Золушка, или Хрустальная туфелька 18 страница
Вдруг из залы вышел сам молодой король – весь в шелку и бархате, с золотой цепью на шее.
Увидев за дверью молодую, красивую женщину, он схватил её за руку и потащил танцевать. Но она отбивалась от него изо всех сил, отворачивая голову и пряча глаза. Королевна так боялась, что он узнает её. Ведь это был король Дроздобород – тот самый король Дроздобород, которого ещё совсем недавно она высмеяла неизвестно за что и прогнала с позором.
Но не так‑то легко было вырваться из его крепких рук. Король Дроздобород вывел королевну‑судомойку на самую середину залы и пустился с ней в пляс.
И тут завязка её фартука лопнула. Горшочки вывалились из карманов, ударились об пол и разлетелись на мелкие черепки. Брызнули во все стороны и первое и второе, и суп и жаркое, и косточки и корочки.
Казалось, стены королевского замка рухнут от смеха. Смеялись знатные гости, прибывшие на праздник, смеялись придворные дамы и кавалеры, смеялись юные пажи и седые советники, хохотали и слуги, сгибаясь в три погибели и хватаясь за бока.
Одной королевне было не до смеха. От стыда и унижения она готова была провалиться сквозь землю.
Закрыв лицо руками, выбежала она из залы и опрометью бросилась вниз по лестнице.
Но кто‑то догнал её, схватил за плечи и заставил вернуться назад.
Королевна подняла голову, взглянула и увидела, что это опять был он – король Дроздобород!
Он ласково сказал ей:
|
|
– Не бойся! Разве ты не узнаёшь меня? Ведь я тот самый бедный музыкант, который был с тобой в маленьком покосившемся домике на окраине города. И я тот самый гусар, который растоптал твои горшки на базаре. И тот осмеянный жених, которого ты обидела ни за что ни про что. Из любви к тебе я сменил мантию на нищенские лохмотья и провёл тебя дорогой унижений, – чтобы ты поняла, как горько человеку быть обиженным и осмеянным, чтобы сердце твоё смягчилось и стало так же прекрасно, как и лицо.
Королевна горько заплакала.
– Ах, я так виновата, так виновата, что недостойна быть твоей женой… – прошептала она.
Но король не дал ей договорить.
– Полно! Всё дурное осталось позади, – сказал он. – Давай же праздновать нашу свадьбу!
Придворные дамы нарядили молодую королеву в платье, расшитое алмазами и жемчугами, и повели в самую большую и великолепную залу дворца, где её ждали знатные гости и среди них – старый король, её отец.
Все поздравляли молодых и без конца желали им счастья и согласия.
Тут‑то и началось настоящее веселье. Жаль только, нас с тобой там не было…
Королевич‑лягушка, или Железный Генрих
авным‑давно, ещё в те времена, когда обещания исполнялись, а желания сбывались, жил на свете старый король. Все дочки у него были красавицы, а уж младшая была до того хороша, что даже солнце, которое столько видело на своём веку, и то заглядывалось на её личико.
|
|
Неподалёку от королевского замка стеной стоял большой тёмный лес, а в лесу под старой липой был колодец.
В жаркие дни королевна выходила в лес к старой липе и садилась на каменную ограду колодца. А чтобы не было скучно, она брала с собой золотой мячик, подбрасывала его и опять ловила. Это была её любимая игра.
И вот случилось как‑то раз, что мяч взлетел очень уж высоко. Королевна подставила ручки, чтобы поймать его, но он пролетел мимо, ударился о землю и, подскочив выше ограды, упал в колодец.
Как ни старалась королевна разглядеть свой мячик в тёмной воде, он пропал, словно его никогда не было. Колодец был глубокий, такой глубокий, что и дна‑то в нём не было видно.
Королевна горько заплакала. Она плакала всё громче, громче и никак не могла утешиться.
Вот сидит она, плачет и вдруг слышит – кто‑то говорит ей хрипло:
– Что с тобой, королевна? Ты так горько плачешь, что холодный камень и тот пожалеет тебя.
Кто же это сказал? Она поглядела по сторонам и заметила в колодце лягушонка, который выставил из воды свою противную плоскую голову.
|
|
– Ах, это ты, бедный мокрошлёп! – сказала она. – Я горюю о моём золотом мячике – он упал в воду…
– Успокойся и не плачь больше, – сказал лягушонок. – Я могу помочь тебе в этой беде. Но скажи сначала, что ты мне дашь, если я достану твою игрушку.
– Всё, что захочешь, милый лягушонок, – сказала королевна, – мои платья, мои жемчуга, мои драгоценные камни… Я отдам тебе даже золотую корону, которую всегда ношу!
– Нет, – сказал лягушонок, – не надо мне ни твоих платьев, ни жемчугов, ни драгоценных камней. И твоей золотой короны я тоже не хочу. А хочу я, чтобы ты полюбила меня и подружилась со мной, хочу играть с тобой во всякие игры, сидеть рядом с тобой за твоим столиком, есть из твоей золотой тарелочки, пить из твоего золотого стаканчика и спать в твоей постельке. Вот если ты мне всё это пообещаешь, я сейчас же нырну в колодец и достану твой мячик.
– Ну конечно, обещаю, – сказала королевна. – Я сделаю всё, что ты пожелаешь. Только достань мне поскорее мой золотой мяч.
А сама подумала: «Что он там болтает, этот глупый лягушонок? Сидел бы в луже со своей роднёй да квакал! Ну разве он может быть товарищем человеку?»
А лягушонок, едва только она сказала: «Обещаю», сразу скрылся под водой. Он нырнул на самое дно и, прежде чем королевна успела сосчитать до пяти, вынырнул с золотым мячиком во рту и бросил его на траву к её ногам.
|
|
Королевна очень обрадовалась, увидев свою любимую игрушку, подняла мячик и бегом побежала из леса домой.
– Постой! Постой! – крикнул лягушонок ей вслед. – Возьми же меня с собой. Я не могу бегать так быстро, как ты!
Но сколько он ни кричал, сколько ни квакал – она даже не обернулась. Может быть, второпях она его не слыхала – кто знает?! Во всяком случае, она ничего не сказала дома и скоро совсем позабыла про бедного лягушонка, которому пришлось ни с чем спуститься в свой тёмный колодец.
На другой день младшая королевна вместе с королём и со всеми придворными сидела за столом и ела из своей золотой тарелочки. И вдруг все услышали: шлёп‑шлёп‑шлёп‑шлёп… Кто‑то вскарабкался по мраморной лестнице и, добравшись до верхней ступеньки, постучался в дверь и сказал:
– Королевна‑младшая, от‑во‑ри!
Королевна вскочила и побежала посмотреть, кто это к ней пришёл. Отворяет дверь, а на пороге сидит лягушонок!..
Она скорей захлопнула дверь, вернулась на своё место и опять села за стол. Но ей стало очень страшно.
Король сразу услышал, что сердце у неё стучит, будто выскочить хочет, и спрашивает:
– Что с тобой, дитя моё? Отчего ты так испугалась? Уж не стоит ли там за дверью какой‑нибудь великан, который задумал тебя похитить?
– О нет, – ответила королевна. – Это совсем не великан, это просто гадкий лягушонок.
– А чего же ему надо от тебя, этому лягушонку?
– Ах, милый отец! – сказала королевна. – Сидела я вчера в лесу, у колодца, играла в мяч, и вдруг мой золотой мячик упал в воду… Я заплакала. Тогда этот лягушонок достал мне его и потребовал, чтобы я за это взяла его к себе в товарищи. Ну я и пообещала, ведь мне и в голову не приходило, что он может вылезти из своей лужи. А теперь он явился сюда и хочет, чтоб я его впустила.
В это время в дверь опять постучали – во второй раз, – и тот же голос хрипло проквакал:
– Королевна‑младшая, от‑во‑ри! Разве ты забыл а, что сказала мне у глубокого холодного колодца?.. Королевна‑младшая, от‑во‑ри!
Тогда король сказал:
– То, что обещано, должно быть исполнено. Ступай и отвори ему!
Делать нечего! Она пошла и отворила. Лягушонок перескочил через порог и поскакал дальше, вслед за нею, прямо к её стулу, Тут он остановился и говорит:
– Ну посади меня рядом с собой!
Но королевна до тех пор не решалась взять его в руки, пока король не приказал ей.
Едва только лягушонок очутился на стуле, как ему захотелось на стол. Пришлось посадить его на стол. Он уселся и говорит:
– А теперь подвинь поближе ко мне свою золотую тарелочку. Будем есть вместе.
Волей‑неволей пододвинула она к нему свою тарелочку.
Лягушонок с удовольствием принялся за еду, а у неё чуть ли не каждый кусочек застревал в горле.
Наконец лягушонок наелся и говорит:
– Ну вот я и сыт. Теперь снеси меня в свою комнатку, приготовь свою шёлковую постельку, и ляжем мы с тобой вместе спать. Я что‑то устал.
Королевна так и залилась слезами. Ей было противно даже притронуться к этому скользкому, холодному лягушонку, а не то что уложить его рядом с собой в свою чистую мягкую постельку.
Тут король рассердился и сказал:
– Стыдно гнушаться тем, кто помог тебе в беде!
И бедная королевна осторожно взяла лягушонка двумя пальчиками, снесла к себе наверх и посадила в угол.
Но, чуть только она улеглась в постель, лягушонок подполз к ней и говорит:
– Я тоже устал и хочу спать! Возьми меня к себе, а не то я пожалуюсь твоему отцу.
Ах, как рассердилась королевна! Она схватила его, размахнулась да как швырнёт изо всех сил.
– Ну теперь‑то ты уймёшься наконец, мерзкий лягушонок!..
Лягушонок ударился об пол и вдруг вместо него перед королевной оказался прекрасный королевич с голубыми глазами и золотыми кудрями.
Он рассказал королевне, что злая колдунья превратила его в лягушонка и что из всех людей на свете только она одна, младшая дочь короля, могла освободить его от злых чар. И вот теперь он наконец свободен.
А на другое утро, едва только солнце поднялось над лесом, к воротам королевского замка подъехала карета, запряжённая восьмёркой белых коней. На головах у коней качались страусовые перья, вся упряжь была из золотых цепочек, а на запятках стоял слуга королевича – верный Генрих.
Верный Генрих так горячо любил своего молодого господина и так горько горевал, когда колдунья превратила того в лягушонка, что ему пришлось сковать своё сердце тремя железными обручами, чтобы оно не разорвалось от печали и горя.
В этой‑то карете и должен был вернуться королевич с невестой в своё королевство.
И вот верный Генрих усадил молодых в карету, а сам снова стал на запятки, от всего сердца радуясь избавлению своего господина.
Но не успели они доехать до первого поворота, как вдруг что‑то треснуло позади, будто сломалось.
Королевич обернулся и говорит:
– Генрих, ломается ось пополам!
– Нет, господин, это кажется вам.
Лопнул тот обруч, которым сковал
Я своё сердце, когда тосковал,
Пока вы в колодце глубоком, студёном
Сидели на дне лягушонком зелёным!
Ещё раз и ещё раз треснуло что‑то во время пути, и королевичу с королевной всё казалось, что это ломается карета. А это один за другим лопались железные обручи на сердце верного Генриха, потому что большая радость не умещается в сердце, окованном железными обручами.
В. Гауф (1802–1827)
(Германия)
Калиф‑аист
I
ыло это давным‑давно, в незапамятные времена, в далёком городе Багдаде.
Однажды, в прекрасное послеобеденное время, калиф багдадский Хасид предавался отдыху. Он даже успел немного вздремнуть, утомлённый дневным зноем, и теперь был в самом лучшем расположении духа. Полёживая на диване, он курил длинную трубку розового дерева и попивал кофе из чашечки китайского фарфора. Кофе был отличный, и после каждого глотка калиф от удовольствия по‑гл аж ив ал бороду. Словом, он был, что называется, на верху блаженства. В такой час ему что хочешь говори, о чём хочешь проси, – калиф всё выслушает благосклонно и ни на что не разгневается.
Это отлично знал великий визирь калифа – Мансор. Поэтому он всегда являлся к калифу со всеми делами и просьбами в час его послеобеденного отдыха.
Так было и в тот день, о котором идёт речь. Визирь пришёл в своё урочное время, но только на этот раз он не стал просить за виновных, не стал жаловаться на правых, а низко поклонился калифу и молча отошёл в сторону.
Калиф очень удивился. Он выпустил изо рта трубку и сказал:
– Чем озабочен ты, великий визирь? Почему на лице твоём такая печаль?
Визирь скрестил руки на груди и, низко поклонившись своему повелителю, сказал:
– Великий государь! Я не знаю, печально ли моё лицо или нет, но хорошо знаю, что у ворот дворца стоит бродячий торговец со всякими диковинными товарами. И ещё знаю – что я не могу купить у него даже самую ничтожную безделицу, потому что мне нечем за неё заплатить.
Но недаром о калифе шла слава, что, пока в чашке у него есть кофе, а в трубке табак, – милости его нет конца.
Тотчас кликнул он раба и приказал привести торговца в свои покои.
Торговец пришёл. Это был маленький тучный человечек, одетый в рваное тряпьё, с тяжёлым сундуком за плечами. Торговец поставил сундук у ног калифа и открыл крышку. Великий аллах! Чего только тут не было! И ожерелья из жемчуга, и самоцветные перстни, и оружие в серебряной оправе, и золотые кубки, и роговые гребни.
Калиф и визирь всё пересмотрели, всё перетрогали, а потом калиф выбрал себе и визирю по красивому кинжалу, а для жены визиря – гребень, разукрашенный сверкающими камнями.
О цене он даже не стал спрашивать, а просто велел насыпать торговцу полный кошель золота.
Торговец хотел было уже укладывать свои товары в сундук, как вдруг калиф увидел маленькую коробочку вроде табакерки.
– А это что такое? – спросил калиф. – Покажи‑ка!
Почтительно склонившись, торговец протянул коробочку. С виду в ней не было ничего примечательного, но когда калиф открыл её, он увидел, что коробочка до краёв полна каким‑то чёрным порошком, а сверху лежит пожелтевший клочок пергамента, весь испещрённый непонятными знаками.
– Скажи мне, что тут написано? – спросил калиф.
– Да простит меня великий повелитель, но этого никто не знает, – сказал разносчик. – Много лет тому назад один богатый купец дал мне эту коробочку, а сам он нашёл её на улице священного города Мекки. Если господин пожелает, я готов отдать эту безделицу даром, ибо какая же ей цена, если никто не знает, на что она годится.
Калиф был большой любитель всяких редкостей, даже тех, в которых он ничего не понимал. Поэтому он взял коробочку, а разносчику прибавил ещё десять золотых монет и милостиво отпустил его на все четыре стороны.
Разносчик ушёл, а калиф всё ещё вертел коробочку, словно пытался разгадать тайну, которая в ней была заключена.
– Однако неплохо бы узнать, что тут такое написано, – сказал он, рассматривая со всех концов клочок пергамента. – Не знаешь ли ты, визирь, кто бы мог прочесть эти письмена?
– Всемилостивейший господин и повелитель, – ответил визирь, – у Большой мечети живёт человек по имени Селим, по прозванию «Учёный». Он может прочесть всякую книгу. Прикажи позвать его, – может быть, он проникнет в тайну этих загадочных знаков.
Калиф так и сделал.
Само собой разумеется, что ему не пришлось долго ждать Селима, – если тебя требует к себе сам калиф, ноги несут тебя так же быстро, как птицу крылья!
И вот, когда Селим явился, калиф сказал ему так:
– Послушай, Селим, люди говорят, что ты человек мудрый и учёный. Взгляни‑ка на эту рукопись – может быть, ты разберёшь, что тут написано. Если разберёшь – получишь от меня новый халат, а не разберёшь – получишь двенадцать палочных ударов по пяткам, за то что люди незаслуженно именуют тебя Учёным.
Селим поклонился и сказал:
– Да исполнится воля твоя, о господин!
Долго рассматривал он пожелтевший листок и вдруг воскликнул:
– Прикажи меня повесить, господин, если это не по‑латыни!
– Что ж, по‑латыни так по‑латыни, – милостиво сказал калиф. – Говори, что там написано!
Слово за словом Селим стал переводить загадочные письмена.
И вот что он прочёл:
– «О смертный, ты, который держишь в своих руках этот клочок пергамента, возблагодари аллаха за его милость. Ибо вместе с этим ничтожным клочком пергамента ты держишь в своих руках великую тайну: если ты понюхаешь чёрный порошок из этой коробочки и произнесёшь священное слово: «Мутабор» – ты можешь обернуться всяким зверем лесным, всякой птицей небесной, всякой рыбой морской и будешь понимать язык всех живых существ на земле, в небе и в воде. Когда же ты пожелаешь снова принять образ человека, поклонись три раза на восток и снова произнеси священное слово: «Мутабор». Но горе тому, кто, приняв образ птицы или зверя, засмеётся. Заветное слово навсегда исчезнет из его памяти, и уже никогда не стать ему снова человеком. Помни об этом, смертный! Горе тому, кто смеётся не вовремя!»
Калиф был очень доволен. Он взял с учёного Селима клятву, что тот никому не откроет этой великой тайны, подарил ему халат не хуже своего и отпустил с миром домой.
Потом он сказал своему визирю:
– Вот это славная покупка! Теперь я буду знать, о чём говорят в моей стране даже птицы и звери. Ни один калиф, с тех пор как стоит Багдад, не мог похвалиться таким могуществом! Приходи ко мне завтра пораньше, пойдём вместе погулять, понюхаем чудесный порошок да послушаем, о чём говорят в воздухе и воде, в лесах и долинах.
II
На другой день, чуть только калиф успел одеться и позавтракать, как визирь, послушный его приказанию, уже явился, чтобы сопровождать своего повелителя во время прогулки.
Калиф сунул за пояс коробочку с волшебным порошком и без всякой свиты, вдвоём с визирем, вышел из дворца.
– Великий калиф! – сказал визирь. – Не пойти ли нам к прудам, что находятся на окраине города. Я не раз видел там аистов. Это презабавные птицы, у них всегда такой важный вид, как будто они первые советники вашей милости. К тому же они очень разговорчивы и постоянно о чём‑то болтают на своём птичьем языке. Если ваша милость пожелает, мы можем испробовать наш чудодейственный порошок, послушаем, о чём говорят аисты, а заодно испытаем, каково быть птицей.
– Неплохо придумано, – согласился калиф, и они отправились в путь.
Не успели они подойти к пруду, как увидели аиста. Аист с важным видом расхаживал взад и вперёд, выискивая лягушек, и то и дело пощёлкивал клювом. Но что он хотел этим сказать, было совершенно непонятно.
Через минуту калиф и визирь увидели в небе другого аиста, который летел прямо на них.
– Клянусь бородой, всемилостивейший государь, что эти длинноногие заведут сейчас прелюбопытный разговор! – воскликнул визирь. – Не превратиться ли нам в аистов?
– Что ж, я не прочь, – согласился калиф. – Только сначала повторим, что надо сделать, чтобы снова стать людьми. Как там сказано? Надо поклониться три раза на восток, а потом произнести: «Мутабор!» Тогда я снова стану калифом, а ты визирем. Но смотри не смейся, а то мы пропали.
В это время второй аист пролетел у них над самой головой и стал медленно спускаться на землю, громко курлыкая.
Калиф, которого уже разбирало любопытство, поспешно достал из‑за пояса коробочку, взял оттуда щепотку порошка и передал коробочку визирю. Тот тоже отсыпал себе на понюшку. Потом оба зашмыгали носами и, когда втянули весь волшебный порошок, до последней пылинки, громко воскликнули: «Мутабор!»
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 44; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!