I . Проблема отсутствия инструментов защиты участников ряда гражданско-правовых сообществ.
УДК 347.471.031
DOI
Калистратов Александр Алексеевич (kalistratov@me.com)
ORCID:
Магистрант Уральского филиала Исследовательского центра частного права имени С.С. Алексеева при Президенте Российской Федерации
Alexander A. Kalistratov
Private Law Research Centre under the President of the Russian Federation named after S.S. Alexeev (Ural Branch)
Master’s Degree Student
Научный руководитель:
Васильев Артём Сергеевич
Доцент кафедры вещного права Уральского филиала Исследовательского центра частного права имени С.С. Алексеева при Президенте Российской Федерации
Кандидат юридических наук
Academic supervisor:
Artem S. Vasiliev
Assistant professor of Private Law Research Centre under the President of the Russian Federation named after S.S. Alexeev (Ural Branch)
Candidate of Juridical Sciences
«Так вот, тирания возникает, конечно, не из какого иного строя, как из демократии…»
Платон[1]
Защита прав меньшинства в гражданско-правовых сообществах
Minority rights protection in private law assemblies
Для цитирования: Калистратов А. А.,Защита прав меньшинства в гражданско-правовых сообществах. // Уральский журнал правовых исследований. 2021. № 1. С. DOI
For citation: А. A.Kalistratov, ‘Minority rights protection in private law assemblies’, Ural Journal of Legal Research, 2021, No. 1. pp DOI
Аннотация: Настоящая статья исследует вопросы защиты прав меньшинства при подавлении его воли на решениях собраний. За пределами корпоративного законодательства меньшинство в гражданско-правовых сообществах как правило не обладает арсеналом инструментов защиты своих прав, установленным на уровне закона, в этих условиях предлагается обратиться к более общим положениям гражданского законодательства (к нормам о фидуциарных обязанностях, недействительности сделок, злоупотреблении правом, деликтах). Исследуются иностранные источники, существующая отечественная судебная практика оценки решений собраний по существу.
|
|
|
Ключевые слова: решения собраний, принцип большинства, демократический механизм, сделки.
Abstract: The article considers the issues of minority rights protection while its will is oppressed in shareholder meetings. The minority beyond the corporate legislation usually doesn’t have a legally provided remedy arsenal, in these circumstances it is suggested to resort to more general provisions of private law (to norms regarding fiduciary relations, invalidity of legal transaction, misuse of right, torts). Foreign, as well as existing Russian case law on assessment of shareholder resolutions on merits is examined.
Keywords: shareholder resolutions, the majority principle, the democratic mechanism, transactions.
Введение.
Решения собраний представляют собой нетипичное для частного права явление. Для частного права характерно главенство принципа автономии воли, в силу которого участники оборота осуществляют права по своему усмотрению (п. 2 ст. 1 Гражданского кодекса Российской Федерации – далее ГК РФ). При принятии решений собраний автономия воли ограничивается, подавляется: как бы участник собрания ни голосовал, или если бы он даже отказался от участия в голосовании, в любом случае, он должен подчиниться воле большинства. Разумеется, отход от принципа автономии воли является вынужденным, ведь демократический механизм принятия решений в гражданско-правовых сообществах позволяет принимать решения быстро и эффективно [2, с. 45, 3, c. 169]. Тем не менее, коль скоро правопорядок готов смириться с принципом большинства как своего рода «необходимым злом», необходимо обеспечить соблюдение прав меньшинства при подавлении их воли, что является конституционной ценностью.[2] Позитивное право, как представляется, справляется с этим лишь частично: лишь в хозяйственных обществах у меньшинства есть понятный набор инструментов защиты своих прав, предусмотренный в специальных нормах корпоративного законодательства. К сожалению, в отношении других гражданско-правовых сообществ ситуация куда хуже: меньшинство на уровне специальных норм не обладает арсеналом инструментов защиты своих прав и, если исходить исключительно из текста закона, оно вынуждено покорно подчиняться любому решению большинства, каким бы порочным оно ни было. К сожалению, несмотря на то, что подавление воли меньшинства происходит во всех гражданско-правовых сообществах одинаково, только в корпорациях меньшинство удостоилось получить инструменты защиты прав. Это вызов всему светлому, доброму, что есть в частном праве, которое крайне негативно воспринимает властное воздействие на участников гражданского оборота. Только в рассматриваемом контексте оно исходит не со стороны государства: имеет место более «возмутительный» сюжет – подавление воли частного лица осуществляется другим частным лицом.
|
|
|
|
|
|
Предметом исследования в настоящей работе являются пределы допустимого навязывания воли большинства меньшинству.
Целью работы является выявление применимых временных инструментов защиты прав меньшинства, основанных на общих нормах гражданского права, которые будут применимы до регламентации инструментов защиты прав меньшинства в специальном законодательстве.
Задачи, стоящие в настоящем исследовании, заключаются в анализе иностранного опыта, практики российских судов, действующего позитивного права с целью выявления возможных инструментов защиты прав меньшинства в случае их отсутствия в законе.
Теоретическое значение настоящей работы заключается в том, что она предпринимает попытку проанализировать институт решений собраний не с формальной стороны, а с точки зрения сущности этого института, его особенностей, которые при его неверном применении могут потворствовать злоупотреблениям.
|
|
|
Прикладное значение исследования выражается в том, что оно предлагает конкретные инструменты защиты прав меньшинства в «неурегулированных» гражданско-правовых сообществах, которые могут применяться на практике.
I . Проблема отсутствия инструментов защиты участников ряда гражданско-правовых сообществ.
Демократический механизм института решений собраний,[3] без сомнений, необходимо крайне осторожно использовать на уровне позитивного права. Демократию вообще часто идеализируют, эта система аксиоматично считается лучшей из всех, а в подтверждение этого постулата часто приводится расхожая фраза, приписываемая Уинстону Черчиллю, согласно которой «демократия — наихудшая форма правления, если не считать всех остальных».[4] Трудно с этим не согласиться, но премьер-министр Великобритании говорил о политической сфере и только о ней. Наша подсознательная любовь к демократии, ее идеализация приводит к тому, что у законодателя возникает сильный «соблазн» использовать институт решений собраний даже в тех отношениях, где его быть не должно. Связано это с тем, что, во-первых, решения собраний ускоряют процесс согласия частноправовых сообществ на какое-то действие, необходимое правопорядку. Во-вторых, институт решений собраний создает видимость справедливости при быстром принятии решения: ведь если большинство поддерживает какое-то решение, значит, оно и правильное, справедливое. Однако в частном праве сильны и справедливы «деспотичные права», такие как собственность, и когда эти права подменяются демократическим способом принятия решения, ни о какой справедливости речь уже идти не может.
Ярким примером сомнительного использования механизма решений собраний является так называемая программа реновации жилищного фонда в Москве.
В силу п. 1 ст. 44 Жилищного кодекса Российской Федерации, общее собрание собственников помещений в многоквартирном доме является «органом управления общим имуществом в многоквартирном доме». Этот орган имеет строгое утилитарное назначение. Законодательство о реновации же предоставляет общему собранию собственников помещений в многоквартирном доме право распоряжаться судьбой всех помещений в многоквартирном доме, фактически передавая собранию правомочие каждого отдельного собственника распоряжаться своим жилым помещением по своему усмотрению.[5]
Так и выходит, что, по логике вышеупомянутой программы, собственник уже и не совсем собственник, но это не проблема, ведь все же происходит демократично, а демократия есть справедливость. Однако для цивилиста должно быть очевидно, что в случае, когда одни равные субъекты частноправовых отношений подавляют волю других, крайне важно обеспечить соблюдение прав меньшинства.
В ситуации, когда уровень проработанности законодательства стремится к идеалу, миноритарный участник[6] любого гражданского-правового сообщества изначально знает, что на уровне позитивного права он обладает определенным перечнем инструментов защиты прав. Они могут быть представлены как на уровне закона в виде закрытого перечня (как в публичных обществах), так и в виде императивно установленного минимального набора инструментов в закрытых обществах, которые не допустимо блокировать в уставе (так, например, такой инструмент контроля и защиты как одобрение крупных сделок в обществах с ограниченной ответственностью императивно установлен законом). Наличие такой определенности в отношении специальных инструментов, с другой стороны, уже не позволит миноритариям ссылаться на более общие положения, поскольку они осведомлены о своих правах ex ante.
В частности, об этом говорил Высший Арбитражный Суд Российской Федерации (далее – ВАС РФ) в деле «Концерн ПВО «Алмаз-Антей».[7] По мнению суда, применять более общий инструмент защиты интересов миноритариев недопустимо, если последние обладают специальными инструментами защиты. В этом деле ВАС РФ отказался признавать, что существующий в законе запрет на дарение между юридическими лицами якобы направлен в том числе на то, чтобы защитить интересы миноритариев в безвозмездной сделке общества. Суд указал на то, что «интересы миноритарных участников обществ, которые могут быть ущемлены такими сделками, защищаются специальными положениями законодательства о хозяйственных обществах». Следовательно, в этой ситуации ссылаться на более общие инструменты защиты, по мнению суда, некорректно.
Однако что делать в ситуации, если такие специальные нормы отсутствуют? Для начала представляется разумным обратиться к решениям в иностранных юрисдикциях, чтобы понять, применимы ли какие-либо из них в наших условиях.
II . Иностранные правопорядки.
В США еще с первой половины 20-го века считается, что мажоритарные участники корпораций несут те же обязанности перед миноритариями, что и исполнительный орган перед обществом, они должны действовать по отношению к интересам корпорации добросовестно и абсолютно честно.[8] Поскольку большинство ведет не только свое дело, но и дело меньшинства, а меньшинство доверяет большинству принятие решений так же, как и общество доверяет принятие решений исполнительному органу, такие обязанности называют фидуциарными.[9]
Немецкий правопорядок, стремясь в 70-е и 80-е гг. 20-го века повысить моральные стандарты корпораций, взял на вооружение американский подход [4, c. 21-22]. Федеральный верховный суд Германии сформировал практику, основанную на позиции, что большинство в корпорации имеет фидуциарное обязательство учитывать интересы меньшинства. Более того, миноритарии также несут фидуциарную обязанность перед мажоритариями, когда применяют право вето в сделках, жизненно необходимых обществу.
Во Франции фидуциарные обязанности воспринимаются в более узком смысле (например, как обязанность директора предоставлять информацию акционерам, не вести себя оппортунистично) [5, c. 598], поэтому правовая оболочка защиты интересов меньшинства выражается не через признание особого рода обязанностей мажоритариев перед миноритариями, а через более привычный для французского права запрет на злоупотребление правом (abus de m ajo rité) [6, c. 634]. Злоупотребление признается, если действие мажоритария 1) направлено против интересов компании; 2) нарушает принцип равенства участников общества. Запрет на злоупотребление правом со стороны большинства (или меньшинства, если оно имеет полномочие навязывать свою волю) при принятии решения собрания, приблизительно в том же виде, что и во Франции, существует в Италии, Испании, странах Скандинавии [7, c. 708].
Как при нарушении фидуциарных обязанностей, так и при злоупотреблении правом мажоритариями, миноритарии могут рассчитывать на признание решения собрания недействительным и взыскание убытков, а также, в зависимости от юрисдикции, на назначение аудитора судом, и даже на привлечение мажоритариев к уголовной ответственности [8, c. 507-517]. Ввиду некоторых особенностей уголовной юстиции в России, последний инструмент рассматривать представляется преждевременным, а назначение аудитора – скорее вспомогательная мера. Следовательно, хотелось бы уделить основное внимание первым двум инструментам защиты прав миноритариев.
Прежде чем перейти к рассмотрению этих инструментов в российских условиях, стоит отметить, что в иностранных правопорядках значительно развиты специальные инструменты защиты прав миноритариев за пределами корпоративного законодательства. Например, если взять собрания, управляющие общим имуществом многоквартирного дома (в зависимости от юрисдикции это либо управляющий совет, либо собрание собственников): в Германии принятые решения можно оспорить в суде, если они не соответствуют принципу должного управления [9, c. 413]; в Дании принятие ключевых вопросов допускается только единогласно, а по ряду вопросов меньшинство обладает правом вето; [9, c. 453] в Норвегии не допустимо даже с санкции большинства совершать траты, необходимые только для ограниченного числа собственников; [9, c. 563] в Бельгии решение в пользу ограниченной группы собственников будет считаться злоупотреблением правом [9, c. 534].
Во всех этих правопорядках специальное регулирование несколько отличается, однако в любом случае меньшинство обладает инструментами защиты своих прав от решений, принятых в пользу одной группы за счет меньшинства. Представляется, что регулирование решений собраний можно считать совершенным в достаточной степени только в случае, если на уровне позитивного права специальные инструменты защиты предоставлены миноритариям в любых гражданско-правовых сообществах, а не только на уровне корпоративного права.
Однако коль скоро на сегодняшний день в российском праве такая регламентация отсутствует, видится необходимым обратить внимание на возможность применения в случае, когда у миноритария в «неурегулированном» гражданско-правовом сообществе отсутствует инструмент защиты, более общих инструментов.
Дата добавления: 2021-04-15; просмотров: 92; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!