Старым песням лучше оставаться неспетыми 28 страница
— Не ждите от меня развлечений, — предупредила она, — светские беседы не в моем характере.
Это почему-то весьма их развеселило, и Винтер плюхнулась на подушки рядом с Кристофером и откинула голову к стене. К великой ее досаде, еды они действительно не припасли и, вместо того чтобы заняться ужином, возобновили игру в шахматы.
— И все-таки, господа, где мой ужин?
Они переглянулись с улыбкой, и сердце Винтер забилось. Наверно, к ним собирается в гости Рази! В последние несколько дней он заходил в любой час дня и ночи. Как только ему удавалось ускользнуть от охраны или светских обязанностей, он пробирался к ним по тайным коридорам и проводил в их обществе все свободные минуты. Сначала они слышали тихое царапанье, словно за панелью скреблась мышь, а потом, нагибая голову под притолокой, входил улыбающийся Рази. Он редко мог остаться надолго, но иногда приносил карты и свитки, движением головы подзывал Кристофера, и они исчезали в своих покоях на несколько часов, планируя маршрут Кристофера в Марокко. О, как она надеялась, что Рази удастся вырваться, ведь именно в этот вечер ужинать без него было бы преступлением.
Лоркан хотел что-то сказать, но все они замолчали и улыбнулись, слыша тихий стук в тайную дверь. Кристофер и Винтер сразу вскочили на ноги и, смеясь, наперегонки побежали к двери.
Рази, улыбаясь, стоял в дверях, держа закрытую крышкой кастрюлю. Из-под крышки вырывался дымок, так вкусно пахнущий пряностями, что у Винтер потекли слюнки. Рази осторожно поставил кастрюлю на стол, который накрыли еще раньше, и Кристофер на минутку убежал в свои комнаты и вернулся с флягой белого вина и корзинкой пирожных.
|
|
|
— Откуда взял? — подозрительно спросил Рази, разглядывая корзинку и одновременно открывая кастрюлю с экзотическим кушаньем.
Кристофер поднял брови.
— У меня есть сторонники, — ответил он.
Лоркан фыркнул:
— Их принесла сегодня утром маленькая, пухленькая блондинка горничная. Губки бантиком, кудряшки веером.
Кристофер ему подмигнул.
— Она высоко оценила мои услуги, — серьезно сказал он.
Рази неуверенно поглядел на сласти, а Кристофер закатил глаза и вызывающе засунул пирожное в рот. Рази глядел на него испуганно.
Винтер понюхала идущий от кастрюли пар почти сладострастно:
— О господи, Рази! Отравится так отравится, нам больше достанется! Давай уже накладывай!
Они ели из мисок пальцами, как мусульмане, поставив чайные чашки на стол у ног. Лоркан остался в кресле и ел понемногу, а остальные, как в настоящем гареме, расположились на подушках у его ног и серьезно, молча ели некоторое время, только теперь осознав, насколько были голодны.
|
|
|
— Клянусь Фритом! Это первый сорт! Я тосковал по этому блюду с тех пор, как уехал из родной страны. Как тебе удалось пробраться в кухню? — Кристофер положил себе добавки и подлил чаю Винтер.
Винтер и Лоркан, чуть не подавившись, воззрились на Рази в изумлении.
— Ты что, сам это приготовил? — спросила Винтер.
Рази глянул на нее через край миски, осторожно подбирая последние кусочки. Он улыбнулся одними глазами и кивнул.
Лоркан склонил голову, чтобы лучше разглядеть юношу, который опирался о его скамейку для ног.
— Ну, парень, — сказал он, — ты меня удивил.
Рази откинул курчавую голову на ручку кресла Лоркана и улыбнулся ему.
— Да уж, — выдохнул Кристофер, наконец откидываясь назад и вытирая пальцы салфеткой. — Если я что-нибудь готовлю, то на этом с голоду, конечно, не помрешь, но кухня Рази заставит вас действительно радоваться жизни.
Он негромко рыгнул и с довольным вздохом погладил себя по животу.
Они не оставили без внимания пирожные и выпили вина Вечер проходил, скрашиваемый смехом и непринужденной беседой. Никто не говорил об отъезде Кристофера. Никто не упомянул семью Рази, никто не задумывался о неопределенности будущего Мурхоков. В этот вечер будущего вовсе не было. Были только они, четыре друга, которые шутят и болтают после вкусного ужина. В этот краткий прекрасный вечер все они почувствовали себя счастливыми.
|
|
|
Они разговаривали до глубокой ночи.
— Помнишь?.. — засмеялся Кристофер, подавшись вперед и тряся Рази за коленку. — Как он вбил себе в голову, что ты поменяешь своего жеребца на одну из его лошадей.
Рази ухмыльнулся, покраснев:
— Еще б не помнить! Старый скряга! С родной дочерью ему было расстаться легче, чем с кошельком…
Кристофер повернулся к Винтер и Лоркану, смеясь до слез от этого воспоминания:
— А Рази… Рази ничего не понял! Эти девицы все время заглядывали в шатер… — Он выпрямился, откинул волосы назад по-женски, захлопал ресницами, изобразил обольстительную женскую походку и промурлыкал высоким голосом: — Не хочешь ли еще сладостей, лорд Рази? — Он наклонил голову и покосился из-под ресниц на Винтер и Лоркана. — Не принести ли тебе воды, лорд Рази? — Кристофер наклонился вперед и, взволнованно дыша, грудным голосом продолжал: — Не хочешь ли, чтобы я взбила тебе подушки, лорд Рази?
Лоркан расхохотался до кашля, Винтер спрятала широкую улыбку за чашкой. Рази багрово покраснел и, ухмыляясь, отвесил Кристоферу подзатыльник:
|
|
|
— Замолчи, язва ты эдакая!
— И как… Достался старику жеребец? — с трудом проговорил Лоркан, задыхаясь от смеха.
Кристофер поднял бровь.
— А вы как думаете? — спросил он.
Лоркан опять зашелся хохотом, Рази протестующе вскинул руку, чтобы его утихомирить:
— Он заплатил по-честному! Отдал кошель золота!
— Уж не сомневаюсь, — ехидно промурлыкала Винтер, потянувшись за чаем, — что он честно заплатил… но не раньше, чем его дочери получили свое.
Мужчины расхохотались снова, Винтер скромно улыбалась, уткнувшись в чашку, а Кристофер, сияя, смотрел на нее с подушек.
Вечер клонился к ночи. В комнате воцарилось уютное молчание.
— Спой нам песню, Рази, — сонно проговорил Лоркан, откинув голову на подушки.
Рази улыбнулся и покачал головой:
— Не сегодня. Сегодня что-то не хочется.
— Кристофер? — осторожно спросил Лоркан, помня, что значит для юноши музыка. Но Кристофер только тепло улыбнулся:
— Разве что если вам по нраву скрип ржавых дверей. Увы, пою я, как ворона!
Они усмехнулись, и Кристофер вопросительно взглянул на Винтер. Лоркан махнул рукой:
— Можешь с таким же успехом просить о песне луну! Она никогда не поет на людях, хотя в одиночестве щебечет, как жаворонок.
Винтер не опустила глаз под взглядом Кристофера и, к очевидному удивлению Лоркана, тихо сказала:
— Могу и спеть, отец. Что вы хотели бы послушать?
Секунду Лоркан глядел на нее молча, с неподвижным лицом.
— Спой «Все лилии долин Его заботе рады», — тихо сказал он.
Сердце у Винтер так и растаяло.
— Хорошо, отец.
«Только бы спеть до конца и не расплакаться!» — подумала она и запела. Она знала, что это был любимый гимн ее матери. В нем говорилось о том, как Бог любит всех живых созданий и понимает их горести. Об утешении в самый темный час, о покое и радости даже после долгих штормов. Эта песня отзывалась в самом сердце Лоркана, и Винтер вложила в нее все, что могла, закрыв глаза, чтобы сосредоточиться лишь на музыке, открывая рот, чтобы выпустить песню во всей ее полноте.
Она закончила, открыла глаза и увидела, что все смотрят на нее теплым, восхищенным взглядом.
— Тебе надо петь почаще, — пробормотал Кристофер.
Все снова замолчали и некоторое время глядели на огонь.
Винтер боялась грусти и печали, но все просто вернулись к мирному молчанию, каждый уютно устроился на своем месте, чувствуя себя счастливым и в безопасности наедине с дорогими людьми.
Лоркан поерзал на кресле, Винтер вскинула на него взгляд.
— Отец? — заботливо позвала она, выпрямившись.
Лоркан сидел, прикрыв лицо руками. Винтер увидела, что пальцы его дрожат, а губы, едва заметные в тени руки, сжались. Кристофер одним движением поднялся на ноги:
— Хочешь лечь, Лоркан?
— Да, — прошептал тот, и Кристофер бросил на друзей красноречивый взгляд.
Винтер почувствовала легкую ревность, но вместе с Рази послушно встала. Они отодвинули подушки к стене, поставили чашки на стол и вышли подождать в гостиную.
Они сели за круглый стол в мягком свете свеч и слушали, как Кристофер заботливо укладывает Лоркана в постель.
— Что бы он без него делал? — проговорила Винтер и сразу подумала: «А я что без него буду делать?»
— Тутти — хороший человек, сестренка. Он был со мной в Марокко. Если бы не он, смерть Сен-Джеймса была бы… гораздо тяжелее.
Винтер взглянула на Рази. Его еще покрытое синяками лицо в мягком свете выглядело задумчивым и печальным. Он смотрел на огонек свечи, отражающийся в его глазах золотыми искорками. Сен-Джеймс был его ближайшим другом и наставником — Рази начал учиться у него в восемь лет и учился большую часть своей жизни.
— Что с ним случилось, Рази?
— Он умер от рака, насколько я знаю. Это была очень медленная смерть. Очень… тяжелая.
— Мне очень жаль, Рази.
Он поднял на нее глаза и улыбнулся:
— Да. Спасибо.
Он все улыбался ей, глядя своими большими глазами тепло и нежно.
— Марчелло будет хорошо ухаживать за твоим отцом. Тебе останется только любить его и быть рядом, когда… — Его голос задрожал, он отвернулся — все профессиональное хладнокровие покинуло его при мысли о неизбежной кончине Лоркана. — Ты сможешь остаться ему дочерью до самого конца, и ему не придется смиряться с мыслью, что ты станешь его сиделкой. Я рад, что могу сделать это для тебя. У меня сердце разрывается, Винтер, как только подумаю, что его оставляю. Единственное, что меня утешает, — это то, что рядом с ним будешь ты.
Винтер почувствовала, что едва может совладать с волнением. Она закрыла глаза. Лоркана покинут все. В итоге отец останется один, совсем один. Она опустила голову на руку. О, как она может? Как? Сейчас ей показалось, что она физически неспособна закончить свой план.
Она услышала легкое движение — Рази встал на колени у ее ног. Она взглянула на него — он убрал волосы с ее лица.
— Не плачь, — попросил он. — Не сегодня, а?
Она кивнула.
— Никаких слез, — согласилась она и сделала глубокий вдох.
Они оглянулись при звуке открывающейся двери Лоркана — Кристофер выглянул из спальни. Они встали и подошли к нему.
— Заснул мертвым сном, — прошептал Кристофер.
— Крис, — сказал Рази. — Ты должен быть готов к отъезду завтра ранним утром. Я все еще не уверен, что отец не попытается тебе помешать.
Кристофер кивнул и взглянул на Винтер.
Рази вздохнул:
— Пора нам всем спать.
Кристофер снова кивнул и ушел в комнату Лоркана.
— Кристофер! — резко окрикнул его Рази. — Ты должен лечь прямо сейчас!
— Я ночую здесь, — ответил Кристофер, указывая на подушки.
Рази нетерпеливо фыркнул.
— Тебе нужно выспаться хорошенько, чтобы завтра не мешкать! — потребовал он. — Иди к себе в постель!
Кристофер вдруг переступил через порог, положил ладони на грудь Рази, нахмурившись, посмотрел ему в лицо и твердо и тихо сказал:
— Слушай, в сотый раз тебе повторяю, Рази Кингссон, я не ребенок. Я ночую здесь, на этих подушках. — Он схватил Рази за рубашку и тихонько потряс, не отводя взгляда. — Разговор закончен.
Лицо Рази смягчилось, он кивнул. Кристофер улыбнулся ему.
— Понимаешь, — тихо проговорил Рази. — Я не уверен… что смогу выбраться завтра… отец…
В глазах Кристофера на секунду показалась скрываемая боль, но он понимающе похлопал друга по груди. Не успел Кристофер отстраниться, как Рази схватил его за руку и прижал ее к сердцу с торжественным лицом и полными слез глазами.
— Богом тебя заклинаю, Кристофер. Будь осторожнее… пожалуйста.
— Стоит мне вырваться из-за этих стен, друг, и я пущусь бежать, как самый быстрый заяц. Они меня никогда не найдут.
Рази вдруг подался вперед, обнял Кристофера и прижал к себе. Кристофер без стеснения обнял его в ответ. Так они стояли долго — Рази прижался щекой к макушке Кристофера, Кристофер приник лицом к плечу Рази.
Потом они расстались.
— Постарайся прийти завтра, — вдруг проговорил Кристофер нетвердым голосом.
Рази кивнул без особой надежды и направился к тайной двери. Когда он замешкался в темноте, в которой были видны только его блестящие глаза, Винтер подняла руку в знак прощания. Он улыбнулся ей дрожащими губами и закрыл за собой панель. Кристофер прислонился к стене, повернув голову к тайной двери, глаз его было не видно в сумерках.
— Пора спать, Кристофер.
— Ага, — он перевел взгляд на нее. — А ты встанешь завтра меня проводить?
Она горячо закивала.
— Спасибо, — шепнул он и устроился на подушках спиной к огню, лицом к Лоркану.
Переодевшись в ночную рубашку, Винтер еще долго стояла перед своей постелью, холодной и чистой в голубоватом свете луны, а потом стащила с нее одеяло и отправилась в комнату Лоркана.
Кристофер испуганно вздрогнул и приподнялся, когда она вернулась. Его лицо было залито слезами, которые он стал смущенно вытирать рукавом. Винтер молча расположилась на подушках, лежавших между Кристофером и камином.
— Спасибо, — прошептал он, когда она накрыла его одеялом. Потом она устроилась за его спиной, залезла под одеяло и поправила подушки.
Некоторое время они лежали так, Кристофер спиной к Винтер, а она на боку, подложив под щеку ладонь. Оба смотрели, как спит Лоркан.
Через некоторое время Винтер подвинулась ближе и обняла Кристофера за талию. Она прижалась щекой к его спине и закрыла глаза. Рука, лежащая на животе Кристофера, расслабилась, Винтер уже начала засыпать, когда он взял ее ладонь в свои и прижал к груди. Так она и заснула, греясь о его длинное худое тело, чувствуя на руке его странную ладонь с недостающим пальцем, чувствуя, как воцаряется на душе мир и спокойствие, когда он прижимает ее ладонь к сердцу.
Первое прощание
Луна села, а солнце еще не взошло, когда Винтер проснулась. Еи было тепло и уютно на мягких подушках — она не сразу поняла, где она. Потом вспомнила спальню Лоркана, смех, вкусный ужин и дружескую беседу. Эту ночь она проспала с Кристофером бок о бок.
Кристофер уже встал. Ночью Винтер, должно быть, повернулась во сне лицом к камину и теперь лежала тихо и глядела на его вырисовывающуюся в сумерках на фоне пламени стройную фигуру. Лишь через несколько секунд она увидела, что он уже одет и совсем готов к отъезду.
«Ах, Кристофер! Так скоро?»
Он, с внимательным лицом, налил воды из большого чайника в серебряный чайничек Рази и закрыл крышку, не замечая, что она следит за ним. Она увидела, как он раскладывает в чайные чашки мед и ломтики лимона. Сердце Винтер сжалось, когда она заметила, что он готовит четыре порции. Похоже, Кристофер не хотел отказаться от надежды, что Рази сможет к ним присоединиться.
Он был одет в дорожный костюм — темную куртку с длинными рукавами, прикрывающими его руки до костяшек, черные брюки для верховой езды и сапоги до колен с прочными подошвами. На бедрах у него был дорожный пояс с кошельком, патронташем и пороховницей, с небольшим круглым щитом и странным ножом — такого Винтер еще никогда не видела. Она разглядела и рукоятку его черного кинжала, который торчал из правого сапога.
Кристофер аккуратно положил по ложке в каждый стакан, собираясь разливать чай. Винтер нахмурилась, следя за его точными, аккуратными движениями.
В нем было что-то очень странное. Но что же?
Мягкие волосы Кристофера, обычно наполовину скрывавшие лицо, были сурово и гладко зачесаны назад. Он туго завязал их тонким черным шарфом. Его узкое лицо казалось старше. Улыбчивый рот, живые глаза выглядели теперь решительными и опасными. Он до ужаса отличался от улыбчивого лентяя, к которому она привыкла. Если бы Винтер встретила этого человека на улице или в таверне, она бы проверила свой кошелек и ни за что бы не поворачивалась к нему спиной.
Винтер глядела, как Кристофер размешивает чай. Его жесткое, холодное лицо повернулось теперь к свету, и во внезапном порыве гордости и печали к Винтер пришел ответ. Это, поняла она, маска Кристофера.
Стоя на коленях перед огнем, готовя чай к своему прощальному завтраку, Кристофер мысленно был уже в пути. Он предчувствовал время, когда ему одному, без защиты, предстоит путешествовать по опасным дорогам на юг, и уже надел шкуру такого человека, к которому прежде, чем приставать по дороге, дважды подумаешь. Один взгляд на это лицо — и забываешь, что это всего лишь худой и бледный парень с искалеченными руками, без друзей и спутников.
При этой мысли Винтер вжалась щекой в подушки и закусила губу — так сжалось сердце от внезапного страха за него.
Кристофер, все еще пребывая в счастливом неведении о ее пристальном взгляде, вытащил из кармана салфетку и расстелил у очага, в салфетке оказалось одно из вчерашних печений. Несколько секунд он стоял на коленях, пристально глядя на него. Огонь бросал отблески на его тихо шевелящиеся губы. Затем он аккуратно разломил печенье на четыре части и поспешно, будто вспомнив о том, как быстро летит время, одну часть съел сам, одну бросил в огонь, третью положил в карман, а с последней частью в руке встал и подошел к постели, в которой крепко спал Лоркан.
«Колдовство! — подумала Винтер с испугом, но сразу же побранила себя: — Ты слишком долго жила на Севере, Винтер Мурхок. Заразилась тамошними суевериями».
Винтер видела, как Кристофер поцеловал оставшуюся часть печенья и аккуратно прикоснулся ею к губам Лоркана. Он сделал это так осторожно, что Лоркан не пошевелился во сне. Затем Кристофер спрятал свое приношение Лоркану под подушку и выпрямился, задумчиво глядя на друга.
Винтер это показалось невыносимо трогательным — она нарочно повернулась на другой бок, чтобы Кристофер понял, что она не спит. Он повернул к ней голову, и лицо его сразу преобразилась — по-кошачьи лукавая улыбка, веселые ямочки на щеках. Глаза его ожили.
— Доброе утро, девочка, — прошептал он. — Я тебя разбудил?
Она с улыбкой покачала головой.
— Ты молился, Кристофер?
Он удивленно глянул на нее, затем улыбнулся, с любовью и грустью глядя на Лоркана.
— Можно и так сказать, — признал он со смешком. — Много времени прошло с тех пор, как я в последний раз совершал этот ритуал… но мне показалось, что это нужно сделать именно сейчас.
— Кристофер — странное имя для язычника, — тихо заметила она.
Он сдвинул брови, услышав слово «язычник», но почти сразу же смягчился и усмехнулся:
— Меня так назвала мать. Не думаю, что это слово что-то значило для нее, просто красиво звучало. — Он снова опустил глаза на Лоркана и задумчиво пробормотал: — Хотя, может, она и была христианкой, кто знает?
Он отвел от лица Лоркана прядь волос и снова повернулся к огню. Так странно было слышать, какими громкими и четкими стали теперь его шаги в сапогах с жесткими подметками. Он присел у огня и налил две чашки крепкого, черного, как смола, чая, как принято у турков.
— Держи, — шепнул он, протягивая ей чашку.
Они пили чай в непринужденном молчании, в тишине раздавалось лишь потрескивание огня. Винтер трудно было грустить: ей не верилось, что Кристофер уезжает. Сидеть здесь, в тишине и спокойствии, поджав под себя ноги и закутавшись в одеяло, казалось так… правильно. Кристофер сидел на скамеечке перед очагом, вытянув перед собой скрещенные ноги. Он смотрел на спящего Лоркана, а Винтер разглядывала его профиль. Кристофер держал чашку с чаем под подбородком, вдыхая пар с ароматом лимона, и невозможно было понять выражение его лица.
— Винтер, — вдруг прошептал он.
Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 62; Мы поможем в написании вашей работы! |
Мы поможем в написании ваших работ!