Значение социологических работ для становления ЮС

А.Кетле, параллельно с О.Контом закладывал основы социологии («Социальная физика»). Опираясь на статистический анализ, он устанавли­вает устойчивые статистические характеристики преступнос­ти, которые он назвал "таблицами преступности". Указанные таблицы показывают "склонность" к преступлению различных возрастных групп населения.

Так, по словам А. Кетле, если миллион людей от 25 до 30 лет совершили вдвое больше убийств, чем миллион людей от 40 до 50 лет, то это позволяет утверждать, "что у первых склонность к убийству вдвое силь­ней, чем у последних". Им была выведена общая закономер­ность преступности: "Склонность к преступлению возрастает довольно быстро, по мере достижения зрелого возраста, и затем, достигнув своего максимума, она уменьшается до конца жизни" (например, во Франции максимум относился к 24-лет­нему возрасту, в Бельгии — 22-летнему). Среди частных зако­номерностей преступности А. Кетле выявил, что у мужчин максимум склонности к преступлениям наступает раньше, чем у женщин, на один год и вчетверо "сильнее". Максимум склонности к преступлениям против собственности во Франции достигается двумя годами ранее максимума преступлений против личности и при этом вдвое-втрое сильнее.

По его мнению, "склонность" человека к преступлению зависит от ряда факторов: от "телесной организации" индивида, от воспита­ния, от жизненных обстоятельств, от "свободной воли". В целом склонность к преступлению описывается законом случайных чисел. У одних людей склонность "стать во враж­дебные отношения к законам" можно считать равной нулю, у других она, напротив, "сильно развита", но это два "крайних предела" и поэтому они редки. Большинство же людей харак­теризуется некоторым средним показателем преступной нак­лонности. От закона склонности к преступности отличается законо­мерность самоубийств. По А. Кетле, "склонность к самоубий­ству более или менее развита с детства, заметно возрастает к летам зрелым и постоянно усиливается до глубочайшей ста­рости".

Что может сделать общество, законодатель в противо­борстве с преступностью? Кетле считал, поскольку преступ­ ность — явление социальное, статистическое, то в борьбе с ним необходимо проводить такие мероприятия, которые бы воздействовали на общество, на перемены в социальных усло­виях жизни людей. Законодатель обладает возможностями для принятия решений – законов на уровне способном существенно переме­нить социальные условия. Но для этого он должен "глубоко изучить нравы народа, судьбы которого ему вверены", уста­новить "равновесие" между тремя силами: 1) "нравственной силой народа"; 2) "силой общественного мнения"; 3) "силой законов". Вслед за Ж.-Ж. Руссо он называет общественное мнение "настоящей кон­ ституцией государства" и заключает: "...число преступлений зависит не только от нравственности личности и социальных условий... но также и от законов, которые должны бы совер­шенно гармонировать с нравами и потребностями народов. От­сутствие этой гармонии чаще всего порождает общественные беспорядки". А. Кетле говорит, что законы не могут испра­вить положение, если дело коснется распущенности нравов; в обществе должна существовать уверенность, что преступле­ния не останутся безнаказанными и будут скоро и открыто рассматриваться правосудием; смертная казнь, если она до­пускается, не должна осуществляться "напоказ народу".

Огюст Конт(1798—1857) справедливо признан основопо­ложником социологии. Главный труд его жизни — шеститомный "Курс позитивной философии" (1830—1842). Конт не разрабатывал "социологии права", но заложенные им общие основы социологии имели определенное значение для станов­ления юридической социологии. Так, он считал, исходя из сво­ей общей позитивистской позиции, что юридический закон дол­ жен рождаться из опыта, а не из априорных понятий. Законодательство эволюционирует вместе с эволюцией общества. Правовой порядок, по его мнению, базируется на есте­ственном социальном порядке: "Для новой философии искус­ственный порядок, как социальных, так и всех других явле­ний, необходимо покоится на естественном порядке, обуслов­ленном всюду совокупностью реальных законов". Знаменитый девиз О. Конта гласит: "Порядок и прогресс". Порядок есть не­изменное условие социального прогресса, а прогресс являет­ся целью порядка. Т.о., юридические законы выступают одним из механизмов обеспечения порядка и прогресса.

Джон Стюарт Миллъ(1806—1873) — английский фило­соф, логик, экономист, а также один из первых последовате­лей контовских идей (работы: "О свободе", "Утилитаризм"). Дж. С. Милль выделил три важных фактора, необходимых для установления прочного и устойчивого правопорядка в об­ществе. Во-первых, это система воспитания. Во-вторых, наличие у человека в той или иной форме чувства верности или лояльности.

В обществе, государстве должно быть "нечто установленное, нечто постоянное и не подлежащее сомнению — нечто такое, что, по общему при­знанию, имеет право быть там, где оно есть, и не должно затрагиваться, какие бы перемены ни происходили кругом". Это может быть вера в Бога, лояльность к руководителям, монарху, это "может быть связано с законами, со старинны­ми вольностями или правами", а может относиться к принци­пам "индивидуальной свободы и политического и социального равенства".

В-третьих, это "сильный и деятельный принцип связи между членами одной и той же общины или государства".

Герберт Спенсер(1820—1903) уподо­бляет в своих "Основаниях социологии" общество живому биологическому организму. Общество эволюционирует, развивается, "общественный рост" схож с ростом биологических организмов. В процессе "роста" общества происходит "увеличение сложности" обще­ственного строения. Составной частью развития общественно­го организма является функциональное выделение "управля­ющей" системы общества — власти, суда, законодательных органов. Нарушение органического единства общества и неспособ­ность его отдельных элементов выполнять свои функции над­лежащим образом приводит "к смерти всего тела", поскольку взаимная зависимость между частями социального организма составляет его отличительную особенность. Г. Спенсер, будучи сторонником либерализма, много писал о необходимости развития саморегулирующих начал в обще­стве, свободе индивидуумов, а также о возможных опасностях и "вреде", которые может нанести государство обществу. В очерке "Грехи законодателей" он поставил вопрос о профессиональной подготовке законодателей (примеры того, как юридические зако­ны наносили значительный ущерб интересам отдельных граж­дан и обществу).

Г. Спенсер считал, что главная причина принятия нека­чественных законов кроется в том, что законодатели пред­ставляют общество "куском теста", из которого можно лепить все что угодно по собственному усмотрению, пресле­дуя, как им кажется, благие для него цели и используя в качестве инструмента законы. Концепция общества как "пла­стичной массы" ошибочна, отсюда, отмечал Г. Спенсер, появ­ление неправильных законов, их бездейственность и возмож­ность разрушительного влияния на общественный организм. Общество же — это не искусственно созданный предмет, а органическое целое, продукт длительного эволюционного раз­вития, со свойственными социальному организму законами.

 

Рекомендуемая литература:

1. Бельский В.Ю. Социология для юристов: учеб.пособие для вузов, доп. и перераб. / В.Ю.Бельский. – М.: ЮНИТИ-ДАНА: Закон и право, 2006.

2. Гревцов Ю.И. Социология права / Ю.И.Гревцов. – СПб.: Юр. Центр Пресс, 2011.

3. Медушевский А.Н. Социология права / А.Н.Медушевский. – М.: Теис, 2006.

4. Степанов О.В., Самыгин П.С. Социология права. / О.В.Степанов, П.С. Самыгин. – Ростов-на-Дону: Феникс, 2006.

5. Сырых В.М. Социология права. Учебник / В.М.Сырых. – 4-е изд., доп. и перераб. – М: Юстицинформ, 2012.

6. Юридическая социология. Учебник для вузов / Глазырин В.А., Грибакина и др. – М.: Норма, 2000.

 

 

ТЕМА 2. Классическая социология права

      План лекции

 

1.Юридическая социология Э.Дюркгейма.

2.«Живое право» Е.Эрлиха.

3.Социология права Макса Вебера.

4.Право в социальной системе Р.Парсонса.

Эмиль Дюркгейм - один из "отцов-основателей" социологии и юри­дической социологии в частности. Он рассматривал общество как реальность особого рода, отличающуюся от всех других ее видов (физической, биологической, психологической) и по­этому критиковал сведение общественной жизни к биологи­ческой или психологической модели. Он считал, что обществен­ная жизнь не сводится к проявлениям индивидуального со­знания. Она представляет собой особую социальную реальность, коллективные, а не индивидуальные представления. Не ин­дивид формирует общество, а, наоборот, общество формиру­ ет индивидов. Их действия и молитвы обусловливаются и ограничиваются социальной средой.

Научное объяснение социальной жизни, социальных фак­тов возможно при использовании двух видов анализа: причин­ного и функционального. Причинный показывает зависимость социального явления от социальной среды, функциональный — соответствие между обществом как целым и каким-либо явле­нием. Целое имеет приоритет над частями, не сводится к сло­жению элементов и определяет функционирование сфер об­щества. Анализируя устройство и развитие общества, Дюркгейм оперирует такими понятиями, как социальная солидарность, коллективное сознание, разделение труда. Анализ роли разделения труда в формировании социаль­ной солидарности Дюркгейм связывает с анализом права. Пра­во, юридические правила, как и все социальные явления и институты, порождены социальной средой, отражают ее оп­ ределенные состояния. Более того, именно право, а не какое-либо иное социальное явление или институт позволяет опре делить уровень развития общества, социальной солидарности.

Почему именно право? Дюркгейм исходит из того, что общественная жизнь всегда стремится организоваться, при­нять определенную форму. Право является наиболее устойчи­вой и точной формой организации социальной жизни. Отноше­ния, связи людей облекаются в юридические правила. Поэто­му право отражает все значимые виды социальной солидар­ности, помогает изучить и понять их. Разумеется, социальные отношения выражены не только в праве, но и в нравах. Однако самые существенные типы отношений (социальной солидарности) отражаются в праве. Таким образом, право не только продукт социальных от­ ношений. Оно еще служит своеобразной "лакмусовой бумаж­ кой" самых существенных, первостепенных социальных отно­шений, инструментом, который помогает изучить их. Можно сказать, что, по логике Дюркгейма, право приходит на по­мощь социологии.

Дюркгейм отказывается от общепринятого деления права на частное и публичное, считая, что "всякое право является частным в том смысле, что постоянно и всюду существуют и действуют только индивиды, но прежде всего всякое право является публичным в том смысле, что оно социальная функ­ция и что все индивиды — хотя и различным образом — суть должностные лица общества". Он предлагает различать юридические правила в соответ­ствии с теми санкциями, которые с ними связаны. На этой осно­ве он выделяет два вида права, каждый из которых характери­зует один из типов солидарности: репрессивное право, караю­щее ошибки и преступления, и реститутивное или кооператив­ ное право, суть которого не в преследовании нарушений обще­ственных правил, а в восстановлении нарушенного порядка или в организации кооперации между индивидами.

Репрессивное право порождено и соответствует обществу механической солидарности, которое характеризуется рудиментарным разделением труда, широким распространением коллективного сознания, неразвитостью индивидуальности. Чем шире влияние коллективного сознания, чем оно мощнее и властнее, тем больше будет актов человеческого поведения, считающихся преступными. Реститутивное право направлено не столько на наказа­ние, сколько на восстановление такого состояния вещей, ка­кое должно соответствовать справедливости. Оно отвечает об­ществу органической солидарности с развитым разделением труда, развитой индивидуальностью, сильным чувством един­ства с обществом. Это общество нуждается в праве, которое организует кооперацию между индивидами. Первый тип солидарности отражается и выражается уго­ловным правом, второй — гражданским, коммерческим, про­цессуальным, административным и конституционным правом. Репрессивное право служит преимущественно выраже­нием общих для коллектива чувств, реститутивное — не столько выражением этих чувств, сколько организует регу­лярное и упорядоченное сосуществование уже обособивших­ся автономных индивидов. Если обратиться к истории человечества, то обнаружива­ется, что пропорциональное соотношение репрессивного и реститутивного права постепенно меняется в сторону после­днего.

В низких, по терминологии Дюркгейма, обществах оно, по-видимому, целиком репрессивно. Пример тому древнеев­рейское право. Начиная с римс­ких законов XII таблиц репрессивное право перестает быть господствующим. Непрерывно развивается семейное, договор­ное, процессуальное, публичное право.

Итак, Э. Дюркгейм рассматривает право социологически как социальное явление, как функцию общества и историчес­ки как развивающееся, меняющееся явление. Много внимания Эмиль Дюркгейм уделяет анализу пре­ ступления и уголовного права с социологических позиций. Пре­ ступлением он называет те поступки, действия членов общества, которые нарушают запреты, непосредственно ущемля­ют коллективное сознание, оскорбляют его. Это определение преступления, по мнению Раймона Арона, типично социологическое. В том значении, какое ему придает Э. Дюркгейм, преступление есть действие, запрещенное коллективным со­ знанием и вызывающее против совершившего его характер­ную реакцию, называемую наказанием. Такова суть любых преступлений в любом обществе. Он подчеркивает, что пре­ступным действие становится через оценку коллективным со­знанием, поэтому один и тот же поступок в различных обществах будет оцениваться по-разному.

Дюркгейм предложил свою трактовку социальной роли преступления. В то время как в современном ему обществе преступление расценивалось как патология, он рассматривал его как норму. Нормальным, с его точки зрения, является то, что вы­текает из условий существования социального организма, то, что общепринято и широко распространено. Патологический факт, наоборот, носит исключительный характер, причем та­ковым он может быть назван только по отношению к данному виду. Он утверждает: "Нужно отказаться от весьма распространенной еще при­вычки судить об институте, обычае, нравственном правиле так, как будто они были дурны или хороши сами по себе и благодаря самим себе для всех социальных типов без разли­чия". Определив, что такое норма и патология, Дюркгейм об­ращается к анализу преступления. Существование преступности нормально для любого об­щества. Преступность может менять только форму. Преступление не только нормально и неизбежно, оно еще "есть фактор общественного здоровья, составная часть всякого здорового общества. Преступление нормально, так как общество, лишенное его, было бы совершенно невоз­можно". Преступление коренится в различиях людей: наследственных, социальных, нравственных. Даже "у низких наро­дов, у которых индивидуальность развита очень мало, все-таки существует". И коль скоро в каждом обществе есть отличия от коллективного типа, то "некоторые из них неизбежно будут носить преступный характер".

Дюркгейм приходит к выводу, что преступление необхо­димо и для нормального развития морали и права. Иногда оно возвещает будущую нравственность, пример тому Сократ, который был осужден за самостоятельность мысли как пре­ступник. По его мнению, определенный уровень преступности необходим для нормального развития и функционирования общества. В случае падения преступности ниже обыкновенно­го уровня общество должно насторожиться, ибо кажущийся прогресс свидетельствует о каком-то социальном расстройстве. Предвидя возможные в его адрес обвинения в апологии преступления, Дюркгейм разъясняет, что признание преступ­ ления нормальным, регулярно действующим фактором соци­альной жизни не означает, что с ним_; не следует бороться.

Преступление, нанося вред обществу и вызывая в нем отвращение к себе, вместе с тем нормально, так как коренит­ся в определенных общественных условиях и поддерживает полезные и необходимые общественные отношения. Преступ­ление, по Дюркгейму, — феномен социально нормальный, а самоубийство — патологический. Он связывает рост самоубийств с ослаблением солидарности людей, социальной интеграцией, усилением чувства социальной изоляции и одиночества. И пре­ступление, и самоубийство представляют отклонение от об­щепринятых норм, но если первое — норма, то второе — патология. Дюркгеймовская трактовка преступления и самоубийства через понятие нормы и патологии вызвала возражения (в час­тности, у Г. Тарда).

Наряду с преступностью Дюркгейм рассматривал и нака­ зание. По его мнению, смысл санкции не в том, чтобы вызы­вать у человека страх или отвадить его от чего-либо преступ­ного. Коль скоро преступление — это оскорбление коллективного сознания, то функция наказания — удовлетворить об­ щее сознание. Он говорит, что наказание «не служит — или служит только второстепенным образом — исправлению ви­новного или устранению его возможных подражателей. Его истинная функция — сохранить целостность общественной свя­зи, поддерживая всю ее жизненность в общем сознании". Дюркгейм показывает историческую изменчивость содер­ жания наказания, отраженного в уголовном праве, но указы­вает на неизменность его сути и на соответствие обществен­ным интересам. Таким было уголовное право в древности, та­ким оно останется и в последующие времена. Он отмечает, что защита общественных интересов предшествует защите личных.

Библия, законы Ману, памятники древнего египетс­кого права — это явные образцы репрессивного законодатель­ства, стоявшего на страже общественного интереса. Согласно им наиболее угрожающими стабильности общественных отно­шений были проступки против религии, авторитета святынь, и они наказывались суровее других. У евреев, например, са­мым ужасным было преступление против религии. Конфуций считал безбожие большим преступлением, чем убийство. Поэтому уголовное право по происхождению религиозно, обидеть богов — значит обидеть общество. Наказанию за ос­корбление коллективного сознания присущ искупительный характер.

Однако постепенно религиозная преступность полностью или почти полностью вышла из уголовного права. Исчезли и юридические санкции за преступления против религии, за святотатство, они перешли полностью в лоно церкви. Исчезла такая крайняя мера за осквернение религиозных святынь, как смерть. Из изложенного выше следует, что с развитием общества меняется как содержание преступных деяний, так и наказа­ние, оно наряду с искуплением направлено уже на восстанов­ление порядка.

Согласно основам социологической теории Дюркгейма по­степенно усиливаются и коллективные чувства, "которые имеют объектом индивида". Увеличивается социальная ценность индивидуального фактора, вследствие чего появляются санк­ции за лишение человека жизни. Поскольку меняется основа отношений индивидов (разде­ление труда), то меняются юридические правила и меры за нарушение их. Реститутивное право не требует искупления, оно применяет меры, которые восстанавливают нарушенный порядок. Дюркгейм отмечает изменение отношений между ин­дивидом и обществом: "Общество приучается смотреть на со­ставляющих его членов не как на вещи, на которые оно име­ет право, но как на сотрудников, без которых оно не может обойтись и по отношению к которым у него есть обязанности". Развитое общество выражает свое отношение к преступ­лению и наказанию через точное определение того и другого.

Таким образом, Дюркгейм рассматривал вопросы возник­новения, развития права в целом и уголовного права в частно­сти, а следовательно, вопросы преступления и наказания как социальные явления, связанные с развитием и функциониро­ ванием общества.

 

2. "Живое право" Е. Эрлиха

 

Евгений Эрлих (1862—1922), австрийский ученый-правовед, получил мировую известность как один из основателей социо­логии права («Основы социологии права», 1913 г.) и так называемого свободно-правового движения. По признанию самого Эрлиха, большую роль в формиро­вании его взглядов сыграло изучение правовой ситуации в современной ему Буковине, населенной представителями раз­личных национальностей, имевших свои культурные и право­вые обычаи.

Он ставил задачу раскрыть связь общества и права. Кроме того, он считал недостаточной теоретическую позицию исто­рической школы права, которая не отграничивала новое пра­во от форм права предыдущего времени. Е. Эрлих пытался обнаружить основание права в реальных социальных отноше­ниях, а не в "духе" народа, но для этого требовалось эмпири­ческое исследование правовой жизни. С этой целью он собрал обширный фактический, эмпирический материал со стоянии живого права. Он уделял большое внимание исследо­ ванию законодательства, обычного права, судебной практи­ки, явлений хозяйственной жизни крестьян Буковины, соби­рал заключаемые ими договоры, анализировал их, проводил опросы населения о правовой действенности австрийского Гражданского кодекса и установил, что примерно только треть предписаний закона применяется в правовой жизни. Изучив около 600 томов решений немецких, австрийских и французс­ких судов, он пришел к выводу, что для получения полной картины правовой жизни юристу недостаточно знать судеб­ные дела. Перед судом, по его мнению, предстает лишь час­тица правовых отношений.

Е. Эрлих строит свою правовую концепцию исходя из прин­ципа: "право определяется социальными отношениями, обще­ ством". Под обществом он понимал совокупность "союзов", ко­торые подразделил на самобытные и новые. Самобытные союзы — это род, семья, семейная общность, которые зарож­даются внутри общества и являются как бы "естественными" образованиями. В примитивных обществах эти союзы были един­ственными организованными группами, из объединения кото­рых возникло государство. Они выполняли все общественные функции, были одновременно "хозяйственными, религиозны­ми, военными и правовыми союзами, с общностью в языке и обычаях". Теперь эти задачи, по мнению Е. Эрлиха, принима­ют и исполняют другие, новые союзы людей, которые уже созданы целенаправленной деятельностью человека. К ним от­носятся государство, магистраты, религиозные общины, политические партии, общественные группы, объединения, про­изводственные, профессиональные союзы. Поскольку Е. Эрлих понимает общество как сплетение различных союзов, образо­ванных людьми, постольку, "чтобы понять истоки, развитие и сущность права, следует прежде всего изучать порядок, существующий в союзах. Причина неудач всех предшествую­щих попыток объяснить право состоит в том, что они исходи­ли из правовых положений, а не из этого порядка". Подобно тому, как в далеком прошлом право представляло собой поря­док, существующий в родах, семьях, домашних общинах, се­годня, по утверждению Е. Эрлиха, его нужно искать в нор­ мах, определяющих внутренний строй союзов, в их уставах, договорах.

Под правом австрийский ученый понимает нормы "само­действующего порядка общества, вытекающие из непосред­ственного наблюдения жизни, торговли, обычаев, привычек, из организационных и уставных положений различных союзов. Как признанных законом, так и игнорируемых и даже отрица­емых им". Право у Е. Эрлиха проявляется в двойном порядке. Один порядок содержит нормы, которые вырабатываются при решении споров в суде, другой — нормы, по которым осуще­ ствляется повседневно человеческая деятельность. Первые он называет нормами решений, вторые — нормами организаци­ онными. Идея "живого права", спонтанно возникающего в об­ществе, нашла отражение в известном противопоставлении права в жизни праву в книгах (приоритет формулирования этого тезиса принадлежит Е. Эрлиху). Общественное право выража­ется через порядок, сложившийся в обществе, союзах, а юри­дические положения возникают благодаря решениям и закону. "Только лишь нормы, которые содержат в себе оба эти по­рядка, — отмечает Е. Эрлих, — составляют фактически целое право общества".

Определив содержание права как порядок союзов, он выс­казывает мнение о правовых фактах как источниках права: "Такие факты должны быть наличными, прежде чем челове ческий мозг вообще начнет понимать мысли о праве и право­отношениях". Иначе говоря, общественное право возникает прежде всего из фактов права, а не из юридически зафикси­рованных положений. Факты, с которыми человеческий ум связывает правовые идеи, считает Е. Эрлих, делятся на четыре типа: обычай, гос­ подство, владение, волеизъявление.

К обычаю относятся старейшие и первоначальные фак­ты, которые организовывали и скрепляли самобытные союзы. В новых союзах обычаи имеют меньшее значение, порядок в основном определяется через договор, устав, конституцию. В общем плане возникновение права из обычая происходит по принципу: "как оно соблюдалось до сих пор, в будущем долж­но передаваться норме". Господство выступает как юридически упорядоченное от­ношение, когда объем правомочий личности связывается с ее социальным положением в обществе. Владение рассматривается им как фактическая возмож­ность распоряжаться экономически ценными благами. Хозяй­ственная жизнь предполагает не только хозяйственное владе­ние, но и защиту интересов владельца. Только в том случае, когда владение признано правом, возможно ведение устой­чивой хозяйственной деятельности. Правовое волеизъявление — это различные виды дого­воров (завещания, дарения). Е. Эрлих понимал, что в рыноч­ной экономике договор является основным средством оформ­ления экономических отношений. Поэтому для него договорное право есть правовая форма общественного и хозяйственного порядка.

Развитие права определяется обществом, исследование права должно начинаться с изучения фактов права. Е. Эрлих прослеживает несколько ступеней формирования правовых норм. Первая ступень — укрепление существующего поряд­ка, что характерно для самобытных союзов, вторая — обра­зование "новых" союзов, когда ослабевает первоначальный порядок, деятельность судьи уже не может ограничиться име­ющимися нормами, решениями и он должен прибегать к их творческому нахождению. Третья ступень — развитие основ правовых положений через юриспруденцию. Таким образом, правовые положения вырабатываются юристами на основе судебных решений. В развитии права юристов участвуют су­дьи, ученые, адвокаты, нотариусы. Последнюю ступень раз­вития права Е. Эрлих усматривает в легализации права юрис­тов через государство. Он делает вывод, что преимуществен­ная часть всех кодексов происходит из Corpus juris: "Право юристов старше, чем право, исходящее от государства".

Право первого порядка Е. Эрлих понимал как самодей­ствующий порядок общества, возникающий стихийно-есте­ственно в процессе общественной жизни. Право второго по рядка появляется и функционирует тогда, когда нарушен по­рядок союза, оно предназначено для урегулирования возник­ших проблем в обществе, союзах и реализуется судами (госу­дарственными, третейскими, дисциплинарными) и другими организациями, решающими задачу урегулирования спорных вопросов. Итак, право второго порядка, в противоположность праву первого порядка, не исходит непосредственно из обще­ства, а является результатом деятельности юристов и госу­дарства. Необходимость в таких нормах Е. Эрлих усматривает в том, что никакой порядок союзов не может претендовать на исчерпывающую полноту. Безусловно, во многих случаях мож­но использовать нормы первого порядка для решения споров, но нередко в связи с непредвиденными обстоятельствами воз­никает необходимость в выработке нового правила. В случаях, когда стороны не могут использовать общепринятое правило, они обращаются в суд за решением.

Е. Эрлих приходит к выводу, что общая картина жизни права находится в постоянном движении и представляет собой результат взаимодействия норм общественного права, права юристов и государственного права, т. е. "живое право", кото­рое "господствует" в реальной общественной жизни. "Живым правом" является лишь то, что входит в жизнь, становится "живой" нормой, все остальное лишь голое учение, норма решения, догма или теория. То право, которое выкристалли­зовывается в общественной жизни, есть настоящий правовой регулятор общественных отношений.

 

Социология права М. Вебера

Макс Вебер (1864—1920) — немецкий ученый, социолог, оказавший значительное влияние на социальные науки XX в. Наиболее полно правовые взгляды М. Вебера, которые широко известны на Западе, но слабо изучены в отечествен­ной литературе, представлены в его фундаментальном труде "Хозяйство и общество" (1922).

В целом, «понимающая» социология у Ве­бера — это наука, "стремящаяся, истолковывая, понять со­циальное действие и тем самым каузально объяснить его процесс и воздействие". Под социальным действием понимается такое действие, с которым индивид связывает субъективный смысл и соотносит его с действиями других людей. Действую­щий индивид является отправным пунктом, "атомом" социо­логии Вебера. Поэтому такие понятия, как "государство", "сооб­щество", "феодализм" и другие, в понимании немецкого уче­ного, означают категории определенных видов социальных действий отдельных индивидов. "Для понимающей социоло­гии, — отмечал он, — интерпретирующей поведение людей, эти образования ("государство", "феодализм") — про­цессы и связи специфического поведения отдельных людей, так как только они являют собой понятных для нее носителей осмысленных действий".

Социальные действия познаются посредством "идеальных типов", которых, по М. Веберу, насчитывается четыре: 1) це лерациональные действия, т. е. такие, когда ясно осознаны цели и выбраны оптимальные средства их достижения с уче­том внешних условий и ожидаемого поведения других людей; 2) ценностно-рациональные, когда поведение индивида опре­деляется верой, принятием некоторой системы ценностей — этических, религиозных, эстетических; 3) аффективные, ког­да индивид стремится к цели, повинуясь не разуму, а чув­ствам и эмоциям; 4) традиционные — основаны на укоренив­шейся длительной привычке, утвердившемся стереотипе по­ведения применительно к тем или иным ситуациям.

Типология социального действия (от традиционного через аффективный, ценностно-рациональный к целерациональному типу) показывает, по убеждению М. Вебера, тенденцию возрастания рациональности в истории человеческой цивилизации. Рациональность становится доминирующим типом соци­ального действия в западном обществе. По принципу рацио­нальности действует капиталистическая экономика, рациональ­ными становятся система политики и управления, право, об­раз мышления и жизни людей. "Судьба нашей эпохи с харак­терной для нее рационализацией и интеллектуализацией и прежде всего расколдовыванием мира заключается в том, что высшие благороднейшие цели ушли из общественной сферы или в потустороннее царство мистической жизни, или в брат­скую близость непосредственных отношений отдельных инди­видов друг к другу", — писал М. Вебер.

Существенной частью его теории является социология политики, исходной основой которой выступает типология ле­гитимного господства. Теорией господства М. Вебер объяснил свое понимание отношений власти и подчинения в обществе. Им были выделены три типа господства.

Первый тип — традиционный, основанный на авторите­те вечно вчерашнего: "на вере в святость издавна существо­вавших порядков", на господстве "патриарха" и "патриархаль­ного князя". Пример тому — древние Китай, Египет, Осман­ская империя, все прочие деспотии восточного типа, феодаль­ные системы.

Второй тип — харизматическое господство, базирующе­еся на личной преданности и личном доверии, вызываемом на­личием особых неординарных качеств у какого-либо человека (например, откровений, героизма). Слово "харизма", означа­ющее "дар Божьей милостью", использовалось в первые хри­стианские столетия для обозначения способности исцелять, которую дарует Святой Дух. Немецкий историк права Рудольф Зом использовал термин "харизматический" для обозначения понятия священной благодати. М. Вебер заимствовал его у Р. Зома и применил ко всем индивидуальным личностям, наделен­ным сверхъестественными, сверхчеловеческими или по мень­шей мере особо исключительными способностями или качествами. М. Вебер к таким людям отнес пророков, полководцев-политиков, выдающихся демагогов, политиков-популистов, политических вождей.

Третий тип — легальное господство, основанное на обяза­тельности законов и установлений. При этом типе господства люди повинуются не в силу традиции или по воле харизмати­ческого лидера (вождя), а подчиняются правовому порядку, "рационально созданным правилам". Правовому порядку под­чиняются не только управляемые, но и управляющие. К ле­гальному типу господства М. Вебер относит парламентско-конституционные государства, частнокапиталистические предприятия, политические партии демократического общества.

Основополагающей категорией веберовского со­циологического анализа является социальное действие. Оно с его ха­рактеристикой субъективного смысла и ориентацией на дру­гих происходит из правовой области и представляет собой социологическую интерпретацию одного из терминов правоведе­ния и философии права — "признания". Таким образом, клю­чевую категорию социологии М. Вебера — социальное дей­ствие — можно рассматривать как имеющую правоведческую предпосылку.

М. Вебер замечает, что юридическое исследование на­правлено на истолкование объективного смысла норм права, т. е. на такое содержание правовых норм, каким оно должно быть. Социология же в той мере, в какой право попадает в орбиту ее исследования, занимается не выявлением логичес­ки верного объективного содержания правовых положений, а изучением социальных действий, в качестве детерминантов которых могут выступать наряду с прочими факторами и пред­ставления людей о смысле и значимости определенных право­вых положений. Таким образом, Вебер показал, что объек­ том юриспруденции выступает объективный смысл норм пра­ва, а социологии — субъективный.

В социальном поведении (например, в экономическом) М. Вебер отмечает фактическое единообразие, что объясняется не только ориентацией на какую-либо норму, а прежде всего тем, что данный тип взаимоориентированного поведения больше всего соответствует интересам индивидов. Конеч­но, вместе с этим имеет место ориентация на "те порядки, значимость которых в качестве законов... известна действую­щему лицу; то есть Известно, что их нарушение вызовет определенную реакцию третьих лиц". В обществе складывается "легитимный порядок", на ко­торый могут быть ориентированы индивиды. Возможность та­кой ориентации он называет "значимостью" данного порядка. Говорить о "значимости" порядка можно только в тех случа­ях, когда поведение ориентируется на отчетливо определяе­мые "максимы" (последние считаются значимыми для поведе­ния индивидов, обязательны для них, служат образцом, дос­ тойным подражания).

М. Вебер подчеркивает, что в социологии важно понима­ние различия между "эмпирической" и "нормативной" значи­мостью порядка. Для юриспруденции нормативный порядок имеет значение как бы сам по себе, уже в силу того, что он официально утвержден. Вот почему поведения, не ориентиро­ванного на установленный порядок, быть не должно, и не со­ответствующее порядку поведение надо пресекать, а челове­ка наказывать по закону. Юридический нормативный порядок значим безотносительно к субъективным смыслам индивидов. Для социолога изучение легитимного порядка необходимо с точки зрения субъективного признания его значимости индивидами. Поэтому "эмпирически" значимый порядок, интересу­ ющий социолога, иной, чем юридический "нормативный" по­рядок. Вот некоторые характеристики "эмпирически" значи­мого порядка, указанные М. Вебером:

1) ориентация индивидов в своем поведении не только на
"максимы" легального порядка, но и на широкий круг значи мых для них ориентиров;

2) "распространенность" значимых представлений, ори ентированных на правовые установления, порядки, а также формирование целерационального подведения в сфере право­ вых отношений;

3)  неодинаковое понимание разными категориями людей
смысла правовых установлений.

      Например, на стадии обсуждения нового закона обычно то, в чем заключается подлинный смысл его проекта, понимают те, чьи интересы он непосред­ственно затрагивает. По истечении времени, когда закон во­шел в практику повседневной жизни, первоначальный смысл его забывается и лишь узкий круг профессиональных юрис­тов, занимающихся его применением (судьи, поверенные), имеют представление о цели, ради которой он был принят.

     Обычная публика осведомлена о законах ровно настолько,
насколько это необходимо для предотвращения самых крупных неприятностей в их жизни, она усваивает традиционное поведение и "следует ему по большей части без какого-либо знания о цели и смысле, даже о самом существовании данных порядков". Смысл правовых установлений различен для тех, кто их принял, учредил, и тех, кто их применяет, проводит в
жизнь. Так, например, предпринимателю известны лишь те
"рациональные порядки", которые нужны ему для частных
целей в бизнесе;

       4)ориентация на установленный порядок может быть даже
в том случае, когда индивид сознательно нарушает его.

       "Так, например, дуэли категорически запрещены. Между тем, в соответствии с широко распространенными представлениями о "смысле" считающихся в обще­стве значимыми условностей дуэль часто бывает неизбежна. Участвуя в дуэли, индивид ориентирует свое поведение на эти конвенционные предписания; однако, скрывая свои действия, он ориентируется на требования закона. Следователь­но, практическое воздействие эмпирической значимости обеих систем установлений в этом случае различно. Между тем обе­им системам мы приписываем эмпирическую "значимость",которая состоит в том, что поведение осмысленно ориентируется на их (субъективно постигнутый) смысл и испытывает
его влияние". Точно так же М. Вебер говорит о воре, убийце, действия которых противоречат установленному законному по­рядку, но в то же время ориентированы на требования уго­ловного закона в той мере, в какой они скрывают свои дей­ствия;

5) признание индивидами норм права и ориентация на них. С одной стороны, если для некоторого ряда людей "мак­симы" общества являются образцом и обязательным услови­ем их деятельности (т. е. субъективно значимы), то возрастает (и часто в значительной степени) "вероятность ориентации поведения других людей на данный порядок". С другой сторо­ны, несмотря на то, что "нормативный порядок" существу­ет, но "обход или нарушение (в среднем принятого) смысла какого-нибудь порядка превращается в правило, то значи­мость такого порядка становится ограниченной или вообще утрачивается".

Итак, установив отличие "эмпирического" порядка от "нор­мативного", М. Вебер показал особенности социологического подхода в исследовании правовых отношений. Как он понимал право и каково место права в обеспече­ нии легитимного порядка? С точки зрения М. Вебера, леги­тимность порядка может быть гарантирована "внутренне" и "внешне". "Внутренне": 1) чисто аффективно (эмоциональной преданностью); 2) ценностно-рационально (верой в абсолют­ную значимость некоторых ценностей, таких как нравствен­ные, эстетические); 3) религиозно (верой в зависимость блага и спасения от сохранения данного порядка).

К "внешним" гарантиям порядка М. Вебер относил услов­ность и право. Условность — это такой порядок, значимость которого гарантирована порицанием со стороны людей. Дей­ствие условности проявляется в обычаях, в необходимости придерживаться принятой манеры приветствия, общения, одежды. Решающим же у М. Вебера для понимания права яв­ляется принуждение, осуществляемое особой (специальной) группой людей, в чьи непосредственные функции входит ох­рана порядка или предотвращение нарушений его действия посредством применения силы. М. Вебер заявлял, что воз­можны другие подходы к определению права. В группу при нуждения в современном обществе входят судьи, прокуроры, чиновники, судебные исполнители. Кроме них М. Вебер ука­зывает на такие группы принуждения, как род (в вопросах кровной мести), группы воздействия в религиозных сектах.

Итак, право у М. Вебера — это "внешняя" сила, гаранти­рующая легитимный порядок; действие права связано с поли­тико-институциональным его обеспечением государством, обладающим "монополией легитимного физического насилия".

Влияние М. Вебера на развитие представлений о праве главным образом связано с его классификацией идеальных типов права. Им выделено три основных идеальных типа пра­ва — традиционное, харизматическое, формально-рациональ­ное, что обусловлено прежде всего положениями его теории политики, а также стремлением показать роль формально-рационального права в становлении капитализма. В связи с последним М. Вебер писал, что западный тип хозяйства "со­здает специфическую заинтересованность рационального ка­питалистического предприятия в рациональных установлени­ях, практическое функционирование которых может быть принято в расчет с такой же степенью вероятности, как функ­ционирование машины".

Традиционное правоприсуще традиционному обществу с характерным для него традиционным типом государства. Тер­мин "традиционный" означает у М. Вебера "определяемый уко­ренившейся обычной практикой", а в праве он, по-видимо­му, соответствует тому, что называется "обычно правовым". При традиционном типе господства легитимность основана на "священности вековых норм и властных полномочий". Повинуются, по словам М. Вебера, не законодательным нормам, а некоему лицу, занимающему определенную должность в иерархии власти, "в силу традиции или выбранному на этот пост традиционным правителем". Право не может заявить о своей новизне, поскольку "принципиально невозможно со­здать новое право вместо традиционных норм". Правовые но­вовведения можно легитимировать только облекая их авто­ритетом прошлого. Тип традиционного господства и права разделяется на два вида: чисто патриархальную систему, когда подвластные нахо­дятся в полной зависимости от патриарха, а правовых гарантий против произвола господина нет и не может быть, и сословную, имеющую многие черты патримониальных отношений.

В отличие от традиционного типа господства и права, ко­торые связаны с прецедентами из прошлого и ориентированы на нормы, сложившиеся в историческом прошлом, харизма тическое господство отвергает в своих притязаниях традиции и в этом отношении ориентировано на изменение сложивших­ ся порядков ("взрыв изнутри"), традиционных общественных устоев. В сравнении с рациональным господством, которое ле­гитимно "обосновано рационально созданными правилами", харизматическое господство иррационально, поскольку в сво­ем чистом виде как бы чуждо нормам, повседневным установ­лениям, институциализации права. Харизматическое право исходит от харизматического лидера (вождя), выступающего творцом "правовых норм".

Третий идеальный тип права — формально-рациональное(складывается в западном обществе). Рассматривая ранний этап развития права Запада, М. Вебер указал такие его особенно­сти, которые имели далеко идущие последствия как для ста­новления развитой формально-рациональной системы права, так и для формирования капиталистических экономических от­ношений. Только Запад, утверждал он, имел опыт вполне раз­витой системы правосудия, правового регулирования стату­сных групп при феодализме, механизм правового контроля над властью государя со стороны сословий. Лишь на Западе про­изошла замена системы личных законов "естественным пра­вом", а также в наиболее полном виде осуществлялись рецеп­ции римского права. Нигде, кроме Запада, не была достигну­та ступень, на которой право в решающей степени формиро­валось подготовленными специалистами. Развитие рационально го права рассматривалось М. Вебером в тесной взаимосвязи со становлением западной цивилизации, где право выступает и результатом, и предпосылкой образования западного общества.

Формально-рациональное право предстает как логически взаимосвязанная система абстрактных норм, на основе которых факты конкретного юридического дела или правовая проблема могут быть квалифицированы и найдено правовое решение. Действие формально-рационального права распространя­ется также на сферу политики, управления. Лучшей формой управления у М. Вебера является бюрократия, которую он на­звал "идеальной формой господства права". Бюрократическое применение права позволяет четко очертить рамки, полномо­чия и статус власти; разграничить политиков и чиновников-управленцев; следовать законам и правилам управления; осу­ществлять социальный контроль и поддерживать авторитет государственной власти, поскольку властные институты при­знаются гражданами рационально установленными. Становление формально-рационального права объектив­но связано с формированием именно на Западе особого социально-профессионального слоя юристов, обладающих рацио­нальным правовым мышлением, не присущим правоведам других регионов.

 

---

Дата добавления: 2021-03-18; просмотров: 165; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

---

---

Мы поможем в написании ваших работ!