Эпизод четвёртый «Урок физкультуры» 2 страница
- Не так всё просто, - невпопад повторил мужчина, которому уже было стыдно, что пытался только что соблазнить… друга.
- Я пойду, Михаил Николаевич. Завтра трудный день, и признаться мне тревожно… Хочу подготовиться…
Виктория и не заметила, что преподаватель ничего не сказал, заторопилась и вышла из квартиры, оставил его сидеть на диване. На лестничной клетки, она вспомнила, что с ней была сумочка. Вернулась…
...Михаил Николаевич стоял вполоборота к окну. Халат был скинут, брюки спущены… Он вытягивал шею, что-то высматривая за окном, быть может, не вышла ли она из подъезда… Рука поступательно массировала набрякший член… Он очень красиво онанировал… Как можно охарактеризовать это - «красиво онанировал» - Виктория не знала, но она затаив дыхание, зачаровалась… Потом опомнилась, на цыпочках прошла, взяла сумочку, и как мышка вышла. Спускаясь по лестнице, Виктория думала, какой же хороший человек Михаил Николаевич, добрый, красивый и… чистый сердцем.
5.
...я верю в веру. Я верю только в существование веры. Существование всего можно опровергнуть, но нельзя опровергнуть существование веры. Можно отрицать существование Бога, но нельзя отрицать веру в существование. У людей нет знаний, кроме веры. Однажды я прозрел, я вдруг понял, что всё что знаю о Боге, о мире, о вселенной, я узнал от человеческих существ. Ни одно иное существо мне об этом никогда не говорило. Ни кошки, ни собаки, ни облака… И каждое человеческое существо узнавало от таких же человеческих существ. И понял я, все они делятся друг с другом только верой, что они что-то знают. И открыл я для себя тогда, что единственное, что есть у человека, его вера. Он может только верить во что-то. И не так значимо во что, как невероятно значима сама вера. Не имеет значения есть ли Бог, как невероятна значима вера в Него…
|
|
|
Виктории вдруг надоела слушать этого адепта новой религии, как сам себя назвал средних лет мужчина, которого она встретила в подъезде дома, где снимала однокомнатную квартиру. Мужчина вручил сначала ей книжечку с названием «Агностицизм — новая религия», потом стал с горящими глазами изливать проповедь своих инсайтов. Он, конечно, дурачок — как мысленно охарактеризовала Виктория, - но ей всегда занятно было остановиться и выслушать. Как она до сих пор не угодила в секту, к примеру, иеговистов, которые толпами бродят по Твери? Да очень просто — у Вики не было потребности в «духовном». Её желания были «земными», она хотела любви и чтобы любил её человек, простой, земной человек…
...оставив глянцевую книжку в прихожей, она заперла входную дверь. Сегодня отчего-то болели плечи. Не сильная боль, просто усталость. Проходя мимо зеркала — в которое девушка не любила смотреть — бросила взгляд на чёрный пакет. Посылка из интим-магазина пришла еще три дня назад. Она сходила на следующий день на почту, получила её. Положила на обувную полку под зеркалом… И до сих пор не открывала. Сняла пальто, разулась. Прошла в комнату. Разделась до трусиков. Виктория собиралась в ванную. Трусики она снимет там… Проходя опять мимо зеркала, Вика всё же посмотрела на себя. Она никогда не брила ног, подмышек, лобок. Не видела в этом нужды. Мысленно похвалила себя за маленькую грудь, так похожую на мужскую, и вошла в ванную комнату, решив, что после поглядит, что там прислали.
|
|
|
...под душем девушка немножко поиграла с клитором. Было приятно, но оргазма не хотелось, и Вика быстро ополоснулась и выключила воду. Набросив халат, вышла, подобрала по пути посылку и прошла в комнату…
...почти как настоящий, задумчиво улыбнулась она, разглядывая… и такой крупный… Неужели у мужчин может быть такой? Виктория месяц назад по интернету заказала страпон. На трусиках-ремнях телесного цвета; она когда выбирала, старалась подобрать цвет под свою кожу. Фаллос и яички с имитацией лобковых волос… Сбросив халатик, сопя от возбуждения, Вика надела… Подбежала к зеркалу… Покрутилась… Встала боком, и долго разглядывала себя…
|
|
|
В какой-то миг стало казаться, что она и вправду мужчина. Взяла пальчиками фаллос и поводила по стволу, как это делали мужчины: и тот за магазином, и её препод. Даже вообразила, какие могут быть ощущения от того, что дрочишь… Вот… вот сейчас она почувствует, нужно только со всей силы желания постараться, и…
Виктория отпустила фаллос. Побрела опять в комнату. Он раскачиваясь, ударялся о бедра… Села и… расплакалась.
- Наверное, никогда… - вслух прошептала она. И вдруг…
...и вдруг в её голову пришла безумная идея! Сейчас, не снимая страпон, одеться как мужчина и выйти на улицу. О, да! Выйти на улицу мужчиной! Пусть пока что фальшивым. Актёрским травести, но — мужчиной! И ходить по улицам города, ощущая что в штанах фаллос…
6.
- Чем могу я быть вам полезной? - спросила милая девушка блондинка, на бейдже которой было написано «Марина. Главный редактор редакции №5. Non-fiction», когда Михаил Николаевич Ковач пришел в издательство «Триада».
- Мне бы повидаться с Гришей…. - задумчиво произнес преподаватель Виктории, потом спохватился и поправился: - с Григорием Розманном...
|
|
|
- Григория Абрамовича нет. И в это году его не будет…
- Как?
Марина поразилась реакции этого пожилого мужчины. Его губы задрожали…
- Вам Григорий Абрамович кем-то приходится?
- Мы очень тепло дружили с Абрамом Розманном, отцом Григория. И с самим Гришей… Так вышло… мы с Григорием не виделись пять лет, - рассказывал Ковач, не понимая сам, зачем он говорит это незнакомой девушке. - Я был в глубокой депрессии… у меня умерла жена. Я… я хотел бы повидаться с Гришей…
- Григорий Абрамович сейчас заграницей. Не спрашивайте где, нам запрещено говорить.
- И я… не смогу с ним пообщаться? - упавшим голосом спросил Михаил Николаевич.
- К сожалению, нет…
Ковач вышел из редакции №5 и пошел вниз по лестнице…
- Мужчина, подождите! - кто-то окрикнул.
Ковач обернулся. Какой-то молодой парень бежал по ступенькам.
- Мужчина, вот держите, - манерно произнес этот парень в лосинах и с крашенными волосами.
На клочке бумаги был номер телефона и имя Марина.
- А вы меня не помните? - спросила Марина, отпив немного шампанского. Они сидели в уютном кафе на Трёхсвятской. Было начало десятого вечера. Ковач покачал головой, пытаясь вспомнить эту блондинку. - Вы вели у нас курс зарубежной литературы. Правда, всего полгода. И прошло уже… много-много лет, - улыбнулась Марина. - Не хочется считать... Я вас тоже сразу не узнала, простите. Хотя… хотя вы мне очень нравились…
- Не могу припомнить, - пожал плечами Ковач. - К сожалению…
- Вы ушли, а я вас вспомнила… Я не знала о вашем несчастье, и что вы болели… Мне очень вас жаль…
- Спасибо, Марина…
- Мне хочется вам помочь, - продолжила после глотка девушка. - Григорий Абрамович уже два года управляет издательством дистанционно, по средством телемоста. Мы, сотрудники, не просвещенны в детали, что заставило Григория Абрамовича покинуть родину и скрываться заграницей, но, видимо, на то есть весомые причины… Я могу, когда будет очередной сеанс связи, поговорить с ним о вас. Если он даст добро, то вы придете и поговорите с ним, или же… я думаю, это возможно, Григорий Абрамович может связаться с вами через скайп. У вас есть дома компьютер с выходом в глобальную сеть?
- Да, конечно…
- Знаете, Михаил Николаевич… а мы с вами друзья по несчастью, - грустно улыбнулась Марина. - Я тоже была в тяжелой депрессии. Только год как перестала пить препараты…
- Что у вас случилось?
- Давайте не будем об этом, - попросила она, положив ладонь на его предплечье. - Сейчас не будем и здесь… (она оглянулась по сторонам). Я совсем отвыкла от общественных заведений, так неуютно под взглядами людей… Михаил Николаевич, вы бы могли сейчас пригласить меня к себе?
7.
- Михаил Николаевич, вы сегодня такой рассеянный! - захихикала Виктория. - Говорят, сегодня весь третий кур получил зачеты по вашему предмету…
Виктория зашла на кафедру поговорить с ним. В кабинете Ковач был один, он сидел на подоконнике и мечтательно разглядывал березу за окном. Ширинка была открыта; на профессоре были белые плавки.
- А? Что?.. Мы о чем-то говорили, Марина?
- Ага! Я поняла! - засмеялась Вика, плюхаясь на кресло.
- Что вы поняли? - недоумевал мужчина.
- Профессор, у вас роман…
- С чего вы это взяли? - Михаил Николаевич попытался построить на лице строгость.
- Дедукция! Вы меня сейчас назвали Марина, это раз. Два: вы весь день порхаете с видом влюблённого. Три: весь курс на халяву получил зачеты… И четыре… правда, это незначительная деталь… у вас белые трусики…
- Ой, прошу прощения! - вскочил с подоконника он, быстро застегивая ширинку. - Я вас смутил…
- Нисколько, - улыбнулась Вика.
- Ну, хорошо, - сказал Ковач. - Три аргумента я понимаю, а четвертый как может утверждать вашу гипотезу.
- Очень просто. Мужчины не носят женских трусиков. Так что, дружище, полагаю у вас была бурная ночь!
- Вы ревнуете?
- Я? - делано удивилась Виктория. - Почему я должна ревновать, вы же мой друг? Я просто задумалась, идти ли мне к Грибниковой, ведь через час она мне назначила встречу?
- Что значит, идти или нет? - вдруг охватила тревога профессора. - Конечно, идти… Вы обещали… Да? Вы же пойдете?…
- А как же та женщина, с которой вы встречались?
- Ну, это не то… - смутился как мальчик пожилой профессор и отвернулся к окну. - Это совсем другое… Это, ну…
- Небольшая интрижка, - сказала за него Виктория. - А она красивая?
- Кто? - не понимая, обернулся Михаил Николаевич.
- Ну, эта… Марина…
- Виктория, давайте… в общем, не будем, а?
- Ох, совсем я вас засмущала… Я до этого говорила, что через час встречаюсь с Верой Грибниковой, - снова попробовала вернуть в реальность влюблённого профессора.
- Да-да, Виктория… вы постарайтесь вызвать её на откровенный диалог…
- Вряд ли у меня это сегодня получится, - скептически выдохнула Вика, подымаясь. - Я думала обо всём, и… мне так кажется, лучшей стратегией будет запастись терпения и ждать пока она сама всё не расскажет. Я просто представила себя на месте Веры Павловны, чтобы я чувствовала после стольких лет затворничества…
- И? - Ковач опять присел на подоконник, и снова ширинка разошлась, наверное, молния слабая…
- Мне было бы о-очень тревожно, - растянула Вика, разглядывая гульфик преподавателя. - Мне бы хотелось безопасности от человека, с которым я общаюсь.
- Да, вы правы, - кивнул профессор.
- Ну… я, наверное, пойду… Думаю, заскочу в магазин купить тортик. Не с пустыми же руками идти в гости…
- Ах, да! Я ротозей! - спохватился Ковач и бросился к пиджаку, который висел на спинке кресла. Достал из кармана портмоне. - Вот… Вот здесь деньга…
- Не надо, Михаил Николаевич, у меня есть…
...Виктория задумчиво шла по лестнице. Сейчас она довольно бесцеремонно говорила с Михаилом Николаевичем (как ей самой показалось): шутила «слишком» остро, заставляла чувствовать себя неловко, и… даже обесценивала. А ведь до этого дня их общение было верхом деликатности. Что с ней? Нет!… она не ревнует. Эта мысль смешна. Она не может ведь ревновать его? Он во-первых её друг, а во вторых он — мужчина. А Виктория запретила себе думать о мужчинах, и этот запрет должен работать как выключатель таких чувств. Скорее всего, это тревога всё перед встречей с поэтессой (женщиной!), а как известно, юмор и обесценивание — банальная защита психики от тревоги. Всё просто!… а всё же, поглядеть бы на эта Марину…
...дверь открыл мужчина… Почему мужчина? Кто он? Вера Павловна ведь говорила, что дома будет одна… да и живет она одна, всегда одна… сухопарый, высокий, с длинным лицом и большими глазами, над которыми нависли тяжелые веки. Быть может, именно тяжесть таких век раздавила в глазах радость, превратив навсегда в грусть… Короткие волосы ёжиком, торчащие уши. Руки длинные, худые, мосластые… Он был в широких драповых брюках и белой футболки… Хотя не он — она. Виктория перевела взгляд с лица на грудь, под футболкой без лифчика была женская крупная грудь. Это была сама Грибникова.
- Вы Виктория? - спросила Вера Павловна грубым прокуренным голосом, и не дожидаясь ответа, повернулась и пошла в комнату, сказав: - Проходите…
- Присаживайтесь, - сказала Грибникова, указывая на старенькое кресло возле журнального столика, заваленного всяких хламом, поверх которого стояла пепельница. - Я хочу сразу оговорить следующее. Мне девушка нужно только одно (Грибникова взяла пепельницу, перенесла на диван, сама села и закурила). Чтобы вы были со мной откровенны и честны. Тогда я буду с вами говорить. А мне хочется поговорить. Хоть с кем-то… (Виктория молчала, её пугал это человек чем-то, что она сама и не понимала пока). Я знаю от кого вы пришли…
- От кого? - удивилась Вика, ведь она говорила поэтессе, что хочет написать о ней книгу, но не говорила, что кто-то послал её.
- Этот человек, - выдохнула Вера Павловна с дымом, - представился как писатель Ковач Михаил Николаевич, сказал, что дружил с Грибниковой когда-то… Говорил, что может мне помочь. Но мне не нужна помощь… по крайней мере, от… от бывших друзей Грибниковой (Виктории показалось странным и необычным то, что о себе поэтесса отзывается в третьем лице).
- А что вам нужно? - набралась смелости Виктория.
- Разговор… только разговор, - как-то нервно ответила поэтесса, разглядывая Вику с головы до ног какими-то жаждущими глазами, словно испытывая вожделение. - Возможно, кроме разговора еще кое-что… но это будет зависеть от разговора. Как мы договоримся…
Виктории стало сейчас страшно от этой двусмысленности.
- О… о чем договоримся? - напряженно посмотрела Вика.
- Мне нужен человек… девушка… Да, девушка… Мне вовсе не нужен мужчина… Да, только не мужчина… (Вера Павловна загасила сигарету, походила по комнате…) Вы, милая девушка, не пугайтесь, - остановилась она на середине. - Я не причиню вреда. Нет. Я просто одинокий человек. Я давно не говорил не с кем. И очень хочу, чтобы… Мне очень нужно, чтобы кто-то был рядом. Я устал от напряжения…
Виктории резало слух то, что женщина говорит как мужчина: «не говорил, устал...».
- Какого напряжения?
Казалось бы, простой вопрос, но Грибникова смущено отвернулась.
- Вы должны понимать о каком напряжении я сказал, - произнесла она подергивая плечами. - С годами оно всё сильнее и сильнее, когда ты одинок…
- Сексуальное? - спросила и тут же пожалела Виктория. Потому что Грибникова вздрогнула всем телом. - Знаете, - сказала Вика, подымаясь, - я пойду. Вы меня пугаете. И я… я не лесбиянка…
- Нет! Останьтесь! Прошу вас, - жесткость вмиг слетела; сейчас это был жалкий, с дрожащими губами и полными слёз глазами человек. - Простите, что я вас напуган… Вы не поняли… Вы… вы совсем не поняли (у Веры Павловны подкосились ноги и она села на диван). Да, мне нужно… но… но вы… но вовсе не обязательно (она вся дрожала). Мне нужен сейчас собеседник, чтобы я мог всё рассказать… Когда вы выслушаете всё, вы решите… Не уходите, умоляю…
- Хорошо… Только не плачьте, Вера Павловна… Всё же хорошо, - Виктория снова присела, не решаясь подойти.
- Еще, - выдохнула поэтесса, успокаиваясь, - не говорите ничего этому писателю Ковачу.
- Мне нужно будет ему врать?
- Не нужно врать… просто не говорить…
8.
...Лёшенька, а давай красиво оденемся, чтобы встретить новый год, - сказала Надежда Сергеевна. - Я на тебя надену тот костюм… ну, помнишь, который дорогой? А сама надену новое платье…
Надежда Сергеевна подошла к сыну, который молча смотрел на метель за окном… В Мурманске уже полмесяца была метель, и Алексей злился: из-за погоды мама давно не выводила его гулять, и он не видел лиц прохожих. Он умирал от скуки. Да еще… последнее время хотелось… даже мысль об этом смущала Алексея, которому на следующих год уже тридцать. Но у него этого никогда не было… а как будет? Всю жизнь он провел в этом кресле-каталке… Мама хорошая, добрая, честная, и… Какая же глупость приходит иногда в его голову, поговорить, может быть она с ним, ну… Или кого-нибудь попросит с ним за деньги… У них правда нет денег. Они живут на две пенсии. Он получает по первой группе инвалидности двенадцать тысяч. Мама ушла на пенсию с вредного производства. Ей сейчас сорок восемь, и она получает семь тысяч. Итого девятнадцать. Огромные деньги, чтобы кое-как сводить концы с концами живя в городе. Нужно платить за жилье, ему нужны лекарства, и маме нужны лекарства после стольких лет убивания здоровья на химкомбинате… Он сейчас отвернулся потому, что с вожделением посмотрел на маму. Он была в халате и возбужденно бегала по квартире, как обычно делала перед новым годом. Она всё еще верила в чудеса… Халат хлопал полами, и Леша «случайно» увидел её бедра. Белые, с синяками — видимо от его коляски…
- Ну… поедем переодеваться? - подошла мама к нему.
- Зачем? Какой смысл? - грустно сказал Алексей. - К нам всё равно никто не придет…
- Как же не придет? - задорно произнесла женщина. - Придет тигр!
- Тигр? - изумленно посмотрел снизу-вверх он на маму.
- Да! Две тысячи десятый год — год тигра! Мой год, и значит, у меня в этом году все мои желания сбудутся! Ох, я столько-престолько загадаю. Всего-всего…
- Мам, это всё чушь! - уныло сказал он… и не смог себя сдержать, положил ладонь на коленную чашечку мамы.
- Нет! Это всё правда! Нужно верить только. Очень-очень верить,- воодушевленно говорила она, не замечая манипуляция с ногой.
- Что толку? Я три года изучаю магию и эзотерику, и мне это ничего не дало… Я думаю, брошу.
- И бросай, конечно. Я говорила тебе, магия до добра не доводит. Надо просто верить в Бога… - женщина улыбалась и гладила по голове сына.
- Это тоже хрень. Вся эта религия, весь этот бог — хрень… - Алексей вдруг так сильно заволновался, что стало больно в груди, когда хотел ладонью провести по бедру мамы выше, и поэтому убрал руку.
- Не говори так. Это не хорошо, - пожурила Надежда Сергеевна.
- Мам, я хотел с тобой поговорить… серьезно… - вдруг набрался он смелости. - У тебя же… тоже давно нет мужчины… и…
Зазвонил телефон. Мама побежала в прихожую.
- Гад! Сволочь! Ничтожество! - зло бил себя по коленям не ходячих ног Алексей…
… пятое января две тысячи десятого года, - почему-то вслух произнес Алексей, когда покатил из прихожей в комнату. Он печально огляделся. Будет сейчас еще тоскливее: мама нашла подработку… Да, конечно, лишние шесть тысяч на дороги не валяются. Но теперь он будет пять дней в неделю один до семи-восьми вечера. Он подкатил коляску в компьютеру. Включил. Играть в игры не хотелось…
А вот интернет-зависимость, подумал он, разве может быть такое? Ну вот, он побродил пятнадцать минут по интернету, и ему надоело. Ему не интересно. Придется зайти в танчики. О, да, там он почти статист. На два часа почувствовать себя полноценным… Больше двух часов он устает… Бои сегодня не шли. Кидало к командам нубов, раков… Не интересно всегда проигрывать… Алексей задумался, глядя как догорает его танк, он столько раз уже повторил сегодня фразу «не интересно», что она вросла в его мозг и пустила корни. В самом деле, её можно присовокуплять к любой другой, и она не будет никогда терять актуальности. Эта фраза равнозначна жизни… Он вышел из игры. Открыл опять браузер.
Зашел на сайты магов. Автоматически скачал пару книг Гурджиева, сохранил на жесткий диск. В папки было уже пятьдесят книг по магии. Десять из них он прочитал. Сегодня внимание совсем было рассеянное, открыв книжку, Алексей не понял ничего из пары первых предложений. Закрыл, стал щелкать по страницам сайта, злясь на всплывающие окна с рекламой. Рекламировали какой-то сайт знакомств. Алексей никогда не заходил на такие, да и в соцсетях его нигде не было. Почему? Он не анализировал никогда свои чувства, а если бы анализировал, то, быть может, сказал, что боится отвержения…
Дата добавления: 2021-04-15; просмотров: 39; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!