ПОСРЕДИ ВОЙНЫ ЗАПИСКИ ФРОНТОВИКА
(Окончание. Начало в № 2.) ...
20 лет исполнилось мне на Курской дуге.
НА КУРСКОЙ ДУГЕ
Из Рыбинска ни шатко ни валко повезли нас на юг. Куда – никто не знает. Сначала обосновались в сёлах Воронежской области, позднее перебрались в летние лагеря, в палатки или полуземлянки. Получили технику, вооружение – 120-миллиметровые миномёты. Всем нам понравились новенькие американские автомашины «Студебеккеры». Шла обычная военная подготовка к наступлению. Как позднее узнал, в этих местах формировалась 5-я гвардейская танковая армия, а в её составе 5-й гвардейский мехкорпус, куда входил и наш 285-й ОМП. События на Курской дуге (полагаю, не надо пояснять, что означает это название) развернулись 5 июля 1943 года. Непосредственно дугу образовали два фронта: Центральный (командующий К. К. Рокоссовский) и Воронежский (во главе с Н. Ф. Ватутиным) и в резерве – Степной фронт с И. С. Коневым во главе. Силу, мощь танковой армии увидел из кузова автомашины отделения миномётчиков (с ними ехал). Поразило: справа и слева и далее от нашей колонны двигались колонны армейской техники, вся армия на колёсах! Это 650 танков и САУ (самоходные артиллерийские установки), пять тысяч машин с орудиями и боеприпасами, продовольствием, солдатами. Сплошная пыль от движения колонн поднималась вверх на десятки метров. Середина лета, жара под 30 градусов... Зрелище грозное! В душе кипит гордость за страну и крепнет вера в нашу непобедимость. А в небе пролетают только наши самолёты, в воздухе полностью наше господство. Для сокрушения Курской дуги немцы сосредоточили огромные силы (операцию назвали «Цитадель») и рассчитывали «подрубить» дугу у основания встречными ударами. На северном фланге дуги у Рокоссовского за 12 дней боёв они продвинулись всего на 10 километров. На южном фланге у Ватутина получилось сложнее, дело могло завершиться бедой, прорывом третьей линии обороны, выходом танковых соединений немцев на оперативный простор. Войска противника, не добившись успеха, в направлении к Курску через Обоянь прошли до 35 километров, изменили направление главного удара и пошли на восток, на Прохоровку. Для этого они сосредоточили здесь лучшие танковые соединения, цвет немецких бронетанковых сил: дивизии СС «Адольф Гитлер», «Райх», «Мёртвая голова», «Великая Германия». Очень рассчитывали на свои новые танки «Тигр» и самоходки «Фердинанд». Так случилось, что утром 12 июля одновременно перешли в наступление немецкие дивизии и наша 5-я танковая армия, своевременно подоспевшая к Прохоровке. Две громадные танковые лавины двинулись друг на друга. В небе завязались воздушные бои, да такие, что в первые дни наши потери в самолётах по двум фронтам доходили до 200 машин. Но затем у немцев число самолётовылетов всё более сокращалось, и наши пилоты наконец-то овладели господством в воздухе. Бои были ожесточённейшие. Наши гвардейцы мужественно дрались и держали рубежи, не помогли немцам их хвалёные «Тигры». Страшному дню не было конца. Жара, пыль до небес от гусениц танков, от разрывов бомб и снарядов. Всё горит: строения, хлеба на корню, даже земля горит, и конечно же танки: немецкие – ярким пламенем (моторы работали на бензине), наши – с клубами чёрной копоти от горящей солярки. И во всей этой адской кутерьме растворились люди: в танках, у орудий, и где-то тут же держит оборону наша пехота. Произошло в этот день то, что получило в истории название – танковая битва под Прохоровкой. Ни до, ни после такого скопления танков на одном поле боя не было. Полторы тысячи (!) стальных чудовищ пытались пробиться сквозь ряды друг друга. Но продвинуться вперёд не удалось ни одной из сторон. Победы не случилось, поле осталось нейтральным. Мне довелось увидеть танковый бой с наблюдательного пункта командира дивизиона (на военфельдшера всюду есть спрос, но тут мою просьбу удовлетворили). Видно было большое поле, но нигде не видать танков. Командир даёт бинокль: вижу вдали пыль. Потом и танки показались, напоминающие жуков, донёсся гул моторов. Танки пёрли на нас. Когда они стали различимы и без бинокля, ударила наша артиллерия. Била она всё точнее и прицельнее, и всё поле поглотила плотная пыль. Думаю: всё, карачун немцу. Нет, из пыли опять выползают чёрные чудовища. И лишь когда стали бомбить, немецкие танки отползли обратно. Наших машин тогда в атаке я так и не увидел.
|
|
|
|
|
|
|
|
|
БОЙ ПОД БОГОДУХОВЫМ
Как вчера видится город Богодухов. Это было в десятых числах августа 1943 года. Наш миномётный полк въезжает в пылающий после сильной бомбёжки город. Едем улицей, где сплошной огонь от горящих справа и слева домов. Много стонущих раненых около дороги. Неожиданная остановка – впереди расчищают завалы. Я бросаюсь к раненым, но не успеваю и одного перевязать, как снова команда: «По машинам!» Подобное повторяется раза три. Сквозь огонь колонна проходит до моста. На въезде у самой кромки моста – отверстие от неразорвавшейся (на наше военное счастье) авиабомбы. Далее поле кукурузы. Раздаётся команда: «Орудия к бою!» Мы в недоумении: «По кому стрелять?» И только когда на поле стали рваться пудовые мины среди каких-то непонятных копен, все поняли, что снопами и соломой замаскированы немецкие танки, причём почти рядом, по меркам миномётчиков. Быстро пристрелялись. Как же называлась беглая стрельба из орудий по 12 выстрелов подряд? Забыл... Всё поле покрылось разрывами мин: 36 стволов выпустили по 12 мин каждый. Стреляли очень точно, танки обнажились, утратив маскировку, и отошли. Ближе к вечеру к первой батарее нашего дивизиона подъехал командующий армией генерал Ротмистров, поблагодарил за отличную стрельбу и вручил полку орден Красного Знамени. Говорили потом, что это была первая награда воинской части корпуса с начала битвы. Сожалею, но мне не пришлось при этом присутствовать (вызвали в другое место), хотя моё рабочее место было как раз на первой батарее у комбата Игумнова. Как выяснилось, немцы на сутки опередили нас и начали наступление на подготовленные к наступлению (а не к обороне) воинские части. Потому-то и пошло всё не по плану, как намечалось. Поэтому и не было пехотного прикрытия между миномётчиками и танками противника, как требовалось.
|
|
|
О ВЕЗЕНИИ НА ВОЙНЕ
После этого боя со мной приключился казус, который мог бы закончиться весьма печально. На ночь я стал устраиваться метрах в 12–15 позади расположения батарей. Сказал об этом батарейцам, правда, командира не видел. Вырыл окопчик по своему росту, на дно настелил стеблей кукурузы, накрыл их плащ-палаткой, сверху ещё кукурузных будыльев бросил, завернулся в плащ- палатку и уснул. Слышал ночью какой-то шум и возню, но пережитое за день накрепко уложило спать. Зато утром с трудом вылез из своего укрытия: завален землёй. Что же произошло? Ночью последовал приказ сменить позицию, обо мне в ночной суматохе не вспомнили, а одна из машин задними колёсами застряла как раз в моём окопе так, что её еле вытащили. Своих отыскал быстро, о случившемся пришлось доложить командиру дивизиона. Ох и поматюгал он меня!.. Ещё одно происшествие, и снова по дурости. Миномётные орудия, как правило, размещаются в оврагах или низинах. Но оттуда что увидишь? Выбрался с биноклем из оврага так, чтобы обзор был. Идёт бой. Наши стреляют, и по нам бьют. И какой-то осколок (всего-то с ноготок!) от снаряда, разорвавшегося невдалеке, попал мне в плечо под погон. Почувствовал, словно здоровенным дрыном ударили. Скатился вниз, ранка маленькая, санинструктор обработал, но разве в тайне сохранишь... И опять разнос! Или ещё. Расположился дивизион на передышку где-то в лесу на большой поляне. Сделали неглубокие ровики. Как всегда, знал бы – поглубже бы сделал... Откуда-то немецкий самолёт вынырнул и давай поливать нас из пулемёта да ещё и небольшие бомбы бросать... Все бросились к укрытиям. Рядом со мной ровик, но в нём уже сержант Гольденберг. Кричит мне: «На меня!» и за штанину дёргает. Упал я на него и слышу удар – это осколок бьёт прямо в мою полевую сумку и попадает в ножницы. Когда тревога прошла, стали разбираться: сумка с ножницами, конечно, помогла, и спасибо Гольденбергу (65 лет с той поры уже прошло, а фамилия его помнится). Суждено мне было, видимо, умереть вместе с другом моим, Аликом Басаргиным (начальник службы боепитания), но чья-то молитва снова отвела «косую» от меня. Обедаем в овраге недалеко от батарей. Нас – человек пять. По сто граммов было налито. Вдруг меня зовут на дальнюю батарею. Бегу туда. Возвращаюсь минут через 15– 20 – нет Алика. Мина из немецкого шестиствольного миномёта накрыла это место, и все, кто был тут, погибли. Ни одно орудие, никто из обслуги не пострадали. И сколько таких случаев – не счесть. Но самое жуткое, что довелось видеть, – это тело человека, расплющенное гусеницами танка...
КОГДА СМЕРТЬ ДЫШИТ В ЗАТЫЛОК
Ждала меня «косая» в посёлке Пересечная близ Харькова. Это был мой последний день на войне и последний день Курской битвы – день взятия Харькова, 23 августа 1943 года. Может, артиллеристы неудачно выбрали позицию (слишком открытую), «рама» ли их засекла, но по этому месту немецкие танки, прикопанные в землю, такой открыли огонь, прикрывая отход своих войск из Харькова, что наши пушкари укрылись в окопах. Я оказался в одном окопе с заместителем командира дивизиона. Я щёлкаю семечки, насыпанные в каску перед собой (надо же выпендриться!), а у самого внутри всё дрожит. Снаряды рвутся часто и с каким-то звоном (точно – танки бьют!). А тут ещё самолёты налетели, и такой начался «сабантуй»: земля ходуном ходит, дважды землёй засыпало. И что ещё больше страху добавляет: песчаная почва вроде как из стенки под тебя подтекает, и нужно всё время приподниматься, выплывать из неё, чтоб в земле не «утонуть». Смотрю, а мой «визави» крестится!.. Для ортодоксального комсомольца, коим я был в те годы, это, пожалуй, уж слишком. Послышались крики, стоны в наших порядках. Это моя служба, моя работа началась. Секунд десять колебался, но надо, собрался с духом и, выбравшись из окопа, бросился прыжками к раненым. Тут-то она, окаянная, и «поцеловала» меня, хорошо, что в мягкое место, на котором сидим. Такой силы удар получился, что, ей богу, метра на три удлинился мой прыжок. Раненых было много – три машины набралось. Потом и мою рану обработали. (В госпитале, бывало, собратья потешались: бежал-де от немца, но он всё-таки всадил вдогонку.) Посёлок Пересечная от этого места в полутора- двух километрах, песчаный угор при въезде. Шофёр попросил меня, чтобы поднялся на пригорок и посмотрел путь, так как место открытое. Я пошёл, завернул за первую хату, к другой направился, придерживаясь поближе к кустам (это была кукуруза, а не кусты), и всё... Последнее, что осталось в сознании, это участок дороги и облачко пыли и земли. Попал как раз под артобстрел. Первые две наши машины прошли быстро, на третьей, в кузове с ранеными находился санинструктор, который беспокоился обо мне, своём военфельдшере. Он и заметил меня возле дороги... Спустя годы, когда я ездил по местам боёв с дочерью и внуком, то встретился со своей спасительницей, которая всё и разъяснила. Это она видела из своего погреба, где укрывалась от разрывов, как я шёл и как разорвался снаряд, и, проявив немало смелости и силы, оттащила меня к дороге поближе, чтоб подобрали проходившие мимо машины... С этого момента начался долгий путь по госпиталям, растянувшийся на два года. И в изоляторе (теперь это именуется реанимацией) не раз побывал. Вышел из госпиталя в сентябре 1945 года. Инвалидом. Раны окончательно закрылись лишь в 1948 году.
ДО-МОЙ, ДО-МОЙ... ДО-О-МА!..
Разве опишешь ту радость, с которой ехал я домой из госпиталя?! Радость встречи с родным домом, с мамой, деревней! Двадцать километров отделяли мою деревню от городка с железнодорожной станцией. Везли на дровнях, а я ни сидеть, ни лежать не могу. Так и ехал всю дорогу, стоя на четвереньках. Когда вовсе становилось невмоготу, останавливались, отдыхали. Легче было лишь от чувства, что еду домой. И только лишь когда открыл входную дверь, а под ногами знакомо скрипнула половица, только тогда окончательно дошло: дома! А в доме – нищета... Пятеро ребятишек, малые не узнают меня после столь длительного отсутствия. С едой совсем плохо. Утром дед пришёл и увёл меня к себе, где я прожил два месяца. У деда хоть и не курортной еда была, но сытная. Днём разговаривали с ним, а на ночь он уходил сторожить колхозную контору. Мы с бабкой оставались вдвоём: она на печи, я – на полатях, между нами – голбец и коптилка. Меня мучили приступы удушливого кашля (сказывалось ранение в грудь), бабушка поднималась и на лучине грела квас. Это и было лекарством. И так повторялось каждую ночь и по многу раз. Отстояли меня дед с бабкой, даровали, можно сказать, мне жизнь. У них – покой, тишина, ходики тикают, бабка вздыхает да иногда кот мурлыкнет. А в избе было холодно: дрова берегли. Днём, когда ходил на свидание домой (это в одной деревне, только в разных концах), играл с ребятишками, они быстро признали меня своим. Но движения были не для меня, слишком болезненны, так как в позвоночнике сидел осколок снаряда. Перед дедом с бабкой, перед мамой чувствую себя в неоплатном долгу, и хочется, чтобы эта моя запоздалая благодарность прозвучала сейчас пусть коротенькой строчкой. Потребность в этом одолевает особенно остро, явственно, когда сам нахожусь в преклонном возрасте.
Лейтенант Борис Щепин в военном госпитале г. Кирова в период между операциями на позвоночнике, когда удаляли осколок. Март 1945 года
НИЗКИЙ ПОКЛОН ВАМ, ДОКТОРА!
Если взялся писать о себе, о возвращении к жизни после тяжёлого ранения, великий грех не поклониться в пояс моим докторам, особенно последнего госпиталя в городе Кирове. Надо было удалить довольно большой осколок из позвоночника. За девять месяцев пребывания на госпитальной койке предпринималось три попытки, пока, наконец, всё-таки удалось убрать когтистое железо из тела и сохранить подвижность нижних конечностей. Теперь этот осколок я показываю на встречах школьникам. За шестьдесят прошедших лет два раза был в здании бывшего госпиталя, где лежал, где счастливо решилась моя судьба (только ли моя – сотен других людей!). Сейчас там школа и никакого напоминания о госпитале, никакой памяти не то что у школьников – представители дирекции ничего не знают. Как-то грустно становится от таких «открытий».
ПО ДОРОГАМ ПАМЯТИ
Мысль пройти с детьми по местам боёв на Курской дуге зрела давно. Подтолкнули к поездке частые сновидения с участием моего погибшего друга Алика Басаргина, похороненного в 1943 году где-то около деревни Крапивинские Дворы Харьковской области. Тётка моя верующая говорила: «Он хочет, чтобы ты его помянул на могиле». Написал письмо на сельский совет по адресу: «Харьковская область, деревня Гавриловка» (как Ванька Жуков: «На деревню, дедушке»). И дошло ведь моё письмо! И ответ получил: приезжайте, ни о чём не беспокойтесь. В 1985 году была встреча однополчан в Москве. В столице в то время жил мой сын (окончил МГУ, там и работал). Позвал на встречу дочь Татьяну (училась в Ленинграде). Подумалось: последний шанс съездить на Украину. Звал товарищей-однополчан, но у всех (как всегда!) дела. Поехали втроём: я, дочь и внук. В Харьков приехали в конце дня, мест в гостинице нет. Но когда администратор узнала, зачем мы приехали, места сразу же нашлись, а к нам было проявлено искреннее внимание. Утром на автобусе доехали до нужного сельсовета. Председатель совета отложил все свои дела и на личной машине возил нас по памятным местам. Наиболее сильные впечатления от поездки с ним оставили командный пункт командира фронта И. С. Конева и братская могила, где захоронено более тысячи наших солдат. Нашли и Гавриловку, что рядом с посёлком Пересечная, и место моего ранения. Нашли и Александру Григорьевну. Вот она-то и рассказала, как было дело с моим ранением. Добрая, хорошая, уже пожилая женщина. Долго с ней переписывались, она присылала мне посылки с яблоками и семечками подсолнухов. От той поездки осталось много фотографий. Строки эти – мой низкий поклон и глубокая признательность Александре Григорьевне. Боже, упокой её душу! Дальше надо было найти могилу друга. Это уже в Белгородской области. Из Белгорода на такси доехали до Крапивинских Дворов, где открыт мемориал и собраны останки павших в боях. Ведь хоронили где придётся. Нашёл и прочитал имя друга моего: «Техник-лейтенант А. В. Басаргин». Увидел знакомые имена и других моих боевых товарищей. Возложили цветы. Помолчали... Конечно же побывали в Прохоровке, где музей «Танковая битва», и у памятников «Прохоровское поле». Сейчас там построены красивый храм и звонница скульптора Вячеслава Клыкова. На строительство храма я собирал деньги в Верхней Тойме. Собрали 605 тысяч рублей (это было в 1994 году), за что получил благодарственное письмо, а позднее открытку с видом храма.
О СЕБЕ, О ВРЕМЕНИ
Закончив учёбу в институте, попал по распределению в Верхнюю Тойму и вот уже почти 57 лет обживаю эти места. 33 года в должности главного ветеринарного врача района. В 1968 году присвоено звание «Заслуженный ветеринарный врач РСФСР», по выходе на пенсию в 1986 году было присвоено звание «Почётный гражданин Верхнетоемского района». На территории райветстанции, где я живу, оставляю маленький следок: усилиями сотрудников и моими в 1961–1965 годах был посажен сад из разных пород деревьев, а берёзовая аллея вместе с садом является украшением села. Посчастливилось принять участие в параде в Москве в честь 60-летия Победы в Великой Отечественной войне, быть представителем от ветеранов войны Архангельской области в числе пяти избранных. Всё это хорошо, но не даёт мне покоя мысль: память о Великой Отечественной войне выветривается. Мне кажется, что главными хранителями и передатчиками будущим поколениям этой памяти должны быть школы. Но слабо, очень слабо ведётся военно-патриотическое воспитание в учебных заведениях. И в нашей Верхнетоемской школе, которую посещаю постоянно и наблюдаю много лет, и в двух архангельских, где побывал с выступлениями, одна картина: забвение. Вроде бы и опереться есть на что, принят Государственной Думой программный документ «О Днях воинской Славы России». Десять лет принят, а отдачи не видно. Великий Пушкин нам оставил завет: «Доблесть родителей – наследство детей. Дороже этого наследства нет на земле других сокровищ. Каждый шаг, каждое деяние защитников Отечества запечатлевайте в памяти и сердцах детей ваших от самой их колыбели». Если это будет в школах основополагающим принципом в воспитательной работе – память о Великой Победе не умрёт, не затеряется в веках.
с. Верхняя Тойма
Дата добавления: 2021-03-18; просмотров: 48; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!