Не поскользнешься ты, сходя на берег, 10 страница
— Не беспокойся, владыка, — Джеди как-то странно усмехнулся. — Если ты прикажешь, я сделаю так, что каналы наполнятся водой.
На этом Хуфу и чародей расстались[51].
А когда наступил пятнадцатый день четвертого месяца Всходов, Хуфу вновь призвал к себе старого волшебника.
— Я собираюсь плыть на корабле в Иуну, — сказал он. — Ты должен отправиться со мной. Ведь ты обещал наполнить водой пересохшие каналы.
Джеди поклонился. Вместе с фараоном он взошел на корабль. Корабельщики подняли паруса, судно отчалило и, вспенивая воду, заскользило вниз по течению.
Через несколько дней Хуфу увидел пересохший канал. Владыка Та-Кемет повернулся к старому волшебнику:
— Исполни обещанное!
Джеди произнес заклинание. В тот же миг канал доверху наполнился водой.
Гребцы развернули корабль, заработали веслами. Но едва корабль миновал устье канала, вся вода внезапно ушла под землю.
— Что это значит, Джеди? — в гневе воскликнул фараон Хуфу. — Не ты ли мне клялся, что наполнишь каналы водой?
Египетское парусное и гребное судно
— О владыка, да будешь ты жив, здоров и могуч! — ответил старый волшебник. — Я открыл тебе тайну будущего, а ты захотел его изменить. Но никто не может противиться воле великой Маат. Богиня говорит тебе: «Вернись, не посягай на жизнь сыновей Раджедет!»
— Да свершится воля богов! — воскликнул благоразумный фараон.
Едва он произнес эти слова, канал тотчас наполнился водой.
|
|
|
И корабль Хуфу поплыл обратно в Мемфис.
Пять «душ» египтянина
Ка, Ба и Сах
Ка — подобие человека, его Двойник. Человек и его Ка похожи, «как две руки»[52], поэтому слово «Ка» пишется иероглифом, изображающим две руки, поднятые кверху: 
. А на рельефах, украшающих стены храмов и погребальные камеры, и на рисунках в папирусах душа[53] Ка изображается или точно так же, как и сам человек, или в виде темного, похожего на тень силуэта.
После смерти человека Двойник-Ка обитает в его гробнице. Ему приносят жертвы в заупокойную часовню. В то же самое время Ка живет на небесах и ни в земной, ни в потусторонней жизни с человеком не встречается[54].
Душа Ба — жизненная сила человека; сокол с человеческой головой. Когда Ба покидает тело, наступает смерть[55]; когда возвращается к мумии — умерший воскресает для вечной жизни в Дуате. Именно поэтому и нужно бальзамировать мертвое тело: чтобы сохранить его для Ба.
В гробницу могут забраться грабители, и они не только заберут все золото — они уничтожат мумию, чтоб не ожила и не отомстила после возвращения Ба. Ба лишится своего тела!.. Впрочем, и без всяких грабителей мумия может не сохраниться — истлеть от времени. Поэтому жители Та-Кемет, чтоб воскреснуть в Дуате, даже если пропадет мумия, обязательно устанавливают в гробнице ее подобие — статую из «вечного» материала, камня.
|
|
|
Ба возвращается к своей мумии
А чтоб Ба не ошибся, не перепутал, чтоб узнал свою статую, лик статуи должен быть очень похож на лицо умершего. И на статуе непременно должно быть написано имя.
Что же касается грабителей — если их удастся поймать, то казнь, пусть хоть самая мучительная, — это недостаточная кара для них. Их надо скормить львам или бросить в пруд крокодилам: тогда они лишатся вечной жизни в Дуате — ведь их Ба не смогут вернуться к мумиям, потому что мумии не из чего будет сделать: тела будут съедены.
Тело — не душа; но, после того как мертвое тело омоют водой из Нила, оно станет священным и будет называться Сах. Каждый, кто нанесет телу-Сах увечье, — преступник. Это относится и к парасхи́ту — человеку, который должен вскрыть труп перед мумификацией. Никто, кроме парасхита, не может произвести вскрытие, и специально для этого его приглашают в мастерскую бальзамировщиков и платят за это, но он все равно виноват. Парасхит это знает. Сделав на животе покойного надрез кремневым ножом, он тотчас бросается наутек, потому что, если его успеют схватить, он будет жестоко наказан. Он бежит без оглядки, а бальзамировщики и родственники покойного преследуют его с бранью, осыпают проклятиями, молят богов жестоко наказать святотатца и швыряют ему камни вдогонку.
|
|
|
Рен, Ах и Шуит
Отец и мать дают новорожденному имя — Рен.
Малыш спит в колыбельке, ему от роду всего день, и он еще не скоро поймет, насколько значительно свершившееся событие. Ведь имя — не просто набор звуков и слов; это — одна из душ человека. Имя-Рен дается в честь бога: «Рамсе́с» — в честь Ра, «Хнумхотеп» — в честь бараноголового бога плодородия Хнума, «Хори» — в честь Гора — какой бог назван в имени, тот и станет покровителем человека.
Имя важнее тела.
Тело умрет; но покуда люди помнят имя человека и повторяют его, до тех пор память о человеке жива, а значит, его Ка пребывает в земном мире. Даже к грабителям и разрушителям гробниц закон снисходителен, если Рен владельца гробницы всеми забыт: покойный уже приобщился к богам в Дуате и все добро из своего вечного жилища раздает людям. Если же хоть кто-нибудь, хоть один-единственный человек, помнит имя усопшего, то разрушение гробницы — это святотатство и преступление, за которое полагается казнь… При фараоне Рамсесе Втором ваятели высекали Рен царственного владыки на статуях других фараонов, давно умерших: внешнее сходство не имеет большого значения — гораздо важнее Рен. Воистину имя важнее смертного тела!
|
|
|
Зная имя-Рен своего недруга, можно причинить ему зло. Для этого надо написать его имя на папирусе и сжечь папирус. Это навлечет на голову недруга какую-нибудь беду.
Магию имени чтут и бессмертные боги. Сам великий Ра, проплывая через Загробное Царство, произносит проповедь перед мумиями усопших и дает имена четырем человеческим расам, тем самым устанавливая закон, по которому египтяне — высший народ и должны господствовать, а все другие народы — низшие и должны подчиняться… И стражи Дуата, охраняющие врата, не распахнули бы их перед Ладьей Вечности, но Упуаут знает имена огнедышащих охранников, и поэтому они беспрекословно подчиняются солнечному богу и пропускают его Ладью.
Кроме Ка, Ба и Рена у людей и богов есть еще две души: Ах и Шуит. Ах — это «Сияние», Шуит — «Тень»[56].
Жизнь после смерти
Похоронный ритуал
Египтянин прожил долгую, счастливую жизнь. Но вот Ба покинул его. Он умер.
Семьдесят дней спустя его из бальзамировочной мастерской перенесут в вечное жилище. Он удалится в Дуат и станет Осирисом[57].
Но это будет лишь через семьдесят дней: ведь Исида, Нефтида и Анубис ровно 70 дней собирали по частям и восстанавливали разрубленное тело великого бога, и с тех пор число 70 стало особенным числом, которое управляет землей и небесами: «слеза Исиды»[58] по убитому мужу каждый год опускается в Преисподнюю за западным горизонтом и через 70 дней вновь появляется на востоке, знаменуя начало нового года, разлив Нила и весеннее воскресение природы, подобное воскресению из мертвых Осириса[59].
…А пока что — пока что родственники усопшего должны облачиться в траурные одежды и оплакать его. Сам египтянин отныне — Осирис, поэтому его сын до окончания похоронного ритуала должен «стать» Гором, а жена и сестра — Исидой и Нефтидой.
После оплакивания мертвое тело на погребальной ладье перевезут на западный берег в Дом Золота — мастерскую бальзамировщиков.
Родственники покойного в знак скорби посыпают головы пылью
Канопы (сосуды для забальзамированных внутренностей), изготовленные в виде сыновей Гора. Слева направо: Дуамутеф, Кебехсенуф, Имеет, Хапи
Бальзамировщиков пятеро. Самый главный из них — Анубис: ведь жрец в маске шакала становится Анубисом точно так же, как умерший — Осирисом, а его сын — Гором. Анубису помогают четверо загробных богов: Хапи[60], имеющий голову павиана, шакалоголовый Дуамутеф, Кебехсенуф с головой сокола и Имеет с человеческой головой.
За семьдесят дней боги-бальзамировщики изготовят мумию. Сперва они омоют тело нильской водой, и тело станет священным Сах. Затем, изгнав из Дома Золота парасхита, преступно вскрывшего Сах ножом, Анубис и его подручные извлекут внутренности и опустят их в канопы — погребальные сосуды, наполненные отварами из целебных трав и разными снадобьями. Канопы сделаны в виде статуэток Хапи, Дуамутефа, Кебехсену-фа и Имсета.
Закрыв канопы, боги-бальзамировщики обработают тело Сах снадобьями из благовоний и трав и туго запеленают его матерчатыми бинтами. Эти бинты изготовит бог ткачества Хеди́хати из слез богов по убитому Осирису.
Родные и близкие умершего должны бдительно проследить, чтоб все обряды были строго соблюдены. Ни один ритуал нельзя нарушить, ни одно магическое заклинание нельзя забыть, иначе Ка покойного будет жестоко оскорблен небрежением к себе и не простит обиды. Он станет злым демоном и будет преследовать свой род, насылая на потомков несчастья.
Если покойный был беден, его мумию положат в простой деревянный гроб. На стенках гроба, с внутренней стороны, должны быть написаны имена богов, которые воскресят умершего и проводят его в Дуат, а на крышке — мольба к владыке мертвых Осирису: «О ты, Уннефер[61], благой бог! Дай же этому человеку в твоем Царстве тысячу хлебов, тысячу быков, тысячу кружек пива!»
Гроб богача роскошно отделают, изукрасив росписями.
Через семьдесят дней погребальная процессия, оглашая западный берег Нила плачем и стонами, подойдет к гробнице. Эту гробницу покойный купил много лет назад, чуть ли не в молодости, и с тех пор — всю оставшуюся жизнь — обустраивал это свое вечное пристанище, готовясь переселиться сюда[62]. За очень высокую плату он нанимал камнетесов, писцов, скульпторов и художников, которые украшали стены гробницы рельефами, надписями, содержащими различные заклинания; высекали статую для Ба и статуи богов, которые должны охранять саркофаг, и изготавливали всякую утварь — все, что понадобится умершему в Дуате: амулеты, одежды, оружие, кресла и папирусы со священными заклинаниями.
Гробницы (мастабы) египетских рабовладельцев
У входа в гробницу погребальную процессию будут ждать боги Дуата. Деревянный гроб опустят на землю и над мумией совершат последний обряд — «отверзание уст».
Этот обряд символизирует и повторяет великое событие, некогда происшедшее на земле, — приход Гора к мумии Осириса. Как в те далекие времена Гор дал отцу проглотить свой исцеленный глаз и Осирис восстал из мертвых, так и теперь: Гор — жрец в маске сокола — коснется губ мумии волшебным жезлом с наконечником в виде головы барана. В этом наконечнике находится Ба[63], так что обряд «отверзания уст» вернет умершему его Ба и воскресит его для жизни в Дуате.
Если умерший был богат, то жрецы, завершив все похоронные ритуалы, отнесут его гроб в усыпальницу и опустят в каменный саркофаг. У южной стены погребальной камеры поставят канопу, изображающую Им-сета, у северной — Хапи, у восточной — Дуамутефа и у западной — Кебехсенуфа. Вход в гробницу опечатают печатью некрополя, завалят камнями, засыплют щебенкой, дабы грабителям было не найти лазейки, и удалятся, навеки оставив усопшего наслаждаться покоем.
А если египтянин был беден и ни каменного саркофага, ни гробницы у него нет, то деревянный гроб или тело, завернутое в циновку, положат в яму неподалеку от богатого погребения, и Ка усопшего сможет питаться жертвами, которые будут приносить богачу.
Воскресение и путешествие по Преисподней
И вот наступал день возвращения Ба к мумии.
Ба на крыльях влетал в гробницу и опускался у западной стены, около магического изображения двери в потусторонний мир. Сквозь это изображение навстречу Ба выходил Двойник-Ка.
Магическое оживление умершего. Умерший окружен иероглифами «анх» — «жизнь». Справа — Анубис, слева — бог, имя которого не обозначено
По их зову к саркофагу спящего собирались боги. Торжественно воздев руки, они произносили волшебные заклинания, и усопший восставал из мертвых[64].
Свершалось наконец событие, к которому египтянин готовился всю свою жизнь на земле! Шаг вперед — и сквозь магическое изображение двери он вступал в потусторонний мир.
Сразу же за дверью высилась каменная громада ворот — первые врата в царство Осириса. Два привратника — два чудовищных змея — преграждали дорогу и требовали, чтобы умерший назвал их имена-Рен.
Откуда египтянин мог знать имена стражей Дуата? Еще из прошлой, земной жизни. Он должен был прочесть «Книгу Мертвых» — священный папирус, где Загробное Царство подробно описано и даже есть цветные картинки с изображением загробных сцен и нарисованы карты потустороннего мира. В «Книге Мертвых» перечислены имена всех стражей и демонов; и заклинания, которые надо знать, чтоб благополучно миновать все преграды, записаны в точности, как их положено произнести, слово в слово. Ни звука нельзя добавить или убавить в заклинании — иначе оно потеряет силу. Но выучить все волшебные слова трудней, чем запомнить иероглифы, поэтому в саркофаг усопшему вместе с амулетами обязательно клали папирусный свиток с записью «Книги Мертвых»: ведь покойный мог что-то забыть или заблудиться в Дуате без карты. А самые важные заклинания высекали еще на саркофаге и на стенах погребальной камеры…
— «Многоликий» и «Следящий за огнем» — вот ваши имена! — отвечал умерший, и змеи-привратники открывали врата.
Прежде чем войти в Загробное Царство, египтянин должен был остановиться в проеме ворот и сказать, обращаясь к Осирису:
— О великий владыка Дуата! Я пришел к тебе, дабы обрести в твоем Царстве блаженство и покой. Сердце мое безгрешно. Пусть же великий Ра осветит мне путь!
За вратами начинались две извилистые тропы. Обе они вели к Чертогу Двух Истин; надо было только выбрать одну, любую. И в обоих случаях путь предстоял нелегкий. Тропы разделяла огненная река. Бешено ревело пламя, сверху на голову сыпались раскаленные угли, душил и выедал глаза ядовитый дым. Чтобы не задохнуться, умерший должен был иметь при себе амулет с изображением бога воздуха Шу.
«Карта» Дуата. Посередине — огненная река; по берегам реки (сверху и снизу) — тропы к Великому Чертогу Двух Истин
По берегам реки обитали чудовища и гигантские змеи. Пройти по тропе мог только тот, кто знал их имена, правильно произносил заклинания и имел при себе талисманы, спасающие от бед и опасностей.
За рекой тропинки вновь смыкались. Здесь дорога упиралась во вторые врата.
Чтобы облегчить умершим странствие по Дуату, боги создали там ари́ты — тихие безопасные уголки в гротах и в пещерах. Ни змеи, ни скорпионы в ариты не заползали; там журчала родниковая вода, было светло и легко дышалось. В арите покойный мог отдохнуть и набраться сил для дальнейшего путешествия. Но войти в блаженный уголок мог, конечно, не всякий, а лишь тот, кто знал волшебные заклинания и имена всех демонов, стоящих на страже.
Миновав все врата, умерший наконец достигал цели своего путешествия — Великого Чертога Двух Истин.
Суд Осириса и вечная жизнь в Полях Камыша
На пороге Великого Чертога умершего встречал Анубис.
— Приветствую тебя, великий среди богов Загробного Мира! Я пришел к тебе, господин мой, — говорил умерший.
Шакалоголовый бог подземелья величественно хранил безмолвие. Выслушав приветствие, он брал египтянина за руку и вел в зал, где вершился Суд.
Они шли мимо статуй и мимо колонн, обвитых живыми змеями. Из темноты навстречу им то и дело выползали чудовища и, оскаля пасти, сурово требовали назвать их имена. Ответ должен был держать умерший — Анубис безмолвствовал и ждал.
И вот открывались последние двери, и египтянин вслед за Анубисом вступал в зал Суда.
Здесь в тишине и торжественном полумраке восседали боги-судьи: две Эннеады богов, Великая и Малая[65]. Перед каждой из двух Эннеад египтянин должен был держать ответ за свои земные дела, дважды должен был доказать, что все его клятвы в безгрешности не лживы, а истинны. Поэтому зал Суда и назывался Чертогом Двух Истин.
Головные уборы судей украшало перо Истины — перо Маат.
Великая Эннеада, в которую входили Ра, Шу, Тефнут, Геб, Нут, Нефтида, Исида, Гор — сын Осириса, Хатхор, Ху (Воля) и Сиа (Разум), начинала допрос умершего.
— Кто ты? Назови свое имя, — требовали боги.
Покойный называл себя.
— Откуда ты прибыл? — следовал второй вопрос.
Египтянин называл город, в котором он жил.
Когда допрос заканчивался, перед Великой Эннеадой выступали свидетели — Месхент, Шаи и Ба покойного. Они рассказывали, какие египтянин совершал в жизни хорошие и какие дурные поступки.
Выслушав свидетелей, боги Великой Эннеады поворачивали головы и в упор смотрели на умершего. Египтянин трепетно устремлял взгляд им навстречу, надеясь по лицам судей угадать, милостивы они к нему или суровы. Но бесстрастны были лики богов, и египтянин, опустив глаза, замирал в покорном ожидании.
— Говори о себе, — раздавалось тогда в подземелье. Это приказывал сам Ра.
И умерший, подняв правую руку в знак того, что он клянется говорить только правду, оглашал перед судейской Эннеадой свою оправдательную речь — «Исповедь отрицания»:
Я не совершал несправедливостей против людей.
Я не притеснял ближних.
Я не грабил бедных.
Я не делал того, что неугодно богам.
Я не подстрекал слугу против его хозяина[66].
. .
Так он перечислял сорок два преступления, клятвенно заверяя богов, что ни в едином из них он не виновен.
А судьи по-прежнему были бесстрастны. Тщетно умерший заглядывал им в глаза в надежде угадать свою участь. Следовал приказ повернуться лицом к Малой Эннеаде и произнести «Вторую оправдательную речь».
И опять, называя по имени каждого из сорока двух богов Эннеады, египтянин перечислял сорок два преступления, заверяя, что он ни к одному не причастен:
О Усех-немтут, являющийся в Иуну, я не чинил зла!
О Хепет-седежет, являющийся в Хер-аха, я не крал!
О Денджи, являющийся в Хемену, я не завидовал!
. . .
О Сед-кесу, являющийся в Ненинисут, я не лгал!
О Уди-несер, являющийся в Хет-Ка-Пта, я не крал съестного!
О Керти, являющийся на Западе, я не ворчал попусту![67]
. . .
Две исповеди оглашены, и умерший уверял, что каждое его слово — правда. Но действительно ли не было в его речах лжи?.. Люди — искусные притворщики: самую бесстыдную ложь они умеют произнести, глядя в глаза, с бесхитростным лицом, поклясться именем Ра — и ни один мускул не дрогнет. Только сердце заколотится чуточку быстрей, но ведь сердца не увидеть…
Не увидеть — земным судьям. А судьи Загробного Царства видят все.
Анубис берет сердце умершего и кладет его на чашу загробных Весов Истины. Сама Маат, богиня справедливости, правды и правосудия, владеет этими Весами. На другой чаше — ее перо, символ Истины.
Если сердце оказывается тяжелее или легче пера и стрелка Весов отклоняется, значит, покойный солгал, произнося какую-то клятву. Чем больше было лживых клятв, тем большую разницу между весом сердца и Истины показывали Весы богини. Умерший в отчаянии падал на колени, моля о пощаде, но боги были безучастны к столь запоздалому раскаянию. Имя грешника объявляли несуществующим, а сердце отдавали на съедение богине Амма́т — «Пожирательнице», чудовищу с телом гиппопотама, львиными лапами, львиной гривой и пастью крокодила. Аммат с чавканьем поедала греховное сердце, и египтянин лишался жизни — теперь уже навсегда.
Дата добавления: 2021-07-19; просмотров: 93; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!