Д) История духовного прозрения Робинзона Крузо.
Три кораблекрушения: небольшое (?в Ярмуте), опасное (когда он попадает в плен к маврам) и последнее (остров). Это были предупреждения бога, чтоб Робинзон покаялся. Меняется степень опасности, удаленность героя от дома и длительность несчастья.
Момент после 1го:
"Молодой человек! Вам больше никогда не следует пускаться в море;
случившееся с нами вы должны принять за явное и несомненное знамение, что
вам не суждено быть мореплавателем". - "Почему же сэр? - возразил я. - Разве
вы тоже не будете больше плавать?" - "Это другое дело, - отвечал он: -
плавать - моя профессия и, следовательно, моя обязанность. Но вы то ведь
пустились в море в виде опыта. Так вот небеса и дали вам отведать то, чего
вы должны ожидать, если будете упорствовать в своем решении. Быть может, все
то, что с нами случилось, случилось из-за вас: быть может, вы были Ионой на
нашем корабле... Пожалуйста, - прибавил он, - объясните мне толком, кто вы
такой и что побудило вас предпринять это плавание?" Тогда я рассказал ему
кое что о себе. Как только я кончил, он разразился страшным гневом. "Что я
такое сделал, - говорил он, - чем провинился, что этот жалкий отверженец
ступил на палубу моего корабля! Никогда больше, ни за тысячу фунтов не
соглашусь я плыть на одном судне с тобой!" Конечно, все это было сказано в
сердцах, человеком и без того уже взволнованным мыслью о своей потере, и в
|
|
|
своем гневе он зашел дальше, чем следовало. Но у меня был с ним потом
спокойный разговор, в котором он серьезно убеждал меня не искушать на свою
погибель провидения и воротиться к отцу, говоря, что во всем случившемся я
должен видеть перст божий. "Ах, молодой человек! - сказал он в заключение, -
если вы не вернетесь домой, то - верьте мне - повсюду, куда бы вы ни
поехали, вас будут преследовать несчастия и неудачи, пока над вами не
сбудутся слова вашего отца".
ОСНОВНОЙ МОМЕНТ ДУХОВНОГО ПРОЗРЕНИЯ - СОН
27-е июня. - Опять приступ, такой сильный, что я весь день пролежал в
постели, не евши и не пивши. Я умирал от жажды, но не в силах был встать и
сходить за водой. Опять молился богу, но в голове такая тяжесть, что я не
мог припомнить ни одной молитвы и только твердил: "господи, помоги мне!
Воззри на, меня, господи! Помилуй меня, господи!" Так я метался часа два или
три, покуда приступ не прошел. Тогда я уснул и не просыпался до поздней
ночи. Проснувшись, почувствовал! себя гораздо бодрее, хотя был все таки
очень слаб. Мне очень хотелось пить, но так как ни в палатке, ни в погребе
не было ни капли воды, то пришлось лежать до утра. Под утро снова уснул и
видел страшный сон.
|
|
|
Мне снилось, будто я сижу на земле за оградой, на том самом месте, где
сидел после землетрясения, когда задул ураган, - и вдруг вижу, что сверху, с
большого черного облака, весь объятый пламенем спускается человек
Окутывавшее его пламя было так ослепительно ярко, что на него едва можно
было смотреть. Нет слов передать, до чего страшно было его лицо.
Когда ноги его коснулись земли, почва задрожала, как от землетрясения,
и весь воздух, к ужасу моему, озарился словно несметными вспышками молний.
Едва ступив на землю, незнакомец двинулся ко мне с длинным копьем в руке,
как бы с намерением убить меня. Немного не дойдя до меня, он поднялся на
пригорок, и я услышал голос, неизъяснимо грозный и страшный. Из всего, что
говорил незнакомец, я понял только конец: "Несмотря на все ниспосланные тебе
испытания, ты не раскаялся: так умри же!" И я видел, как после этих слов он
поднял копье, чтобы убить меня.
«: во первых, табак, который искал, во-вторых -
библию. Оказалось, что я сложил в этот сундук все книги, взятые мною с
корабля, в том числе библию, в которую до тех пор я не удосужился или,
вернее, не чувствовал желания заглянуть. Теперь я взял ее с собой, принес
|
|
|
вместе с табаком в палатку и положил на стол.
»
"Презренный! И ты еще спрашиваешь, что ты сделал? Оглянись назад, на свою
беспутную жизнь, и спроси лучше, чего ты не сделал" Спроси, почему могло
случиться, что ты давно не погиб, почему ты не утонул на Ярмутском рейде? Не
был убит в стачке с салехскими маврами, когда ваш корабль был ими взят на
абордаж? Почему тебя не растерзали хищные звери на африканском берегу?
Почему, наконец, не утонул ты здесь вместе со всем экипажем? И ты еще
спрашиваешь, что ты сделал?"
РАЗМЫШЛЕНИЯ О ДИКАРЯХ
Пускай они
преступны; но коль скоро сам бог в течение стольких веков предоставляет им
творить зло безнаказанно, то, значит, на то его воля. Как знать? - быть
может, истребляя друг друга, они являются лишь исполнителями его приговоров.
Во всяком случае, мне эти люди не сделали зла; по какому же праву я хочу
вмешаться в их племенные распри? На каком основании я должен отомстить за
кровь, которую они так неразборчиво проливают? Я рассуждал следующим
образом: "Почем я знаю, осудит ли их господь? Несомненно одно: в глазах
каннибалов каннибализм не есть преступление, их разум не находит ничего
предосудительного в этом обычае, и совесть не упрекает их за него. Они
|
|
|
грешат по неведению и, совершая свой грех, не бросают этим вызова
божественной справедливости, как делаем мы, когда грешим. Для них убить
военнопленного - такая же обыкновенная вещь, как для нас зарезать быка, и
человеческое мясо они едят так же спокойно, как мы баранину".
Меня они ничем не обидели, так
за что же мне было их убивать? Вот если б они напали на меня и мне пришлось
бы защищать свою жизнь, тогда другое дело. Но пока я не был в их власти,
пока они не знали даже о моем существовании и, следовательно, не могли иметь
никаких коварных замыслов против меня, до тех пор я не имел права на них
нападать. Это было бы нисколько не лучше поведения испанцев, прославившихся
своими жестокостями в Южной Америке; где они истребили миллионы людей.
Положим, эти люди были идолопоклонники и варвары; но, при всех своих
варварских обычаях и кровавых религиозных обрядах вроде человеческих
жертвоприношений, перед испанцами они ни в чем не провинились. Недаром же в
наше время все христианские народы Европы и даже сами испанцы возмущаются
этим истреблением американских народностей и говорят о нем, как о бойне, как
об акте кровавой и противоестественной жестокости, который не может быть
оправдан ни перед богом, ни перед людьми. С тех времен самое имя испанца
внушает ужас всякой человеческой душе, исполненной человеколюбия и
христианского сострадания, как будто Испания такая уж страна, которая
производит людей, неспособных проникнуться христианскими правилами, чуждых
всякому великодушному порыву, не знающих самой обыкновенной жалости к
несчастным, свойственной благородным сердцам.
РАЗГОВОРЫ О БОГЕ С ПЯТНИЦЕЙ
"Но", - возразил Пятница, - "если бог такой сильный, такой крепкий, как
дьявол, почему бог не убей дьявола и не сделай, чтобы он не делай больше
зла?"
Его вопрос до странности поразил меня; ведь как никак, хотя я был
теперь уже старик, но в богословии я был только начинающий доктор и не очень
то хорошо умел отвечать на казуистические вопросы и разрешать затруднения.
Сначала я не знал, что ему сказать, сделал вид, что не слышал его, и
переспросил, что он сказал. Но он слишком серьезно добивался ответа, чтобы
позабыть свой вопрос, и повторил его такими же точно ломаными словами, как и
раньше. К этому времени я немного собрался с духом и сказал: "В конце концов
бог жестоко его накажет; ему предстоит суд, и его бросят в бездонную
пропасть, где он будет жить в вечном огне". Это не удовлетворило Пятницу, и
он опять обратился ко мне, повторяя мои слова. "В конце концов предстоит
суд. Мой не понимай. Отчего не убить дьявола сейчас? Отчего не убить его
давно давно?" "А ты лучше спроси", - отвечал я, - "почему бог не убил тебя
или меня, когда мы делали дурные вещи, оскорбляющие его; нас пощадили, чтобы
мы раскаялись и получили прощение". Он немного задумался. "Хорошо, хорошо",
- оказал он, очень растроганный, - "это хорошо; значит, я, ты, дьявол, все
злые люди, - все сохраняйся, раскаявайся, бог всех прощай". Тут он опять
совсем сбил меня с толку. Это показало мне, что простые понятия,
заимствованные от природы, могут привести разумных существ к познанию бога и
научить их благоговению и почитанию высшего божественного существа, ибо это
свойственно нашей природе, по что только божественное откровение может дать
познание Иисуса Христа и дарованного нам искупления и уяснить, что такое
посредник нового завета, ходатай перед престолом бога: только откровение
свыше, повторяю я, может образовать в душе эти понятия и научить ее, что
евангелие нашего господа и спасителя Иисуса Христа и дух божий, обещанный
людям его, как руководитель и очиститель, - совершенно необходимые учителя
душ человеческих, обучающие их спасительному познанию бога и средствам
спасения.
Он обдумывал заданный Пятницей вопрос, чтоб растолковать. То есть, сначала сам пришёл к богу, потом и другим пришлось объяснять.
Кроме того, в Бразилии он сначала принял католичество, а в конце романа отказался от этой идеи, см ниже:
Я было совсем решился ехать в Бразилию и поселиться там - ведь я, так
оказать, натурализовался в этой стране; но было одно маленькое препятствие,
останавливавшее меня, а именно - религия. Правда, в данный момент не религия
удерживала меня от поездки: как раньше, живя среди католиков, я открыто
придерживался религии, страны, так и теперь не ставил этого в грех; но дело
в том, что за последнее время я больше думал об этом, чем прежде, и теперь,
когда я говорил себе, что мне придется жить и умереть среди католиков, я
иногда раскаивался, что признал себя папистом, и мне приходило в голову, что
католическая вера, быть может, не лучшая, и не хотелось мне умереть в ней.
Дата добавления: 2018-02-15; просмотров: 465; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!