. е. наличием Союза ССР, и видят единственный выход из кризиса в свержении диктатуры пролетариата. «К сожалению, — пишет Каутский, — пока господствует большевизм, ёмкость русского рынка должна будет оставаться совершенно ничтожной. Победа демократии (т. е. капитализма. — Авт.) в России не только откроет мировой промышленности русский рынок, но она будет в чрезвычайной степени способствовать быстрому расширению этого рынка». Тут же Каутский обращается к рабочим, доказывая им выгодность свержения диктатуры пролетариата и восстановления капитала в СССР. «Последствия такого переворота уменьшат нищету, безработицу в Европе и в Америке». Для того, чтобы свергнуть диктатуру пролетариата, Каутский готов не только сотрудничать с немецкими фашистами и белогвардейцами, но он призывает кулаков и вредителей к выступлению против советской власти: «Каждое восстание против советской власти и против диктатуры пролетариата есть прогрессивный шаг», — восклицает Каутский.
Небезынтересно проследить отношение австро-марксистов и «левых» социал-демократов к СССР. Сначала они не верили в победу пролетариата и старались отговориться от неё. «Всё равно, — заявил Бауэр в 1917 г., — если даже русская революция преодолеет все опасности, то её результатом не может быть что-либо иное, как буржуазная демократия».
В дальнейшем австро-марксисты также взяли курс на интервенцию. Они наряду с правыми социал-фашистами повели идеологическую подготовку среди рабочих масс против СССР. В 1925 г. Отто Бауэр выдвигает такую формулу борьбы против СССР: «Мы должны бороться против большевизма, — заключает он, — так как его внешняя политика направлена, в конечном счёте на войну».
Сейчас «левые» вынуждены на словах сделать для одурачивания рабочих известный поворот в своих выступлениях против СССР. Они стали признавать успехи пятилетки, стали поговаривать о социалистическом строительстве в СССР, и это тем чаще, чем шире и глубже происходило революционизирование широких масс, шире и глубже начался процесс брожения внутри самой социал-демократии. Но, признавая успехи социалистического строительства в печати и на собраниях, они говорят о «нищенском и голодном положении» русского пролетариата, о тех громадных жертвах, которые приносит русский пролетариат. Для Западной Европы, доказывали они, нужен иной путь развития, нужно укрепление капитализма.
Таким образом и в теории и на практике «левые» австро-марксисты, как и правые во II Интернационале, ни на минуту не приостановили свою антисоветскую подготовку и свою травлю против СССР. Как никогда правильным и верным является положение в резолюции последнего XI пленума ИККИ, что международная социал-демократия, включая и «левых», превратилась в ударную бригаду мирового капитализма, готовящую войну против Советского союза.
Дата добавления: 2022-06-11; просмотров: 30; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!