Криминализация как метод уголовно-правовой политики
Уголовно-правовая политика, являясь одной из составляющих единой уголовной политики, может быть определена как направление деятельности государства, в котором отражается официальная позиция последнего по ключевым стратегическим и тактическим вопросам противодействия преступности средствами уголовного права. Согласно доминирующему в уголовно-правовых исследованиях представлению эта деятельность не может быть ни в каком объеме делегирована частным лицам, общественным и негосударственным организациям.
Вместе с тем современные исследователи готовы признать: наряду с распространенным мнением о правовой политике как о направлении деятельности государства уголовно-правовая политика сложилась и в качестве отрасли научного знания (в этом случае также используется термин "уголовная политология"). В условиях, когда преступность оценивается обществом как одна из самых серьезных угроз его существованию, уголовно-правовая наука стремится к нахождению оптимальных концепций противодействия этому социальному злу.
Стоит отметить, что включение в область уголовно-правовой науки политико-правового элемента нередко рассматривается как подтверждение самого научного статуса уголовно-правовых исследований. Все готовы согласиться с тем, что наука представляет собой нечто большее, чем просто догматическое рассмотрение законодательного материала, привитие и развитие умения его толковать: "С понятием науки соединяется мысль о более или менее глубоком познании известного разряда явлений. Но познание, ограничивающееся лишь констатированием никем не оспариваемого существования известных явлений и их описанием, не является таковым. Более того, проведение уголовно-политических исследований в рамках уголовно-правовой науки, полагают специалисты, придает последней характер фундаментальности. Правда, чаще принято подчеркивать иной, прикладной статус правовой науки. Предполагается, что результаты уголовно-правовых изысканий, внедренные в практику, обеспечат проведение грамотной, эффективной уголовно-правовой политики.
|
|
|
В то же время лейтмотивом многочисленных конференций, круглых столов, конгрессов становится тема игнорирования мнения научного сообщества при принятии уголовных законов. академическая наука выброшена из законодательного процесса. От констатации этого неутешительного факта ученые переходят к поиску объяснений такому отношению к ним со стороны законодателя. Возможными причинами называют конъюнктурность и даже коррупционность мотивов последнего или же его искреннюю неудовлетворенность качеством научных исследований. Большинство представителей научного сообщества готово, скорее, поддержать первое из высказанных предположений. Ученые, конечно, не расположены признать свою некомпетентность или беспомощность, хотя имеющиеся проблемы ими не скрываются: вопрос о доверии к научному знанию поднимается в самой научной среде. Трудно сказать, является ли наука в уголовно-правовой сфере наиболее оптимальным и надежным способом изучения и переработки информации, имеющей отношение к уголовному закону. Отмечается, что "в юриспруденции... едва ли не все знания носят вероятностный, дискуссионный характер... В таких условиях довериться "науке в целом" фактически означает некритически присоединиться к мнению произвольно выбранного специалиста, что чревато субъективизмом"
|
|
|
Наиболее разработанным учением в рамках уголовно-политических исследований является теория криминализации. Именно проблемы криминализации, будучи в практическом плане самыми болезненными вопросами, являются центральными для теории уголовно-правовой политики. Довольно банально напоминать, что объявление преступными деяний, до того не считавшихся таковыми, возлагает на законодателя немалую ответственность. Предполагая, что законодатель не может сам справиться со сложнейшими задачами, которые возникают при решении вопросов криминализации, наука уголовного права считает необходимым разрабатывать и формулировать рациональные основы правотворческой деятельности в этой области. Теорию криминализации называют научной основой, на которую может и должен опираться законодатель при установлении уголовно-правового запрета.
|
|
|
Сформулированные отечественной уголовно-правовой наукой в 1970 - 1980-е гг. основания и принципы криминализации не раз становились предметом последующих научных исследований, но в основе своей не претерпели существенных изменений.
Это объясняется в том числе консерватизмом, свойственным любой науке, допускающей проникновение в свое рабочее поле новых знаний только после тщательнейшей аргументации и проверки. Можно сказать, что сложившиеся за это время теоретические представления о тех факторах, которые должны учитываться при признании того или иного деяния преступным, и тех требованиях, которым должны отвечать законодательные решения, стали устойчивыми внутренними установками исследователей. Такие установки с трудом поддаются переоценке и отрицанию даже несмотря на то, что научные положения, о которых идет речь, в отличие от естественнонаучных законов, носят во многом субъективный и оценочный характер и, казалось бы, куда с меньшими сложностями могут быть пересмотрены.
|
|
|
Сегодня поиск нового знания об основаниях и принципах криминализации вряд ли можно назвать приоритетным направлением отечественных исследований. Связано ли это с фундаментальностью, непоколебимостью, истинностью имеющегося знания или же со скромными, ограниченными возможностями современной науки, с уверенностью сказать сложно.
И все же смена установок может происходить гораздо незаметнее и результативнее, чем представляется на первый взгляд.
Постараемся на ряде примеров пояснить, о чем идет речь.
При принятии УК РФ 1996 г. российский законодатель, как известно, отказался от такого ранее применяемого метода дифференциации преступлений и административных правонарушений, как административная преюдиция. Разработчиками УК это объяснялось тем, что два или более административных правонарушения не изменяют природы административно-противоправного деяния ввиду отсутствия в нем признака общественной опасности, т.е. количество проступков не может перерасти в качество преступления. Тем не менее, предложения о восстановлении административной преюдиции не раз поднимались в научной литературе, в том числе и учеными, выступавшими ранее против таких законодательных решений.
В течение ряда лет попытки ввести в Уголовный кодекс составы с административной преюдицией оказывались неудачными, концепции законопроектов регулярно отклонялись на этапах первого чтения.
Своеобразными фильтрами являлись Правовое управление Аппарата Государственной Думы, ответственные комитеты (чаще всего им выступал и выступает Комитет Государственной Думы по гражданскому, уголовному, процессуальному и арбитражному законодательству) и Верховный Суд РФ, дающий заключение по каждому законопроекту, вносящему изменения в уголовный закон. Формулировки, с которыми отклонялись подобные инициативы, были следующими:
- законопроект абсолютно не вписывается в современную концепцию УК РФ,
-законодатель целенаправленно отказался от конструирования составов
преступлений с административной преюдицией,
-преступлением считается такое общественно опасное деяние, которое само по себе содержит все признаки состава преступления, независимо от того, привлекалось ли лицо, его совершившее, ранее к административной ответственности.
Первый Закон, пробивший эту оборону, касался уголовной ответственности за устранение и ограничение конкуренции (ст. 178 УК).
Сейчас эта норма более не содержит указаний на административную преюдицию (ст. 178 УК претерпела существенные изменения), но начало было положено. При принятии в 2011 г. законопроекта, дополняющего Уголовный кодекс ст. 151.1 ("Розничная продажа несовершеннолетним алкогольной продукции"), концептуальных возражений против административной преюдиции во вводимом составе преступления у Правового управления и Комитета по законодательству уже не было; единственным несогласным оставался Верховный Суд. Но и последний со временем не только сдался, поддержав в 2014 и 2015 гг. схожие в этом вопросе законопроекты (см. ст. 212.1 "Неоднократное нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования", 264.1 "Нарушение правил дорожного движения лицом, подвергнутым административному наказанию", 284.1 "Осуществление деятельности на территории РФ иностранной или международной неправительственной организации, в отношении которой принято решение о признании нежелательной на территории РФ ее деятельности"), но и сам в конце июля 2015 г. стал инициатором включения административной преюдиции в составы побоев, угрозы убийством и криминализации мелкого хищения, совершенного неоднократно.
"В силу чего... деяния, совершенные в третий раз, с теми же самыми последствиями, становятся более общественно опасными?" - с недоумением спрашивал докладчика один из депутатов Госдумы при обсуждении законопроекта об уголовной ответственности за неоднократное нарушение порядка проведения публичных мероприятий. Вопрос, как говорится, в самую точку с позиции ученых, являющихся противниками административной преюдиции. "Самостоятельные административные правонарушения... объединяются только личностью лица, их совершившего, однако это недостаточное основание для криминализации. Основу криминализации составляет общественно опасное деяние лица, которое причиняет или может причинить существенный вред правоохраняемым интересам, чего нет в случае совершения административных правонарушений", - настаивает проф. Н.А. Лопашенко.
Ярким примером смены позиции законодателя является судьба двух очень схожих даже в формулировках законопроектов, предлагающих установить уголовную ответственность за управление транспортным средством в состоянии опьянения лицом, ранее привлекавшимся к административной ответственности.
Довод - увеличение числа правонарушений - использовался законодателем при установлении уголовной ответственности за неоднократное нарушение правил проведения публичных мероприятий (ст. 212.1 УК). Это абсолютно созвучно теоретическим объяснениям, которые стали настойчиво выдвигаться учеными - сторонниками административной преюдиции: преюдиция используется "в качестве средства криминализации определенных деяний... не потому, что они в связи с повторением приобретают высокую (повышенную) опасность, а потому, что такого рода деяния приобретают определенную распространенность и в целом могут наносить и наносят большой вред обществу и государству.
Кстати, административная преюдиция признается наукой эффективным средством предупреждения правонарушений (специальной превенции), а не это ли в том числе цель уголовного закона?
Другой вопрос, в каких приоритетных целях законодатель использует обсуждаемую конструкцию при криминализации: для борьбы с угрозами обществу (например, его экономическому благополучию) или прежде всего для защиты собственной власти?
Спустя 9 лет термин "оправдание" все же появился в уголовном законе. В УК была введена ст. 205.2, устанавливающая ответственность за оправдание терроризма. Здесь важно отметить, что законопроекты, касающиеся борьбы с терроризмом, относятся к таким инициативам, возражать против которых депутаты чаще всего считают невозможным (в этом же ряду, например, законопроекты, связанные с противодействием половым преступлениям и незаконному обороту наркотиков): они могут проводиться без труда даже безо всякого обоснования. В данном случае докладчик ограничился лишь фразой о том, что вводимая норма "направлена на исключение доступа террористов... к общественным трибунам, средствам массовой информации и иным общественным коммуникациям"
Однако принятие законопроекта заставило ученых взглянуть на новое преступное деяние в менее критичном ключе. А. Кибальник и И. Соломоненко, соглашаясь, что законопроект имеет ряд законодательных промахов, тем не менее указывали: "Глубинный смысл установления преступности этого деяния состоит в том, чтобы лишить террористов возможности юридически легализовать свои действия под каким-либо благовидным предлогом (борьбы за независимость, восстановление справедливости, признания особых прав и пр.)"
Примеры подобного свойства можно продолжать: масштабы законодательной деятельности это позволяют (только за время действия нынешнего шестого созыва Государственной Думы принято 73 федеральных закона, вносящих изменения и дополнения в Уголовный кодекс). Выводы можно формулировать разные, что и делают представители научного сообщества. Одни говорят о формировании политики по принципу "чего изволите?", другие - о свободной в своей причине законодательной деятельности.
Представленными в определенном ключе примерами мы хотели сделать акцент несколько на ином.
Современная уголовно-правовая политика в сфере криминализации (хотя предполагаем, что это касается также и пенализации и дифференциации уголовной ответственности) постепенно, последовательно и, что главное, успешно формирует новую уголовно-правовую реальность, ломая и пытаясь заменить сложившиеся представления о юридических конструкциях и моделях рационального законотворчества.
Итог столкновения теоретических установок ученых-криминалистов и прагматических установок субъектов уголовной политики в практическом плане понятен: вопросы уголовной политики находятся и будут находиться в исключительном ведении последних, что немудрено. Ведь в политике, в частности уголовно-правовой, последнее слово остается за государством.
Но для уголовно-правовой науки не менее важными являются и другие итоги этого противостояния: речь идет о том, сможет ли сама уголовно-правовая наука в своем собственном поле продолжать отстаивать привычные правовые идеалы и не дать заменить свои установки другими, сегодня расцениваемыми наукой как нежелательные.
А такую перспективу нельзя исключать. Дело в том, что профессиональное юридическое сообщество формируется (прежде всего на университетских скамьях) уже в этой новой правовой реальности, а традиционное восприятие юристами закона как догмы предопределяет отношение к обновляемым правовым нормам как неким образцам, которым можно и нужно подражать. Какие установки и идеалы будут в итоге господствовать у молодых исследователей, приходящих в уголовно-правовую науку, и по какому пути будет развиваться последняя? От этого зависит и будущее уголовного права. Ведь в конечном счете просветительская функция науки реализуется не столько в непосредственном участии ученых в подготовке и принятии законопроектов, сколько в формировании и формулировании идей, которые могут в определенный момент все же снова завладеть умами законодателя[1].
Дата добавления: 2021-03-18; просмотров: 244; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!