Зосима сказал ей: «Неужели ты не испытывала недостатка в еде и одежде?».

⇐ ПредыдущаяСтр 2 из 5Следующая ⇒

Она отвечала ему: «Съев те хлебы, о которых упомянула, я 17 лет питалась травами и тем, что могла найти в пустыне. Гиматий же, бывший на мне, когда я переправилась через Иордан, сносился. Мне пришлось немало страдать от холода и летнего зноя, когда меня палила жара или, дрожащую, сковывал холод, так что часто я падала наземь и лежала почти бездыханно и недвижимо. Я постоянно сражалась с кознями и ужасными искушениями диавола. Но с того времени и до сих пор сила Божия всяким путем обороняла мою грешнyю душу и жалкое тело. Ибо одно воспоминание о том, из скольких опасностей я была ею спасена, насыщает меня нетленным брашном, надеждой на спасение. Ведь брашно мое и крепость - Слово Господне. Ибо не хлебом единым живет человек(ср. Мф. 4, 4; Лк. 4, 4), и совлекшие с себя покров греха облекаются скалой, когда им нечем скрыть наготу (ср. Иов 24,7-8).

Зосима, услышав, что она еще сохраняет в памяти слова Писания, из книги Моисеевой, Иова и Псалтири, сказал ей: «Ты, госпожа моя, читала только Псалтирь или и другие священные книги?». На это она улыбнулась и говорит старцу: «Истинно, Я не видела человека с тех пор, как переправилась через Иордан, кроме как сегодня тебя, не встречала и ни единого зверя, ни другой какой твари, как пришла в эту пустыню. Грамоте же я никогда не училась и не слышала даже, как поют псалмы или что-нибудь оттуда читают. Но Слово Божие, наделенное жизнью и силой, само дает человеку ведение. Здесь кончается моя повесть. Но как в начале ее, и ныне заклинаю тебя воплощением Божественного Слова молиться обо мне, грешной, перед Господом».

Так сказав и так свершив свой рассказ, она пала к ногам Зосимы. И снова старец со слезами вскричал: «Благословен Бог, творящий великие, чудные, славные и предивные дела, которым нет числа. Благословен Бог, показавший мне, как Он награждает тех, кто боится Его. Истинно, Господи, Ты не оставляешь взыскующих Тебя». Женщина, удержав старца, не позволила ему пасть ей в ноги и сказала: «Все, что ты услышал, человече, заклинаю тебя нашим Спасителем Христом никому не рассказывать, пока Бог не разрешит меня отселе. А теперь ступай с миром - на следующий год ты увидишь меня, а я тебя, хранимого благодатью Господней. Сделай, ради Бога, то, о чем я тебя ныне прошу, - в будущий Великий пост не переходи, как принято у вас в монастыре, Иордан».

Зосима удивился, что ей ведомо монастырское правило, и сказал только: «Слава Богу, дарующему великие блага любящим Его». Она говорит: «Оставайся, авва, как я тебе сказала, в монастыре; ведь, если б и захотел, невозможно тебе будет выйти. В день святой Тайной Вечери возьми для меня в священный и достойный подобных Таинств сосуд от Животворящего Тела Христова и Крови и стой на том берегу Иордана, который ближе к поселениям, чтобы я могла прийти и причаститься Святых Даров. Ибо с тех пор, как я приобщилась в храме Предтечи, до того, как перейти Иордан, до сего дня не приобщалась и теперь всей душой этого жажду. А потому, молю, не пренебрегай моей просьбой и принеси мне те Животворящие и Святые Тайны в тот самый час, когда Господь созвал учеников на святую Свою вечерю. Авве же Иоанну, игумену твоего монастыря, скажи так: «Призри на себя и на овец своих, ибо они творят дурные дела, которые должно исправить. Но я не хочу, чтобы ты сейчас сказал ему об этом, а когда Бог повелит тебе сделать так». Кончив и сказав старцу: «Помолись за меня», она снова скрылась во внутренней пустыне. Зосима склонил колени и припал к земле, где напечатлелись следы ее, восславил и возблагодарил Господа и в ликовании души и тела пошел назад, славословя Господа нашего Христа. Вновь пройдя ту пустыню, он вернулся в монастырь в день, когда у тамошних монахов было принято возвращаться.

Весь год Зосима молчал, не смея никому рассказать то, что он видел, но в душе молил Бога снова явить ему желанный лик. Он страдал и сокрушался, что ждать придется целый год, и желал, если б это было возможно, чтобы год оборотился одним днем. Когда же наступило воскресенье перед Великим постом, все тотчас после обычной молитвы вышли из монастыря с песнопениями, а Зосиму одержала лихорадка, которая заставила его остаться в келии. Он вспомнил слова святой, сказавшей: «Если б и захотел, невозможно тебе будет выйти из обители». Спустя немного дней он восстал от болезни, но оставался в монастыре. Когда же прочие монахи вернулись и наступил день Тайной Вечери, он сделал то, о чем женщина попросила его. Взяв в малый сосуд Пречистого Тела и Честной Крови Господа нашего Христа и положив в корзинку фиг, фиников и немного моченых бобов, он поздним вечером покидает монастырь и в ожидании прихода святой садится на берегу Иордана. Хотя пресвятая медлила своим появлением, Зосима не сомкнул глаз и непрестанно смотрел в сторону пустыни, ожидая ту, кого желал увидеть. Сидя так, старец говорил себе: «Может быть, она не идет из-за какого моего прегрешения? Может, не нашла меня и воротилась назад?». Говоря так, он заплакал, и в слезах стенал, и, воздев глаза к небу, так молил Бога: «Не отнимай у меня, Господи, блаженства снова увидеть то, что дозволил единожды лицезреть. Да не уйду я только с тяжестью обличающих меня грехов». После этой слезной молитвы иная мысль посетила его, и он стал говорить себе: «Что будет, если она придет? Ведь ладьи нигде нет. Как она переправится через Иордан и подойдет ко мне, недостойному? Увы мне, жалкому, увы несчастному! Кто по грехам моим не дал мне вкусить такого блага?».

Пока старец думал такие думы, се явилась святая и стала на том берегу реки, откуда шла. Зосима поднялся в радости и ликовании со своего места, славя Бога. И опять приступило к нему сомнение, что она не сможет перейти Иордан. И видит тогда (ночь выдалась лунная), как святая осенила крестным знамением Иордан и вступила в воду, и пошла по воде немокренно, и направилась к нему. Еще издали она остановила старца и, не позволяя ему пасть ниц, крикнула: «Что ты делаешь, авва, ведь ты иерей и несешь Святые Дары?». Он повиновался, и святая, выйдя на берег, сказала: «Благослови, отец, благослови меня». Он, дрожа, ответил ей: «Подлинно неложны слова Господа, рекшего, что по силам очищающие себя подобны Богу. Слава Тебе, Христос, Бог наш, внявший мольбе моей и явивший милосердие рабу Своему. Слава Тебе, Христос, Бог наш, через эту Свою рабу открывший мне великое несовершенство мое». Женщина попросила прочесть святой Символ веры и «Отче наш, сущий на Небесах». Когда Зосима кончил творить молитву, она по обычаю облобызала уста старца. Причастившись так Животворящих Таин, она воздела руки к небу, стала стенать и плакать и вскричала: «Ныне отпущаеши рабу Твою, Владыко, по глаголу Твоему, с миром. Яко видеста очи мои спасение Твое». Потом говорит старцу: «Прости, авва, прошу тебя исполнить еще одно мое желание. Сейчас ступай в свой монастырь, хранимый благодатию Божией, а на следующий год снова приди в то место, где я в первый раз тебя видела. Ступай, ради Бога, и вновь по воле Божией узришь меня». Старец отвечал ей: «О если б мне было возможно сейчас последовать тебе и вечно видеть честной твой лик. Но исполни единственную просьбу старца - вкуси немного от того, что я принес тебе здесь». И с этими словами он показывает ей свою корзинку. Святая, только кончиками пальцев притронувшись к бобам, взяла три зернышка и поднесла их ко рту, сказав, что довольно и духовной благодати, хранящей в чистоте душу человека. Затем снова говорит старцу: «Помолись, ради Бога, помолись за меня и вспоминай меня, злосчастную». Он, припав к стопам святой и призывая ее молиться за Церковь, за государство и за него, отпустил со слезами, ибо не дерзал долее удерживать свободную, и ушел, стеная и жалуясь. Святая вновь перекрестила Иордан, вошла в воду и, как прежде, прошла по ней. Старец возвращался, исполненный ликования и великого страха, коря себя за то, что не спросил имени святой; однако надеялся сделать это в следующем году.

По прошествии года старец, свершив положенный срок, снова идет в пустыню, торопясь к той пречудной. Пройдя довольно по пустыне и обнаружив приметы, указывающие ему место, которое искал, Зосима стал озираться по сторонам и все оглядывать в поисках сладчайшей добычи, подобно опытному ловчему. Когда же удостоверился, что нигде ничего не видно, заплакал и, подняв глаза к небу, стал творить молитву, говоря: «Яви мне, Владыка, сокровище Твое некрадомое, сокрытое Тобой в этой пустыне. Яви мне, молю, Ангела во плоти, которого недостоин мир». Так молясь, он оказался как бы в изрытом рекой устье и увидел в восточной его части ту святую женщину, лежащую мертвой; руки ее были сложены по обычаю, а лик обращен к восходу. Подбежав, он омочил слезами ее стопы, к остальному же ее телу не смел прикоснуться. Довольно часов плакав и прочитав приличествующие времени и обстоятельству псалмы, сотворил молитву погребения и сказал себе: «Не знаю, схоронить останки святой или ей это будет неугодно?». Говоря это, он видит в головах ее начертанную на земле надпись, гласящую: «Здесь схорони, авва Зосима, останки смиренной Марии и прах предай праху непрестанно вознося молитвы Господу за меня, скончавшуюся по египетскому счислению месяца фармуфа[6], по ромейскому[7] апреля в ночь Страстей Спасителя по принятии Святых Таин». Прочитав эту надпись, старец возликовал, узнав имя святой, а также и то, что она, причастившись у Иордана Святых Тайн, тотчас очутилась в месте своего отшествия. Путь, который Зосима с трудом прошел за двадцать дней, Мария свершила в один час и сразу отошла к Господу.

Славя Бога и окропляя слезами тело Марии, он сказал: «Время, смиренный Зосима, свершить повеленное. Но как, несчастный, ты сможешь вырыть могилу, когда нет у тебя в руках ничего?». Сказав это, он увидел неподалеку малый обломок дерева, лежащий в пустыне. Подняв его, Зосима начал рыть землю. Но земля была суха и не поддавалась его усилиям, а старец устал и обливался потом. Испустив из глубины души стон и подняв голову, он видит, что могучий лев стоит у останков святой и лижет стопы ее. Старец при виде льва задрожал от страха, особливо, когда вспомнил слова Марии, что никогда она не встречала в пустыне зверя. Осенив себя крестным знамением, он ободрился, уповая на то, что чудесная сила усопшей сохранит его невредимым. Лев же стал ластиться к старцу, выказывая дружелюбие движениями тела и всей повадкой. Зосима сказал льву: «Зверь, великая заповедала схоронить ее останки, а я - старец и не имею сил выкопать могилу, вырой ее когтями, чтобы нам предать земле тело святой!». Тотчас же лев передними своими лапами изрыл яму, достаточную, чтобы схоронить тело. Старец снова окропил ноги святой слезами и, прося ее молиться обо всех, предал тело земле (лев при этом стоял поблизости). Оно было, как и прежде, нагим, одетым только тем лоскутом гиматия, данным ей Зосимой, которым Мария, отвернувшись от него, прикрыла свой срам. После этого оба удалились: лев, подобно овце, отступил во внутреннюю пустыню, а Зосима повернул назад, благословляя Господа нашего Христа и воссылая Ему хвалы.

Возвратившись в свой монастырь, он обо всем рассказал монахам, не скрыв ничего из того, что ему довелось услышать и увидеть, но все с самого начала им передал, так что они дивились величию Господню и со страхом и любовью чтили память святой. А игумен Иоанн нашел в монастыре людей, нуждающихся в исправлении, так что и здесь слово святой не оказалось праздным или бесполезным.

Зосима скончался в этом монастыре почти ста лет от роду. Монахи из поколения в поколение изустно передавали это предание, пересказывая в назидание всем желающим внимать. Но мне неизвестно, чтобы до сих пор кто-нибудь предал его письму. Я записал то, что дошло до меня изустно. Другие, быть может, тоже описали жизнь святой и много меня искуснее, хотя ни о чем подобном я не слыхал, а потому, как мог, составил этот рассказ, заботясь более всего об истине. Господь, щедро воздающий тем, кто прибегает к нему, да сделает поучение читающих наградой мужу, повелевшему мне составить эту запись или повесть, и да удостоит его места и чести, заслуженных блаженной этой Марией, о которой здесь было сказано купно со всеми от века своими угодниками, почтенными за созерцание и свершение деятельной добродетели. Восславим же и мы Господа, чье царствие во веки, дабы удостоил и нас в Судный день Своего милосердия во Иисусе Христе, Господе нашем, всяческая слава Которому, честь и вечное поклонение с Безначальным Отцом и Пресвятым, Благим и Животворящим Духом ныне и присно и во веки веков. Аминь.

По 6-й песни и малой ектении - кондак Триоди, глас 6-й: «Душе моя, душе моя...», и икос, глас тот же: «Христово врачевство... », синаксарий и блаженны Великого канона, глас 6-й.

На 9-й песни поем «Честнейшую».

По 9-й песни и малой ектении - светилен гласа (см. Приложение Триоди). («Достойно есть» обычно не поется.)

Хвалитные псалмы. «Тебе слава подобает... », «Слава Тебе, показавшему нам свет». Читается вседневное славословие.

Ектения просительная: «Исполним утреннюю молитву...».

Стихиры на стиховне Триоди, глас 8-й. «Слава, и ныне» - Богородичен Триоди, глас тот же: «Приими гласы раб Твоих...».

«Благо есть» (дважды). Трисвятое по «Отче наш». Иерей - возглас.

Чтец: «Аминь». Тропарь: «В храме стояще…........ ». «Господи, помилуй» (40). «Слава, и ныне» - «Честнейшую Херувим........ ». «Именем Господним...».

Иерей перед царскими вратами: «Сый благословен...». Чтец: «Небесный Царю...». Иерей - молитву прп. Ефрема Сирина с тремя поклонами. Чтец: «Аминь», и без отпуста утрени читает 1-й час[8] .

1-й час читается без кафизмы. Тропарь: «Заутра услыши...» со стихами произносится чтецом в обычном порядке, но только без пения. По Трисвятом на часах - кондак Триоди: «Душе моя, душе моя...». Конечное Трисвятое отменяется. На 3-м часе – кафизма 9-я; на 6-м часе – кафизма 10-я; на 9-м часе – кафизма 11-я. На всех часах молитва прп. Ефрема Сирина читается с тремя поклонами (а не с 16-ю).

На изобразительных - блаженны поскору, без пения; по Трисвятом

кондак – «Душе моя, душе моя...». Изобразительны следует заканчивать следующим образом: после кондака - чтец: «Господи, помилуй» (40), «Слава, и ныне» - «Честнейшую Херувим...». «Именем Господним...». Иерей: «Боже, ущедри ны...». Чтец: «Аминь». Иерей - молитва прп. Ефрема Сирина (с тремя поклонами). Чтец: «Аминь», молитва: «Всесвятая Троице...». Диакон: «Премудрость». Певцы: «Достойно есть...». Иерей: «Пресвятая Богородице...». Певцы: «Честнейшую Херувим...». Иерей: «Слава Тебе, Христе Боже...». Певцы: «Слава, и ныне», «Господи, помилуй» (трижды), «Благослови». Отпуст малый.

На вечерне, с которой начинается Литургия Преждеосвященных Даров, стихословится 12-я кафизма.

На «Господи, воззвах» стихиры на 10: Триоди.- 6 (первая стихира - дважды) и Минеи- 4 (первая стихира дважды). «Слава, и ныне» - Крестобогородичен Минеи, глас тот же: «Юница нескверная...».

Вход. Чтение паримий Триоди и прочее последование Литургии Преждеосвященных Даров.

Примечание. «На трапезе же ядим елей и вино пием, труда ради бывшаго. Нецыи же уставы разрешати точию на вино попущают, на елей же не оставляют. Во святыя же Горы Типице разсуждает: на святыx мученик 40, на Предтечевы главы обретение, в среду Крестопоклонную, на Великий канон и на Неседальное (т. е. Акафист Божией Матери в субботу 5-й седмиuы. - Ред.) ясти два варения со елеем и испивати по две чаши вина,» (Типикон, гл. 49, «В четверток 5-я Недели святых постов. В сий же четверток»).

Дата добавления: 2021-05-18; просмотров: 56; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 123 4 5 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!