Глава 6. В лабиринте и в смятении 13 страница
— Опять враки, — пробормотал Даледжем. — Опять враки, Ник.
— А может, я действительно настолько тупой, бл*дь, — прорычал Наоко. — Может, я действительно не понимаю. Может, мне нужно, чтобы ты объяснил мне, о Будда-пришелец. Может, ты видишь сложность там, где всё охереть как просто...
Даледжем, с его светлыми нечеловеческими глазами, широкими плечами и странной косичкой из чёрных и светло-каштановых волос, грациозно поднялся и выпрямился в полный рост.
Он пристально посмотрел на Наоко.
И вновь Наоко увидел в его глазах настоящую злость.
— Я снова уйду, — предостерёг видящий. — Я уйду. И если я сделаю это, Ник, я не буду возвращаться некоторое время. Я пошлю кого-нибудь покормить твоего питомца, — он кивком головы показал на Солоника, связанного видящего. — Я пойду в город... перепихнусь... позволю, чтобы кто-нибудь готовил для меня ради разнообразия. Может, даже пойду на небольшую экскурсию по этой части Новой Земли. Прыгну на поезд, съезжу в какое-нибудь интересное местечко. Буду фотографировать. Останавливаться в пафосных отелях. Ещё несколько раз перепихнусь.
Он скрестил руки на груди.
— Мне не приходится брать их против воли, Ник, — холодно добавил он. — Мне даже не приходится им платить.
Ник фыркнул.
— Не все же такие хорошенькие, как ты, брат Джем.
Даледжем закатил глаза.
— Конечно. Потому что дело определённо в твоей внешности, Ник... а не в том факте, что ты долбаный трус. Тот, кто сделает практически всё, что угодно, лишь бы избежать настоящей близости, по крайней мере, с тем, кто может по-настоящему на это ответить.
|
|
|
Наоко вздрогнул.
Затем сердито посмотрел на видящего.
Он подумывал сказать Даледжему валить... валить отсюда нахер и оставить его в покое.
Он подумывал сказать ему уйти.
Не сказал.
Он знал, что видящий так и сделает, если он ему скажет.
Раздражение бегало мурашками, как насекомые под его кожей. Он ощущал это столь интенсивно, что с трудом оставался неподвижным, и более того, с трудом хранил молчание. Ему хотелось закричать на другого мужчину. Ему хотелось сделать больше, не просто закричать.
Даже будучи человеком, он с трудом сохранял неподвижность на протяжении какого-то времени.
Он ненавидел это. Он ненавидел бездействие. Он ненавидел ничего не делать.
Когда он стал вампиром, это превратилось в бл*дскую пытку, но даже при человеческой жизни его неугомонность сводила его друзей с ума. Мири была одной из немногих, кто это выносил — может, потому что она тоже была трудоголиком, хоть и в более тихой манере.
Эта мысль заставила вздрогнуть, затем поморщиться.
Боль вспыхнула в его груди, сдавила лёгкие, что вызвало ещё больше боли.
|
|
|
Нах*й этого засранца. Нах*й его.
В его сознании всплыло лицо Мири, и боль усилилась.
Он закрыл глаза, но лучше не стало — стало хуже.
Он увидел вспышку синего неба, проблески тёмных накатывающих волн, освещённые солнцем бриллианты, запрокинутую назад голову, улыбающиеся губы и вкус соли, когда он покачивался на океанских волнах, балансируя на доске. Он слышал её смех, этот её музыкальный смех, который прозвучал как мини-взрыв, когда он сказал что-то смешное, что её удивило.
Он зажмурился ещё крепче, морщась, пока образы не ушли.
— Ты не можешь держать меня вот так вечно, — прорычал он всё ещё с закрытыми глазами. — Ты не можешь. В конце концов, тебе придётся меня отпустить, — он сглотнул. — Или убить меня.
Видящий фыркнул.
— А тебе бы это понравилось, да? — пробормотал он, раздражённо прищёлкнув языком.
Наоко не ответил.
Он наблюдал, как видящий ходит туда-сюда по всей площади хижины.
Даледжем сначала пересёк пространство, чтобы достать миску из шкафчика в небольшой кухонной зоне, возле деревянного стола с двумя стульями и окна. Через две секунды видящий прошёл обратно, принеся миску к котелку над огнём. Наоко наблюдал, как видящий накладывает рагу с кроликом в деревянную миску, и изо всех сил старался не наорать на него.
|
|
|
Он очень хотел наорать на него.
Он хотел указать на то, насколько всё это нелепо.
Он хотел сказать видящему, что весь этот бл*дский сценарий походил на банальную, дерьмово написанную псевдо-сессию у терапевта из дешёвого фильма с цитатами в духе печенья с предсказаниями и хреновой мистической эзотерикой. Он хотел спросить Даледжема, когда же он начнёт передавать свои клише-жемчужины мистической ерунды видящих, его десять лучших афоризмов с «Другой Земли» в духе древних вуду-шаманов-монахов-редукционистов... несомненно, полагая, что всё это будет чем-то новым для Наоко, что это не будет той же воняющей кучей собачьего дерьма, что он слышал тысячу раз до этого.
Наоко мог очаровать лучших из них.
Он вырос в Сан-Франциско, мировой столице очарования.
По правде говоря, он порадовался бы отвлечению.
По крайней мере, это хоть что-то.
Что-то, помимо этого долбаного молчания. Что-то помимо сидения здесь и неимения ничего, кроме своих мыслей, ничего, кроме случайных раундов...
Он содрогнулся.
Поморщившись, он рефлекторно отвернулся, хотя не смог бы сказать, от чего именно.
Он закрыл глаза, но это тоже не помогло.
Там мелькали образы, пытавшиеся пробиться вперёд.
|
|
|
Они застревали в свете пламени сквозь закрытые веки.
Эта боль поднялась выше в его груди и сделалась сильнее, пока он сидел там, пытаясь вернуться к тому, о чём думал, к той злости, что пылала там... но на мгновение он не мог её найти. Он, бл*дь, не мог её найти.
Это всё долбаное молчание.
Как Дориан и его клетка только хуже.
Хуже, потому что большую часть времени он даже не был голодным.
Он не был... никаким.
Даледжем даже не утруждался драться с ним. Даледжем никогда не опустился бы до драки с ним.
— Чего ты от меня хочешь? — прорычал он. — Чего, бл*дь, ты от меня хочешь? Признания? Раскаяния? Ты хочешь, чтобы я расклеился и изобразил сокрушение, притворился достаточно человеком, чтобы доставить тебе удовольствие?
Сказав это, он тут же пожалел.
Он вспомнил, что другой говорил про уход.
Как бы ни сводило Наоко с ума наблюдение за тем, как видящий делает обыденные дела, он не хотел, чтобы тот уходил. Как бы ненавистно ни было ему признаваться в этом, но лучше было наблюдать, как Даледжем делает все эти до отупения скучные вещи — кормит себя, читает, стирает одежду, мастерит силки, смазывает и чинит оружие, работает со своим планшетом, даже пишет от руки, и почти всё это в абсолютной тишине.
Всё лучше, чем находиться тут в одиночестве, с Солоником.
Всё лучше этого.
— Ты снова что-то вспоминаешь? — спокойно спросил голос.
Глаза Наоко распахнулись.
Только тогда он сообразил, что закрыл их.
Он уставился на высокого видящего, который опять стоял возле него, но в этот раз ближе.
Грудь Наоко приподнималась от коротких вдохов, хоть он и не нуждался в воздухе. Он постарался сдержаться, не заставлять другого видящего уходить...
— Ты можешь говорить, — сказал видящий. — Ты можешь наорать на меня, если это тебе действительно нужно. Я не уйду. Не в данный момент. Скажи мне, что происходит, Ник.
— Иди нах*й... — начал Наоко, затем быстро прикусил язык.
Осознав, что когда другой дал ему малейшее разрешение, он выболтал то, что первым пришло в голову, он закрыл глаза, чувствуя, как усиливается тошнотворное ощущение.
— Ты способен на лучшее, — сказал видящий.
Когда Наоко открыл глаза, снова тяжело дыша и ощущая спазмы в груди, сопровождавшиеся бездыханными, содрогающимися вдохами, видящий не пошевелился, продолжал стоять рядом и наблюдать за ним. Взгляд Наоко вернулся к маленькому деревянному столику. Он увидел стоявшую там миску, только что наполненную рагу, от которого ещё шёл пар.
— Твоя еда, — пробормотал он. — Твоя еда остынет.
Даледжем проследил за взглядом Наоко до стола.
Он посмотрел на миску, от которой слегка шёл пар, затем плавно повернулся и взглянул обратно на Наоко. Сосредоточившись на его лице, он деликатно, с едва уловимым выражением нахмурился.
Видящему не нужно было ничего говорить.
В этот раз Наоко прекрасно знал, о чём думал Даледжем.
Он невольно содрогнулся, осознав, насколько неуклюжей была его попытка отвлечь внимание. Может, Даледжем прав. Может, он реально заврался.
Может, он действительно врал... обо всём.
Может, он действительно напал на Мири, чтобы покончить со всем этим.
Может, он хотел, чтобы Блэк его убил.
Может, он сделал это, чтобы дать Мири причину ненавидеть его — чтобы она по нему не скучала.
Энджел теперь тоже возненавидела его.
Все его ненавидели.
Только его мама...
Боль резко усилилась, ослепив его.
На него накатил сильный страх, напомнивший о Дориане, о клетке. Напомнивший о тех первых проблесках эмоций, которые он испытал, сидя там и дожидаясь его — о целой жизни, полной подавляемой боли, одиночества, сожаления, убийств, чувства вины, наблюдения, как друзья умирают за границей, ужасов человечества во время работы копом в отделе убийств. И о том, как он подводил свою семью и друзей. Бездетный в тридцать. Бездетный в сорок. Никогда так и не жил по-настоящему. Никогда так и не привязывался ни к чему.
Он снова видел всё это. Он видел свою жизнь с такой ясностью, что это вызывало у него ощущение физической тошноты. Он вспомнил те первые несколько дней в клетке с Дорианом, ужас при взгляде в эту бездну, при понимании, что он никогда не сбежит от этого вот так.
Он никогда не сбежит от чувств, будучи тем, кем он стал сейчас.
Когда Наоко в этот раз открыл глаза, Даледжем продолжал стоять там, не совсем выжидая, но и не двигаясь. Он наблюдал за Наоко, не меняя выражения лица, а та тень хмурости по-прежнему оставалась на его странно идеальных губах.
Через ещё несколько секунд молчания видящий вздохнул и щёлкнул языком.
— Если верить тому, что сказал твой создатель, Брик, то ты не сумеешь делать так вечно, — сказал Даледжем.
Его голос прозвучал мягко, на удивление нежно.
Прежде чем Наоко успел отреагировать, видящий отвернулся, провёл пальцами по той части волос, что не была заплетена в косу, затем положил ладонь на бедро.
— По словам Брика, — добавил Даледжем, прочистив горло, — я должен суметь взять тебя измором, брат. Он говорил, что ждать придётся недели, возможно, месяцы...
— Иногда годы, — буркнул Наоко.
Даледжем не помедлил в ответ на его слова.
— ...затем твои эмоции вернутся по-настоящему, начиная с эмоциональных воспоминаний. По словам твоего создателя, эмоции вампиров намного нестабильнее эмоций людей. Они сродни скорее эмоциям видящих. А значит, твои человеческие защитные механизмы, скорее всего, не сумеют их заблокировать, Ник.
— И что? — Наоко невидящим взглядом уставился на огонь. — Вот чего ты ждёшь? Хочешь увидеть хорошее шоу, брат Джем? Хочешь посмотреть, как я расклеюсь? Слечу с катушек? Или ты думаешь, что можешь меня спасти? Вправить мне мозги?
Даледжем пожал плечами.
Выдохнув, он развернулся на пятках и направился к маленькому кухонному столику.
Добравшись до него, он грациозно опустился на деревянный стул. Он устроился спиной к стене, чтобы сидеть более-менее лицом к Наоко, и подтащил миску с рагу поближе к своему месту. Он взял металлическую ложку, продолжая наблюдать за лицом Наоко.
— И зачем же мне это надо? — спросил Даледжем, опять изящно пожав плечом и держа в руке ложку.
Взгляд зелёных глаз видящего остановился на Наоко, отражая языки пламени.
— Зачем мне нужно вообще что-то говорить? — спросил Даледжем. — Я не Мириам. Я не «мозгоправ», как ты выражаешься. Я даже не Блэк, который может ощущать потребность потыкать тебя носом в это. Я тебе никто, Ник... ты сам это сказал. Так что я вообще могу сказать тебе во всём этом?
— Так какого ж хрена...
Видящий его перебил.
— ...Всё, что мне нужно делать — это ждать, — продолжил Даледжем. — Я так понимаю, это похоже на детоксикацию. Как у наркомана, отходящего от героина. Я так понимаю, что моя работа — просто сидеть здесь. Следить, чтобы ты не захлебнулся собственной рвотой. Следить, чтобы ты не сделал чего-то слишком безумного... или глупого. Следить, чтобы ты ел. Следить, чтобы ты не убил себя, пока отрава не выйдет из твоего организма. Быть тем, кому ты можешь выговориться или кому будешь нести чушь, если тебе это нужно. Поливать тебя из шланга, когда ты начинаешь вонять...
— Бл*дский мудак... — прорычал Наоко.
— ...Игнорировать тебя, когда тебе нужно, чтобы тебя игнорировали. Закатывать глаза, когда ты это заслужил... из-за твоей лжи; из-за твоих утомительных попыток избегать и отвлекать себя; из-за любых скучных, банальных и заезженных игр с разумом, в которые ты решишь со мной поиграть, пытаясь убедить меня, что ты тупой, не понимаешь, что происходит, и всё это ты не можешь осознать своим крохотным-крохотным мозгом...
Видящий щёлкнул языком с лёгким весельем.
Помешивая рагу в деревянной миске, он продолжал говорить.
— Я тут исполняю обязанности няньки, друг мой. Вот и всё. Я не думаю, что мои слова произведут какой-то эффект. А ты? Что бы ты ни боялся почувствовать, это придёт. Мне надо лишь ждать.
Сунув в рот первую ложку рагу, он задумчиво прожевал, продолжая наблюдать за лицом Наоко. Проглотив, он добавил почти дружелюбным тоном:
— Ты можешь говорить, конечно же. Я думаю, ты будешь говорить довольно много, когда станет по-настоящему скучно. Я не возражаю.
Удостоив его кривой улыбки, видящий добавил:
— Конечно, как я уже говорил, я ожидаю, что всё, что польётся из твоего рта, будет на 99% чушью собачьей. Особенно поначалу. В зависимости от моего настроения, от дня и часа, а также от того, насколько ты будешь повторяться, возможно, я укажу на это. В другие времена ты будешь охереть как раздражать меня или нагонять скуку, так что я буду уходить на прогулки. Возможно, на долгие прогулки, чтобы насладиться природой или даже заглянуть в город. Или же, если я посчитаю, что нельзя оставлять тебя одного, ибо ты можешь сделать что-то глупое или навредить самому себе, я могу просто надеть наушники и включить музыку погромче, продолжая наблюдать за тобой.
Наоко нахмурился, уставившись на него.
Он хотел верить, что видящий просто подначивает его.
Он хотел верить, что видящий нарочно его раззадоривает, пытается вызвать у него реакцию, выбить из колеи, лишить равновесия или попросту разозлить.
Но глядя на него, он не верил в это по-настоящему.
Насколько он мог сказать, видящий просто говорил правду.
Глава 10. Знакомство
Тело Блэка дёрнулось.
Встретив сопротивление, он заёрзал... затем забился, противясь этим ограничениям каждой унцией силы, что ещё оставалась в его теле.
В те первые одурманенные секунды он даже не знал, зачем он двигается.
Это было за пределами инстинктов.
Это было за пределами паники.
Это жило в более примитивной, похожей на ящерицу части его мозга. Будучи лишь наполовину в сознании, лишь наполовину осознавая происходящее, и оставаясь полностью слепым, он ощущал только ярость — ещё до того, как сумел сморгнуть пелену, которая окрашивала и размывала все перед его физическим зрением.
Его руки, ноги, ступни... всё было привязано к чему-то.
Каждая часть его тела была обездвижена.
Когда понимание этого отложилось в сознании, Блэк издал низкий гортанный рык. Он оскалил зубы, как наполовину осознающее, наполовину разумное животное. Он ничего не мог с собой поделать.
Он не помнил, чтобы чувствовал себя так.
Он не помнил, чтобы ощущал столько злобы.
Он не помнил, чтобы когда-то бывал настолько сердитым — и это ещё до того, как он осознал своё текущее положение, и тем более то, кто его похитил.
В какой-то момент он вспомнил про свою жену.
Его жена.
Он впервые замер, тяжело дыша, моргая; перед глазами всё расплывалось.
Кто бы его ни захватил...
Gaos, у них его жена.
Они настолько тупы, что доставили его к его жене.
Боль рябью прокатилась по нему, превратившись в глубинную ярость, превратившись в жидкий огонь под его ногами. Более насыщенная, более органичная расчётливость распаляла тот чёрный огонь, затапливая нижние структуры в его свете. Ему хотелось взреветь. Вдалеке он видел их... хлопающие чёрные крылья. Длинный, змеевидный чёрный хвост хлестал туда-сюда, перерезая оковы, ослабляя их, заставляя металл трескаться и плавиться.
Он почувствовал, как оковы начали поддаваться...
Вокруг него раздались панические вопли.
Они звучали как животные.
Они даже сильнее походили на животных, чем он сам.
Он слышал их всюду вокруг себя, испуганно тараторивших, визжавших как мартышки, пока они паниковали. Огоньки бешено запрыгали, когда они отреагировали на чёрный огонь, отреагировали на жар, вспыхнувший под его кожей, на хлопающие крылья, на хлеставший мускулистый хвост...
— Вколите ему успокоительное! — закричал один голос.
— Но они сказали...
— ПОСМОТРИ НА НЕГО!
— Вколи ему всё, что есть! Если он освободится, он нас всех тут поубивает...
— Вы это видели? Просто запредельно. Что это, чёрт подери, такое... это...
Голоса повышались и кричали, мартышки возбуждённо прыгали, визжа друг на друга. Блэк чувствовал, как расправляются его крылья, как жар исходит из-под его ног.
Он чувствовал, как жар ударил по ним по-настоящему, затопив его грудь и шею вулканическим приливом.
Он разорвёт их на куски.
Он вырвет ошмётки их плоти.
Он обглодает их кости, крича во тьму, пока они не принесут ему его жену. Он сделает так, что у них из ушей пойдёт кровь, а мозги превратятся в желе.
Он будет кричать, пока они не потеряют сознание.
Каждый мускул его тела напрягся против металлических оков, против более мягких оков, удерживавших его горло и живот. Он чувствовал, как этот чёрный огонь воздействовал на саму его кожу. Он ощущал каждую молекулу; каждое скопление мышц, окружённое плотью; само устройство его лица. Он чувствовал, как он меняется, изменяется под жидким металлом и камнем, поднимавшимся из колонны под его ногами.
Он осознал, что может освободиться.
Он может освободиться.
Их ошейники, их оковы... они не могли его остановить.
Они не могли даже прикоснуться к нему.
Они больше не могли к нему прикоснуться...
Он открыл глаза... едва-едва.
Он постарался сфокусировать взгляд.
Он постарался видеть, осмыслить потолок, под которым он лежал.
Но это требовало слишком много энергии. Это требовало слишком много энергии, его внимания. Его свет говорил ему, что это не лучшее применение для его света. Он подчинился этой правде. Он подчинился своей физической реальности. Он подчинился наркотикам, которые, как он ощущал, курсировали в его кровотоке, и просто лежал там, позволяя мышцам расслабиться.
Он закрыл глаза. Он слушал.
Он лежал там и старался вновь мыслить связно.
Он старался слушать.
Он мгновенно понял... он не должен быть в сознании.
Он не должен быть в сознании.
Он слышал их.
Говорят. Ходят вокруг него.
Он мог их слышать, но не мог ничего с ними поделать...
Дата добавления: 2021-07-19; просмотров: 54; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!