ЗАПИСКИ ДЛЯ МОИХ ПОТОМКОВ – 2 10 страница
Мы трудились до обеда, но нашли только пару ржавых банок, резиновую галошу и набрали полную кружку дождевых червей. Павлик показывал, как надо правильно копать, хватал и отбрасывал Васькину лопату, ругал его за бестолковость и всячески руководил операцией.
Наскоро перекусив дома, мы снова стали рыть землю и к вечеру выкопали довольно большую яму, ужасно устали и потихоньку начали сомневаться в существовании клада.
– Павлик, – вздохнула Сардана, держась, как старушка, за спину. – Мне почему‑то кажется, Валентинкины предки не были купцами…
Павлик смотрел на нас с упреком и сожалением:
– Эх вы, искатели сокровищ!
Он привязал к палке кусочек магнита и объявил, что изобрёл металлоискатель.
– С ним можно найти в земле даже автомобиль. А если потом я усовершенствую изобретение и пущу в производство, то даже могу получить всемирную премию за свою гениальность!
Скоро металлоискатель начал к чему‑то притягиваться. Мы с надеждой столпились вокруг ямы. Павликина лопата таинственно звякнула. Земля была твёрдая, как обгрызенная мышами прошлогодняя халва, которую я как‑то обнаружила у бабушки в кладовке, но понемногу стала показываться загадочная синяя крышка.
– Клад, клад, – дрожа и вовсю работая лопатой, шептал Павлик. – У меня тонкий нюх на клады… Смотрите, это горшок, он набит золотом…
Глаза у него горели, ноздри раздувались, а рот просто не закрывался от счастья. Я испугалась, не заразился ли он от клада золотой лихорадкой.
|
|
Действительно, это был горшок. Он смутно напомнил мне те далёкие дни, когда у меня под кроватью стоял почти такой же. Павлик с трудом открыл проржавевшую крышку и…
Я так и знала. Если там чем‑то и пахло, то совсем не золотом.
Мы ужасно расстроились, а о Павлике и говорить нечего. У него даже глаза стали мокрые.
– Ты… плачешь? – удивился Васька.
– Сам ты плакса, – огрызнулся Павлик, – это не слёзы, а мечты. Они грустят оттого, что мы ничего не нашли, вот и плачут.
Васька пожалел Павликовы мечты и сказал для утешения:
– А я знаю, где земля закругляется. Это близко, за озером.
Павлик сразу оживился, и мечты перестали капать.
– Ну и пусть нет клада, – встрепенулся он, – зато земля круглая, а мы живём на Севере!
– Ну и что?
– А то, что если набраться терпения и копать ещё недельку, мы вполне можем выйти в Африку насквозь! Надо только вычислить на глобусе угол и копать немножко криво.
Павлик сбегал домой, принес глобус и принялся высчитывать угол, а мы с новой силой взялись за работу.
– Землю скрепляют специальные пояса – меридианы, чтобы она не развалилась, – разглагольствовал Павлик.
|
|
– Совсем не потому, – возразила Сардана, – не чтобы не развалилась, а потому что Земля вертится.
Я очень хочу попасть в Африку. Там на пальмах растут волосатые орехи кокосы, а бананов столько, что можно есть даром весь год без передышки. Я бы подружилась с африканскими детьми. Жаль, конечно, что не знаю их языка, но можно разговаривать на пальцах. Мы бы поняли друг друга. Надо попросить у бабушки денег на мороженое. Мы пролезем в дырку быстро, мороженое не успеет растаять. Я угощу ребят мороженым, они его, наверное, никогда не видели.
Не забыть бы сачок для крохотных птичек‑колибри, которые пьют золотой нектар из прекрасных южных цветов. Вдруг повезёт изловить хоть одну птичку. Я бы рассмотрела её близко‑близко и отпустила. А если ещё больше повезёт, я, может, поймаю и как‑нибудь приручу маленького дракончика‑варана. Он станет домашним, а когда вырастет большим, то запугает тех, кого я не люблю.
В Африке, конечно, много хорошего. Но я всё‑таки рада, что мне удалось родиться у себя на родине. Я люблю разговаривать не только пальцами, но и языком. А если б я родилась в Африке, мне пришлось бы трудновато, ведь я ни слова не знаю по‑африкански.
Земля делалась всё твёрже и твёрже. Лопаты звенели и капризничали, отказываясь копать.
|
|
– Вечная мерзлота, – пояснил Павлик.
– Нужно развести костёр, и земля сразу оттает, – сказала Сардана. – Так весной делали рабочие, когда закладывали трубы, я видела.
Мы натаскали сухих веток и начали разогревать землю костром. Под беседкой стало дымно, глаза слезились, в горле противно першило.
– А ну‑ка домой, домой! – послышался издалека голос Сарданиной мамы. Поспешно закидав не успевшие обгореть сучья землёй, мы разошлись по домам.
Я никак не могла уснуть, потому что в моём мозгу засела одна неприятная мысль: легко упасть в Африку, раз она внизу. А как мы вернёмся обратно? Всем известно: снизу вверх не упадёшь…
Вдруг среди ночи кто‑то заорал диким голосом: «Пожар, пожар!» Я моментально проснулась. Сразу стало плохо от зловещего предчувствия, что горит беседка. А предчувствия редко меня обманывают. Беседка не просто горела. Она полыхала, как прекрасный факел! В другое время я, возможно, тотчас помчалась бы полюбоваться этой редкой красотой. Но теперь было не до любованья. Я с головой завернулась в одеяло, потея от стыда, страха и жалости. Бедная старая купеческая беседка…
Утром со мной никто не хотел разговаривать. Даже бабушка отворачивалась или смотрела сквозь меня, будто я превратилась в привидение. Я поняла, что они знают, кто вечером крутился возле беседки.
|
|
После завтрака папа взял меня за руку и повёл по дороге неизвестно куда. Видно, решил увести далеко в лес и навсегда заблудить, как Мальчика‑с‑пальчика, пока я не натворила ещё более страшных дел. Жаль, я не догадалась захватить камешки, чтобы бросать их по дороге и потом найти по ним обратный путь. Поэтому я сначала старалась посильнее шаркать сандалиями прямо по успевшей нагреться пыли – пусть останутся хотя бы следы. А когда папа отпустил мою руку и пошёл впереди, я стала вытягивать нитки из подола своей юбки. Ткань была сыпучая и легко отдавала нитки. С надеждой на спасение я потихоньку разбрасывала их по дороге.
Выяснилось, что мы подошли к дому Павлика. Оказывается, взрослые решили устроить тут родительское собрание. Перед дверью папа обернулся и увидел, что от моего подола остались одни лохмотья. Он схватился за голову и застонал. На стон выскочила мама Павлика с чашкой чая. Папа забыл поздороваться, схватил из её рук чашку и залпом выпил чай.
Выставив нас посередине комнаты, родители уселись вокруг. Перебивая друг друга, они говорили какие‑то непонятные слова. «Вáрвары, пиромáны», – вот всё, что я запомнила. Эти обзывательные слова я вообще услышала впервые в жизни. После папа сказал мне, что варварами называют невежественных, жестоких людей, а пироманы – люди, которым нравится поджигать вещи и дома.
Объяснять родителям про Африку и операцию «МИК» – всё равно, что пытаться растолковать таблицу умножения коту Мурзику. Пришлось соврать, что мы пекли в беседке картошку. Тогда они повеселели, и Васькин папа, вытерев ладонью пот со лба, сказал:
– Ну наконец‑то! А то, понимаешь, Африка‑мафрика, операция какая‑то…
Родители вынесли решение, что мы должны вскопать картофельное поле – это будет для нас «воспитание трудом».
Люди в селе давным‑давно посадили картошку. У нас она уже взошла зеленью, а на поле у речки, где был огород папы Павлика, царили лопухи и бурьян. Нам дали бутерброды, молоко в бутылках, всучили лопаты, брезентовые рукавицы и велели до вечера подготовить землю для картофельной посадки.
Да уж, вскапывать поле – совсем не то, что искать клад. Сорняки были словно жестяные, и вчерашние водяные мозоли на наших ладонях мигом ободрались.
– Всё из‑за тебя, – ворчал на Павлика Васька, дуя на пальцы, – не мог придумать Африку в каком‑нибудь другом месте…
Павлик усердно воспитывался и молчал.
Минут через двадцать мы решили передохнуть. Васька влез на изгородь, Сардана и я сели на бревно, а Павлик развалился на траве, о чём‑то размышляя. Было невыносимо скучно.
Вдруг Павлик вскочил и закричал:
– Ура‑а!
Сардана вздрогнула, я уронила бутерброд, а Васька свалился с изгороди и порвал штаны. Не обращая на нас внимания, Павлик слетел с места и куда‑то убежал. Недоумевая, мы переглянулись. Что бы это значило?
Долго ждать не пришлось: Павлик вскоре примчался обратно с рулоном ватмана и двумя большими пакетами. Их содержимое он высыпал в ведро. Оно наполнилось самыми разными богатствами: тут были рогатка, водяной пистолет, сломанный мобильный телефон, кулёк с орехами, игрушки из киндер‑сюрпризов, поплавки, пачка фломастеров и ещё много‑много всего. А Павлик бодро схватил лопату и начал закапывать свои «сокровища» в землю, как Буратино свои денежки!
Боже мой, подумала я, не иначе Павлика ударило солнцем, так бывает в жару.
– Ты случайно не съел какой‑нибудь некачественный продукт? – участливо спросила Сардана.
– Интересно, что вырастет из пистолета? – засмеялся Васька. – Автомат?
Павлик в ответ весело махнул лопатой:
– Знайте: полезно не только откапывать, но и закапывать сокровища!
Он очень быстро закопал все вещички, кроме фломастеров, в разных местах поля. Потом разложил ватман на земле и принялся что‑то писать на нём разноцветными буквами. Мы обступили Павлика вокруг.
«Объявление!!! – вот что он написал. – Любителям острых ощущений, путешественникам и всем, кто мечтает разбогатеть! Только сегодня и только для вас! Если вы настоящие искатели кладов и приключений, вы можете попытать счастья на картофельном поле у речки! Там спрятано много необходимых и ценных для жизни вещей! Приходите со своими лопатами! Торопитесь, время ограниченно!!! С уважением, Павлик Семёнов!»
Васька сам вызвался сбегать с объявлением к магазину. Через полчаса на поле «воспитывалось» уже штук двадцать мальчишек и девчонок. Огород они вскопали так, что нашим родителям и не снилось. Все ушли ужасно довольные. А больше всех были довольны мы и Павлик.
Поскольку работа завершилась, а до вечера осталось много свободного времени, мы отправились глянуть на останки сгоревшей беседки. Там кругом было черно от сажи. Беседка сгорела, сгорели горькие колючие огурчики. Обугленные доски закрыли проход к нашей африканской дырке. Рядом с канавой возвышалась горка привезённой земли и лежали жёлтые брёвна. Видимо, наши папы решили отстроить бабушкину беседку заново.
Мы нарисовали друг другу усы сажей, поиграли в купцов и разбойников и как‑то незаметно совсем перепачкались. Терять стало нечего, и тогда уж мы намазались как следует. Стали как африканские дети! Мы плясали и прыгали почти до потери пульса. Из Васьки получился самый симпатичный африканец: он здорово умеет стоять на голове и дрыгать ногами.
Было жарко, солнце тоже разошлось. Мы побежали на речку отмываться и долго плескались на песчаной отмели. Потом загорали, а Васька выстругал перочинным ножом кораблики с бумажными парусами на палочках.
Течение уносит кораблики далеко‑далеко. Если загадать желание, пустить кораблик и он не утонет, то желание обязательно сбудется. Мы загадали одно и то же: когда‑нибудь попасть в Африку.
– Жаль, что они до неё не доплывут, – вздохнула Сардана.
– Зато у нас есть бутылка из‑под молока! – закричал Павлик. – Можно затолкать в неё послание и отправить по водяной почте!
У меня самый красивый почерк, поэтому писать послание поручили мне, а придумали его вместе. Я написала африканским ребятам о нашей студёной зиме и сугробах, о том, как весело кататься на санках с горки и какие длинные сосульки растут у нас весной под крышами. И ещё о том, что совершенно неважно, есть ли в Африке клады, ведь самое главное – что мы хотим подружиться. Было бы просто замечательно найти какой‑нибудь отдельный от взрослых остров, где жили бы только дети, росли бамбуки и ананасы, а зимой падал снег…
Мы отправили почтовую бутылку по течению и помахали письму на прощание. Оно быстро поплыло, торопясь в Африку.
Родительская комиссия была приятно удивлена результатами нашего «воспитания».
– Вот это дело! Не то что впустую о всяких Африках‑мафриках мечтать, – сказал Васькин папа.
Мой папа спросил:
– Надеюсь, все постарались?
– В основном Павлик, – уклончиво ответила я.
– Молодец! – похвалила Павлика бабушка.
А мама Сарданы воскликнула:
– Прекрасно, когда человек умеет что‑то делать своими руками!
– И своей головой, – скромно добавил Павлик.
Огородный барабан
Бабушка посадила в огороде целую грядку репы. Вот и зелень уже появилась, а репы всё не видать. Я каждый день бегаю и жду, когда же на маленьких кусточках появится репа.
– Бабушка, – спрашиваю я, – может, ты перепутала и посадила какие‑нибудь другие семена?
– Репа хорошо взялась, – возражает она, – будет сладкая как мёд.
Пришли Сардана и её братишка Вовка. Он смешно картавит: вместо «р» выговаривает «г». Поэтому я его дразню:
– Вовка Сидогов пгишёл, гепу вкусную нашёл!
Вовка не обижается и только кричит мне в отместку:
– Здгавствуй, моя гадость!
Я тоже не сержусь на него. Мы вместе бежим смотреть, как растёт репка.
– Что‑то на кустиках её нет, – говорю я.
– Она не на кустиках растёт, а в земле! – хохочет Сардана.
– Дугочка! Это когешки, а не вегшки! – добавляет Вовка.
– Тогда она, наверное, уже появилась! – обрадовалась я. – Давайте посмотрим!
Мы выдернули один кустик – репы нету, только жалкий крошечный хвостик. Дёрнули второй – то же самое. Дёрнули третий – нет, и всё! Ни под одним кустиком репки не оказалось.
– Она ещё не выросла, – сказала Сардана.
Мы испугались и все кустики аккуратно воткнули обратно. А чтобы не расстраиваться из‑за неудачи с репой, поплескались в теплице тёплой водой и нечаянно за разговором съели все маленькие огурчики.
За обедом бабушка грозно посмотрела на меня:
– Интересно, что за хулиганы в огороде похозяйничали?
Огурцы оборвали, репу выдрали… Пришлось новую посадить.
Я пробормотала:
– Давеча какие‑то мальчишки возле нашего двора лазили…
– Ох, и всыплю я этим мальчишкам, если поймаю! – воскликнул дядя Сеня. – Значит, так: ты, Валентинка, назначаешься главным сторожем огородного королевства и за всё, что в нём пропадёт, будешь нести ответ.
Когда я сообщила об огородной охране ребятам, Павлик отнесся к делу очень серьезно:
– На каждом уважающем себя огороде должно стоять специальное чучело для отпугивания воришек и птиц.
Поэтому мы прибили крест‑накрест две палки – длинную и покороче, замотали разными тряпками для толстоты и одели в старый бабушкин халат.
– Пусть воры думают, что бабушка сама огород караулит, – сказал Павлик.
На голову пугала мы надели банку из‑под краски и подвязали бабушкиной шёлковой шалью с кистями. Бабушка всё равно её почти не носит, а жаль. Мама привезла шаль из Египта, такой красивой нет ни у кого в деревне.
Чучело мы поставили посреди огорода. Оно весело махало на ветру рукавами, а мы стояли поодаль и любовались. Тут по улице прошёл Васькин сосед дедушка Миша. Увидел за забором пугало, издалека принял его за бабушку и поздоровался. Мы так и покатились со смеху.
Павлик сказал:
– А давайте кого‑нибудь напугаем?
– Кого?
– Ну, например, сторожа дядю Гошу на большом деревенском огороде. Там, говорят, арбузы посадили для опытов.
– Да, я сама видела, когда с мамой туда ходила, – подтвердила Сардана. – Они круглые и размером уже почти с кулак. Вкусные, наверное…
Мы облизнулись.
– Огород расположен у озера – так? – задумался Павлик.
– Так.
– А напротив огорода, на том берегу, стоит дерево. Кажется, берёза…
– Ну стоит.
– Пусть Васька вечером залезет на берёзу и спрячется в ветвях. Внизу прислоним чучело…
– Зачем?
– Васька окликнет сторожа и станет вместо чучела с ним разговаривать. Дядя Гоша близорукий, ничего не заметит. А пока Васька будет его отвлекать, мы заберёмся в огород и…
– Ясно!
– Много брать не будем, по одному арбузу.
– О чём мне со сторожем говорить‑то? – забеспокоился Васька.
– О чём‑нибудь. О погоде там, о политике всякой, о чём угодно. Главное, чтобы повежливее. Если что, вставь где надо «извините, простите, спасибо, пожалуйста». И смотри, не называй «дядей». Сторожа Георгием Витальевичем зовут. Не забудь, что пугало – бабушка…
Чучело мы приставили к дереву так, чтоб заметно было с другого берега. Васька устроился сверху, положив для удобства дощечку на сук, и закрылся ветками.
Мы ползком подобрались к огороду в том месте, где забор был пониже, и прильнули к щелям. Дядя Гоша прохаживался по дорожкам между теплицами. Они были огромные, прозрачные, целые дома из стекла. У нас на огороде огурцы только‑только начинают вызревать, а тут вон какие большие, да как много! Их здесь высаживают весной и согревают теплицы газовыми печками. Вечером у озера всё далеко слышно – звук от воды отскакивает. Васька на другом берегу закричал противным голосом:
– Георгий Витальевич, добрый день! То есть, простите, пожалуйста, вечер! Как, извините, жизнь?
Дядя Гоша подошел к краю озера, где стоит насос. Это для нас сигнал. Мы через забор – шмыг – и к теплицам!
– Да так, ничего себе жизнь, – послышался глуховатый голос сторожа. – Нормально.
– А погода‑то, глядите, какая сегодня, Георгий Витальевич! – заливался Васька. – Благодать, а не погода!
– А‑а‑а?
– Благодать, говорю! И всё такое! Цветы цветут, арбу… деревья растут! Зелено кругом! Лето!
– Да‑а‑а.
– И политика всякая, извините, делается, – надрывался Васька.
– Ага‑а‑а.
Мы уже в теплице и, забыв уговор брать по одному, набиваем полные пазухи тёплыми круглыми арбузиками.
Васька, кажется, исчерпал разговорные темы. Сторож заоглядывался, собрался обратно в огород, а мы ещё не успели вылезти из теплицы.
– Георгий Витальевич! – отчаянно завопил Васька. – Скажите, пожалуйста, вы в Дом культуры завтра пойдёте?
– Чего я там потерял?
– Ну, на дискотеку, извините, например.
– На дискотеку? – усмехнулся сторож. – Старый я уже для дискотек‑то.
Ох!.. Мы выползли из теплицы. И вдруг… Что это?! Прямо перед нами возник чёрный человек! Чёрный, длинный, страшный, в шляпе и солнечных очках! Мы прямо обмерли. А чёрный человек смотрит на нас из‑за кустов и машет руками – прыгнуть готовится! Он показался нам страшнее сторожа. Почти не таясь, мы во все лопатки помчались к забору. Не к тому месту, где залезали, но и здесь забор, к счастью, был невысок. Мигом перемахнув через него, мы понеслись к кустам. Я бухнулась в шиповник, но со страху даже не ощутила колючек.
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 82; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!