Культура, быт и обычаи мариупольских греков 7 страница
Переселение шло уже полным ходом. Основная масса татарского населения все больше и больше выражала свое недовольство уходом христиан. Одним из самых ярых противников вывода был некий Мехмед-Гирей-бей. Он организовывал мятежи против русских, нападал на покидавших Крым греков и армян. Когда его схватили, Суворов распорядился отправить его в Таганрог, подальше от Крыма.
Среди покидавших Крым, кроме греков и армян, находились также 287 грузин и 161 волох. Большая часть их состояла в рабстве у татар. За них Суворов выплатил вознаграждения их бывшим владельцам. Погасил Суворов и все долги между самими христианами.
К концу августа в Крыму оставалось еще около двадцати тысяч греков и армян. Задержка вновь была вызвана нехваткой подвод. В это время Румянцев продолжает уговаривать хана смириться с происходящим, уверяя его в добровольности переселения.
В конце августа, наконец, небольшими партиями, по 50-100 штук, начали прибывать повозки от Азовского губернатора. (Всего он прислал 2400 повозок).
Переселение вступает в главную фазу. И здесь неожиданно выясняется, что отвести переселенцам намеченные места между реками Днепром, Орелью и Самарой, как то предусматривалось, невозможно. Земли эти, как оказалось, давно уже заселены. В деревнях Новоселице, Каменке, Протовчанах, где планировалось поселить прибывающих из Крыма, были расквартированы военные части. Деревни же Чаплынской и вовсе не существовало, она еще не была построена.
|
|
|
Лето близилось к концу. Поэтому решено было разместить переселенцев, первые группы которых уже приближались к конечной цели своего путешествия, в других деревнях по реке Орели. При этом предполагалось, что в этих деревнях будет освобождена половина домов (их жители по две семьи сойдутся в одном доме). Затем, однако, губернатор Чертков, нашедший, что это было бы не очень удобно, предложил новый вариант расселения. Суть его состояла в том, что греки и армяне поселятся совместно с местными жителями. Это было, по мнению Черткова,. гораздо полезнее, прежде всего, конечно, для переселенцев. Во-первых, переселенцы, оставившие почти весь свой скарб в Крыму, не испытывали бы недостатка в посуде и другой домашней утвари. Во-вторых, совместное проживание позволило бы грекам и армянам ознакомиться с новыми условиями жизни и скорее выучить новый язык.
Греки и армяне выезжали из Крыма, оставив там или продав татарам многие свои вещи и, как уже говорилось, домашнюю утварь. Многие уходили без теплой одежды. Учитывая это, Азовская губернская канцелярия отправила в крепость Александровскую (ныне г.Запорожье), в направлении которой после Перекопа двигались переселенцы, двести шуб и столько же сермяжных кафтанов. В Александровской крепости их должен был принять и распределить между нуждавшимися генерал-майор и обер-комендант Ланов. Конечно же, этого числа шуб и кафтанов было слишком мало, чтобы спасти переселенцев от наступающих холодов. Хотя дни стояли еще теплые, ночью было уже довольно прохладно.
|
|
|
В разгар переселения большую работу проводит граф Румянцев. Перед ним, однако, стояла трудная задача. С одной стороны, он стремился как можно скорее завершить переселение, а с другой, - не испортить отношений с ханом. Он просит Суворова и Константинова быть как можно более вежливыми с Шагин-Гиреем и объяснить ему, что переселение производится с одной единственной целью - защитить христиан от мести турок после ухода русских войск из Крыма.
А.В. Суворов в это время постоянно находится в Перекопе, где тщательно регистрирует всех выходящих из Крыма, записывает в специальную ведомость названия населенных пунктов и число выходящих из них греков, армян, грузин, волохов. Отдельной графой он выделяет священников - ' 'попов''. Не отсюда ли пошла самая распространенная русская фамилия среди мариупольских греков? Она имеется практически в каждом греческом селе, а также в армянских селах Ростовской области. Помимо ведомости, Суворов ведет и все финансовые дела. В ходе переселения выяснилось, что выделенных денег для успешного завершения переселения не хватит. К концу августа они были истрачены, последние ушли на то, чтобы выкупить ясырей (рабов) и их семьи. Грекам и армянам, покидавшим свои дома, Суворов также выдавал деньги.
|
|
|
В Перекопе выезжающих проверяли татарские таможенники. Делали они это очень старательно, всячески стараясь задержать или даже не выпустить некоторых. Суворову пришлось заплатить им пять тысяч рублей, и задержек в Перекопе больше не стало.
К 8 сентября через Перекоп прошло уже более 17,5 тысяч человек. Последние жители покидали свои деревни, многие из которых полностью опустели. Вот как описывает уход последней партии греков Ф. Хартахай. "В овраге Салачыкском, в Успенском скиту, проходила картина, достойная кисти великого художника. Сюда в последний раз сошлись одетые в рубища сыны Пантикапеи, Феодосии и знаменитого Херсонеса, чтобы навсегда оставить страну печалей и воздыханий. Здесь митрополит Игнатий служит благодарственный молебен многовековой покровительнице христиан в Крыму. После молебна митрополит, священники и все христиане с торжеством подняли лик Божьей Матери и потянулись пестрой толпой, с пением и ликованием через горы и равнины, покинув навсегда негостеприимные, но заветные берега Крыма". Вслед за всеми выехали митрополит Игнатий, архимандрит Маргос и пастор Яков.
|
|
|
С особой предосторожностью и под тщательной охраной русских войск вывозили греки свою святыню - икону Божьей Матери. Согласно преданию, ее вывезли в бочке. Чудотворная икона эта была почитаема и среди татарского населения ханства, поэтому многие, считая ее и татарской святыней, выступали против вывоза иконы из Крыма. Увозили греки и богатую церковную утварь, книги - все это тщательно было уложено на подводы и отправлялось в Россию.
После Перекопа переселенцы шли по историческому Муравскому шляху. Вел он на Гнилые Воды и Черный колодец, затем проходил через Молочные и Конские воды.
В Крыму осталось только несколько сот христиан. Из них 288 человек (60 греков и 228 армян) остались "для торгового промысла, зимующих и по своим расправам'', как записал в ведомости Суворов. Не покинули Крым и жители Керчи, которая по Кючук-Кайнарджийскому миру 1774 года, вошла в состав России.
Покидая Крым, жители соседних деревень шли вместе. Так, выходцы из южнобережных деревень Алушты, Куру-Узеня, Улу-Узеня, Кучук-Узеня и Фуны общей численностью 573 человека уходили в одной партии. Весь путь они не расставались, ведомые в новые земли своим священником. Всего же с южного берега вышло 2233 человека из 642 домов в 14 деревнях. По данным митрополита Игнатия, всего в Крыму греки оставили 3736 дворов.
Наибольшие трудности в пути подстерегали переселенцев уже после Перекопа. Отсутствие теплой одежды, нерегулярность в обеспечении их продуктами были лишь частью тех несчастий, которые обрушились на переселенцев. Вспыхнули массовые эпидемии среди людей и скота. Сам А.В. Суворов и его помощники тоже переболели горячкой. Сотни могил оставляли после себя по обочине дорог греки и армяне, прежде чем добрались они до Александровской крепости.
Вполне естественно, что и будущее свое греки, пребывая в таких условиях, видели в самом мрачном свете. Чтобы избавиться от болезней в будущей своей жизни, они еще в пути дали обет по прибытии на место первым делом построить церковь в честь Харлампия – целителя от повальных болезней. (Греки исполнили свое обещание, что, к сожалению, не спасло их от многих тяжелых испытаний). По некоторым данным, в пути умерло более половины переселившихся. Это, конечно, сильно завышенная цифра, ибо известно, что часть переселенцев повернула обратно в Крым, а в последующие две зимовки из-за болезней число колонистов еще сильнее сократилось. Даже не зная точной цифры потерь в пути, можно предположить, что они были меньше называемых. В противном случае некому было бы основывать новые деревни.
Сам Игнатий Гозадин, а также духовные руководители армян ехали в каретах и колясках, купленных специально для них русским правительством. Возможно, этот факт, так резко контрастировавший с тем, что испытывали в пути простые греки, подливал масла в огонь, усиливая недовольство переселенцев. «Что я от переселенцев вытерпел – одному только Богу известно, - писал Игнатий Константинову. – Заткнув уши уклонялся я от слуха речей их, ибо если бы на их требования ответствовал бы, то давно уже лишили бы меня жизни».
В пути несколько раз происходили волнения среди переселявшихся. Одной из причин был пущенный слух о том, что выходцы из Успенского скита, якобы поддавшись уговорам татар, отделились от основной массы греков вместе с иконой Божьей Матери и повернули обратно в Крым. Вскоре, впрочем, икону нашли и волнение улеглось.
В середине сентября греки добрались до Екатеринославской губернии. Суворов направил рапорт Румянцеву, в котором сообщал: «Вывод крымских христиан окончен! Обоего пола отправлено в Азовскую губернию 31098 душ». Греков из них было 18394. Подробные данные о числе жителей, вышедших из разных городов и сел Крыма, приведены в ведомости А.В. Суворова, помещенной в конце этой книги.
Где расселились греки? На этот счет существует несколько мнений, и истину пока не удалось выяснить до конца. Для поселения греков отвели одну из лучших запорожских паланок – Самарскую. Она славилась своими реками, богатыми рыбой, а также пастбищами, медом, строевым лесом и дичью. Запорожцы называли реку Самару святой рекой, а земли паланки – землей обетованной, Палестиной. Мы уже говорили выше, что намеченные для расселения места, в том числе и Новоселица (с 1786 года – Новомосковск) оказались занятыми. В сборнике «Мариуполь и его окрестности» указывается тем не менее, что именно Новоселица оказалась центром первоначального поселения.
Касаясь финансовой стороной операции, следует отметить, что расходы оказались гораздо выше, чем планировались заранее. Были сделаны крупные подарки хану, его родственникам, мурзами другим знатным татарам на сумму более ста тысяч рублей. В ходе переселения Суворов писал Турчанинову, секретарю Потемкина, что Кизы – Гирей (один из крымских мурз), детина добрый, весельчак, просил в долг 500 рублей, я обчелся, послал 600, был очень рад… деньги, деньги, деньги!» Суворов надеялся погасить эти расходы тем, что продаст русской армии оставленное греками и армянами сено, зерно и солому. Он справедливо полагал, что это обойдется армии дешевле, нежели ввоз фуража из России. Однако греки и армяне, не утратившие и в той сложной ситуации любви к торговле, подвели Суворова. С самого начала переселения они сами стали продавать татарам хлеб и сено или же отдавали все это в счет своих долгов. И все же Суворов получил от греков 50000 четвертей хлеба. На 2 октября 1778 года расходы на переселение (без учета денег, затраченных на подарки хану) составили 75029 рублей 92 копейки. Из этих денег были сделаны подарки митрополиту Игнатию, архимандриту Маргосу, пастору Якову. Кроме того, Суворов завел еще одну статью расходов, в которую заносил все расходы на покупку и аренду волов и фур для перевозки содержимого греческих церквей. Общая сумма расходов на переселение, как полагает епископ Гермоген, превышала 230 тысяч рублей. Правда, Гермоген считал, что переселение завершилось в 1779 году, подразумевая под переселением не только сам процесс переселения из Крыма в Россию, но и дальнейшие скитания греков с места на место, обустройство на новых местах. После сентября, когда формально вывод христиан был завершен, русское правительство еще не раз обращалось к своей казне, чтобы удовлетворить хотя бы минимальные потребности своих новых граждан.
Итак, вывод христиан завершился. План Екатерины Второй медленно, но верно осуществлялся. Завершающим аккордом его были попытки подкупить хана и принудить его «добровольно» оставить престол. В 1782 году Екатерина послала Шагин – Гирею 12000 рублей серебром, добившись разрешения русскому фоту зимовать в Севастополе. Видя, что хан все больше и больше идет на уступки России (от двенадцати тысяч, правда, Шагин – Гирей отказался), татары подняли против него мятеж. Шагин – Гирей вынужден был долгое время скрываться в горах.
…В апреле 1783 года русские войска заняли Крым, и Шагин – Гирея вызвала к себе в Санкт-Петербург Екатерина Вторая. Хан не желал покидать Крым, и его едва ли не силой заставили проделать это путешествие. В столице ему стало известно, что Екатерина отказалась от высказанной ранее идеи сделать Крым независимым. Г.А. Потемкин предложил хану остаться в России. За это ему обещали вознаграждение в двести тысяч рублей. Но тот решил уехать. По пути, в Воронеже, хана неожиданно задержали, и в этом городе Шагин – Гирей четыре года жил под надзором полиции. Лишь в 1787 году Шагин – Гирею удалось покинуть Воронеж и уехать в Италию. Однако по пути туда он был схвачен в Турции и по приказу султана казнен. По другим сведениям, Шагин – Гирей прожил остаток своих дней в Турции и умер своей смертью.
8 апреля 1783 года Екатерина Вторая опубликовала манифест, по которому Крым присоединился к России.
После этого в Крыму вновь поселились многие греки. Это были переселенцы из Греции, Турции. Были среди них и возвратившиеся с Приазовья – недавние выходцы из Крыма. К началу XX в., по данным Г.Л. Арша, в Крыму проживало уже 16,5 тысячи греков.
Подводя итоги переселению, скажем еще раз о его «добровольности».
Нельзя не согласиться с А. Петрушевским, биографом А.В. Суворова, писавшим: «Конечно, насилием называется не один только вид, когда за человеком гоняется козак с нагайкой; но ведь самое переселение (греков и армян – И.Д.) было в основном насильственное».
ГЛАВА ТРЕТЬЯ.
В НОВОМ ОТЕЧЕСТВЕ
Первые годы, годы надежд
Прибыв в Россию, переселенцы сразу же столкнулись с большими трудностями. Местная администрация оказалась неготовой к приему десятков тысяч колонистов. Одна из причин этого, как указывает Н. Дубровин, заключалась в "отсутствии предусмотрительности и распорядительности, халатности, а иногда и прямой недобросовестности низших агентов правительства". Особенно тяжелым положение эмигрантов стало с середины осени, с наступлением холодов.
Часть колонистов разместили в Александровской крепости и нескольких соседних деревнях Екатеринославской губернии, в Самарской паланке. При этом в одну избу селили по 2-3 семьи. Некоторых деревень, в которых предполагалось расселить прибывших из Крыма, как уже говорилось, просто не оказалось. Они не были еще построены. Невольно вспоминаются знаменитые "потемкинские деревни" – не ими ли оказались и деревни, на которые так рассчитывал Суворов?
Всех все равно расселить не удалось, многие оказались без крыши над головой. Оставшиеся без жилья переселенцы вынуждены были целыми семьями жить в повозках, кочуя с места на место. Когда же они окончательно потеряли надежду обрести обещанный кров, то приступили к строительству землянок - примитивных жилищ из дерна.
Осень была ненастной, часто шли дожди. Многие простудились и умерли, другие потеряли весь свой скот. Положение усугублялось плохой организацией выдачи, продуктов и денег на их приобретение. Большие неудобства испытывали греки и из-за того, что они не знали ни русского, ни украинского языков. Все это послужило причиной для многочисленных актов недовольства среди переселившихся. Греки и армяне были близки к отчаянию, считали себя обманутыми. В воспоминаниях жителей греческих сел, передаваемых из поколения в поколение, говорится, что греки открыто выражали свое недовольство митрополиту Игнатию - главному вдохновителю и организатору переселения. Часть греческих семей, отчаявшись получить на новом месте обещанное, отправилась обратно в Крым.
Зима 1778-1779 года прошла тяжело. От болезней и голода многие умерли. Наконец, после многочисленных жалоб от своей паствы митрополит Игнатий в апреле 1779 года пишет письмо Константинову. В нем он рассказывает о всех бедах, выпавших на долю греков. Такую же жалобу А.В. Суворову направили и переселенцы-армяне, поселившиеся в Нахичевани-на-Дону. Письмо Игнатия Константинов переслал Суворову. Последний, хотя и сдал дела, связанные с переселением в архив, все же чувствовал, как писал Петрушевский, "гнет нравственной обязанности по отношению к переселенцам". В Новоселице Суворов встретился с губернатором Чертковым и обсудил с ним создавшееся положение. Об этой встрече Суворов 2 мая сообщил Потемкину, переслав заодно и письмо Игнатия к Константинову. От себя же добавил:..."крымские переселенцы претерпевают в нынешнем их положении многие недостатки, воззрите на них милостивым оком, так много пожертвовавших престолу, усладите их горькое воспоминание". В заключение Суворов просит обо всем донести императрице.
...Прошло уже больше двух столетии с момента переселения. Забылись многие детали этого мероприятия, никто из потомков греческих переселенцев не вспоминает о трудностях и невзгодах, постигших их предков в ходе самого переселения и в первые годы жизни в новом отечестве. Но все жители греческих сел Донецкой области хорошо
знают, что главным организатором всей переселенческой операции был Александр Васильевич Суворов. Греки очень гордятся этим фактом своей истории. Ф. Браун описывает случай, когда он в селе Мангуш встретил старика-грека по фамилии Суворов. Тот рассказал, что отец его, вышедший в 1778 году из Крыма, сменил свою фамилию и взял фамилию Суворов в честь знаменитого полководца...
После донесения Суворова на положение греков и армян обратили внимание, хотя, как замечает Г. Писаревский, "по обыкновению и не торопились с устройством их быта". Но 21 мая 1779 года произошло событие, которое без преувеличения можно было назвать историческим. В этот день грекам была дана долгожданная грамота, подписанная Екатериной II. Полагают, что сам митрополит Игнатий принял из рук императрицы эту грамоту, написанную на русском и греческом языках.
Грамота определяла положение греков в России, подтверждала обещанные права и привилегии, развивая и утверждая, по сути, те пункты, которые от имени всех переселенцев были представлены митрополитом еще накануне выхода, в 1778 году. Согласно этому документу, все греки подразделялись на купцов, цеховых, мещан и уездных поселян. Они освобождались на десять лет от государственных налогов. По истечении же льготного срока устанавливался размер налогов для каждой группы поселенцев. Так, купцы должны были платить 1% с рубля, цеховые и мещане - по 2 рубля с двора, а сельские жители, т.е. уездные поселяне, должны были платить в зависимости от имевшегося земельного надела по 5 копеек в год с десятины. Каждому из них, в соответствии с нормами для иностранных колонистов, устанавливался надел в 30 десятин. Всем неимущим было обещано выдать семена для посева, а также скот, весь необходимый инвентарь, бытовые вещи и построить дома. Самостоятельные же поселяне приобрести все обязаны были за свой счет, дома они тоже должны были строить сами.
Грамотой предусматривалось также освобождение греков от рекрутской повинности сроком на сто лет и от постоев в их домах. Контроль за выполнением всех пунктов возлагался на особых урядников из числа русских, которым, однако, запрещалось вмешиваться в дела колонистов.
Наконец, поселенцам предоставлялись все права коренных жителей России. Они могли свободно торговать внутри государства и за его пределами, строить на свои средства заводы и фабрики, разводить сады и заниматься виноделием. Интересно отметить, что в своих селах грекам разрешалось продавать вино "малыми мерами", а во внутренние города России ввозить "лишь бочками".
Все эти права и льготы жаловались "торжественно всему обществу на вечные времена". Забегая вперед, отметим, что практически все положения грамоты были соблюдены. Лишь льгота, освобождавшая греков от рекрутской повинности, действовала не сто, а 95 лет и была отменена в 1874 году.
Дата добавления: 2021-07-19; просмотров: 104; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!