ОЗЕРО ОГНЕННОЕ ГОРЯЩЕЕ (ОТКР. 19:20) 29 страница

– Ты и возглавлял! – раздался громкий четкий голос.

Принадлежал он Андреа Гриннел. Все взгляды сосредоточились на ней, когда она поднялась, человеческий восклицательный знак в ярко‑красном платье. С холодным презрением она посмотрела на Большого Джима, а потом повернулась к людям, которые выбрали ее третьим членом городского управления, когда четырьмя годами раньше Билли Кейл, отец Джека Кейла, умер от инсульта.

– Вам надо хоть на мгновение забыть свои страхи, – продолжила она. – И когда вы это сделаете, то сразу увидите всю нелепость истории, которую он вам рассказывает. Джим Ренни думает, что вас можно гнать, как стадо овец в грозу. Я прожила в этом городе всю жизнь и думаю, что он не прав.

Большой Джим ждал криков протеста. Их не последовало. Не потому, что горожане сразу поверили ей. Просто их ошеломил столь неожиданный поворот событий. Элис и Эйден Эпплтон повернулись и стояли на коленях на скамье, таращась на женщину в красном. Каро застыла, пораженная в не меньшей степени.

– Секретный эксперимент? Какая чушь! Наше государство в последние пятьдесят лет наделало много чего непотребного, и я первая с этим соглашусь, но держать целый город под колпаком какого‑то силового поля? Представляете себе, что это такое? Полнейший идиотизм. Только запуганные люди могут в такое поверить, о чем Ренни знает и дирижирует всем этим ужасом.

Внезапность атаки на какие‑то мгновения сбила Большому Джиму дыхание, но теперь он снова обрел голос. И разумеется, микрофон по‑прежнему оставался у него.

– Дамы и господа, Андреа Гриннел – прекрасная женщина, но сегодня она не в себе. Она шокирована, как и большинство из нас, это естественно, но, к сожалению, я должен добавить – у нее развилась серьезная наркотическая зависимость, результат постоянного приема лекарственного препарата, который называется…

– Я уже не один день не принимаю ничего, кроме аспирина, – прервала его Андреа все тем же четким, громким голосом. – А теперь в моем распоряжении оказались документы, которые показывают…

– Мелвин Сирлс! – прогремел Большой Джим. – Не могли бы вы и несколько полицейских вывести члена городского управления Гриннел из зала и проводить домой? А может, в больницу для наблюдения. Она не в себе.

Кое‑где раздался одобрительный шепот, но в целом Большой Джим не ощутил той поддержки, на которую надеялся. И Мел Сирлс успел сделать только один шаг к Андреа, потому что Генри Моррисон толкнул его в грудь, и тот с грохотом приложился спиной к стене.

– Пусть закончит, – объяснил свои действия Генри. – Она тоже избрана нами в городское управление, так что дайте ей договорить.

Мел посмотрел на Большого Джима, но тот не отрывал глаз от Анди, словно загипнотизированный, а она доставала из большой сумки конверт из коричневой плотной бумаги. Он понял, что это такое, едва увидел конверт. Бренда Перкинс! Какая же сука! Даже мертвая продолжает мне гадить .

Когда Анди подняла конверт, ее затрясло. Судороги вернулись, проклятые судороги. Более худшего времени выбрать они не могли, но Анди не удивилась. Она даже ожидала этого. Стресс не мог не сказаться.

– Документы в этом конверте попали ко мне от Бренды Перкинс. – Слава Богу, голос не дрожал. – Подготовили их ее муж и генеральный прокурор штата. Герцог Перкинс расследовал деятельность Джеймса Ренни по целому букету тяжких преступлений.

Мел посмотрел на своего друга Картера в надежде получить хоть какую‑то команду. И Картер посмотрел на него. Его глаза сверкали, и вроде бы происходящее забавляло Тибодо. Он указал на Андреа, потом коснулся ребром ладони шеи: заткни ей глотку . На сей раз, когда Мел двинулся к Анди, Генри Моррисон его не остановил: как и все остальные, он таращился на Андреа Гриннел.

Марти Арсено и Фредди Дентон присоединились к Мелу, который шел вдоль сцены пригнувшись, словно не хотел мешать просмотру фильма. С другой стороны к центральному проходу устремились Тодд Уэндлстет и Лорен Конри. Уэндлстет сжимал рукоять тяжелой трости с отпиленным концом, которая служила ему дубинкой. Конри положила руку на пистолет.

Анди видела их, но не замолчала:

– Доказательства в этом конверте, и я уверена, что эти доказательства… – Она хотела закончить «стали причиной смерти Бренды Перкинс», но трясущаяся потная левая рука не удержала лямку ее большой сумки. Та упала в проход, и ствол револьвера тридцать восьмого калибра, который ей подарили для защиты дома, высунулся из нее, как перископ.

И тут же, ясно и отчетливо, так, что услышал весь зал, прозвучал голос Эйдена Эпплтона:

– Вау! У этой тети пушка!

Вновь на мгновение повисла мертвая тишина. Потом Картер Тибодо вскочил с места, выбежал вперед, заслоняя своего босса и крича:

– Пушка! Пушка! Пушка!

Эйден выскользнул в проход, чтобы получше рассмотреть свою находку.

– Нет, Эйд! – крикнула Каро и наклонилась, чтобы схватить мальчика, когда Мел выстрелил первый раз.

Пуля пробила дыру в начищенном деревянном полу перед носом Каролин Стерджес. Полетели щепки. Одна воткнулась ей в щеку под правым глазом, и кровь потекла по лицу. Смутно она слышала, что вокруг все кричат. Стоя на коленях, Каролин схватила Эйдена за плечи и засунула его между своих ног, как футбольный мяч. Он нырнул в ряд, где они сидели, удивленный, но невредимый.

– Оружие! У нее оружие! – прокричал Фредди Дентон, отталкивая Мела. Потом он будет клясться, что молодая женщина тянулась к револьверу, а он хотел только ее ранить, ничего больше.

Благодаря динамикам три человека в украденном микроавтобусе услышали, что события в зале заседаний пошли по незапланированному сценарию. Речь Большого Джима и аплодисменты прервал голос какой‑то женщины, которая говорила громко, но стояла слишком далеко от микрофона, чтобы они могли разобрать слова. Потом голос утонул в криках. Прогремел выстрел.

– Какого черта? – удивился Ромми.

Еще выстрелы. Два, может, три. Новые крики.

– Не важно, – бросила ему Джекки. – Поезжай, Эрни, и быстро. Если мы хотим это сделать, сейчас самое время.

– Нет! – вскакивая, крикнула Линда. – Не стреляйте! Здесь дети! ЗДЕСЬ ДЕТИ!

Зал собраний превратился в ад. Может, на пару мгновений присутствующие и не были стадом, но теперь вновь им стали. Толпа бросилась к парадным дверям. Первые проскочили, потом возникла пробка. Некоторые сохранили остатки здравого смысла и метнулись к боковым дверям, но очень и очень немногие.

Линда наклонилась к Каролин Стерджес, чтобы втянуть ее в относительно безопасный зазор между рядами, когда Тоби Мэннинг, бегущий по центральному проходу, угодил коленом Эверетт в затылок. Она, оглушенная, упала ничком.

– Каро! – где‑то вдалеке кричала Элис. – Каро, вставай! Каро, вставай! Каро, вставай!

Каролин начала подниматься, и тут Фредди Дентон влепил ей пулю между глаз, убив на месте. Дети начали кричать. Их лица забрызгала ее кровь.

Линда смутно чувствовала, что ее пинают, топчут. Поднявшись на четвереньки – о том, чтобы выпрямиться, не могло быть и речи, – она заползла в зазор между рядами с другой стороны центрального прохода. Кровь Каролин вымазала ей руку.

Элис и Эйден пытались добраться до Каро. Анди понимала, что в проходе их могут растоптать (да и не хотела, чтобы они увидели, что сталось с женщиной, которую она приняла за мать этих ребятишек). Перегнувшись через спинку скамьи, Андреа попыталась ухватить детей. Конверт с распечаткой она выронила.

Картер Тибодо как будто этого и ждал. Он по‑прежнему стоял перед Ренни, заслоняя его, но теперь с вытащенным из кобуры пистолетом, который Картер положил на другую, согнутую в локте, руку. Нажал на спусковой крючок, и женщину в красном платье, доставившую столько хлопот – из‑за нее и началось все это безобразие, – отбросило назад.

Игнорируя царящий в зале заседаний хаос, Картер спустился со сцены и направился к тому месту, где лежала женщина в красном. Когда люди выбегали в центральный проход, он отбрасывал их то влево, то вправо. Маленькая девочка, плача, пыталась приникнуть к его ноге, но Картер, не глядя, пнул ее.

Поначалу конверта он не видел. Потом углядел. Тот лежал под рукой этой Гриннел. Поверх надписи «ВЕЙДЕР» пропечатался кровавый след чьего‑то ботинка. Сохраняя олимпийское спокойствие, Картер оглянулся и увидел, что Ренни смотрит на разбегающихся слушателей. Судя по шокированному выражению лица Большого Джима, тот не верил своим глазам. И хорошо.

Картер выдернул из брюк подол рубашки. Кричащая женщина – Карла Вензиано – врезалась в него, и он отшвырнул ее в сторону. Потом засунул конверт под ремень на пояснице и прикрыл его рубашкой.

Страховка еще никому не вредила.

Он попятился обратно к сцене, не желая, чтобы кто‑то еще врезался в него и сшиб с ног. Добравшись до ступеней, повернулся и взбежал по ним.

Рэндолф, бесстрашный начальник городской полиции, сидел на прежнем месте, положив руки на мясистые бедра. Вполне мог сойти за памятник, если бы не вена, которая пульсировала посреди лба.

Картер взял Ренни за руку:

– Пойдемте, босс.

Большой Джим посмотрел на него так, будто не понимал, где находится и даже кто он. Потом его взгляд чуть очистился.

– Гриннел?

Картер указал на тело, распростершееся в центральном проходе, и увеличивающуюся лужу у головы, цветом в тон платью.

– Это хорошо, – кивнул Большой Джим. – Пошли отсюда. Вниз. И ты, Питер. Поднимайся. – И поскольку Рэндолф продолжал сидеть, Ренни пнул его в голень: – Шевелись!

В этом хаосе никто не услышал выстрелов, которые прогремели в соседнем здании.

Барби и Расти смотрели друг на друга.

– Что там происходит, черт побери?

– Не знаю, – ответил Расти, – едва ли что‑то хорошее.

Снова выстрелы в муниципалитете, а потом гораздо ближе – наверху. Барби надеялся, что это их спасители, но потом услышал, как кто‑то закричал:

– Нет, Младший! Ты что, рехнулся? Уэрдлоу, помоги мне!

И еще выстрелы. Четыре, может, пять.

– Господи! – выдохнул Расти. – Это беда.

– Знаю.

Младший остановился на лестнице, ведущей в полицейский участок, оглянулся через плечо на муниципалитет, из которого доносились громкие крики. Люди, сидевшие на лужайке, вскочили и вытягивали шеи, пытаясь хоть что‑то разглядеть, но смотреть было не на что ни им, ни ему. Может, кто‑то убил его отца – он на это надеялся, одной заботой меньше, – но пока Младшего ждало одно дельце в полицейском участке. Если точнее, то в Курятнике.

Он вошел в дверь с надписью: «РАБОТАЕМ ВМЕСТЕ, ВАША ГОРОДСКАЯ ПОЛИЦИЯ И ВЫ». Стейси Моггин поспешила к нему. За ней – Руп Либби. Под плакатом, рекламирующим кофе и пончики, стоял Микки Уэрдлоу. Несмотря на внушительные габариты, выглядел он испуганным и неуверенным.

– Тебе сюда заходить нельзя, Младший, – попыталась остановить его Стейси.

– Конечно же, можно. – Получилось «конешно ше мошно». Половина рта онемела. Отравление таллием! Барби! – Я служу в полиции. – «Я слушу в полишии».

– Ты пьян, так что иди отсюда. Что же там творится? – И тут, вероятно, решив, что внятного ответа от него не добиться, эта сука толкнула его в грудь. Больная нога подогнулась, он едва не упал. – Уходи, Младший! – Стейси оглянулась и произнесла последние свои слова на Земле: – Ты остаешься здесь, Уэрдлоу. Вниз никого не пускать.

Когда вновь повернулась к Младшему, чтобы выпроводить его из участка, увидела направленный на нее пистолет. Успела подумать: Ох, нет, он не станет … а потом не причинившая боли боксерская перчатка ударила ей между грудей и отбросила назад. Голова Стейси закинулась, и она увидела изумление на перевернутом лице Рупа Либби. Потом ее поглотила темнота.

– Нет, Младший! Ты что, рехнулся?! – прокричал Руп, хватаясь за пистолет. – Уэрдлоу, помоги мне!

Но Микки Уэрдлоу стоял столбом, наблюдая, как Младший всаживает пять пуль в кузена Пайпер Либби. Левая рука Младшего онемела, но правая работала как положено; да и не требовалась особая меткость, если стационарная цель находилась в каких‑то семи футах. Первые две пули вошли в живот Рупа, отбросив его на стол Стейси Моггин. Стол перевернулся, Руп согнулся пополам, обхватив живот руками. Третья пуля прошла мимо, две следующие снесли Рупу затылок. Он повалился на пол в каком‑то гротескном балетном па: ноги расползлись, а голова, точнее, то, что от нее осталось, ткнулась в пол, словно в последнем глубоком поклоне.

Младший вбежал в дежурную часть, выставив перед собой дымящуюся «беретту». Не помнил, сколько раз выстрелил. Полагал, семь, может, и восемь. Или сто девятнадцать – кто мог знать наверняка? Головная боль вернулась.

Микки Уэрдлоу поднял руку. Испуганная, успокаивающая улыбка застыла на его крупном лице.

– Я тебе проблем не доставлю, брат, делай что хочешь. – И Микки расставил средний и указательный пальцы буквой «V», показывая «знак мира».

– Я и сделаю, – ответил Младший, – брат.

Он застрелил Микки. Дыра появилась в том месте, где чуть раньше был глаз. Второй глаз смотрел на Младшего со смирением овцы в загоне для стрижки. Младший всадил в него и вторую пулю, для страховки. Огляделся. Теперь, судя по всему, полицейский участок принадлежал ему.

– Ладно, – удовлетворенно произнес он. – Ладно.

Младший двинулся к лестнице, потом вернулся к телу Стейси Моггин. Убедился, что у нее в кобуре такой же пистолет, что и у него, «беретта‑торус», вытащил обойму из своего пистолета. Заменил на полную из ее.

Повернулся, его качнуло, он упал на одно колено, поднялся. Черное пятно в левой половине поля зрения теперь стало огромным, как канализационный люк, и он отдавал себе отчет, что его левый глаз накрылся. Что ж, не так уж и важно. Если ему не хватит одного глаза, чтобы пристрелить человека, запертого в камере, тогда он не стоит и ломаного гроша.

Младший пересек дежурную часть, поскользнулся на крови Микки Уэрдлоу, опять чуть не упал. Но все‑таки сумел удержаться на ногах. Голова разламывалась, но он и не возражал. Помогает быть в тонусе .

– Привет, Ба‑а‑арби ! – крикнул он, спускаясь по лестнице. – Я знаю, что ты со мной сделал, и иду к тебе. Если хочешь произнести молитву, тебе лучше с этим поторопиться.

Расти наблюдал, как хромающие ноги спускаются по ступеням. До ноздрей долетал запах порохового дыма, до ноздрей долетал запах крови, и он прекрасно понимал, что идет его смерть. Хромающий мужчина спускался в подвал, чтобы убить Барби, но он не оставит в живых и некоего запертого в камере фельдшера. Так что ему, Расти, никогда больше не увидеть ни Линду, ни девочек.

В поле зрения появилась грудь Младшего, шея, голова. Расти взглянул на его рот, застывший в усмешке, с опущенным левым краем, и левый глаз, сочившийся кровью, и подумал: Как далеко все зашло. Просто удивительно, что он на ногах, жаль, что он не подождал еще чуть‑чуть. Еще чуть‑чуть, и он не смог бы пересечь улицу .

Издалека, из другого мира, от муниципалитета, донесся усиленный мегафоном голос:

– НЕ БЕГИТЕ! НЕ ПАНИКУЙТЕ! ОПАСНОСТИ БОЛЬШЕ НЕТ! ГОВОРИТ ПАТРУЛЬНЫЙ ГЕНРИ МОРРИСОН! И Я ПОВТОРЯЮ: ОПАСНОСТИ БОЛЬШЕ НЕТ!

Младший поскользнулся, но к тому времени уже добрался до последней ступеньки. Вместо того чтобы упасть и сломать себе шею, он всего лишь опустился на колено. Постоял, как профессиональный боксер, ожидающий, пока судья досчитает до восьми, чтобы встать и продолжить раунд. Все чувства Расти резко обострились. Окружающий мир вдруг стал совсем тонким и хрупким, превратился в дымку между этим мгновением и следующим. При условии, что оно наступит.

Упади , думал он, глядя на Младшего. Приложись головой. Потеряй сознание, недоносок!

Но Младший с трудом поднялся, уставился на пистолет в руке, словно никогда его не видел, потом перевел взгляд на камеру в конце коридора, где Барби стоял, сжимая руками прутья решетки, и смотрел на Младшего.

– Ба‑а‑арби , – проворковал Младший и двинулся по коридору.

Расти отступил назад в надежде, что он, возможно, его не заметит. И может быть, покончит с собой, убив Барби. Он знал, что это трусливые мысли, но также знал, что это практичные мысли. Расти ничего не мог сделать для Барби, но мог спастись сам.

И его маневр сработал бы, если б Расти посадили в одну из камер по левой стене коридора, потому что левым глазом Младший ничего не видел. Но Расти находился в камере по правой стене, и Младший уловил его движение. Остановился и посмотрел на него, на наполовину застывшем лице читались недоумение и злоба.

– Фасти? Такая у тебя фамилия? Или Беррик? Не могу вспомнить.

Расти хотел попросить не убивать его, но язык прилип к нёбу. Да и какой смысл просить? Молодой человек уже поднимал пистолет. Младший собирался его убить. И никто и ничто в этом мире не могли остановить убийцу.

Разум Расти в этот последний момент искал выход, как искали его и многие другие в последние мгновения жизни: перед тем как повернут рубильник, перед тем как откроется люк, перед тем как пистолет, приставленный к виску, изрыгнет огонь. Это все сон , думал Расти. Все‑все. Купол, безумие на поле Динсмора, продовольственный бунт; и этот молодой человек. Когда он нажмет на спусковой крючок, сон закончится, и я проснусь в собственной постели прохладным бодрящим осенним утром. Повернусь к Линде и скажу: «Какой мне приснился кошмар. Ты не поверишь ».

– Закрой глаза, Фасти, – посоветовал Младший. – Так будет легче.

Войдя в полицейский участок, Джекки Уэттингтон прежде всего подумала: Боже ты мой, везде кровь .

Стейси Моггин застыла у стены под информационным стендом для населения. Пушистые светлые волосы по‑прежнему обрамляли лицо, но глаза невидяще смотрели в потолок. Другой коп – она не поняла, кто именно, – лежал лицом вниз перед перевернутым столом дежурного, ноги разошлись в стороны чуть ли не в шпагате. Дальше, в дежурной части, на боку лежал третий коп. Должно быть, Уэрдлоу, из новичков. Других таких здоровяков просто не было. Плакат над кофеваркой забрызгали кровь и мозги юноши.

Какой‑то чмокающий звук раздался за спиной Джекки. Она развернулась, не отдавая себе отчет, что поднимает пистолет, пока не увидела в прицеле Ромми Берпи. Тот и не заметил, что в него целятся: во все глаза смотрел на трупы. Чмокнула маска Дика Чейни. Ромми ее снял и бросил на пол.

– Господи, что здесь произошло? Это…

Прежде чем он успел закончить фразу, из Курятника донесся крик:

– Эй, ублюдок! Я тебя сделал, так? Я тебя сделал по полной программе .

За криком – невероятно – последовал смех. Пронзительный и маниакальный. Какие‑то мгновения Джекки и Ромми могли только смотреть друг на друга, не в силах шевельнуться.

– Я думаю, это Барбара, – сказал Ромми.

Эрни Кэлверт сидел за рулем микроавтобуса телефонной компании. Двигатель работал на холостых оборотах, стоял микроавтобус на надписи, выведенной на асфальте большими буквами: «Остановка только 10 минут, если вам в полицию». Он запер все дверцы, боясь, что кто‑то из охваченных паникой людей, которые разбегались от муниципалитета по Главной улице, попытается залезть в кабину. Карабин, полученный от Ромми, он держал за водительским сиденьем, но сомневался, что сможет выстрелить в того, кто полез бы в микроавтобус: Эрни знал этих людей, долгие годы продавал им продукты. Ужас изменил их лица, но не до неузнаваемости.

Дата добавления: 2021-01-21; просмотров: 51; Мы поможем в написании вашей работы!

Поделиться с друзьями:

⇐ Предыдущая 36 37 38 39 404142 43 44 45 Следующая ⇒

Мы поможем в написании ваших работ!