Вопросы взаимодействия органов военной прокуратуры с командованием воинских частей и учреждений войск национальной гвардии

⇐ ПредыдущаяСтр 5 из 5

«При рассмотрении вопроса о возможных критериях оценки в эффективности анти криминогенной деятельности органов военной прокуратуры автор исходит из понимания последней как формы активного отношения военных прокуроров к воинскому правопорядку,

предопределяющей его целесообразное изменение и преобразование в целях предупреждения преступности в войсках»[19]. «При этом, безусловно, согласимся с мнением профессора В.Н. Кудрявцева по поводу того, что право является надежным и высокоэффективным средством, позволяющим обеспечить целенаправленность, слаженность и упорядоченность предупредительной деятельности в сочетании с осуществлением охранительно - санкционной и общевоспитательной функции»[20]

По словам Шестака В.А. «…осуществляемая в строгом соответствии с правовыми нормами антикриминогенная деятельность органов военной прокуратуры соответствует общенаучным критериям как целесообразности, так нравственности и законности. Это всё потому что в нормах военного права учитываются потребности военной организации государства, социальные интересы военнослужащих, научно познанные закономерности предупреждения преступности в войсках, а также отражается опыт такой деятельности, соответствующий возведённой в закон воле. В правовых формах могут быть определены наиболее рациональные пути воздействия на криминогенные факторы, закреплены эффективные методы, средства и меры анти криминогенного воздействия, условия деятельности субъектов правоприменения»[21]

Моральное (нравственное) значение рассматриваемой деятельности связано с самой сущностью военного права, которое по меткому выражению известного русского философа В.С. Соловьева состоит в равновесии двух нравственных интересов: личной свободы и общего блага[22].

Наконец, комплексы мер анти криминогенного воздействия, исходящие из требований права и базирующиеся на его нормах, осуществляются в режиме законности, что является «непременным условием» («сonditio sine quа поп») анти криминогенной деятельности.

«При этом оценка эффективности такой деятельности органов военной прокуратуры представляет значительную сложность: во-первых,

антикриминогенное воздействие субъекта правоприменения на многочисленные криминогенные факторы зачастую сложно (порой и невозможно) зафиксировать, а тем более измерить, выразить количественно;

во-вторых, коэффициент участия (мера заслуги) того или иного уполномоченного государственного органа в этом процессе почти не поддаётся выявлению и тем более замеру; в-третьих, такая деятельность не имеет широкого правового закрепления и организационной регламентации»[23].

Вместе с тем анти криминогенная деятельность органов военной прокуратуры является сквозным направлением предупреждения преступности в войсках, осуществляется с помощью различных методов, средств, с использованием комплексов мер анти криминогенного воздействия, включая меры прокурорского реагирования и тактические приемы. Поэтому и анализировать ее эффективность возможно, исходя из комплекса критериев.

«Классификация эффективности мер анти криминогенного воздействия может осуществляться с помощью количественных и качественных показателей. Так, количественными показателями могут являться данные о количестве координационных совещаний по вопросам предупреждения преступности в войсках, частных определений об обстоятельствах, способствовавших совершению преступления, вынесенных военным судом по инициативе военного прокурора. Критерием в этом случае может выступать положительная (отрицательная) динамика таких показателей»[24].

«Качественными показателями могут послужить данные: о своевременности и полноте выявления обстоятельств, способствующих совершению преступлений и нарушению законности; о восстановлении нарушенных прав, свобод военнослужащих, иных граждан, законных интересов государства; о наличии позитивных изменений в результате применения комплексов мер анти криминогенного воздействия, включая меры прокурорского реагирования; об активизации деятельности по предупреждению преступности в войсках, в том числе по своевременному и полному выявлению и пресечению административных и других правонарушений непреступного характера (при наличии признаков, свидетельствующих о возможности их перерастания в преступления); о фактическом устранении (блокировании, нейтрализации) на основе мер прокурорского реагирования нарушений законов, повлекших благоприятные изменения показателей и последствий поведения военнослужащих»[25].

Количественные и качественные критерии не могут, однако, отделяться

друг от друга. Поэтому их классификацию при оценке эффективности анти криминогенной деятельности органов военной прокуратуры целесообразно производить по общему принципу, разделив такие критерии на общие и специальные.

Соответствие комплексов мер анти криминогенного воздействия, применяемых органами военной прокуратуры, стратегическим направлениям борьбы с преступностью. Стратегией национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года[26] одним из основных источников угроз национальной безопасности назван «сохраняющийся рост преступных посягательств», а одним из главных направлений государственной политики в сфере обеспечения государственной и общественной безопасности определено совершенствование нормативного правового регулирования предупреждения и борьбы с преступностью. При этом задачами государственной политики Российской Федерации в области национальной обороны и военного строительства на долгосрочную перспективу являются: совершенствование войск; переход к их качественно новому облику[27], разработка системы основополагающих концептуальных, программных Документов; постоянное совершенствование правоохранительных мер по

Выявлению предупреждению, пресечению и раскрытию преступных посягательств; повышение эффективности деятельности правоохранительных органов и спецслужб; создание единой государственной системы профилактики преступности и иных правонарушений. Решение каждой из указанных задач, но первых, прямо воздействует на комплекс криминогенных факторов в войсках и, во-вторых, является сферой деятельности органов военного управления, командования и правоохранительных органов в войсках по предупреждению преступности.

«При оценке эффективности рассматриваемой деятельности органов военной прокуратуры следует, в частности, проанализировать, были ли учтены следующие внутренние угрозы: а) нарушение установленного регламента сбора, обработки, хранения и передачи информации, содержащейся в картотеках и автоматизированных банках данных и использующейся для расследования преступлений; б) недостаточность законодательного и нормативного регулирования информационного обмена в правоохранительной и судебной сферах; в) отсутствие единой методологии сбора, обработки н храпения информации оперативно-розыскного, справочного, криминалистического и статистического характера; г) преднамеренные действия, а также ошибки персонала, непосредственно занятого формированием и ведением статистических карточек и автоматизированного банка данных.

Задачи рассматриваемой деятельности конкретны, подразделяются на общие, специальные, коллективные и индивидуальные. Сосредоточение внимания военным прокурором при осуществлении деятельности по предупреждению преступности в войсках, главным образом, на решении индивидуальных задач в ущерб специальным и общим может в итоге значительно снизить эффективность такой работы. Однако возможна и обратная ситуация: чрезмерная увлеченность решением задач общего порядка не окажет должного анти криминогенного воздействия на конкретные ситуации[28].

«Важным элементом организации рассматриваемой деятельности органов военной прокуратуры является планирование, включающее на основе достижений науки и практики анализ криминогенной обстановки, ее прогноз, учет имеющихся сил и средств, постановку конкретных задач, определение основных направлений такой деятельности на соответствующий период, а также комплекс необходимых мер анти криминогенного воздействия. Планирование обеспечивает системный характер работы, позволяет согласовать в ней средства, социально-экономического, организационного, правового, воспитательного и иного характера. При отсутствии планирования такой деятельности анти криминогенное воздействие теряет свою целенаправленность, а значит, и эффективность, то

есть возможность достижения позитивного результата при меньших затратах времени, материальных и людских ресурсов.

Может быть связано с отсутствием программирования мер анти криминогенного воздействия в тесной увязке с планами реформирования военной организации государства. Критерием оценки эффективности такой деятельности органов военной прокуратуры может являться не только как таковое наличие планов работы в военных прокуратурах различных звеньев,

но и их системный характер, конкретность, включение в планы мероприятий по устранению тех обстоятельств, которые не позволили реализовать ранее запланированные меры анти криминогенного воздействия.

Последовательность и непрерывность. Эффективность мер анти криминогенного воздействия зависит от того, насколько они логичны, обоснованы, закономерно вытекают из конкретной ситуации, предыдущих мер прокурорского реагирования, насколько обеспечена непрерывность следования им. Такая деятельность должна носить не эпизодический, а длящийся характер.

Анти криминогенное воздействие должно быть построено таким образом, чтобы охватывать все формы противоправных действий военнослужащих, насилия, виктимизации и небезопасных условий военной

службы, а также фоновые явления преступности военнослужащих; распространяться па потенциальных правонарушителей, криминогенные ситуации, потенциальных жертв противоправных деяний военнослужащих; осуществляться одновременно несколькими (или всеми) субъектами правоприменения; применяться с одновременной реализацией различных мер прокурорского реагирования; соответствовать важнейшим задачам реформирования военной организации государства. В этой связи важным элементом оценки эффективности рассматриваемой деятельности является уровень координации (комплексно-территориальный и ведомственно-отраслевой), в том числе координация органами военной прокуратуры деятельности правоохранительных органов в войсках по предупреждению преступности.

Эффективными меры анти криминогенного воздействия на воинский правопорядок, применяемые органами военной прокуратуры, могут быть только при условии, если они носят упреждающий характер. Анализ же практики прокурорского надзора показывает, что многие меры прокурорского реагирования зачастую носят явно запоздалый характер, а в отдельных случаях — свидетельствуют о низкой эффективности деятельности.

Подразумевает соответствие мер прокурорского реагирования особенностям криминогенной ситуации, характеру выявленных нарушений, характеристике виновных лиц, избранным мерам анти криминогенного воздействия. Неадекватность и необоснованность применяемых средств способны не только существенно снизить результативность рассматриваемой Деятельности, но и подорвать авторитет органов военной прокуратуры.

Предполагает детальный учет специфики криминогенной ситуации, разделение ее на составляющие, подбор наиболее адекватных мер прокурорского реагирования, подходящих исключительно для данного случая, в целях обеспечения максимального предупредительного эффекта»[29].

«Качество и эффективность мер прокурорского реагирования оцениваются с точки зрения конкретности и надлежащей адресности содержащихся в них требований, направленных на устранение выявленных причин и условий, приведших или могущих привести к совершению противоправных деяний в войсках, наличия указаний конкретных воинских должностных лиц, виновных в нарушениях закона.

Обоснованность тактики проведения анти криминогенных мероприятий. Стоящие перед органами военной прокуратуры задачи, в том числе связанные с выявлением и применением анти криминогенного потенциала воинского правопорядка, выявлением и устранением причин и условий преступности в войсках, военный прокурор решает, выбирая различные методы, средства и меры анти криминогенного воздействия. При проведении одних и тех же мероприятий приемы могут быть неодинаковыми и применяться в различной последовательности в зависимости от особенностей проблемы, случая, конкретной обстановки, собственного опыта работы. Поэтому правильный выбор тактики рассматриваемой деятельности (отдельных мероприятий), то есть определение и реализация методов и средств наилучшей организации и осуществления такой деятельности, существенно повлияет на эффективность и, полагаю, может служить критерием ее оценки.

Нормативная регламентация и подготовка к проведению проверок, координационных совещаний и иных мероприятий. Имеет решающее значение, немаловажную роль в этом может сыграть привлечение органами военной прокуратуры к планированию и проведению право предупредительных мероприятий специалистов.

Полнота выявления и применения анти криминогенного потенциала воинского правопорядка, устранения и предупреждения причин и условий, способствующих совершению противоправных деяний военнослужащими. Неполная поверхностная реализация мер анти криминогенного воздействия, отсутствие должной тщательности в реализации способно свести к минимуму эффективность деятельности органов военной прокуратуры по предупреждению преступности в войсках.

Пассивность, отсутствие инициативности, инертность со стороны

военных прокуроров при осуществлении деятельности по предупреждению преступности в войсках могут привести к запаздыванию даже спланированных и организованных мероприятий.

Главным специальным критерием эффективности рассматриваемой деятельности органов военной прокуратуры может служить снижение уровня преступности ее наиболее опасных форм, сокращение материального ущерба, физического и морального вреда, причиненного преступлениями военнослужащих.

В соответствии с многообразием криминальных проявлений, сложной природой их детерминации, особенностями охраняемых государством благ,

спецификой законодательства и регламентации деятельности органов военной прокуратуры по предупреждению преступности в войсках специальные критерии оценки эффективности можно подразделить по следующим основаниям: по отраслям военного права и сферам специфических воинских правоотношений; по видам охраняемых законом благ, интересов; по видам и характеру преступности; в зависимости от стадии допреступной, преступной и частично постпреступной активности (замышляемые, подготавливаемые преступления, покушения на них, а также

В продолжаемая преступная деятельность); по уровню (масштабу) охвата анти криминогенного воздействия; по протяженности во времени возможности оценки эффективности рассматриваемой деятельности (статистичеакие и динамические); по ее направлениям»[30].

Результативность отдельных мер анти криминогенного воздействия, i осуществляемых органами военной прокуратуры, можно оцепить только it динамике или при организации повторных проверок. 'Гак, результативность 'представления военного прокурора об устранении нарушений законодательства о воинской обязанности и военной службе, внесенного председателю призывной комиссии по итогам периода призыва, может быть оценена лишь при проверке работы этой комиссии (образованной, возможно, вином составе) в последующий период призыва. 'Такой же подход применим к оценке эффективности реализации частных определений военного суда,

вынесенных по инициативе военного прокурора (критерием оценки эффективности такой меры служит не только количество частных определений, вынесенных по инициативе военного прокурора, но и фактическое устранение нарушений законов).

Координация органами военной прокуратуры деятельности

правоохранительных органов в войсках по предупреждению преступности[31].

Критериями оценки эффективности здесь могут быть: уровень результативности и количество проведенных координационных и оперативных совещаний руководителей правоохранительных органов и войсках; отлаженность процесса обмена информацией по вопросам воздействия в деятельности по предупреждению преступности в войсках; регулярность совместных выездов в войска для проведения согласованных действий, проверок и оказания помощи органам военного управления, командования; степень подготовленности координационных совещаний

(наличие обобщенной информации с анализом криминогенной ситуации); мера привлечения к реализации постановлений совещаний других субъектов предупредительной деятельности различных уровней; степень реализованности мероприятий анти криминогенного воздействия[32]

Иными специальными критериями являются; результаты надзорной и координационной функции органов военной прокуратуры; использование и внедрение опыта и научных рекомендаций по вопросам предупреждения преступности в войсках, научная обоснованность управления в сфере анти криминогенного воздействии; информационная обеспеченность рассматриваемой деятельности органов военной прокуратуры (к информации, в свою очередь, должны предъявляться требования о полноте,

объективности, достоверности, своевременности и оперативности поступления в органы военной прокуратуры); число внесенных по инициативе военного прокурора изменений и дополнений в проекты нормативных актов по вопросам предупреждения преступности в войсках; число информаций, направляемых органам военного управления командованием по вопросам рассматриваемой деятельности (эффективность

таких информаций определяется их обоснованностью, конкретностью, реальностью вносимых предложений, а также регулярностью информирования); количество результативных прокурорских проверок в криминогенных сферах воинского правопорядка, количество уголовных дел, возбужденных по результатам прокурорских проверок, число должностных к лиц, привлеченных к уголовной ответственности, а также отсутствие при

повторной проверке значимых нарушений законов, выявленных при первичной проверке; количество положительно разрешенных в

установленные сроки заявлений, сообщений о правонарушениях и преступлениях, продолжаемых или могущих перерасти в тяжкие преступления; полнота выявления и учета преступлений с «двойной Превенцией» (нарушения уставных правил взаимоотношений между военнослужащими, превышения должностных полномочий); данные уголовной статистики: о применении норм уголовного закона «двойной Превенции», соотношении числа указанных преступлений с количеством тяжких и особо тяжких насильственных преступлений, замедлении темпов прироста числа тяжких и особо тяжких насильственных преступлений; количество лиц, предостереженных и привлеченных к ответственности за невыполнение представления военного прокурора; количество уголовных дел, возвращенных прокурором следователю без утверждения обвинительного заключения для выяснения обстоятельств, способствующих совершению преступлений; количество и итоги контрольных проверок по результатам внесенных представлений; количество выявленных и поставленных на учет преступлений, ранее не зарегистрированных (укрытых от учета); количество отмененных прокурором постановлений военных

следственных органов об отказе в возбуждении уголовного дела и (Прекращении уголовного дела (критерием оценки эффективности выступают динамика показателей и доля отмененных военным прокурором постановлений в общем числе вынесенных постановлений, фактическое снижение латентности преступлений); количество отмененных необоснованно вынесенных постановлений о приостановлении предварительного следствия и дознания; количество случаев назначения военным судом по инициативе военного прокурора дополнительных видов наказания (лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью и тому подобные); количество Частных определений об обстоятельствах, способствовавших совершению преступлений, вынесенных военным судом по инициативе военного Прокурора; количество проведенных впоследствии прокурорских проверок в воинских частях (соединениях), в адрес командования которых было нанесено частное определение военным судом; количество исков и заявлений военных прокуроров в суды в защиту прав и иных законных интересов военнослужащих (доля удовлетворенных судом исков и заявлений

поенного прокурора); количество выступлений военного прокурора с докладами о состоянии преступности в войсках и мерах борьбы с ней; количество выступлений и публикаций военного прокурора в средствах к массовой информации по проблемам предупреждения преступности в

войсках[33].

Учитывая изложенное, можно сделать вывод, что критерии оценки эффективности анти криминогенной деятельности органов военной прокуратуры могут быть различными, но обязательно обладать следующими

признаками:

а) необходимостью (под «необходимыми» следует понимать такие явления, без которых возникновение прогнозируемого следствия (т.е. |криминогенных угроз воинскому правопорядку) было бы невозможно);

б) юридической значимостью (определяется взаимосвязью двух критериев: первый заключается в том, что средства и меры анти

криминогенного воздействия должны непосредственно относиться к конкретному общественно опасному деянию, второй связан с тем, что такой механизм реализации должен способствовать обеспечению задач уголовного

( судопроизводства);

в) закономерностью (наличие объективно существующей, повторяющейся связи, обусловливающей возможность предупреждения появления или развития конкретного общественно опасного деяния в войсках);

г) вероятностью нейтрализации противоправного деяния (обеспечение непосредственной защиты воинского правопорядка от криминогенных угроз);

д) комплексностью.

2.2 Особенности организации и деятельности военной прокуратуры

Прокурату́ра Росси́йской Федера́ции — единая федеральная централизованная система органов, входящая в структуру федеральных органов исполнительной власти[34], в задачу которой входит осуществление от имени Российской Федерации надзора за соблюдением Конституции Российской Федерации и исполнением законов, действующих на её территории. Прокуратура Российской Федерации выполняет и иные функции, установленные федеральными законами.

Полномочия, организация и порядок деятельности прокуратуры Российской Федерации определяются федеральным законом «О прокуратуре Российской Федерации»[35][1]. Относится к государственным военизированным организациям, которые имеют право приобретать боевое ручное стрелковое и иное оружие[36][2]. В прокуратуре России предусмотрена федеральная военная, правоохранительная и гражданская государственная служба. Прокуратура должна осуществлять свои полномочия независимо от органов государственной (законодательной, исполнительной, судебной) власти, не относится ни к одной из ветвей власти.

Военная прокуратура Российской Федерации поднадзорна прокуратуре Российской Федерации, организационно входит в состав Генеральной Прокуратуры Российской Федерации. Её возглавляет, обеспечивает подбор, расстановку и воспитание кадров, Формирование, реорганизация и ликвидация органов военной прокуратуры, определение их статуса, компетенции, структуры и штатов , проводит аттестацию военных прокуроров, издает приказы и указания, обязательные для исполнения всеми военными прокуратурами - заместитель Генерального прокурора Российской Федерации - Главный военный прокурор Петров Валерий Георгиевич.

Деятельность военной прокуратуры направлена исключительно на Вооруженные Силы Российской Федерации, другие войсках, воинские формирования и органы, созданные в соответствии с федеральными законами и иными нормативными правовыми актами.

Назначение и освобождение от должности Главного военного прокурора осуществляет Совет Федерации по представлению Президента Российской Федерации .[37]

Ему подчинены и подотчётны первый заместитель, Заместители Главного военного прокурора, старшие помощники и помощники.

По вертикали власти за ними следуют управления, аппарат, приёмная, отделы и службы военной прокуратуры.

В свою очередь они регулируют деятельность военных прокуратур окружного звена, которых девять:
- Восточный военный округ (26 военных прокуратур)

- Западный военный округ (35 военных прокуратур)

- Центральный военный округ (43 военных прокуратуры)

- Южный военный округ (40 военных прокуратур)

- Балтийский флот (5 военных прокуратур)

- Тихоокеанский флот (9 военных прокуратур)

- Северный флот (7 военных прокуратур)

- Черноморский флот (5 военных прокуратур)

- Ракетные войска стратегического назначения (14 военных прокуратур)

В местностях, где в силу исключительных обстоятельств не действуют иные органы прокуратуры Российской Федерации, а также за пределами Российской Федерации, где в соответствии с международными договорами находятся войска Российской Федерации, функции прокуратуры могут выполнять другие органы только по приказу Генерального прокурора Российской Федерации.

В военных прокуратурах, приравненных к прокуратурам городов и районов, по решению Главного военного прокурора могут создаваться прокурорские участки.

Деятельность военной прокуратуры весьма заметна с переводом военнослужащих на контрактный вид службы. Показатели нарушений несения службы выросли с того момента в десятки раз, всё потому что «солдат-контрактник» имеет гораздо больше проблем за стенами военной организации чем, военнослужащий проходящий военную службу по контракту. Так же, с проведением денежной индексации у военнослужащих войск национальной Гвардии повысилось денежное довольствие. С одной стороны, это есть хорошо, больше людей хотят служить Родине, получать больше денежных средств, тем самыс улучшают своё материальное положение, но и есть в этом ложка дёгтя, которую необходимо разгребать военной прокуратуре и её органам.

С увеличением денежной массы в Вооружённых Силах и Войсках национальной гвардии увеличилось число кредитов, сделок, займов и других возможных отношениях между воинскими частями, учреждениями и военнослужащими с государством.

Так вот, военная прокуратуры, как было сказано ранее осуществляет надзор за соблюдением законодательства любых отношений, если хотя бы один из субъектов будет являться военная организация.

Прокурорские работники, проходящие службу в органах военной прокуратуры, имеют статус военнослужащих. Таким работникам в соответствии с Федеральным законом «О воинской обязанности и военной службе» присваиваются воинские звания[38].

Главный военный прокурор является высшим должностным лицом военныой прокуратуры, выполняющий функции по руководству деятельности военной прокуратуры.

Он является одновременно заместителем Генерального прокурора РФ. У него имеются 3 заместителя.

Первый заместитель Главного военного прокурора, генерал-лейтенант юстиции - Иванов Евгений Вячеславович

заместитель Главного военного прокурора, генерал-лейтенант юстиции - Девятко Александр Юрьевич

Заместитель Главного военного прокурора, генерал-лейтенант юстиции - Никитин Александр Павлович

Положения о структурных подразделениях Главной военной прокуратуры утверждаются Главным военным прокурором. В управлениях и отделах устанавливаются должности старших прокуроров и прокуроров.В Главной военной прокуратуре образуется коллегия в составе Главного военного прокурора (председатель), его первого заместителя и заместителей (по должности), других прокурорских работников, назначаемых Главным военным прокурором. Персональный состав коллегии утверждается Генеральным прокурором Российской Федерации по представлению Главного военного прокурора. Полномочия военных прокуроров. Главный военный прокурор и подчиненные ему прокуроры обладают в пределах своей компетенции полномочиями, определенными настоящим Федеральным законом, и осуществляют их независимо от командования и органов военного управления в соответствии с законодательством Российской Федерации. Военные прокуроры также обладают полномочиями:

- участвовать в заседаниях коллегий, военных советов, служебных совещаниях органов военного управления;

- назначать вневедомственные ревизии и проверки, затраты на проведение которых возмещаются по постановлению прокурора органами военного управления, где состоят на довольствии проверяемые воинские части и учреждения;

- по предъявлении служебного удостоверения беспрепятственно входить на территории и в помещения воинских частей, предприятий, учреждений, организаций и штабов независимо от установленного в них режима, иметь доступ к их документам и материалам;

- проверять законность содержания осужденных, арестованных и задержанных военнослужащих на гауптвахтах, в дисциплинарных частях и других местах их содержания, немедленно освобождать незаконно содержащихся там лиц;

- требовать обеспечения охраны, содержания и конвоирования лиц, находящихся на войсковых и гарнизонных гауптвахтах, в иных местах содержания задержанных и заключенных под стражу, соответственно воинскими частями, военными комендантами, органами и учреждениями внутренних дел Российской Федерации.[39]

Прокуратура военного округа занимается надзором за соблюдением законодательства РФ воинских частей соединений, дислоцированных на территории данного округа…

Её возглавляет военный прокурор округа, он подчиняется главному военному прокурору и является прямым начальником всего личного состава военной прокуратуры округа.

В состав окружных военных прокуратур входят военный прокуратуры гарнизона.

Прокуратуру гарнизона возглавляет воен. Прокурор.

Имеются подразделения военной прокуратуры зарубежом, в районе дислокации подразделении ВС РФ. Так например на территории арендованного у Казахстана Байконура, действует гарнизонная военная прокуратура. Многие подразделения военной прокуратуры находяться на территории воинских частей.
Согласно п. 1 ст. 21 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации" от 17 января 1992 г. N 2202-1 (далее - Закон о прокуратуре) предметом надзора за исполнением законов выступает соблюдение Конституции Российской Федерации и исполнение действующих на территории Российской Федерации законов, в частности, федеральными органами исполнительной власти и их должностными лицами, а равно соответствие законам издаваемых ими правовых актов. Поскольку законодатель в плане осуществления прокурорами надзорной деятельности не делает исключений из круга соответствующих органов, то вполне очевидно, что любой из них, прямо указанный в соответствующем акте главы государства поднадзорен прокуратуре Российской Федерации.

В полной мере это относится и к Федеральной службе войск национальной гвардии Российской Федерации (далее также - Росгвардия), образованной Указом Президента Российской Федерации "Вопросы Федеральной службы войск национальной гвардии Российской Федерации" от 5 апреля 2016 г. N 157 с возложением на нее функций по выработке и реализации государственной политики и нормативно-правовому регулированию в сферах:
а) деятельности войск национальной гвардии Российской Федерации:
б) оборота оружия;
в) частной охранной деятельности;
г) вневедомственной охраны.
Таким образом, что прямо вытекает из названного акта главы государства, к Росгвардии перешли ряд функций Министерства внутренних дел Российской Федерации (далее также - МВД России), что, в свою очередь, обусловило постановку перед органами прокуратуры задачи по обеспечению надлежащего надзора за законностью деятельности новообразованного правоохранительного органа. Мы не случайно оговариваем правоохранительный статус названного федерального органа исполнительной власти, поскольку как в теории прокурорской деятельности, так и на практике принадлежность к системе правоохранительных органов, если это прямо не оговаривается законодателем (как, например, в случае с теми же органами внутренних дел, органами федеральной службы безопасности и таможенными органами в ст. 8 Закона о прокуратуре), рассматривалась с учетом выполнения в совокупности либо раздельно функций по осуществлению оперативно-розыскной деятельности или расследования преступлений (в форме дознания и (или) предварительного следствия)[40]. В Указе Президента «Положения о координации деятельности правоохранительных органов по борьбе с преступностью» в п.1 которого перечисляются соответствующие федеральные структуры, включая Следственный комитет Российской Федерации. Дополнение этого перечня Росгвардией, произошедшее 7 декабря 2016[41], с учетом отсутствия у данного органа названной функциональности свидетельствует как о необходимости более широкого трактования предмета и пределов правоохранительной деятельности, так и о важном месте, которое заняла Росгвардия в системе органов правоохраны. А это означает, что, несмотря на самостоятельный (отличный от надзора за исполнением законов) характер координируемой прокурорами деятельности правоохранительных органов по борьбе с преступностью, соответствующие правоотношения имеют прямую зависимость от процедур разграничения компетенции территориальных прокуроров и прокуроров специализированных прокуратур, в поднадзорность которым вменяется конкретная деятельность тех или иных подразделений Росгвардии, что является в первую очередь (на уровне общих подходов) прерогативой Генерального прокурора Российской Федерации, а также на нижестоящем уровне отнесено к ведению прокуроров регионального звена, издающих приказы о разграничении компетенции между подчиненными им прокурорами.

Следует отметить, что на федеральном уровне компетенционный вопрос решился достаточно оперативно и уже 7 июня 2016 г. Генеральным прокурором Российской Федерации были внесены коррективы в его же Приказ "О разграничении компетенции прокуроров территориальных, военных и других специализированных прокуратур" от 7 мая 2008 г. N 84 (далее - Приказ N 84), согласно которым на военных прокуроров возложили осуществление надзора за соблюдением Конституции Российской Федерации, исполнением законов, соответствием законам издаваемых правовых актов, соблюдением прав военнослужащих, членов их семей и иных граждан органами военного управления и должностными лицами воинских частей, организаций Росгвардии (за исключением органов управления и подразделений, осуществляющих федеральный государственный контроль (надзор) за соблюдением законодательства Российской Федерации в сфере оборота оружия и частной охранной деятельности, вневедомственной охраны, в том числе Центра специального назначения вневедомственной охраны; федерального государственного унитарного предприятия "Охрана")[42]

Таким образом, с одной стороны, произошла автоматическая замена ранее фигурировавших в документе "внутренних войск Министерства внутренних дел Российской Федерации" на Росгвардию, а с другой стороны, с учетом более широкой функциональности этого органа в скобках были оговорены вопросы, не относящиеся к компетенции военных прокуроров. Соответственно, заместитель Генерального прокурора Российской Федерации - Главный военный прокурор, используя приданные ему п. 3 ст. 46 Закона о прокуратуре полномочия, определяет поднадзорность органов и подразделений Росгвардии непосредственно Главной военной прокуратуре и военным прокуратурам окружного звена, а военные прокуроры округов закрепляют за собой и за подчиненными им военными прокурорами гарнизонного звена остальные объекты надзора, отнесенные к компетенции военных прокуроров.

Поскольку Приказ N 84 более не упоминает нигде о Росгвардии, вполне очевиден вопрос о том, а кто же, собственно, из прокуроров реализует надзорные и иные полномочия в отношении органов управления и подразделений Росгвардии, деятельность которых решением руководителя прокурорской системы исключена из сферы интересов военных прокуратур. Здесь, говоря о поднадзорности деятельности органов управления и подразделений Росгвардии, осуществляющих федеральный государственный контроль (надзор) за соблюдением законодательства Российской Федерации в сфере оборота оружия и частной охранной деятельности, вневедомственной охраны, в том числе Центра специального назначения вневедомственной охраны, а также федерального государственного унитарного предприятия "Охрана", следует отметить, что указанная функциональность передана из МВД России, т.е. не является вновь возникшей, в силу чего по умолчанию Генерального прокурора Российской Федерации соответствующие объекты и их должностные лица продолжают оставаться в компетенции и зоне ответственности тех же территориальных и иных прокуроров (например, по надзору за исполнением законов на особо режимных объектах), которые осуществляли надзор за исполнением законов указанными структурами до образования Росгвардии. Безусловно, двойственный характер поднадзорности одного и того же федерального органа исполнительной власти может создавать на практике определенные сложности, но он скорее проблематичен для самих поднадзорных органов и должностных лиц, нежели для прокуроров, что со временем, думается, перестанет быть проблемой. Хотя, по нашему мнению, для прояснения ситуации целесообразным было бы издание приказа Генерального прокурора Российской Федерации, четко разграничивающего поднадзорные объекты Росгвардии между Генеральной прокуратурой Российской Федерации, Главной военной прокуратурой и прокуратурами регионального звена (территориальными и военными).
Непосредственно в Законе N 226-ФЗ определено, что надзор за исполнением войсками национальной гвардии федеральных конституционных законов и федеральных законов осуществляют Генеральный прокурор Российской Федерации и подчиненные ему прокуроры. Можно ли в этой связи говорить о том, что в рассматриваемом законодательном акте имеет место определенное ограничение предмета прокурорского надзора, если проводить сравнение с упомянутой выше ст. 21 Закона о прокуратуре? На этот счет может быть как минимум две конкурирующие аргументации. С одной стороны, теория прокурорской деятельности исходит из постулата о приоритетности именно норм Закона о прокуратуре по сравнению с положениями других законодательных актов, в которых упоминается о предмете надзора. С этой точки зрения отсутствие в ст. 33 Закона N 226-ФЗ упоминания о надзоре за соблюдением войсками национальной гвардии Конституции Российской Федерации не имеет принципиального значения, коль скоро это компенсируется в базовом законе, регулирующем прокурорскую деятельность. Следуя этой же аргументации, очевидно, можно "простить" законодателю и упущение в части неупоминания еще одной неотъемлемой составляющей предмета надзора - соответствия законам издаваемых поднадзорными органами и лицами правовых актов. Тем более что анализ абсолютного большинства законодательных актов, где имеются сходные с исследуемой ст. 33 Закона N 226-ФЗ нормы, не выявил точного следования общему представлению о предмете надзора. В отношении же надзора за соблюдением Конституции Российской Федерации, имея опыт исследования данной проблематики, отметим, что речь фактически идет о проявлении ни к чему не обязывающего символизма, поскольку ни один из закрепленных законодательно надзорных актов прокурорского реагирования не позволяет реагировать на выявленные нарушения Конституции Российской Федерации[43], равно как и ведомственные формы статистического наблюдения не предполагают учет такой работы, что, собственно, достаточно убедительно иллюстрирует наш довод

Вторая точка зрения основана на том, что поскольку ч. 1 ст. 129 Конституции Российской Федерации в части регулирования полномочий, организации и порядка деятельности прокуратуры Российской Федерации отсылает к федеральному закону (пусть в единственном числе, но все же конкретно не названному), то любой отвечающий критериям соответствующей юридической силы законодательный акт может восприниматься в качестве самодостаточного источника правового регулирования для конкретно взятой сферы прокурорско-надзорных правоотношений, если он не вступает в прямое противоречие с тем же Законом о прокуратуре, т.е. применимо правило "меньше - не больше", согласно которому высказанная законодателем позиция не обсуждается в силу действия принципа "duralex, sedlex".Позиция автора на этот счет, изложенная в ранее опубликованных работах относительно, например, ст. 29.2 Закона N 184-ФЗ и ст. 77 Федерального закона "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации" от 6 октября 2003 г. N 131-ФЗ основана на правомерности исключительно расширения базового предмета надзора применительно к той или иной сфере правоотношений, но ни в коем случае не сужения и тем более не искажения его терминологией, не отвечающей признаваемым прокурорской наукой и закрепленным в Законе о прокуратуре постулатам. Речь идет в том числе и о применяемых в законодательстве в сфере военного строительства и оборонной деятельности понятиях, например, о "надзоре за соблюдением законодательства" [44]

Таким образом, заканчивая характеристику ст. 33 Закона N 226-ФЗ, подчеркнем, что в рассматриваемом случае имеет место на первый взгляд некорректная интерпретация законодателем предмета надзора за исполнением законов войсками национальной гвардии, которая тем не менее более чем оправдывается, поскольку законодатель четко ориентирует прокуроров на проверку исполнения законов именно федерального уровня. Субъекты Российской Федерации, как известно, также принимают собственные законодательные акты, но в силу ст. 3 Закона N 226-ФЗ они не составляют правовую основу деятельности войск национальной гвардии, поэтому вполне понятно упоминание в ст. 33, наряду с федеральными законами, и федеральных конституционных законов, например о чрезвычайном положении[45], применение (исполнение) которых в силу стоящих перед Росгвардией задач презюмируется.

Исходя из перечисленных выше основных направлений деятельности Росгвардии очевидно, что основной объем надзорной работы ложится на военных прокуроров как в силу многочисленности поднадзорного контингента, так и по причине необходимости, помимо собственно Закона N 226-ФЗ, проверять и исполнение различных федеральных, в том числе конституционных, законодательных актов, прямо или косвенно затрагивающих специфику деятельности указанной структуры. Вместе с тем, как представляется, тактика и методика надзорной работы военных прокуроров с незначительными коррективами может быть имплементирована из предыдущего опыта взаимоотношений с внутренними войсками МВД России, осовремененным аналогом которых, собственно, и являются войска национальной гвардии. В этом смысле перед территориальными и иными прокурорами адаптационная задача выглядит еще менее проблематичной.
Тем не менее необходимо отметить, что в качестве реакции на рассматриваемые нововведения в структуре федеральных органов исполнительной власти в ряд действующих организационно-распорядительных документов Генерального прокурора Российской Федерации в 2016 г. были внесены коррективы, ставящие перед прокурорами определенные задачи в надзорной деятельности. Так, согласно п. 14 Приказа "Об организации прокурорского надзора за исполнением законов, соблюдением прав и свобод человека и гражданина" [46] им предписано систематически проверять соблюдение законодательства (к вопросу о правильной формулировке предмета надзора) органами Росгвардии при осуществлении федерального государственного контроля (надзора) в сферах оборота оружия, частной охранной деятельности, а также при осуществлении вневедомственной охраны. Безусловно, речь идет лишь об общем перечислении функционала Росгвардии, который нами выше уже отражался со ссылкой на соответствующий акт главы государства. При этом призыв к систематичности осуществления проверок несколько диссонирует с положениями п. 2 ст. 21 Закона о прокуратуре, предписывающими проводить проверки лишь при наличии информации о факте нарушения закона, требующем прокурорского вмешательства.[47] В одном из своих решений Конституционный Суд Российской Федерации назвал это "инцидентным" основанием, допустив при этом правомерность проведения прокурором проверки в порядке контроля в целях удостоверения в реальном исполнении требований, изложенных по результатам предыдущей проверки.[48]

В свою очередь, в подп. 1.2 Приказа Генерального прокурора Российской Федерации "Об организации прокурорского надзора за исполнением законодательства о противодействии экстремистской деятельности" от 19 ноября 2009 г. N 362 прокурорам вменено в обязанность "особое внимание уделять обеспечению постоянного и эффективного надзора за исполнением законодательства о межнациональных отношениях и противодействии экстремизму" в деятельности, в частности, Росгвардии, включая своевременность, полноту, законность и обоснованность принимаемых мер по выявлению и пресечению экстремистских проявлений. Представляется, что приведенную формулировку можно было бы немного скорректировать с учетом того, что надзор прокурорами все-таки не обеспечивается, а осуществляется. Кроме того, в силу п. 3 ч. 1 ст. 2 Закона N 226-ФЗ к задачам войск национальной гвардии отнесено "участие в борьбе с терроризмом и экстремизмом", а не исполнение законодательства о противодействии экстремизму.
В качестве самостоятельного и широко распространенного в силу своей специфики направления надзора, которое затрагивает деятельность всех названных прокуроров, выступает сфера применения должностными лицами Росгвардии норм Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях (далее - КоАП РФ), согласно положениям которого указанные лица составляют протоколы об административных правонарушениях по весьма внушительному перечню, осуществляют административное задержание, налагают административные наказания, а также в силу ст. ст. 32.4 и 32.5 КоАП РФ исполняют судебные решения соответственно о конфискации оружия и боеприпасов, о лишении права на приобретение и хранение или хранение и ношение оружия и патронов к нему. Во исполнение требований названного Кодекса Приказом Росгвардии "О полномочиях должностных лиц войск национальной гвардии Российской Федерации по составлению протоколов об административных правонарушениях и административному задержанию"[49] утвержден Перечень должностных лиц, который служит ориентиром применительно к разграничению компетенции военных и иных прокуроров.

В завершение характеристики общих вопросов надзора за исполнением законов Росгвардией хотелось бы остановиться на отдельных нормах Закона N 226-ФЗ, предписывающих должностным лицам указанного федерального органа исполнительной власти при наступлении определенных случаев уведомлять об этом прокурора. Следует отметить, что подобные нормы имеются и в ряде других законодательных актов, регламентирующих деятельность органов силового блока (органы безопасности, полиции и т.д.).
Так, в ч. 5 ст. 12 Закона N 226-ФЗ закреплено, что "о каждом случае вхождения (проникновения) военнослужащего (сотрудника) войск национальной гвардии в жилое помещение помимо воли проживающих (находящихся) в нем граждан письменно уведомляется прокурор в течение 24 часов". При этом, что необходимо особо подчеркнуть, поскольку не все законодательные акты содержат подобные требования, на директора Росгвардии прямо возложена обязанность определения соответствующего порядка уведомления, что нашло реализацию в Приказе "Об утверждении Порядка информирования военнослужащим (сотрудником) войск национальной гвардии Российской Федерации своего непосредственного командира (начальника), собственника помещения и (или) проживающих в нем граждан и прокурора о случае вхождения (проникновения) в жилое помещение"[50]

причинения гражданину ранения либо наступления смерти гражданина в результате применения военнослужащим (сотрудником) войск национальной гвардии физической силы, специальных средств, оружия, боевой и специальной техники в возможно короткий срок, но не позднее 24 часов должен уведомляться прокурор. Наконец, ч. 2 ст. 22 Закона N 226-ФЗ установлено, что в случаях, предусмотренных пп. 5, 7, 8, 10 и 11 ч. 1 ст. 20 данного Закона, по указанию соответствующего командира (начальника) - от командира воинской части войск национальной гвардии, ему равных и выше - или его заместителя могут применяться бронемашины с последующим обязательным уведомлением прокурора в течение 24 часов с момента их применения. Интересно, что применительно к указанным случаям законодатель не обязывает директора Росгвардии определять порядок информирования прокурора, что говорит о некоторой непоследовательности, но, как представляется, не препятствует применению на практике алгоритма, закрепленного в названном выше Приказе.
Анализ организационно-распорядительных документов Генерального прокурора Российской Федерации показывает, что фактически отсутствуют какие-либо четкие указания нижестоящим прокурорам о том, как они должны действовать в случае поступления к ним подобной информации. При этом аналогичные приведенным нормы нашли свое закрепление в достаточно большом круге законодательных актов, что ставит на повестку дня вопрос о необходимости выработки единообразных подходов к применению прокурорами соответствующих законоположений, поскольку направление им предписываемых сведений должно рассматриваться как неоспоримое (инцидентное) основание для проведения с выездом на место проверки и составления определенного вида документа, в котором фиксируется правомерность действий (решений) конкретного должностного лица либо отражается сущность допущенных нарушений закона. В отсутствие каких-либо требований законодателя на этот счет в рамках ведомственного нормотворчества следует утвердить типовую форму справки или акта (второе предпочтительнее), которые должны завершать подобную прокурорскую проверку.
Подводя итог сказанному, подчеркнем, что накопленный органами прокуратуры в предшествующий период опыт вполне позволяет на должном уровне осуществлять надзор за исполнением законов Росгвардией. Для этого достаточно имеющегося арсенала полномочий. Вместе с тем решение отдельных вопросов организационного характера, в том числе в части детализации стоящих перед прокурорами задач и более четкого разграничения их компетенции, о чем говорилось выше, позволит сделать надзорную деятельность более эффективной.

Особенности организации и деятельности военной прокуратуры

Прокурату́ра Росси́йской Федера́ции — единая федеральная централизованная система органов, входящая в структуру федеральных органов исполнительной власти[51], в задачу которой входит осуществление от имени Российской Федерации надзора за соблюдением Конституции Российской Федерации и исполнением законов, действующих на её территории. Прокуратура Российской Федерации выполняет и иные функции, установленные федеральными законами.

Полномочия, организация и порядок деятельности прокуратуры Российской Федерации определяются федеральным законом «О прокуратуре Российской Федерации»[52][1]. Относится к государственным военизированным организациям, которые имеют право приобретать боевое ручное стрелковое и иное оружие[53][2]. В прокуратуре России предусмотрена федеральная военная, правоохранительная и гражданская государственная служба. Прокуратура должна осуществлять свои полномочия независимо от органов государственной (законодательной, исполнительной, судебной) власти, не относится ни к одной из ветвей власти.

Назначение и освобождение от должности Главного военного прокурора осуществляет Совет Федерации по представлению Президента Российской Федерации .[54]

По вертикали власти за ними следуют управления, аппарат, приёмная, отделы и службы военной прокуратуры.

- Западный военный округ (35 военных прокуратур)

- Центральный военный округ (43 военных прокуратуры)

- Южный военный округ (40 военных прокуратур)

- Балтийский флот (5 военных прокуратур)

- Тихоокеанский флот (9 военных прокуратур)

- Северный флот (7 военных прокуратур)

- Черноморский флот (5 военных прокуратур)

- Ракетные войска стратегического назначения (14 военных прокуратур)

Он является одновременно заместителем Генерального прокурора РФ. У него имеются 3 заместителя.

Первый заместитель Главного военного прокурора, генерал-лейтенант юстиции - Иванов Евгений Вячеславович

заместитель Главного военного прокурора, генерал-лейтенант юстиции - Девятко Александр Юрьевич

Заместитель Главного военного прокурора, генерал-лейтенант юстиции - Никитин Александр Павлович

- участвовать в заседаниях коллегий, военных советов, служебных совещаниях органов военного управления;

В состав окружных военных прокуратур входят военный прокуратуры гарнизона.

Прокуратуру гарнизона возглавляет воен. Прокурор.

В полной мере это относится и к Федеральной службе войск национальной гвардии Российской Федерации (далее также - Росгвардия), образованной Указом Президента Российской Федерации "Вопросы Федеральной службы войск национальной гвардии Российской Федерации" от 5 апреля 2016 г. N 157 с возложением на нее функций по выработке и реализации государственной политики и нормативно-правовому регулированию в сферах:
а) деятельности войск национальной гвардии Российской Федерации:
б) оборота оружия;
в) частной охранной деятельности;
г) вневедомственной охраны.
Таким образом, что прямо вытекает из названного акта главы государства, к Росгвардии перешли ряд функций Министерства внутренних дел Российской Федерации (далее также - МВД России), что, в свою очередь, обусловило постановку перед органами прокуратуры задачи по обеспечению надлежащего надзора за законностью деятельности новообразованного правоохранительного органа. Мы не случайно оговариваем правоохранительный статус названного федерального органа исполнительной власти, поскольку как в теории прокурорской деятельности, так и на практике принадлежность к системе правоохранительных органов, если это прямо не оговаривается законодателем (как, например, в случае с теми же органами внутренних дел, органами федеральной службы безопасности и таможенными органами в ст. 8 Закона о прокуратуре), рассматривалась с учетом выполнения в совокупности либо раздельно функций по осуществлению оперативно-розыскной деятельности или расследования преступлений (в форме дознания и (или) предварительного следствия)[57]. В Указе Президента «Положения о координации деятельности правоохранительных органов по борьбе с преступностью» в п.1 которого перечисляются соответствующие федеральные структуры, включая Следственный комитет Российской Федерации. Дополнение этого перечня Росгвардией, произошедшее 7 декабря 2016[58], с учетом отсутствия у данного органа названной функциональности свидетельствует как о необходимости более широкого трактования предмета и пределов правоохранительной деятельности, так и о важном месте, которое заняла Росгвардия в системе органов правоохраны. А это означает, что, несмотря на самостоятельный (отличный от надзора за исполнением законов) характер координируемой прокурорами деятельности правоохранительных органов по борьбе с преступностью, соответствующие правоотношения имеют прямую зависимость от процедур разграничения компетенции территориальных прокуроров и прокуроров специализированных прокуратур, в поднадзорность которым вменяется конкретная деятельность тех или иных подразделений Росгвардии, что является в первую очередь (на уровне общих подходов) прерогативой Генерального прокурора Российской Федерации, а также на нижестоящем уровне отнесено к ведению прокуроров регионального звена, издающих приказы о разграничении компетенции между подчиненными им прокурорами.

Поскольку Приказ N 84 более не упоминает нигде о Росгвардии, вполне очевиден вопрос о том, а кто же, собственно, из прокуроров реализует надзорные и иные полномочия в отношении органов управления и подразделений Росгвардии, деятельность которых решением руководителя прокурорской системы исключена из сферы интересов военных прокуратур. Здесь, говоря о поднадзорности деятельности органов управления и подразделений Росгвардии, осуществляющих федеральный государственный контроль (надзор) за соблюдением законодательства Российской Федерации в сфере оборота оружия и частной охранной деятельности, вневедомственной охраны, в том числе Центра специального назначения вневедомственной охраны, а также федерального государственного унитарного предприятия "Охрана", следует отметить, что указанная функциональность передана из МВД России, т.е. не является вновь возникшей, в силу чего по умолчанию Генерального прокурора Российской Федерации соответствующие объекты и их должностные лица продолжают оставаться в компетенции и зоне ответственности тех же территориальных и иных прокуроров (например, по надзору за исполнением законов на особо режимных объектах), которые осуществляли надзор за исполнением законов указанными структурами до образования Росгвардии. Безусловно, двойственный характер поднадзорности одного и того же федерального органа исполнительной власти может создавать на практике определенные сложности, но он скорее проблематичен для самих поднадзорных органов и должностных лиц, нежели для прокуроров, что со временем, думается, перестанет быть проблемой. Хотя, по нашему мнению, для прояснения ситуации целесообразным было бы издание приказа Генерального прокурора Российской Федерации, четко разграничивающего поднадзорные объекты Росгвардии между Генеральной прокуратурой Российской Федерации, Главной военной прокуратурой и прокуратурами регионального звена (территориальными и военными).
Непосредственно в Законе N 226-ФЗ определено, что надзор за исполнением войсками национальной гвардии федеральных конституционных законов и федеральных законов осуществляют Генеральный прокурор Российской Федерации и подчиненные ему прокуроры. Можно ли в этой связи говорить о том, что в рассматриваемом законодательном акте имеет место определенное ограничение предмета прокурорского надзора, если проводить сравнение с упомянутой выше ст. 21 Закона о прокуратуре? На этот счет может быть как минимум две конкурирующие аргументации. С одной стороны, теория прокурорской деятельности исходит из постулата о приоритетности именно норм Закона о прокуратуре по сравнению с положениями других законодательных актов, в которых упоминается о предмете надзора. С этой точки зрения отсутствие в ст. 33 Закона N 226-ФЗ упоминания о надзоре за соблюдением войсками национальной гвардии Конституции Российской Федерации не имеет принципиального значения, коль скоро это компенсируется в базовом законе, регулирующем прокурорскую деятельность. Следуя этой же аргументации, очевидно, можно "простить" законодателю и упущение в части неупоминания еще одной неотъемлемой составляющей предмета надзора - соответствия законам издаваемых поднадзорными органами и лицами правовых актов. Тем более что анализ абсолютного большинства законодательных актов, где имеются сходные с исследуемой ст. 33 Закона N 226-ФЗ нормы, не выявил точного следования общему представлению о предмете надзора. В отношении же надзора за соблюдением Конституции Российской Федерации, имея опыт исследования данной проблематики, отметим, что речь фактически идет о проявлении ни к чему не обязывающего символизма, поскольку ни один из закрепленных законодательно надзорных актов прокурорского реагирования не позволяет реагировать на выявленные нарушения Конституции Российской Федерации[60], равно как и ведомственные формы статистического наблюдения не предполагают учет такой работы, что, собственно, достаточно убедительно иллюстрирует наш довод

Таким образом, заканчивая характеристику ст. 33 Закона N 226-ФЗ, подчеркнем, что в рассматриваемом случае имеет место на первый взгляд некорректная интерпретация законодателем предмета надзора за исполнением законов войсками национальной гвардии, которая тем не менее более чем оправдывается, поскольку законодатель четко ориентирует прокуроров на проверку исполнения законов именно федерального уровня. Субъекты Российской Федерации, как известно, также принимают собственные законодательные акты, но в силу ст. 3 Закона N 226-ФЗ они не составляют правовую основу деятельности войск национальной гвардии, поэтому вполне понятно упоминание в ст. 33, наряду с федеральными законами, и федеральных конституционных законов, например о чрезвычайном положении[62], применение (исполнение) которых в силу стоящих перед Росгвардией задач презюмируется.

Исходя из перечисленных выше основных направлений деятельности Росгвардии очевидно, что основной объем надзорной работы ложится на военных прокуроров как в силу многочисленности поднадзорного контингента, так и по причине необходимости, помимо собственно Закона N 226-ФЗ, проверять и исполнение различных федеральных, в том числе конституционных, законодательных актов, прямо или косвенно затрагивающих специфику деятельности указанной структуры. Вместе с тем, как представляется, тактика и методика надзорной работы военных прокуроров с незначительными коррективами может быть имплементирована из предыдущего опыта взаимоотношений с внутренними войсками МВД России, осовремененным аналогом которых, собственно, и являются войска национальной гвардии. В этом смысле перед территориальными и иными прокурорами адаптационная задача выглядит еще менее проблематичной.
Тем не менее необходимо отметить, что в качестве реакции на рассматриваемые нововведения в структуре федеральных органов исполнительной власти в ряд действующих организационно-распорядительных документов Генерального прокурора Российской Федерации в 2016 г. были внесены коррективы, ставящие перед прокурорами определенные задачи в надзорной деятельности. Так, согласно п. 14 Приказа "Об организации прокурорского надзора за исполнением законов, соблюдением прав и свобод человека и гражданина" [63] им предписано систематически проверять соблюдение законодательства (к вопросу о правильной формулировке предмета надзора) органами Росгвардии при осуществлении федерального государственного контроля (надзора) в сферах оборота оружия, частной охранной деятельности, а также при осуществлении вневедомственной охраны. Безусловно, речь идет лишь об общем перечислении функционала Росгвардии, который нами выше уже отражался со ссылкой на соответствующий акт главы государства. При этом призыв к систематичности осуществления проверок несколько диссонирует с положениями п. 2 ст. 21 Закона о прокуратуре, предписывающими проводить проверки лишь при наличии информации о факте нарушения закона, требующем прокурорского вмешательства.[64] В одном из своих решений Конституционный Суд Российской Федерации назвал это "инцидентным" основанием, допустив при этом правомерность проведения прокурором проверки в порядке контроля в целях удостоверения в реальном исполнении требований, изложенных по результатам предыдущей проверки.[65]

В свою очередь, в подп. 1.2 Приказа Генерального прокурора Российской Федерации "Об организации прокурорского надзора за исполнением законодательства о противодействии экстремистской деятельности" от 19 ноября 2009 г. N 362 прокурорам вменено в обязанность "особое внимание уделять обеспечению постоянного и эффективного надзора за исполнением законодательства о межнациональных отношениях и противодействии экстремизму" в деятельности, в частности, Росгвардии, включая своевременность, полноту, законность и обоснованность принимаемых мер по выявлению и пресечению экстремистских проявлений. Представляется, что приведенную формулировку можно было бы немного скорректировать с учетом того, что надзор прокурорами все-таки не обеспечивается, а осуществляется. Кроме того, в силу п. 3 ч. 1 ст. 2 Закона N 226-ФЗ к задачам войск национальной гвардии отнесено "участие в борьбе с терроризмом и экстремизмом", а не исполнение законодательства о противодействии экстремизму.
В качестве самостоятельного и широко распространенного в силу своей специфики направления надзора, которое затрагивает деятельность всех названных прокуроров, выступает сфера применения должностными лицами Росгвардии норм Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях (далее - КоАП РФ), согласно положениям которого указанные лица составляют протоколы об административных правонарушениях по весьма внушительному перечню, осуществляют административное задержание, налагают административные наказания, а также в силу ст. ст. 32.4 и 32.5 КоАП РФ исполняют судебные решения соответственно о конфискации оружия и боеприпасов, о лишении права на приобретение и хранение или хранение и ношение оружия и патронов к нему. Во исполнение требований названного Кодекса Приказом Росгвардии "О полномочиях должностных лиц войск национальной гвардии Российской Федерации по составлению протоколов об административных правонарушениях и административному задержанию"[66] утвержден Перечень должностных лиц, который служит ориентиром применительно к разграничению компетенции военных и иных прокуроров.

Прокурату́ра Росси́йской Федера́ции — единая федеральная централизованная система органов, входящая в структуру федеральных органов исполнительной власти[68], в задачу которой входит осуществление от имени Российской Федерации надзора за соблюдением Конституции Российской Федерации и исполнением законов, действующих на её территории. Прокуратура Российской Федерации выполняет и иные функции, установленные федеральными законами.

Полномочия, организация и порядок деятельности прокуратуры Российской Федерации определяются федеральным законом «О прокуратуре Российской Федерации»[69][1]. Относится к государственным военизированным организациям, которые имеют право приобретать боевое ручное стрелковое и иное оружие[70][2]. В прокуратуре России предусмотрена федеральная военная, правоохранительная и гражданская государственная служба. Прокуратура должна осуществлять свои полномочия независимо от органов государственной (законодательной, исполнительной, судебной) власти, не относится ни к одной из ветвей власти.

Назначение и освобождение от должности Главного военного прокурора осуществляет Совет Федерации по представлению Президента Российской Федерации .[71]

По вертикали власти за ними следуют управления, аппарат, приёмная, отделы и службы военной прокуратуры.

- Западный военный округ (35 военных прокуратур)

- Центральный военный округ (43 военных прокуратуры)

- Южный военный округ (40 военных прокуратур)

- Балтийский флот (5 военных прокуратур)

- Тихоокеанский флот (9 военных прокуратур)

- Северный флот (7 военных прокуратур)

- Черноморский флот (5 военных прокуратур)

- Ракетные войска стратегического назначения (14 военных прокуратур)

Он является одновременно заместителем Генерального прокурора РФ. У него имеются 3 заместителя.

Первый заместитель Главного военного прокурора, генерал-лейтенант юстиции - Иванов Евгений Вячеславович

заместитель Главного военного прокурора, генерал-лейтенант юстиции - Девятко Александр Юрьевич

Заместитель Главного военного прокурора, генерал-лейтенант юстиции - Никитин Александр Павлович

- участвовать в заседаниях коллегий, военных советов, служебных совещаниях органов военного управления;

В состав окружных военных прокуратур входят военный прокуратуры гарнизона.

Прокуратуру гарнизона возглавляет воен. Прокурор.

В полной мере это относится и к Федеральной службе войск национальной гвардии Российской Федерации (далее также - Росгвардия), образованной Указом Президента Российской Федерации "Вопросы Федеральной службы войск национальной гвардии Российской Федерации" от 5 апреля 2016 г. N 157 с возложением на нее функций по выработке и реализации государственной политики и нормативно-правовому регулированию в сферах:
а) деятельности войск национальной гвардии Российской Федерации:
б) оборота оружия;
в) частной охранной деятельности;
г) вневедомственной охраны.
Таким образом, что прямо вытекает из названного акта главы государства, к Росгвардии перешли ряд функций Министерства внутренних дел Российской Федерации (далее также - МВД России), что, в свою очередь, обусловило постановку перед органами прокуратуры задачи по обеспечению надлежащего надзора за законностью деятельности новообразованного правоохранительного органа. Мы не случайно оговариваем правоохранительный статус названного федерального органа исполнительной власти, поскольку как в теории прокурорской деятельности, так и на практике принадлежность к системе правоохранительных органов, если это прямо не оговаривается законодателем (как, например, в случае с теми же органами внутренних дел, органами федеральной службы безопасности и таможенными органами в ст. 8 Закона о прокуратуре), рассматривалась с учетом выполнения в совокупности либо раздельно функций по осуществлению оперативно-розыскной деятельности или расследования преступлений (в форме дознания и (или) предварительного следствия)[74]. В Указе Президента «Положения о координации деятельности правоохранительных органов по борьбе с преступностью» в п.1 которого перечисляются соответствующие федеральные структуры, включая Следственный комитет Российской Федерации. Дополнение этого перечня Росгвардией, произошедшее 7 декабря 2016[75], с учетом отсутствия у данного органа названной функциональности свидетельствует как о необходимости более широкого трактования предмета и пределов правоохранительной деятельности, так и о важном месте, которое заняла Росгвардия в системе органов правоохраны. А это означает, что, несмотря на самостоятельный (отличный от надзора за исполнением законов) характер координируемой прокурорами деятельности правоохранительных органов по борьбе с преступностью, соответствующие правоотношения имеют прямую зависимость от процедур разграничения компетенции территориальных прокуроров и прокуроров специализированных прокуратур, в поднадзорность которым вменяется конкретная деятельность тех или иных подразделений Росгвардии, что является в первую очередь (на уровне общих подходов) прерогативой Генерального прокурора Российской Федерации, а также на нижестоящем уровне отнесено к ведению прокуроров регионального звена, издающих приказы о разграничении компетенции между подчиненными им прокурорами.

Поскольку Приказ N 84 более не упоминает нигде о Росгвардии, вполне очевиден вопрос о том, а кто же, собственно, из прокуроров реализует надзорные и иные полномочия в отношении органов управления и подразделений Росгвардии, деятельность которых решением руководителя прокурорской системы исключена из сферы интересов военных прокуратур. Здесь, говоря о поднадзорности деятельности органов управления и подразделений Росгвардии, осуществляющих федеральный государственный контроль (надзор) за соблюдением законодательства Российской Федерации в сфере оборота оружия и частной охранной деятельности, вневедомственной охраны, в том числе Центра специального назначения вневедомственной охраны, а также федерального государственного унитарного предприятия "Охрана", следует отметить, что указанная функциональность передана из МВД России, т.е. не является вновь возникшей, в силу чего по умолчанию Генерального прокурора Российской Федерации соответствующие объекты и их должностные лица продолжают оставаться в компетенции и зоне ответственности тех же территориальных и иных прокуроров (например, по надзору за исполнением законов на особо режимных объектах), которые осуществляли надзор за исполнением законов указанными структурами до образования Росгвардии. Безусловно, двойственный характер поднадзорности одного и того же федерального органа исполнительной власти может создавать на практике определенные сложности, но он скорее проблематичен для самих поднадзорных органов и должностных лиц, нежели для прокуроров, что со временем, думается, перестанет быть проблемой. Хотя, по нашему мнению, для прояснения ситуации целесообразным было бы издание приказа Генерального прокурора Российской Федерации, четко разграничивающего поднадзорные объекты Росгвардии между Генеральной прокуратурой Российской Федерации, Главной военной прокуратурой и прокуратурами регионального звена (территориальными и военными).
Непосредственно в Законе N 226-ФЗ определено, что надзор за исполнением войсками национальной гвардии федеральных конституционных законов и федеральных законов осуществляют Генеральный прокурор Российской Федерации и подчиненные ему прокуроры. Можно ли в этой связи говорить о том, что в рассматриваемом законодательном акте имеет место определенное ограничение предмета прокурорского надзора, если проводить сравнение с упомянутой выше ст. 21 Закона о прокуратуре? На этот счет может быть как минимум две конкурирующие аргументации. С одной стороны, теория прокурорской деятельности исходит из постулата о приоритетности именно норм Закона о прокуратуре по сравнению с положениями других законодательных актов, в которых упоминается о предмете надзора. С этой точки зрения отсутствие в ст. 33 Закона N 226-ФЗ упоминания о надзоре за соблюдением войсками национальной гвардии Конституции Российской Федерации не имеет принципиального значения, коль скоро это компенсируется в базовом законе, регулирующем прокурорскую деятельность. Следуя этой же аргументации, очевидно, можно "простить" законодателю и упущение в части неупоминания еще одной неотъемлемой составляющей предмета надзора - соответствия законам издаваемых поднадзорными органами и лицами правовых актов. Тем более что анализ абсолютного большинства законодательных актов, где имеются сходные с исследуемой ст. 33 Закона N 226-ФЗ нормы, не выявил точного следования общему представлению о предмете надзора. В отношении же надзора за соблюдением Конституции Российской Федерации, имея опыт исследования данной проблематики, отметим, что речь фактически идет о проявлении ни к чему не обязывающего символизма, поскольку ни один из закрепленных законодательно надзорных актов прокурорского реагирования не позволяет реагировать на выявленные нарушения Конституции Российской Федерации[77], равно как и ведомственные формы статистического наблюдения не предполагают учет такой работы, что, собственно, достаточно убедительно иллюстрирует наш довод

Таким образом, заканчивая характеристику ст. 33 Закона N 226-ФЗ, подчеркнем, что в рассматриваемом случае имеет место на первый взгляд некорректная интерпретация законодателем предмета надзора за исполнением законов войсками национальной гвардии, которая тем не менее более чем оправдывается, поскольку законодатель четко ориентирует прокуроров на проверку исполнения законов именно федерального уровня. Субъекты Российской Федерации, как известно, также принимают собственные законодательные акты, но в силу ст. 3 Закона N 226-ФЗ они не составляют правовую основу деятельности войск национальной гвардии, поэтому вполне понятно упоминание в ст. 33, наряду с федеральными законами, и федеральных конституционных законов, например о чрезвычайном положении[79], применение (исполнение) которых в силу стоящих перед Росгвардией задач презюмируется.

Исходя из перечисленных выше основных направлений деятельности Росгвардии очевидно, что основной объем надзорной работы ложится на военных прокуроров как в силу многочисленности поднадзорного контингента, так и по причине необходимости, помимо собственно Закона N 226-ФЗ, проверять и исполнение различных федеральных, в том числе конституционных, законодательных актов, прямо или косвенно затрагивающих специфику деятельности указанной структуры. Вместе с тем, как представляется, тактика и методика надзорной работы военных прокуроров с незначительными коррективами может быть имплементирована из предыдущего опыта взаимоотношений с внутренними войсками МВД России, осовремененным аналогом которых, собственно, и являются войска национальной гвардии. В этом смысле перед территориальными и иными прокурорами адаптационная задача выглядит еще менее проблематичной.
Тем не менее необходимо отметить, что в качестве реакции на рассматриваемые нововведения в структуре федеральных органов исполнительной власти в ряд действующих организационно-распорядительных документов Генерального прокурора Российской Федерации в 2016 г. были внесены коррективы, ставящие перед прокурорами определенные задачи в надзорной деятельности. Так, согласно п. 14 Приказа "Об организации прокурорского надзора за исполнением законов, соблюдением прав и свобод человека и гражданина" [80] им предписано систематически проверять соблюдение законодательства (к вопросу о правильной формулировке предмета надзора) органами Росгвардии при осуществлении федерального государственного контроля (надзора) в сферах оборота оружия, частной охранной деятельности, а также при осуществлении вневедомственной охраны. Безусловно, речь идет лишь об общем перечислении функционала Росгвардии, который нами выше уже отражался со ссылкой на соответствующий акт главы государства. При этом призыв к систематичности осуществления проверок несколько диссонирует с положениями п. 2 ст. 21 Закона о прокуратуре, предписывающими проводить проверки лишь при наличии информации о факте нарушения закона, требующем прокурорского вмешательства.[81] В одном из своих решений Конституционный Суд Российской Федерации назвал это "инцидентным" основанием, допустив при этом правомерность проведения прокурором проверки в порядке контроля в целях удостоверения в реальном исполнении требований, изложенных по результатам предыдущей проверки.[82]

В свою очередь, в подп. 1.2 Приказа Генерального прокурора Российской Федерации "Об организации прокурорского надзора за исполнением законодательства о противодействии экстремистской деятельности" от 19 ноября 2009 г. N 362 прокурорам вменено в обязанность "особое внимание уделять обеспечению постоянного и эффективного надзора за исполнением законодательства о межнациональных отношениях и противодействии экстремизму" в деятельности, в частности, Росгвардии, включая своевременность, полноту, законность и обоснованность принимаемых мер по выявлению и пресечению экстремистских проявлений. Представляется, что приведенную формулировку можно было бы немного скорректировать с учетом того, что надзор прокурорами все-таки не обеспечивается, а осуществляется. Кроме того, в силу п. 3 ч. 1 ст. 2 Закона N 226-ФЗ к задачам войск национальной гвардии отнесено "участие в борьбе с терроризмом и экстремизмом", а не исполнение законодательства о противодействии экстремизму.
В качестве самостоятельного и широко распространенного в силу своей специфики направления надзора, которое затрагивает деятельность всех названных прокуроров, выступает сфера применения должностными лицами Росгвардии норм Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях (далее - КоАП РФ), согласно положениям которого указанные лица составляют протоколы об административных правонарушениях по весьма внушительному перечню, осуществляют административное задержание, налагают административные наказания, а также в силу ст. ст. 32.4 и 32.5 КоАП РФ исполняют судебные решения соответственно о конфискации оружия и боеприпасов, о лишении права на приобретение и хранение или хранение и ношение оружия и патронов к нему. Во исполнение требований названного Кодекса Приказом Росгвардии "О полномочиях должностных лиц войск национальной гвардии Российской Федерации по составлению протоколов об административных правонарушениях и административному задержанию"[83] утвержден Перечень должностных лиц, который служит ориентиром применительно к разграничению компетенции военных и иных прокуроров.

Заключение

Приложения

Приложение №1

Приложение №2

[1] Вершинин А.Д. Прокуратура на современном этапе. – Самара: изд-во Самарский институт, 2006. – С. 342

[2] Веретенников В. И. Очерки истории генерал-прокуратуры в России доекатерининского времени. Харьков, 1955. С. 27-40

[3] Семенов В.М. Правоохранительные органы. Учебник. - М.: Юридическая литература, 1990 с. 133

[4] Исаев И.А.История государства и права России / Учебник для юридических вузов. Изд. 3-е перераб. и доп. - М.: Юрист, 1996 с. 133-135

[5] Скуратов Ю. Коротко об истории Прокуратуры // Законность №1 12.1996

[6] Судоустройство и правоохранительные органы в РФ / Под ред. В.И.Швецова. - М.: "Проспект", 1997 с.35

[7] Исаев И.А.История государства и права России / Учебник для юридических вузов. Изд. 3-е перераб. и доп. - М.: Юрист, 1996

[8] Скуратов Ю. Коротко об истории Прокуратуры И Законность №1 12.1996

[9] Правоохранительные органы РФ: Учебник / Под ред. Ю.И.Скуратова, В.М. Семенова. - М.: Юрид.лит., 1998

[10] Скуратов Ю. Коротко об истории Прокуратуры // Законность №1 12.1996

[11] Судоустройство и правоохранительные органы в РФ / Под ред. В.И. Швецова - М.: "Проспект", 1997 с.59-61

[12] Исаев И.А.История государства и права России / Учебник для юридических вузов. Изд. •» 3-е перераб. и доп. - М.: Юрист, 1996 с. 405

[13] Исаев И,А, История государства и права России / Учебник для юридическим кузов Изд. 3-е перераб. И доп. – М.: Юрист, 1996 с.416-418

[14] Правоохранительные органы РФ: Учебник / Под ред. Ю.И.Скуратова, В.М. Семенова. -F М.: Юрид. лит., 1998

[15] Федеральный закон от 17.01.1992 N 2202-1 (ред. от 29.07.2017) "О прокуратуре Российской Федерации"

[16] Правоохранительные органы: учебник / К.Ф, Гуценко. – 4-е изд., стер. – М.: КНОРУС, 2015. - 368 с. – (Бакалавриат)

[17] Федеральный закон от 19.12.2016 N 434-ФЗ "О внесении изменений в статьи 41.5 и 48 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации" и статью 1 Федерального закона "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам военной службы в органах военной прокуратуры и военных следственных органах следственного комитета Российской Федерации "

[18] Федеральный закон от 28.03.1998 N 53-ФЗ (ред. от 29.12.2017) "О воинской обязанности и военной службе" (с изм. и доп., вступ. в силу с 09.01.2018)

[19] Шестак В.А. Предупреждение преступности в Вооруженных Силах Российской

Федерации- 2008. - № 6. - С, 147.

[20] Кудрявцев В.Н. Теоретические основы предупреждения преступности. - М.: Юрид. лит,, 1977. - С, 96. Цит. по: Шестак В.А. К вопросу о критериях оценки эффективности антикриминогенной деятельности органов военной прокуратуры // Военно-юридический журнал.-2014.-Хе 5.-С. 4.

[21] Шестак В.А, Предупреждение преступности в Вооруженных Силах Российской Грации // Вестник Московского университета МВД России. - 2008. - № 6. - С. 120

[22] Соловьев В.С. Оправдание добра. Нравственная философия // Собр. соч. в 2-х тт. - М.,1988

- Т. I. - С. 457. Цит. по: Шестак В.А. К вопросу о критериях оценки эффективности анти криминогенной деятельности органов военной прокуратуры // Военно-юридический журнал. -2014.-№5.-С. 4.

[23] Приказ Генпрокуратуры России от 16.61,2012 № 7 «Об организации работы органов прокуратуры Российской Федерации по противодействию преступности» // Законность. -2012. -№3

[24] Шестак В.А. Предупреждение преступности в Вооруженных Силах Российской Федерации // Вестник Московского университета МВД России, - 2008, - № 6. - С. 132.

[25] Шестак В.А. Предупреждение преступности в Вооруженных Силах Российской Федерации // Вестник Московского университета МВД России. - 2008. - № 6, - С. 127.

[26] Указ Президента РФ от 12.05.2009 № 537 (ред. от 01.07.2014) «О Стратегии Национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года» // Собрание законодательства РФ. - 2009. - № 20. - Ст. 2444

[27] Приказ Президента РФ от 05.02.2010 № 146 «О Военной доктрине Российской Федерации» 'Собрание законодательства РФ. - 2010. - № 7. - Ст. 724.

[28] Шестак ВА К вопросу о критериях оценки эффективности анти криминогенной деятельности органов военной прокуратуры // Военно-юридический журнал. - 2014. - № 5-С.5.

[29] Шестак В.А. Предупреждение преступности в Вооруженных Силах Российской Федерации // Вестник Московского университета МВД России. - 2008. — № 6. — С. 148.

[30] Шестак В.А. Предупреждение преступности в Вооруженных Силах Российской Федерации //Вестник Московского университета МВД России, - 2008. - № 6. - С, 149,

[31] Указом Президента РФ от 18.04.1996 № 567 (ред. от 25.07.2014) «О координации деятельности правоохранительных органов по борьбе с преступностью» // Собрание законодательства РФ, - 1996. - № 17.- Ст. 1958

[32] Кобзарев Ф.М., Чиранов А.В., Шестак В.А. Координационная деятельность органов военной прокуратуры по борьбе с преступностью: сборник методических материалов «Организация прокурорского надзора органами военной прокуратуры». - М.: прокуратура России. 2010. - С. 21 - 37.

[33] Шестах В.А. Предупреждение преступности в Вооруженных Силах Российской Федерации // Вестник Московского университета МВД России. - 2008. - № 6. - С. 150

[34] Указ Президента РФ от 21.05.2012 N 636 (ред. от 03.04.2017) "О структуре федеральных органов исполнительной власти"

[35] Федеральный закон «О прокуратуре Российской Федерации

[36] Федеральный закон от 13 ноября 1996 г. № 150-ФЗ «Об оружии»

[37] Глава 7. Судебная власть | Конституция Российской Федерации

[38] Федеральный закон от 28.03.1998 N 53-ФЗ (ред. от 29.12.2017) "О воинской обязанности и военной службе"

[39]Федеральный закон от 17.01.1992 N 2202-1 (ред. от 31.12.2017) "О прокуратуре Российской Федерации" Статья 47. Полномочия военных прокуроров

(в ред. Федерального "закона" от 10.02.1999 N 31-ФЗ)

[40] Указом Президента Российской Федерации от 18 апреля 1996 г. N 567 Положении о координации деятельности правоохранительных органов по борьбе с преступностью

[41] Указ Президента Российской Федерации "Об изменении и признании утратившими силу некоторых актов Президента Российской Федерации" от 7 декабря 2016 г. N 656

[42] В ст. 5 Федерального закона "О войсках национальной гвардии Российской Федерации" от 3 июля 2016 г. N 226-ФЗ (далее - Закон N 226-ФЗ) определен Общий состав войск национальной гвардии определен

[43] Исключение, причем весьма сомнительное прежде всего с точки зрения пересечения с закрепленной в пп. "б" ч. 2 ст. 125 Конституции Российской Федерации компетенцией Конституционного Суда Российской Федерации, составляет п. 1 ст. 27 Федерального закона "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" от 6 октября 1999 г. N 184-ФЗ (далее - Закон N 184-ФЗ (с последующими изменениями)), наделяющий прокурора субъекта Российской Федерации (его заместителя) правом опротестовывать правовые акты региональных органов государственной власти и их должностных лиц в случае противоречия их, в частности, Конституции Российской Федерации

[44] Закон РФ от 21 июля 1993 г. N 5485-I "О государственной тайне"

[45] "О чрезвычайном положении" от 30 мая 2001 г. N 3-ФКЗ

[46] Приказ Генпрокуратуры России от 07.12.2007 N 195 (ред. от 21.06.2016) "Об организации прокурорского надзора за исполнением законов, соблюдением прав и свобод человека и гражданина"

[47] Законность. 2008. N 3

[48] Постановление Конституционного Суда Российской Федерации "По делу о проверке конституционности положений пункта 1 статьи 6, пункта 2 статьи 21 и пункта 1 статьи 22 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации" в связи с жалобами..." от 17 февраля 2015 г. N 2-П

[49] Приказ Федеральной службы войск национальной гвардии РФ от 6 октября 2016 г. N 286 "О полномочиях должностных лиц войск национальной гвардии Российской Федерации по составлению протоколов об административных правонарушениях административному задержанию"

[50] Федеральный закон от 3 июля 2016 г. N 226-ФЗ "О войсках национальной гвардии Российской Федерации" ст. 12 Вхождение (проникновение) в жилые и иные помещения, на земельные участки и территории (акватории)

[51] Указ Президента РФ от 21.05.2012 N 636 (ред. от 03.04.2017) "О структуре федеральных органов исполнительной власти"

[52] Федеральный закон «О прокуратуре Российской Федерации

[53] Федеральный закон от 13 ноября 1996 г. № 150-ФЗ «Об оружии»

[54] Глава 7. Судебная власть | Конституция Российской Федерации

[55] Федеральный закон от 28.03.1998 N 53-ФЗ (ред. от 29.12.2017) "О воинской обязанности и военной службе"

[56]Федеральный закон от 17.01.1992 N 2202-1 (ред. от 31.12.2017) "О прокуратуре Российской Федерации" Статья 47. Полномочия военных прокуроров

(в ред. Федерального "закона" от 10.02.1999 N 31-ФЗ)

[57] Указом Президента Российской Федерации от 18 апреля 1996 г. N 567 Положении о координации деятельности правоохранительных органов по борьбе с преступностью

[58] Указ Президента Российской Федерации "Об изменении и признании утратившими силу некоторых актов Президента Российской Федерации" от 7 декабря 2016 г. N 656

[59] В ст. 5 Федерального закона "О войсках национальной гвардии Российской Федерации" от 3 июля 2016 г. N 226-ФЗ (далее - Закон N 226-ФЗ) определен Общий состав войск национальной гвардии определен

[60] Исключение, причем весьма сомнительное прежде всего с точки зрения пересечения с закрепленной в пп. "б" ч. 2 ст. 125 Конституции Российской Федерации компетенцией Конституционного Суда Российской Федерации, составляет п. 1 ст. 27 Федерального закона "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" от 6 октября 1999 г. N 184-ФЗ (далее - Закон N 184-ФЗ (с последующими изменениями)), наделяющий прокурора субъекта Российской Федерации (его заместителя) правом опротестовывать правовые акты региональных органов государственной власти и их должностных лиц в случае противоречия их, в частности, Конституции Российской Федерации

[61] Закон РФ от 21 июля 1993 г. N 5485-I "О государственной тайне"

[62] "О чрезвычайном положении" от 30 мая 2001 г. N 3-ФКЗ

[63] Приказ Генпрокуратуры России от 07.12.2007 N 195 (ред. от 21.06.2016) "Об организации прокурорского надзора за исполнением законов, соблюдением прав и свобод человека и гражданина"

[64] Законность. 2008. N 3

[65] Постановление Конституционного Суда Российской Федерации "По делу о проверке конституционности положений пункта 1 статьи 6, пункта 2 статьи 21 и пункта 1 статьи 22 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации" в связи с жалобами..." от 17 февраля 2015 г. N 2-П

[66] Приказ Федеральной службы войск национальной гвардии РФ от 6 октября 2016 г. N 286 "О полномочиях должностных лиц войск национальной гвардии Российской Федерации по составлению протоколов об административных правонарушениях административному задержанию"

[67] Федеральный закон от 3 июля 2016 г. N 226-ФЗ "О войсках национальной гвардии Российской Федерации" ст. 12 Вхождение (проникновение) в жилые и иные помещения, на земельные участки и территории (акватории)

[68] Указ Президента РФ от 21.05.2012 N 636 (ред. от 03.04.2017) "О структуре федеральных органов исполнительной власти"

[69] Федеральный закон «О прокуратуре Российской Федерации

[70] Федеральный закон от 13 ноября 1996 г. № 150-ФЗ «Об оружии»

[71] Глава 7. Судебная власть | Конституция Российской Федерации

[72] Федеральный закон от 28.03.1998 N 53-ФЗ (ред. от 29.12.2017) "О воинской обязанности и военной службе"

[73]Федеральный закон от 17.01.1992 N 2202-1 (ред. от 31.12.2017) "О прокуратуре Российской Федерации" Статья 47. Полномочия военных прокуроров

(в ред. Федерального "закона" от 10.02.1999 N 31-ФЗ)

[74] Указом Президента Российской Федерации от 18 апреля 1996 г. N 567 Положении о координации деятельности правоохранительных органов по борьбе с преступностью

[75] Указ Президента Российской Федерации "Об изменении и признании утратившими силу некоторых актов Президента Российской Федерации" от 7 декабря 2016 г. N 656

[76] В ст. 5 Федерального закона "О войсках национальной гвардии Российской Федерации" от 3 июля 2016 г. N 226-ФЗ (далее - Закон N 226-ФЗ) определен Общий состав войск национальной гвардии определен

[77] Исключение, причем весьма сомнительное прежде всего с точки зрения пересечения с закрепленной в пп. "б" ч. 2 ст. 125 Конституции Российской Федерации компетенцией Конституционного Суда Российской Федерации, составляет п. 1 ст. 27 Федерального закона "Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" от 6 октября 1999 г. N 184-ФЗ (далее - Закон N 184-ФЗ (с последующими изменениями)), наделяющий прокурора субъекта Российской Федерации (его заместителя) правом опротестовывать правовые акты региональных органов государственной власти и их должностных лиц в случае противоречия их, в частности, Конституции Российской Федерации

[78] Закон РФ от 21 июля 1993 г. N 5485-I "О государственной тайне"

[79] "О чрезвычайном положении" от 30 мая 2001 г. N 3-ФКЗ

[80] Приказ Генпрокуратуры России от 07.12.2007 N 195 (ред. от 21.06.2016) "Об организации прокурорского надзора за исполнением законов, соблюдением прав и свобод человека и гражданина"

[81] Законность. 2008. N 3

[82] Постановление Конституционного Суда Российской Федерации "По делу о проверке конституционности положений пункта 1 статьи 6, пункта 2 статьи 21 и пункта 1 статьи 22 Федерального закона "О прокуратуре Российской Федерации" в связи с жалобами..." от 17 февраля 2015 г. N 2-П

[83] Приказ Федеральной службы войск национальной гвардии РФ от 6 октября 2016 г. N 286 "О полномочиях должностных лиц войск национальной гвардии Российской Федерации по составлению протоколов об административных правонарушениях административному задержанию"

[84] Федеральный закон от 3 июля 2016 г. N 226-ФЗ "О войсках национальной гвардии Российской Федерации" ст. 12 Вхождение (проникновение) в жилые и иные помещения, на земельные участки и территории (акватории)

Дата добавления: 2018-02-18; просмотров: 892; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 1 2 3 45

Мы поможем в написании ваших работ!