РАЗЛИЧИЕ ПОЛОЖЕНИЯ В КОНЦЕ ДРЕВНЕГО МИРА, ОКОЛО 300 г., И В КОНЦЕ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ — 1453 г.28 23 страница

Все эти составляющие эпоху завоевания естествознания прошли мимо Фейербаха, не задев его существенным образом. Виноват тут не столько он сам, сколько те жалкие немецкие порядки, вследствие которых университетские кафедры были захвачены пустоголовыми эклектическими крохоборами, между тем как Фейербах, бывший бесконечно выше всех этих крохоборов, вы­нужден был почти что окрестьяниваться в деревенском уединении. Этим и объясняется, что когда он говорит о природе, то он — несмотря на отдельные гениальные обобщения — так часто бы­вает вынужден преподносить нам бессодержательную белле­тристику. Так, например, он говорит: «Конечно, жизнь не есть продукт какого-нибудь химического процесса, вообще не есть продукт какой-нибудь отдельной силы природы или какого-ни­будь отдельного явления, к которому ее сводит метафизический материалист; она — результат всей природы»³⁶. То, что жизнь есть результат всей природы, нисколько не противоречит тому обстоятельству, что белок, являющийся исключительным само­стоятельным носителем жизни, возникает при определенных, даваемых всей связью природы условиях, но при всем том именно как продукт некоторого химического процесса. <^Если бы Фейер­бах жил в таких условиях, которые позволяли бы ему хотя бы поверхностно следить за развитием естествознания, то он ни а коем случае не стал бы говорить о химическом процессе как о дей­ствии одной изолированной силы природьГ>³⁷. Этому же оди­ночеству следует приписать то обстоятельство, что Фейербах ударяется в бесплодные, вращающиеся в круге спекуляции насчет отношения мышления к мыслящему органу, мозгу, — область, в которую за ним так охотно следует Штарке.

{158}

Как бы то ни было, Фейербах восстает против названия «мате­риализм». И не совсем без основания, ибо он не может вполне освободиться от идеализма. В области природы он материалист; но в области человеческой [...]³⁸

* * *

С богом никто не обращается хуже, чем верующие в него есте­ствоиспытатели ³⁹. Материалисты попросту объясняют положе­ние вещей, не вдаваясь в подобного рода фразеологию; это по­следнее они делают лишь тогда, когда назойливые верующие люди желают навязать им бога, и в этом случае они отвечают коротко или в стиле Лапласа: «Sire, je n'avais etc.»⁴⁰, или грубее, на манер голландских купцов, которые спроваживают немецких комми-вояжеров, навязывающих им свои дрянные фабрикаты, обычно такими словами: «Ik kan die zaken niet gebruiken»⁴¹, — и этим дело заканчивается. Но чего только не пришлось вытерпеть богу от своих защитников! В истории современного естествознания защитники бога обращаются с ним так, как обращались с Фрид­рихом-Вильгельмом III во время иеиской кампании его генералы и чиновники. Одна армейская часть за другой складывает оружие, одна крепость за другой капитулирует перед натиском науки, пока, наконец, вся бесконечная область природы не оказывается завоеванной знанием и в ней не остается больше места для творца. Ньютон оставил ему еще «первый толчок», но запретил всякое дальнейшее вмешательство в свою солнечную систему. Патер Секки, хотя и воздает ему всякие канонические почести, тем не менее весьма категорически выпроваживает его из солнечной системы, разрешая ему творческий акт только в отношении перво­начальной туманности. И точно так же обстоит дело с богом во всех остальных областях. В биологии его последний великий Дон-Кихот, Агассис, приписывает ему даже положительную бессмыслицу: бог должен творить не только животных, суще­ствующих в действительности, но и абстрактных животных, рыбу как таковую! А под конец Тиидаль совершенно запрещает ему всякий доступ к природе и отсылает его в мир эмоций, допуская его только потому, что должен же быть кто-нибудь, кто знает обо всех этих вещах (о природе) больше, чем Джон Тиндаль!⁴² Что за дистанция от старого бога — творца неба и земли, вседер­жителя, без которого ни один волос не может упасть с головы!

Эмоциональная потребность Тиыдаля не доказывает ровно ничего. Кавалер де-Гриё⁴³ имел тоже эмоциональную потребность любить Манон Леско и обладать ею, хотя она неоднократно про­давала себя и его; из любви к ней он стал шулером и сутенером, и если бы Тиндаль захотел его упрекнуть за это, то он ответил бы своей «эмоциональной потребностью»!

Бог = nescio [не знаю]; но ignorantia non est argumentum⁴* (Спиноза).

[ЕСТЕСТВОЗНАНИЕ И ФИЛОСОФИЯ]

БЮХНЕР1

Возникновение направления. Разрешение немецкой философии в материализм. Контроль над наукой устранен. Внезапно хлы­нувший поток плоско-материалистического популяризаторства, материализм которого должен был возместить недостаток науч­ности. Расцвет его как раз во время глубочайшего унижения буржуазной Германии и официальной немецкой науки — 1850— 1860 гг. Фогт, Молешотт, Бюхнер. Взаимное страхование. — Новое оживление благодаря вхождению в моду дарвинизма, который эти господа тотчас же взяли в аренду.

Можно было бы оставить их в покое, предоставив им зани­маться своим, все же неплохим, хотя и узко-ограниченным, делом — втолковывать немецкому филистеру атеизм и т. д., но 1) брань по адресу философии (привести места)^*, которая, не­смотря ни на что, составляет славу Германии, и 2) претензия на применение естественно-научных теорий к обществу и на реформирование социализма — все это заставляет нас обратить на них внимание.

Во-первых, что они дают в их собственной области? Цитаты.

2) Внезапный поворот, стр. 170—171. Откуда вдруг это геге­левское?³ Переход к диалектике.

Два философских направления: метафизическое с неподвиж­ными категориями, диалектическое (Аристотель и особенно Гегель)—с текучими; доказательства, что эти неподвижные противоположности основания и следствия, причины и действия, тождества и различия, видимости и сущности не выдерживают критики, что анализ обнаруживает один полюс уже как нали­чествующий in nuce [в зародыше] в другом, что в определенной точке один полюс превращается в другой и что вся логика развер­тывается только лишь из этих движущихся вперед противополож­ностей. Это у самого Гегеля мистично, ибо категории выступают

{160}

у него как что-то предсуществующее, а диалектика реаль­ного мира — как их простой отблеск. В действительности наоборот! диалектика головы — только отражение форм движения реаль­ного мира, как природы, так и истории. До конца прошлого столетия и даже до 1830 г. естествоиспытатели более или мепео обходились при помощи старой метафизики, ибо действительная наука не выходила еще за пределы механики, земной и косми­ческой. Однако известное замешательство вызвала уже высшая математика, которая рассматривает вечную истину низшей матема­тики как преодоленную точку зрения, часто утверждает нечто про­тивоположное ей и выставляет положения, кажущиеся пред­ставителю низшей математики просто бессмыслицей. Здесь затвер­девшие категории расплавились, математика вступила в такую область, где даже столь простые отношения, как отношения абстрактного количества, дурная бесконечность, приняли совер­шенно диалектический вид и заставили математиков стихийно и против их воли стать диалектиками. Нет ничего комичнее, чем жалкие уловки, увертки и вынужденные приемы, к которым прибе­гают математики, чтобы разрешить это противоречие, примирить между собою высшую и низшую математику, уяснить себе, что то, что у них получилось в виде неоспоримого результата, не предста­вляет собою чистой бессмыслицы, — и вообще рационально объяс­нить исходный пункт, метод и результаты математики бесконеч­ного.

Но теперь все это обстоит иначе. Химия, абстрактная дели­мость физического, дурная бесконечность — атомистика. Физио­логия— клетка (процесс органического развития как отдельного индивида, так и видов путем дифференцирования является убеди­тельнейшим подтверждением рациональной диалектики) и, на­конец, тождество сил природы и их взаимное превращение, положившее конец всякой неподвижности категорий. Несмотря на это, естествоиспытатели в своей массе все еще крепко придерживаются старых метафизических категорий и оказываются беспомощными, когда требуется рационально объяснить и привести между собою в связь эти новейшие факты, которые, так сказать, удостоверяют диалектику в природе. А здесь волей-неволей приходится мыслить: атом и молекулу и т. д. нельзя наблюдать в микроскоп, а только посредством мышления. Сравни химиков (за исключением Шорлеммера, который знает Гегеля) и «Целлюлярную патологию» Вирхова, где общие фразы должны в конце концов прикрыть бес­помощность автора. Освобожденная от мистицизма диалектика становится абсолютной необходимостью для естествознания, поки­нувшего ту область, где достаточны были неподвижные категории, представляющие собою как бы низшую математику логики, ее применение в условиях домашнего обихода. Философия мстит за себя задним числом естествознанию за то, что последнее поки­нуло ее. А ведь естествоиспытатели могли бы убедиться уже на

{161}

примере естественно-научных успехов философии, что во всей этой философии имелось нечто такое, что превосходило их даже в их собственной области (Лейбниц — основатель математики беско­нечного, по сравнению с которым индуктивный осел Ньютон* является испортившим дело плагиатором⁵; Кант — теория про­исхождения мира до Лапласа; Окен — первый, принявший в Гер­мании теорию развития; Гегель, у которого [...]⁶ синтез наук о природе и их рациональная группировка представляют собою боль­шее дело, чем все материалистические глупости, вместе взятые).

_____________

По поводу претензии Бюхнера судить о социализме и полити­ческой экономии на основании борьбы за существование: Гегель («Энциклопедия», I, стр. 9) о сапожном деле⁷.

По поводу политики и социализма: рассудок, которого дожи­дался мир (стр. И)⁸.

Внеположность, нахождение друг возле друга и следование друг за другом. Гегель, «Энциклопедия», стр. 35! как определение чувственного, представления ⁹.

Гегель, «Энциклопедия», стр. 40. Явления природы¹⁰—но у Бюхнера нет мысли, а простое списывание, поэтому это не нужно.

Стр. 42. Свои законы Солон «произвел из своей головы»¹¹ — Бюхнер может то же самое сделать для современного обще­ства.

Стр. 45. Метафизика — наука о вещах¹²,—не о движениях.

Стр. 53. «Для опыта имеет большое значение, какой ум присту­пает к изучению действительности. Великий ум делает великие опы­ты и усматривает в пестрой игре явлений то, что имеет значение»¹³.

Стр. 56. Параллелизм между человеческим индивидом и исто­рией¹⁴ = параллелизму между эмбриологией и палеонтологией.

Подобно тому как Фурье есть a mathematical poem [матема­тическая поэма]¹⁵ и все же не потерял значения, так Гегель есть a dialectical poem [диалектическая поэма] ¹⁶.

* * *

Ложную теорию пористости¹⁷ (согласно которой различные лжематерии — теплород и т. д. — расположены в порах друг друга и тем не менее не пронизывают друг друга) Гегель изображает как чистый домысел рассудка («Энциклопедия», I, стр. 259^и. См. также «Логику»¹⁹).

{162}

* * *

Гегель, «Энциклопедия», I, стр. 205—206²⁰, пророческое место насчет атомных весов в противовес тогдашним взглядам физиков и насчет атома и молекулы как мыслительных определении, отно­сительно которых должно решать мышление ^а1.

Если Гегель рассматривает природу как обнаружение вечной «идеи» в отчуждении и если это такое тяяадлое преступление, то что должны мы сказать о морфологе Ричарде Оуэне, который пишет: «Идея-архетип в различных своих модификациях вопло­щалась на этой планете задолго до существования тех животных видов, которые теперь осуществляют ее» («Nature of Limbs», 1849) ²². Если это говорит естествоиспытатель-мистик, которых! ничего не мыслит при этом, то к этому относятся спокойно; а если то же самое высказывает философ, который мыслит при этом кое-что, и притом по существу нечто правильное, хотя и в извра­щенной форме, то это—мистика и неслыханное преступление²³.

Естествоиспытательское мышление ^а4; Агассисовский план тво­рения, согласно которому бог творит, начиная от общего, пере­ходя к особенному и затем к единичному, создавая сперва позво­ночное как таковое, затем млекопитающее как таковое, хищное животное как таковое, род кошек как таковой и только под ко­нец— льва и т. д., т. е. творит сперва абстрактные понятия в виде конкретных вещей, а затем конкретные вещи! (См. Геккель, стр. 59) ²⁵.

* * *

В случае с Океном (Геккель, стр. 85 и сл.) ²⁶ ясно выступает бессмыслица, получившаяся от дуализма между естествознанием и философией. Идя чисто мыслительным путем, Окен открывает протоплазму и клетку, по никому не приходит в голову подверг­нуть этот вопрос естественно-научному исследованию — мышле­ние должно решить его! А когда протоплазма и клетка были открыты, то от Окена все отвернулись!²⁷

* * *

Гофман («Ein Jahrhundert Chemie unter den Hohen zollern»)²⁸ питирует натурфилософию. Цитата из Розенкранца⁸⁹, этого бел­летриста, которого не признает ни один настоящий гегельянец.

{163}

Делать натурфилософию ответственной за Розенкранца так же нелепо, как нелепо со стороны Гофмана делать Гогенцоллернов ответственными за открытие Маргграфом свекловичного сахара ³⁰.

* * *

Теория и эмпирия ⁹¹. Ньютон теоретически установил сплюс­нутость земного шара. Между тем Кассини³² и другие французы еще долго спустя утверждали, опираясь на свои эмпирические измерения, что земля эллипсоидальна и что полярная ось — са­мая длинная.

* * *

Презрение эмпириков к грекам получает характерную иллю­страцию, когда читаешь, например, у Т. Томсона («On Electri-city») ³³, как люди вроде Дэви и даже Фарадей блуждают в по­темках (глава об электрической искре и т. д.) и ставят опыты, совершенно напоминающие рассказы Аристотеля и Плиния о фи­зико-химических явлениях. Именно в этой новой науке эмпи­рики целиком повторяют слепое нащупывание древних. А где гениальный Фарадей нападает на правильный след, там филистер Томсон протестует против этого (стр. 397)³⁴.

* * *

Геккель, «Anthropogenie»³⁵, стр. 707; «Согласно материали­стическому мировоззрению, материя, или вещество, существует раньше, чем движение, или живая сила; вещество создало силу!» Это, мол, столь же неверно, как и утверждение, что сила создала вещество, ибо сила и вещество неотделимы друг от друга.

Где он выкопал свой материализм?³⁶

* * *

Causae finales и efficientes³⁷ превращены Геккелем (стр. 89, 90)³⁸ в целесообразно действующие и механически действующие причины, потому что для него causa finalis = богу! Точно так же для него «механическое» в кантовском смысле без дальнейших рассуждений = монистическому, а не = механическому в смысле ме­ханики. При подобной терминологической путанице неизбежна бессмыслица. То, что Геккель говорит здесь о кантовской «Критике способности суждения», не согласуется с Гегелем («История фило­софии», стр. 603) ^зэ.

* * *

Другой ⁴⁰ пример полярности у Геккеля: механизм = монизму, а витализм или телеология = дуализму. Уже у Канта и Гегеля и*

{164}

внутренняя цель означает протест против дуализма. Механизм в применении к жизни — беспомощная категория; мы можем, в лучшем случае, говорить о химизме, если не желаем расстаться окончательно со смыслом слов. Цель: Гегель, V, стр. 205 ⁴¹ : «Меха­низм показывает себя стремлением к тотальности уже тем, что он старается понять природу самое по себе как некоторое целое, не требующее для своего понятия ничего другого, —тотальность, не имеющая места в цели и в связанном с нею внемировом уме» ⁴². Беда, однако, в том, что механизм (также материализм XVIII сто­летия) не может выбраться из абстрактной необходимости, а по­тому также и из случайности. Для него тот факт, что материя развивает из себя мыслящий мозг человека, есть чистая случай­ность, хотя и необходимо обусловленная шаг за шагом там, где это происходит. В действительности же материя приходит к раз­витию мыслящих существ в силу самой своей природы, а по­тому это с необходимостью и происходит во всех тех случаях, когда имеются налицо соответствующие условия (не обязатель­но везде и всегда одни и те же).

Далее, Гегель, V, стр. 206 ⁴³: «Этот принцип (принцип меха­низма) ⁴⁴ дает поэтому в своей связи внешней необходимое!и сознание бесконечной свободы по сравнению с телеологией, выставляющей незначительные и даже презренные стороны своего содержания как нечто абсолютное, в котором более всеобщая мысль может чувствовать себя лишь бесконечно стесненной и даже испытывать отвращение».

При этом опять-таки колоссальная расточительность природы в отношении вещества и движения. В солнечной системе имеются, может быть, самое большее только три планеты, на которых, при теперешних условиях, возмояшо существование жизни и мыслящих существ. И ради них весь этот громадный аппарат!

Внутренняя цель в организме прокладывает себе затем, со­гласно Гегелю (V, 244) ⁴⁵, дорогу через посредство влечения. Pas trop fort [не слишком убедительно это]. Влечение должно, по Ге­гелю, привести отдельное живое существо более или менее в гар­монию с его понятием. Отсюда ясно, насколько вся эта внутренняя цель сама является идеологическим определением. И тем не менее в этом суть Ламарка ⁴⁶.

* * *

Естествоиспытатели воображают, что они освобождаются от философии, когда игнорируют или бранят ее. Но так как они без мышления не могут двинуться ни на шаг, для мышления же необ­ходимы логические категории, а эти категории они некритически заимствуют либо из обыденного общего сознания так называемых образованных людей, над которым господствуют остатки давно умерших философских систем, либо из крох прослушанных в обя­

{165}

зательном порядке университетских курсов по философии (которые представляют собою не только отрывочные взгляды, но и ме­шанину из воззрений людей, принадлежащих к самым различным и по большей части к самым скверным школам), либо из некрити­ческого и несистематического чтения всякого рода философских произведений, — то в итоге они все-таки оказываются в подчи­нении у философии, но, к сожалению, по большей части самой скверной, и те, кто больше всех ругают философию, являются рабами как раз наихудших вульгаризированных остатков наихуд­ших философских учений ⁴⁷.

* * *

Какую бы позу ни принимали естествоиспытатели, над ними властвует философия. Вопрос лишь в том, желают ли они, чтобы над ними властвовала какая-нибудь скверная модная философия, или же они желают руководствоваться такой формой теоретиче­ского мышления, которая основывается на знакомстве с историей мышления и с ее достижениями.

Физика, берегись метафизики!—это совершенно верно, но в другом смысле⁴³.

Довольствуясь отбросами старой метафизики, естествоиспы­татели все еще продолжают оставлять философии некоторую види­мость жизни. Лишь когда естествознание и историческая наука впитают в себя диалектику, лишь тогда весь философский скарб—за исключением чистого учения о мышлении—станет излишним, исчезнет в положительной науке⁴⁹.

---

Дата добавления: 2021-05-18; просмотров: 63; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!