Ложные ценности или рассуждения Сновидения Г аллюцинации 3 страница
Реальная терапия утверждает, что основные потребности какого‑то человека могут быть удовлетворены одним другим человеком или группой людей. При таком подходе я бы на всю жизнь осталась невротиком, так как искала бы того, кого даже теоретически никогда не смогла бы найти, потому что мне была нужна родительская любовь. Первичная терапия сразу берет быка за рога. Только мои родители могли удовлетворить мою детскую потребность. Я больше не жду, что муж восполнит пробел любви, оставленный моим отцом. Когда я выздоровею, то смогу свободно оставить мужа в покое, я смогу любить его как такового, а не как моего суррогатного папу.
На фоне терапии реальности мой невроз только усугубился, потому что суррогатным отцом стал психотерапевт: он был добр, ласков, внимателен. Он слушал меня так, как меня никогда не слушал мой родной отец. Это привело меня к зависи
мости от психотерапевта, я стала опираться на него, а не на саму себя. В таком виде терапия могла продолжаться бесконечно долго без всякой надежды на какой бы то ни было прогресс. Я убеждена, что посылка реальной терапии — то, что пациент, который сможет поверить, что он представляет ценность для психотерапевта, сможет потом перенести убеждение в своей ценности и в другую обстановку, в другое окружение, — неверна и лжива. В первичной терапии я была отчуждена от врача. Я чувствовала только себя, только свое одиночество, и поняла, что истина состоит в том, что обо мне не позаботится никто, кроме меня самой.
|
|
|
Первичная терапия позволила мне лицом к лицу встретиться с причиной моей болезни; первичная терапия не учит меня направить невротическое поведение по иному руслу. Терапия реальности должна была заставить меня откреститься от прошлого, притвориться, что оно несущественно для настоящего и не оставило никаких последствий. Но первичная терапия показывает, что невозможно «забыть» прошлое с помощью простого умственного усилия. Прошлое надо пробудить, вспомнить, и, что самое важное и главное, его надо заново прочувствовать, чтобы освободиться от него и начать жить настоящим. Впервые в жизни у меня появилась надежда, что пустота моей жизни будет, наконец, заполнена, и я смогу сбросить с себя тяжелое одеяло первичной боли».
Трансцендентальная медитация
Недавнее сумасшествие, поразившее студентов колледжей, музыкантов и художников —трансцендентальная медитация — активно пропагандируется индийскими йогами, например, Ма- хариши Магеш Йоги. Медитация предусматривает непрерывное повторение мантры (санскритский стих, выражающий личные отношения человека с Божеством, например: «Пусть Бог будет милостив ко мне»). При этом человек должен сосредоточить все свое внимание исключительно на образе Божества, чтобы исключить отвлекающее воздействия всех внешних и внутренних стимулов. Для углубления медитации используют
|
|
|
дыхательные упражнения; поэтому у тех, кто достигает вершины или «трансценденции» дыхание становится едва ощутимым. Все действо происходит среди цветов, развевающихся накидок и курений. Цель медитации — достижение единения с Богом, обретение наивысшей релаксации и постижение подлинного божественного благословения. Медитация направлена на преодоление собственного мирского «я», постижение духовного «я». Наивысшей целью является самореализация в Боге.
Основатель ордена Рамакришны Вивекананда так описывает цель медитации:
Величайшую помошь в постижении духовной жизни оказывает медитация. В состоянии медитации мы отторгаем все материальные условия и ошушаем свою божественную природу. Чем меньше при этом думаешь о теле, тем лучше. Ибо именно оно, наше тело влечет нас вниз. Этот груз, этот мирской знак — только он делает нас несчастными. В этом и заключается все таинство: «думать, что я дух, а не тело, и что вся вселенная со всеми ее отношениями, со всем ее добром и злом, есть ничто, кроме последовательности картин, сиен, изображенных на холсте, а мы — всего лишь свидетели этих сиен.
|
|
|
Единственное, что я могу по этому поводу сказать — это то, что медитация является полной антитезой первичной терапии. Медитация предусматривает разрыв, а не соединение, отрицание самого себя, вместо ощущения собственной личности. Медитация предполагает необходимость расщепления духа и тела. По самой своей природе медитация есть не что иное, как солипсизм, так как все окружающее есть лишь картинки на холсте.
Этим я не хочу сказать, что медитацию нельзя применять для релаксации. Один из моих пациентов, который раньше был старшим монахом Веданты, утверждает, что в течение двенадцати лет он практически постоянно повторял мантры и практиковал трансцендентальную медитацию; часто при этом на него снисходило божественное благословение и блаженство. Однако конечным результатом этого блаженства явился полный нервный срыв, после чего пациенту потребовалось лече–ниеу психотерапевта. Возможно, этот случай требует некоторых пояснений. Я думаю, что ощущение благословенного блаженства появляется в результате полного подавления чувства собственной личности, собственного «я», в результате переноса человека в область фантазии (божественности) собственного сотворения, слияние личности с продуктом воображения и утраты чувства реальности. Это есть состояние полной нереальности, состояние, являющееся показанием к госпитализации в психиатрическую больницу. Если, например, какой–ни- будь пациент скажет нам, что он слился с Богом, что он и Бог есть единое целое, то мы усомнимся в психическом здоровье такого человека. Но если этот же процесс санкционирован специфичной теологией, то мы часто пропускаем его внутреннюю иррациональность.
|
|
|
Мы должны помнить, что человек может медитировать ежедневно, и это не уменьшает потребность в медитации. Каким‑то образом, демон напряжения является снова и снова, и опять требуется медитация, чтобы изгнать этого демона. Ритуалы, цветы и накидки представляются надуманными атрибутами шагов релаксации, ибо для того, чтобы ее достичь, не нужны никакие ритуалы. Очень часто такие ритуалы свидетельствуют о том, что человек делает из релаксации борьбу, в то время как релаксация — это не что иное, как быть самим собой. Я не думаю, что для того, чтобы существовать, надо совершать какие- то сложные движения. Вы просто существуете, и все.
Экзистенциализм
Еще одно течение современной психологии — экзистенциализм. Этот подход имеет целью развенчание утверждений Фрейда о формировании невроза в раннем детстве, но, одновременно, отличается большим динамизмом теоретических построений, нежели условно–рефлекторная терапия. Экзистенциализм подчеркивает наличное бытие здесь и сейчас. Экзистенциализм занимается только и исключительно бытием человека. Нельзя, правда, сказать, что это течение породило какую‑либо стоящую упоминания лечебную гипотезу; не разработали экзистенциа
листы и свой оригинальный метод. Это скорее философское течение, черпающее идеи из сочинений Сартра, Бинсвангера и Хайдеггера.
Признанным современным лидером экзистенциализма в психотерапии является Абрахам Маслоу. Он и Карл Роджерс оказали значительное влияние на современную психологическую мысль*. Эти авторы полагают, что человеку присуща тяга к психическому здоровью, каковую они называют самоактуализацией. Маслоу считает, что эта тяга неопределима, и судить о ней можно только на основании наблюдения за людьми.
Маслоу рассматривает невроз, как болезнь дефицита, недостаточности; у невротика отсутствует то, что необходимо ему для актуализации своей личности:
Каждый человек обладает двумя наборами противоположно направленных сил. Один такой набор заставляет личность, под воздействием страха, искать безопасности и зашиты, что отбрасывает человека назад, он испытывает страх перед ростом, страх перед независимостью… свободой и отдельностью. Силы второго рода побуждают человека к целостности представлений о собственной личности, к чувству уверенности перед лицом внешнего мира; при этом человек может внутренне принять свое глубочайшее подсознательное «я»**.
Я, напротив, рассматриваю цельность, как свойство, с которым мы рождаемся, но согласен с Маслоу в том, что существует потребность быть реальным или цельным — то есть, быть такими, каковы мы есть. С другой стороны, я не думаю, что нам присущи невротические в своей основе регрессивные силы — невроз развивается только в том случае, если нам не дают стать самими собой. Я не думаю, что страх, в частности страх роста, лежит в основе человеческой деятельности.
По Маслоу, невроз — это конфликт между защитными силами и тенденцией к росту. Тенденцию к росту он рассматривает как «бытийную сущность, внедренную в глубинные пласты человеческой личности». Так как теория вынуждает автора
* C. R. Rogers, A Therapist's View of Personal Gifts (Wallingford, Pa., Pendle).
** Abraham Maslow, Toward a Psychology of Being (Princeton, Van).
рассматривать человека в терминах борьбы, то многие сторонники экзистенциализма представляют человеческое поведение, как непрерывное диалектическое противоборство положительного и отрицательного. Так, Маслоу рассматривает потребность в безопасности, как «мощнейшую потребность, необходимую человеку в большей степени, нежели самоактуализация». Прежде чем решиться на риск и выразить себя, человек должен удовлетворить более мощную потребность в безопасности, или завоевать право на ее удовлетворение. Конфликт становится основной парадигмой роста. Но я бы не стал рассматривать конфликт, как нечто основное и внутренне присущее личности. Наоборот, я думаю, что невроз возникает из‑за давления, направленного на естественные тенденции роста и развития организма. Мне кажется, что нет никаких реальных доказательств существования чего‑то похожего на потребность в безопасности или на глубинный страх перед свободой и независимостью. В таких понятиях можно, конечно, поверхностно описать поведение некоторых невротиков, но думаю, что надо крепко подумать, прежде чем приписывать возникновение такого поведения конституциональным или генетическим факторам.
То, что говорит Маслоу, в какой‑то степени перекликается с позицией Фрейда— именно, что существует врожденная тревожность, которую надо преодолеть. Маслоу называет потребность подавить тревожность потребностью в безопасности. Но все эти ярлыки не помогают Маслоу отойти от демонологического взгляда на человека. Возможно, это происходит оттого, что мы строим психологические теории, основываясь на наблюдениях за невротиками, в душах которых достаточно демонов, с которыми следует расправиться.
Отнюдь не дефицит потребности делает нас незрелыми и невротичными. Таковыми нас делает отсутствие удовлетворения реальных потребностей. В любом случае, я не могу принять, что существуют какие‑то особые потребности, которые занимают только часть нашей психики. Каждая потребность является тотальной. Если потребности не удовлетворяются, то дефицит возникает в нас самих.
Самоактуализирующаяся личность, по Маслоу, это индивид, способный к высочайшим переживаниям — к пережива
нию тех вневременных и внепространственных событий, в которых трансцендируется человеческая личность; при этом человек почти достигает состояния нирваны. Экзистенциальная литература изобилует обсуждениями таких пиковых переживаний и высших опытов. Испытать такое переживание — очень соблазнительная штука. Многие из нас захотели бы подняться над убожеством и серостью нашего повседневного существования. Но Маслоу не объясняет нам, каким образом этого добиться, и как выглядит такое состояние. Скорее надо считать его постижение мистическим событием. Я могу основываться на воспоминаниях двух пациентов, описавших пиковое состояние. Эти больные прежде проходили лечение в экзистенциальной группе. Первый больной — мужчина, в течение многих дней находившийся в депрессии. В конце первой недели депрессии к нему пришел друг и предложил совершить восхождение в горы. Они взошли на крутую гору, и здесь наш пациент испытал прилив бодрости и душевных сил. Он не шутя назвал испытанное им ощущение пиковым состоянием. Что он сделал? С помощью душевного потрясения он избавился от депрессии. Он защитился. Поднялся ли он над реальным чувством, обусловившим депрессию? Я глубоко в этом сомневаюсь. Это чувство было просто на какое‑то время отодвинуто в сторону.
Второе пиковое переживание случилось с другим больным во время нудистского марафона. Человек переходил от одного члена группы к другому, и все по очереди гладили и ласкали его. Внезапно он ощутил небывалый прилив тепла. Он сам назвал это моментом своего единения со всем человечеством. Что это было на самом деле? Человек вообразил, что, наконец, получил то, в чем нуждался; немного тепла и ласки. Но это было моментальное преходящее переживание, никак не связанное с первичной болью, вызванной потребностью, удовлетворения которой ему не хватало всю жизнь. Прикосновения членов группы на какое‑то время сняли болезненное напряжение и позволили пациенту подняться над реальным чувством. Нирвана этого человека была нереальной. На мой взгляд, трансцен- денция — это то, чем постоянно занимаются все невротики. Они производят трансценденцию реального ощущения собственной личности. Какой бы воображаемой нирваны они не
достигали, это состояние все равно является нереальным, ибо то, в чем они действительно нуждаются — это в низведении, включении переживания в реальное ощущение собственного «я», собственной личности.
Стремление к пиковому переживанию часто представляется еще одним актом борьбы, которую ведет больной ради ощущения чего‑то уникального, возвышающегося над однообразным и скучным существованием. Такое стремление есть часть нереальной надежды.
Если реальное ощущение собственной личности получает возможность расцвести, если она принята родителями, то я не вижу причин, заставляющих личность подниматься над собой. Люди, прошедшие курс первичной терапии, никогда не сообщают о пиковых переживаниях, о которых говорит Маслоу. Все пики сглаживаются, так как у пациента не бывает больше эйфории, и он не впадает в глубины невротического отчаяния. Быть полностью самим собой — и без того достаточно впечатляющее чувство.
Экзистенциалисты пытаются оттолкнуться от тревожных влечений и инстинктивных сил, и сосредоточиться на процессе самоактуализации — то есть, они отходят от рассмотрения как раз тех влечений, которые ведут нас к здоровью. Ролло Мэй и его сотрудники отчасти так объясняют позицию экзистенциалистов*: «Характерная черта невротика заключается в том, что его бытие затемнено… затянуто тучами и не позволяет ему действовать. Цель экзистенциализма — дать больному почувствовать, что его бытие реально». Такую же цель ставит перед собой и первичная терапия. Но даже сам язык экзистенциализма затуманивает реальность, с которой мы имеем дело. Что такое в действительности бытие? И что означает «бытие, затянутое тучами»?
Свершение — вот главный постулат экзистенциализма. Цель — помочь пациенту выбраться из экзистенциального вакуума (пустоты бытия) и совершить переход к чему‑то позитивному, толкающему вперед. Экзистенциалисты полагают, что
* Rollo May, Ernest Angel and Henri Ellenberger, Existence (New York, Basic Books, 1960).
человек обретает смысл собственной личности путем свершения. Но для того, чтобы сотворить что‑то осмысленное из «я», надо, чтобы это, подлежащее превращению»я» существовало Личность невротика отщеплена от большинства его действий и поступков, и поэтому — по определению — не может превратить свое «я» во что‑то действительное и осмысленное. Бизнесмен, полностью поглощенный своим делом, как правило, заставляет работать свое нереальное «я», и если он почувствует, что собственно делает, то, вероятно, немного остынет к своему бизнесу.
В клинической практике последователи экзистенциализма близки к представителям школы рациональной психотерапии. Гомосексуалист должен осмыслить свою гетеросексуальность, совершая гетеросексуальное сношение. Но я думаю, что невроз — это не то, что человек делает, суть невроза заключается в том, каков человек, что он из себя представляет. Человек может совершить дюжину гетеросексуальных актов, но все равно останется гомосексуалистом, так как в своих чувствах он будет нуждаться в любви индивида одного с ним пола. Актом — самим по себе — невозможно смыть потребность. Таково же заблуждение «скрытого» гомосексуалиста, который пытаясь вытравить из себя свои гомосексуальные наклонности (отрицая, тем самым потребность в родительской любви), совершает один гетеросексуальный акт за другим — без всякой для себя пользы. Человек может никогда в жизни не совершить гомосексуальный акт, но все равно ощущает себя гомосексуалистом (см. раздел, посвященный обсуждению гомосексуальности). Новый вид деятельности всегда возможен для невротика, но эта новая деятельность не изменит невроз ни на йоту.
В целом, экзистенциалисты обсуждают свершения и поступки человека, его сиюминутное поведение и его философию. Я не верю, что такие дискуссии могут изменить «бытие». «Бытие» — это ни в коем случае не чувство. Обсуждение очень часто (при неврозе) проходит поверх чувств, не затрагивая их. Обсуждение делает человека «умственно» более полноценным, но зато он теряет способность прочувствовать свое истинное «бытие».
В общественных науках «объединением» называют попытку последователей какой‑либо теории слить ее с другими теориями и, таким образом, усилить свои позиции. Так мы видим, как последователи теории Фрейда встраивают свои концепции в контекст теории обучения для усиления жизнеспособности своей теории. Можно наблюдать и противоположный процесс: специалисты по теории обучения, пытаясь сделать свой подход более «динамичным» вставляют в матрицу своей теории части более динамичных концепций Фрейда. Правда, такое сглаживание различий между различными теориями является скорее мнимым, нежели действительным, и приближает науку больше к «статистической», чем к биологической истине. То есть, объясняя Фрейда другими терминами или объясняя положения теории обучения динамическими терминами, мы лишь находим более удобный способ повторять все те же старые утверждения. Не думаю, что много пользы в рассуждениях о страхе кастрации в терминах приближения — избегания, если, например, страха кастрации вообще не существует.
Если окинуть взглядом историю психологии, начиная с рубежа девятнадцатого и двадцатого веков, то можно видеть, что вначале упор делали на развитии в раннем детстве и на интроспекции. В противоположность этим теориям, бихевиористы отбросили события раннего детства и интроспекцию, сосредоточившись на объективном изучении поведения. Затем пришло время неофрейдизма, представители которого попытались усовершенствовать терапию Фрейда анализом «эго». В этом случае особое внимание было обращено на защитные приемы пациента.
Представляется, что на фоне всех модификаций Фрейда, кажущихся такими прогрессивными, изначальная теория самого Фрейда, делавшего основной упор на прошлое пациента и высвечивавшего настоящие проблемы через призму прошлого, представляется наиболее близкой к теории первичной терапии.
Первичная теория весьма далека от позиций бихевиоризма. Представляется, что бихевиоризм вычленяет симптом и ста
рается с помощью условных рефлексов усилить, или, наоборот, погасить нереальное поведение. Бихевиоризм работает с нереальными проявлениями, а не с причинами, и поэтому не способен получить стойкое улучшение состояния больного.
Утверждение первичной терапии заключается в том, что человек не является ни механическим конгломератом привычек, ни скоплением защитных систем, обороняющих психику от внутренних демонов и разрушительных инстинктов. Если личность оказывается способной почувствовать свои первичные желания и потребности, не боясь при этом утратить любовь, то такая личность по–настоящему переживает свое «бытие». Я не верю, что какие бы то ни было спецэффекты, сублимация или компенсация, смогут трансформировать невротическое небытие в полноценно чувствующую личность. Для того, чтобы стать самим собой, невротик должен вернуться назад и прочувствовать себя таким, каким он был до прекращения своего «бытия». Как сказал один из пациентов: «Для того, чтобы стать самим собой, надо стать тем, кем ты так и не стал».
Дата добавления: 2018-02-18; просмотров: 291; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!