Мост над «провалом в объяснении»
Юрий Ротенфельд
КАК ОБЪЯСНИТЬ СОЗНАНИЕ: ПРОБЛЕМЫ И РЕШЕНИЯ
«У нас нет логики для превращения нейронной активности в мысль». Р. Аксель
«Ум действует и бездействует с помощью высшего мозгового механизма, это правда. Но у него есть энергия. Форма этой энергии отличается от формы энергии нейронных потенциалов, передвигающихся по аксоновым путям». У. Пенфилд
«Процессы жизни и мышления требуют для своего описания совершенно других понятий и представлений, чем физико-химические процессы, с которыми они связаны». М. Борн
Проблема
В этой небольшой статье я касаюсь одной из многих проблем, в фундаменте которой лежат изъяны нашего мышления, препятствующие философскому пониманию мира. При этом под философией я понимаю «знание общего», отражающего наиболее фундаментальные и универсальные отношения действительности. Не имея под рукой универсальной теории, с общепризнанным философским языком трудно объяснить сознание, тем более его связь с другими областями нашего знания.
Современные представления о сознании имеют долгую предысторию, касаться которой мы не буду. Отмечу лишь то, что понятие «сознание» – одно из ключевых понятий философии, а вопрос о его природе – один из древних, известных нам из греческой философии. И хотя у греков нет понятия "сознание", зато существует ряд соотносящихся с ним терминов: "нус" – творческий ум, "психея" – душа, "логос" – разум, "эйдос" – идея. При этом ум и разум понимались как причина, стоящая во главе всего существующего, и наполняющая его смыслом.
|
|
|
Переходя к современным попыткам решения проблемы сознания, следует назвать одного из интереснейших российских философов, доктора философских наук, профессора МГУ Д.И. Дубровского, который предложил свою теорию сознания, базирующуюся на информационном подходе. Согласно Дубровскому, сознание – это субъективная реальность, «удостоверяющая то, что мы существуем». Сознание персонально, и оно «навсегда прерывается смертью».
Явлениям сознания «нельзя приписывать физические свойства», считает профессор, поскольку мысль не обладает ни пространственными, ни другими физическими свойствами. Поэтому возникает фундаментальная трудность: как вписать сознание в качестве субъективной реальности в физическую картину мира? Здесь имеется «провал в объяснении», который по словам Д.И.Дубровского заключается в следующем.
«Явления субъективной реальности описываются в понятиях социо-гуманитарного знания – понятиях смысла, содержания, воли, веры, а мозговые процессы описываются в физикалистских терминах, скажем – нервные импульсы, их расположение, нервные сети, электрические процессы и т.д., которые описываются в физических терминах. Между физическим и социогуманитарным описанием имеется разрыв – между этими системами понятий нет прямых логических связей. Нужно некое посредствующее звено, которое корректно охватывало бы эти разрозненные системы понятий» [3].
|
|
|
Большую часть XX века с объективных позиций психологи изучали поведение, нейробиологи изучали то, что происходит в конкретных областях мозга, но никто не объяснял сознание – отмечалось лишь то, что оно есть, и оно субъективно. Так что считали, что науки о сознании не может быть в принципе.
Сегодня все изменилось и центральным для нейробиологии вопросом, является вопрос: «почему все физические процессы в мозге должны сопровождаться сознанием»? Более того, за сознанием стали признавать физические свойства, которые пока что остаются неясными. Поэтому активно идет поиск теории, в которой сознание редуцировалось бы к физическим или функциональным процессам. Однако сейчас на этот счет не находится разумных ответов, как нет решения интересующей меня главной трудности, того, что называют «провалом в объяснении».
Мне импонирует подход западных философов, в частности одного из них – Дэвида Чамберса [10]. По его словам, он долгое время, «бьется головой о стену в поисках теории сознания в чисто физическом выражении, которая бы работала». Но такая теория, продолжает свою мысль философ, ни у кого не получилась «по причине упрощенных объяснений в физических и нейробиологических терминах».
|
|
|
В немалой степени это связано с той цепью объяснений к которой мы привыкли, где физика объясняет химию, химия объясняет биологию, биология частично объясняет психологию. Но сознание не вписывается в эту картину. С одной стороны, это данность, что мы находимся в сознании, с другой – мы в некоем тупике, поскольку не знаем, как приспособить сознание к нашему научному видению мира, как избавиться от «провала в объяснении».
Дэвид Чалмерс считает, что сознание – это своего рода аномалия, при столкновении с которой, могут понадобиться радикальные идеи. «Думаю, нам понадобится пара идей, которые изначально кажутся безумными, прежде чем мы сможем научно обосновать сознание». И философ предлагает осмыслить две безумные идеи, которые, на его взгляд, имеют перспективу.
Первая безумная идея: сознание фундаментально – это некий фундаментальный кирпичик природы, что открывает путь для науки. «Далее необходимо изучить фундаментальные законы, управляющие сознанием, законы, соединяющие сознание с остальными основными принципами: пространством, временем, массой, физическими процессами… Мы еще не знаем, что это за законы, но это то, что мы ищем».
|
|
|
Вторая безумная идея: сознание универсально. Это значит, что «любая система в какой-то степени обладает сознанием. Такое видение иногда называют панпсихизмом: «пан» значит «все», «психо» — «разум»[1]. Все системы обладают сознанием: не только люди, собаки, мыши, мухи, но даже микробы Роба Найта, элементарные частицы. Даже у фотона – допускает Чалмерс – есть сознание, как «некий элемент примитивного субъективного ощущения, некий примитивный предшественник сознания».
Недавно нейробиолог Джулио Тонони, продолжает Дэвид Чалмерс, взялся за эту теорию и скрупулезно ее доработал в соответствии с математической теорией. Он ввел математическую единицу измерения, названную им Фи, измеряющую объем интегрированной в систему информации, поскольку предположил, что Фи взаимосвязана с сознанием.
Так, в человеческом мозге объем интегрирования информации невероятно велик – высокая степень Фи, много сознания. У мыши средняя степень интегрирования информации все еще весьма существенная, довольно значительный уровень сознания. Но если спускаться ниже – к червям, микробам, частицам – объем Фи уменьшается. Уменьшается, но все же не равен 0. По теории Тонони все время будет сохраняться ненулевая степень сознания. По сути, он предлагает фундаментальный закон сознания: высокий уровень Фи – высокое сознание».
Панпсихизм, считает Д.Чалмерс, может помочь нам интегрировать сознание в физический мир, поскольку «сознание не болтается вне физического мира как что-то лишнее. Оно – в его основе»… Мы хотели бы «чтобы теория сознания позволила нам увидеть сознание в качестве интегральной части природного мира. Возможно, пока нам трудно уяснить, какого рода была бы эта теория, но без нее нельзя будет сказать, что мы полностью понимаем сознание».
Проблема сознания – это не только конкретно-научная, но и конкретно-всеобщая философская проблема, касающаяся мира в целом. Поэтому сознательный опыт – это не просто та или иная часть природного мира – это его обобщенный феномен, порожденный лежащим на виду множеством физических взаимодействий, процессов, энергий. «Является ли само сознание физическим, или же оно попросту сопутствует физическим системам» [11] – вопрос неясный. Ответ на него во многом зависит от нашего мышления: перейдем ли мы к разумному осмыслению мира или оно будет оставаться рассудочным.
Мост над «провалом в объяснении»
Будучи функцией головного мозга, сознание формируется под влиянием многообразных процессов, протекающих между человеком и окружающим его миром. Это общение способствует росту, обогащению и развитию как субъективного опыта, т.е. сознания, так и самого мозга, и его высших функций.
Что значит объяснить сознание? Откуда оно берется, как связано с физическим миром? Откуда берется эгоистическое и альтруистическое сознание? Да и вообще, что именно мы должны объяснить при помощи языка? [1].
Чтобы дать ответ на поставленные выше вопросы, на мой взгляд, мы должны изучать не мозг, а язык природы, обусловливающий наши взаимоотношения с ней. Их-то мозг и переводит в понятную для организма форму – в разновидности сознательного опыта: цвет, запах, вкус, боль, тактильный опыт, эмоции и т.п. Поэтому в нашу задачу, входит осмысление языка природы, при помощи которого происходит означенное общение.
Люди также придумали языки. В своей книге «Философские основания физики» Рудольф Карнап собирает не только понятия науки, но и понятия повседневной жизни в три основные группы понятий: классификационные, сравнительные и количественные. При этом «более эффективными для выражения информации, по мысли ученого, являются «сравнительные понятия». Они занимают промежуточное положение между классификационными и количественными понятиями».
«Я – пишет Р. Карнап – считаю желательным обратить на них внимание, потому что даже среди ученых значение и эффективность таких понятий часто недооцениваются… .
Часто случается, что, прежде чем в область науки могут быть введены количественные понятия, им предшествуют сравнительные понятия, которые являются значительно более эффективным инструментом для описания, предсказания и объяснения, чем более грубые классификационные понятия... Мы никогда не должны недооценивать полезности сравнительных понятий, продолжает Р.Карнап, особенно в тех областях, где научный метод и количественные понятия до сих пор ещё не разработаны». [4, 97- 99].
Скажу сразу, язык сравнительных понятий наиболее созвучен природе, поскольку отражает природные и социальные связи. Их типологию пыталась упорядочить диалектика, располагая понятие «противоположности» между понятиями «тождество» и «различие» в рамках некой универсальной парадигмы. Но не сложилось, поскольку стремясь к всеобщему, все возможные природные и социальные процессы философы включали в понятие «противоположности», которое в учении Гегеля обозначилось термином «конкретное тождество». Поэтому понятия диалектики, даже в их теперешнем состоянии, несут в себе высокую степень неопределенности, не позволяющую получать теоретически корректные решения. Из-за этого диалектика не смогла войти в действительную науку.
Язык количественных понятий хотя и находит применение в математической теории Джулио Тонони, о чем было сказано выше, однако до использования зрелых математических теорий дело пока не дошло.
Для того, чтобы объяснить сознание не годится и многозначный язык классификационных понятий, с помощью которого невозможно исключить множество смыслов. Однако исследователи сознания и мозга упрямо держаться оных, из-за неимения других понятий, адекватных задачам.
«Множество альтернативных терминов и выражений, пишет по этому поводу Дэвид Чалмерс, обозначает примерно тот же класс феноменов, что и «сознание» в его главном смысле. Среди них «опыт», «квалиа», «феноменология», «феноменальный», «субъективный опыт» и «каково это». Помимо грамматических отличий, различия между этими терминами сводятся по большей части к смысловым оттенкам» [10, 11].
Попав под влияние безумных идей Д. Чалмерса, но не являясь специалистом в области сознания, я оказался тем, кто на свой страх и риск решился изложить еще одну фундаментальную, универсальную и безумную идею. Ее суть в том, что нужно найти язык, способный однозначно отражать наиболее общие природные и социальные процессы. Язык, который преодолеет пропасть в объяснении того, как пристегнуть сознание к физическому миру. Ибо дело не в том, что мы плохо объясняем, а в том, что язык классификационных понятий, обусловливает рассудочное мышление, тогда как для осмысления и объяснения сознания – нужен другой язык, отражающий закономерность и разумность природы. И таким мостом над «провалом в объяснении», по моему глубокому убеждению, может стать язык сравнительных понятий [7].
Дата добавления: 2021-11-30; просмотров: 38; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!